Текст книги "Гитлер и РСХА"

Заговорщики против Гитлера

Вечером 20 июля 1944 года берлинское радио передало специальное сообщение из ставки Гитлера, взбудоражившее весь мир: группа офицеров вермахта предприняла попытку убить фюрера. В ночь на 21 июля по радио один за другим выступили сам Гитлер, Дениц и Геринг, призвавшие немцев сохранять спокойствие, а вооруженные силы – верность присяге. Лишь спустя неделю, в течение которой мировая пресса сообщала об арестах и проводившихся в Германии казнях заговорщиков, в Берлине были объявлены фамилии некоторых из них: начальник Общевойскового управления Верховного командования сухопутных войск и заместителя командующего резервной армией генерал Фридрих Ольбрихт, подавший в отставку с поста начальника штаба сухопутных войск 18 августа 1938 года в знак несогласия с политикой Гитлера генерал-полковник Людвиг Бек, генерал-полковник Гепнер. Немногим ранее в прессу проникло имя исполнителя покушения – полковник Клаус фон Штауфенберг.

Группа высших офицеров, планировавшая отстранение Гитлера и осуществление государственного переворота, существовала в вермахте и авбере с 1938 года. Военная разведка до самого вхождения в РСХА оставалась неким оплотом заговорщиков. Впервые разговоры о смещении фюрера перешли в практическую плоскость накануне раздела Чехословакии. Генералы, считавшие, что Германия не готова к войне с Великобританией и Францией, маячившей на горизонте, 18 августа 1938 года отправили в Лондон эмиссара, чтобы предупредить англичан о намерении Гитлера вторгнуться в Чехословакию, если его требования не будут выполнены. Заговорщики, спланировавшие и осуществившие покушение на фюрера 20 июля 1944 года, были той самой группой недовольных им генералов, которых Гейрдрих и гестапо-Мюллер разыскивали в свое время в связи с чешскими событиями, но так и не смогли найти, что, конечно, говорит не в пользу эффективности немецких спецслужб.

Уже тогда, в конце 30-х годов, в эту группу, которая со временем, конечно, меняла свой состав и расширялась, входили: будущие генерал-фельдмаршалы Эрвин фон Вицлебен и Вальтер фон Браухич, генералы Людвиг Бек, Эрих Гепнер, Франц Гальдер и Вальтер фон Брокдорф-Алефельд, глава абвера Вильгельм Канарис и его подчиненный подполковник Ханс Остер, а также целый ряд гражданских лиц из числа высокопоставленных чиновников различных министерств.

Планы осуществления государственного переворота существовали среди заговорщиков и в начале 40-х годов, но ни один из них так и не дошел до стадии реализации. Поражение под Сталинградом добавило группе мотивации. Еще зимой 1941-42 годов заместитель командующего резервной армией Ольбрихт по распоряжению Гитлера начал работу над планом «Валькирия». Предполагалось, что в случае чрезвычайных ситуаций и внутренних беспорядков (массового саботажа, восстания военнопленных и так далее) армия резерва (около 2,5 миллиона человек) будет поднята по боевой тревоге и сформирует боеспособные группы войск. Эти группы, возглавляемые командующими военными округами, должны будут обеспечить безопасность важных объектов, военных, транспортных и хозяйственных сооружений, центров и линий связи, а затем, действуя согласно дальнейшим указаниям, уничтожать появляющегося противника. Все командования военных округов располагали этим планом, который подлежал введению в силу по условному сигналу «Валькирия». Одновременно Ольбрихт несколько видоизменил разработанный им документ так, чтобы использовать резервную армию в целях осуществления государственного переворота. После устранения Гитлера именно ее военнослужащие должны были, как им изначально и предписывалось, занять ключевые объекты в Берлине, а затем разоружить СС и арестовать прочих руководителей рейха. Командовавшего в тот момент резервной армией генерал-полковника Фридриха Фромма, не входящего в число заговорщиков, предполагалось сместить с занимаемого им поста и назначить на него Гепнера. После устранения Гитлера и подъема по боевой тревоге войск в Берлине и его окрестностях планировалось дать командующим округами, командующим группами армий и армиями первый основной приказ, начинавшийся со слов: «Фюрер Адольф Гитлер убит. Бессовестная группа окопавшихся в тылу партийных главарей пытается использовать эту ситуацию, чтобы нанести удар в спину отчаянно сражающимся на фронте войскам и в своих корыстных целях захватить власть». Заговорщики, полагавшие, что авторитет фюрера в войсках еще достаточно велик, и действия против него могут быть восприняты солдатами неоднозначно, поэтому вину за убийство «первого лица» государства решено было возложить на конкурентов Гитлера из числа его ближайших партийных «товарищей».

Пока заговорщики собирались с силами, гестапо не дремало. В один из их кружков тайной государственной полицией был внедрен агент. В результате, в начале июля 1944 года многие из них были арестованы. Несколько дней спустя, 17 июля, гестапо уже выявило некоторых лиц, входивших во внутренний круг заговора. Времени на дальнейшие размышления не оставалось.

В 1943 году один из примкнувших к изначальной группе недовольных Гитлером офицеров генерал-майор Хеннинг фон Тресков уже предпринимал попытки устранить фюрера, ни одна из которых, впрочем, не увенчалась успехом. Так, 13 марта во время посещения Гитлером Смоленска Тресков и его адъютант, фон Шлабрендорф подложили в самолет фюрера бомбу, в которой не сработало взрывное устройство. Через восемь дней генерал-майор Рудольф-Кристоф фон Герсдорф пытался взорвать себя вместе с Гитлером на выставке трофейной советской техники в Берлине, но тот преждевременно покинул выставку, а фон Герсдорф едва успел деактивировать детонатор.

В августе того же года Тресков познакомился с офицером, которому было суждено сыграть ключевую роль в покушении на Гитлера 20 июля 1944 года – подполковником Калусом фон Штауфенбергом. Ставший участником заговора Штауфенберг служил в свое время под командованием знаменитого Эрвина Роммеля в Северной Африке, где был тяжело ранен. Уже к 1942 году у офицера сформировалось мнение о том, что Гитлер ведёт страну к катастрофе, однако изначально был против убийства фюрера. Мнение Штауфенберг изменил после Сталинграда. Возможность ему представилась лишь летом 1944 года. В июне офицер был назначен на должность начальника штаба армии резерва. В этом статусе он получил возможность присутствовать на военных совещаниях в ставке Гитлера.

Сегодня в Германии принято идеализировать образ Штауфенберга. Нынешние немцы считают его чуть ли не демократом, пытавшимся спасти страну и освободить народ. Однако факты говорят о том, что полковник был аристократом до мозга костей, относился к «простолюдинам» с презрением, а в самой программе заговорщиков имелся пункт о необходимости в дальнейшем держать народные массы в узде. Ни о какой демократии и, возможно, кардинальном изменении положения простых немцев, закованных в тески гестапо, речи не шло!

Летом 1944 года для заговорщиков сложилась достаточно сложная ситуация. В начале года был арестован входивший в их состав один из высокопоставленных сотрудников абвера Остер вместе с несколькими десятками причастных к заговору лиц, а Гитлер вообще передал военную разведку в РСХА. Абвер, чьим особым положением заговорщики активно пользовались на протяжении нескольких лет, перестал существовать. Поэтому попыток покушения на фюрера с января до середины 1944 года не предпринималось.

В начале июля, когда гестапо уже наступала заговорщикам на пятки, подготовка к осуществлению переворота перешла в заключительную стадию. Заговорщики вошли в контакт с командующим оккупационными немецкими войсками во Франции генералом Штюльпнагелем, который должен был после убийства Гитлера начать переговоры с союзниками. 3 июля генералы Вагнер, Линдеманн, Штифф и Фельгибель провели совещание, на котором обсудили порядок отключения правительственных линий связи Фельгибелем после взрыва.

Изначально планировалось устранить Гитлера вместе с его возможными преемниками – Герингом и Гиммлером. Именно поэтому заговорщики – Штауфенберг и Штифф, имевшие возможность взорвать носимые ими с собой бомбы 6 и 11 июля в ходе участия в мероприятиях вместе с фюрером не стали их активировать. Застать всех троих нацистских лидеров в одном месте оказалось чрезвычайно сложно, поэтому в ходе встречи с Беком и Ольбрихтом Штауфенберг настоял на том, что покушение нужно осуществлять, невзирая на то, находятся ли рядом Геринг и Гиммлер. О них можно будет «позаботиться» потом.

Шанс осуществить переворот представился спустя четыре дня, 15 июля, когда Штауфенберг делал доклад о состоянии резервов на совещании в ставке фюрера. Буквально за два часа до начала совещания Ольбрихт отдал приказ о начале операции «Валькирия» и выдвижении резервной армии в направлении правительственного квартала в Берлине. Штауффенберг сделал доклад и вышел переговорить по телефону с Ольбрихтом. Когда он вернулся, Гитлер уже покинул помещение, заговорщик был вынужден перезвонить Ольбрихту и уведомить его о неудаче. Генерал тут же отменил свой приказ и вернул войска в казармы. Следующее совещание в ставке было назначено на 20 июля.

Операция «Валькирия»

Утром 20 июля Штауфенберг вместе со своим адъютантом обер-лейтенантом Вернером фон Хейтеном и генерал-майором Гельмутом Штиффом, также принимавшими участие в заговоре, прибыл в ставку Гитлера в Восточной Пруссии для доклада о формировании из резервистов двух дополнительных боеспособных дивизий. С собой у Штауфенберга были два пакета со взрывчаткой и три химических взрывателя.

В начале первого часа дня Кейтель объявил участникам совещания, что из-за визита Муссолини оно переносится на 12.30 и пройдет не в подземном бункере, как планировалось, где поражающая сила взрыва была бы гораздо большей, в обычном казарменном помещении на поверхности. Перед самым началом совещания Штауфенберг с адъютантом активировали одну бомбу. Сделать тоже самое со второй им помешал случайный свидетель, поэтому ее Хефтен унес с собой. Войдя в зал, Штауфенберг занял место недалеко от фюрера, рядом с полковником Брандтом, поставив портфель с бомбой под стол, представлявший собой массивную столешницу, покоившуюся на двух солидных блоках. К одному из них, располагавшемуся ближе к стулу Гитлера, Штауфенберг и прислонил «адскую машину». После этого, сославшись на необходимость срочно позвонить в Берлин, начальник штаба резервной армии покинул совещание. В течение тех нескольких минут, прошедших между уходом Штауфенберга и взрывом, произошло одно важнейшее событие, расстроившее планы заговорщиков. Брандт, пока Штауфенберг отсутствовал, решил перебраться на его место, поближе к Гитлеру, и, наткнувшись на мешавший ногам портфель ушедшего, передвинул его ко второй, дальней от фюрера опоре стола. В 12:42 прогремел взрыв. Из числа участников совещания один – стенографист Бергер – был убит на месте; трое других – полковник Брандт, начальник штаба оперативного руководства ВВС генерал Кортен, шеф-адъютант вермахта при Гитлере и начальник управления личного состава сухопутных войск генерал-лейтенант Шмундт – вскоре скончались от полученных травм. Офицер связи главнокомандующего ВВС при ставке фюрера Генерал Боденшац, и адъютант Гитлера полковник Боргман получили тяжелые ранения. Все остальные отделались легкими ранениями или же не пострадали вообще.

Сам Штауфенберг, наблюдавший за происходящим со значительного расстояния, полагал, что Гитлер совершенно точно погиб. Ведь выжить не мог никто! Действительно, помещение оказалось полностью разрушенным, в стенах зияли огромные дыры, часть потолка обвалилась. Удостовериться в правоте сделанного вывода не было времени. Штауфенберг едва успел выскочить на машине за периметр оцепления, которое уже закрывало все выходы с территории ставки, доехать до аэродрома и вылететь в Германию.

Один из заговорщиков, который и должен был сообщить своим товарищам в Берлин о смерти Гитлера, генерал Фольгибель остался наблюдать за происходящим и к своему ужасу увидел, как опираясь на Кейтеля в обгорелом мундире из частично разрушенного здания выходит сам фюрер! Гитлер, в итоге, отделался лишь легким ожогом ноги, лопнувшими барабанными перепонками и частичной парализацией правой руки. Фольгибель отправил сообщение: «Произошло что-то ужасное. Фюрер жив». Участники заговора заблаговременно обеспечили информационную блокаду ставки, однако линии связи СС остались нетронутыми и официальные лица в столице Германии немедленно узнали о неудачном покушении на Гитлера.

К ядру заговорщиков стекалась противоречивая информация. С одной стороны Фольгибель сообщил, что фюрер жив. С другой, прилетевший Штауфенберг, не видевший выходящего из здания невредимого Гитлера, заявлял, что убил его. Тем временем власти не дремали. Расследование покушения шло полным ходом.

В 16.00 колебавшийся заместитель командующего резервной армией генерал Ольбрихт все же отдал приказ о проведении мобилизации в соответствии с планом «Валькирия». Однако генерал Фромм, знавший о заговоре, но занимавший выжидательную позицию, позвонил в ставку Кейтелю и, узнав, что покушение закончилось неудачей, решил занять сторону фюрера, попытавшись арестовать пришедших к нему Ольбрихта, Штауфенберга и других. Однако те сами посадили его под арест. В этот самый момент в войска резервной армии были отправлены приказы. Солдаты начали выдвигаться для занятия указанных им в плане «Валькирия» объектов. В половине шестого вечера по радио было объявлено о неудачной попытке покушения на фюрера.

После завершения оцепления правительственного квартала резервной армией, получивший вместе с приказами подготовленное заговорщиками заявление о смерти фюрера и попытке его ближайших сподвижников захватить власть, в министерство пропаганды к Геббельсу прибыл командир одного из подразделений майор Ремер. Министр пропаганды тут же при нем связался с Гитлером и передал офицеру трубку, чтобы тот убедился, что фюрер жив. Гитлер приказал Ремеру взять ситуацию в столице под контроль, что тот незамедлительно и начал делать, организовав у Геббельса командный пункт. Танковые части, выдвигавшиеся в Берлин для поддержки заговорщиков, получили новый приказ – о подавлении мятежа. Время работало против заговорщиков, они упускали возможность достичь успеха. Подразделения, подчиненные Ремеру, одерживали верх над войсками резервной армии, поддерживающими заговорщиков открыто.

К вечеру стало очевидно, что попытка переворота не удалась. В Вене и Париже арестованных вермахтом руководителей СС и гестапо освобождали. Те тут же приступали к задержанию причастных к заговору.

Пришли и за Ольбрихтом, Штауфенбергом и другими, заговорщики оказали незначительное сопротивление, несостоявшийся убийца Гитлера оказался ранен в руку, а вся группа мятежников арестованной. Фромма освободили, он отдал приказ о проведении военно-полевого суда, который состоялся немедленно, признав всех обвиняемых виновными в государственной измене и приговорив к смерти. В начале первого часа ночи 21 июля Штауфенберг, Ольбрихт, Хефте и еще один активный участник событий полковник Альбрех фон Квирнхайм были расстреляны, а Фромм телеграфировал Гитлеру о подавлении попытки переворота. Тем самым командующий резервной армией, с одной стороны, демонстрировал лояльность фюреру, а с другой, заметал следы, ведь заговорщики могли рассказать на допросах в гестапо и о том, что сам Фромм был извещен о готовящемся путче, но не доложил руководству страны. Впрочем, это командующего резервной армией не спасло. О его осведомленности стало быстро известно. Народная судебная палата приговорила его к смерти. 12 марта 1945 года Фромм был расстрелян.

В целом главной причиной провала выступления стала даже не счастливая для Гитлера случайность, спасшая его от смерти, а, что очень характерно в такие моменты, нерешительность самих заговорщиков, их страх перед провалом и последствиями.

Расправа

Впрочем, если бы заговорщики знали, каким будет их наказание, они, наверняка, действовали бы более решительно, ведь терять им было, определенно, нечего. В течение нескольких недель после 20 июля гестапо допросило сотни людей, которые имели хоть малейшее отношение к заговору. Входе обысков у главных заговорщиков были обнаружены личные дневники, в которых раскрывались подробности их предыдущих планов и неудачных попыток покушения. Арестовывались и упоминавшиеся там, но не имевшие отношения к июльскому покушению лица. Суд над обвиняемыми был очень скорым – Гитлер лично дал соответствующие указания председателю Народной судебной палаты Роланду Фрейслеру.

Большинство осужденных казнили не в соответствии с существовавшими традициями – на гильотине или путем расстрела, а через повешение на рояльных струнах, что приводило к тяжелым предсмертным страданиям несчастных.

Всего Народной судебной палатой к смерти было приговорено около 200 человек. Среди них оказались: 1 фельдмаршал, 19 генералов, 26 полковников, 2 посла, 1 министр, 3 госсекретаря и даже шеф одного из управлений РСХА («крипо», криминальная полиция) группенфюрер СС – генерал-лейтенант полиции Артур Небе.

Подверглись аресту и родственники причастных к заговору или даже знавших о нем, но не донесших в гестапо лиц. Всего таким образом было арестовано и отправлено в концлагеря около 7 тысяч человек.

В результате провала заговора гестапо, СС и партийные структуры, которые до этого момента не имели возможности действовать в вермахте, получили на это от Гитлера полный «карт-бланш» и творили, что им заблагорассудится, закручивая гайки. Впрочем, боевых частей это, как правило, не касалось. Гестаповцы отнюдь не горели желанием выезжать на передовую.

Так и не воткнутый нож в спину Гитлера

Немецкие спецслужбы, работавших вовне Германии – СД и абвер – на протяжении нескольких лет поддерживали контакты с руководителями стран-союзниц и нейтральных государств, зондируя вопрос о возможности заключения между воюющими сторонами перемирия.

Крыло заговорщиков из числа генералов вермахта вместе с абвером стремились к отстранению или устранению Гитлера и обсуждало с западными странами последующую судьбу Германии именно при таком варианте развития событий.

СД и Шелленберг, напротив, пытались через Гиммлера и даже Гейдриха воздействовать на самого фюрера, стараясь убедить его в необходимости заключить перемирие с одним из флангов – Западом или Востоком.

Все попытки покушения на Гитлера, организованные при участии военной разведки, провалились, а самих заговорщиков ждала печальная судьба. Службе безопасности повезло больше, но результат в обоих случаях был одинаков – Германия продолжила воевать и, в конечном итоге, понеся огромные потери и будучи совершенно разрушенной в результате войны, подписала акт о безоговорочной капитуляции.

Всем действующим лицам, принимавшим участие в переговорах с немецкой стороны, их к лету 1945 года осталось, впрочем, не так много, осталось лишь кусать локти и сожалеть об упущенных возможностях.

А ведь еще весной 1942 года японцы, реально оценивая потенциалы воюющих на Восточном фронте стороны, предлагали немецкому руководству свои услуги в качестве посредников в переговорах о заключении мира между Германией и СССР. Скептически оценивая шансы рейха, Токио опирался, в первую очередь, на данные своей разведки о ситуации в Советском Союзе и все возрастающих возможностях его промышленности и мобилизационных резервах. Японцы активно работали и в Европе, действуя через влиятельных представителей местных элит, услуги которых щедро оплачивали. Поэтому и аналогичные данные по Германии не были для них секретом.

Информация о намерениях Токио выступить в качестве посредника поступила к Шелленбергу еще осенью 1941 года. Тогда японцы предсказывали, что сибирских частей и других пополнений хватит СССР для того, чтобы не только остановить наступление вермахта на центральном участке фронта, но и перейти в наступление. Контрнаступление советских войск под Москвой в начале зимы 1941 года показало, насколько такая оценка ситуации была правильной.

В Токио полагали, что к концу 1942 года, после завершения эвакуации оборонных предприятий, в Советском Союзе значительно увеличатся объемы производства. Летом того же года, когда японцы впервые по разведывательным каналам предложили, наконец, свои услуги немцам, Красная Армия полностью возместила потери первого года войны путем грамотной организации набора и подготовки пополнений, а на оккупированной территории развернулось широкое партизанское движение.

Германия же, по мнению Токио, выдыхается и неизвестно, в состоянии ли она будет вообще на мощные удары до открытия союзниками на Западе второго фронта, с которым те пока тянут. Именно этот момент, когда СССР еще не до конца развернул свою военную машину, а Вашингтон и Лондон медлят, преследуя свои цели, является идеальным, чтобы попробовать договориться со Сталиным.

К тому времени сомнения относительно возможности победы на Востоке стали испытывать в Германии многие из числа в достаточной мере осведомленных людей. Примечательно, что предварительную информацию о намерениях японцев согласился по просьбе Шелленберга довести до Гитлера ни кто иной как Гейдрих, заинтересовавшийся представившейся возможностью. Таким образом, когда в начале апреля 1942 года представители военно-морского флота Страны восходящего солнца обратились с соответствующим предложением к немецкому военно-морскому атташе в Токио, фюрер был уже в курсе происходящего. Именно здесь на пути у СД-заграница, Гейдриха и других заинтересованных лиц встал министр иностранных дел Риббентроп, сумевший убедить Гитлера в нецелесообразности соглашения с СССР. Токио был передан официальный отказ в посреднических услугах.

Риббентроп и позже препятствовал всем попыткам немецкой спецслужбы договориться о заключении мира с Москвой или союзниками. Его позиция здесь оставалась неизменной. Даже неудачи на Восточном фронте, в Африке, высадка союзников на Сицилии не смогли поколебать его уверенность в необходимости продолжения войны.

В июне, спустя всего полтора месяца после первого отказа Берлина, японцы предприняли новую попытку связаться с Гитлером, действуя теперь по линии военных и стараясь обойти немецкий МИД. Риббентропу, впрочем, вновь стало обо всем известно, и он, вызвав к себе японского посла в Германии, сообщил дипломату о предпринимаемых японским генштабом посреднических попытках. В Токио увидели в этом заявлении очередной официальный отказ.

Впрочем, своих попыток тихоокеанские союзники Берлина так и не оставили. В 1943 году, после поражения вермахта под Сталинградом, к немецкому руководству обратился уже непосредственно министр иностранных дел Японии Сигимицу, вновь заговоривший о возможном мире между Германией и СССР. Гитлер, однако, и на этот раз отмахнулся. В 1944 году в рейх на подводной лодке прибыл контр-адмирал императорского военно-морского флота Коджима, в последний раз прозондировавший возможность немецко-советских переговоров. Он так и вернулся на родину ни с чем.

СД предпринимало и другие попытки убедить фюрера в необходимости заключения мира. Так, в августе 1942 года, когда на берегах Волги началась грандиозная битва, а советское руководство тщетно добивалось от США и Великобритании открытия в Европе второго фронта, Шелленберг попытался привлечь в качестве лоббиста Гиммлера. Именно он, по мнению разведчика, смог бы при желании противостоять таким влиятельным противникам подобных соглашений, как Риббентроп и Борман.

Разговор между Шелленбергом и шефом СС состоялся в начале августа 1942 года. Разведчик искусно подвел Гиммлера к мысли о необходимости серьезно обдумать возможность мира на Западе или Востоке. Рейхсфюрер, изначально воспринявший идею в штыки, все же согласился с доводами Шелленберга. Было решено прозондировать почву в Великобритании. Главным фактором, который показал бы серьезность намерений немцев и восстановил к ним доверие, пошатнувшееся после «инцидента в Венло», стала бы отставка известного англофоба и противника мирных переговоров Риббентропа. Гиммлер обещал употребить все свое влияние на фюрера и добиться отстранения министра иностранных дел до конца года.

Чтобы шеф СС не поддался на влияние самого Гитлера, Шелленберг привлек на свою сторону личного врача Гиммлера Феликса Керстена, которому тот беспредельно доверял.

В конце лета глава СД-заграница, согласно договоренности с рейсфюрером, установил контакты с Западом через генерального консула Великобритании в Швейцарии Кейбла, зондируя возможность заключения с союзниками соглашения о скорейшем подписании перемирия. Английский дипломат получил от Черчилля полномочия на ведение подобных неофициальных переговоров. Кейбл был даже готов сам прилететь для этого в Германию при соблюдении, конечно, определенных требований безопасности. И это при том, что дело ему предстояло иметь с тем же самым человеком, который несколькими годами ранее похитил в Голландии двух офицеров Сикрет Сервис, что само по себе говорит о степени заинтересованности Лондона в заключении с Берлином соглашения.

Шелленберг вновь пошел к Гиммлеру, чтобы убедиться – дело движется, их договоренности в силе. Однако того лихорадило, он вновь поддался обаянию Гитлера и не помышлял о каких-то действиях, шедших вразрез с позицией фюрера. Гиммлер предложил обсудить все ни с кем иным, как с Риббентропом, которого на предыдущей встрече с разведчиком обещал «свалить». Шелленберг, допускавший, впрочем, такой вариант развития событий, все же был очень расстроен. Кейбла проинформировали об изменившейся позиции Гиммлера, и контакты с англичанами на этом этапе прекратились. История уже быльем поросла, когда о ней стало известно Риббентропу, а через него и Гитлеру. Фюрер воспринял ее резко отрицательно и лично запретил «зарубежной разведке раз и навсегда устанавливать подобного рода связи с гражданами враждебных государств».

Контакты, впрочем, продолжались. Гиммлер дал согласие на переговоры с англичанами, используя своеобразный буфер в виде представителей нейтральных государств. Шелленберг был доволен и тем, что рейхсфюрер хотя бы не отказался от самой идеи с заключением перемирия в принципе.

Примечательно, что под воздействием ситуации на фронте, менялось и мнение относительно перспектив Германии в войне и у казалось бы ярых противников коммунизма вообще, и Советского Союза в частности. Одним из них был ни кто иной, как шеф другой немецкой спецслужбы – гестапо – Мюллер. Ярый антикоммунист, боровшийся с «красной угрозой» еще с начала 20-х годов, к концу 1942 года стал рассматривать левые идеи как наиболее здравые на фоне «разлагающегося Запада», о чем и поведал в приватной беседе с Шелленбергом. Впрочем, сам глава, шеф государственной полиции, никаких переговоров с союзниками или СССР не вел, а в самом конце войны, весной 1945 года, просто пропал. Его след, несмотря на приложенные победителями титанические усилия, так и не смогли найти. Версий того, что же случилось с главным гестаповцем, было множество: перешел на сторону Советского Союза и тайно там работал; сумел сбежать в Южную Америку, где спокойно и умер от старости; погиб в Берлине в ходе штурма столицы рейха советскими войсками. У защитников каждой из них были свои аргументы в пользу правдивости именно их точки зрения. Так или иначе, Мюллер исчез, и его судьба так и осталась тайной.

Новый «заряд бодрости» был дан Шелленбергу и Гиммлеру осенью 1943 года, когда в руках у немецкой разведки оказались подробности намерений коалиции относительно послевоенного устройства мира и судьбы рейха, достигнутые на конференции министров иностранных дел СССР, США и Великобритании, прошедшей в Москве в октябре. Германию предполагалось ослабить, лишив значительной части ее территории, а следовательно и населения. В таком случае, считала советская сторона, немцы еще долго не будут угрожать Советскому Союзу, страна сможет спокойно восстанавливаться после Второй мировой.

Обеспокоенный Шелленберг, действуя на свой страх и риск, тут же отправился в Швецию на встречу со специальным уполномоченным Рузвельта по европейским вопросам Абрахамом Хьюиттом, организованную при содействии доктора Керстена, имевшего весьма обширные связи.

В течение трех дней Шелленберг и Хьюитт обсуждали возможность и условия заключения мира. Лишь после этого немецкий разведчик, приехав в Мюнхен, где в этот момент находился Гиммлер, доложил рейхсфюреру о своем шаге и достигнутых договоренностях. Тот, однако, даже под тяжестью данных о планах союзников относительно будущего Германии, так и не согласился поговорить с Гитлером или каким-то иным образом посодействовать заключению соглашения с Западом.

Гиммлер все же показал фюреру документы, полученные Шелленбергом от своего агента относительно планов союзников. Гитлер отнесся к их подлинности скептически, заявив, что намерен продолжать войну, которая становится теперь тотальной, с полным напряжением всех сил. Шеф СС колебался, переговоры с англичанами вновь закончились ничем. А на Тегеранской конференции в конце ноября – начале декабря 1943 года руководители стран – участниц коалиции подтвердили свою решимость вести борьбу с Германией до подписания ею акта о безоговорочной капитуляции.

Хотя немецкая разведка и продолжала поддерживать контакты с союзниками на предмет заключения перемирия, на всем протяжении 1944 года они не носили активного характера. В июне, когда англо-американские войска высадились во Франции, Шелленберг обсуждал с Гиммлером возможность облегчения участи евреев, находившихся в немецких концлагерях, но рейхсфюрер тогда указал на то, что сделать здесь пока ничего не может. После же покушения на Гитлера вопрос о перемирии вообще поднимать не стоило.

Активизировались контакты немцев с союзниками лишь в конце 1944 – начале 1945 года, когда солдаты коалиции уже находились на границах Германии. Гиммлер, Шелленберг и другие лелеяли мысль о том, что им удастся договориться с союзниками об объединении усилий в борьбе с «красной угрозой» с Востока. Среди англо-американского руководства действительно существовало мнение о том, что коммунизм ничем не лучше национал-социализма, и такой вариант развития событий возможен.

В качестве посредника между ними и Западом Шелленберг и Гиммлер использовали экс-президента Швейцарии, главу международной еврейского организации Жана Мари Мюзи, который в обмен на освобождение евреев из концлагерей согласился использовать свое влияние в политических кругах США и Великобритании и добиться начала переговоров о мире с англичанами и американцами.