Текст книги "ЧВШ – Частная Военная Школа. Первый курс."

Посередине недели на самоподготовке Виктор Робертович поднял одну тему, заставившую меня занервничать ещё сильнее. По поводу Забегов.

– Не вздумайте, – сказал он, – В какие-нибудь поддавки играть. Это всегда видно. Всегда видно и наказывается очень жёстко. Предупреждаю.

– Это из-за ставок, да? – спросил Мишин в растерянной тишине.

– И из-за ставок тоже. Но не только. Ставки – не главное.

– И много на нас ставят? – поинтересовался Ипполит с некоторой насмешкой, как мне показалось.

– Ты имеешь в виду вашу конкретную пятёрку или весь курс? – холодно уточнил Робот.

Ипполит не ответил.

– Весь курс, – сказал кто-то.

– Нормально ставят.

– Больше чем на старших? – влез Мишин. – Мы интересные?

Виктор Робертович помолчал.

– Интересные, – наконец сказал он.

– А правда, что нам клички придумали? – не унимался Мишин. – Ну эти, комментаторы?

– Правда.

– И что? Можете расшифровать? А то мы не понимаем.

– Начнёте на втором курсе изучать язык и сами узнаете, – спокойно ответил Робот. – Я надеюсь, все осознали моё предупреждение?.. Не подводите ни себя, ни товарищей.

– А вас? – спросил Ипполит.

Я оторопел от такой наглости.

– Меня вы подвести не можете никаким образом, – всё так же спокойно ответил Виктор Робертович. – Любой результат является результатом.

Про клички – это было одновременно и обидно, и лестно. Неужели правда? Странно, что об этом у нас не было никаких разговоров, а Мишин откуда-то узнал и до сих пор не раскалывался. Непохоже на него. Я тарабарщину комментаторов даже и не слышал практически, когда мы смотрели записи. Она для меня была просто частью звукового фона. Конечно, понимал, что мои личные действия возможно комментируют. Вернее, наверняка комментируют. Но кличка? Я вдруг как-то по-новому осознал, насколько внимательно смотрят на нас и лично на меня какие-то совершенно чужие посторонние люди. От этого открытия сделалось неуютно и ещё тревожнее. Но немножко лестно всё-таки тоже стало. Хотя ещё неизвестно что там за кличка? – подумал я. Может, лучше бы и не знать?

Купаться по утрам сделалось почти наслаждением. Хоть вода ещё, конечно, не прогрелась до летней температуры, но после наших зимних купаний она казалась просто немножко прохладной. Правда, я вдруг осознал, что теперь скучаю по горящей после купания коже. Вода стала приятной в процессе купания, но после него приятность пропадала. То есть, всегда присутствует какая-то приятность, размышлял я. Или такая, или такая. Забавно. И даже неизвестно какая лучше, на самом-то деле? Если по серьёзному. А может, это вообще ко всему относится? Всегда и во всём так?

Как видите, я стоял тогда на пороге важного открытия. Но снова засуетился и забыл додумать.

Морозов

Обязательный субботний кросс так и остался обязательным, никто и не подумал его отменять. Но в этот раз на старт пришли несколько старшекурсников, в том числе и Денис, а самое главное – пришёл ЕП. Я ведь говорил, что никогда не видел его ни на каких наших соревнованиях. Приз Виктор Робертович тоже объявил необычный – целая тысяча очков. И сказал, что это финальный кросс сезона. Типа – экзамен. Я даже растерялся немного, вовсе не собирался усердствовать, просто размяться. Все мои мысли были о предстоящих Забегах и о в любом случае невесёлых результатах. Но присутствие ЕП меняло настрой. Я пожалел, что надел старые кроссовки, у других амортизация была получше. Хотя при чём тут амортизация? Дело в умении контролировать себя и выжимать максимум, не переходя черту. Я тогда так чётко про этот паровозик не понимал, но основные тезисы почти уже мог сформулировать.

ЕП внимательно смотрел, как мы разминаемся, перешнуровываемся и нервничаем. Периодически он поднимал глаза и вглядывался в мешанину сосновых веток и длинных тонких ярко-зелёных игл. Было видно, как он глубоко втягивает ноздрями лесной воздух. Утро выдалось образцовое: солнце уютно просачивалось к нам на дно, будто балуясь; дятел с утра разминал голову, выдавая короткие ритмичные нарезки дроби, словно рэпчик зачитывал; воздух казался слишком прозрачным, чересчур, способным растворить и сделать тебя таким же. Я тоже старательно потянул носом – запах был несильным и сложным. Мне вдруг сделалось радостно и волнительно. Я посмотрел на ЕП и он неожиданно мне подмигнул.

Тысячу забрал Сиваков. Но претендовали многие. И я в их числе. Немного не хватило. Как и многим. В целом – результат был справедливым, Сивый и за весь сезон заслужил, и в этот раз выложился полностью, на финише долго валялся, никак не мог продышаться. Я затеял было думать про то, что всё-таки действительно разные способности и подобную муть, но на самом-то деле понимал, что снова слажал. Почти под конец вдруг представил, как сейчас выиграю, и все увидят и поймут, раз уж соизволили прийти. Короче, рановато начал финишировать и не хватило, батарейка раньше времени сдохла, последние метры уже доползал. Правда, восстановился я быстрее, чем Сиваков. Получалось, что он за счёт морально-волевых качеств дополнительный резерв откуда-то вычерпал? Значит, у него морально-волевые сильнее? Думать про это было неприятно. Проще – про разные способности, конечно.

Закончили мероприятие довольно торжественно: Робот построил нас, объявил победителем курсанта Сивакова, мы вяленько похлопали, у победителя уши покраснели ещё гуще. Может, со стыда? – с сарказмом подумал я. Нахрена Сивому эта тысяча, он и так самый богатый? Почти минусовик Резников пришёл вторым, хоть и очень старался. Вот ему бы эта тысяча весьма пригодилась. Но, в принципе, снова всё получалось по справедливости – выигрывает тот, кому нужнее. Значит, Сивому нужнее и нечего тут ёрничать.

Непонятно было, зачем приходил ЕП. Ни с кем из нас он не общался, похлопал вместе со всеми и пошёл себе обратно. В целом, выглядел нами довольным. Мне хотелось, чтобы он был нами доволен. И мне кажется, что этого хотелось почти всем нам.

Зачем приходил Денис – кажется, понятно. Прикипел он к нам, видимо, за этот год периодического воспитания. На финише свистел и подгонял, неясно только кого, явного любимчика он раньше не выделял. Мне бы хотелось, чтобы меня. Но в этом я бы себе тогда не признался.

За самого Дениса я собирался завтра поболеть. Найти в себе силы. "Чайки" со "Стрижами" рубились за первое место в зачёте и всё должно было решиться именно завтра. Забыл сказать, что с Нового года на доске в столовой отображался рейтинг пятёрок Школы. Так что мы были в курсе, у кого сколько очков. Конечно, существовала моральная проблема – за Морозова мне болеть совершенно не хотелось, как вы понимаете. Но скрепя сердце, проблему эту я всё же для себя решил. Плевать мне на Морозова, я за Дениса болею, а если при этом Морозов прицепом, то и хрен с ним. Это всё менее значительно. Так я решил.

Я подошёл к Денису и пожелал ему удачи на завтра. Он посмотрел на меня с некоторым удивлением.

– Спасибо, Красный. Тебе тоже.

– Мне не нужна, – сказал я, задетый этим удивлением. – Без неё обойдусь.

– Ну как знаешь, – добродушно откликнулся Денис. – Эй, Валёк! – окликнул Сивакова. – Молодцом! Хорошо пробежал.

Уязвлённый, я отошёл, чувствуя, что моя решимость болеть за Дениса резко потускнела. Обернулся и успел заметить, как Денис отдёрнул от меня глаза. Да уж! – со злостью подумал я. Не зря его воспитателем назначили.

А после обеда случилась важная для меня встреча, которую я потом часто вспоминал. Проговаривал про себя слова. Пытался понять. Почему – про это расскажу в своё время.

На лавочке недалеко от столовой сидел в одиночестве Морозов. Если б я его заметил раньше, то обошёл бы стороной. Не со страху, конечно. Просто чтобы быть подальше от такого неприятного человека. Тем более, который раньше мне, как человек, очень нравился. А так – делать было нечего и я с максимально независимым видом прошествовал мимо, стараясь двигаться лёгкой спортивной походкой.

– Кирилл!.. Кирилл, погоди.

Я не сразу сообразил, что это Морозов меня зовёт. Но как только сообразил, то сразу послушно остановился. И тут же выругал себя за малодушие. За то, что не смог гордо проигнорировать. Но просто я ещё и испытал некоторое потрясение от того, что он знает моё имя. Ну и вообще.

Морозов поднялся и подошёл ко мне.

– Садись, – сказал он. – Посидим. Поговорить хочу.

Потом я оказался на лавке. Как добрался до неё – честно не помню, но вряд ли лёгкой спортивной походкой.

– Ты мне одного человека сильно напоминаешь, – сказал Морозов помолчав. – Догадываешься кого?.. Когда я ещё свиньёй не стал… Ты знаешь, это просто смешно. Со мной ведь было всё то же самое. Настолько похоже, что вообще… Ну, в целом. Я это потом понял, не сразу… Будто забыл, что ли?.. Только я тогда на твоём месте был. Представляешь?

Его выразительные тёмные глаза испытующе и требовательно вглядывались в мои. Я чувствовал себя неуютно и не понимал, чего ему от меня нужно.

– Теперь вот всё вспомнить хочу, когда это у меня роль поменялась? В какой-то определённый момент? Или постепенно? Как думаешь?

– Откуда я…

– Короче, – перебил он меня. – Извиняться не буду. Может и стоило бы, но почему-то не хочется… Я тебе вот что скажу – сам проследи внимательнее. Может, ты поймёшь. В момент это произошло или постепенно. Ок?

– Что произошло? – тупо спросил я.

– Когда ты свиньёй стал.

– Да я не стану!

– Спокойно, – он придержал меня за плечо. – Погода сегодня какая, да? Красота. Небо… Ты проследи. Может, потом весточку мне чиркнешь. Расскажешь. Договорились?

Перед финальными Забегами у нас состоялось общее собрание, такое же, как в самом начале учебного года. Мы всей Школой построились в каре, в центре которого стояли Чирков, ЕП, Весёлый и воспитатели курсов. Странным было то, что это происходило сейчас, а не после Забегов, подводящих итог, расставляющих последние цифры в наших локальных противостояниях и, возможно, решающих судьбы. По крайней мере для нас, первокурсников. Мне это показалось хорошим знаком. Показалось вдруг, что Константин Михайлович сейчас скажет что-то умиротворяющее, в том плане, что мол, спасибо, главное вы, ребята, уже сделали, а все эти результаты – не так это важно, расслабьтесь, мол. Молодцы. И с нами решат всё как-нибудь по нормальному, по-человечьи. А у второго и других курсов люди просто по болезни выбыли. А у нас никого и не отчислят, так и останется 20. Все здоровенькие оказались, так что вот. Я так хорошо всё представил, так гладко, что практически сразу и поверил, что так и будет. Это было бы справедливо, правильно и красиво.

– Спасибо, ребята, – сказал Чирков. – Хорошо поработали.

Я замер, радостно прислушиваясь, всё ещё немного не веря, но уже предчувствуя предстоящее облегчение. Константин Михайлович по случаю погожего дня снял пиджак, галстук и остался в одной белой рубашке с расстёгнутой верхней пуговицей. Лёгкий тёплый ветерок шевелил седую прядку у него на лбу. Весь он был такой аккуратный, ладный, крепкий, невысокий, что я почувствовал некоторое умиление. Ещё и прядка эта.

– Денег на следующий год Школа заработала, качество исполнения остаётся на должном уровне. Первый курс – молодцы, не подкачали. Всё в наших лучших традициях… Что касается учёбы – тут тоже у нас полный порядок, учебный план выполнен. На носу экзамены на профпригодность. У четвёртого курса – выпускные. Как, ребята, готовы? Верю, что готовы… Ну а сегодня… Сегодня – последний шанс, чтобы вырвать победу и остаться в истории победителем. У вас остался этот последний шанс. Воспользуйтесь им. Потому что только победа имеет значение. А проигравший пусть плачет. Давайте, ребята. Изо всех сил.

– Чего-то я не понял? Почему это у всех есть шанс? Каким образом?

Игорь, которому я адресовал вопрос, в ответ насмешливо сощурился, сделавшись ещё более похожим на хитрого лиса. Нас уже отпустили готовиться. После этой речи про плачущего проигравшего я находился в несколько подавленном состоянии.

– Считать разучился? – спросил Игорь. – А я уже понял. Только нас это не касается, расслабься.

– Что понял?

– Ну ты даёшь. Нам же с самого начала объясняли – ставку в Забегах делает команда, находящаяся на последнем месте в зачёте. Это у нас пока что фиксированная.

– Ну и что? Я знал.

– Ну так Чирков и сказал, что только победа имеет значение. Это они раньше осторожненько ставили. А сейчас – четвертый курс точно на все деньги играть будет. Если "Грифы" всё, что имеют, поставят и выиграют, то они всех обойдут. А нам – пофиг. Мы уже в минус точно не уйдем.

Это он про свою пятёрку сказал, я не сразу понял.

– А ты чего переживаешь? – он толкнул меня плечом. – У тебя же с очками норм, волноваться нечего? Расслабься, говорю, Кирюш.

Ну да, подумал я. Всё логично. Значит и "Чайки" могут на последнее место уйти.

– Иди ты, – сказал я. – Игорюша. Всё-то тебе пофиг… Всё равно как-то странно. Четыре года корячиться и в итоге на последнем месте оказаться. Если не повезёт… Хотя что им, у них очков… Погоди, так если эта последняя команда проиграет, то она без очков останется? А как тогда?

– Не знаю, – Игорь равнодушно хмыкнул. – Не наша забота. Узнаем, когда надо будет. Главное – что сейчас, в данный момент происходит и лично с тобой. Забыл, чему ЕП учит?

Я несколько опешил. Мне всегда казалось, будто Игорь имеет своё мнение на всё, что говорит ЕП.

– А зря, – продолжил Данченко. – Дельная мысль. Всё больше убеждаюсь. Так что, давай, не кисни. Пойдём, кофейку выпьем, пока время есть. Видел, нам новую кофемашину привезли?

У меня почему-то было ощущение, что Игорь и ЕП по-разному понимали одно и то же.

Большое красное пятно на боку моей белой игровой майки, оставшееся от последних Забегов, так до конца не отстиралось, хотя я три раза прогонял майку через стиральную машину и два последних раза мазал пятновыводителем. Обычно красные пятна неплохо отстирывались, со второй попытки так точно. Я не помнил, после какого из Забегов оно появилось. Если это была кровь, то не моя. А может не кровь? А что ещё могло быть там красного? Может, у кого-то из старшекурсников такая особая кровь, что не отстирывается, а я с пола её собрал?

Хорошо помню, как сидел на своей кровати, расправив майку на коленях, думал про это пятно, а потом мысль скользнула, и я стал думать про то, что эту майку в последний раз сегодня надену. Что с белым цветом я сегодня прощаюсь, что это как-то символично, и хорошо ли это, на самом-то деле? В комнату зашёл Мочка. Он с интересом покосился на мою майку, взял и рассмотрел пятно поближе. Хмыкнул.

– Пятновыводителем пробовал?

– Вот, – сказал я. – Прощаемся с белым цветом.

Прозвучало это как-то чересчур патетически, я сам почувствовал.

– Пробовал, – добавил. – Не берёт, собака.

– Да и хер с ним. С белым, – Мочка небрежно кинул майку обратно мне на колени. – На жёлтом твои сопли меньше будут видны… Вообще, я бы поменял цвета. Первому – чёрные, а четвёртому белые – у них соплей уже никаких не осталось. Так оно правильней было бы.

На все деньги

Формат проведения Забегов в этот раз оказался изменённым.

С изменениями нас ознакомил Виктор Робертович прямо перед походом в ангар и показал предфинальную страницу сайта. Зрителей тоже подвели к некоей финальной черте, видимо, чтобы выжать больше денег на ставки. Такую вполне здравую мысль кинул Корнеев, когда мы уже спускались по лестнице.

– Згители любят всякие там финалы, – продолжил он мысль. – А нам, спогтсменам, это лишняя негвотгепка.

Мы потом несколько раз просили его ещё раз сказать "негвотгепка". Дал хоть немного перед стартом расслабиться, кгасавчик.

В целом расклад получался такой – в каждой цветовой зоне по итогам этих Забегов должен был выявиться финалист. А набранный за сезон рейтинг давал или не давал некоторое преимущество. Преимущество состояло во времени на отдых. В этих Забегах время на отдых сильно ограничивалось, поскольку они все происходили строго в одном цвете. То есть, вначале Беляши – первый курс выявляют финалиста, потом второй и так далее.

Все шесть Забегов наш курс должен был провести сразу, один за другим. И вот очерёдность как раз сделали по рейтингу. Первая в рейтинге команда три свои Забега совершала с перерывами, а у последней между ними перерывов не оказывалось вообще. В этом присутствовал элемент несправедливости, поскольку Школьный рейтинг не совпадал с рейтингом сайта. Но у "Астр", таким образом оказавшихся на последнем месте, никто прилюдно возмущаться не стал, а остальных всё устраивало. Бандуркин довольно улыбался – "Тюльпаны" со своими пятью победами и одним поражением участвовали в Забегах 2, 4, 6 и полноценно выдыхали в перерывах. "Фиалкам", с результатом три победы и два поражения, доставался один перерыв, зато сдвоенный – Забеги 1, 4, 5. И у "Гладиолусов" намечался перерыв – Забеги 3, 5, 6. У "Астр" всё просто – Забеги 1, 2, 3.

В целом, если подумать, неплохо так шансы увеличивались. После некоторых Забегов едва ноги волочишь от напряжения, а если вдобавок свежий ушиб болит? А если не один? Так что первый Забег для "Гладиолусов" выходил просто подарочным, поскольку для "Астр" был третьим подряд. И с пятым им, можно считать, повезло, для нас это будет второй подряд. Вообще получалось, что им больше, чем нам повезло. Но мы тоже не стали возмущаться. Хрен с ним – так решили. Тем более что возмущаться всё равно было бессмысленно – никто ничего не поменяет, конечно, а дух бессмысленные возмущения подрывают сильно, это мы уже успели понять. Почти что сами.

У старших курсов Забеги распределялись не так драматично, поскольку только по три команды. Всё было предельно просто – у верхней строчки рейтинга есть перерыв, у двух других нет. Второе место от третьего отличалось небольшим, но полезным преимуществом – участием в последнем Забеге.

Хоть всё началась с нас, но я опишу это в последнюю очередь. Так положено делать по законам жанра, и я считаю, что правильно – эти Забеги лично для меня имели гораздо большее значение и произвели более сильное впечатление, естественно. Но Забеги четвёртого курса тоже впечатлили, хочу про них рассказать. Ведь для них это был действительно финал. Зрители даже не догадывались, насколько он для них важен и чем рискует последняя команда, ставя всё, что имеет. А мы знали. Хотя нет, конечно, тогда мы ещё не знали, чем рискует последняя команда и что для неё будет означать проигрыш. Знали только, что тогда они останутся вообще без очков. Но всему своё время. Потом расскажу, что значил такой проигрыш.

А пока что – помню, как стою на мостике, старательно цепляясь за перила. Руки периодически начинали самопроизвольно сильно подрагивать, почти трястись. Я всё ещё не отошёл от последнего нашего Забега и от осознания общего результата. Не отошёл и морально, и физически. Поэтому Забеги второго и третьего курса почти и не заметил. Не отпечатались. Впрочем, с этими ребятами нам ещё дальше жить, ещё расскажу про них.

Внизу на исходной стояли "Чайки" и "Грифы". Стояли они уже довольно долго, видимо, комментаторы в эфире балаболили, нагнетали атмосферу. Спиной к нам располагались "Грифы". Красный шлем с четвёркой был совсем недалеко от меня. Максим, мой собрат по четвёртому номеру, недавно подстригся. Почти под ноль снял свои крашеные в зелёный цвет волосы. Смотрелось тоже неплохо, но такое превращение почему-то меня немного расстроило. Было в этом что-то символическое. Я смотрел сверху на шлем с четвёркой, прикрывающий свежестриженую голову и чувствовал, что переживаю за него. "Грифы" поставили на кон всё. И поступок Максима как бы подчеркивал это.

– Потерявши голову, по волосам не плачут, – сказал стоявший рядом Мочка, будто угадав мои мысли.

Я неприязненно покосился на него и постарался отодвинуться подальше. Были у меня для этого совсем свежие причины.

"Чайки" располагались лицами к нам. Денис в шлеме с четвёркой, синим братцем, выглядел спокойным, стоял неподвижно и прямо, широко расставив ноги и опустив свободно руки. Смотрел он прямо перед собой на фанерные коридоры и если б не моргал периодически, то его можно было бы принять за статую. Стоявший рядом с ним Никита, массивный танк "Чаек" под третьим номером, наоборот, переминался с ноги на ногу, опустив голову. Ладони его сжимались в кулаки, было видно, как он их стискивает и расслабляет, будто выполняет упражнение. Олег, довольно сильно уступавший Никите габаритами, стоял с закрытыми глазами, слегка покачиваясь с пятки на носок, как бы поймав ритм какой-то неслышной нам неторопливой музыки. Только первый номер, Морозов, не казался погруженным в себя. Он посматривал по сторонам, слегка поворачивая голову, глядел вверх на мостки, словно стараясь всё запомнить, зафиксировать, или, наоборот, что-то вспомнить. Он выглядел расслабленным и даже будто рассеянным, такое появилось ощущение, несмотря на балаклаву, закрывающую лицо. В какой-то момент мне показалось, что он смотрит прямо на меня, прямо в глаза. Его рука шевельнулась и приветственно поднялась к плечу, показав узкую белую ладонь. Моя рука дёрнулась в ответ. Я не сразу осознал, что это начали представлять участников.

– Синие, номер первый, – сказал динамик.

Мочка негромко выругался сквозь сжатые зубы.

– Да ладно! Как это?! – недоверчиво воскликнул стоявший справа от меня Данченко. – Договорились, что ли?

Я тоже не поверил своим глазам – после команды "Вперёд" обе пятёрки действовали совершенно синхронно. Они не разыгрывали никаких тактических схем – просто сшиблись на середине. Как стояли, так и рванулись по двое в коридор. Только первые номера схватились один на одни. Случайно так получиться не могло.

– Традиция, – сказал кто-то за моей спиной.

Я узнал голос Виктора Робертовича.

Традиция. Даже смотреть на это было неприятно и болезненно – настолько яростно и бескомпромиссно все сшиблись. Морозов и его противник по имени Глеб, долговязый костлявый первый номер "Грифов", катались по полу, бешено дёргаясь и периодически скрываясь в невидимой для меня зоне. Затем Морозов показался один, а его противник остался невидим. Артём немного прополз на четвереньках, опустив голову и как-то странно ей мотая, затем встал и, прихрамывая, пошёл к чужому флагу. В других коридорах всё ещё дрались, никто не уступал, поскольку помогали друг другу, подстраховывали и принимали на себя, если было нужно. У нас так тоже иногда получалось, правда, не на такой скорости.

Морозов взял флаг и пошёл обратно. Казалось, что он ещё сильнее стал хромать. Тем временем его противник Глеб оказывается тоже двигался, я заметил это, когда он уже неуверенно вышел из коридора и упрямо шёл, пошатываясь, к чужому флагу. Взял. Развернулся. С замиранием сердца я следил за тем, как они, будто два повреждённых терминатора, неумолимо и небыстро движутся навстречу друг другу. Бегать они оба явно пока были не в состоянии. Их новая стычка получилась неожиданно короткой. Я не понял, что произошло – они оба упали, но Глеб остался лежать, скорчившись, а Морозов поднялся и дохромал до своей базы с обоими флагами в руке.

Бросив флаги в квадрат он, не останавливаясь, повернулся и похромал обратно. Динамик между тем объявил победу синих. Глеб уже встал на одно колено. Морозов подошёл и протянул ему руку, помогая подняться. Опираясь друг на друга, оба терминатора вышли из игровой зоны. Всё выглядело трогательно и как-то нелепо, ведь это они, по сути, сами с собой такое учинили. Ещё несколько минут назад оба были целёхонькие и полные сил. Артём, даже не сняв шлем, помогал Глебу скорее восстановиться, лил воду из бутылки ему на голову и в подставленные ладони. Глеб, склонившись над ведром, плескал пригоршнями воду себе в лицо. Кое-как пригладив мокрые волосы, он снова натянул балаклаву, приладил шлем и, хлопнув Морозова по плечу, пошёл назад на красную базу. Артём, так и не сняв шлем, смотрел ему в спину.

Только теперь я понял, насколько тяжело "Грифам" в этом финале. Понятно уже было, что сейчас произойдёт ещё одна такая же бешеная сшибка, как оказалось, традиционная для финальных Забегов четвёртых курсов. Последней в рейтинге команде было безумием ставить всё на кон, учитывая, что нельзя использовать никакие тактические схемы и хоть как-то прикрыть первого номера. С непонятным мне чувством обречённости я наблюдал, как "Грифы" снова построились возле своей базы.

Теперь, когда голову Глеба вновь прикрывал шлем с единицей, уже было неясно, как он себя чувствует. Стоял вроде бы ровно, но понятно, что полностью восстановиться он никак не мог успеть. А первым номером у "Стрижей" был Денис, четверокурсники называли его Симба, это из мультика про львов, если кто не в курсе. Симба вполне мог бы занять позицию танка, крупный, здоровый и на львёнка вообще не походил ни разу, непонятно даже почему четвёртый курс его так прозвал. "Стрижи" стояли теперь на месте "Чаек" и мне показалось, что Денис что-то говорит своим, его лицо, прикрытое решёткой и балаклавой, было повёрнуто. Возможно, давал последние инструкции. Хотя какие тут ещё нужны инструкции? Всё и так понятно. Глеб обязан был забирать первый Забег, потому что шансов против Симбы один на один без восстановления у него не оставалось. Это казалось очевидным. Но что тут сделаешь, если Морозов такой?

– Ставлю на "Грифов", – вдруг сказал Мочка.

Не хотелось мне с ним разговаривать. Вообще. Тем более спорить. Но тут я не выдержал.

– Ты что, не видишь?! – зло сказал я. – Тут уже всё решено!

– Ставлю на " Грифов" – невозмутимо повторил он. – Ничего не решено.

Я постарался ещё сильнее отодвинуться от него, хотя и так уже упирался в Данченко.

– Принимаю, – сказал Игорь. – На "собачку"?

– Забились.

Я снова покосился на Мочку. "Собачку" он ещё ни разу не показывал. Это была любимая у нас ставка для споров, поскольку никакого личного имущества пока не завелось, а еды и так давали навалом. Проигравший перед всеми лаял на карачках. Мочку в этой роли я вообще не представлял. А мне самому уже доводилось проигрывать, увлекающаяся натура, говорил же.

Внутри у меня шевельнулась надежда. Я понял, что теперь болею за Глеба.

Дальше всё пошло по той же схеме. И Глеб с Симбой тоже покатились по полу. Глеб рванул вперёд довольно резво, так что встретились они снова в середине и опять периодически скрывались от наблюдения за изгибом стены. Вдруг я увидел, что Глебу удалось каким-то образом высвободиться и он уже бежит на синюю базу. Бежал он странновато, как-то заваливаясь набок, но тем не менее добрался до флага, схватил. Тут из коридора выскочила мощная фигура в синем шлеме. Симба не стал бежать за чужим флагом, а решил вначале перехватить свой. Когда-то я уже делал подобную ошибку, так что то, что это ошибка, понял сразу. Думаю, Денис повёлся на эмоции, он железно рассчитывал победить, видел, как Глебу досталось в прошлом Забеге, разозлился на себя и сглупил. Глеб, конечно, не стал снова с ним вязаться, бросился в дальний от Симбы коридор. Остальное было делом техники – Глеб перекинул флаг через дерущихся и вцепился в ближайшего "Стрижа". Его сокомандники ситуацию оценили правильно и уже через несколько секунд динамик объявил победителя.

– Колдун хренов, – проворчал Игорь. – Откуда знал?

Мочка высокомерно улыбнулся. Он один у нас умел так улыбаться. Конечно, он был гадом и мне очень не понравилось то, что он сделал совсем недавно, но сейчас почему-то казалось, что это именно он спас "Грифов" от падения на дно. Такое появилось у меня ощущение и моя неприязнь чуть поубавилась. Мне вдруг показалось, что это он мне такой подарок сделал, чтоб я так не злился. Потому и встал тут рядом. Ему самому явно плевать было на всех четверокурсников. Только на Морозова не плевать, понятное дело. Лучше бы там себя по-человечьи вёл! – с вновь вспыхнувшей злостью подумал я. Вот ведь тип. Только покажется, что на человека похож, как тут же докажет обратное. Только решишь, что он сволочь последняя, и тут снова непонятно делается.

У "Стрижей" оставался последний шанс. И не только не проиграть, но даже и выиграть. Сейчас на первом месте были "Чайки", их победа оказалась более быстрой, чем у "Грифов". Теперь всё зависело от Симбы, ему следовало не просто победить Морозова, но и с лучшим временем. Хотя бы "Грифов" опередить. Но только это ведь теория.

Конечно, Денис всё это понимал. Пятёрки уже построились и ждали. Ожидание снова затягивалось. Очевидно, комментаторы всю эту ситуацию со временем и возможностью победы разжёвывали зрителям. А те, наверное, всё ставочки делали. Сволочи. Хотя чего я? Ведь часть их денежек таким образом становилась нашей, то есть Школьной. Но всё равно у меня осталась какая-то инстинктивная неприязнь к этим самым зрителям. Сидят там у себя. Устроились удобненько. Жрут, пьют и развлекаются.

Извините, отвлёкся.

"Стрижи" теперь стояли к нам спиной, глаз Симбы я не видел, но к своим он не поворачивался. Шлем его оставался неподвижен. Ругал он себя, наверное, последними словами. Или уже успокоился и просто дышал, настраивался? Так было бы правильнее. Всё от него зависело. Хотя это ведь не совсем грамотно, когда так говорят? Ведь про его соперника точно так же можно сказать?

Морозов вёл себя, как и перед прошлым Забегом – крутил головой, будто внимательнее вглядываясь в окружающее. Ведь действительно – последний Забег для него. Больше не будет. Четыре года бегал, а теперь всё, последний раз. Я пытался и его настроение прочувствовать и Симбы, разрываясь между ними. Дениса было немного жалко. Видимо, потому что его переживания представлялись мне гораздо более знакомыми.

– Ну а тут кто? – шёпотом спросил Игорь.

Шёпотом, потому что тишина стояла вязкая и плотная. Курсанты напряжённо следили за этим последним противостоянием. Спрашивал Игорь не у меня.

Но Мочка промолчал. Он внимательно следил за Морозовым. Губы его были плотно сжаты и кривились.

Когда Морозов шёл к старту, то всё ещё прихрамывал, но после команды "Вперёд" хромота исчезла. Резко и стремительно побежал. Симба вёл себя так же. Столкновение их казалось будет сокрушительным. Но вдруг так получилось, что они неожиданно легко разминулись. Я даже не понял как. Будто по взаимной договорённости. Непонятно. Флагов они достигли почти одновременно. И что теперь? Решили лично не разбираться, разве так можно? Но нет. Оказалось, что личная встреча всё же никуда не денется, просто теперь она получалась наверняка, без права на ошибку. Денис схватил флаг и ринулся обратно в свой коридор. Не стал пытаться передать флаг своим, как сделал Глеб. И Морозов с флагом тоже вернулся в тот же коридор. Значит – наверняка договорились, успел подумать я. Но когда? Может, какими-то сигналами обменялись, пока бежали навстречу? И зачем это Морозову? С Симбой понятно, ему чем быстрее, тем лучше, но Артёму же, наоборот, нужно было просто максимально затягивать? Табло показывало, что времени на победу у Симбы предостаточно. Морозов что, специально решил нервы себе пощекотать? Все эти вроде бы последовательные мысли пришли мне в голову практически одновременно за ту пару-тройку секунд, которые потребовались Симбе, чтобы вновь встретиться с Морозовым.