Текст книги "Дорога к небу"

Часть 5
Ритмы сердца

Выехав из Волгограда на УАЗ «Патриот», машине начальника геологоразведочной партии, Глеб и Михаил, удобно расположившись на заднем сидении, первые два часа болтали о работе, неожиданном визите Лены и очень жалели, что Алексей не смог к ним присоединиться.

Дорога шла левым берегом Волги, открывая чудесные виды на разливы, идущие по реке сухогрузы и летящие на крыльях пассажирские «ракеты». Ухабы, выбоины и ямы в сочетании с голубым простором и волнами серебристого степного ковыля на третьем часу поездки принесли им умиротворение и желание помолчать.

Глеб сполз ниже по сидению и, упёршись коленями в спинку водителя, прикрыл глаза; ноты его настроения перешли в анданте, открывая сознанию двери в комнаты его раздумий.

«Ну, что? – сказал, он сам себе. – Опять, уже в который раз нарушил собственные установки и данные слова о прекращении напиваться в хлам. – Он улыбнулся, вспоминая глупости и дурачества, обёрнутые в утренний стыд следующего за пьянкой дня. Я знаю, – произнесли его мысли так громко, что он открыл глаза и посмотрел на похрапывающего Мишу, словно хотел убедиться, что не разбудил. – Верхом моего падения всегда является последняя стадия опьянения или, говоря простым языком, телефонная пурга. Все, кого я помню, кто дорог и далёк, тут же попадают в историю под названием «а поговорить?..». Бывает, что эмоции захлёстывают меня настолько, что пробуждают давно забытые истории и события, спрятанные в сознании под грифом «лучше не вспоминать». И тогда пьяные слезы и телефонные звонки обрушиваются на головы не понимающих моего состояния людей. Допустим, – начал он анализировать своё поведение, – любое человеческое сердце стучит и рисует свой, присущий каждому человеку, синус, задавая одинаковую амплитуду верхних и нижних скачков. Допустим, что за годы своей жизни я приобрёл в дорогах и испытаниях образ мышления, отличающийся от среднестатистического, поэтому и выбираю сложные и запутанные задания, задирая планку своих возможностей на невероятную высоту. Но тогда, по теории сердечного пульса, мои нижние пики по своей амплитуде падения тоже отличаются от обычных людей и уходят глубоко вниз, в темноту и слабость». – Говоря себе это, Глеб почувствовал, что поймал ту, самую главную мысль, то самое трепетное состояние рассуждений, которое продвигает его на пути понимания своих пороков.

– Да, – произнёс он твёрдым голосом, – без сомнения, это очень похоже на главный код моей жизни. Сила духа, идущего к поставленной цели, и детские падения с утренними угрызениями совести – это всё ритмы моего сердца. Знаю, что алкоголь размягчает и увеличивает мою печень, знаю и чувствую, как теряют эластичность сосуды ног, как голова утрачивает память, погружаясь в алкогольный угар, как давление, уже давно победившее меня, отступает под тяжестью алкоголя. Знаю, и всё равно делаю это с завидным упорством и постоянством. Всё это – отличные примеры моего падения, но… – Он задумался и поймал в своих мыслях другой пример: «Трезвый я отчётливо понимаю, что моя потенция с каждым годом слабеет, а секс становиться формальным, рождая в голове страхи неминуемого конца юношеского гусарства. Но после внушительной порции виски эта проблема не только не маячит в голове знаками трусости и позора, а наоборот – пробуждает силу и хорошую стойкость, принося сексуальное удовлетворение».

– Нет, – произнёс он тем же твёрдым голосом, – плохое – это гармоничная часть хорошего, а успех и победа, выношенные в муках и ошибках – часть слабого. Ну, и буду я есть правильно, похудею и справлюсь с лишним весом и подрагивающим при смехе животом… Перестану пить водку с друзьями, сделаю своё лицо и речь умными – и что дальше? Где будет моё сердце, стучащее ниже ватерлинии? Где будет отдыхать от трудностей быта моя душа?.. Значит, так! – Он открыл глаза и посмотрел на спящего Михаила. – Моя жизнь – это клубок, состоящий из светлого и тёмного, хорошего и плохого, умного и глупого, и во всём этом есть борьба. Пусть я бываю наивным, вздыхая по утраченной любви, пусть я бываю неэкономным, разбрасываясь деньгами и подарками в угоду женщинам и шальному настроению, но в другие, уникальные моменты жизни, я собран и необычайно организован.

«Африка, ну же, – толкнул он свою память, – вспомни Анголу! Луанда, город португальской архитектуры и картонных коробок, служивших убежищем миллионам бедных африканцев. Это ли не пример находчивости и сообразительности, загоняющий мои положительные пики в высоты удовольствия? Тогда, ты прилетел из Намибии, и поселился в отеле Талатона… – переключился он на воспоминание об Анголе. – Алмазы были главной твоей целью. Ты уже знал, что месторождение Катока, что на севере страны, на шестьдесят процентов принадлежит АЛРОССЕ, но тебе хотелось просунуть пальчик, чтобы хотя бы ноготочком царапнуть по откатившемуся в сторону кристаллу. Прихватив с собой только триста хрустящих банкнот с изображением назидательно поглядывающего Франклина, ты сразу заявил местным продавцам алмазов о своих коммерческих намерениях. Опыт и поражения научили тебя не ходить на отбор камней с деньгами и не хранить их в сейфе отеля, поэтому на встречу с теневыми дилерами ты отправился, спрятав доллары в туалетной комнате, под плиткой потолка «армстронг». Камушки, которые тебе показали, были прекрасны, но подвох и ироничные взгляды ты уловил сразу. Лот был подобран, словно по заказу, а размеры и цена алмазов, походили на бесплатный сыр в мышеловке. «Тридцать тысяч зелени – и они твои», – вспомнил он разу седеющего негра, нервно стучащего длинными и грязными ногтями по столу. – «Камушки супер, только денег с собой нет. Сами понимаете – вопросы безопасности. Приходите вечером, в отель Талатона, мой номер триста семнадцать, и я у вас их куплю…» Полиция ворвалась в номер рано, в восемь вечера. Очевидно, кто-то из чёрных, присутствовавших при разговоре, был чёрен не только кожей, но и душой, продав алмазным полицейским всю информацию о предстоящей сделке. Но ты-то предвидел это. Просчитал!» – Глеб улыбнулся, отчётливо проявляя в памяти картинки тех событий.

…Их пышные губы и расплющенные носы дрожали от волнения и предвкушения, но, прощупав всё и не найдя денег, они нервничали и выкрикивали ругательства на португальском. Покидая разорённый номер, ты видел, как налились злостью их мутные зрачки, как скрипели эмалью их белоснежные зубы, видел и ликовал, хваля свою проницательность, планируя продолжить опасное состязание и бизнес. А утром ты снова пошёл к седому продавцу и, выложив на стол тридцать тысяч зелёными, заставил его отдать алмазы тебе.

Выйдя на улицу, ты слышал, как дилер звонил по телефону в полицию, но план абсолютно наглого вывоза камней уже буравил адреналином сосуды, разгоняя то телу нервный озноб. Не мешкая, понимая, что полицейские уже ищут и вышли на охоту, ты помчался в аэропорт. Но эти же парни уже стояли и ждали тебя в зоне таможенного контроля. Помнишь, как страх сковал тебя, не давая нормально дышать, красные пятна волнения покрыли шею, но ты шагнул к ним навстречу, вывешивая на лице дрожащую улыбку спокойствия.

«А-а, господин Белов, вы всё-таки отважились нарушить закон и купили алмазы? – принимая документы из его рук, просипел на плохом английском мутноглазый полицейский. – Кладите чемодан на стол, воду и телефон на поднос, а сами идите на личный досмотр». – «Как скажете!» – Глеб выполнил все указанные ему действия и прошёл с двумя полицейскими в маленькую, с облезлыми стенами, комнату. Раздевшись, он несколько раз приседал, раздвигая руки в разные стороны, они светили фонариком ему в рот, щупали своими розовыми ладошками одежду, переговаривались между собой и нервно потели, заполняя маленькое пространство комнаты неприятными запахами. Вернувшись к мутноглазому, Глеб уже улыбался по настоящему. Его вещи, ботинки с оторванными подошвами, выдавленные тюбики зубной пасты – всё красноречиво говорило о безрезультатном кипении уставших обыскивать его полицейских. Поэтому, отчётливо понимая, что наступило время его ответного хода, он заговорил первым: «Господа полицейские, посмотрите на мои визы в паспорте. Мне знакомы схемы, когда лежащие под вами продавцы алмазов сдают своих покупателей властям. Вы не утруждаете себя поисками, отбираете камни и снова возвращаете их продавцу, – до следующего глупого новичка. Но против этого есть отличный приём… Почему вы решили, что я прилетел один?»

Полицейские переглянулись и молча указали на багаж и документы. Глеб, не говоря больше ни слова, вернул разбросанные на столе вещи в чемодан, положил его на ленту и прошёл через контрольную рамку. Они смотрели на него, следили за каждым движением и терялись в догадках, а он, в ожидании просвечивания своего багажа, забрал с подноса телефон и небольшую, полулитровую, сделанную из голубоватого пластика, бутылку воды. Жажда и пережитое волнение сжали его горло сухостью, и Глеб, выкрутив пробку, сделал несколько маленьких глоточков, улавливая ухом лёгкий шорох катающихся по дну бутылки алмазов.

«Я советую вам больше никогда не прилетать в Анголу!!» – зло крикнул ему в спину мутноглазый, когда Глеб снял с ленты чемодан и пошёл на посадку…

«Да, это была победа, это был отличный пример верхнего пика сердечного импульса. Ну, а поскольку нижних падений мне не миновать, исходя из природы человека, то будет правильным прекратить съедать себя изнутри. Буду жить, как сложится, веселиться, выигрывая, напиваться и плакать, проигрывая, складывая в одну копилку знаний хорошее и плохое», – подытожил он свои вспоминания и рассуждения, понимая, что промыть себе косточки у него опять не получилось.

– Проснулся? – заметив его шевеление, спросил Михаил. – Да я не спал! Так, знаешь, размышлял в дремоте, а ты, похоже, хорошо покемарил.

– Сколько до «Южного» осталось? – адресовал Глеб свой вопрос водителю.

– Ещё двести километров, – не отвлекаясь и, не оглядываясь на пассажиров, произнёс шофёр.

– Часа четыре пилить, не меньше! – зевая, произнёс Михаил и, решив, что разговор лучшее времяпровождение продолжил: – Представляешь, моя Вера в Евангелии нашла выражение о том, что нечестный человек бежит, даже когда за ним не гонятся. Она считает, что эта мысль имеет ко мне прямое отношение. Ты как думаешь? Может, и правда – деньги, полученные кривым путём, выйдут мне боком, заставят потерять спокойствие и чувство уверенности? Я понимаю, что состояние у токарного станка не зарабатывается, но капля камень точит, и дурацкие фразы жены скребут по моей душе железными когтями.

– Ну, ты даёшь! Сидишь, зеваешь, внешне спокойный, но как спросишь, словно водой холодной обольёшь. Ты же воевал, красную звезду с гордостью носишь, дети растут красивые, а буксуешь на банановой кожуре, брошенной под ноги твоей собственной женой. – Глеб сел поудобнее, внимательно посмотрел на Михаила и, собрав в небольшой паузе свои рассуждения, продолжил: – Когда я писал сценарий к операции «Версальские кружева», главный акцент делал на твою искренность. Я уверен, что тебя давно уже ничего, кроме детей, с женой не связывает, и если её упрёки в непорядочности ещё тяготят тебя, то об этом точно стоит поговорить. Вот, ответь ты мне на вопрос: Марго хороший человек, лучше Веры?

– Да ты что!! Какие тут могут быть сравнения!! Вера – самый терпеливый ангел, она – настоящая мать, порядок в доме, дети под присмотром, она…

– Но ты почему-то влюбился именно в Марго, – перебил его Глеб. – Причём, так влюбился, что кинулся спасать её семью, забирать документы у адвокатов, делал всё, чтобы она, твоя белорусская принцесса, не пострадала.

– Да. – Михаил напряжённо растёр ладонью лоб. – Это было затмение. Я ничего не видел и ничего плохого слышать про неё не хотел. Всеми силами старался изменить её, был уверен, что воздух искренних отношений пахнет особенно сладко и способен делать людей чище. И ты знаешь… – Он задумался. – У неё был момент, когда мы так смешались сознаниями и чувствами, так растворились друг в друге, что никакая выгода и лукавство между нами не стояли.

– Видишь, получается, что не только в юности между мужчиной и женщиной отсутствует корыстная составляющая в отношениях. Но не об этом мне хочется спросить тебя… Вера считает главной причиной расставания с тобой твою связь с Марго или нечестность в бизнес-операциях?

– Да ну, ты что! – замахал руками Михаил. – Какая там Марго? Она догадывается, что у меня есть роман на стороне, но точно ничего не знает.

– Тогда получается, что она просто хочет «укусить» тебя за наступивший в ваших отношения вакуум. Надуманный предлог о твоей нечестности в бизнесе, её намёки и цитаты из Библии – это всё от лукавого. Задумайся: ну, если бы мы были идеальны и велики, как боги, за что бы тогда, за какие грехи человеческие принял на себя в муках смерть Иисус. На мой взгляд Вера уже давно не любит тебя, иначе боролась бы, сражалась, как ты за Марго, а сегодня она сама порвала судьбы детей, лишив их семьи, и кидает на почву семейного быта зёрна сомнений, формируя у тебя чувство вины. Между прочим, это типичная психология женского эгоизма: если в семье всё хорошо – она впереди на лихом коне, если появились трудности – виноват муж. У таких красавиц пополам делиться счастье, а проблемы или – упаси Боже – беда, она вся твоя, от начала и до конца.

– Ты считаешь, Вера совсем ушла? Думаешь, мне нет смысла уговаривать её вернуться?

– Ой! – Глеб опять вздохнул и внимательно посмотрел в напряжённое лицо друга. – Ты что, и правда думаешь, что на свете есть советы, которые помогут разобраться в семейной жизни? Делай, как тебе подсказывает первый порыв сознания, и потом не жалей, если ничего не получилось. Представь: сидел я как-то на лавочке, прямо на берегу моря, рядом – пешеходная дорожка, люди прогуливаются, солнце садится, волна камушками шуршит… словом – красота. А мимо меня медленно проходят десятки разных жизней. Через два часа я поднялся и уехал, а в памяти осталась одна английская пара преклонных лет. Два седых человека в светлых одеждах держали друг друга за руки, шли, обменивались взглядами и ничего не говорили. Но именно они зацепили меня, заставили порадоваться и снова поверить, что настоящие чувства существуют. Я уверен, у этой пары в жизни было всё: лишения, горе, войны и кризисы, но даже морщинки на их на лицах сохранили выражение доброты. Все настоящие чувства просты, но, стоит запустить туда слова, как всплывают двойные смыслы и прочая ерунда, за которую прячут телесную пустоту.

Глеб остановился. Он понял – всё произнесённое им больше имеет отношение к нему самому, и поэтому, громко выдохнув, подвёл итог:

– Не закручивай свои мысли и нервы в тугие узлы оправданий. Много работы – первое лекарство для мужика. Заработай денег, купи квартиру, и у твоей жены появятся новые цитаты из Библии. Думается мне, не бизнес её беспокоит, а постоянные колебания вашего бюджета. Было густо, привыкла, стало пусто, чемоданы собрала.

– Сама первая пусть звонит! – неожиданно для Глеба, лаконично произнёс Михаил. – Ну, не получается у меня по-другому! Как могу, так и зарабатываю! А то, ишь, моду взяла – за моей спиной шушукается. В глаза мне всё скажи, помоги если знаешь! Нет, ты прав, хватит кланяться в ножки!

– А что касается олигарха… – Глеб решил оставить без внимания вспыхнувший темперамент Михаила, и быстро перешёл к теме работы. – Мы сегодня честно на него пашем, подставляя себя под разборки с силовыми структурами. И будущее не известно – может, он сам, из благодарности даст нам достойное вознаграждение, и не будем мы чернить себя ни делами, ни мыслями плохими. Не хотел тебе говорить до срока, ну, да ладно, скажу. Он переписал на меня две действующих компании на Кипре, с домами, пальмами и катерами. И по одной – в Питере, Самаре и Волгограде, что геологоразведкой занимаются. Ты думаешь, вот эта машина, на которой мы сейчас едем, она дяди чужого? Нет, буровая техника, автомобили – всё принадлежит сейчас мне, а значит – и вам, моим помощникам и друзьям.

Михаил смотрел на Глеба, глаза его расширялись от удивления, мысли крутились вопросами, ускоряя работу сердца.

– Ты хочешь сказать, что Сергей на законных основаниях переписал на тебя компании с весомым капиталом?

– Да!!

– Так мы сейчас начинаем руководить и вести бизнес, представляя его интересы?..

– Именно так!! Ни я, ни ты, ни Алексей не обладаем опытом работы в крупных компаниях, и поэтому без его корректирования можем запросто развалить даже устоявшийся бизнес. Поэтому у нас сейчас замечательный, школьный период. Он учится управлять через нас, мы – работать легально, как и мечтала твоя Вера.

– Вот это да, вот это поворот!!! Так что – теперь нам не нужно планировать «кидалово» олигарха? – Глаза Михаила светились нескрываемой радостью и лучиками счастья.

– Не нужно!! Я сразу вам говорил, что это дело будет самым необычным нашим проектом и у меня есть устойчивое предчувствие, что не только мы от этого выиграем, но и сами Сергей с Мариной смогут со временем доказать легитимность своих финансовых операций и вернуться к нормальному образу жизни.

– Да ладно!! Прямо сказка какая-то с хорошим концом. Овцы целы и волки сыты. Не верю!!!

– Понимаешь, у Сергея личный конфликт с министром Морозовым – тот на его деньгах пост свой получил. Но, как это всегда бывает, очень быстро забыл, кому он обязан своим рождением, а, забыв, решил ещё и придавить своего протеже, наложив лапки на бизнес и счета Сергея. Поэтому после этой экзотической Тьмутаракани… – Глеб посмотрел по сторонам. – Мне нужно лететь в Вену, встречаться с Сергеем для получения материалов, раскрывающих истинное лицо министра. Я уже сегодня знаю, где именно чиновник построил себе дома, сколько ему ежемесячно откатывается от компаний за крышевание, и какие деньги загонялись на его личные счета в России и за границей.

– Слушай, Глеб, а зачем нам нужно лезть в эти мерзкие разборки? Чего он хотя бы министр?

– Не бери в голову. Это будет только моим направление работы. Ты, – а именно поэтому я и тащу тебя на буровую, будешь контролировать работу по разведке калийных солей на участке «Южный». Это и будет твоя ближайшая перспектива на жизнь. Хочу, чтобы ты немного пожил на природе, вспомнил свои армейские ощущения, походную жизнь и выкинул из головы самоедство по поводу собственной вины за разрушение семьи.

– Подъезжаем!! – громко, словно подал команду, произнёс водитель, сворачивая в сторону буровой и окруживших её вагончиков. Глеб и Михаил прильнули к окнам машины.

Тяжёлые тучи, гуляющая под ветром степь, распаханная гусеницами дорога и воздух, настоянный на травах, приятно кольнули глубины их воспоминаний ностальгией по беззаботным временам далёкой юности, когда работа приносила удовлетворение, а поцелуи в подъезде рождали желание жениться.

Часть 6
Собор святого Стефана

Глеб проснулся рано, кипрское солнце, пробивающее все шторы и преграды, с удовольствием издевалось над ним, пока он не поднялся. Знакомые по тембру петухи, передавая эстафету друг другу, вызвали у него улыбку мыслями о привычном начале дня.

Включив телевизор и компьютерную приставку, Глеб тут же нырнул в туалет, понимая, что через несколько секунд появится Акико. Прошедшие месяцы их совместного общения научили его ничему не удивляться, однако последнее время он всё чаще и чаще ловил себя на мысли, что стесняется показываться японке сразу после пробуждения, по-настоящему забыв, что имеет дело всего-навсего с электронной камерой и компьютерной программой.

– Ну, вот… – Через некоторое время, благоухая одеколоном и будучи гладко выбритым, он вернулся он в спальню в свободного кроя футболке и спортивных шортах. – Я готов поговорить с тобой.

– Доброе утро, Глеб Михайлович! – Она, сложив руки на груди, медленно поклонилась, а, снова выпрямившись, продолжила: – Могу ли я задать вопрос о ваших ближайших планах?

Японка улыбнулась и снова уважительно поклонилась.

– Акико, ты день ото дня становишься все прозорливее, а главное – быстро начинаешь осваивать женские паритеты. – Глеб заправил постель и, удобно расположившись на покрывале, продолжил: – Я помню, ты хотела рассказать мне о новинках, выпущенных к программе Project Natal и каких-то удивительных её возможностях. Сегодня я располагаю и временем, и настроением послушать тебя.

– Глеб Михайлович, это было уже давно. К настоящему моменту уже появились дополнения к этим программам. Суть их заключается в том, что вы можете сами по своему сценарию и фантазии создать фильм, где герои будут говорить и действовать так, как вы этого захотите.

– Герои… – задумчиво повторил Глеб. – А их внешний вид, лицо, жесты я тоже могу создать сам?

– Конечно! К примеру, вы можете взять фотографии ваших друзей или родственников, программа изучит строение их тел и перенесёт это в фильм. Диалоги и действия вы распишете сами, укажете тембры, темпераменты, характерные повадки и особенности персонажей, которые в дальнейшем так же будут учтены программой.

Телефон, как это бывает всегда, зазвонил неожиданно, а главное – некстати.

– Да, – глядя на монитор, но не понимая абракадабру цифр, спокойно произнёс Глеб.

– Это Сергей! Понимаешь, кто говорит? – Голос в трубке, несмотря на вымышленность имени, поднял его на ноги, как выстрел стартового пистолета.

– Узнал! – Быстро выходя из спальни, направился он через зал на балкон.

– Мне нужно, чтобы ты как можно быстрее вылетел в Вену и встретился там с Мариной!

– Я? – растерянно произнёс Глеб.

– А что, есть какие-то проблемы? Виза тебе не нужна – насколько я помню, ты имеешь кипрский паспорт. Поэтому открывай интернет, покупай билет и завтра в одиннадцать часов утра у оперного театра, в том месте, где начинается пешеходная улица, она будет тебя ждать.

– Хорошо! – уже более уверенно сказал Глеб и, отключив телефон, вернулся в спальню.

– Акико, срочно посмотри все сайты по продажам билетов на самолёт, мне нужно сегодня вечером улететь в Вену, номера моей карточки VISA у тебя есть, поэтому, как только найдёшь место, выкупай билет, а мне на телефон сбрось сообщение о времени вылета.

– Могу ли я заказать вам такси?

– Конечно, ты молодец! Пусть машина подъедет к подъезду дома за пару часов до вылета. Ты знаешь, твои слова о чудо-программе заинтересовали меня, я подумаю, и мы обязательно что-нибудь сотворим. А сейчас я хочу поехать на курионоский пляж… Ты не представляешь, как хочется искупаться в море.

– Хорошего дня! – Компьютерная японка улыбнулась, помахала ему маленькой ладошкой и отключила экран телевизора.

Глеб быстро собрался, кинул в сумку очки для плавания, полотенце, и уже через несколько минут сел в машину.

Это была совсем новая «Тойота AVENSIS», купленная им в кредит всего неделю назад. Сев за руль и запустив двигатель нажатием пальца, он посмотрел на приборы, выставил климат-контроль, включил погромче музыку и выехал с парковки. Машина шла плавно, мысли, получив удовольствие от управления, снова согласились с выбором автомобиля и вернули его память к разговору с сыном, произошедшим в день покупки автомобиля.

«Странно, пап – ты отдал мне свой спортивный «Мерседес» и купил себе «японку»? Когда я сегодня сказал об этом маме, она брезгливо поморщилась и выдала фразу, смыслом которой являлась полная непрестижность такого автомобиля».

«Знаешь, Савва, мой достаток и моё положение в жизни позволяет купить новую «Тойоту»; покупать подержанный «Ягуар» или «БМВ» – это производить впечатление лишь на бедных людей. Те же, кто живёт в достатке и покупает новые бренды лучших мировых фирм, снисходительно улыбаются, когда видят жалкие потуги людей, изо всех сил рвущихся жить так же богато, как они. Конечно, это плохо, но такая мораль уже устоялась в нашем обществе, разделив его на чёткие слои именно по принципу достатка и финансового благополучия. Человеческая природа устроена таким образом, что хочется, очень хочется быть не хуже неожиданно разбогатевшего знакомого или соседа, строящего новый дом прямо перед твоими окнами. К сожалению, больше всех страдают и мучаются от такой несправедливости женщины. Им нужно всё. Пусть это будет не новая машина, но обязательно «Мерседес», пусть это будет турецкая подделка Bvlgari, пусть эти платья и кофточки будут куплены на распродаже в толкучке и без примерки, но именно это поднимает их собственное достоинство и гордость к небесам сладкой лести подружек».

«Да, пап, ты прав! Но, только, это больше подходит именно русским женщинам. Моя английская подружка выросла в собственном доме, ходила мимо ярких витрин бутиков и не заболела дорогими брендами и прочей яркой мишурой жизни».

«О, ну ты сравнил. Очень долго мы все были одного цвета и достатка. Бедность и терпение были нашими спутниками жизни, а пришедшие в страну изменения многим свернули головы желанием скорее получить блага, достойные их величия. Как-то раз я вместе с мамой попал в компанию её подружек, – мы отмечали день независимости Кипра и хорошо выпивали в прибрежном ресторане. Не хочу говорить, кто там был, потому что ты очень хорошо знаешь этих людей. Но скажу главное: в Советском Союзе мы говорили о работе, семье и увлечениях, а тут, под алкогольный угар, я в течение трёх часов слушал про жадных любовников, про купленные украшения, одежду, сумочки в тон туфелек и видел, с каким наслаждением они демонстрируют друг другу обновки. Потом я ещё несколько раз встречался с эти людьми за одним столом и понял, что это – их настоящая жизнь, и они искренне говорят о своих ценностях. У этих женщин не было детей и семей в обычном понимании этого слова; они, уехав жить за границу, получили то, к чему стремились, но бедность, ушедшая из кошельков, осталась в их головах».

«Вот именно поэтому я и не хочу встречаться с русскими девушками». Глеб, продолжая управлять машиной, отчётливо вспомнил глаза сына, говорящего эту фразу. «У них на уме одни развлечения и тряпки. Не хочу, чтобы меня ценили, как кошелёк и гладили только тогда, когда он полный».

Глеб остановился, воспоминания, жившие на протяжении всего маршрута, ушли вместе с нажатием кнопки, отключающей двигатель, он вышел из машины и пошёл во вторую таверну, находящуюся прямо в центре курионовских пляжей.

Найдя свободный шезлонг, он постелил полотенце, намазался кремом и лёг, надев чёрные очки. Солнце приятно грело, ветерок создавал ощущение отсутствия жары, а девушки в разноцветных купальниках ласкали глаза изящными формами, близостью и расцветающими в голове фантазиями.

Рассматривая через тёмные очки одиноко лежащую блондинку, он слегка повернул голову в другую сторону, считая, что таким образом не вызовет в её мыслях обвинения в бесцеремонности при разглядывании её природных достоинств.

Девушка лежала на спине, верхняя часть купальника, высохнув, чуть приподнялась, открывая его взгляду маленькие, словно у подростка, бугорочки сосков. Косточки бёдер наоборот – натянули полоску трусиков, и в сочетании с провалившимся юным животом позволили взгляду дойти до лобкового бугорка, а мыслям – сделать вывод об отсутствии на нём волос.

«Что? – сказал он сам себе. – Что из того, что есть у этой красотки, я в своей жизни не видел? Но, – он улыбнулся, повернул голову в её сторону, – тянет, зараза, глаз оторвать невозможно!»

Вдруг она приподнялась, посмотрела по сторонам, явно собирая в свою коллекцию взгляды и, довольная количеством смотрящих на неё мужчин, стала медленно укладываться на живот.

«О-па-на!» – Вырвался откуда-то из области киноварного поля, расположенного чуть ниже пупка, рефлекторный возглас Глеба. Повернувшись, девушка обнажила округлые, загорелые ягодицы, красивую поясничную впадинку и, расстегнув замок лифчика, положила руки вдоль туловища.

«Точно, русская красавица!» – Глеб вспомнил, как сын учил его отличать русских девушек от киприоток. Наши, говорил он, все ходят в трусиках с тесёмочкой в попу, а местные ходят в широких, закрывающих все мысли, плавках.

Близость обнажённого женского тела, пригревающее солнышко и разгулявшиеся в голове фантазии заставили Глеба тоже перевернуться на живот, правда, не с целью демонстрации ягодиц, а в связи с потерей контроля над одним, плохо поддающимся внушению, органом. Специально отвернув голову в сторону, он ждал, когда планер его настроения приземлится и, успокоившись, выключит двигатель. Но, как назло, чем больше он уговаривал себя успокоиться, тем более твёрдый характер проявлял непослушный орган.

– Нет, – сказал он, улыбаясь и снова поворачивая голову в сторону блондинки, – это какое-то безобразие, чего встрепенулся-то?

– Это вы мне? – Неожиданно услышал мужчина её голос, отчётливо понимая, что произнёс эти слова вслух.

– Что? – решил он не расслышать и выиграть немного времени.

– Вы что-то сказали! – Девушка привстала на локти и даже подалась немного в его сторону, тем самым открывая свою миниатюрную грудь и маленькие, не знавшие детских губ, соски.

– Как вас зовут? – сказал Глеб, поправляя очки, в надежде, что через их тёмные фильтры она не сразу определит, куда направлен его взгляд.

– Настя! Но вы сказали о каком-то безобразии? – Девушка ещё больше приподнялась и, прикрывая правой рукой одну грудь, удивительно кокетливо преподнесла красоту другой.

«Опять Настя!» – произнёс он про себя, а вслух выпалил:

– Извините меня! Это я разговаривал со своими мыслями, и вот одна фраза нечаянно выпрыгнула наружу.

– A-а! Я, было, подумала, вы осуждаете меня за лёгкий то-плес.

– Да ну, что вы! На этом пляже считается нормой, если девушки загорают в одних трусиках. А в вашем случае это очень красиво.

– Ой, как хорошо! А я лежу и мучаюсь – можно тут без верха загорать или нельзя? – произнося это, Настя смело перевернулась на спину, показав всему пляжу достоинства своего тела.

– Я вам представилась, а как вас зовут? – Девушка, потянувшись, немного выгнула спину и закрыла глаза.

– Глеб Михайлович, – продолжая оставаться на животе, но уже чувствуя, что ветряный порыв прошёл, ответил он.

– Дистанцию устанавливаете или подчёркиваете разницу в возрасте?

Неожиданно Глеб услышал, как звуком и лёгкой вибрацией телефон уведомил его о поступившем сообщении. Оставляя вопрос Насти без ответа, он надел очки и открыл свой мобильный.

Акико сообщала, что билет до Вены куплен на шесть вечера, а такси вызвано на три. Перекинув взгляд на текущее время, он понял, что его загоранию и купанию пришёл конец.

– Пора! – произнёс он, поднимаясь. – Через час улетаю.

– Жаль, – произнесла Настя с нескрываемой досадой в голосе, – могли бы хорошо провести время. Киприоты мне не нравятся, цепляются, как подростки, а ты сразу видно – мужчина солидный, обеспеченный.