Текст книги "Тарас Балашов. Виртуальный любовник"

На другой день он сочинил красивое, отчаянное письмо, полное хитрых комплиментов и страстных просьб не покидать его в тяжелом недуге, особенно потому, что недуг этот временный. Рассказал «о себе», о том, что он любит, о чем мечтает. Вспомнил даже, что ей особенно нравился сиреневый цвет, сказал, что почему-то всю жизнь любил именно такой цвет и пристегнул к письму фотографию сиреневых лилий, ее любимых цветов. Пространно описал свой велосипед, погибший в глубоком ущелье, выбрав в инете именно ту модель, которая была у самой Наташи. Он многое знал о ней, знал с детства, это давало ему преимущества. Тарас Балашов получился ее отражением в мужском зеркале, отпечатком в камне, вторым «я». Кто из нас не мечтает встретить себя самого? Серый бросил все дела, отменил все контакты и часа два создавал письмо. Он так явно вообразил себе палату в военном госпитале с видом на бескрайнюю гладь Байкала, стройный кактус-молочай на полу под большим высоким окном, что чисто автоматически вылились из его души стихи…

 
С жителем приюта моего
временное чувствую родство:
я уйду – простора не объять,
ну, а он останется стоять
здесь…
Кротко, молча, на одной ноге,
в этом синем треснутом горшке,
в этой скорби меж чужих существ,
тех, кому своих скорбей не счесть
здесь…
 

Он был вознагражден: Наташа захватила наживку и отозвалась:

«Не покину Вас, Тарас, не бойтесь! Кто ж мне тогда такие красивости будет писать?»

Крошечная рожица смайлика в конце письмеца намекала на то, что комплименты осознанны и приняты.

Так продолжилась их переписка, она длилась уже больше месяца, и Наталья, похоже, просто виртуально влюбилась в него, чему немало способствовала проза Тараса Балашова, которую она порой похваливала, не забывая поставить, опять же, смайлик, дабы показать, что эти миниатюрные рецензии все же отчасти комплимент. Женщина, которую он считал навсегда утраченной, теперь была в его руках… Увы, не в его, конечно. В руках пресловутого Тараса Балашова, которого он сам и создал. Внешность одного человека, проза – другого, письма и чувства – третьего, то есть – его самого.

Тарасу давно пора было подняться на ноги и доползти до ординаторской, откуда позвонить своей виртуальной возлюбленной по городскому телефону, чего актер, игравший его, сделать, понятно, не мог. Разве что, каким-то далеким, другим голосом, прерываясь от байкало-амурских помех…

Найти настоящего актера, профессионала, заплатить ему… Натаскать, написать тексты. Тогда Тарас Балашов выступит уже не в трех, а в четырех ипостасях.

Допустим, при помощи актера-переводчика они начнут ворковать по межгороду, еще более укрепляя «любовь». Или воспользоваться имитатором голоса? Нет, рискованно: она может узнать его по интонации. Даже если с воркованием все выгорит – ну, а дальше-то что?

Серый усмехался собственной мысли, но все равно проворачивал ее. Вероятно, это были ростки будущего решения, которое вывернуло его собственную жизнь.

Сначала им овладела дикая, смехотворная мысль. Что если найти человека, чью аватарку он выбрал для ящика, этого Влада из Казани, заплатить ему, заставить его сыграть роль Тараса Балашова? Пусть Наталья увидит и полюбит его. Пусть они начнут встречаться. Сам же он будет их неотлучным свидетелем, тайным соглядатаем: он будет знать каждый поворот любви, которую сам и создал. Да и не в этом дело. Наступит момент, когда из зрителя он превратится в актера и ступит на сцену своего собственного театра.

Этот дважды фальшивый человек – не Влад и не Тарас – будет полностью его собственным отражением. Влад – это просто носитель тела. Тарас – это просто его псевдоним. Сколько может запросить этот ничтожный Тарас за свои произведения, если Серый захочет их купить? Нет никакого Тараса вообще. Все эти душещипательные рассказы написал он, Серый. Письма с Байкала писал Серый: ну, это действительно правда. Наталью заинтересовал именно Серый, и никто другой.

В чем была дичь и смехотворность этой мысли? Серый будет до поры до времени в тени. Но он выйдет из тени в самый решающий миг. Когда Влад, он же Тарас, пригласит Наталью домой и наступит тот щекотливый момент, когда ему надо будет пойти в душ, то выйдет из душа, в полной темноте, уже другой человек – он, Серый.

Господи, какая же глупость!

Да, все произойдет в полной темноте. Наталья будет убеждена, что с нею Тарас Балашов, мужчина, в которого она влюблена. И вот наступит решающий момент. Когда все будет кончено, Серый хлопнет в ладоши, и в комнате засияет люстра.

Вот что он хотел увидеть больше всего на свете. Ее глаза. Когда засияет люстра и она поймет, что только что была растерзана человеком, которого ненавидела и презирала всю свою жизнь.

Серый прекрасно понимал, что делает что-то не то, что все это безумие. Но он так же отдавал себе отчет и в том, что сама его любовь к Наталье – безумна. А люди, влюбленные безумно, совершают именно безумные поступки…

Все его планы внезапно переменил случай, и его история неожиданно превратилась из криминальной мелодрамы в фантастический роман.

Он вновь вспомнил о пластической операции. Вот интересно, возможна ли такая операция, чтобы превратить одного человека в другого? Ну, похожего… Для верности он отрастит бороду, ведь мог же Тарас в этом жалком Забайкалье слегка зарасти? Глаза могут стать и карими: единственное фото – это просто игра света фотовспышки. Рост… Ну, соврал немного, надбавил. Она поймет, поскольку сама скидывает возраст на сайтах знакомств. Ведь она уже любит его. Простит эти незначительные мелочи. Голос? Это труднее всего. Но ведь существуют какие-то методики, актерские курсы. Схватить за горло какого-нибудь квалифицированного педагога. Эдакого старичка с тонзурой и львиной гривой вокруг нее. Дать ему в пасть бабки, чтоб хватило до гроба и на гроб. Бросит все свои студии и сделает голос за пару дней…

Серый потыкал Гугль на предмет пластических операций, современных технологий, но ничего путного не нашел. И тут он вспомнил о Бурышеве, которого знал еще с конца восьмидесятых, когда мафия, под прямым руководством партии и КГБ, возила, прятала и перепрятывала по всему Союзу всякие товары, чтобы создать в стране видимость разрухи. Мука, сахар… В том числе – медикаменты, и Бурышев был главным во всей этой части операции. Затем, в бандитские годы, многие ребята вызывали Бурышева, когда был нужен медик для некоторых тонких дел. Серый слишком много знал о нем, мог уничтожить в любую минуту, самым законным путем, предав гласности факты его героической биографии.

Он позвонил Бурышеву и без предисловий спросил, можно ли сделать такое – при помощи пластической хирургии не просто изменить внешность, но создать определенное лицо? Тот даже посмеялся: нет, нельзя. Серый все же спросил напоследок: как его жизнь, дела?

– Да так работаю в одном частном институте, над очень серьезным проектом… – его голос стал каким-то напряженным, будто он собирался попросить Серого о чем-то. – Для чего тебе была нужна эта информация? Хочешь исчезнуть?

– Возможно.

– Нужен какой-нибудь труп? – старый приятель явно шутил.

– Да я не в детские игры тут с тобой играю! – выкрикнул Серый, двинув по полу стул. – О трупе я бы и сам позаботился. Вон их сколько, – он автоматически глянул в окно не отнимая трубку от уха, – по улицам без дела шатается.

– Медицински я, конечно, помогу, если надо, – пролепетал Бурышев.

– Да нет, пока не надо, – сказал Серый и оборвал разговор, даже и не подозревая, как скоро ему станет действительно надо.

Секретные исследования

Со временем каждодневная переписка с Натальей стала для Серого пыткой, и он решил убить Тараса Балашова. Он написал, что его кладут на операцию, не волнуйся, Наталья, операция будет легкой, правда, под общим наркозом. Этот общий наркоз ему противопоказан, как сообщили врачи на медосмотре перед очередными соревнованиями, где он взял очередной кубок чемпиона Москвы… И так далее. «Местным эскулапам я не сказал об этом. Пусть тоже не волнуются, а режут как надо. И ты не волнуйся. Завтра, после операции, я вряд ли напишу тебе, а вот послезавтра – жди.»

Реакция была предсказуемой. Наталья разволновалась не на шутку. Она стала уговаривать его не ложиться на эту операцию, по крайней мере, сообщить эскулапам о противопоказании… Поздно. На этом Серый переписку оборвал.

Первое время он злорадствовал. Пусть на себе почувствует, что значит потерять любимого, хоть и виртуального, пусть вернется ей самой в ушки это страшное: НИКОГДА.

Смерть. Никогда. Был и нет. А какой был! Лучший. Из всех, кого только можно представить. Мужчина – мечта всей ее жизни. Ее половинка, ее зеркало. Лопнул, как пузырь во рту жмурика.

Наталья бросила на его ящик несколько истерических писем, потом – как оборвало ее, будто на полуслове. Это показалось Серому странным.

Через неделю он уже сам нещадно затосковал. Зачем убил Тараса? Прикинулся мертвым, словно жук-притворяшка. Мог бы еще тянуть и тянуть это общение, ведь перелом шейки бедра – можно было развить хоть на полгода… Он стал жалеть и Влада, чье лицо взял, и этого несчастного Тараса, неведомого какого-то человека, который активничал в инете несколько лет назад, затем пропал… Никогда он так не мучился, даже когда убивал по-настоящему, собственными руками. Хотя бы того сантехника, с которым она вошла в примитивную связь, словно замужняя домохозяйка.

И почему-то он постоянно возвращался к образу доктора Бурышева: что-то не давало ему покоя. И вдруг он вспомнил. Вспомнил так, что, казалось, каждый его внутренний орган завибрировал – от мысли, которая стукнула его внезапно, будто соперник не рассчитал удара и вместо тренировочного провел боевой.

Два года назад. Он застрял в пробке, и кто-то окликнул его. Это был Бурышев, его белый «Ситроен» стоял рядом. Они вырулили на обочину, вышли и схлопнулись ладонями. Много лет не видались. У Серого было паршивое настроение после не совсем удачной сделки. Вдруг захотелось выпить со старым боевым соратником. Они изрядно наклюкались, поэтому и разговор осел на самом дне памяти.

Сейчас выскочил на поверхность, как поплавок, замаячил: Серый вспомнил все до последнего слова.

Бурышев работал в каком-то странном частном институте, о предмете своем говорил поначалу туманно, намекая на секрет фирмы и даже особую миссию… После того, как Серый проводил его в туалет, где соратника вывернуло наизнанку, он в двух словах выдал и секрет, и миссию.

Бурышев занимался опытами по пересадке сознания. Не только крысы, но кошки, собаки, даже одна обезьянка успешно смогли отделиться от своих тел и погостить в телах других существ своего вида.

– Сознание, понимаешь ли, – говорил он, почему-то подражая первому президенту России, – это всего лишь записель… То есть – запись чисел в клетках. Я имею в виду клетки – живые. Но ничто не мешает записать его и в другие клетки. Такие, как в школьной тетрадке. Долгое время считалось, что импульсы эти хранятся в нейронах головного мозга. Но на самом деле – не там.

– А где? – спросил Серый безо всякого интереса.

– В клетках спинного мозга! Костного мозга! Во всех клетках, если честно говорить!

– Ты только не ори, а то головой в унитаз суну, чтоб протрезвел, – мрачно произнес Серый.

– Не надо! – сказал Бурышев. – Но сознание… – он поднял палец над заблеванной раковиной, – сидит, как мы поняли, во всех клетках тела. Даже в костной ткани. Именно поэтому и возникают фантомные ощущения. Ты знаешь, что такое фантомные ощущения?

– Ну, знаю, – сказал Серый, пытаясь выровнять тело соратника, начавшее клониться в сторону кабинок с унитазами, но Бурышеву, похоже, послышался другой ответ, и он принялся объяснять:

– Это когда человек, который потерял ногу, чувствует ее. Он даже уверен, что у него есть нога, пытается встать и падает. Точно, как я сегодня! Ну, вот. Природа фантомных ощущений объяснялась неверно. Будто бы мозг, головной мозг хранит некую память о ноге. На самом деле – все наоборот. Это нога хранит память о мозге.

– Не понимаю. Каким образом все это имеет отношение к пересадке сознания?

– Процесс архисложный, но если объяснить на пальцах, очень все просто. Можно сканировать тело пациента, каждую его клетку, и записать это в цифре. В клетки тетрадные! То есть, команда «эдит кат» – вырезать. Затем сделать то же самое с другим пациентом. И вставить все, принадлежащее одному телу, в другое, понимаешь? «Эдит пэйст», значит, команда.

Конечная цель этого небольшого частного НИИ была вполне земной, коммерческой. За некую сумму, ошеломительную даже для миллионера, гендиректор ООО предлагал клиентам бессмертие.

Серый позвонил Бурышеву и без предисловий спросил: как дела с его научными разработками.

– Никак, – сказал соратник. – Клиника закрылась, финансирование прекратили.

– Вся эта пересадка сознания оказалась фуфлом?

– Это они так думали. Опыты над животными показались им неубедительными, хотя…

– Давай-ка сейчас встретимся, и ты мне все это подробнее расскажешь.

Через час они сидели в ресторане на Балчуге, и Бурышев продолжал свои ученые жалобы:

– Мне было все очевидно, а инвесторам – нет. Крысам я прививал определенные навыки в традиционном лабиринте. Одна крыса научится проходить лабиринт, я ее сканирую, переносу все ее сущность в другую, девственную крысу. И та тоже начинает проходить лабиринт. Более того. Если крысе, которая уже имеет навыки, привить сущность неумелой, то и она разучится. Ясно как репа. Опыты получались. То же самое с кошками и даже обезьяной, но это было сложнее и требовало более серьезной аппаратуры. В итоге инвесторы заявили, что все это слишком дорого и долго. Плюс один из них в православие ударился, вообще от идеи отошел. А двое других победнее этого. В итоге все развалилось.

– Ясно. А с человеком ты пробовал?

– Нет еще. Как раз только подошел к этому, уже начал искать добровольцев, и все закончилось.

– Наработки остались?

– Разумеется. А тебе на что? Неужто хочешь сфинансировать?

– Да. И добровольцев тебе предоставлю.

Эти слова поимели на Бурышева такое сильное действие, что он поднялся с места и протянул Серому обе руки. Тот нехотя дал ему свою, для страстного облепляющего пожатия.

– Спасибо, друг мой! Великое тебе спасибо.

Серый все же выдернул руку:

– Садись. Я не бескорыстен, замечу для начала. Но об этом после. Как скоро ты начнешь работать?

– Да хоть сегодня. У меня сейчас кабинет в одном санатории в Черкизово. Мне нужно два мощных компьютера и один компьютер-сервер. Как только бабки будут, куплю и привезу туда. Позвоню коллегам…

– А можно обойтись без коллег?

– Можно. Только с ними дело быстрее пойдет.

– Ты ж ведь и не знаешь, какое дело… Ладно. Расскажу тебе все.

Не торопясь, посасывая пиво, выложил Бурышеву свою историю и посвятил в свои намерения. Когда он закончил, соратник довольно долго молчал.

– Ну и что? – с раздражением спросил Серый. – Что скажешь-то?

– Ты меня ошеломил. Признаться, я и представить не мог, что ты скрываешь такие сильные чувства. А ведь казался совершенно непрошибаемым, орлом таким.

– Я и есть орел. Только вот орлицы мне всю жизнь не хватало.

– Ну, за твою часть операции я, конечно спокоен.

– Безусловно. Этого парня доставят в Москву. Я его размещу на какой-нибудь квартире. Будет жить, как в масле кататься. Вопрос: что он сам почувствует при пересадках, что будет помнить?

– Не думаю, что он будет что-то помнить. Сны, может быть, какие.

– Просто ляжет на кушетку, заснет и встанет?

– Даже не так. Возможно, он не будет помнить несколько предыдущих и последующих часов. Возможно, он вообще ничего не заметит. Просто как потерял сознание и очнулся. Потерял у себя на квартире и очнулся – там же. Обморок такой.

– Ты в этом уверен?

– Почти. Дело в том, что крыса теряла некоторые навыки, приобретенные ею незадолго до эксперимента.

– Ну что ж, – Серый встал и махнул официанту. Бурышеву сказал: – Скинь мне номер своего счета. Сейчас же пошлю тебе аванс.

Серого не волновало, что благодаря усилиям Бурышева и его подельщиков, сильные мира сего теперь получат возможность жить вечно, меняя свои износившиеся тела на более крепкие. Его сердце забилось так, будто бы он уже владел Натальей, ритмично извлекая из нее крик, как музыку из дорогой скрипки.

План созрел мгновенно. Надо вытащить Влада из Казани в Москву. Все будет выглядеть довольно прозаично: и Серому, и Владу проведут сканирование, что займет несколько десятков минут и будет связано со шлемом, датчиками, всякими другими совершенно не важными деталями. Серому придется полежать в клинике, в состоянии, сходным с комой, в то время как на ноги встанет крепкое, мускулистое тело Влада, наполненное, впрочем, уже другим разумом. Где будет в это время сам Влад, вернее, его сознание? Да просто-напросто на хард-дисках мощного компьютера НИИ. В клетках.

После встречи с Натальей, от предчувствия которой Серого и начинало трясти, все вернется на место: Влад будет думать, что он отрубился, а Серый от этой точки времени до самой могилы будет нести в себе воспоминание. Никакие рольставни теперь не нужны. Придумав этот детский трюк с темнотой, Серый оставался недовольным несовершенством замысла: ему как раз и хотелось видеть эту женщину, во всех ее деталях, от и до. Идея с возгоранием люстры также была не лучшей. Получалось, что все, что он поимел бы после стольких усилий – невразумительное, слепое, нереальное, а в финале – опять расставание, теперь уж навсегда. Нет. Он хотел быть с Натальей не один, а много раз, встречаться с нею, пусть и в чужом теле, недели и месяцы, может быть, даже годы.

Прежде чем отправить ребят за добычей, надо было удостовериться в том, что Наталья по-прежнему любит виртуального Тараса, не увлеклась другим, не уехала куда-нибудь надолго…

Тут был один нюанс. Серый знал: если Наталья ответит, то сразу потребует связаться с нею по телефону, да и последующий телефонный роман затягивать не станет. «Я не телефонный человек», – говорила она двадцать пять лет назад. «Я не емельный человек», – писала она и ему полгода назад, и Тарасу Балашову совсем недавно.

Сначала везти Влада, потом звонить – неверный ход: вдруг Наталья скоропостижно вышла замуж или попала со своим великом под грузовик?

Главное – как-то протянуть эти сутки-двое от момента второго явления Тараса до превращения Серого. Если же провалится захват Влада, то провалится и вся операция.

Все произошло в точности так, как Серый предполагал. Наталья была в сети, когда Тарас Балашов написал ей письмо из Москвы. Освободился из госпиталя, приехал, уже прокатился на своем старом «Стелсе»…

«Очень рада, Тарас, – немедленно отозвалась она. – Несмотря на твой странный последний выпад, я готова обсудить нашу встречу в офлайне. Дай мне телефон, и я позвоню, как только смогу.»

«Телефон я еще не купил – ответил Серый. – Только сегодня приехал домой».

«А городской?» – спросила она.

«Городского у меня давно нет: как-то раз забыл заплатить, да и не нужен он вовсе, потом – отключили, а восстанавливать не стал. Не нужен он в нашем мире совсем.»

«Странно всё это, Тарас! И там у тебя не было телефона, и здесь. Желаю поскорее разобраться со связью.»

По тону этого письма было похоже, что она больше не хочет разговаривать, по крайней мере, сегодня. И что-то его в этой переписке задело… Ну да – «выпад». Неужто его вероятная смерть на операционном столе и есть – выпад? И явно она была озабочена и насторожена. Он все же написал еще, рискуя ее разозлить, но, как оказалось, интуиция его выручила – так было всегда, так он не раз добивался неожиданных успехов в жизни и борьбе, да и от самой смерти уходил.

«Наталья! Огромное тебе спасибо, что ты за меня так волновалась, когда я был на грани. Я никогда не забываю теплого человеческого участия.»

Наталья молчала несколько минут, затем взорвалась:

«Участия? А кто мне нахамил? Кто меня послал ко всем этим… оскорбил всячески? Это я ТЕБЕ никогда не забуду ТЕПЛОГО и ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО!»

«Наталья, я не понимаю, о чем ты говоришь!!!» – хотел было отправить он, но рука зависла над ENTER.

Отстучав автоматически, Серый включил мозг на полную мощность, с бешеной скоростью перебирая все варианты. Прошли какие-то секунды, но он уже понял: существует еще какой-то канал, по этому каналу Наталья связалась с настоящим Тарасом Балашовым, и он вполне мог ответить ей грубостью.

Однако Серый подстраховался, когда генерировал образ: поставил в Гугле на поиск «тарас балашов» – нет ли у этого писателя персонального сайта с портретом? Было бы смешно, если Наталья сделала то же самое и нашла совсем другого человека… Нет: Тарас Балашов существовал только на Прозе-ру и больше нигде. Его лицо на запрос по картинкам не появлялось.

Ну, конечно, как он об этом не подумал! На страницах авторов сайта была возможность посылать письма через специальную форму:

«Письмо будет направлено автору по электронной почте на адрес, указанный при регистрации страницы. Мы не публикуем адреса наших авторов, но вы можете отправить письмо автору через эту форму. Впоследствии, если он вам ответит со своего адреса, вы сможете переписываться напрямую».

Именно это и произошло, и ничего иного просто не могло быть. Встревоженная историей с операцией, не получив ответа от Тараса, Наталья написала письмо через форму, и это письмо получил настоящий Тарас. Можно лишь догадываться, что он ей ответил на вопрос о госпитале, сломанной шейке бедра и общем наркозе…

На все эти изыскания ушло не более трех минут. Серый стер предыдущие слова и отправил следующее:

«Наталья! Я был одурманен наркозом и ничего не соображал. Прости за грубость.»

«Ага! Но когда очнулся, почему ничего не написал? Я волновалась.»

Смягчение. Ну, разумеется. Разве можно сердится на такую мордашку, как этот Влад?

«Начальник госпиталя ушел в отпуск и увез с собой компьютер. Я написал тебе сразу, как добрался до Москвы.»

«Не сразу. На велике сначала прокатился.»

«Велик – это святое.»

«А я что для тебя значу?»

И так далее. Они трепались весь вечер, пока Наталья не захотела спать. За это время Серый наметил план срочных действий и уже приступил к его воплощению.

В паузах, пока Наталья соображала над очередным ответом, старательно тыча двумя пальцами по клавиатуре, он сгенерировал образ на казанском сайте знакомств. Перечитал требования, которые наивный Влад выдвигал для желаемой подруги: блондинка, светлые глаза, высокий рост… Занятно, что Наталья, которая сейчас на другом конце города преодолевала расклад клавиатуры, была именно такой. Серый ясно представлял ее, потому что хорошо знал. Она так и не научилась быстро набирать текст, поэтому и было ей в тягость общение имейлом. 90/60/90 – написал было он параметры приманки, но затем исправил, чуть сдвинув со стандарта: вряд ли Влад поверит в идеал.

Для фото он хотел найти какую-то абстрактную красавицу, чтобы купить этого Влада наверняка, но вдруг, ради шутки, что ли, или потому, что ему приятно было обращаться с самим образом, поставил фото Натальи. Фото были старые, из восьмидесятых: та юная девушка, которую он когда-то любил, которая теперь стала средних лет женщиной, которую он любил по-прежнему.

Спустя несколько минут после создания образ вторгся в личное пространство Влада и оставил там кокетливую, но решительную запись.

Покончив с этим, Серый написал через почтовую форму Тарасу Балашову. Он назвался издателем и столь же конкретно, как и казанская красавица к Владу, обратился к неведомому автору, который за последние месяцы стал ему как родной.

Все это время шла игривая переписка с Натальей: она болтала уже спокойно и расслабленно, от обиды на хамский выпад не осталось и следа. Тарас отозвался где-то через час, Влад – на следующее утро. Серый дважды щелкнул пальцами: есть! Больше всего он опасался, что и тот, и другой окажутся редкими узниками мировой сети.

Тарас Балашов недоумевал и не верил: ему казалось, что это какой-то лохотрон. Серый дал ему номер своего мобильного, вернее, одного из трех – того, что предназначался для секретных переговоров. Тарас позвонил около полудня следующего дня. Номер не определялся, вероятно, звонил из автомата, все еще подозревая какую-то аферу. Влад к тому времени уже ответил и настроился на душевную беседу, но Серый оборвал его, написав, что я, то есть, Наталья, не телефонный и не емельный человек, а человек дела, жизни, сильных поступков и чувств…

Писателя Серый убедил достаточно быстро: в переговорах он был опытен и так прославился своим гипнотическим даром воздействия на людей, что его частенько приглашали в качестве парламентера в улаживании всякого рода конфликтов. Разборок, если назвать более точным словом.

Они договорились встретиться на углу Садового и Петровки, сегодня же вечером: офис, где служил Тарас, находился в том районе, а Серому ничего не стоило подъехать. Он сделал писателю предложение, от которого тот не смог отказаться: полностью выкупить у него права на книгу, плюс пароль на сайте Проза-ру. Серый желал сделать это как можно быстрее, пока Наталье не пришло в голову снова написать ему через форму и нарваться на настоящего Тараса.

Еще утром он прозвонил знакомых ребят, которые готовы были сделать для него что угодно: брали дорого, но работу выполняли на пятерку. Это была знаменитая группа по дабл-кличке «Ленин», данной им за бритые головы. Он давно не связывался с ними, не знал, свободны они сейчас да и живы ли вообще, о чем с уверенностью никогда нельзя сказать о таких, как они. Заручившись готовностью «Ленина» исполнить некое поручение сегодня-завтра, он и назначил свидание казанскому Владу. В этом городе Серый бывал по делам, впрочем, как почти во всех городах страны, и хорошо его знал. Ребятам была поставлена задача взять в Казани этого человека в определенном месте и времени, и в целости доставить в Черкизовский санаторий.

Тут же он позвонил Бурышеву, сообщил, что операция состоится в ночь на понедельник, доброволец будет доставлен и положен ему на стол.

– Я боялся, что ты передумаешь, – сказал Бурышев, правда, в его голосе не было особого восторга: понятно, что он и страстно желал завершающего акта своих исследований, и панически боялся его.

Итак, утром в понедельник он будет в теле молодого крепкого футболиста, и уже можно назначить на этот день свиданье Наталье. Что он и сделал, понимая, что в случае какой-либо ошибки, вполне вероятной в такой многоходовой игре, он может всего лишь отложить встречу, сославшись на внезапное происшествие – смерть далекой тети в городе на Волге или что-то подобное…

Он вспомнил историю о том, как наши военно-космические силы предприняли отчаянную попытку обогнать американцев и в самый последний момент первыми высадиться на Луну. Поскольку создать мощную ракету не удалось, решили, что космонавт полетит на двух ракетах. Выбор пал на Леонова, потому что только он к тому времени имел опыт работы в открытом космосе. Об этом проекте дважды герой Советского Союза рассказывал с содроганием. Его капсула должна была сесть возле лунохода, который тогда уже ползал по Луне. Задачей Алексея Архиповича было оседлать луноход и доехать до второй капсулы, которая прилунится неподалеку, влезть в нее и взлететь.

В принципе, вся эта афера планировалась не на двух, а на трех ракетах, если считать ту, что доставила луноход. Во-первых, не факт, что капсула с героем попадет в заданную точку. Во-вторых, опять же, не факт, что взлетная ступень окажется точно на месте. Вот и шел бы наш горячо любимый космонавт по рыхлой луне в неизвестность, глядя на полную землю, сияющую вдали…

Серый был примерно в той же ситуации. Далеко не факт, что операция в Казани пройдет гладко. Неизвестно, что выйдет из «переселения душ». Но свидание с Натальей было все же назначено.

«Долго ты будешь жить без телефона?» – спросила она вечером в субботу.

«Куплю.»

«Может быть, у тебя нет денег?»

«Есть.»

«Так пойди и купи, долго что ль?»

Серый вспомнил о телефонном исказителе голоса, но беда была в том, что голос Влада ему не был известен. Утром в воскресенье, когда Влад был благополучно захвачен, он попросил ребят, чтобы они дали ему трубку и заставили произнести несколько слов. Включив телефон на громкую связь, Серый попытался настроить исказитель, но на дисплее прибора возникла надпись: голос не распознан, повторите попытку. Было ясно, что ему не хватает чувствительности, чтобы уловить данные. Можно было повторить попытку еще раз, уже записав Влада на диктофон, но для этого надо было этот диктофон купить: заказать или послать за ним кого-то из офиса… Серый решил настроить исказитель приблизительно, по памяти, и тотчас позвонил Наталье.

Давно он не слышал ее голоса. Много раз преодолевал соблазн позвонить, просто помолчать в трубку, чтобы послушать хотя бы ее «алле, вас не слышно, перезвоните», но не делал этого, думая, что она догадается, кто это звонит, или того хуже – такие звонки могут встревожить женщину, которой и так досталось от отечественного рэкета по самую крышу.

Не беда, что у Натальи запишется его секретный номер. После операции, своей «смерти», его, конечно, придется сменить, и причину этой перемены он для Натальи еще придумает. Потом. Он приучил себя решать проблемы быстро, но только по мере их возникновения, хотя вся его жизнь, в принципе, была посвящена некой единой и цельной – «Лунной Программе».

Да, именно так. Советские люди полагали, что страна участвует в какой-то космической гонке и успешно выигрывает ее. Американцы же просто выполняли лунную программу, с конкретной конечной целью – высадить человека на Луну. Все, что они делали с «Аполлонами», было в рамках программы, но мы воспринимали это как гонку и все этапы программы дублировали с опережением. То есть, они собираются испытать лунный скафандр, для чего выходят в открытый космос. А мы просто запускаем Леонова в каком-то скафандре на несколько дней раньше и утверждаем, что побили рекорд. Они проводят операции по стыковкам, то есть опробуют лунный модуль, а мы просто стыкуем свои консервные банки, но раньше, раньше…

Так и Серый. Истинный смысл его жизни, как это выяснилось с ее вершины, был не в том, чтобы стать богатым и значимым, совершить какие-то великие частности, властвовать над людьми, распоряжаясь их жизнями, то спасая, то уничтожая их, а в том, чтобы добиться женщины, которую он любил. Только и в всего.