Текст книги "Замужество Изабель"

Глава 33
СИДЯЩАЯ ЖЕНЩИНА

(Хуан Миро, 1938)

Мне не очень везло с покупками в рождественскую неделю. Впрочем, я понимала, что скорее всего не мне одной. Что можно купить, когда везде кошмарные толпы, не протолкнешься, а в голове ни одной светлой мысли относительно подарков? Кроме того, как правило, в толпе у меня начинался приступ астмы. И вот теперь, в универмаге, он у меня действительно начался. В тумане из дорогих духов, которые неустанно разбрызгивали в воздух мужчины, покупая подарки своим женам, подругам, любовницам. Лично я покупала Тиму портфель. Он ненавязчиво намекнул мне, что его такой подарок вполне устроит, хотя, по-моему, ничего романтического в нем не было. Более чем практичный подарок.

– Бордовый, – сказала я продавцу. – Очень темный. Не лакированный.

Впрочем, цена его далеко не отличалась практичностью. Я долго вглядывалась в ярлык, чтобы удостовериться, что разделительная точка в сумме стоит на правильном месте. Ладно, подумала я, в следующем году куплю ему пару теплых носков. К тому времени мы уже наладим нашу домашнюю жизнь, попривыкнем к ее рутине, и портфель, возможно, будет казаться нам чем-то необыкновенно романтическим.

Я понимала, что становлюсь циничной, но ничего не могла с собой поделать. Я с утра сегодня таскалась по магазинам, но ничего путного еще не купила. Долгие высматривания и прикидки меня совершенно измучили, и внезапно я вообще растеряла всякую решительность. Пометавшись между свитером из ангоры или шелковой блузкой для мамы, я ушла ни с чем, потом долго вглядывалась в моднющий браслет со стразами для Алисон, и тоже не смогла ни на что решиться. Отцу я вообще не знала, что подарить. И Яну. И Джемайме, его новой подружке. Очевидно, Хани устала от Яна, который никак не мог собраться и сделать ей предложение.

– Но он слишком молод для женитьбы, – сказала я Алисон, которая принесла мне эту новость.

– Да, но Хани его любит, – возразила она.

Ян по этому поводу мне объявил, что его бывшая подружка стала слишком прилипчивой.

– Постоянно хочет знать, где я нахожусь, – сказал он. – Какого черта? Я же не ее собственность!

Его слова показались мне до ужаса знакомыми. И чувства тоже. Я понадеялась, что Хани найдет себе кого-нибудь другого.

С портфелем я подошла к кассе.

– Замечательная покупка, – похвалила меня продавщица, заворачивая его в подарочную бумагу. – Очень популярная в этом году модель.

С покупкой в руках я почувствовала себя увереннее. Как будто я стала частью рождественской толпы, потому что именно покупки являлись ее отличительным признаком. Теперь мне захотелось поесть. Совсем недавно вернувшись домой, я уже успела прибавить в весе. Вынужденное безделье приводило к тому, что я перекусывала гораздо чаще, чем нужно. В Испании, если я и перекусывала, то в основном фруктами. Не считая, конечно, тех случаев, когда Нико водил меня в шоколатерию. После Рождества мне придется сесть на жесткую диету, иначе к свадьбе я стану совсем толстой и некрасивой. При мысли о свадьбе у меня, как всегда, взволнованно забилось сердце. Наконец-то это свершится, и я стану Изабель Мэлон!

Может быть, именно мысли о свадьбе направляли мои стопы, потому что вдруг я оказалась в отделе, где на манекене висело совершенно сногсшибательное свадебное платье. Не платье, а сказка. Только дети о таком мечтают, когда слушают сказки о волшебных принцессах. Чистейшей белизны. С юбкой, на которую ушли бессчетные ярды тончайшего шелка. На груди сложный узор из белых бархатных роз, который слегка спускался на юбку. Я и сама шила когда-то неплохие платья, но, когда я смотрела на это, у меня просто перехватило дух.

– Хотите примерить? – спросила меня продавщица.

– Нет. Для меня оно слишком прекрасно.

– Вам оно подойдет как нельзя лучше, – возразила продавщица. – С вашим цветом лица! Просто для вас сшито!

Я улыбнулась.

– Может быть. Но носить его я все равно не смогу. Кроме того, – я слегка усмехнулась, – оно, очевидно, безумно дорогое.

– Но это же самый главный день в вашей жизни! – уговаривала меня продавщица. – И вы наверняка захотите выглядеть на все сто!

Я заколебалась.

– Хотя бы примерьте, – снова сказала она.

– Хорошо.

Я прошла за ней в примерочную и положила портфель на пол.

– В этом году это одна из наших самых популярных моделей, – приговаривала продавщица, появляясь с платьем моего размера. – Все невесты говорят, что чувствуют себя в нем настоящими принцессами. И большинство покупает.

– А я не куплю, – заверила я ее, выскальзывая из своих джинсов и джемпера. Хорошо, что хоть сообразила сегодня надеть на себя красивое белье, подумала я.

Я глянула на себя в платье.

– Что я вам говорила? – донесся до меня голос продавщицы. – Вы в нем выглядите как принцесса!

Мне хотелось ей сказать, что выглядеть как принцесса – это еще не гарантия счастливого замужества, но я совершенно потеряла дар речи. Платье представляло собой нечто большее, чем простое сочетание разных элементов. Оно составляло единое целое, и носить его – значило самой превратиться в другого человека. Я смотрела на отражение бледной, длинноволосой девушки в зеркале и едва узнавала саму себя. Если я куплю это платье – или сошью что-нибудь подобное, – то Тим просто рухнет у алтаря.

– Платье вам очень идет, – мурлыкала между тем продавщица.

Нет, думала я, на тридцатилетней женщине эти километры шелка будут выглядеть по-дурацки. Но в зеркале отражалась вовсе не тридцатилетняя женщина. В нем я казалась юной и прекрасной.

– Платье для невесты – это очень важная деталь. – Голос продавщицы доносился до меня откуда-то издалека. – Это своеобразное самоутверждение. И такое платье, как это, делает ваше самоутверждение очень веским.

Изабель Мэлон. Вот мое самоутверждение.

– Может быть, для кого-то так оно и есть, только не для меня. Для меня важнее другое.

Продавщица посмотрела на меня с пониманием.

– Если честно, то для меня тоже. – Она фыркнула. – Хотя вы все в нем такие прекрасные!

Мы договорились, что я подумаю и приду к ней в другой день. Снова влезать в джинсы и джемпер казалось чем-то тривиальным, словно с небес я спускалась на землю. Это платье словно вдохнуло в меня новую жизнь. Я быстренько сжевала батончик "Марс" для подкрепления, потом бодро зашагала, невзирая на толпы, на Графтон-стрит и купила там для матери шелковую блузку, для Алисон браслет, для Яна джемпер и для отца оплетенную флягу. Для Питера я купила книгу о собаках, для Джемаймы духи. А себе я купила черные кожаные ботиночки и кожаную куртку.

Мать просто с ума сойдет, когда увидит ботинки и куртку, думала я, стоя в очереди на такси. Она скажет, что надо было дождаться распродаж. Но в период распродаж у меня не будет времени таскаться по магазинам, мне придется морочить себе голову всякими свадебными глупостями. Очередь на такси была огромной. Я постукивала ногами об асфальт и жалела, что на мне нет шапки и перчаток. Свою меховую шапку я ухитрилась потерять, когда возвращалась в Дублин, а перчатки у меня вообще больше двух дней, как правило, не задерживались.

Наконец подъехало такси. Я назвала таксисту адрес родителей. Тим хотел, чтобы я сразу же переехала к нему и, очевидно, был удивлен и даже обижен, когда я сказала, что хочу пока пожить в родительском доме.

– Это потому, что я хочу выйти за тебя замуж, – объяснила я.

– Но я тоже хочу на тебе жениться! – возражал он. – И поэтому хочу, чтобы мы делили с тобой кров.

– Осталось всего восемь недель. Разве ты не можешь подождать восемь недель?

– Дело не в ожидании, – ответил он. – Дело в том, хочешь ли ты быть все время со мной. Как я с тобой. Лично я не хочу, чтобы ты уходила.

– Ты умеешь так красиво говорить! – сказала я, уютно прижимаясь к нему. – Вот за это я тебя и люблю.

Но своего решения я менять не собиралась и очень гордилась своей твердостью.

Такси остановилось около дома. Я вышла и некоторое время смотрела на ожерелья огоньков в Дублинской бухте, трепетно отражавшихся в черной морской воде. Зрелище было одним из преимуществ жизни на побережье. Я так тосковала по нему за границей!

– Тим звонил, – сообщила мне мать, как только я вошла в дом. – Сказал, что встретится с тобой прямо в Чилли-клубе, не заезжая домой.

– Вот педик, – выругалась я.

– Изабель! – строго выговорила мне мать. – Ты же знаешь, что я не люблю такие выражения!

– Извини. – Я постаралась скрасить вырвавшееся у меня слово улыбкой.

На кухне я открыла холодильник и достала кусок сыру.

– Для серьезной еды уже поздно, – выговорила мне мать. – Просто не понимаю, как ты ложишься каждый день спать на полный желудок! У тебя же будет несварение!

– В Мадриде все едят гораздо позже, – сказала я, надкусывая сыр.

– У иностранцев все по-другому. – Она выкладывала на гриль свиные отбивные. – На твою долю сделать одну?

– Нет. Тим собирается сделать мне предпраздничный презент – романтический ужин. Нехорошо, если я не смогу проглотить из него ни крошки. Лучше перекусить бутербродом. Просто чтоб заморить червячка.

– Ты питаешься без всякой системы! – заметила мать. – Вот что сделала с тобой заграница!

– Не будь занудой! – Я поцеловала ее в щеку.

– Ты поможешь мне накрыть на стол?

– Конечно. А ты ждешь гостей?

– Да, представь. Редкий случай в нашем доме.

– В любом доме это сейчас редкость, – сообщила я. – Разве ты не читала? Все сейчас только перекусывают и перехватывают где попало. Дома никто не обедает.

– А в нашем доме всегда будут семейные обеды! – упрямо подчеркнула она, нарезая зелень.

– Учту, когда буду жить в Доннибруке, – сказала я. – Если не справлюсь, то приду за опытом домой.

– Да справишься ты! – Она положила нож и вытерла руки о передник. – Только вот как твоя жизнь там сложится? – Вид у нее был озабоченный.

– Хорошо сложится, – заверила я ее. – Все со мной будет нормально, мам, ты не волнуйся.

– Я не люблю вмешиваться, – продолжала она. – Просто хочу, чтобы ты была счастлива, Изабель. Чтобы ты получила от жизни все, что пожелаешь.

– Я и так счастлива, – беспечно ответила я. – И уже получила то, что давно хотела.

Она снова взяла нож и принялась нарезать грибы.

– Не то чтобы я тебе не верила… – начала она, не поднимая головы.

– Но?

– Но… Ты уверена, что на этот раз все сойдет благополучно? – Голос ее дрогнул. – Ты уверена, Изабель, что он тот самый, кто тебе нужен?

Я обняла ее и поцеловала и долго убеждала, что совершенно во всем уверена и что она зря городит горы на пустом месте, потому что все уже решено.

Ян подбросил меня в город на отцовской машине. По дороге мы болтали о его новой подружке Джемайме.

– Она очень милая, – запальчиво говорил он. – Она мне нравится, и я ей нравлюсь.

– Звучит как-то не слишком серьезно, – заметила я.

– Она меня успокаивает.

– Успокаивает? – Слово показалось мне совершенно несуразным. – Что можно ждать от отношений, которые успокаивают и больше ничего?

– Господи, Изабель, почему ты считаешь всех нас ненасытными дикими зверями? – Он нажал на акселератор. – Вот лично я люблю сидеть рядом с девушкой и – просто отдыхать.

– Прекрасно! – воскликнула я. – Никаких проблем! Хотела бы я иметь такого приятеля, как ты. Но почему-то все они не думают об отдыхе, когда сидят рядом. Они скорее тут же вступают в борьбу!

– Но не все же из нас звери, – повторил он. – Может, тебе все время попадались какие-то не те мужчины.

Он резко затормозил на желтом свете и про себя выругался.

– А Джемайма тоже любит все время отдыхать? – спросила я через некоторое время.

– Да. Вот Хани всегда обожала что-нибудь делать. Больше пяти минут она на одном месте просидеть не могла. Она меня просто измучила. "Ян, мы должны сделать это. Ян, мы должны пойти туда. Ян, мы должны встретиться с теми-то. Ян, прекрати валяться перед телевизором". – Зажегся зеленый свет, и мы поехали дальше. – А когда она звонила, то всегда начиналось: "Где ты был? Куда ты идешь? Что ты делаешь? Кого ты встретил?" Она доводила меня до белого каления.

– Когда я в прошлый раз приезжала, ты говорил, что жить без нее не можешь, – напомнила я.

– Я привык к ней, вот и все.

– А Джемайму ты любишь?

Он засмеялся.

– Нет, Изабель, не люблю. Просто нам хорошо вместе, и это очень необременительно. А Хани хотела замуж, ты же знаешь.

– Да, Алисон говорила.

– Мне еще рано жениться, – уверенно объявил он. – С девчонками все по-другому. Они почему-то все хотят замуж.

– Между прочим, у замужних женщин более высокий уровень депрессивных состояний, чем у мужчин, – сказала я. – Мне кажется, женатые мужчины – самые удовлетворенные люди на свете. Так что с твоей теорией что-то не в порядке.

– Ерунда! – засмеялся он. – Я еще не встречал ни одной девчонки, которая не хотела бы проплыть по церкви в белом платье с каким-нибудь горемыкой!

– Так уж много ты их встречал! – съязвила я.

– Много немного, но от одной я вовремя смылся.

– Тогда мы все, наверное, сумасшедшие, – сказала я упавшим голосом. – Хотя на самом деле замужество – это не начало и не конец всего.

Мы остановились у следующего светофора.

– А что же, по-твоему, начало и конец всего?

– Не знаю. Наверное, все вместе… Партнерство, любовь, стабильность, все.

– И поэтому ты собираешься замуж за эту сволочь?

– Ян! Как ты его называешь? У меня просто нет слов!

– А может, у тебя нет чувств?

Я бросила на него уничтожающий взгляд, но он сосредоточенно смотрел на дорогу и ничего не заметил.

Я вышла на Тринити-стрит. Покупательский ажиотаж сменился в городе предпраздничным весельем. Все пабы были полны под завязку, словно пиво сегодня отпускалось бесплатно. В витрине одного из универмагов показывали мультяшки, и я постояла немного и поглазела на них с детским удовольствием.

Когда я пришла в ресторан, метрдотель указал мне заказанный Тимом столик на двоих, но самого Тима там еще не было. Впрочем, отсутствие пунктуальности у моего жениха не было для меня новостью. Тем более что сейчас он очень сильно уставал на работе.

– Не хотите ли пока что-нибудь заказать? – спросил меня официант.

– Минеральной воды, пожалуйста.

Я пила воду и просматривала меню. Индонезийские слова мало что значили для моего уха, и поэтому я присматривалась только к тому, что было ясно без перевода: зеленое карри, говядина, запеченная в пальмовых листьях. Остальное я пропускала, чтобы не краснеть от неправильного произношения.

Тим опаздывал на десять минут. В этом еще не было особого криминала: мало ли что, пробки, неожиданные происшествия. Вот раздался звонок входного колокольчика, и я скроила на лице приветливую улыбку. Но это оказался не Тим. Вошла группа мужчин и женщин, смеющихся и болтающих, судя по всему – компания сослуживцев, выбравшихся на офисную вечеринку. Они злословили по поводу какой-то Виви, которая путалась с Джимом из отдела инвестиций и с Полем из финансового отдела. Я пожелала Виви не снижать скорости. Офисные сплетни живо напомнили мне о моей собственной бывшей работе. Я так по ней соскучилась!

Через двадцать пять минут ожидания мне показалось, что на меня начали коситься. Одинокая женщина, вечером, в предпраздничный день – это действительно что-то странное! Может быть, они злословят теперь на мой счет? Говорят друг другу, что мой мужчина меня бросил? Я положила на стол левую руку, чтобы как можно ярче сверкало кольцо. Пусть знают, что никто меня не бросил, что я помолвленная невеста! Но, однако же, где Тим?

Он пришел еще через пять минут, окруженный облаком морозного воздуха, табачного дыма и пивного перегара.

– Извини, Изабель, – сказал он, беря меня за руку. – Я прямо с работы.

– У вас было выездное заседание в пабе?

– А что было делать? – сокрушенно спросил он. – Все пошли, и я пошел. Но я выпил только одну.

Я промолчала.

– Ну две, – уточнил он. – Но клянусь тебе, Изабель, мне оно совсем не понравилось! Я не допил целую пинту.

Я ему поверила. У него был такой искренний вид оскорбленной невинности, что не поверить ему было просто невозможно. Кроме того, взгляд у него не был пьяным.

– У меня был ужасный разговор с Грегом, – продолжал он, освобождая мою руку, чтобы сподручнее листать меню. – Он хочет, чтобы я закончил очередную фазу проекта к концу этой недели. Я сказал, что он просто выжил из ума, – тут работы еще недели на три, не меньше! Но ты же знаешь Грега? Ему главное сроки, договорные обязательства, вся эта ерунда.

Я понимающе кивала головой.

– В конце концов я ему сказал, что все закончу, когда закончу, и ничего он с этим поделать не может. Он попыхтел, посопел и согласился.

– Хорошо.

– Главное закончить до свадьбы. Грег всегда такой. Устанавливает заведомо нереальные сроки.

Я улыбнулась.

– Надеюсь, в нашу свадебную ночь ты не будешь печатать на компьютере.

– Не беспокойся. – Тим пьяно усмехнулся. – Я буду печатать кое на чем другом.

– Тим!

– Извини. – Он снова сжал мою руку. – Я тебя люблю, Изабель.

– Почему?

– Что за вопрос?

– Почему ты меня любишь?

– О, по тысяче причин! Но главное… – Он наклонился вперед. – Главное, что ты самая сексуальная штучка на двух ногах, какие только существуют во Вселенной!

Мне стало смешно. Я откинулась на стуле и слушала, как Тим продолжал вслух переживать свой разговор с Грегом относительно проекта, над которым они сейчас работали. Все повторялось с точностью до деталей: Грег требовал слишком многого, Тим в конце концов уступал. После яростных препирательств.

– Это значит, что мне надо закончить ко дню святого Стефана, – подытожил он.

– Постарайся.

– А то с Грега станется! Он может позвонить на утро после свадьбы и потребовать, чтобы я немедленно явился на работу.

– Ну уж!

– Правда! А кстати, как там приготовления? Все под контролем?

– Да. – Все было под контролем, потому что я не работала. Времени на приготовления оставалось сколько угодно.

– Отель заказан, оркестр заказан, церковь заказана?..

– Тим, все заказано.

– Хорошо. Я хочу, чтобы все было по высшему разряду.

– Спасибо.

– Чтобы, когда мы станем старые и седые, ты не жаловалась на какие-то промахи.

– Я не буду жаловаться.

– Медовый месяц – это, оказывается, такая проблема! – весело пожаловался он.

– Да что ты?

– Я могу выкроить всего неделю.

– О Тим!

– А ты как думала? Я же потратил время на поездку в Испанию!

– Но это же всего несколько дней!

– А еще раньше в году я тоже взял несколько дней отпуска.

– Зачем?

Он проигнорировал мой вопрос.

– А так как у нас отпуска считаются от апреля до апреля, то у меня теперь почти ничего не осталось.

– И что же ты хочешь этим сказать?

– Что мы поедем в отпуск на неделю.

– Лучше, чем ничего, – поморщилась я. – Впрочем, мне тоже надо поскорее заняться поисками работы.

– Это совершенно необязательно.

– Нет, обязательно. Все изменится, только если у нас будут дети. Но до тех пор я не могу целыми днями торчать дома.

Он пожал плечами.

– Почему? Ты же можешь рисовать, вязать, шить. В коне концов, ты же прекрасно шьешь и можешь заниматься этим сколько захочешь.

– Нет, не могу.

– Но почему? – Он улыбнулся официантке, которая принесла нам блюда с цыплятами на шпажках.

– Потому что мне это быстро надоест. Некоторое время мы занимались цыплятами.

– Ты уже начала шить себе свадебное платье?

– Еще нет.

– У тебя должно быть самое лучшее свадебное платье! Все говорят, что ты очень красивая. – Праздничная вечеринка компьютерщиков состоялась как раз на прошлой неделе.

– Неужели?

– Да, правда. Вот Дэйв считает, что более сексуальной женщины, чем ты, он в жизни не встречал.

– Тим!

– Он говорит, что если бы ты не была помолвлена со мной, то он бы сам рискнул к тебе подкатиться.

– Вот еще! – Мне не понравилось, что они обсуждали меня в таком тоне. Я даже отодвинула от себя тарелку. – Вы обсуждаете меня так, словно я вещь! – возмущенно сказала я вслух.

– Ты не вещь, – успокоил меня Тим. – И мы вовсе не обсуждали тебя в таком тоне!

– А что значит "подкатиться", как ты изволил деликатно выразиться?

– Ничего обидного в этом нет! – запальчиво возразил Тим. – Я даже горжусь, что он так выразился.

– Почему?

– Потому что это значит, что я сделал правильный выбор.

– Тим!

– Да. А что такого? – Он посмотрел на меня невинными глазами. – Потому что очень приятно сознавать, что женщина, на которой я собираюсь жениться, является предметом желания многих других мужчин. Мне нравится думать, что ты моя, и никто уже ничего не сможет с этим поделать. От этой мысли у меня сразу же поднимается настроение.

– Можно подумать, что я кусок мяса.

– Слушай, Изабель, не будь дурочкой!

– Я не дурочка.

– Именно что дурочка. Ты совершенно неверно перетолковываешь мои слова. – Он снова сгреб мою руку. – Но что бы ты ни говорила, а я счастлив, что ты моя.

На это я ничего не ответила. Все это казалось мне слишком запутанным. А может, я просто преувеличиваю? Вполне возможно. Мужчины часто говорят между собой в таком тоне. В "Дельте" я наслушалась подобных разговоров сколько угодно. "Она милашка". "Я от нее тащусь". "Я бы не отказался от такого лакомого кусочка!" Но все эти слова для них абсолютно ничего не значат! Это просто такой мужской способ общения. Интересно, а в Испании мужчины тоже болтают между собой точно так же? Там я их ни разу не подслушивала, но можно предположить, что болтают. И Бриджет жаловалась, что Томас относится к ней, как к собственности. Может быть, это просто в природе мужчин – относиться к женщине, как к собственности? Но мне не хотелось быть чьей-то собственностью…

– О чем ты думаешь? – спросил Тим.

– Ни о чем особенном, – ответила я, принимаясь за десерт. – Вообще ни о чем.