Текст книги "Истоки русской души. Обретение веры"

Святой великомученик Георгий – римский воин и общехристианский святой. История жизни святого коротка и во многом неопределенна, а варианты его жития часто разнятся между собой. Наиболее общепринятой версией является та, согласно которой Георгий был уроженцем Каппадокии (область в Малой Азии) и имел знатных родителей. Еще юношей он вступил в армию и прославился своими воинскими подвигами, достигнув высокого звания на службе у римского императора Диоклетиана. Однако за исповедание христианской веры Георгий был подвергнут жесточайшим пыткам и казнен в 303 г. в возрасте тридцати лет.

Почитание Георгия как святого началось с V века и получило широкое распространение во всем христианском мире. Особенное значение культу святого придавали на Востоке. Так, святой Георгий стал покровителем византийских императоров.

С принятием христианства почитание святого Георгия приходит и на Русь. Имя Георгия становится одним из излюбленных у киевских князей, получив в русской транскрипции свое оригинальное звучание в нескольких вариантах – Юрий, Егор, Егорий. Особенно много для утверждения почитания Георгия сделал Ярослав Мудрый, принявший при крещении его имя: основал город Юрьев, Георгиевский монастырь в Киеве. А день освящения первого храма святого Георгия – 26 ноября 1051 г. – был отмечен установлением ежегодного празднования этого события и вошел в народную память под названием Юрьева дня, или осеннего Георгия.

Довольно рано на русский язык было переведено Житие святого Георгия, в котором широко были представлены посмертные чудеса воина-христианина. Особенную популярность приобрело одно чудо, связанное с победой Георгия над чудовищем-змием, – явившийся с небес в образе простого воина святой Георгий убивает чудовище и спасает отроковицу-царевну. Этот сюжет, названный на Руси «Чудо Георгия о змие», получил самостоятельное существование в древнерусской литературе и искусстве. Первоначальный перевод «Чуда Георгия о змие» был сделан с греческого языка в XI веке, на рубеже XII–XIII вв. возникла русская переработка текста, называемая в науке «вторая русская редакция».

Чудо Георгия о змие.

Фреска. Георгиевский собор в Старой Ладоге. 1167 г.

В древнерусском повествовании подвиг Георгия имеет глубинную христианскую символику. Так, образ змия-дракона, которому жители некоего палестинского города Гевала[35]35
  В греческом оригинале город называется Лаодикия, а неведомый Гевал – это уже продукт собственного творчества древнерусских книжников.


[Закрыть] приносят человеческие жертвы, приобретает более широкое значение символа сатаны или по крайней мере символа всех злых сил, которые служат дьяволу. Стоит напомнить, что образ змия как служителя дьявола восходит еще к Библии, ведь именно змий-искуситель стал инициатором первого грехопадения первых людей – Адама и Евы. Кроме того, образ змея, пожирающего людей, присутствует в книге пророка Иеремии (Иер. 8:17), где приобретает апокалиптические черты – Господь угрожает жителям Иерусалима напустить на них подобное существо за их грехи, что будет свидетельством конца света. Часто используется этот образ и в многочисленных апокрифах, например змей, поедающий грешников, был известен русским читателям по очень популярному «Хождению Богородицы по мукам».

Образ жителей Гевала – это собирательный символ тех, кто еще не познал света истинной веры, людей, погрязших в грехах и неверии: «…Все поклонялись идолам, почитая их согласно преданиям и по царскому повелению, отвернулись они от Бога, и Бог отвернулся от них»[36]36
  Перевод В. В. Колесова.


[Закрыть]. Столь же многомерен и образ детей, которых жители Гевала отдают на поедание змию, особенно образ дочери царя – отроковицы. В данном случае не зря подчеркивается отроческий возраст девушки, ведь это означает, что она не познала еще мужчину и хранила свою девственность. Образы девственности и детства – это символы девственной чистоты и безгрешия человеческой души. Следовательно, безропотно отдавая безгрешных детей змию, жители Гевала столь же безропотно отдавали свои души в услужение дьяволу и не могли уже надеяться на вечное спасение.

А в центре повествования, конечно же, стоит образ святого Георгия – воина-христианина, защитника правой веры и борца со злом. Действия Георгия имеют начало в прямом повелении Божием. Вознеся молитву Господу, Георгий услышал «глас с небеси», побуждающий святого победить змия Словом Божиим: «Георгий, дерзай, не останется тщетным твой глас, когда ты попросишь». После этого Георгий начертал земле «знамение Христово» (т. е. крест) и воскликнул: «Во имя Иисуса Христа, Сына Божия, покорись, жестокий зверь, и ступай вслед за мной». И змей безвольно рухнул к ногам святого. Спасенная отроковица связала змия своим поясом и приволокла чудовище в город, а змий «пресмыкался» за ней «как овца на закланье». И далее последовало главное – пораженные чудом, жители Гевала уверовали, воскликнув в «один голос»: «Тобою веруем в единого Бога Вседержителя и в единого Сына Его, Господа нашего, Иисуса Христа, и в Святой Животворный Дух». И только после этого Георгий мечом отрубил голову чудовища, а царь поставил храм в честь святого воина-спасителя. В этом случае очень важен тот факт, что великий воин победил змея не мечом, победа была достигнута Крестом и Словом Божиим, сотворившими чудо. И сам подвиг святого Георгия нельзя сводить лишь к тому, что он освободил жителей Гевала от чудища. Истинный смысл подвига заключается в том, что он с Божией помощью спас людские души, обратив их в христианство. Меч Георгию понадобился только для того, чтобы довершить чудесное действо.

Чудо Георгия о змие.

Икона. Новгород. Втор. пол. XV в.

Следовательно, змей, поверженный сначала Словом Божиим, а затем мечом человеческим, – это символ освобождения человеческих душ от греха идолопоклонства, от всего того злого, чему они ранее поклонялись. Георгий, не убоявшийся зла, вступил с ним в борьбу. Победу же ему принесло единство Слова и оружия, единство веры и воинской доблести. Господь, услышав молитву Георгия, спас людей, даровав им надежду на жизнь вечную. И не случайно святой Георгий, увидев истинность веры жителей Гевала, сотворил новое чудо – повесил над святым алтарем новой церкви свой щит, который висит в воздухе лишь «силою же и действием Святаго Духа». Этот щит тоже является символом того, что все честные христиане во все времена могут надеяться на заступничество святого Георгия.

Образ святого воина Георгия стал очень популярным на Руси, особенно в княжеской и воинской среде, ведь в этом образе зримо воплощались черты идеального воина-христианина, защитника веры и Церкви, чья истинная вера подкреплена воинским искусством. Подвиг вмч. Георгия, представленный в «Чуде о змие», пусть и в символической форме, четко обозначил главного врага – мировое зло в образе змия, порождение самого сатаны и, как следствие, жизненную цель всякого христианского воителя – борьба с мировым злом за торжество христианской истины. Именно поэтому в княжеской и воинской среде имя Георгия было очень почетным. Как отмечают исследователи, вмч. Георгия почитал весь род Рюриковичей, а не только носители его имени (среди других святых в роду Рюриковичей, судя по княжеским именам, особо чтились святые воины Димитрий Солунский, Феодор Тирон, Феодор Стратилат, предводитель небесного воинства архангел Михаил, архангел Гавриил, а также свтт. Василий Великий и Николай Мир Ликийский, прп. Андрей Критский, свв. Борис и Глеб)[37]37
  Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Выбор имени у русских князей X–XVII вв. Династическая история сквозь призму антропонимики. М., 2006. С. 182–196.


[Закрыть].

Св. великомученик Георгий Победоносец.

Икона. Новгород. Ок. 1170 г.

Интересно, что уже в Древней Руси в народном сознании возникло и другое прочтение заступничества святого Георгия – его стали почитать как покровителя земледелия и скотоводства. Дело в том, что уже само имя Георгий в переводе с греческого языка означает «возделывающий землю». С днем его поминовения – 23 апреля (весенний Георгий) – на Руси издревле связывали начало полевых работ. Таким образом, победа святого Георгия над змеем связывалась с победой живых весенних сил природы над мертвыми силами суровой зимы. По мнению современных исследователей, святой Георгий «стянул» к 23 апреля массу старых, подчас языческих обычаев, которые сопровождали у землепашцев празднование окончательной победы весны. Так родились многочисленные обряды и заклинания, в которых Георгий занимает центральное место, ибо в этот день ему служили молебны и верили, что он «от глаза, от зверя, от лихова человека скот спасает».

Таким образом, в русской традиции святой Георгий оказывается небесным покровителем и воинов, и земледельцев, т. е. небесным заступником всего русского народа. Наверное, именно поэтому святой Георгий стал одним из самых любимых народных святых, прославившийся в народном мнении как Георгий (Егорий) Победоносец. К нему обращались с просьбой о здравии душевном и телесном, о плодородии земли, о помощи и заступничестве в борьбе с врагами родной земли, об ограждении от козней дьявола. Его видели предстоящим перед престолом Господа как «помощника и теплого заступника» людей, ибо он «Христов угодник и бесом потребитель». Не случайно Георгию Победоносцу было посвящено большое число храмов и монастырей, написано множество икон, причем особенной популярностью в иконописи пользовался сюжет «Чудо Георгия о змие». В честь святого Георгия праздновалось два праздника – 23 апреля (день гибели святого) и 26 ноября.

Необходимо также сказать об одном очень распространенном заблуждении относительно образа святого Георгия в древнерусской геральдике. До сих пор можно встретить утверждения, что именно святой Георгий изображался периодически с XIII века и постоянно с конца XV века на русских монетах, печатях и гербах. На самом деле всадник с мечом или копьем, столь популярный в древнерусской геральдике, означал некоего «ездеца», светского воина-всадника, а не святого Георгия. Более того, в XVI–XVII вв. образ «ездеца» начал трактоваться как символ и изображение государя – царя всея Руси, хотя, несомненно, образ воина («ездеца»), побеждающего змия, был во многом порожден ассоциацией с подвигом святого Георгия. Но в XV–XVII веках лишь иностранцы называли всадника русского герба святым Георгием. В русской традиции впервые этого всадника назвал святым Георгием Петр I в собственноручной записке, датированной 1710‑ми годами. С этого же времени образ святого Георгия, побеждающего дракона, становится гербом Москвы[38]38
  См. об этом: Вилинбахов Г. В., Вилинбахова Т. Б. Святой Георгий Победоносец. (Образ святого Георгия Победоносца в России.) СПб., 1995; Соболева Н. А. Очерки истории российской символики: от тамги до символов государственного суверенитета. М., 2006. С. 134–170.


[Закрыть].

Имя святителя Николая – одно из самых почитаемых во всем христианском мире. Согласно преданию, он жил на рубеже III–IV веков (иногда называют даже точные даты жизни: 260–343 гг.) и был епископом в городе Миры в Ликии, откуда и происходит его прозвание – Мир Ликийский (нередко пишут – Мирликийский). Еще при жизни святитель Николай прославился многими подвигами во славу Христову и чудесами. Поэтому день его погребения – 6 (19) декабря – стал общехристианским праздником. На Руси этот день стали прозывать Никола зимний.

Но еще больше чудес от святителя Николая стало случаться после его смерти. Причем его покровительство распространялось прежде всего на плавающих и путешествующих, на «всех сирых и убогих», на скотоводство и земледелие, считался он также и «хранителем земных вод». Поэтому позднее, уже в православной традиции, святитель Николай получил еще два прозвания – Николай Чудотворец и Николай Угодник.

Святителю Николаю посвящено большое число различных сочинений, авторами которых стали как известные православные писатели и деятели церкви (Антоний Критский, Кирилл Философ, Климент Охридский и др.), так и простые священники. В X веке византийский агиограф Симеон Метафраст на основе многих древних латинских и греческих источников написал «Житие св. Николая Мир Ликийского» (на русском языке известно в рукописях начиная с XV века)[39]39
  Об истории создания жития Николая Мир Ликийского и почитании святителя на Руси подробнее см.: Крутова М. С. Святитель Николай Чудотворец в древнерусской письменности. М., 1997.


[Закрыть].

На Руси имя Николая Чудотворца быстро получает широкую известность. Довольно рано в Киеве был устроен храм в честь святителя Николая. В киевском Софийском соборе, построенном в середине XI века Ярославом Мудрым, в числе наиболее почитаемых святых присутствует и мозаичное изображение святителя Николая. Однако особенное почитание этого святого в пределах Руси начинается со второй половины XI столетия. Связано это было с несколькими причинами.

Свт. Николай Мир Ликийский.

Мозаика в соборе Св. Софии, Премудрости Божией. Киев. Сер. XI в.

Прежде всего в 1087 году из города Миры мощи святого были украдены норманнами и перевезены в итальянский город Бари, сначала в церковь Св. Евстафия, а затем, в 1089 году, по повелению папы Урбана II их перенесли в специально построенный во имя св. Николая католический собор, где они хранятся и поныне. Русь очень быстро откликнулась на это событие созданием литературного памятника – «Сказание повести, еже о пренесении честных мощей иже во святых отца нашего Николы архиепископа града Миры». Правда, в нем ничего не говорится о факте именно воровства мощей, что само по себе характерно, – в этом явно прослеживаются какие-то западные влияния на автора сказания. Более того, само сказание придает событиям, случившимся с мощами Николая Мир Ликийского, чудесное объяснение. В нем подробно рассказывалось о том, как пресвитеру города Бари явился святитель Николай и повелел отправиться в разоренный к тому времени г. Миры и взять его мощи. Жители Бари, притворяясь купцами, отправились в Миры и нашли там раку с мощами святого, заполненную благовонным миром, которую привезли в Бари. На родную землю они вступили 9 (23) мая, и сразу же возле мощей сотворилось множество чудес. С тех времен этот день стал считаться вторым праздником в честь знаменитого святого.

Кроме того, в те же годы письменными источниками впервые зафиксировано чудо от святителя Николая, явленное в Киеве. Это первое чудесное явление святителя на Руси описывается в памятнике, получившем название «Чудо о некоем детищи утопшем, его же святый Никола жива сохрани». В нем рассказывается, как в день празднования святых Бориса и Глеба, плывя на лодке через Днепр из Вышгорода в Киев, жена одного богатого киевлянина уронила ребенка в реку, который немедленно утонул. Убитые горем родители воззвали к милости Николая Чудотворца. В ту же ночь служители Софийского собора обнаружили живого мокрого ребенка перед иконой святителя Николая. Об этом сообщили митрополиту, и тот велел оповестить весь город. Родители младенца вскоре нашлись и, к своему и всеобщему изумлению, узнали в нем своего утонувшего сына. С тех пор, кстати, икона, перед которой был найден мокрый младенец, стала называться иконою Николая Мокрого и долгие столетия хранилась в Софийском соборе, в приделе, посвященном святителю Николаю.

«Чудо о некоем детищи утопшем» показывало, что теперь святитель Николай проявил себя защитником и спасителем русских людей, а значит, взял под свое чудесное покровительство и саму Русь. Во всяком случае, именно так трактовались эти события в древнерусских литературно-философских памятниках. И судя по всему, уже в конце XI века день перенесения мощей святителя Николая стал считаться праздничным в Русской Православной Церкви. Во всяком случае, в месяцеслове при Евангелии 1144 года 9 мая обозначалось уже как праздничный день. В русской православной традиции этот день получил именование Никола вешний.

Свт. Николай Мир Ликийский.

Икона. Новгород. XII – нач. XIII в.

Но вот что интересно. Если Греческая Церковь почитала Николу зимнего как общехристианский праздник, то Николу вешнего в Византии не признали в качестве праздничного, ибо он был установлен римским папой, да и сами мощи Николая Чудотворца, выкраденные норманнами, оказались в пределах Римско-католической Церкви. Следовательно, в данном случае Русская Церковь проявила явную самостоятельность. Почему это произошло?

Видимо, здесь, с одной стороны, проявились давние контакты Древней Руси с Западом, продолжающие сохранять свою актуальность. С другой стороны, более лояльное, нежели византийское, отношение к Римской Церкви продолжало существовать и у церковнослужителей, поддерживающих принципы кирилло-мефодиевской традиции. Кроме того, многие древнерусские князья были связаны с западноевропейскими княжескими и королевскими родами династическими узами. Немалую роль сыграло и желание русских князей доказать свою независимость от Константинополя.

Но ведь самое интересное, что установление неканонического с византийской точки зрения праздника поддержало и греческое руководство Русской Церкви. Скорее всего подобная ситуация объяснялась тем, что, признавая новый праздник знаменитого святого и устанавливая на Руси особое почитание святителя Николая, митрополиты-греки стремились ослабить влияние раннего русского христианства, близкого к кирилло-мефодиевской традиции. Дело в том, что постепенно почитание Николая Чудотворца стало вытеснять почитание святого Климента папы римского, а значение Софийского собора как главного храма Киевской Руси постепенно стало вытеснять такое же значение Десятинной церкви. И в целом особое почитание Николая Чудотворца в конечном итоге ослабило влияние почитания Климента папы римского (и кирилло-мефодиевской традиции в целом) именно потому, что изначально оба этих святых олицетворяли одну и ту же идею – идею независимости Русской Церкви и от Константинополя, и от Рима. Однако с точки зрения Греческой Церкви культ святителя Николая был, так сказать, «более управляем».

Впрочем, небесное покровительство Николая Чудотворца Русской земле не зависело ни от каких расчетов. В последующие годы и столетия на Руси произошло множество чудес, связанных с именем святителя Николая. Так, около 1113 года близ Новгорода в одном потоке на острове Липно в Ильмень-озере явилась икона святителя Николая, чудесным образом исцелившая новгородского князя Мстислава. В начале XIII века Русь обрела еще одну чудотворную икону – повинуясь неоднократному повелению святителя Николая, священник из Корсуни Евстафий взял икону из храма, в котором крестился князь Владимир, и, объехав окольным водным путем через Ригу и Новгород, привез ее в рязанские земли в город Зарайск, где эта икона прославилась чудесами и положила начало еще одному иконописному типу святителя – «Николе Зарайскому». В XIII–XIV вв. в подмосковном Можайске появляется резное изображение св. Николая, которое размещают то ли на городских воротах, то ли на воротах храма, но после чуда спасения Можайска от ордынского разорения эта резная фигура Николая Чудотворца начинает почитаться особо, в результате складывается новый иконописный тип – «Никола Можайский». В конце XV века Николай Чудотворец вместе с Варлаамом Хутынским прославился исцелением великокняжеского отрока. Этот список можно продолжать еще довольно долго.

Главное же состояло в том, что святитель Николай стал поистине народным святым, прозываемым по-простому Николой или Миколой. Ему посвящено огромное число литературных памятников (только в Российской государственной библиотеке хранится более 500 рукописей XII–XX вв.), икон, монастырей и храмов (кстати, на сегодняшний день в пределах Русской Православной Церкви свт. Николаю Чудотворцу посвящено наибольшее число храмов). А сам образ святого Николая Чудотворца как милостивого, доброго, земного святого и по сей день продолжает освящать сердца русских людей.

Почитание общехристианских святых сыграло, несомненно, важнейшую роль в распространении и утверждении новой веры в сознании русских людей. Но уже в XI в. древнерусские князья и книжники стремятся к тому, чтобы ореола святости были удостоены и русские люди, просвещенные Святым Крещением и являющиеся олицетворением нового избранного пути Руси на земле. Таким образом, конец X–XII век – это время рождения собственной, русской традиции святости.

Исторически первыми на Руси мучениками за веру стали два варяга, отец и сын. Историки связывают эти трагические события в Киеве с восстанием славян-язычников в Южной Прибалтике против насильственной христианизации в 983 г. В том же году состоялся победный поход князя Владимира на ятвягов, и скорее всего сам князь и его воины оказались свидетелями расправ над христианами или же киевские язычники продолжали поддерживать связи с прибалтийскими славянами. Как бы то ни было, но ненависть прибалтийских славян к христианам нашла отклик и в Киеве. «Повесть временных лет» сообщает, что в 983 г., когда князь Владимир Святославич вернулся из похода, в честь победы решили принести жертвы языческим богам. Старцы и бояре бросили жребий на отроков и девиц – на кого укажет жребий, того и нужно было принести в жертву. Жребий выпал на варяга-христианина, но его отец отказался отдать сына языческим богам, заявив явившимся к его дому посланцам: «Не боги это, а дерево: нынче есть, а завтра сгниет; не едят они, не пьют, не говорят, но сделаны вручную из дерева секирою и ножом. Бог же один, которому служат греки и поклоняются; сотворил он небо, и землю, и человека, и звезды, и солнце, и луну, и создал жизнь на земле. А эти боги что сделали? Сами они сделаны. Не дам сына своего бесам». Тогда к дому прибежала возбужденная толпа, разрушила дом варягов и убила их самих.

Подвиг двух варягов-христиан.

Миниатюра из Радзивилловской летописи

Позднее, уже после принятия христианства, князь Владимир Святославич «на крови мучеников» (т. е., видимо, на месте убийства варягов) воздвигнет столь любимую им Десятинную церковь, и, как предполагают исследователи, именно в Десятинной церкви бережно хранили предание об убиенных варягах, которое потом вошло в летопись.

Интересный факт: в 1908 г. в Киеве близ южной апсиды Десятинной церкви во время археологических раскопок были найдены остатки деревянного сруба, который предположительно мог быть домом варягов. Так ли это – неизвестно.

Возможно, именно в Десятинной церкви началось и церковное почитание мучеников, ведь в летописном предании варяга и его сына называют праведниками, приравнивая их к святым мученикам. Впрочем, время их официальной канонизации неизвестно, но в Ростове уже в XIII в. отец и сын варяги почитались как первые русские святые, был установлен день их церковного поминовения – 12 июля. Поминалось тогда же имя одного из мучеников – Иоанн, а вот имя второго, Феодор, появилось в источниках не ранее XVII в. В современном месяцеслове Русской Православной Церкви отец и сын варяги справедливо возведены в чин «первомучеников».

Первая местная русская канонизация, возможно, состоялась в самом конце X в., в 999 г., когда по инициативе князя Владимира было совершено перенесение мощей княгини Ольги в Десятинную церковь. С того времени 11 июля стал отмечаться день памяти святой Ольги (в крещении Елены) по крайней мере в самой Десятинной церкви. Именно с этого времени предлагается отсчитывать историю, собственно, русской святости[40]40
  Карпов А. Ю. 1000 лет русской святости//Журнал Московской Патриархии. 1999. № 8. С. 55–57; Карпов А. Ю. Княгиня Ольга. М., 2009. С. 268.


[Закрыть]. Правда, необходимо отметить, что эта канонизация княгини Ольги не была признана в Константинополе, да и в Киеве уже к середине XI в. об этом, видимо, не помнили, поэтому считается, что официальное причисление русской княгини к лику святых произошло намного позднее, но время ее канонизации неизвестно. Примерно так же развивалась история с почитанием святых братьев‑князей Бориса и Глеба, в память о которых вскоре после их гибели в Русской Церкви был установлен церковный праздник, но официально к лику святых их причислили позже (см. об этом ниже).

Святая равноапостольная княгиня Ольга.

Фреска. Архангельский собор Московского Кремля

Новые попытки прославления русских святых известны с середины XI в. Именно тогда в Киеве начинается активное движение за общецерковное прославление князя Владимира Святославича и княгини Ольги. Уже в словах митрополита Илариона, который сравнивает русского князя с императором Константином, а Ольгу с императрицей Еленой, представлена целая программа причтения обоих русских правителей к лику святых как заступников и благодетелей Руси, просветивших светом веры свою страну: «О подобный великому Константину, равный <ему> умом, равный любовью ко Христу, равный почтительностью к служителям его! Тот со святыми отцами Никейского Собора полагал закон народу <своему>, – ты же, часто собираясь с новыми отцами нашими – епископами, со смирением великим совещался <с ними> о том, как уставить закон народу нашему, новопознавшему Господа. Тот покорил Богу царство в еллинской и римской стране, ты же – на Руси: ибо Христос уже как и у них, так и у нас зовется царем. Тот с матерью своею Еленой веру утвердил, крест принеся из Иерусалима и по всему миру своему распространив <его>, – ты же с бабкою твоею Ольгой веру утвердил, крест принеся из нового Иерусалима, града Константинова, и водрузив <его> по всей земле твоей. И, как подобного ему, соделал тебя Господь на небесах сопричастником одной с ним славы и чести <в награду> за благочестие твое, которое стяжал ты в жизни своей».

Илариону не просто вторит, но во много раз усиливает хвалебный тон Иаков Мних, который приравнивает Владимира к апостолам, предвосхитив будущее прославление князя в чине равноапостольных святых: «А ты, блаженный князь Владимир, был апостолом в князьях, всю землю Русскую приведя к Богу святым крещением, научил людей своих поклоняться Богу и славить и петь Отца, и Сына, и Святого Духа. И все люди Русской земли через тебя познали Бога, божественный князь Владимир. Возрадовались ангельские чины, агнцы славные, теперь радуются верные, и воспели, и восхвалили!..» Чуть ниже Иаков, уподобляя Владимира императору Константину, заявляет о вселенской миссии, о вселенском значении деяний русского князя: «И ты, блаженный князь Владимир, подобно Константину Великому, дело совершил, как он, верой великой и любовию к Богу подвигнут был. Утвердил Константин всю вселенную любовью и верою, и святым крещением просветил весь мир, и закон Божий по всей вселенной заповедал». А дальше Иаков напоминает, что христианское просвещение Русской земли началось с княгини Ольги, которую древнерусский книжник уподобляет императрице Елене: «<Константин> с блаженной и богомудрой матерью своей святой Еленой и с детьми многими привел к Богу святым крещением людей бесчисленное множество. И жертвенники бесовские истребил, и храмы идольские разрушил, и украсил церквами и города, и всю вселенную, и повелел пением и молитвами в церквах память святым совершать и праздники праздновать во славу и хвалу Богу. То же блаженный князь Владимир и бабка его Ольга совершили»[41]41
  Перевод Н. И. Милютенко.


[Закрыть].

Святой равноапостольный князь Владимир.

Икона. Перв. пол. XV в.

Видимо, и неофициальное почитание Владимира Святославича, как в свое время и неофициальное почитание княгини Ольги, возникло вскоре после его смерти. Во всяком случае, автор летописной похвалы Владимиру, помещенной в «Повести временных лет» под 1015 г., с одной стороны, горюет о том, что Владимир еще не причислен к лику святых, но, с другой стороны, сообщает, что русские люди уже чтят его память: «Удивления достойно, сколько он сотворил добра Русской земле, крестив ее. Мы же, христиане, не воздаем ему тех почестей, каковых достойны его деяния. Ибо если бы он не крестил нас, то и ныне бы еще пребывали в заблуждении дьявольском, в котором и прародители наши погибли. Если бы имели мы усердие и молились за него Богу в день его смерти, то Бог, видя, как чтим мы его, прославил бы его: нам ведь следует молить за него Бога, так как через него познали мы Бога. Пусть же Господь воздаст тебе по желанию твоему и все просьбы твои исполнит – о Царствии Небесном, которого ты и хотел. Пусть увенчает тебя Господь вместе с праведниками, воздаст услаждение пищей райской и ликование с Авраамом и другими патриархами, по слову Соломона: “Со смертью праведника не погибнет надежда”. Держат в памяти его русские люди, вспоминая святое крещение, и прославляют Бога молитвами, песнями и псалмами, воспевая их Господу, новые люди, просвещенные Святым Духом, ожидая надежды нашей, великого Бога и Спаса нашего Иисуса Христа; он придет воздать каждому по трудам его неизреченную радость, которую предстоит получить всем христианам».

Но с официальной канонизацией Владимира Святославича в XI в. возникли большие проблемы. Тот же Иаков Мних свидетельствует, что в самом Киеве были и противники причисления к лику святых киевского князя. Одно из возражений – после смерти Владимира у его мощей не происходят чудеса. В ответ Иаков Мних пишет целое рассуждение: «Не станем удивляться, возлюбленные, что чудес он не творит после смерти, потому что многие святые праведные не сотворили чудес, но святы они… И были святые апостолы и были лжеапостолы, и были святые пророки и были лжепророки, слуги дьявола, и еще чудо – сам сатана превращается в светлого ангела. По делам узнаем святого, как апостол сказал… Блаженный князь Владимир, возлюбя всем сердцем и всей душой Бога, заповеди его познал и соблюдал… Князь Владимир следовал делу святых мужей и жизни их, и восхитился жизнью Авраама и подражал гостеприимству его, возлюбил Иаковлеву истину, Моисееву кротость, Давидово беззлобие, более же всего Константину, царю великому, первому царю христианскому, подражая в правоверии, милостыню творил князь Владимир».

По мнению некоторых исследователей, официальному прославлению Владимира препятствовали митрополиты-греки, утвердившиеся на киевской митрополии во второй половине XI в. Причинами тому были и обстоятельства крещения киевского князя, и, главное, невизантийские истоки самого раннего русского христианства, привнесенные на Русь в кирилло-мефодиевской традиции. В итоге официальное причисление Владимира к лику святых задержалось на два столетия – общецерковная канонизация князя Владимира произошла только в XIII столетии (день памяти – 15 (28) июля).