Текст книги "Гламурная ржавчина. Пленные русские"

– Верю, что Николай, может тоже многое рассказать, – с горячностью воскликнула Даша.

– Николай, так зовут твоего знакомого афганца?

– Да, так.

– Даша, тебе приходилось видеть фотографии, на которой вождь мирового пролетариата Владимир Ильич Ленин запечатлен на субботники. От там несет бревно с пятью товарищами, притом лицо одного не видно?

– Да, я видела такую фотографию в одной старой книжке у своей бабушки.

– Так вот один дотошный товарищ, в году этак в 75-м прошлого века, подсчитал всех, вспоминавших, как они несли бревно с Лениным. Выходило, что бревно с ним несли около двухсот человек. Если это было бы правдой, то бревно должно было быть длиной более восьмидесяти метров. На снимке же оно около трех метров. Ты понимаешь, к чему это я?

– Понимаю, но я верю, что Николай не лжет.

– Верить людям, это хорошее качество, – улыбнулся ей Мезенцев. – Но не следует забывать, что люди верят, что все подарки в мире помещаются в одни сани, а толстый старичок с лёгкостью протискивается в каминный дымоход… Вот о чем я…

– Я поняла…

Закончив разговор с Мезенцевым Даша сразу принялась искать в интернете информацию о вооруженном восстании в Бадабере. Она сразу же наткнулась на сообщение американского консульства в Пешаваре в госдепартамент США от 28 и 29 апреля 1985 года:

«Территория лагеря площадью в квадратную милю была покрыта слоем осколков снарядов, ракет и мин, а человеческие останки местные жители находили на расстоянии до 4 миль от места взрыва… В лагере Бадабер содержалось 14—15 советских солдат, двоим из которых удалось остаться в живых после того, как восстание было подавлено…».

– Так все-таки двое пленных выжили! – радостно вскричала Даша.

Потери нападающих составили, – продолжила читать она:

– около 100 моджахедов;

– 90 военнослужащих пакистанских регулярных войск;

– 28 офицеров пакистанской регулярной армии;

– 13 представителей пакистанских властей;

– 6 американских инструкторов;

– 3 установки «Град»;

– 40 единиц тяжелой боевой техники.

29 апреля 1985 года, руководитель Исламской партии Афганистана Хекматияр издал приказ, в котором отметил, что «в результате инцидента в лагере подготовки моджахедов в Пакистане были убиты и ранены 97 братьев». Он потребовал от полевых командиров: «усилить охрану захваченных пленных, русских в плен не брать, не переправлять их в Пакистан, а уничтожать на месте захвата».

Даша почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Она вышла на балкон, немного успокоилась, затем вернулась вновь в комнату и принялась читать аналитическую записку разведслужбы 40-й армии, с которой относительно недавно был снят гриф секретности:

«26 апреля 1985 года в 21.00 во время вечернего намаза группа советских военнопленных тюрьмы Бадабер (на территории Пакистана) сняла шестерых часовых у артиллерийских складов и, взломав замки в арсенале, вооружилась, подтащила боеприпасы к спаренной зенитной установке и пулемету ДШК, установленным на крыше. В боевую готовность был приведен миномет и гранатометы РПГ. Советские воины заняли ключевые точки крепости: несколько угловых башен и здание арсенала. По тревоге был поднят весь личный состав базы – около 3000 человек во главе с инструкторами из США, Пакистана и Египта. Они попытались штурмом вернуть контроль над крепостью, но были встречены шквальным огнем и, понеся большие потери, вынуждены были отступить. В 23.00 лидер Исламского общества Афганистана Бурхануддин Раббани поднял полк моджахедов Халид-ибн-Валида, окружил крепость и приказал мятежникам сдаться, однако получил ответное требование – вызвать представителей посольств СССР, Афганистана, Красного Креста и ООН. Начался второй штурм, который был также отбит восставшими советскими воинами. Место боя к тому времени было блокировано тройным кольцом окружения, составленным из душманов и военнослужащих пакистанской армии, бронетехники и артиллерии 11 армейского корпуса Вооруженных Сил Пакистана. В воздухе барражировали боевые самолеты ВВС Пакистана.

Жесточайший бой продолжался всю ночь. Штурм следовал за штурмом, силы восставших таяли, однако и враг нес ощутимые потери. 27 апреля Раббани снова потребовал сдаться и снова получил отказ. Он приказал вывести тяжелую артиллерию на прямую наводку и штурмовать крепость. После артподготовки начался штурм, в котором участвовали тяжелая техника и звено вертолетов пакистанских ВВС. Когда войска ворвались в крепость, оставшиеся раненые советские военнопленные взорвали арсенал, сами погибли и уничтожили значительные силы противника…».

Больше сдерживать слезы в себе Даша не могла и навзрыд заплакала.

– Они герои! Они воевали там не за свою Родину. Они воевали там на стороне Христа! – причитала она, – размазывая горькие слезы ладошкой по щекам.

Разболелась голова. Она открыла бабушкин шкафчик с лекарствами, отыскала там таблетку пенталгина и проглотила ее. Затем дошла до кровати и улеглась в одежде поверх одеяла. Видел бы меня сейчас Мезенцев, подумала она и закрыла глаза…

Ее разбудил звонок Мезенцева.

– Даша, я посмотрел что у нас есть по Бадаберу. Все что ты мне рассказала, имело место быть.

– Еще бы, – хмыкнула она.

– Парни герои, а о них в нашей стране забыли. В Беларусь, Казахстане и Украине наградили своих солдат медалями и орденами посмертно в знак признания героизма и стойкости духа. – А для нас…, – она замолчала, подбирая слова.

Мезенцев понял, что она хочет сказать.

– Для нас, Даша, произошедшее не было пустым звуком. Была неофициальная реакция СССР и комитет госбезопасности отомстил за наших парней.

– И как он это сделал?

– В 1987 году в результате рейдов групп спецназа на территорию Пакистана было убито 234 моджахеда и пакистанских солдат. В апреле 1988 года был взорван склад боеприпасов в лагере Оджхри на территории Пакистана, приведший к смерти от 1000 до 1300 человек. В августе того же года разбился самолёт президента Мохаммада Зия-уль-Хака. Этот инцидент пакистанские спецслужбы также напрямую связали с деятельностью КГБ в качестве кары за Бадабер. Все перечисленные мной события в самом СССР, не получили общественной огласки. Спецслужбы, как ты уже знаешь, не пиарят себя…

– Спасибо, вам информацию. А то у меня на душе было мерзко… Вы где сейчас находитесь?

– У себя в Бачурино…

Глава XII
Удар заточкой

На кладбище надвигались низкие, тёмные тучи. Деревья, качающиеся на ветру, яростно рвали их на дальних подступах, пытаясь не пустить, но все усилия была тщетны, – грянул сильный дождь…

Пришедших на Ваганьковское кладбище Москвы было немного, в основном это были сотрудники ОАО «ФармПРО» и адвокатской конторы «Справедливость», – в общем, пришли те, кто действительно счёл гибель Корнева и его супруги невосполнимой утратой для себя. Однако были среди них и те, кто заказал это убийство – Крюгер, зам. генерального, и главный охранник Удовиченко по кличке «Рында». Они вместе со всеми стояли у могильной плиты со скорбными лицами, только думали они о другом…

Влад Корнев отрешенно смотрел на умершие живые цветы, лежащие на мокром могильном холмике, укрывшем останки тел его родителей, он не плакал, слез уже не осталось. В его душе была только дикая злоба…

– Я найду всех, кто это сделал, и отомщу за вашу смерть, – прошептали его губы.

Всё это время, стоя за оградой, за ним наблюдали двое незнакомцев. Это были люди «Дуста», которым он передал свой заказ на его убийство.

Траурная церемония закончилась и все разошлись. Влад сел в авто своего зама – Сергея Жукова.

– Куда поедем? – спросил его тот.

– На Охотный ряд. Я хочу увидеть там свою давнюю знакомую, она скрипачка, играет в подземном переходе на станцию метро «Театральная». Мне важно, чтобы она была на поминках, ее очень любили мои родители…

Предчувствие Влада Корнева не обмануло. Даша часом ранее выехала туда. Играть она не намеревалась, ей было важно пообщаться с Николаем и рассказать ему, что в Таджикистане живет узбек Насержон Рустамов, который был в Бадабере, и также, как и он, был взят в плен уже на восьмой день своего пребывания в Афганистане. Его можно отыскать, он помнит всех…

Уже на подходе она услышала донесшиеся до нее слова его песни:

В горах под Пешаваром, в Пакистане,

Решив позор пленения кровью смыть,

В ночь группа пленных подняла восстание,

Чтобы хоть день свободными прожить…

Она остановилась около него. Николай, завидев ее, улыбнулся.

– Привет, Даша, – поприветствовал он ее, закончив петь. – Где твоя скрипка?

– Сегодня она отдыхает, – улыбнулась она. – Я пришла с вами поговорить.

– О чем?

– О Бадабере и не только о нем. Я тут узнала от своего дяди-афганца, про которого я вам говорила, что в Таджикистане живет один узбек, он тоже был в Бадабере и остался, как и вы жив. Его надо найти…

– Я знаю о нем. Я написал письмо и отправил его в редакцию ТВ, где просил сообщить мне точный адрес того узбека, который был в Бадабере, но ответа я так и не получил.

В живых кроме этого узбека могут быть еще и афганские пленные, которых мы освободили. Их было двенадцать. Одни остались с нами, другие убежали…

Я же остался жив, лишь потому, что меня отправили за водой – стволы пулеметов нужно было охладить, они раскалились до бела… Я побежал к колодцу, уже набрал было воды, как неподалеку от меня разорвался снаряд от пушки. Взрывной волной меня отбросило… Когда очнулся, то узнал, что лагерь взорван и на его месте огромный котлован… Ну, а дальше, когда раны затянулись, началось бесконечное рабство на чужбине.

Во мне до сих пор сидят десятки осколков, только от какого взрыва я не знаю… Из-за них меня ни в одном аэропорту не пропустят на борт самолета. Вот такие мои дела, Даша…

– Понимаю… Я еще забыла сказать тебе, – спохватилась она. – Наша страна, в то время, когда она еще была жива, отомстила за всех вас.

– И каким же образом? – задал он тоже самый вопрос, который она задала Мезенцеву.

– Пакистан сполна поплатился за то, что разрешил устроить афганским моджахедам лагерь советских военнопленных на своей территории.

Во-первых, они поплатились за это своим президентом – Мохаммадом Зия-уль-Хаком, самолет на котором он летел, был взорван. Помимо этого спецназ КГБ взорвал военный лагерь Оджхри на территории Пакистана, где погибло более тысячи человек. При этом он сделал то же самое, что вы Бадабере – взорвал склад с большим количеством боеприпасов. А еще спецназ осуществлял постоянные рейды на территорию Пакистана, входе которых было убито более двух сот моджахедов и пакистанских солдат.

– Я не знал об этом, – хмуро проговорил Николай.

– А об это вообще мало кто в СССР знал. Ведь о действиях спецслужб не принято распространяться.

– Спасибо, Даша. Ты-то сама откуда об этом узнала?

Ответить она ему не успела, ее отвлек послышавшийся за спиной знакомый ей голос. Она обернулась, это был Влад Корнев.

– Привет, Даша. Узнала меня?

– Здравствуй, Влад. Конечно, узнала. Что случилось? Ты выглядишь ужасно!

– К сожалению, это так. Я только что с кладбища… Похоронил своих родителей. Их три дня тому назад взорвали в машине.

– Ужас какой – воскликнула, всплеснув руками Даша. – А почему ты весь мокрый?

– На Ваганьковском был ужасный ливень…

Вид у Влада был настолько удрученный, что Дашу охватило дурное предчувствие.

Подошли двое молодых парней в худи3939
  Худи – разновидность свитера из мягкого хлопчатобумажного трикотажа или флиса с капюшоном.


[Закрыть] и в черных очках, один из них был тоже мокрый. Наверно, это его друзья, – подумала Даша.

– Я пришел позвать тебя на поминки, мои родители очень тебя…

Договорить Влад не успел, как охнул и начал оседать… Двое, стоявшие за его спиной, сразу растворились в толпе, снимая на ходу свои худи.

– Влад, что с тобой! – вскричала Даша.

– Ему воткнули заточку в спину, – подскочил к Владу Николай. – Беги к дежурной на эскалатор пускай вызывает неотложку. Я пока зажму ему рану рукой…

Бригада неотложной скорой помощи спустилась в подземку. Влада уложили на носилки и спешно понесли на выход.

– Держись, брат! – крикнул вдогонку Николай, вытирая об себя окровавленные руки.

Слезы ручьем брызнули из глаз Даши, но они не остановили ее. Она, не мешкая ни секунды, побежала вслед за носилками, на которых в бессознательном состоянии лежал Влад…

Машина неотложки въехала во двор Центральной клинической больницы. Борьба за жизнь Влада продолжалась более пяти часов. Ему повезло, что бандитская заточка прошла в нескольких миллиметрах от сердца. Но самым главным его везением была Даша. Сложилось так, что они с Владом были носителями редкой группы крови – четвертой отрицательной.

Такая кровь всего лишь у семи процентов населения на планете. Поэтому они, еще будучи детьми, договорились, что в случае беды, один из них должен будет дать свою кровь тому, кто будет в ней нуждаться. И такой случай первой представился ей. Как только из операционной выглянул доктор, она поняла все сразу – Владу нужна ее кровь.

– Вы донор? – спросил он ее.

– Да.

– У вас четвертая группа, резус отрицательный?

– Да.

– Тогда следуйте за мной. Нужна тепленькая…

– Что тепленькая? – недоумевающе спросила она.

– Кровь тепленькая. Иначе не спасем парня…

«Тепленькая» вернула Влада к жизни. Дашу оставили до утра в больнице – накормили ужином, напоили красным вином, угостили шоколадом…

Мезенцев приехал тотчас же, как только она позвонила ему и рассказала обо всем что случилось.

Этому бедолаге не жить, если киллер узнает, что его вытащили с того света. Для всех он сейчас должен умереть – его спасти не удалось, слишком большая потеря крови. Нужно срочно проинструктировать персонал больницы и перевести его в другое лечебное учреждение – желательно ближе к дашиному дому, ей так будет проще его навещать, – набросал он быстро в уме план своих первоочередных действий.

Приехав в больницу, Мезенцев первым делом направился в кабинет главного врача. Тот был на месте, объяснять ему долго не пришлось. Он сразу въехал в ситуацию, как только увидел удостоверение сотрудника СВР в его руках.

– Если убивать придут, то могут и другие пострадать, ведь пуля-дура не так ли? – мрачно пошутил он. – Переведем его куда пожелаете? Может в 51-ю клиническую больницу в Филях? Это хорошая больница…

– Давайте переведем туда. Это то, что нам нужно, – не раздумывая согласился Мезенцев. – И он туда должен попасть под другой фамилией, скажем, Карлов Евгений Петрович. Это для того, чтобы мы его там могли отыскать.

– Понял. Скажите, Николай Петрович, а этот парень часом не является сыном Корнева Алексея Михайловича, которого на днях взорвали в машине вместе с супругой?

– Да, он их сын. А вы знали Корнева старшего?

– Знал лично. Директор ОАО «ФармПРО» многим был известен… Мы же с ним нередко пересекались на совещаниях у министра.

– Понятно, – покачал головой Мезенцев. – Мир тесен… Звоните своему коллеге, а я с вашего разрешения навещу в палате свою коллегу…

– Это та обаятельная девушка, у которой, как и у Корнева, редкая группа крови?

– Та самая…

– Что ж, не будем тогда терять времени. Я сейчас же звоню своему коллеге. Он, как и я, хорошо знал Алексея Михайловича, – сказал главный врач и потянулся к телефону…

Даша выглядела подавленно. Под глазами зияли темные круги, как следствие бессонной ночи.

– Бедная девочка, измучила себя, – проникновенно сказал Мезенцев и приобнял ее.

– Собирайся, тебя выписали…

– Как выписали? Я должна быть здесь, иначе Влада прикончат…

– Никто, никого не прикончит. Поэтому ни Влада, ни тебя здесь не будет. Я уже все решил с главным врачом, – и рассказал ей, как все будет обстоять.

– А-а-а, – с пониманием протянула она, – это другое дело.

Прошла еще неделя и новоявленный пациент 51-ой клинической больницы Карлов Евгений Петрович выписался из больницы и перебрался на квартиру, где жила Даша. Там он окончательно залечивал раны и мечтательно строил планы на будущее, которое он видел только вместе с Дашей. Даша была в полной растерянности от его планов, она не знала, что ей делать. Ей конечно же нравился Влад, но и с Мезенцевым у нее была полная не определенность, по крайней мере, так она считала. Что касается самого Мезенцева, то он понимал ее состояние и выруливал на более ровные отношения с ней, полагая, что так будет лучше для всех. И, прежде всего, для нее самой и Влада.

Глава XIII
Парк «Фили»

– Привет, Даша, – раздался в трубке ее сотового телефона до боли знакомый голос. Это был Алекс.

– Привет, ты где? – спросила она.

– Я в Москве, в Шереметьево. Вот привез из Парижа чемодан с твоими вещичками и не только.

– Что еще?

– Как мне сказал твой папа, родители Дианы Кротовой передали для тебя ее дневник.

– Как неожиданно. Алекс, а ты не мог бы чемодан завести на квартиру моей бабушки в Филях. Ты же знаешь, где она находится?

– Знаю…

– Так, завезешь чемодан?

– Завезу…

– А как у тебя дела, Алекс?

– У меня все нормально. Я сменил систему ценностных понятий. Теперь окружающий мир мной воспринимается не так ортодоксально, как ранее. А еще я изъявил желание служить в спецназе Антитеррористического центра ФСБ России. В этом вопросе мне активно помогает Николай Петрович Мезенцев. У него там служит друг.

– Служба в спецназе – это абсолютно новый угол зрения на жизнь, новый способ обрести свое место в обществе, – одобрительно отозвалась Даша. – Если мы все будем поступать разумно, совестливо и правильно, то мир может измениться к лучшему…

– Даш…

– Что Алекс?

– С изменением мира к лучшему все понятно. Но мне хочется, для себя что-то близкого, приземленного. Я почему-то надеюсь, что мы в недалекой перспективе, могли бы вернуться вновь к нашим отношениям… Как ты к этому относишься?

Даша на мгновение замолчала. Она об это много раз задумывалась, но это было до встречи с Владом.

– Извини, Алекс, но нельзя войти в одну реку дважды, – сказала она как можно мягче.

Алекс тяжело вздохнул.

– Что ж, Даша, ты права. Ничто и никогда не бывает навсегда, – выдавил он из себя, с характерной ему рассудительностью. – Что касается любви, то она порой является очень тяжелой ношей. Я это отчетливо осознал, но это прозрение пришло лишь когда ты ушла от меня. И сейчас мне очень тяжело…

– Алекс, это пройдет, – ободряюще сказала она. Поверь мне…

Влад Корнев сидел на балконе, в мягком старом кресле, вытянув свои длинные ноги. Он был уже несколько часов погружен в уютную, обволакивающую его темноту, и безмятежно слушал, сквозь прорывающеюся полудрему одноголосное бормотание, работающего на кухне холодильника. Он чувствовал усталость, но заснуть не мог. Удивительные и загадочные видения мелькали в его сознании, складывались, подобно разноцветным стеклышкам в детском калейдоскопе, его обновленную кровь волновали новые надежды и перспективы, связанные только с одним человеком имя, которого Даша.

На периферии же его размышлений по постоянным орбитам вращались неугасающие воспоминания об отце и матери. Каждая его ночь была заполнена безутешной тоской о них.

Послышался шум шагов.

– Даша, – тихо позвал он ее.

Спустя несколько секунд спустя, он повторил вновь, нажимая на каждый слог:

– Даша Васильева!

Тишина.

Мне, наверное, мне показалось, – решил он.

Квартира, в которой он находился уже длительное время недель, была обставлена старой отечественной мебелью советского периода. На стенах висели ковры, в буфете, со стеклянными дверцами, стояли хрустальные вазы, фужеры и фарфоровая посуда.

Он знал, что в ней когда-то проживали родители Даши. После их отъезда во Францию здесь коротала свои последние дни ее престарелая бабушка. И это обстоятельство угнетало его, потому как в сознание вошла безрадостная мысль, что и он доживает здесь свои последние дни, отведенные ему судьбой, явно не благоволившей к нему. Но потом, по мере выздоровления, он успокоился.

Сейчас же он находился в состоянии мечтательной удовлетворенности, тщетно пытаясь осмыслить, что происходит с ним в связи с повторным появлением в его жизни Даши.

Судьба неожиданно проявила к нему явную благосклонность к нему. Пройдет некоторое время, он окончательно поправится и они, вне всякого сомнения, станут любовниками. Главное не форсировать это событие ибо можно снова обжечься. Даша девушка с принципами, в памяти до сих пор хранится его первая попытка, когда он грубо возжелал ее на матах в спортивном зале школы, и она расцарапала в кровь ногтями его лицо.

Сейчас все будет по-другому. Встреча с Дашей была предопределена судьбой, ей было уготовано спасти его от неминуемой гибели. Более того, в нем отныне течет и ее кровь…

Корнева распирала гордость, что Даша была не простой девушкой, а сотрудником Управления Внешней разведки России. К тому же, она являлась интересным собеседником и разительным образом отличалась от всех, доселе знакомых ему девушек, смыслом жизни которых были только роскошные машины, заграничные шмотки, ночные клубы и распутная жизнь. Она умела слушать собеседника и и это усиливало ее обаятельность и загадочность в его глазах.

Его все время терзался мыслью расспросить Дашу о первой их встрече в тоннеле, где она предстала перед ним в качестве уличной скрипачки. Однако он себя удерживал, полагая, что бестактно пускаться в расспросы об отдельных нюансах ее оперативной работы, составляющих государственную тайну.

Влад посмотрел на часы, затем в окно. На улице стемнело.

– Даша? Где же ты? – тихо повторил он еще раз.

Встал из кресла, потянулся, сделал несколько круговых движений рукой вокруг почти затянувшейся раны в спине, и направился на кухню, чтобы выпить бокал красного сухого вина.

Неожиданно раздался звонок в дверь, Влад вздрогнул. Это явно не Даша, у нее есть свой ключ! К тому же она предупредила, что вернется ближе к полуночи. Неужели его нашли, те, кто так желал его смерти? – выдвинул он самую неприятную для себя версию. А может все-таки это соседи, или почтальон?

Так или иначе показываться на глаза постороннему он не стал. В квартире не горел свет и ничто не указывало, что кто-то есть дома. Позвонивший в дверь человек рано или поздно должен будет уйти.

Влад ошибся и это стало ясно, как только он услышал шаги с внешней стороны входной двери. Он возвратился на балкон и стал напряженно вслушиваться. Входная дверь открылась и сразу закрылась. В коридоре щелкнул выключатель, затем зажегся свет в гостиной комнате.

Незваный гость, а это был явно мужчина, глухо кашлянул и подался на кухню, откуда вскоре послышался звук льющегося в бокал вина, того самого, которое только что намеревался испить он сам. Это было уже слишком. Влад не был трусливым человеком, поэтому не раздумывая больше ни минуты направился на кухню, прихватив с собой сломанный черенок от швабры.

Под ногой Влада предательски скрипнул пол. Незнакомец среагировал на это весьма быстро и схватил со стола кухонный нож. Было похоже, что он собирался его метнуть.

По телу Влада пробежал холодок от нависшей над ним опасности. Но тут незнакомец неожиданно улыбнулся, взял нож за ручку, а затем и вовсе положил его на стол.

– Извините, сработал инстинкт, я не знал, что вы находитесь в квартире, – сказал незнакомец. – В общем-то я давний друг Даши, меня зовут Алекс. А кто вы?

– А я ее нынешний друг, – не совсем дружелюбно ответил ему Влад.

Алекс взглянул на него и в его глазах заиграли смешинки.

– Понимаю. Но, тем не менее, позвольте узнать ваше имя.

– Меня зовут Влад. Если желаете, то Владислав Корнев. Мы учились с Дашей в одном классе, затем она уехала во Францию, чтобы учиться там в музыкальной консерватории. А каким ветром вас сюда занесло?

– Я привез по ее просьбе кое-какие личные вещи, оставленные ей в Париже. В коридоре стоит чемодан с ее барахлом, можете убедиться в этом…

– Но как вы проникли в квартиру?

– Дверь была закрыта на один замок. А открыть английский замок было не сложно. Карманный ножик у меня был собой…

– Почему же Даша не предупредила вас обо мне?

– Она сказала, что вы откроете мне дверь, когда я позвоню… Я позвонил, но увы… Я решил, что вы ушли куда-либо. Поэтому решил открыть ее сам – не хотелось таскаться с ее чемоданом по Москве. Однажды я это уже проделывал, когда ее бабушка захлопнула случайно дверь.

Влад успокоился. Он не исключал, что этот тип мог быть ее давним любовником, но какое это имело сейчас, когда они с Дашей снова вместе. Ревновать после стольких лет разлуки? Это было бы глупо…

– Влад, а вы часом не в курсе, когда планировала вернуться Даша?

– Я не знаю. Влад взял бутылку вина, стоящую на столе и наполнил два бокала. – Она сказала, что у нее после работы состоится деловой ужин с мужчиной, которого она называла Николаем Петровичем.

– Ясно! – усмехнулся Алекс.

– Вы знаете этого человека?

– Да, знаю. Это наш общий с Дашей знакомый и ее коллега по работе, вернее, куратор. Он также, как и наши родители, жил и работал в российском посольстве во Франции. Полковник СВР. Лет сорока пяти, – добавил он как бы невзначай.

– Спасибо, – улыбнулся Влад, которому начал нравится Алекс. – Даша именно так и сказала, на тот случай, если я вдруг начну ревновать.

Алекс одобрительно кивнул и бросил взгляд на бутылку. Влад перехватил его взгляд и разлил остатки вина по бокалам.

– За ваше здоровье Влад! – сказал Алекс.

По лицу Влада пробежало удивление.

– Даша рассказывало вам о нападении на меня бандитов?

– Нет, не рассказывала. Просто мне показалось, что вы несколько бледны, несмотря на то, что лето уже на исходе и все поголовно люди вокруг загорелые.

– К сожалению, вы правы, я более двух месяцев провел на больничной кровати и теперь вынужден скрываться на этой квартире до тех пор, пока не найдут тех, кто желает моей смерти. Красное вино я пью лишь потому, что мне его рекомендовал доктор. А вообще-то мне больше по душе виски…

Алекс улыбнулся. Признание собеседника улучшило его настроение.

– Эльзасское вино, конечно, не из самых дорогих французских вин, но на вкус приятное. Я же больше предпочитаю бургундские вина, притом исключительно провинции Медок. Так сказать, прикипел к ним… Что касается виски, то они для меня пустой звук, я не считаю их полезными для здоровья.

– Вот это правильно! – воскликнул Влад. – Прекрасно, когда у человека есть принципы. Ранее я об этом даже не задумывался, я плыл по течению, как в сказках пишут – по реке с кисельными берегами, пока не наткнулся на айсберг…

Влад замолчал, и его лицо погрустнело.

– А знаете, что? – встряхнул его вопросом Алекс, – давайте выйдем с вами на вечернюю прогулку, погуляем по Филевскому парку. Затем встретим Дашу… Я переброшусь парой слов с ней и Мезенцевым и поеду к своим родным. Хотите пройтись со мной?

– Хочу, – решительно сказал Влад и на ходу сбросил с себя халат, обнажив худощавое тело.

Алекс проследовал за ним в гостиную. Когда Влад надел рубашку и брюки он спросил его:

– Свежий лиловый шрам на спине это от столкновения с айсбергом?

– Точно, так, – невесело отозвался Влад. – Сейчас это мой метеодатчик, реагирующий на малейшее изменение погоды. Вероятность угадывания почти стопроцентная.

Тремя часами ранее.

Дневной зной последнего месяца жаркого лета не успел еще заполонить все городское пространство. В летнем кафе на «Чистых прудах» было прохладно и уютно.

Полковник Мезенцев, дождался, когда официант достал из ведерка со льдом бутылку шампанского и наполнил два фужера на высокой тонкой ножке, затем быстро перевел взгляд на Дашу, сидевшую напротив. Повернувшись к нему вполоборота, она любовалась парой лебедей, плававших на пруду.

Даша повернулась к нему, взяла бокал с искрящимся шампанским. Мезенцев приподнял свой бокал.

– Я рад видеть тебя, малыш, – сказал он.

Даша кротко улыбнулась.

– А я вас…

Мезенцев прокашлялся и наполнил шампанским бокалы.

– Скажи, Даша, как ты смотришь на то, если я тебе предложу вновь посетить Париж. Нашим французским друзьям из «Сютре Женераль» может понадобиться наша помощь. У меня есть один план и я его вскоре представлю руководству. Но прежде чем это сделать, я хотел с тобой на эту тему составить разговор.

– А что французы до сих пор не разобрались с террористической ячейкой братьев Фарух? – недоуменно пожала плечами Даша.

– Не думаю, что дело обстоит именно так. Ноябрьский теракт прошлого года в Париже, при котором погибло более сотни человек и втрое больше было ранено, заставил все спецслужбы Франции работать в режиме чрезвычайного положения. Полагаю, что вопрос встал с доказательной базой по действиям семейной ячейки террористов.

– Мне понятны потуги наших коллег, – задумчиво улыбнулась Даша, оставив гадать своего собеседника, каким будет ее ответ. – Но мне думается, что у них будут ко мне вопросы, связанные с отцом Женевы. Роль в этой истории мой подруги Женевы им нужно прояснить до конца…

Брови Мезенцева поползли вверх.

– Что ты имеешь в виду?

– Мне сейчас подумалось вот что. В основе отношений Женевы и террориста Рабаха могли лежать не только романтические чувства, но и нечто другое. Если это так, то я изначально была выбрана братьями Фарух целью своего преступного деяния. И выйти им на меня помогла Женева. Вместе с тем, несмотря на то, что эти мысли есть сейчас в моей голове, я очень хочу ошибиться в отношении ее.

Лицо у Мезенцева просветлело.

– Я тебе, Даша, об не хотел говорить, чтобы не портить твои отношения с Женевой. Ты тогда была сильна подавлена убийством Дианы, но у меня сразу же появилась такая мысль, как только ты рассказала о ее звонке своему знакомому из Министерства обороны Франции по поводу химической атаки в Сирии. Такую информацию террористы не могли пропустить мимо ушей. Я полагаю, что в последующем они осуществили вербовку Женевы. По решению нашего руководства эта информация мной была доведена до коллег из контрразведки Франции.

– А в каком качестве я буду там находиться?

– Действующего сотрудника госбезопасности России…

– Это хорошо. Мне не придется шифроваться…

– Не придется. Твоя деятельность в Париже будет на законных основаниях.

Даша откинулась на спинку стула, и с ироничной улыбкой посмотрела на Мезенцева.

– Николай Петрович, признайтесь, появление Алекса в Москве это дело ваших рук?

Мезенцев не спешил признаваться и взял паузу, на которую Дашу тотчас с иронией отреагировала.

– Молчание великая вещь, не так ли?

– Верно, – рассмеялся он. – Молчание – это важная составная часть речи. Чтобы слово не было пустым звуком, надо подумать, прежде чем сказать.

– Давайте я за вас скажу…

За столом снова воцарилось молчание, которое затем нарушил Мезенцев.

– Это я его пригласил в Москву, – признался он. – Сделал это по нескольким причинам. Во-первых, он сам вышел на меня, так как искал с тобой встречи, ссылаясь на то, что хотел бы передать оставленные тобой вещи. Во-вторых, он является кандидатом на работу в Антитеррористический центр ФСБ. Парень он неплохой, к тому же высококлассный спортсмен, год прослужил в пограничном спецназе…