Текст книги "Отражение"

– Наверняка есть какой-то подвох, – прошептал я партнёрше «на ухо», – есть ещё какая-то проблема с выходом в большой мир, помнишь? Кроме того, у тебя теперь есть ключ от холда – как только разберёмся с ситуацией, ты сможешь покинуть его в любой удобный момент.

– Да… ты прав.

Последний довод подействовал, и девушку начало «отпускать». И пока Ми окончательно приходила в себя, решил растрясти Роксану на некоторые немаловажные подробности.

– Мам, а сколько стоит билет? – спросил я голосом Мирен.

Обращаться «мама» к Руке у меня получалось свободно – в конце концов, Ми её так постоянно называла, ну и, можно сказать, заблаговременная тренировка – то, что она в итоге станет моей тёщей, я не сомневался.

– Билет? – Женщина почему-то удивилась. – Ах да, билет. Проезд бесплатный.

– Что? – Мне показалось, что я ослышался. – Вообще? Куда угодно?

– Перевозчики не берут денег, – улыбнулась суккуба, и тут же выставила ладошки перед грудью, не дав мне и рта раскрыть. – Только не спрашивай – почему. В конце концов, их автобусы – единственный транспорт между холдами.

– То есть пешком – нельзя? – глупо переспросил я.

– Только разве что к соседям. – Руке на секунду прикрыла глаза, но всё-таки продолжила: – Говорят, у кого-то получается войти в их тоннели, но никто ни разу из них самостоятельно не вышел. Кстати, несколько холдов одной остановкой тоже объединяют перевозчики.

7

Когда нужно определить неизвестного автора некоего действия, говорят: «Ищи, кому выгодно». Ну и наоборот, если вы знаете, что некое лицо совершило что-то просто так или себе в убыток, – стоит поискать реальную подоплёку. Точнее, за разовым действием одного человека может стоять ошибка, глупость или ещё что-то такое банальное и иррациональное, но за регулярным действием – группы людей…

– «Перевозчики» – это организация? – после паузы переспросил я.

Ми уже взяла себя в руки, но предпочитала по-прежнему виртуально выглядывать из-за моего плеча, являясь наблюдателем в собственном разговоре с матерью.

– Перевозчики – это водители рейсовых автобусов, – недоумённо ответила мне Руке и только после этого задумалась. – Организация? Ну… наверное.

– И они занимаются ещё чем-то, кроме обеспечения связи между холдами? – продолжил мысль я, и тут меня осенило: – Они что, регулируют и возможность выхода наружу?

– Ну… – Старшая суккуба запнулась, когда я неожиданно вывел разговор опять к тому, о чём она старательно рассказывать не хотела.

Впрочем, ответ был уже не очень важен: мозаика наконец сложилась. Итак, некто контролирует всю логистику внутри мира магии – назовём вещи своими именами. Логично, что эти же некто взяли под контроль и внешние перемещения демонов – из тех, кто может выходить в «большой мир». Не знаю, как тут, а у нас, людей, это называется полицейским и, соответственно, таможенным контролем. То есть налицо явные признаки государства. Кстати, можно легко проверить – мы их, эти признаки, помнится, в школе проходили.

– Мама, – вкрадчиво обратился я к Руке, – среди холдов есть не только жилые, но и общественные места, так? А в них – рынки и магазины?

Женщина осторожно кивнула.

– А чем ты там расплачиваешься?

– Деньгами, или договариваюсь на обмен…

– Можешь показать? – перебил я.

– Как расплачиваюсь? – похоже, наш разговор окончательно сбил демонессу с толку.

– Деньги, мама!

– А. Сейчас…

На выходе из кухни Руке притормозила, словно собиралась обернуться, но пошла дальше.

– Не совсем поняла, что ты пытаешься выяснить, – призналась мне Ми. – Если есть магическое государство, это что-то резко меняет?

– Боюсь, что да. – Победное настроение (как же, своими мозгами раскопал такую занимательную информацию!) после вопроса девушки слегка поблёкло. – Граждане – вот главный ресурс любого государства. Если есть страна, то должен быть и учёт населения, и его контроль. Руке как раз всё никак не может придумать, как сообщить тебе нечто, как она думает, неприятное, связанное с жизнью за пределами поместья Родика. Два против одного, что это внешние ограничения от перевозчиков…

– Даже если мама должна сказать что-то очень неприятное, я всё равно её пойму и не обижусь! – Молодая суккуба вычленила из моей фразы вовсе не тот акцент, который я поставил. – Разве она этого не знает?

– От понимания желания расстраивать тебя у неё всё равно не прибавляется, – послал я Ми ощущение покачивания головой.

Очевидную мысль, что Руке, несмотря на свои эмпатические способности, элементарно плохо знает собственную дочь, я, разумеется, не озвучил и постарался придавить, дабы партнёрша её не «услышала». Когда я в первый раз сказал о своём желании после средней школы перейти в экстернат, мои родители мне устроили форменный разнос, причём даже не выслушав моих аргументов. Только с третьего захода мне удалось добиться, чтобы меня хотя бы стали слушать – и это с шармом, заметьте!

– Скажу маме, что я не буду вести себя как ребёнок. Пусть расскажет всё, как есть, – обдумав, сообщила мне Ми. – Правильно?

– По крайней мере – попробуй, – не стал отговаривать я, уступая контроль над телом хозяйке.

– Вот. – Руке, вернувшаяся на кухню со своей любимой чёрной дамской сумочкой, выложила на стол… стопку прямоугольных жёлтых металлических пластинок с закруглёнными краями. На поверхности была отчеканена пара иероглифов.

– Золото? – Мирен, оторопевшая не меньше меня, подняла одну расчётную единицу, зачарованно разглядывая её с обоих сторон. – Эм… «Один золотой лян». А это много?

– Порядочно. – Руке тоже взяла одну пластинку – занять пальцы. – Обычно, если продавец и покупатель знакомы, рассчитываешься, когда достаточная сумма накопится…

– Мама, скажи, мне всё ещё нельзя… выходить из дома? – отложив фундаментальное доказательство существования собственного государства колдунов и демонов, в лоб спросила Мирен, поймав взгляд родительницы. – Я ведь хорошо научилась себя сдерживать. Мне нужно научится чему-то ещё? Мам, обещаю, я не буду пороть горячку и буду выполнять все твои указания!

Руке застыла, а потом медленно отвела взгляд.

– Хорошо. Я сейчас всё объясню. Дай мне ещё минуту – с мыслями соберусь… Помнишь, я рассказывала тебе, почему мы опасны для окружающих, а они – для нас? – Такой тон от старшей Родики мы с Ми уже слышали однажды – во время «лекции» о проблемах демонов-эмпатов в обществе. – Потерявшая над собой контроль суккуба – это катастрофа для всех окружающих. Но держащая себя в руках суккуба… не становится безобидной. Скорее даже наоборот. Мы влияем на окружающих, на всех вокруг, кто подойдёт достаточно близко. Мы не можем не влиять, такова наша суть. Даже если ты ничего не хочешь от собеседника, за тебя сработают потаённые чувства: едва заметная приязнь или раздражение, просто хорошее или плохое настроение. Мы чувствуем и понимаем людей сердцем – и так же, сердцем, начинаем пытаться управлять ими. Ты ещё не испытывала этого… но, поверь, это как дышать. Через некоторое время разумный со слабой волей, оказавшийся рядом с тобой, будет подчиняться любой твоей прихоти, а с сильной – почувствует неодолимое раздражение. Тех же… существ, чья воля настолько сильна, чтобы игнорировать наше влияние целиком, в мире можно буквально по пальцам пересчитать. – Руке подняла глаза на дочь, на миг щит её воли опять дрогнул, но Ми просто не смогла прочесть тот клубок чувств, что за ним скрывался, – слишком уж много там было намешано. – Добившись власти над собой, мы получаем власть над всеми окружающими. Редко кто, получив подобные возможности, может удержаться… от искушения. Сначала ты заставляешь всех выполнять свои мелкие прихоти, потом запросы растут. Ты начинаешь презирать окружающих, начинаешь пользоваться ими. Начинаешь презирать весь мир, будто лежащий у твоих ног. А потом… Потом или кто-то рядом с тобой, покорённый, вдруг осознаёт своё положение, или ты натыкаешься на существо с волей сильнее твоей… – Руке зажмурилась и даже помотала головой, рассыпав свои шикарные локоны по плечам. – Я… я сама такой была. Но мне, в отличие от многих, повезло. – Мать Мирен сейчас была, что называется, «не здесь»: глаза её смотрели сквозь дочь, но видели что-то своё, недоступное другим. – В старину такие, как мы, очень редко доживали до старости. О наших «талантах» знали другие демоны и знали, как с нами бороться: ограничить свободу, не давать говорить, создать ужасные условия. И… пользовать за еду, когда все мысли суккубы только о том, чтобы доставить как можно больше удовольствия тюремщикам и таким образом не умереть от голода и побоев: дар-проклятье работал и здесь. От подобного… образа жизни рождались дети… девочки. Их судьба была незавидна. Очень везло, если ребёнка не держали как дикое животное в клетке с младенчества, уготовив роль постельной игрушки, а подбрасывали противнику в поселение. Этакое живое оружие – до одиннадцати – двенадцати лет, пока врождённые способности не проявятся, суккубу нельзя было вычислить. А потом, в какой-то момент массовая драка с убийствами воинов-мужчин друг другом… Иногда невольной виновнице происшествия после такого всё же удавалось сбежать. Те из них, что смогли превозмочь предначертанное, становились королевами своих маленьких отрядов из очарованных мужчин… И постепенно, шалея от вседозволенности, пускались во все тяжкие. Обычно они тоже плохо кончали… – Руке говорила спокойно, монотонно и невыразительно, но от этого сами слова действовали ещё сильнее. Даже меня пробрало до самых печёнок, а уж Ми вообще сидела ни жива ни мертва… но при этом продолжала держать эмоции в узде. – Когда стало известно заклинание холда, несколько источников Силы оказались под контролем демонесс со свитой. И ещё несколько перешло в руки вчерашних рабынь: многократное увеличение концентрации доступной энергии усилило и без того неслабые способности. Зато в обычном мире, без подпитки Силой, шарм работать переставал вовсе. Когда появились перевозчики и начали связывать холды между собой, во владениях суккубов уже сменилось несколько поколений. Где-то мирно, а где-то и принудительно, с кровопролитием. – Роксана механически отпила остывшего чая, чтобы смочить пересохшее от долгого монолога горло, по-прежнему глядя мимо дочери. У меня же начало складываться подозрение, что Руке в какой-то момент перешла с изложения собственных мыслей на пересказ чужих – уж больно по-существу и академично стал звучать рассказ. – Открытие маршрутного сообщения между местам Силы многие владеющие магией разумные расценили как возврат к старым временам. Возможность попасть к соседям, минуя долгое путешествие по миру, где отсутствует Сила, а результатом может стать бесцельное многомесячное топтание по окрестностям предполагаемого местонахождения купола пространственного заклинания в тщетных попытках отыскать вход методом случайного тыка, воодушевляла. Немедленно вспомнились старые долги и рассказы о былом, а возможность применять боевые заклинания и собственные способности в полную Силу вскружила головы почище перебродившего вина. Эти несколько десятилетий потом назвали «эпохой магических войн» – период битв за власть над все расширяющейся территорией, охваченной транспортной сетью перевозчиков. Суккубы тоже отметились в конфликте – и победами своих подконтрольных отрядов, которые теперь опять могли без проблем пополнять, и сами пополнив ряды пленников. Однако постепенно круговорот локальных конфликтов с захватами холдов сошёл на нет. Недавние противники договорились… и вместе додавили тех лидеров, с кем договориться не удалось. Увы, в их число несговорчивых попали и многие наши соплеменницы. Тех немногих, кого не удалось взять военной и магической силой, попросту отрезали от транспортных тоннелей, опять оставив вариться в собственном соку. Хрупкий мир постепенно стал прочнее: от конфликтов проигрывали все. Разумными были приняты негласные правила поведения, которые помогали решать противоречия мирным путём, ну или, по крайней мере, не начиная масштабных боевых действий холд на холд. Расцвела торговля, было запрещено рабство и захват чужих мест Силы – нас, тех, кто зависит от магии, итак по итогам эпохи войн осталось слишком мало. И демоны, и колдуны хотели жить мирно… и очень плохо относились к тем, кто им это делать мешал. К последним, в числе прочих, очень часто стали причислять суккуб… не без причины, как ты знаешь. И с закономерным результатом. – Руке наконец вышла из своего своеобразного транса и, отведя глаза, резюмировала: – С тех пор прошло несколько веков. Нравы стали мягче, многие забыли своё и чужое тёмное прошлое. Но… мы – по-прежнему изгои нашего мира. Некоторые нас ненавидят просто по факту нашего существования, многие только терпят, но и те, и другие – слегка опасаются. Остальные же… Суккубов осталось мало: у моей матери, твоей бабушки, была всего одна дочь, а ты – одна у меня. Я лично встречала других таких, как мы, за свою жизнь всего несколько раз. Когда я решила, что стала взрослой и сама могу за себя всё решать, когда перестала бояться себя и осознала, какая сила стоит за шармом, я решила отыграться за все эти годы мучений и унижения… даже не зная, что такое настоящие мучения и унижения на самом деле.

Только жалкие остатки осторожности и счастливая случайность меня спасли. Я наткнулась на того, чья воля была крепче стали, а он оказался достаточно великодушен, чтобы не просто пощадить идиотку, но и… помочь совладать со своей натурой ещё раз. Научил ограничивать свои желания, научил не использовать дар во вред окружающим даже бессознательно. А потом – прогнал от себя, сказал, что теперь-то я всё-таки должна научиться жить своей головой. И я… смогла. Просто нормально жить. У меня даже появились приятельницы, почти подруги. И ты. – Руке решительно мотнула чёлкой и теперь уже сама нашла взгляд дочери: – Теперь ты понимаешь, почему я ничего не хотела тебе говорить? Не хотела, чтобы моя дочь росла с мыслью, что она – неполноценная, просто потому, что моя дочь! Потому и не хотела рассказывать о мире магии – месте, где для многих ты будешь «третьего сорта» только лишь из-за своего рода.

– Этот… сильный… кто тебе помог – это мой отец? – тихо спросила мать Ми.

Рассказ её натурально пришиб – да и меня тоже. Пожалуй, я даже был склонен согласиться с Руке, что с подобной информацией не стоило торопиться. Даже не представляю, как отреагировал бы, вывали старшая Родика на нас с Мирен все эти откровения разом пять лет назад.

– Нет, он не твой отец… к сожалению. – Горечь в голосе суккубы чувствовалась без всякой эмпатии. – Твой отец – обычный человек… в смысле – из мира людей. Там, где нет магии, нет и нашего проклятья. Я пыталась жить там обычной жизнью. И однажды безумно влюбилась. Любовь… делает глупой. Без Силы я не смогла его удержать. Мне пришлось вернуться в Родику… А у тебя будет выбор, какой из миров выбрать…

Мы с Ми виртуально переглянулись, и я кивнул. Слова были не нужны. Что тут выбирать, в самом деле, после такой-то «рекламы». К чёрту магию! Да, без очарования, к которому я уже привык, будет, наверное, немного тяжело, но – нужного я уже добился, а остальное… Справляются же как-то другие люди? И я справлюсь. И свою любимую смогу защитить!

Мы отвлеклись буквально на мгновение – слишком важная для нас была тема, а вот старшая демонесса, оказывается, ещё не договорила.

– Наставника, который помог мне, научит тому же самому и тебя. Он согласился принять тебя в свою школу.

– Что?! – Эту реплику мы с Ми подали абсолютно синхронно.

– Принять в школу… Что тебя так удивляет, дочь?

– Но я… мне уже шестнадцать? – Ми совершенно растерялась.

Я, честно сказать, растерялся не меньше.

– Да, у него старшая школа, два класса. Так что, если тебя именно это взволновало, с тобой будут учиться твои сверстники. Заодно и научишься с ними общаться, может, даже подружишься. Или даже больше…

– Но ты же сама сказала, что к суккубам… предвзятое отношение!

– Наставник сказал, что у него в школе такой проблемы не будет. – Судя по прорвавшемуся эмоциональному фону, словам этого наставника Руке верила абсолютно, без тени сомнения. – К тому же он сказал, что сможет оградить других от нашего дара на время твоего обучения, даже если ты не удержишь контроль над собой. Проучишься там два года, и после выберешь, где захочешь дальше жить.

– Но м… но я уже выбрала! – в сердцах выпалила Ми явно гордящейся обеспеченным для дочери ближайшим будущим Руке. – И я не хочу в школу! Мне нужно в мир людей!

– Но… – Роксана аж опешила от такого напора, правда, всего на секунду. – Но почему? И что ты будешь делать у людей?

– Найду любимого человека и буду жить с ним! – гордо озвучила Мирен нашу с ней мечту и осеклась, увидев неприкрытый скепсис в глазах матери. Впрочем, она и сама сообразила, как прозвучала фраза для постороннего человека.

– Ты понимаешь, что по человеческим стандартам ты – несовершеннолетняя? – Неожиданно разумно привела Руке серьёзный контраргумент. – Допустим, ты найдёшь мужчину своей мечты… Ты же достаточно читала книг и смотрела фильмов, чтобы понять – его осудят, стоит о вашей связи кому-нибудь узнать.

«Он и сам несовершеннолетний!» – Эту реплику Ми, к счастью, удержала при себе, пусть и не без моей помощи.

– Кроме того, в мире людей очень важны документы, – видя, что дочка замолчала, зашла со второго козыря мать. – А через два года у тебя будет диплом об окончании учебного заведения, нужное число лет и опыт общения с другими людьми. И ты точно будешь знать, от чего отказалась.

– Через два с половиной года, – просто чтобы не молчать, ответила Ми.

Придраться было больше не к чему, к тому же её, да и меня, честно сказать, слова Руке заставили крепко задуматься.

– Почему через два с половиной? Два, – слегка удивилась Роксана. – Занятия начинаются через месяц. Ах да, я же тебе не сказала: эта школа – в Японии[9]9
  Учебный год в Японии начинается 6 апреля.


[Закрыть].

8

«Старшая школа „Карасу Тенгу“. Памятка ученика». Обычный лист обычной бумаги формата А4, на котором на принтере отпечатан убористый текст. Разве что не буквами, а иероглифами – но тут тоже ничего удивительного: школа-то заявлена как японская. Впрочем, на обороте напечатан английский текст сходного содержания – для тех, кто не освоил язык страны Ямато.

«Международная старшая школа (академия) „Карасу Тенгу“ является пансионатом полного содержания. Принятый ученик должен прибыть до начала учебного года и не сможет покинуть стены школы между каникулами».

За прошлую неделю Ми «проглотила» массу литературы на японском, что была в коттедже – к сожалению, по большей части это были всё те же романы, в которых на единицу полезной информации о будущей стране проживания приходилось по тонне переживаний. С другой стороны, что будет полезно, а что – нет, это ещё бабушка надвое сказала: быт в школе мог быть похож на японский, а мог и отличаться. Хотя бы потому, что:

«Преподавание ведётся на английском языке, кроме специализированных дополнительных предметов».

Попытки расспросить Роксану закончились тем, что она сунула дочери этот листок и виновато пожала плечами: ничего о школе, куда она сосватала дочь, кроме личности директора, она не знала.

«Безопасность учеников во время учебного процесса гарантируется лично господином директором Куроко».

Услышав, как зовут этого самого «разумного со стальной волей», что в своё время помог матери Мирен разобраться с тараканами в голове, я не удержался и истерично расхохотался. Кабуки Куроко, где Кабуки – это имя. Точнее, играющая роль имени – часть прозвища, потому что не могут же чело… да пусть даже демона, всё равно не могут звать Театральный Работник! Ну или Работник Сцены, если точно по смыслу на русский перевести. Кабуки – так называется традиционный национальный японский театр, а «куроко» переводится как «невидимка» или «человек-тень», специальный работник в полностью чёрном костюме, который меняет декорации прямо по ходу представления: считается, что зрители его «не видят». Говорящее имечко, что уж там. Очень подходящее для какого-нибудь злодея из очередной серии «Джеймса Бонда», о котором в конце двух часов погонь и перестрелок узнаёшь, что он лишь подручный главного плохого дяди по имени Режиссёр. Или должен быть Владелец Театра?

«Школа обеспечивает учеников трёхразовым полноценным питанием, жильём и формой, учебными и школьно-письменными принадлежностями. Во внеучебное время и выходные дни ученики обеспечиваются всем необходимым для самостоятельных занятий и досуга. На территории школы организованы ученические клубы и работают спортивные секции».

А вот это уже впечатляло. Если всё написанное правда, то организация учебного процесса у этого Куроко действительно поставлена на отлично. И размах чувствуется – для десяти – двадцати учащихся подобное организовать не получится. Единственное, что…

– Мам, тебе моё обучение дорого обошлось? – подозрительно поинтересовалась Ми.

Раньше у неё, да и у меня, как-то не возникало вопросов по поводу доходов семьи Родика – что объёма, что источника. С одной стороны, потому, что мы оба до последнего времени жили на шее у родителей, и я только за последние полгода распробовал, что такое вести самостоятельное хозяйство. Да и то лично мне только лишь пару месяцев назад удалось отмотаться от еженедельных визитов родителей, придирчиво инспектирующих мой холодильник на предмет, чем питается их ребёнок. И аргументы, что я вообще-то уже самостоятельный человек, не особо действовали даже под шармом…

– Не очень, – улыбнулась Руке, умилившись серьёзной мордашке дочери. После памятного разговора неделю назад в общении суккубов наметился серьёзный прорыв: старшая демонесса стала более охотно общаться на разные темы и заметно менее уклончиво отвечала на вопросы, даже если они ей не нравились. Правда, Ми за всё это время так ни разу и не покинула родной холд, но в свете информации об отношении общества к представителям её рода – не очень-то и хотелось. – Куроко-сама только в прошлом году стал директором школы, и потому набирает сейчас только детей друзей и знакомых. Он сказал, что первый его выпуск будет особым. Лучшие учителя, лучшая программа обучения, и он сам будет преподавать. Потому я так хочу, чтобы ты пошла учиться туда!

– И много будет учеников? – после паузы спросила Мирен, которая, как и я, не знала, как реагировать на свежую информацию.

– Полных два класса, а если не получится всех уместить, то три, – без запинки выдала Руке и в ответ на удивлённый взгляд дочери пояснила: – Он при мне этот вопрос решал.

– То есть ты была в холде школы, мама?! – Младшая суккуба немедленно выделила главную информацию. – и как там?!

– Ну… нормально. Наверное… Там ремонт везде идёт, то есть шёл, но к началу занятий его должны закончить… – Женщина, видимо, и сама поняла, что ждут от неё совсем другого рассказа, и виновато развела руками: – Не знаю. Извини, я никогда нигде не училась и просто не знаю, с чем сравнивать.

И, прежде чем я и Ми успели уложить сумбур в голове, вызванный такими откровениями, Руке технично сбежала – сначала из гостиной, а потом и из холда вообще. Раскрывать факты из собственной биографии демонессе даже перед единственным близким родственником было тяжело, и подобные расспросы каждый раз кончались одним и тем же – переводом темы или стремительной ретирадой. Наверное, придётся просто смириться, что некоторые вещи нужно будет узнать на собственном опыте.

– Димыч, привет! – Макс Сумских догнал меня посреди коридора, застав за мучительным обдумыванием: идти на лекцию по истории органической химии или хрен с ней.

Нет, была бы лекция важной для понимания предмета или хотя бы для контроля посещаемости – и вопроса бы не стояло. Но наш преподаватель сразу сказал, что у кафедры есть замечательная методичка за авторством завкафедры со всеми материалами и если её купить… В общем, я купил её прямо на первом занятии и уже успел убедиться, что доцент начитывает материал по книге чуть ли не дословно: то ли человеку повезло с памятью, то ли он сам и был настоящим автором, уж не знаю.

– Привет, – вяло отозвался я, пожимая руку и стараясь удержать широкий зевок.

Впрочем, все мои потуги пропали втуне: попытка сохранить видимость вежливости осталась незамеченной. После английского неделю назад, от которого я успешно отмазал всю свою группу с минимальными, что называется, потерями, парень, похоже, записал меня в приятели – не иначе как посчитав тот разговор чем-то вроде героического рывка грудью на амбразуры, совершённого во имя мировой справедливости и гармонии. Странный он всё-таки.

– Слышал новости? – для проформы спросил Максим и тут же поспешил озвучить: – У нас из группы пятерых отчислили!

– Долбодятлы, – резюмировал я равнодушно.

Часть группы так и не вышла на занятия после пересдач, но я списал это на то, что ребята решили устроить себе «законный отдых». Ну, в каком-то смысле получается, действительно устроили.

– Но это не сама новость. – Макс даже не заметил моей, мягко скажем, не слишком живой реакции, и возбуждённо протараторил: – Нам уравняют состав групп!

– В смысле – уравняют?

– Добавят из двух других по паре человек, чтобы количество во всех трёх примерно совпадало. У деканата уже и новые списки вывесили!

Я подумал. Ещё немного подумал. И спросил, решив, что пропустил некий скрытый смысл сообщения, которое до меня так эмоционально попытались донести:

– И что?

– Ну как же, новые одногруппники… – Сумских наконец-то разглядел моё выражение лица и добавил уже не так настойчиво: – Неужели не интересно?

– Ни капли! – Я опять зевнул.

– Ты не выспался, что ли? – Гений наблюдательности смог-таки сделать потрясающей сложности вывод из моих гримас. – Что ты такое делал ночью?

Н-да, неудивительно, что у парня нет друзей.

– Мангу читал, – после некоторой паузы решил ответить я совершенно честно. И даже не добавил «в обществе красивой девушки». Химию я всё-таки решил прогулять, отчего настроение немедленно скакнуло к отметке «благодушное».

– Что?! – Максим посмотрел на меня как на глубоководную рыбу, внезапно встреченную в коридоре родного универа.

– Мангу, – уже пожалел я об откровенности. – Это такое название японских графических новелл, продвинутый аналог европейского комикса…

– Я знаю, что такое манга! – возопил этот придурок так, что на нас начали оглядываться. – Какую именно ты читал?!

– Несколько штук. О школах, в основном, – не стал я перечислять названия полутора десятков новелл, в переводе на русский звучащих особенно по-дурацки.

А ещё нужно добавить, что читала Ми моими глазами и на языке оригинала, а не в переводе, разумеется. В холде Родика тоже нашлись образцы этого… своеобразного жанра, но нам-то нужна была самая свежая информация, а не устаревшая лет на тридцать-сорок.

Как ни странно, приём Руке – знакомиться с культурной средой погружения через художественную литературу этой среды – кажется, в очередной раз неплохо сработал. Более того, судя по тому, как японские авторы маниакально скрупулёзно, фактически одинаково, обрисовывают бытовые моменты учёбы в своих произведениях, они таковыми и являются в реальности. Отличное дополнение к прочитанным статьям в энциклопедиях и блогах… Вот только в отсутствие Интернета в доме Ми суккубе пришлось читать всё вышеперечисленное через меня. Ну и… увлеклись немного. Необычно же. Но, если уставшая подруга могла позволить себе отдохнуть в середине дня, то лично мне пришлось ехать учиться. Впрочем, одно блондинистое чудо скоро окажется в той же ситуации…

– М-м? – сонно потянулась у меня в голове девушка-демон.

– Спи дальше. – Я послал ей ощущение поглаживания по голове.

– Хорошо…

–…Тебе нужно обязательно посмотреть их! – победно закончил одногруппник.

– Посмотреть?

– Я пришлю тебе полный список ссылок, моя любимая коллекция! Раз ты так заинтересовался!

– Ссылок на что?

– На мангу и аниме про школьниц! Обязательно начни с Кей-он![10]10
  «К-On!» – один из популярных японских анимационных сериалов 2009–2010 гг.


[Закрыть]…Макс, с тобой всё в порядке? – Я даже остановился, рассматривая нелюдимого тихоню, внезапно явившегося в новом амплуа: с ещё более вставшими дыбом волосами, перекосившимися на носу очками и горящими воодушевлением глазами.

– Просто так приятно встретить единомышленника!

Какие бездны можно открыть в человеке, оказывается, сказав лишь одно правильное слово в нужный момент. А эффект как от многочасового шарма, бр-р. Вот, бывает же… Особенно «смешно» будет, если по приезде в эту самую старшую школу «Карасу Тенгу» выяснится, что заведение для колдунов и демонов никаким местом не походит на обычную, человеческую, и вся наша, с позволения сказать, подготовка была пустой тратой времени. А то в румынском вроде бы холде Родика из собственно румынского – десятка три книг на национальном языке, и всё. Учитывая общее количество литературы-макулатуры в закромах Руке, это песчинка в песочнице. Впрочем, лишних знаний и навыков не бывает, так ведь? И лучше уж «литературный запой», чем сидеть как на иголках, отсчитывая оставшиеся дни до момента, когда наша с Ми жизнь в очередной раз сделает крутой поворот. Ох, что-то мне неспокойно…

9

– Молодец! – похвалил я, оглядывая глазами Мирен её комнату в коттедже Родика. Вместо уютного домашнего хаоса, с книгами, стопками сложенными на полу вокруг любимого кресла мол од ой суккубы, теперь в этом помещении властвовал Порядок. Одежда разобрана и убрана в комод и шкаф (последний впервые на моей памяти не стоит с дверцами нараспашку), литература, какая влезла, переехала на полки, сменив разные прикольные безделушки и предметы, ещё в детстве понатасканные со всего дома для наших совместных игр. Из тёмного угла извлечены, очищены от пыли и отстираны-высушены мягкие игрушки – после установления нашей связи моя подруга так ни разу ими и не играла. Постель идеально заправлена – тоже раньше нечастое явление, на покрывале лежит маленький девичий рюкзачок – основательно загруженный, но не так, чтобы совсем битком набитый. Немногие действительно личные вещи и предметы первой необходимости: зубная щётка, расчёска и заколки, способные совладать с тяжёлым золотым водопадом волос, и небольшое количество выданной-всученной Руке косметики. Собственно, умение делать макияж – единственное (!), чему озаботилась научить отправляемую на как минимум несколько месяцев из дому дочь заботливая мать… Это при том, что косметика даже старшей, не слишком-то молодой уже, суккубе была всё ещё не нужна, что уж говорить о Ми. «Нанесённый макияж, пусть даже самый лёгкий, – это правило хорошего тона при общении с посторонними».

– Ладно тебе. Надо – значит надо. Как там в песне, что ты недавно слушал, было? «Мать плохому не научит?»[11]11
  Цитата из песни «Тролли» группы «Башня Rowan».


[Закрыть] — Моя партнёрша, нервно хихикнув, достала косметичку и сдёрнула покрывало, закрывающее то самое зеркало. Артефакт уже давно переехал из того дальнего угла, где его отыскала маленькая Мирен, в комнату к младшей демонессе – так было легче проводить над ним опыты и эксперименты. Как я и говорил, воздействия в стиле «мартышка и очки» никакого отклика от предмета не дали, и зеркало осталось уже как деталь интерьера. Единственно, мы стали его занавешивать – так, на всякий случай.