Текст книги "Россия и Дон. История донского казачества 1549—1917."

Глава 17
Система жалованных прав и привилегий в XVIII–XIX вв. Право на землю и угодья

В момент соединения Донской республиканской колонии с империей (1721) не состоялось никакого акта, который определил бы конституцию края и права граждан его в составе империи. Не было издано ничего подобного тем пунктам, которые, с 1654 г., подтверждались царями в отношении Малороссии[290]290
  Ср.: ПСЗ. Т. I. № 119 (20 мар. 1654); № 262, п. 1 (17 окт. 1659). № 376 (22 окт. 1665).


[Закрыть]. Взамен этого, в течение всего XVIII в. издан был ряд жалованных грамот Войску, сделавших донских казаков привилегированным почти во всех отношениях сословием империи, включая сюда, конечно, и одиозную привилегию поголовной и пожизненной военной службы со снаряжением за свой счет.

Сперва это были царские грамоты, потом указы, наконец, в XIX в., решение высших судебных учреждений империи по вопросу о применении этих прав и привилегий. «Акты, относящиеся до истории Войска Донского», собранные генерал-майором Лишиным, состоят в значительной части из груды разновременно изданных по отдельным случаям грамот XVII–XVIII вв., подтверждавших то или иное право Войска. Историки русского права совершенно не занимались до сих пор историей права на Дону, и ни один из них не изложил основ того сепаратного имперского законодательства, которое определяло жизнь Донского края.

Располагая эти грамоты по отдельным вопросам и рубрикам, мы получаем в результате целую систему жалованных прав и привилегий. Все эти акты имперской власти хранились в войсковой канцелярии, в войсковом архиве (в соборной колокольне, в Черкасске). Но архив неоднократно страдал от пожаров, и тогда Войско просило и получало подтверждение своих прав и преимуществ. Тем не менее Дон и Войско хорошо знали и помнили свои права, хотя они и не были сведены в какой-либо общий Свод или Уложение. Причина этого заключалась в том, что все разновременно высочайше пожалованные Дону права и привилегии были не что иное, как естественные права, которые издавна были присущи и власти, и населению края. Дону и казачеству эти права были известны искони. Высочайшие грамоты делали изьятие из имперского права, основами которого были: самодержавие, централизация, крепостное право. А основами неписаного донского казачьего права были народоправство, самоуправление, свободное использование естественных богатств, политическая и гражданская свобода. Таким образом, российская власть повелевала признавать в пределах империи те права, которые принадлежали донским казакам, как гражданам вольной колонии, но противоречили имперским нормам. Признание прав казачества имперской властью было неполное, да и не могло быть полным, ибо суверенные нрава Войска перешли к российским монархам, а Дон из государства стал лишь провинцией, хотя и автономной.

Система жалованных прав и привилегий, создавшаяся естественно в начале XVIII в. и развивавшаяся в течение XVIIIXIX вв., составилась из трех элементов: 1) прав исконных, 2) прав, полученных от царя в эпоху вассалитета (1614–1671); 3) прав, пожалованных «за службу» в XVIII в. К исконным правам, естественно принадлежавшим Войску, как государству, относились право Войска на землю, на всю территорию Войска; право свободного использования естественных богатств и угодий, в частности право рыбной и звериной ловли. Важнейшими исконными правами Дона были «особое управление» в военном и гражданском отношении и право суда на основании «войскового права»; особый образ служения казачества.

Исконные естественные права Войска – на землю, воды, охоту, рыбную ловлю и использование прочих угодий (лес, впоследствии – недра) – приняли форму жалованных привилегий уже тогда, когда край постепенно утрачивал свою государственную автономию и становился автономной провинцией царства. У исторических границ Войска появились «новопришельцы»: запорожцы, вернувшиеся при Анне в российское подданство; возрожденное в XVIII в. волжское войско; малороссийские слободские казаки; жители приазовских крепостей; воронежские однодворцы и т. п.

Спор из-за земель с новопришельцами вынудил казаков, еще в начале XVIII в., обращаться неоднократно к верховной власти с домогательствами и просьбами закрепить за Войском его право на его земли и воды. Попытка вооруженною рукою отражать притязания пограничных граждан метрополии и самой метрополии, предпринятая Булавиным, кончилась печально. Ставши подданными той же власти, коей подчинялись и «новопришельцы», надо было поражать захватчиков юридическими, а не палочными аргументами. Поэтому приходилось прибегать к авторитету – верховной власти. Таким образом, естественное право Войска переставало быть самодовлеющим, становилось в зависимость от подтверждения его царской властью.

Особое управление Войском заключалось в самоуправлении Дона в центре и на местах; в выборности всех (кроме атамана) властей военных, гражданских и духовных; в войсковом происхождении всех, без исключения, местных властей; в управлении и суде на основе местного донского права, местными людьми; в свободе граждан от податей, налогов, повинностей и постоя и в полной финансовой и хозяйственно-административной автономии Войска; в полном равенстве всех граждан, независимо от временного исполнения ими тех или иных обязанностей.

Особое служение донского казачества заключалось в сохранении за Войском Донским значения самодовлеющей военной, административной и хозяйственной единицы. Внутренняя военная организация Войска и отдельных отрядов, подготовка и назначение командного состава, снабжение казаков оружием, лошадьми, провиантом и боевыми припасами – все это было делом Войска, но не имперской администрации, которая присылала лишь по-прежнему жалованье на все Войско, не касаясь распределения его, и давала выходящим с Дона на государеву службу отрядам годовое жалованье, не входя в рассмотрение вопроса об использовании и распределении его. Все казаки, сохраняя в рядах отряда строгую дисциплину, оставались вольными гражданами, которые судились лишь войсковым казачьим судом, которых никто, даже царь, не мог закрепостить кому бы то ни было. Все воинские чины, вплоть до походного атамана, были избирательными. Донские казаки сохраняли обязанность, лежавшую на них, как на гражданах вольной республики, – поголовно и пожизненно защищать родной край, выходя на службу по первому же требованию Войска со своим конем, снаряжением и вооружением.

В этих чертах ясно видны все признаки свободных граждан и вольного, республикански организованного края. Когда монархи российские в грамотах своих, при начале своего царствования, подтверждали неизменность «особого служения казачества», то казачество видело в этих словах обещание соблюдать его исконные права в области управления, суда и военной службы. По горькой иронии судьбы, почти все черты автономии были уничтожены в период империи, одна лишь одиозная привилегия – службы за свой счет, со своим конем и снаряжением, пожизненно и поголовно – была сохранена за казачеством до самой великой революции.

Правами, полученными в эпоху вассалитета, были жалованье Войску и беспошлинная торговля. Жалованье предназначалось Войску, как единому целому. Правами же, принадлежавшими гражданам Войска, приезжавшим на Москву и в украинные города, были право беспошлинного привоза и вывоза товаров, свобода от податей и налогов, уплачиваемых российскими подданными; право свободного приезда на Москву и в пограничные (украинные царские) города для торговли, для свидания с «родимцами» и на богомолье. Последнее право было важным в эпоху раздельного государственного существования Дона и России. Оно стало естественным, когда Дон присоединился к России, когда донское казачество стало сословием империи. Но таможенные льготы, в отношении внутренних российских таможенных пошлин, сохранили свое значение для донцов до момента уничтожения последних, до 1753 г.

Жалованными, в истинном смысле слова, могут казаться лишь права, данные казакам в эпоху империи, «за службу». К таким правам, данным в XVIII в., относится право на добывание соли и потребление вина. Но, по существу, и эти оба права были исконными правами донских казаков, и они были лишь защищены от общеимперского обложение сепаратными законами (жалованными грамотами).

Таким образом, наивно было бы думать, что казачьи «права и привилегии» появились в результате «милости», пожалования казакам чего-то нового, каких-то прав, коими они не обладали ранее. Наоборот, до присоединения к России донскому казачеству принадлежали все права свободных граждан свободной республики. А после присоединения лишь часть этих прав была «признана» за казачеством, но и это было сделано не сразу, в общем акте, а по частям, по «случаям», в порядке разрешения конфликтов между имперским и донским историческим правом. Да и эти, частично признанные и закрепленные права, которые для нас воплощаются в общем термине областной автономии, немедленно же начали подвергаться урезкам, ограничениям, и к концу периода империи от всей системы жалованных прав и привилегий ничего не осталось.

Первые споры с новопришельцами у донских казаков, естественно, произошли из-за угодий. Мы знаем уже о столкновении донских казаков с изюмским слободским полком из-за бахмутской соли, которую в конце концов присвоила метрополия. Споры из-за рыбной ловли начались в конце XVII – начале XVIII в. с жителями крепостей Азова и Таганрога, которые попытались захватить в свое исключительное пользование многорыбные гирла Дона. Казакам пришлось поступиться частью прав в пользу новопришельцев, однако основное право их на гирла Дона было за ними признано. Дело было решено указом 1702 г. С 1713 г. по 1738 г. над устьями Дона возобновилась власть турок. Но с 1738 г., когда Азов стал русским, снова возобновились споры из-за рыбной ловли, кончившиеся в 1741 г. Одновременно, с 1730 г., начались препирательства с жителями крепости Св. Анны, с 1761 г. с жителями крепости Св. Димитрия и его пригородов (форштадтов), Ростова и (с 1782 г.) Нахичевани. Обычно верховная власть, подтверждая права Донского Войска на устья Дона, оговаривала право крепостных жителей ловить рыбу для пропитания (не для продажи на сторону). Последним актом имперской власти, в котором были подробно изложены все жалованные грамоты Войску и вся история вопроса, а также окончательно размежеваны права Войска и городов Ростова-на-Дону и Азова, был указ Правительствующего сената от 20 февраля 1819 г.[291]291
  Акты. Т. I–III; ПСЗ. Т. X. № 7501 (7 февр. 1738) и 7523 (1 март. 1738).


[Закрыть]

Меньше результатов для Войска дал спор из-за земли с приазовскими крепостями. Крепость Св. Анны, сменившая собою Транжамент (1730–1761), стояла, собственно, на казачьей земле (несколько верст выше Черкасска). Однако под ее защитою началось поблизости поселение приходивших из России однодворцев и из Украины, так называемых «малороссиян». Войско повело с новопришельцами, оседавшими на его землях, упорную борьбу, которая закончилась лишь через 50 лет выселением однодворцев с рек Тузлов и Санбек за Дон. Гарнизонная канцелярия крепости Св. Анны вступалась за однодворцев. В 1750-х гг. она доносила в Военную коллегию: «Знатно (то есть очевидно), Войско Донское, домогаясь всякими меры, дабы они, однодворцы, яко люди безгласные, по причинимости нападков и совершенно из поселенного их жилища согнаны были» – действует неправильно. «По происхождению тамошних случаев гарнизонная канцелярия довольно известна: весьма более они, однодворцы, приемлют утеснения, нежели как Войско Донское от них обижено…» Канцелярия писала, что к переселению с Дона однодворцев она «никакого резону не признавает…»[292]292
  Акты. Т. II.


[Закрыть]. Однодворцы выселены были в 1780-х гг. на землю крепости Св. Димитрия за Доном, образовавши селения Батайское и Койсуг.

Крепость Св. Анны страдала от наводнения. Поэтому в 1761 г. основана была на буграх, над так называемым Богатым Источником, у берега Дона, крепость Св. Димитрия Ростовского. Солдатский форштадт крепости с самого начала назывался Ростовом и с 1797 г. стал городом Ростовом-на-Дону. С основанием «Ростовской крепости» споры Войска из-за земли приняли еще более резкий характер. Крепости было отведено значительное количество земли к северу, югу и западу от нее. На восток от Войска отделяла крепостные земли так называемая Кизитеринская балка.

Энергичные обер-коменданты крепости пытались заселить «округу крепости Св. Димитрия», которая причислена была по традиции к Воронежской губернии. Войско упорно боролось против захвата. В 1768 г., под влиянием резких протестов Войска, в Петербурге усмотрели в домогательствах обер-коменданта генерала Потапова «единое искание таких земель и угодий, чтоб на владелых Войска Донского землях сочинить уезд и сделать земское правительство, которого ни по каким «указам и заводить не дозволено…». Коменданту предписали: «сколь можно Войску Донскому, яко уже несколько (!) лет там живущему и службу нашего императорского величества верно производившему показывать дружелюбное пребывание». А на второе засим место отнесено было в этом перечне обязанностей коменданта – «и попечение о крепостных жителях». Вместе с сим «округа крепости Св. Димитрия» была сильно урезана[293]293
  Ср.: Ригельман. Ростов-на-Дону в 1760-х гг. Ростов-на-Дону, 1916; Акты. Т. III. Ч. I.


[Закрыть].

Однако в связи с окончательным завоеванием в 1769 г. Азова, Таганрога и всего Приазовского края, закрепленных в 1771 г. за Россией миром в Кючук-Кайнарджи, восстановилось положение, создавшееся при Петре (1698–1711).

Гражданские учреждения «округа крепости Св. Димитрия» с 1761 по 1775 г., равно как гражданские учреждения и лица крепости Св. Анны (1730–1761) и Темерницкого порта (1749–1776), подчинялись воронежскому губернатору. В Екатерининскую законодательную комиссию (1767) Ростов (крепость Св. Димитрия) послал трех депутатов: одного от ростовских купцов, одного от однодворцев, одного от Азовского казачьего полка[294]294
  Азовский служилый полк основан в 1698 г., c 1711 по 1730 г. приписан был к Транжаменту, c 1780 по 1761 г. к крепости Св. Анны, c 1731 по 1777 г. к крепости Св. Димитрия. В 1777 г. поселен в Александровске близ Аксая и влит в Войско Донское.


[Закрыть].

Чтобы не возвращаться более к Приазовскому краю, упомянем вкратце о судьбах его с 1775 по 1887 г. 14 февраля 1775 г. была образована Азовская губерния, в составе которой в 1777 г. упоминается, как составная часть Азовской «провинции», и «Дмитриевский (то есть крепости Св. Димитрия) уезд». В той же Азовской «провинции», Азовской губернии, числились, на бумаге, и «донские казаки». В 1780 г., вместо Дмитриевского, упоминается уже Таганрогский уезд.

В 1783 г., при создании Екатеринославского наместничества, Приазовье именуется уже Мариупольским уездом, Азовской губернии. В 1797 г. поселение при крепости Св. Димитрия официально именуется «городом Ростовом на Дону», а Приазовье входит в Новороссийскую губернию, как Ростовский уезд. В 1802 г. создается Екатеринославская губерния, куда зачисляется и Ростовский уезд, но Таганрог, как крупный коммерческий порт, выделяется в особое градоначальство. Земли эти населяются при Екатерине отчасти греками (близ Таганрога), отчасти армянами (близ Ростова, 1782), отчасти помещичьими крестьянами, отчасти бурлаками и беглыми из России. Ужасающая административная и земельная чересполосица существует до 1887 г., когда Приазовье присоединяется к Донской области. Через 192 года после взятия Азова царскими войсками донские казаки видят, таким образом, воссоединение Приазовского края, который они всегда считали своим достоянием, с землей донских казаков. Правда, воссоединение это вышло довольно механическим и не имело в виду ни удовлетворить исторические притязания Дона, ни воссоздать административное и хозяйственное единство Донского края.

Что касается прав Войска на земли, отрезанные при Петре, после Булавинского восстания, то Войско не осмеливалось упоминать о них в обращениях к власти верховной. Память о своем донском происхождении хранили казаки, оставшиеся в Хоперской округе, прирезанной к Воронежской губернии, и «прибранные» на службу в казачий Хоперский полк, при Новохоперской крепости[295]295
  Толстов В.Г. Ист. хроника Хоперского полка. Екатеринодар, 1896; Короленко П.П. Двухсотлетие Кубанского войска. Екатеринодар, 1896. Новохоперская крепость построена в 1716 г., Хоперский полк переселен на Кавказ в 1777 г.


[Закрыть]. Впервые заявил гласно Дон свои притязания на «дезаннексию» донских земель в эпоху великой революции. В 1918 г., отправляя в Западную Европу генерал-майора Свечина с особой миссией, донской атаман П.Н. Краснов поручил ему требовать присоединения к Дону соответствующих частей Екатеринославской, Воронежской и Саратовской губерний. В частности, Краснов предписывал Свечину отстаивать и присоединение Царицына, оправдывая это требование торговыми, экономическими, а больше всего стратегическими соображениями[296]296
  Инструкция донского атамана ген. – майору Свечину (1918).


[Закрыть]. Последние соображения были наиболее вескими, ибо исторических прав на Царицын Войско Донское не имело никаких.

При Екатерине с имперской властью, подчинившей себе Приазовский край, донским казакам спорить не пришлось. Удалось лишь отстоять для себя гирла Дона, часть побережья ниже Ростова да право рыбной ловли и звериной охоты. Гораздо удачнее оказалась борьба с казачьими войсками: Запорожским и Волжским.

Правый берег устьев Дона от Темерника на запад, равно как и часть побережья Азовского моря до устья реки Миуса перешли в фактическое обладание России уже с 1737 г. Казаки немедленно же заняли этот район и стали продвигаться за р. Калмиус, но встретились с передовыми ватагами запорожцев. Запорожское войско, отложившееся от России в 1709 г., по 1739 г. жило в пределах так называемой «барьерной земли», в подданстве султана.

За это время запорожцы ловили рыбу в Азовском море не только на северном его побережье, но и на кубанском, близ Ачуева и т. д. Вернувшись в российское подданство, они заняли былые земли (так называемой вольности) Войска Запорожского и стали притязать на все побережье Азовского моря, то есть на всю дельту Дона, вплоть до р. Темерник, и на кубанское побережье. Претензия эта была совершенно необоснованной.

12 мая 1746 г. состоялось оглашение грамоты императрицы Елизаветы, утверждавшей решение Сената по делу о спорах Дона и Запорожья. Донцы, в свою очередь, простирали свои притязания на побережье Азовского моря до р. Берды, ссылаясь на свое владение спорными местами «из давних лет, а в свежей-де памяти от самого первого взятья Азова» (1637). Сперва была сделана попытка поручить развести оба Войска ближайшему агенту имперской власти, обер-коменданту крепости Св. Анны. Но старожилы каждой спорящей стороны хорошо помнили лишь о выгодах своего Войска и забывали все, что было им противно. Поэтому Сенат, «смотря в ланд-карту», разрубил гордиев узел пополам, отдавши донцам земли к востоку, а запорожцам – к западу от реки Калмиус[297]297
  Акты. Т. II. Ср.: ПСЗ. Т. XII. № 9282 (указ 30 апр. 1746 г.).


[Закрыть].

В 1731 г. было образовано из части донских казаков так называемое Волгское (Вольское) Войско для содержания так называемой «Царицынской линии» между Доном и Царицыном. Размежевание с этим новым войском повлекло некоторые споры, закончившиеся, впрочем, переводом Волгского Войска на Кавказ (1775).

Гораздо серьезнее для судьбы Войска оказались внутренние захваты войсковой земли, совершившиеся с конца XVII в. старшинами. Один из этих захватов любопытен и по юридическим основаниям, и по размерам. Захватывая свободные войсковые земли, а иногда и части станичных юртов, в частную свою собственность, старшины умели всегда получить на владение ими войсковые грамоты, которые, при попустительстве атаманов, щедро раздавала войсковая канцелярия на основании постановления «Сбора старшин». Но старшина Серебряков, в 1762 г., ухитрился получить от Петра III «за услугу» громадный участок войсковой земли в несколько десятков тысяч десятин. Войско начало в Сенате процесс с Серебряковым, тянувшийся много лет, доказывая, что Серебряков ввел в обман монарха и что войсковая земля неотчуждаема и не может быть жалуема отдельным лицам, даже монархом. Но Сенат был формален, а грамота Петра III очень ясна и отчетлива.

Подобный случай более уже не повторялся, но земля осталась за Серебряковым и его преемниками.

15 марта 1766 г. состоялся указ Екатерины II о размежевании земли Войска Донского от всех соседних земель. 10 октября 1786 г., после двадцатилетних работ, пределы земли Войска Донского были установлены в том объеме, в котором они существовали до 1887 г. (до присоединения Приазовья). Наконец, 27 мая 1793 г. дана была Екатериною II грамота «на Дон, в нижние и верхние юрты, всем атаманам и казакам, атаману Алексею Иловайскому, правительству Войска Донского и всему оному Войску». Екатерина писала, что Потемкин, в свое время, поднес ей на подтверждение карту земель, «от предков наших Войску пожалованных, и коих владением казаки донские издревле спокойно пользовались, доколе народное из разных стран стечение и сооружение на окрестных степях градов и селений не произвели соседственных между ними споров о межах…» Эта «карта пограничная войсковая» вмещала в себя все те земли, «на которые казаки донские от давних времен простирали права свои»[298]298
  Акты. Т. III. Ч. 2; ПСЗ. Т. XXIII. № 17126.


[Закрыть].

Вряд ли обоснованными были в этой грамоте Екатерины II утверждения о пожаловании казакам земель их «от предков» ее. И «права свои простирали» казаки не только на те земли, что попали на карту.

Екатерина II, «желая Войску Донскому доставить бесспорное на вечные времена владение принадлежащими оному землями и чрез то изъявить монаршью свою признательность к ревностной его службе», утвердила карту еще в 1786 г., а «ныне» (1793) препровождала карту эту Войску. «И сию грамоту, – торжественно заканчивала императрица, – собственною нашею рукою (мы) подписали и государственною нашею печатью утвердить повелели». В такой форме урегулирован был империей вопрос о границах Войска и праве Войска на его земли. Согласно грамоте этой, все Войско было признано владельцем всей «Земли Войска Донского».

Таким образом, колония, вошедшая в состав метрополии, постепенно, путем разрешения верховной властью возникающих конфликтов, переходила от владения и пользования землею и различными угодьями на своем праве к целой системе «пожалованных» прав и привилегий[299]299
  Ср.: Ветчинкин В.Н. Очерк поземел. владения на Дону. Труды Войска Донского статистического комитета. Т. II. 1872.


[Закрыть].