Текст книги "Солнце нашей доброты"

Напоследок отец предложил прогуляться по вечернему городу, одновременно проводив до дома Мишу. Лица у Наташи и Миши сразу посерели.

– Я бы не хотела сейчас выходить на улицу, – нахмурившись, сказала Наташа.

– Почему?

– Понимаешь, папа, в это время у подъезда на скамейке собираются парни. Знаешь, они такие наглые, вокруг их едкий табачный дым, большие бутыли с пивом, пакеты с попкорном. Когда мы проходим мимо, они нас передразнивают. Подскакивают ближе, подстраиваются под нашу походку и ржут, как идиоты. Мне страшно и противно. Я боюсь за Мишу. Мы идем в этом идиотском эскорте как истуканы, еще крепче прижавшись друг к другу. Они Мишу подначивают на отпор.

– Да я их сейчас всех на колени поставлю! – вспылил отец и тут же остыл, моментально взяв себя в руки. – Конечно, это не выход. Силой здесь положение не исправишь.

– Это точно не выход папа, потому что их, во-первых, много, таких подонков, во-вторых, в каждом дворе есть шайки ублюдков практически один к одному. Этими подонками кишит твоя реальная жизнь. По-моему, они на всех уровнях. Мне порой это напоминает нашествие саранчи из документальных фильмов. Умопомрачительный наплыв негодяев, пришедших раскромсать нашу землю. Саранча, знаешь какая; сначала их мало, сначала это какие-то переросшие кузнечики, затем почему-то их становится так много, что заполняется всё земное пространство и всё поглощается ими.

– И вы оба не видите никакого выхода?

– Выход? – переспросила дочь, словно удивляясь неразумности логики взрослых. – Избегать их. ИЗБЕГАТЬ! В эту квартиру им не войти, будут ломать двери в своем каком-то припадке озверелости – можно вызвать полицию. В мой аккаунт им не войти, в интернете я сама выбираю контакты.

– Что же теперь, сидеть дома и жить в виртуальном мире.

– Для меня виртуальный мир – это только соцсети, – сказал Миша. – Я до сих пор хожу в духовой оркестр и музыкальную школу. Играю на трубе. У меня получается. Хочу в музыкальное училище поступить, как только музшколу закончу.

– А профессиональное училище, где ты учишься на повара? Тебе осталось всего год учиться, как впрочем, и Наташе.

– Я его закончу и потом пойду дальше учиться.

– Может быть, стоит и поваром поработать. Попрактиковаться реально в трудовом коллективе. Сразу после училища проще найти работу, нежели потом, когда будет лишь один диплом, никакого практического опыта. Большой промежуток времени между окончанием учёбы и попыткой устроиться на работу создаст дополнительные трудности. Что если станешь кулинаром непревзойдённым? А музыка, духовой оркестр для души, как главное увлечение на целую жизнь.

– Я боюсь перепутать: вместо соли насыпать сахар, картошкой приправить компот.

– А ты не бойся! Для того чтобы стать хорошим работником есть много служебных правил на каждой работе. Инструкции, методички; умение работать приходит со временем вместе с опытом работы.

– Папа, частенько такую рекламу можно увидеть и услышать: три в одном, два в одном относительно какой-нибудь вещи. Скажи, по жизни бывает такое, чтобы всё в одном: работа – и удовольствие для души и способ материального обеспечения; друг, он же близкий человек во всех отношениях. Зачем нам раздваиваться?

– Так устроен мир. Сперва надлежит соорудить очаг, потом уж песни и беседы у огня.

– Какой-то неверный этот ваш мир.

– Другого нет. Виртуальные миры у вас разные, реальный мир один и существует независимо от наших желаний. Постепенно любую работу начинаешь любить, когда видишь, что реально получается хорошо и работа твоя полезна.

– И любого человека?

– В принципе с любым можно найти общий язык. – Валерий Станиславович взглянул в окно. – Темнеет.

– Я пойду домой. – Спохватился Миша. – Здесь три минуты ходьбы до автобусной остановки.

3. Не сдаваться

У порога квартиры, проводив Мишу, Наташа подошла к отцу, моющего посуду, обняла, сказала:

– Папа, спасибо за вечер. Я бы не смогла позвать Мишу одного на день рождения. Он, конечно, смешной и неловкий, но мне с ним легко и просто.

– Я, честно говоря, не задавался целью позвать его. Как-то самопроизвольно получилось, само собой, когда случайно увидел его на пустыре, бегающего с собакой. Я подумал, зачем такой длинный и запутанный путь к желанному общению: через ваш мобильный интернет, который может заглючить. Гм, общаться по скайпу? Зачем столько мудреных средств для общения, когда можно запросто прийти своими ногами и сказать языком, данным от природы, всё, что хочешь и думаешь.

– Частично ты прав. А знаешь, мы договорились с Мишей сходить в кинотеатр на вечерний сеанс. Отпустишь?.. Получается, он назначил мне свидание! Так говорили в ваше время? Мне даже не верится: я иду на свидание! Отпускаешь?

– Родители в дальние страны детей отпускают – неужели я вас в кино не отпущу?! Ты не забыла, какой день рождения отпраздновала? Сколько тебе лет? Двадцать! Ты – самостоятельная взрослая девушка.

– Папа, нескромный вопрос (ты у меня один из родителей и обратиться больше не к кому) у каждой взрослой девушки должен быть секс, не так ли?

– Про секс не знаю. А вот любовь обрести необходимо.

– А как же физиологические потребности? У каждого возраста свои потребности…

С улицы через приоткрытое окно в комнату ворвались дикие вопли и прервали разговор.

– Что это? – спросила Наташа. Руки дрогнули от испуга.

– Так орут, когда режут, когда жизнь отнимают. Либо бесятся от дури.

– Как?! Здесь у нас под окном у кого-то отнимают дорогое?!

Недобрая догадка мелькнула у Наташи, и она сурово сказала:

– Идём, папа, быстрее на улицу.

Папе и говорить не надо было – он уже собирался.

Они стремглав выбежали из квартиры. Наташа не могла поспеть за отцом, поэтому ему пришлось взять её на руки, как носил он её на руках долгие годы с аппаратом Илизарова на ноге. Так на руках с дочерью он выскочил из подъезда и на секунду остолбенел от ужасного и гадкого зрелища.

На асфальте распластался Миша. Он трепыхался, как пойманная сетью птица. Только птица была с размером с королевского пингвина. Самого крупного и неуклюжего пингвина, которого подсекли и завалили на бок. Миша беспорядочно дергал ногами и руками, пробую встать на ноги. Его правая нога была затянута в веревочную петлю.

Чтобы петля не ослабла, и Миша не мог встать, темная масса подростков тянула конец верёвки на себя, перекрывая дикий надрывный рёв жертвы не менее диким гоготом. Хулиганье пыталось развернуть Мишу и поволочь его вниз по уклону дороги. Настолько они были увлечены гнусным делом, что не замечали ни Валерия Станиславовича, ни Наташи. И лишь когда сильные мужские руки звонко стукнули лбами попарно каждого из них, да по несколько раз и с размаху, подростки бросили веревку, схватились за разбитые лбы и врассыпную бросились наутёк.

Миша с трудом поднялся на руки, размазывая большими ладонями слёзы по лицу. Валерий Станиславович оглянулся – в свете уличного фонаря блестели капли слёз и на лице Наташи. Она подошла, стараясь скрыть неслышный плач, к Мише и обняла его, как совсем недавно обнимала папу.

– Они растянули веревочную петлю на асфальте. Я даже не мог подумать для чего эта петля – вступил, и петля затянулась на ноге. Я упал. Они выскочили из-за кустов и стали потешаться.

– Нашли забаву, бестолочи, – буркнул отец. – Такая свора подонков любого здорового мужика завалит. Не расстраивайся. С каждым такое может случиться.

– Не расшибся? Пойдем поближе к свету, – участливо и быстро, словно опомнившись, заговорила Наташа. Подвела Мишу к окнам дома, изливающим электрический свет. Она, будущий социальный работник с основами медицинских знаний, профессионально произвела осмотр и заключила, что кроме ссадин, ушибов (гематом) телесных повреждений не обнаружено.

Втроем, отец и двое повзрослевших детей-инвалидов, дошли до автобусной остановки. Дожидаясь автобуса, Валерий Станиславович позвонил маме Миши и, взяв шутливый тон, поведал об очередном злоключении сына. В последнее время они чаще стали перезваниваться. Валерий Станиславович искренне восхищался мужеством женщины одной, воспитавшей сына с детским церебральным параличом. Смогла вырастить, выучить сына, который поначалу и ходить и говорить не мог.

Она – с не меньшим восхищением к нему, как к отцу воспитавшим добрую милую дочь, несмотря на тяжелейшие испытания. Несомненно, отец четким жизненным кредо отдавать себя другим, ничего не требуя взамен, сориентировал дочь осознано выбрать своей профессией милосердие.

Обратный путь домой Валерий Станиславович и Наташа всё-таки удлинили прогулкой по тихой улочке с ровными рядами кряжистых тополей. Она опиралась на руку отца, чем скрадывалась хромота. Но даже и так встречались прохожие, которые с любопытством таращили глаза, оглядывались.

Отец с дочерью давно смирились с невежливым праздным любопытством, не раздражаясь и не уничижая себя. Помимо подобного сора людского ротозейства есть чудесная прохлада вечера, есть огромный и таинственный купол неба, есть близкий и родной человек.

– Папа, могли бы мы с Мишей пожениться? – вдруг спросила Наташа.

– Формально можете, – ничуть не удивившись, ответил отец.

– Почему только формально?

– В любом деле есть подводные камни. Сразу их не видно, лишь через какое-то время обязательно напорешься на них.

– Я знаю эти камни: первый – невозможность родить здорового ребенка, второй – хватит ли нам материальных средств для самостоятельной жизни, третий – где жить, четвёртый – сможем ли мы соответствовать полноценно как муж и жена, пятый – подготовлены ли к трудностям, жертвам, различным антисюрпризам.

– В целом, верно определила, что может разрушить даже самые крепкие хорошие чувства и привязанность. Молодец!

– Хочешь, я сама отвечу, как не сломать отношения, ну или как минимизировать риск их разрушения. Первое – пусть не дано иметь детей, поскольку нам самим нужен взаимный уход и внимание, и это мы друг другу можем оказать; второе – мы сможем зарабатывать лишь небольшие деньги, достаточные для самого минимального уровня комфорта, нам никогда не купить автомобиль, не съездить на отдых в дальние края, не суждено иметь предметов роскоши – ну и что? – сдаётся мне, что совсем не это составляет настоящее счастье. Третье… приготовься услышать очень неожиданную вещь… мы живём с тобой в двухкомнатной квартире, Миша живет с мамой в такой же двухкомнатной квартире – не сделать ли рокировку? Мы с Мишей заезжаем в одну квартиру, ты с его мамой – в другую. Подожди, не удивляйся. Я же вижу: вы симпатизируете друг другу. Прошло два года после смерти мамы, ты сам и готовишь, и стираешь, и прибираешься в дому. Постепенно что-то я беру на себя, но это не выход. Почему не соединить два вынужденных одиночества? Одновременно отыграем две свадьбы. Разъедемся по двум имеющимся квартирам, и будем, как говорится, дружить домами. Сдаётся мне, что это единственный шанс стать счастливыми нам всем сразу. Четвёртое – сейчас в общении друг с другом много приятного находим, в инете сутками, с коротким перерывом на сон – и ничего, ни разу не было поводов для ссоры. Также будет и в реальности. Ну и пятое – у нас было столько трудностей (и перечислять не надо), что как раз ими и не испугать. Вот так, папа! – Она приостановилась и посмотрела ему в глаза.

– Как ты всё разложила по полочкам! И говорила как по писаному. Ты случаем, не доклад ли писала по вопросам создания семьи? Всё ли учла? Не случится ли так, что просто-напросто затюкаешь Мишу? Характер у тебя волевой!

– Ну и пусть волевой! У меня волевой, у тебя волевой – будем первыми скрипками каждый в своём доме.

– Быть всегда первыми – это утомляет, и здесь есть ряд негативных моментов, которые могут развиться и многое напортить: зазнайство, неуважение, гордость и т. д. Партнера в любом деле разумнее подбирать по своему уровню.

– Ты думаешь Миша какой-нибудь неразвитый абориген? Он просто другой. Понимаешь – МЫ ДРУГИЕ. Нам не надо искать кумира, как некое совершенство и стремиться быть похожими. Если к чему стремиться, то скорее доказать, что каждому рождённому существу уготована счастливая доля. И само счастье неизмеримо, оно как ощущение сопричастности ко всему светлому хорошему доброму. Я не понимаю, почему нельзя создать две ячейки, еще два новых генератора счастливых волн простой любви. Ну не похожи мы на других, хоть тресни – никогда похожими не станем. Мне хромать до гробовой доски и ходить, как утка вперевалку, а Мише быть вечным ребёнком: простым, наивным, искренним. Я уже давно, кстати, не комплексую на этот счёт.

– В нашей жизни, как только что убедились и наверняка не в первый раз, нужно уметь защищаться.

– Но, послушай, папа, в любом цивилизованном государстве есть силовые структуры, которые профессионально должны охранять своих граждан. Есть гражданский, уголовный кодекс, другие кодексы и прочие документы – это все и всем следует выполнять. Нечисть, подобная сегодняшней, откуда-то вылезающая, как кикиморы ночью из болота, – это чьё-то попустительство, это кто-то не выполняет прямые обязанности.

– Ты права. Но действительность гораздо сложнее, чем ты представляешь. Нередко для декларированного обязательства нет четких процедур исполнения. Порой мы перемещаемся как в первобытный век, в частности, не редки случаи, когда мужчина должен уметь лично защитить свою женщину. Как ты представляешь, что может твориться сейчас в душе у Миши? В обычном понимании, его основательно унизили на глазах его девушки. Ему стыдно перед тобой – я видел. Придет ли он снова таким же поздним вечером к тебе, чтобы пригласить, к примеру, на вечерний сеанс в кино? Или вы замкнетесь в общении по вашему инету?

– Он придёт, и мы пойдём в кино, – твёрдо сказала Наташа. – Мы будем защищаться вместе, пусть даже снова покалечат. Пусть даже убьют.

Валерий Станиславович внимательно посмотрел на дочь и улыбнулся. Умилила решимость девушки, которую не сломили врожденные болезни, бороться до победного конца за простое человеческое право жить достойно. Твердый настрой дочери жить не изгоями, несмотря на то, что не вписываются в принятый негласный стандарт здорового человека, – умилил, растрогал и принес долгожданную радость. Ведь он из года в год поднимал дочь, лечил, воспитывал совсем не для того, чтобы им обоим согнуться под бременем презрения и жалости.

Ему показалась, что одна из звезд в ночном небосклоне сверкнула ярче – это их мама, женушка, бесконечно и непреходяще любимый человек, с таким же умилением смотрела, давая знак, что не оставляет их без неземного внимания и чистой ангельской заботы, любви. Она ушла на небеса раньше их, чтобы быть, как ни парадоксально, рядом. Выходит, они становятся здесь проводниками нисходящей сверху любви, и творить её нужно без злобы, невзирая на косые и презрительные взгляды. Не реагировать на ярость ублюдков и подонков, фашиствующих молодчиков.

Такой настрой – как раз и есть тот самый спасительный свет путеводного маяка в умопомрачающих сплетениях добра и зла реальной жизни.

Творить любовь, исходящую свыше, не откликаясь на зло, презрение, насмешки.

Сказание о силе женской

Историческая память способна воскресить в сердцах многих и многих граждан великой России те знаменательные события, когда гремела слава российской армии. Когда сила российского оружия, помноженная на небывалый взлёт патриотизма и растревоженную загадочную русскую душу, ломала хребет замыслам иноземных стратегов по глобальному переустройству мира. Татаро-монгольское воинство, Наполеоновская Франция, Гитлеровская Германия, удушение экономики Глобальными Санкциями.

Почему бы, самим не полистать страницы истории — понять зрелым свободным умом из каких же составляющих сложилась и складывается Победа?

Для разминки вниманию читателей предлагается три толкования разгрома и уничтожения полумиллионной французской армии и выдворения Наполеона из многострадальной русской земли:

1. Официальное. Победа в Первой Отечественной войне основана на народном героизме, на доблести русского оружия, на военном таланте Кутузова и его генералов. Что документировано подлинными свидетельствами. Список исторических книг на эту тему велик.

2. Вольное. Скорее корыстное поползновение на святыню. Отчасти в искажённых традициях самиздата (теперь – интернетовских самопубликаций), в модном жанре крэш, когда на потребу усмеятельной публики пошло проезжают по великим личностям. Так вот, расейский царь Александр упросил девчонку-малолетку по прозвищу Минетчица ублажать фельдмаршала нехитрым древним ремеслом, чтобы в его отсутствии сохранять поднятый им же дух Викторианский, укрепляя Начальника начальников посредством французского массажа мужского чертёнка. Однако не столь безобидны такие дрянные опусы: горькой полынью зарастают и без того опустошенные души.

3. Романтическое. В противовес вольному и в дополнение официальному. Красивая умная элегантная мадемуазель одним фактом появления на оборонительном рубеже в разы поднимает Викторианский дух солдат и офицеров. Личная бескорыстная преданность высоким идеалам и созидает общую Победу. Эта байка была услышана из уст знакомого историка. Прошло много лет, и всё это время история о бесстрашной мадемуазель, одной из лучших учениц Сперанского (которого Наполеон назвал единственной светлой головой в России) жила в моих закоулках памяти. Не знаю, правда это или нет, поэтому добавил сценку с Минетчицей для пущей художественности. Иной раз вымысел оказывается сермяжной правдой, прежде сокрытой в тайниках души. Но главное то, с каким беззаветным бескорыстием отдавали жар души, знания, силу, опыт (жизнь!) в защиту нашей Отчизны, весьма показательно и на примере байки, приведенной ниже.

(Кстати, кто читал «Войну и мир», помнит, как в первой главе третьего тома тридцатипятилетний граф Лев Толстой, гениальный писатель, размышляет о причинах Первой Отечественной войны. Названа бездна причин. Названо условие, как эта бездна причин в одночасье потребовала разрешения, и ничего более безумного, чем война, предложено не было. По современному разумению, все гораздо проще. НЕЛЬЗЯ ОБОИМ БЫТЬ ПЕРВЫМ.)

Итак, уважаемый читатель, приступим к картине давно минувших дней.

В те давние годы в государстве Российском восседал на троне сиятельный император Александр Палыч. Подданные царя поначалу терялись: любить? бояться? ненавидеть? – уж очень непоследователен царь-батюшка – и вскоре утвердились: любить и ненавидеть нельзя, а бояться надоть.

С французом русский царь прежде и воевал, и дружил, и пробовал примкнуть к фантастическим планам Наполеона по утверждению нового миропорядка. Но как? Оба первые, у обоих прибавка к имени – Первый. Попробуй тут встань в общую шеренгу по счёту первый-второй. Потому и не получилось двинуть единой армией покорить Индию, заодно и Китай. Эх, какой проект был!

Вошел француз в российскую землю, не иначе как проучить коварного русского царя. Невдомек иноземцам, что на защиту царя-батюшки поднимется целый русский народ, а ведь было подобное в Испании. Однако углядел французский император явные промашки в обороне державы и рванул к сердцу России в расчете, что пока там русский медведь проснется, соберется и сожмётся в один кулак – Наполеон уже в Москве хлеб-соль откушивать будет. Алексашку первым царем Сибири сделает, пусть там с кондовыми сибирскими медведями целуется, коли с ним расхотел.

Поначалу так и было, отступала наша армия, и шел француз по пятам. И дали понять царю, что пора главную силушку выводить. Кто с французом один из первых хитро бился, кто турок подчистую разбил? Кого пуля дважды пощадила: первый раз вошла в висок и вышла из глаза, во второй – прошла из одного виска в другой, позади глаз? Для будущих великих дел был он Богом сбережён. И, наконец, пришёл его час. Фельдмаршала Кутузова пора назначать первым военным начальником!

Недолюбливал его царь. Между тем, самому несподручно полки водить – хоть и Александр, но всего лишь Палыч, до Македонского не дотянуться. Посему вызволен Кутузов из опалы и назначен Главнокомандующим русской армией.

Осень на носу. Француз беснуется, чтобы главную военную баталию устроить. Палыч места себе не находит в Зимнем дворце: уже пол-России под Наполеоном. А Кутузов что-то медлит.

Были бы усы – шевельнул ими русский царь – и мысль здравая осенила бы. Однако топнул ногой и повелел:

– Карету мне и Сперанского леденец! Тьфу, ту ученицу лучшую – дипломированного специалиста по управлению персоналом.

И помчался император в войско самолично наметить рекогносцировку. Викторианским духом воодушевить защитников Отечества на долгожданный отпор неприятелю. Сперанского новую наработку представить фельдмаршалу.

Как подъехали они к полкам, не успел царь пересесть на белого коня, тут ему тощий солдатик бросается под ноги, лоб оземь бьёт.

– В чем дело, служивый? Почему не в строю!?

– Да я и не служивый, а служивая, и прозвище у меня Минетчица. Послушай, царь-батюшка, историю мою… фельдмаршалу минет делаю…

Слушал царь ровно десять секунд – осердился, снова топнул ногой:

– У тебя, детка, от проливаемой крови мозги пошли набекрень. Или хочешь, чтобы я перстень царский за складный донос тебе дал!? Историю хочешь переиначить? На публику играешь? Много вас таких – перстнями не запасешься… Накормить девчонку сладкой боярской кашей и отправить в деревню, к мамке: поди давно у неё коровы не доены. Четыре, как будто, сиськи у коровы – отсасывай, крошка, на здоровье и для оного! Вот мой царский указ!

Проскакал царь на белом коне перед строем русских полков и возбудил у воинов громовое «Ура-а-а!». Дрогнул француз от мистического страха, как заблудший в неведомый лес пришелец пугается шума своих шагов.

Вышел фельдмаршал с обнаженной головой, поклонился царю.

– Буду краток, Кутузов, задай немедленно трёпку Боунапарту, чтобы сильнее всколыхнуть русский народ, и совместно с народным ополчением добей врага. Чтобы сподручнее управлять совместной армией, вот тебе лучшая ученица Сперанского. Это будет твой секретарь и офис-менеджер. А то к тебе враги Отечества, гляжу я, Минетчиц шлют. Не знаемо ими, что у нас в святой Руси у женщин другое предназначение.

Тут спрыгнула из кареты сопровождения диво-дивное – аккуратная ладная девица с элегантным кейсом, сверкающим золочеными застёжками, как генеральский китель эполетами. Высокая, темноокая и темнобровая, стройная в белом необычном костюме. Она смотрелась нездешней райской птичкой.

Кутузов повел представить секретаря адъютантом, а царь со свитой ускакал назад в Петербург.

Адъютанты зенки пялят на пригожую девицу и посмеиваются в усы. Вроде и девчонка, а краса дородная есть, вроде сердечко должна тешить: ножки стройные, глазки карие, грудь трепещет да играет как рыба на мелководье – взять на руки и закружить в любовных утехах. Ан нет! Смотрит строго и внимательно.

– Господа офицеры, это наш новый начальник канцелярии и мой секретарь, Мальва. Пусть она сама о себе расскажет, а я вздремну чуток, – сказал фельдмаршал, сел в кресло и закрыл глаз.

– Боевые генералы!

Вы честь и слава русской армии!

Вы доблестные стратеги Отечественной войны!

Вы направляющая той дубины, которая огреет и размозжит французов с русским размахом! – чеканным благозвучным голосом говорила Мальва, расхаживая перед ними то заложив руки за спину, то скрестив их на груди, то артистически жестикулируя. – На каком языке с вами удобнее говорить? Французском, немецком, английском, русском? Я небезосновательно считаю, что мы будем говорить на лаконичном языке делопроизводства. Моя задача переносить ваши устные идеи, планы, методы в указы и приказы. Вести учёт созданным документам, размножать, рассылать и, в определённой мере, проверять исполнение. Так сведем к минимуму вечный русский бардак.

Переглянулись адъютанты: вот это девица! Палец в рот не клади – откусит, выплюнет и продолжит говорить четким деловым языком. Интим не предложишь. Лучше будет она ничья, но всем одинаково мила и приветлива. И согласились заняться каждый порученным делом, быть каждому на своём месте. На войне как на войне!

С этого дня каждый в штабе, словно сыр в масле катался, всё стало как-то просто и понятно. А Мальва как Птичка Божья порхала в канцелярии, где благоговейно трепетали перед ней; летела на военный совет, где усаживалась поближе к фельдмаршалу, вела стенографические протоколы и читала мысли (хороший секретарь понимает шефа с полуслова) то и дело засыпающего Главнокомандующего. И потом всё это оформляла ясными, краткими, легко читаемыми распорядительными документами.

Эти документы, размноженные писарями, ротные командиры солдатам читали с викторианским восторгом. И солдаты вдохновлялись правильно высказанным словом, как будто точно передающим их собственные мысли и чувства. И это созвучие утраивало силы – и воины бесстрашно шли на бой во славу и на защиту русской земли.

Слухами земля русская полнилась, и мир вокруг земли русской, что старый фельдмаршал с черной повязкой на глазу восполнил утраченное в прежних боях здоровье, приблизив и поручившись на секретаря от Бога – на искусную Мальву. А значит, конец пришёл французу, отсюда и началось падение Наполеона, о чём свидетельствуют исторические хроники.

Коварство Палыча не знало границ: в Париж на белом коне въехал он, Александр I, чтобы разыграть новую политическую игру, вопреки нуждам русского народа, чьи герои остались лежать в братских могилах на Бородинском поле, пропитанным их кровью. Мудрый фельдмаршал, словно предчувствуя, что лавры победителя все равно заберет двуличный царь для имперских целей, тихо почил от нахлынувших болезней, зная, что предначертанную Богом миссию по спасению Отчизны выполнил сполна и с лихвой.

Спустя короткое время скончалась и Мальва. Почему умерла – осталось загадкой.

Здесь я заканчиваю рассказ и наливаю полную чарку во славу фельдмаршала Кутузова, умницы Мальвы и многих-многих других, известных и безвестных, кто не щадил себя для Победы, как на линии фронта, так и за таковой. Вечная слава русскому воину! Мы непобедимы!