Текст книги "Дорога к небу"

– Что ты хочешь этим сказать? – удивлённо произнесла Лена, поставив банку с консервами посередине стола.

– Я хочу сказать, что три года назад в моей жизни появилась Настя.

– Вот так я и думала! Вот так я и знала! Все эти ваши слова о наступившем непонимании, женском эгоизме придуманы мужиками только с одной целью – завуалировать ваш разврат и распущенность. – Она взяла вилку и, демонстративно подвинув консервы к себе, стала есть, бросая на Глеба гневные взгляды.

– Да, мы с Викторий не были разведены, если ты именно это имеешь в виду. Но так случилось, что, не догадываясь о Насте, она сама твёрдо решила и настояла на разводе.

– Всё Белов, ничего не хочу слышать! Зная, как мастерски ты можешь подбирать факты и тасовать события, я сразу принимаю сторону твоей жены и понимаю, почему она ушла от тебя.

– То есть, – Глеб успел, пока она говорила, подцепить вилкой кусочек рыбы и проглотить его, не пережёвывая, – ты не хочешь слушать дальше?

– Прибью! – Она улыбнулась и вернула консервы обратно на середину стола. – Продолжай давай!

– Настя, была совсем молодой и замужней женщиной…

– Кошмар! – вырвался непроизвольный вскрик Лены, струна её нервного напряжения натягивалась.

– …Но самым большим испытанием, пришедшим в наши отношения, была постоянная ложь. Она врала мужу, своему брату, и мне ничего не оставалось, как следовать её примеру.

– Не поняла! Ну, и врала она своим родственникам, тебе до них какое дело?

– Понимаешь… – Глеб задумался, его лицо стало серьёзным, мысль говорить или не говорить Лене всей правды какое-то время боролась с аргументами, но, проиграв желанию сегодня рассказать всё, отступила, давая дорогу искренности. – Настя – это родная сестра Алексея. Можешь представить, как тяжело мне было общаться с ним, смотреть ему в глаза, пить водку, а потом вставать и, обманывая, уезжать на свидание.

– А сколько же ей лет? – с трудом выговаривая вопрос, произнесла Лена, чувствуя, как её накрывает злость, замешанная на ревности и желании нагрубить Глебу.

– Тогда ей ещё не было тридцати.

– Вот всё-таки гад ты, Белов! – уже не шутливо произнесла она. – Девочке голову заморочил. Уверена, посмотрев на твою героическую жизнь, алмазные войны, она возомнила тебя исключительно интересным человеком, а, зная твои порывы делать постоянные подарки, ты окончательно добил её сердце видимостью красивой жизни.

– Ты злишься? Мне кажется, твоя интонация хочет меня укусить, – сделал он попытку смягчить разговор, – а потом, если ты помнишь своё желание, то тема нашего диалога – моё расставание с женой.

– A-а, что уже о ней говорить! Ясно, что она выставила тебя, и сейчас, наверное, не нарадуется, что рассталась с таким бабником.

– Не угадала! – Глеб облегчённо вздохнул, почувствовав лазейку. Он тут же стал сворачивать тему любовницы, отчётливо видя, как нервничает Лена. – Виктория выставила мои чемоданы, но – до появления Насти; а, как только узнала, что, несмотря на мою церковную бедность я всё-таки кому-то нужен, тут же стала принимать меры и возвращать меня в семью.

– Ох, мы дуры бабы! Чужой пиджак поносить рвёмся! Ушёл – и скатертью дорожка, так нет же, амбиции заедают. Брошенной не хочется быть, вот и унижаемся перед вами, да вот, только, сломанного не склеишь, по себе знаю…

– Я это тоже знал, но почему-то поверил ей, решил, что шанс начать всё сначала есть у каждого из нас. Поэтому я расстался с Настей и вернулся к жене. Думал, что пережитое изменит её, уберёт показную доброту и постоянное служение деньгам.

– Глеб, вот только не нужно одно и то же твердить! – Лена состроила гримасу недовольства и раздражённо продолжила: – Разочаровался, не изменилась, деньги любит! Ох-ох-ох, скажите, пожалуйста – какой ранимый и порядочный, прямо челюсти сводит! Бедная женщина натерпелась, видя, как ты с молодой развлекаешься, вернула тебя в семью, а тебе снова плохо. Это не так, то не этак!

– Леночек, по-моему, ты пытаешься меня загрызть. – Глеб провёл по её лежащим на столе рукам и, чувствуя, что разговор исчерпал себя, подвёл черту: – Я пошёл спать, и, если ты не возражаешь – в зал на диван, очень хочется ещё немного побыть наедине со своими мыслями.

Лена, оставшись на кухне среди кучи грязной посуды, пустых бутылок и только что прозвучавших слов Глеба, плакала.

Она не знала, что конкретно выдавливало из неё слёзы, но точно понимала, что совершила ошибку, уговорив Глеба жить вместе.

А за окном спальни, буквально в нескольких метрах от дома, ночной фонарь выполнял свою работу, освещая тротуар. Какое-то стечение обстоятельств или просто отсутствие желтых ламп привело к тому, что в череде своих собратьев он был единственным, кто раздвигал темноту белым светом. Но почему-то именно в эту ночь жизнь необычной лампочки истекла, лишив одиноких прохожих возможности пройти этот участок дороги, не испытывая страха.

Часть 10
Столкновение сил

Пятый день Нового Года начался для Глеба так же, как и предыдущий – с лёгкого покалывания в правом боку и полного отсутствия желания завтракать и вставать.

«Сейчас меня позовут есть кашу», – успела промелькнуть в его голове мысль еще до того, как действительно раздался голос Лены, пригласивший его к столу.

– Ты знаешь, – сказала она ему, как только он приземлился на своё место, – я подумала и решила, что ты – необычайно везучий. Так дёргать тигра за усы может только отъявленный проходимец, коим ты, без сомнения, являешься.

Глеб отрезал кусочек масла и, положив его в тарелку, стал смотреть, как, тая, оно растекается по поверхности каши.

– Ты не бойся, я не буду приставать к тебе с вопросами, – продолжила говорить она, – просто мне не хочется тебя потерять…

Она подошла к нему сзади и звонко поцеловала в макушку.

– Дай мне слово, что это – твоё последнее дело. Успокой меня и скажи, что больше риск и испытания не будут твоим ремеслом. Пообещай, что следующим применением твоих способностей станет мой загородный домик, не знавший мужской руки уже очень много лет.

Глеб откинулся на стуле и запрокинул голову назад, пытаясь увидеть лицо склонившейся над ним Лены. Но это движение головы принесло ему неожиданную боль в затылке и качнувшееся изображение кухонного потолка.

– Ox, – произнёс он, закрывая глаза, – поплыло всё…

– Вот, дождались! – Она кинулась в комнату и уже оттуда выкрикнула: – Это у тебя давление скачет! Сейчас найду манометр!

Глеб закрыл глаза и сделал несколько спокойных вдохов и выдохов. Вертолёт, крутанувший его сознание и качнувший стены кухни, медленно «улетал», отпуская голову. Он поднялся и пошел в спальню, намереваясь прилечь. Масло, растаяв в тарелке, образовало на поверхности каши красивое жёлтое озерцо, но насладиться им у Глеба так и не получилось.

Зайдя в спальню, он тут же услышал громкий звонок своего мобильного.

– Мишка, ты что, снова хочешь разрушить моё замечательное утро? – произнёс он в трубку, как только увидел на дисплее, кто ему звонит.

– Михалыч, извини, конечно, но обстоятельства такие, что тебе нужно срочно приехать на «Октябрьскую». Тут, рядом с метро, есть итальянский ресторанчик, и мы все – я, чиновник «Волгограднедра», Лёшка и чел из Министерства – будем ждать тебя в зале на втором этаже.

– Хорошо, я выезжаю, – произнёс он тихо, отключая телефон.

– Подожди, – засуетилась вокруг него Лена, – давай сначала померим давление.

Глеб присел на кровать, она подключила к нему прибор, дважды накачивала и спускала воздух в манжете и в заключение, подняв глаза на Глеба, вынесла вердикт:

– Очень высокое давление, сто семьдесят на сто двадцать. Может, останешься и полежишь, а я позвоню ребятам и отменю встречу?..

Глеб знал и чувствовал, что Лена права. Его голова кружилась, лицо сжигал нездоровый румянец, но нефть и сложное положение на буровой родили в его голове мысль о двойной дозе таблеток, понижающих давление.

– Ленок, давай лучше выпьем лекарство, и я тихонечко поеду. Ленинский сегодня свободен, выходной день. Народ опохмеляется и сидит у телевизоров, поэтому пробок на проспекте точно не будет.

Они смотрели друг на друга и думали строго противоположно своим действиям. Она сомневалась, но мысленно отступала, видя его решительный взгляд, а он, придав серьёзность голосу, наоборот колебался, чувствуя по своему состоянию, что она права, и ему нужно остаться дома. Но, именно так, как это и бывает обычно – мысли пошли своей дорогой, а судьбы своей.

Поэтому уже через десять минут Глеб ехал по Ленинскому в ещё не прогретой машине и понимал, что ошибся, предполагая отсутствие пробок на проспекте.

Езда от светофора до светофора с постоянным перестроением особо рвущихся вперёд не раздражала его, однако требовала постоянного просматривания зеркал и поворотов головы.

Музыка с единственного диска Митяева уже целую неделю ходила по кругу, и сейчас своей лиричностью совпадала с его головной болью и желанием ещё раз ощутить удивительную нежность рифм.

Однако очень скоро он почувствовал горечь во рту и подошедшее к горлу ощущение тошноты.

«Печка, – мелькнули его мысли, как только сознание начало анализировать ситуацию. – Нужно убавить температуру и немного открыть окно. Холодный воздух должен помочь».

Выполнив всё, что он сам себе скомандовал, Глеб продолжал прислушиваться к себе и всё отчётливее чувствовать состояние надвигающейся рвоты.

– Не понимаю, что происходит! – произнёс он несколько раздражённо и открыл водительское окно полностью. Холод принёс облегчение всего на несколько мгновений, но невидимая причина, продолжая разрушать, переступила через этот манёвр и сдавила голову так сильно, что единственная пробившееся в сознании мысль дала голове команду срочно останавливаться.

Нажав на кнопку аварийного сигнала, Глеб стал гасить скорость и, уходя из среднего ряда, выруливать на полосу, отведённую только для движения автобусов.

Сила, которую он с трудом нашёл для выполнения задачи – остановить машину – была разрушена именно в тот момент, когда правое колесо его автомобиля, ткнулось в бордюр, а яркая масса жёлтой желчи рвотным потоком хлынула на куртку, кулису переключения передач и приборную панель. Последнее, что он видел, теряя сознание, был бегущий прямо на него полицейский…

– Ну, вот же ты гад какой! Ну, что же ты удумал! – метался демон вокруг спокойно стоящего ангела. – Твоя задача оберегать, поддерживать и предостерегать, а ты что сделал? Ну, скажи на милость, почему ты решил отправить его в полосу белого цвета?

Ангел посмотрел на демона и улыбнулся. Впервые за долгие годы их взаимоотношений всё происходило строго наоборот. Он был спокоен, а демон выпрыгивал из своего существа, негодуя и ругаясь.

– Мы же с тобой договорились! Я сделал всё, что обещал, поставив на службу этому человеку удачу и случай. И теперь, когда всё на мази, всё создано и развивается, когда большие деньги стали реальностью его жизни, ты всё сломал. Причём, – демон замолчал и оглянулся на Глеба, лежащего на носилках в машине скорой помощи, – подвергая его жизнь опасности.

– Есть вершины, – решил всё-таки ответить ангел, наслаждаясь своим поступком и нервозностью демона, – которые нельзя покорить, не поранив рук. Есть боль, пережив которую, память запомнит навсегда.

– Да хватит говорить ерунду! – перебил его демон. – Ты ещё скажи, что нужно сбросить человека в пропасть, чтобы он понял, как она глубока.

– И скажу, – продолжили они разговор в мчащейся по городу машине скорой помощи, – падение, близость смерти, её манящий свет всегда были и остаются самым действенным, пусть даже и опасным, методом, заставляющим человека задуматься о своей жизни. Мне с самого начала не понравились твои затеи, и сейчас я отчётливо вижу, как сильно меняется его жизнь. Как желания заработать денег быстро и любым способом уничтожают его прошлые заслуги, а опыт служит низким целям. Если ты хочешь, я даже могу признать за тобой некую промежуточную победу.

– Что? – удивленно произнёс демон. – Да ты разыгрываешь меня! Морочишь голову и пытаешься сбить с толку. О какой победе тут вообще можно говорить? Я дал ему удачу, а он делит её между друзьями, у него появились деньги, а он стал помогать детям и оплачивать их обучение. Я надеялся – он кинется в ночные клубы, заведёт себе длинноногую «Барби» и снова откроет двери казино, а он, вместо роскоши и огней, сошёлся с бывшей школьной подружкой и раскладывает на кухне пасьянс как старикан.

– А алкоголь?

Скорая помощь остановилась у приёмного покоя первой Градской больницы, и Глеба покатили в отделение экстренной реанимации.

– Посмотри, сколько в последнее время он стал пить. Уверен, это – твоя заслуга, ведь это именно ты подмешиваешь в его водку рассуждений на пьяную голову.

– Что? – закипел от возмущения демон. – Про какой алкоголь ты говоришь? Я по пальцам могу посчитать случаи, когда его память отключалась полностью, и он совершал именно те поступки, которые я от него ждал. И вообще, почему ты построил нашу беседу так, что мне приходится постоянно говорить о его достоинствах, вместо того, чтобы перечислять недостатки?

Ангел засмеялся, впервые ему было так хорошо. Ощущение долгожданной победы, хотя и на очень маленьком промежутке времени, подняло его состояние высоко вверх. Понимание того, что ему удалось отобрать любимую игрушку демона, приносила радость и сладкое состояние собственной значимости. Но одна маленькая, тёмная точечка в огромном пространстве его белой души всё-таки была видна его сознанию и портила вопросами идиллию света.

Ангел видел, как суетились вокруг Глеба врачи, видел, как лекарства входили в его кровь, видел и знал, что теперь его власть бессильна. Черта, за которую он так убеждённо отправил Глеба, белая дорога, по которой должна пойти его душа, были владеньями Бога, и неясность происходящих там событий своей неизвестностью ставила вопрос и так беспокоящую его точку.

В реанимации наступила долгожданная всеми тишина. Главный герой, а именно так в этот момент можно было назвать Глеба, лежал посередине «сцены», и все силы, положив на него свои «руки», ждали Высшего решения.

Миг, когда один зубчик шестерёнки ангренажа, войдя в зацепление, сдвинул время, прошёл… и Глеб открыл глаза…

– Ну, вот. – Услышал он гулкое эхо отражённых слов. – Совсем другое дело. Везите путешественника в восьмую палату.

Лампочки и яркий, выдавливающий слезу свет поплыл перед его глазами, с каждой секундой возвращая понимание происходящего. Звуки работающих дверей, лифт, выбитая напольная плитка стуками колёс каталки возвращали его обратно в мир живых.

Неожиданно для сопровождающих его санитара и медсестры он стал смеяться. Первая мысль, пришедшая в их головы – пожалеть его, но, когда он остановился и стал пояснять причину смеха, они с удовлетворением поддержали его слова улыбками, но убедительно попросили воздержаться от разговоров.

«Не понимаете, – произнёс он про себя, – ничего вы не понимаете! Разве можно молчать в такой удивительный момент. Разве можно тратить время на больничное возлежание?»

– А скажите, когда я могу уйти отсюда? – произнёс он громко и именно в тот момент, когда его вкатили в палату.

– Да прямо сейчас и идите, – бодро произнесла женщина, принимающая у медсестры сопроводительные документы. – Чего тут прохлаждаться, – продолжила она говорить, перелистывая листочки, – сразу видно: здоровый, крепкий мужчина. Ну, подумаешь, сжало немного сосудики головы, ну, нарушилось кровообращение, ну перестали клетки мозга получать кислород, но ведь это всё мелочи по сравнению с мировой революцией!

Она наклонилась над ним и, заглядывая в лицо, стала спрашивать дату его рождения, название города, в котором он сейчас находится, номер мобильного телефона, прося пальцами рук касаться носа.

– Ну, что ж, дела действительно не так плохи, как показалось вначале, заканчивая своё обследование, подытожила заведующая отделением с красиво выведенной на бейджике фамилией Ангел.

– Анна Петровна, – прочитал вслух её имя-отчество Глеб и улыбнулся. – Вот, оказывается, куда я попал! Вот где духи, получив телесную оболочку, спасают человеческие жизни.

– Ой, чувствую, весёлый к нам пациент попал. – Она указала жестом, и два санитара с трудом перенесли Глеба на кровать. – Значит, так, Глеб Михайлович, будем считать, что вы попались и, хотите вы этого или нет, а неделю постельного режима я вам твёрдо обещаю. Сейчас вам поставят капельницу, и вы поспите, а завтра утром сделаем МРТ и кардиограмму.

– А сказку на ночь? – решил продолжить шутливую линию разговора Глеб.

– Это обязательно, – доктор подошла к дверям палаты, – даже, думаю, вы услышите свою самую любимую, потому что в вашем случае рассказчиком будет жена.

Она открыла дверь и вышла.

Глеб, словно увидевший привидение, побледнел и, пробежав мыслями и логикой по всем возможным вариантам прихода сюда Виктории, напрягся, услышав в коридоре шаги.

Секунды пока он думал и не верил, измеряясь шагами приближающего к палате человека, кольнули его нехорошим предчувствием, и он, зажмурив глаза, оставил только маленькую щелочку всегда жившего в нём любопытства.

– О, Господи! Лена! – Глеб протянул руку для приветствия и, попытавшись найти в себе бодрость, продолжил: – Как это вам, товарищ «жена», удалось обмануть доктора и пройти в отделение реанимационной терапии?

– Ты что, забыл, где я работаю! – Она села на край кровати, сложила руки так же, как делала его мама, и продолжила с утвердительных вопросов: – Ну, что, добегался! Получил звоночек от высших сил! Ощутил, как небрежное отношение к своему здоровью тут же наказывается больничной койкой! – Лена улыбнулась, взяла его за руку и уже более мягко, но иронично подвела черту: – Не будешь слушаться, своими руками прибью.

– Вот она, жизнь! Со всех сторон опасности! – он попытался рассмеяться, но противный, внутренний кашель вырвался наружу и смял его улыбку, заставив прикрыть ладонью рот.

– И кашель твой дурацкий тоже лечить нужно. Сколько лет назад ты уехал с Чукотки, а всё кашляешь по утрам, как туберкулёзник или курильщик заядлый. – Она подвинулась ближе к нему и нежно провела ладонью по его небритой щеке. – Врачи говорят, ты в реанимации «уплыл» на несколько минут. Мало тебе на земле дорог, решил полюбопытствовать и «туда» заглянуть?

– Что сделал? – удивлённо произнёс Глеб, пытаясь вспомнить свои ощущения в момент и после потери сознания.

– Так говорят, когда пациент на какое-то время выпадает из жизни. Я слышала, что некоторым даже удаётся запомнить подробности общения в «том» мире.

– A-а! Вот ты о чём! – Глеб придал лицу театральное выражение подчёркнутой серьёзности, сложил руки на груди и, закрыв глаза, громко произнёс: – Так-так-так, действительно что-то вспоминаю. Подожди-подожди, вот память открывает мне подробности моего общения с ангелом, потом я один куда-то иду… – Он открыл глаза. – Всё, вспомнил!

Однако Лене было не до шуток. Сейчас она с трудом сдерживала тяжёлые мысли. Как только ей позвонили и сказали, что произошло с Глебом, покой оставил её рассуждения, удерживая в сознании только одну мысль: вот так просто, закрыв за собой утром входную дверь, он мог уйти навсегда.

– Слушай, – дёрнул он Лену за халат, видя, как её мысли на секунду оставили больничную палату, – перестань летать в своих страхах, лучше послушай мой рассказ: вначале я ничего не видел, – начал он говорить, надеясь разговором снизить владеющее ею напряжение. – Мозг ощущал нарастающую головную боль, и потеря сознания стала для меня спасением. Медсестра, вошедшая в палату с капельницей, остановилась – интерес обездвижил ее, она замерла, немного склонив голову направо. – Потом свет, родившись из одной маленькой точки, стал умножаться и, по мере нарастания у меня лёгкости, съедать темноту со скоростью геометрической прогрессии. Какое-то время гармония окружившего меня белого света, попадающего в меня при каждом вдохе, уравновешивала моё состояние, но, как только ощущения слились в одно целое, появился ангел. Подойдя почти вплотную, он взял меня за руку и предложил идти вместе с ним. Дорогой, – если так можно назвать не имеющее очертаний направление нашего движения, он ругал меня за совершённые поступки и очень сожалел, что ничем не может помочь мне при разговоре с Богом.

– Вот, – неожиданно перебила его рассказ Лена, – даже ангел недоволен твоей жизнью!

Медсестра, очнувшаяся от игр своего воображения и продолжая хранить на лице интерес услышанного, подошла к Глебу и стала устанавливать капельницу.

– Нет, на самом деле ангел больше сожалел. Он сетовал на то, что не смог уберечь меня от ошибок выбора пути. Понимаешь, почти год назад, на Кипре, я увидел удивительный сон. Его необычность доказана моей нынешней жизнью. Хочешь – верь, хочешь – нет, но все события, кроме этого, были сначала увидены мной во сне, а потом повторены в чётком соблюдении последовательностей.

– Подожди, – снова перебила его Лена, – ты что, всё это с ходу придумываешь, головы нам… – она посмотрела на медсестру, – морочишь. Только, вот, не очень это хорошо, фантазировать на такие темы.

– Ой! – Глеб вздрогнул, иголка больно проткнула вену, медсестра повернула зажим, и физраствор с димедролом встретившись с кровью, устремился к голове.

– Клянусь, это чистая правда! – Он поднял свободную от катетера руку в символическом жесте клятвы. – И, если ты не будешь меня больше перебивать, мне удастся закончить рассказ до того, как я засну.

– Молчу, – произнесла она, наконец-то улыбнувшись и возвращая клятвенную руку Глеба на прежнее место.

– Итак, сравнив сновидение и жизнь, я понял, что моя судьба опять вляпалась в какую-то историю. Пройденные дороги научили меня считать столкновение сил или, если хотите, игру по правилам и без между ангелом и демоном, – той самой судьбой человека. Очень часто мы обращаемся к высшим силам за помощью в надежде улучшить свою жизнь. Очень часто, получив удар, мы понимаем, что нужно исходить из того, что исправить или изменить свершившееся невозможно. Очень часто весь наш выбор состоит из двух позиций: смириться и отступить или найти силы и всё начать с самого начала. Но я опять ошибся. Исходя из того, что в нашем мире всё переплетено и подчинено высшим силам, я считал, что могу находить для себя лазейки, место для маневрирования и компромисса. С помощью подарков и удач от демона я хотел получить много денег, а с помощью ангела – избежать неминуемых за это расчётов.

– Ах, ты какой! – Мысли Лены снова дёрнули её эмоции. – Прохиндей!!

– Вот именно так «они» там, наверху, и подумали. Кто-то один из этой «сладкой» парочки решил, что я достоин за свои кренделя наказания, и показал свою власть, остановив меня в самом красивом прыжке моих сладких фантазий о нефтяной скважине. Я могу ошибаться, но думаю, что это «проказы» демона. Наверное, он всё-таки разглядел мои узоры и выкрутасы. Одаривая меня удачей и благоприятным стечением обстоятельств, он наверняка хотел за это свою цену.

Глеб почувствовал, что его рассказ складывается вполне логично, оставляя слушателям версию возможности такого развития событий.

– А теперь я возвращаюсь к самому началу моей истории… – Он закрыл глаза, чтобы сохранить немного сил и успеть сказать все, что задумал. Димедрол делал его веки тяжёлыми, язык косным, а сознание – погружающимся.

– Помните, я упомянул ангела, сказав, что он взял меня за руку и повёл за собой?

Лена кивнула головой, а медсестра, дойдя до дверей, остановилась и, облокотившись на косяк, приготовилась дослушать рассказ пациента.

– Шли мы недолго. Если вообще можно назвать ходьбой то действие, которое совершали мои ноги. Сейчас мне даже кажется, что это не я приближался к свету, а он стремительно летел ко мне навстречу. И в тот момент, когда белая яркость пронзила меня, как рентгеновский луч, ангел исчез… Ничего себе, думаю, какая каша заварилась! С одной стороны приятность по телу разливается, с другой – опять страх неизвестности заползает.

Глеб приоткрыл один глаз, проверил наличие любопытства на лицах своих слушателей, ухмыльнулся и продолжил повествование.

– Стою, жду чего-то. Мысли крутятся. Сознание вроде присутствует, но как пудинг подрагивает и ничего не сигнализирует. И вдруг, как фотография под проявителем, появилась понимание, что существует очень много миров. Мы, люди, живем в круге Земли, между нами существуют связи и взаимоотношения. Ангелы, демоны и прочие мифические существа находятся в своём круге, они легко ходят в наш мир, мы же попадаем к ним, только умирая. Но это предположение жило во мне очень давно, а, оказавшись «там», я понял, что есть ещё один круг, и он такой огромный, что включает в себя два предыдущих.

– Да ты нам голову морочишь! – громко смеясь, остановила его Лена. – Если болтаешь всякий вздор, значит – точно живой и мозги твои с сосудами спазм выдержали.

– Подожди, – не дрогнув ни одной мышцей лица, спокойно произнёс Глеб, – подхожу к самому главному. Просто двигаюсь в воспоминаниях неровно, сбивчиво, именно так, как это происходило в действительности. Итак, я стою на границе миров и понимаю, что третий и самый главный круг – это и есть Бог. Мне хорошо, яркий белый свет принёс ощущение безграничной пустоты, в душе появилась доброта, сердце замерло, мысли слились в одно целое, открывая дорогу, скрытую от меня ранее. Сделав несколько шагов вперёд, я почувствовал, как какой-то магнит тянет мою железную душу всеми своими силовыми линиями и полями. И вдруг, где-то из засыпающего, уходящего сознания, словно в порыве последнего глотка воздуха, появилось реальное понимание происходящего. Если предположить, что мои рассуждения о подчинённости меньших кругов большим имеют хотя бы условное право на существование, то получается, что переход из одного мира в другой происходит путём пересечения границы.

Глеб открыл глаза, энергия произносимых им слов победила растворённый в крови димедрол и вытеснила сон нарастающим желанием говорить и объяснять.

– Получается, – он приподнялся на локте, стараясь приблизиться к Лене и тем самым обозначить важность произносимых слов, – эту черту человек проходит сам, настраиваясь на встречу с Богом. А это значит, что именно в этом интервале, именно в этом промежутке нахлынувшей радости, света, тёплых чувств и порхающей в душе гармонии ещё можно остановиться и посмотреть назад. В моей жизни уже была похожая аллегория – однажды я вышел на моторной яхте в море. Огромная Луна бросила на волны яркую, играющую бликами дорожку. Потянув ручку газа на себя, я добавил двигателю оборотов и полетел в серебряный свет. Морской ветер ласкал чувства, текила приносила бодрость мыслям, а сердце стучало в ритме нарастающей радости общения с природой. Но мои глаза посмотрели на датчик топлива, компас, а, оглянувшись, я увидел чёрную пустоту, царящую сразу за моей спиной. «Ну, вот! – сказал я тогда. – Море, сзади ты чёрное и страшное, впереди ты светлое и лунное, но мне, как обычно, нужно именно туда, где темно». Рассказываю это потому, что та же мысль, те же ощущения, заставили меня сначала остановиться, потом оглянутся и увидеть маленькую, почти исчезнувшую точку темноты. И, как только, развернувшись, я сделал шаг назад, чёрная точка полетела ко мне навстречу, принося боль голове, усталость мышцам и непомерную, давящую тяжесть выбора.

В палате повисла тишина, Глеб лёг, его мышцы, пока он держал себя на локтях, задрожали от усталости, взгляд медсестры ничего не отражал и блуждал, не сосредотачиваясь на предметах, а Лена, опустив плечи, не знала, что ей думать и как соединить услышанное с произошедшим.

– Ничего себе! – резкий голос вернувшегося врача вернул всех из страны раздумий обратно в палату.

– Что тут происходит? Почему больной не спит? – Врач прошла к кровати Глеба, просверлила взглядом Лену, укоризненно посмотрела на медсестру и проверила правильность установки капельницы.

– О, наш строгий и неулыбчивый доктор вернулся, – решил шуткой оправдать затянувшейся разговор Глеб.

– Тихо, тихо! Никаких разговоров, лишних движений и напряжений. Вы только после реанимации, и поверьте – ваше состояние всего несколько часов назад было очень серьёзным. Поэтому общение прекращаю, свет выключаю и приказываю спать.

Через пару минут тусклые лампочки прикроватного монитора Стартэк в темноте палаты играли отражением на лице Лены. Глеб, вспоминая свой рассказ, лица слушателей и собственный азарт, рождённый повествованием, слегка улыбался, понимая, что с этого момента, ему будет очень трудно разделить правду и вымысел. Ясно представив свои раздумья в пустоте белого света, он ещё раз отметил большую вероятность рассказанных им событий, глубоко вздохнул и, не успев досчитать до пяти, ушёл в страну снов.

– Нет, это переходит всяческие границы! Мало того, что этот умник своими рассуждениями полез в сады знаний самого Создателя, так он ещё обвиняет меня в том, чего я не совершал! – громко и раздражённо выкрикнул демон. – Ты-то чего помалкиваешь? – обратился он к ангелу, тихо восседающему на подоконнике. – Почему за твои эксперименты ответственность должен нести я?

– Угомонись и перестань выяснять отношения. Лучше загляни в его сон. Если то, что ему сейчас снится, создано не мной, не инициировано тобой, то… – ангел поднял удивлённые глаза на демона. Мелькнувшая в сознании догадка лишила его возможности договорить.

– Что ты замер? – Демон чьё естество, было настроено на установление справедливости, подошёл к Глебу и, наклонившись над ним, заглянул в сон.

Китайский запретный город Гугун хранил тишину двадцати четырёх императоров династий Мин и Цин. Тёмно-красные стены дворцов подчёркивали строгость прошедших веков, а позолоченная черепичная крыша сияла так, что вполне могла быть солнцем на Земле.

Эхо шагов, рождённое от каменной мостовой, гулко играло звуками, приближая Глеба к белой, мраморной лестнице. Время подарило дворцам Гугуна много секретов, мифов и тайн, но только одна загадка владела его мыслями, ведя прямо к стоящей справа от лестницы огромной статуе – собаки Фу, прижавшей лапой большой шар. Подойдя ближе, Глеб стал внимательно изучать и считать точки, обрамлённые равными шестиугольниками.

– Да, – произнёс он многозначительно, – в китайской книге Перемен шестьдесят четыре гексограммы, а в каждой – по шесть линий. И, если сложить эти линии в фигуры, получатся шестьдесят четыре тетраэдра, ровно столько, сколько в шаре под лапой собаки. Китайские философы говорят, что гексограммы отражают эпопею взаимодействия света и тьмы, объясняют события и предсказывают будущие, но… – Сон перенёс его в лабораторию Стэндфордского университета к микроскопу, позволяющему исследовать белок в реальном времени.