Текст книги "Речные разбойники"

Цай Цзин обошел их, внимательно разглядывая. Лин Чжэнь потупил взгляд – не то из уважения, не то из страха, а быть может, из-за того и другого вместе. Реакция Фань Жуй была куда более недвусмысленной.

Сердце Лу Цзюньи забилось чаще.

«Пожалуйста, пусть советник не заметит, – безмолвно взмолилась она. Столь дерзкое неповиновение, пусть и было вполне оправданным, но неумолимо повлекло бы за собой наказание для всех них. – Быть может, если она не сможет разговаривать, то и не погубит всех нас…»

Эта мысль ощущалась чрезмерно жестокой.

Цай Цзин встал перед ними, взирая на них сверху вниз. Весь двор будто затаил дыхание.

– Я слышал, что вам знакома моя спутница, госпожа Лу, – наконец спокойно произнес он.

Лин Чжэнь на мгновение приоткрыл рот, словно вспоминал, как разговаривать. Он перевел взгляд с Цай Цзина на Лу Цзюньи и обратно.

– Да, господин советник, – пробормотал он, голос его звучал прерывисто и очень тихо.

– Она посоветовала мне дать вам с женой второй шанс, чтобы вы смогли умело и преданно послужить империи. Поведай-ка мне, ученый Лин: вы этого шанса… заслуживаете? Если бы вас попросили, посвятили бы вы каждую частичку себя благу государя и страны?

И вновь Лин Чжэнь перевел взгляд с одного на другого; на сей раз в нем сквозило смятение.

«Пожалуйста», – безмолвно взмолилась Лу Цзюньи. Если Лин Чжэнь плюнет на это предложение… разве он мог так поступить, но, если он откажется… она рисковала не только своей жизнью, когда сообщила их имена советнику.

– Служить вам для нас великая честь, господин советник, – сказал Лин Чжэнь.

Лу Цзюньи с облегчением выдохнула.

Но Цай Цзина не так-то просто было уважить. Разумеется, нет. Он принялся расхаживать между заключенными со сцепленными за спиной руками.

– Ученый, занимающийся зажигательными веществами, и заклинательница жэнься со способностями в алхимии, – рассуждал он. – Эксперименты с огненными порошками и камнями гунши. Госпожа Лу оказалась весьма смышленой, раз посоветовала вас. Все прекрасно, за исключением того, что эксперименты вы проводили вопреки воле своего государя и повелителя.

– У нас и в мыслях не было… проявить неуважение… – выдавил Лин Чжэнь. – Господин советник, наши знания ваши. Полностью.

– Не уверен, что ваша жена того же мнения. Да и ты, быть может, льешь мне в уши сладкую ложь, – улыбнулся Цай Цзин. – А вы друг друга стоите, верно? Такое совершенное сочетание алхимических навыков. К счастью, это также значит, что вас двое, – он кивнул солдатам. – Освободить мужа и привести его в порядок.

Выражение лица Лин Чжэня колебалось между ужасом и неверием, когда наручники соскользнули с его запястий и с грохотом упали на камни, и, прежде чем он свалился сам, стражники подхватили его и, шатающегося, подняли на ноги. Но он собрал все оставшиеся силы, чтобы заговорить и вновь начать умолять.

– Господин советник, прошу вас, моя жена не виновна. У нее выдающиеся способности, и мы можем сделать работу для вас вместе…

– Эту работу вам придется выполнять поодиночке, – объявил Цай Цзин. – Видишь ли, пока один из вас остается в этой темнице, второй будет на коротком поводке. Это особенно касается твоей благоверной. Выйти она сможет на следующей неделе, когда ты вновь окажешься в кандалах и когда она поймет, что любое ее неосторожное слово может стоить тебе жизни. Так что поаккуратнее со своими проклятиями, заклинательница жэнься, – добавил он, обращаясь к Фань Жуй, и радушно кивнул ей. – Строгая алхимическая наука. Госпожа Лу будет докладывать мне о вас обоих и будет следить за вашим поведением.

Он поправил свои одежды и уже было собрался уйти, как вдруг повернулся.

– Ах да. Стоило бы напомнить вам, что смерть – далеко не единственное наказание. Ученый Лин, я ожидаю от тебя беспрекословного послушания. Один твой неверный шаг, и у меня найдется множество способов, как приструнить тебя с помощью… твоей прелестной женушки.

Сказав это, он выудил из-за пазухи кинжал, подошел к Фань Жуй и схватил ее ухо, выглядывавшее из-под грязных волос.

Одним движением он полоснул лезвием.

Фань Жуй дернулась от боли, выгнувшись дугой в кандалах, а Лин Чжэнь закричал: то был громкий долгий крик агонии, который эхом разнесся по этой проклятой арене смерти.

Цай Цзин бросил ухо на землю вместе с клоком волос. А после достал платок, вытер пальцы, кинжал и кинул ткань туда же.

– Надеюсь, все усвоили урок. Подчиненные в вашем распоряжении, – обратился он уже к Лу Цзюньи и спокойно зашагал прочь, прямиком к чудовищным воротам темницы.

Глава 10

Лу Да сидела на краю тренировочного поля, обливаясь потом под палящими лучами солнца, и таращилась, как сестрица Линь тренирует Стальную Зеленую Змейку и Железного Вихря.

«Железо против стали», – Лу Да хихикнула над удачно подобранными прозвищами товарищей.

Их стили были совершенно разными. Лу Да подумала, что ничего плохого не случится, если она немного потешит себя, наблюдая за тем, как они доводят друг друга до отчаяния. Стальная Зеленая Змейка ей нравилась, пусть и была из богатеньких, да еще и дерзкой впридачу; Железный Вихрь – тоже вполне себе неплохая, хоть порой та еще заноза. Но Лу Да не ощущала за собой вину из-за того, что собиралась потешиться над тем, как одна из них чуть потреплет другую.

Ли Куй беспрерывно атаковала Ху Саньнян топорами, словно смертельный ураган из лезвий. Ху Саньнян раз за разом уворачивалась от ударов, пока Ли Куй не закипела от ярости и не разразилась бранью. Ху Саньнян вела себя не лучше – она ухмылялась, крутилась и кидала аркан, но Ли Куй отмахивалась от каждой атаки, как от назойливого насекомого. Сестрица Линь велела ей тренироваться только с арканом и не прикасаться к клинкам, так что она избегала чужих ударов, но и самой наносить удары ей сегодня не довелось.

«Хуже драки не придумаешь, – размышляла Лу Да. – Я готова драться хоть каждый день, но только если у меня будет возможность ударить противника в ответ».

Им обеим давно уже следовало уяснить, что, слушай они советы сестрицы Линь, куда больше преуспели бы, вот только ни у кого из них не было настроения следовать им.

Бедная сестрица Линь! Еще с самой первой недели она старалась подстроить тренировки и упражнения под привычный ей режим, но даже за прошедший с тех пор месяц ей удалось это сделать едва ли наполовину. Да разве можно было ожидать иного? Далеко не все герои Ляншаньбо смирились с тем, что у них теперь будет наставник по боевым искусствам. Лу Да не сомневалась, что Ли Куй научилась драться на улицах своего родного города, избивая всех и каждого и отнимая у них деньги. Они дважды сходились в тренировочном бою, пока сестрица Ху сидела в сторонке. Лу Да была готова избивать Ли Куй, пока не остановят, потому что та посмела покуситься на ее божий зуб. Сестрица Линь была очень зла, даже больше самой Лу Да, хотя та пыталась ей объяснить, что это будет той только на пользу, что нужно быть готовой к тому, что соперник может прибегнуть к таким низким, грязным приемам, как этот. После чего Ли Куй зарядила ей в лицо ком земли, а Линь Чун усадила Ли Куй, выставив против Лу Да Ху Саньнян.

Пусть сестрица Линь и весьма опытная, но придется ей свыкнуться, что не все здесь следуют правилам.

Лу Да сунула руку под одежду и погладила гладкие края божьего зуба, что покоился на самой великолепной из ее татуировок – хризантемах, лотосах и пионах, которые будто укачивали артефакт в чернильной колыбели. Разумеется, сейчас и она сама, и ее божий зуб были мокрыми от пота, что стекал по носу и подбородку, пропитал и заставил одежду липнуть к телу. Дувший со стороны болот ветер приносил в Ляншаньбо непривычную прохладу. «Но это не особо-то помогает, так как ты здоровенная монахиня, да еще и весь день сражалась на солнцепеке», – простодушно раздумывала Лу Да. Особенно после того, как сестрица Ху обставила ее в поединке. Лу Да не придавала особого значения этому – сражалась сестрица Ху весьма недурственно, а Лу Да пришлось обходиться лишь посохом. Она надеялась, что сестрица Ху также побьет и Ли Куй. Это подняло бы ей настроение.

Быть может, сегодня сестрица Линь наконец согласится поучить ее, как применять божий зуб в бою. Лу Да ведь так старалась, делала все, что было велено, и в поединках артефактом не пользовалась: сестрица Линь сказала, что так она сможет стать сильнее, пусть и на какое-то время это сделает ее слабее. Но она вела себя послушно и вообще не жульничала. Ну, по крайней мере, больше одного-двух раз не жульничала. И она сказала сестрице Линь, что ей не помешало бы научиться обращаться и с божьим зубом, возможно, на каких-нибудь отдельных тренировках, ведь когда им придется сражаться со стражниками, другими разбойниками и прочими негодяями – ну, что сказать, те молодцы не станут ждать сорок лет, пока она отточит свое мастерство без божьего зуба, верно? Да она и не успеет ничего отточить, если ее убьют.

Тренировочный бой резко прекратился, когда сестрица Ху набросила аркан на шею Ли Куй. Та так и плюхнулась в грязь да принялась колотить по земле кулаком, отчаянно признавая поражение. Линь Чун остановила сражение и помогла Железному Вихрю освободиться, но та лишь отмахнулась от протянутой руки и сама поднялась на ноги, едва качнувшись.

– В толк не возьму, как это слепит из меня лучшего бойца, – сетовала Ли Куй. – Да встреться мне такой же тренированный и безбашенный дурак, как сестрица Ху, я просто ударила бы его в спину. А потом пустила бы в ход топор, а затем и второй, вот и решена проблема.

– В честном поединке… – начала было Линь Чун назидательным тоном.

– Да чхать я хотела на честный поединок! Мне по душе бесчестные бои, если это значит, что я буду жить, а они умрут, – провозгласила Ли Куй.

– Сестрица Линь старается из нас бойцов отличных сделать, – преданно парировала Лу Да, хотя несколько мгновений назад ее и саму посещала подобная мысль. – Ты вот как-нибудь наткнешься на того, кто спину не подставит, и если не будешь к этому готова, то именно тебя и распотрошат.

– Ослица ты тупая! – выругалась Ли Куй. – А ну, давай закончим то, что начали. К бою!

Лу Да подскочила, кровь так гулко стучала в ушах, что она даже не слышала, что там говорила Линь Чун спокойным тоном. Но в это мгновение их перепалка была прервана, вероятно, единственной на свете вещью, что могла разнять Ли Куй и Лу Да.

Сунь Эрнян принесла поднос, полный паровых булочек.

– Эй! Еда! – крикнула она, направляясь к тренировочному полю. Сегодня она красовалась в расшитом золотом розовом платье, блестящем, словно щечки младенца, и ее нарумяненное лицо было ему под стать. Что ни говори, а наряды Сунь Эрнян Лу Да всегда нравились.

Да и еда у нее была недурственной. Главное, чтобы мясо было обычным.

– Мне же тут лобковые волосы не попадутся, а? – спросила Лу Да, сгребая три булочки одним махом.

Сестрица Сунь одарила ее зловещим взглядом:

– И где я тут, в горах человечину возьму? Для этого нужны путники, а мне только барашков да поросят предлагают.

– Да что вы от человеческого мяса носы воротите, – встряла Ли Куй, откусив булочку. – Я с Людоедкой согласна. Такое же мясо, как и любое другое, почто его выбрасывать? Вот я когда убиваю кого, так его мясо после жарки пахнет не хуже, чем свинина.

– Вот же мерзость, – сказала Ху Саньнян Ли Куй, хотя и присоединилась к ним, потянувшись изящными пальчиками к булочкам.

Сунь Эрнян резко отодвинула поднос.

– Что ты там про мою еду сказала?

– Прости, сестрица Сунь, не хотела я…

– Сама ты мерзость! – взревела Ли Куй и запустила поднос прямо в лицо Ху Саньнян. Сестрице Ху удалось увернуться, и поднос лишь скользнул по ее плечу, а пышные горячие булочки разлетелись во все стороны.

Сестрица Ху издала гневный вопль, и они с Ли Куй сцепились, будто в самом деле вознамерились поубивать друг друга. Сунь Эрнян, взвизгнув, отскочила в сторонку, а Лу Да кинулась к ним, чтобы унять сестер по оружию; она потянулась к божьему зубу, обращаясь к его помощи и позволяя его энергии разливаться по ее телу.

Казалось, они на миг позабыли, что все те бои, в которых участвовала Линь Чун за последние недели, были лишь скромной демонстрацией ее способностей.

С порывом ветра сестрица Линь взмыла в воздух – буквально оторвалась от земли. Одной ногой она ударила Ху Саньнян в грудь, отбросив ее на приличное расстояние, та упала на землю и покатилась по траве. Линь Чун развернулась, ее руки и ноги просвистели в воздухе, шесть раз ударив по болевым точкамЛи Куй, она тут же оказалась за ее спиной и ударила ту локтем по шее. В мгновение ока Ли Куй рухнула наземь.

– Буянить будете в личное время, – отчеканила Линь Чун, – но только не во время моих занятий. От учеников я требую дисциплины и уважения.

Лу Да резко остановилась и поняла, что ее помощь теперь без надобности. С полным сожаления вздохом Лу Да позволила силе божьего зуба покинуть ее тело.

Линь Чун резко вскинула голову.

«Да, я свой зуб использовала, – обмозговывала ситуацию Лу Да. – Я старалась следовать твоим советам, но это уж больно походило на настоящую потасовку, они потом наверняка пожалели бы о содеянном. Я лишь хотела сделать как лучше».

И сделала бы, не вмешайся Линь Чун так чертовски быстро.

Да как она вообще умудрилась так легко почувствовать божий зуб Лу Да? Как у нее получилось вытворять такое даже без собственного божьего зуба? Это нечестно. Тренируйся сестрица Линь хоть сутки напролет как проклятая, она не могла быть способной на подобное, ведь даже Лу Да так не умела. Судя по всему, сестрица Линь владеет какими-то навыками совершенствующегося, но ведь никто, кроме монахов и великих мастеров, не обладал ими. Сестрица Линь, может, и сражалась, как бог, но она все равно оставалась простым наставником по боевым искусствам.

Лу Да немного расстроилась, в то время как Линь Чун заставила двух зачинщиц драки принести извинения друг другу и Сунь Эрнян, а после отпустила тех восвояси. За ними поплелась и Сунь Эрнян с пустым подносом, а все вкусные булочки теперь валялись в грязи – такое несчастье, что у Лу Да сердце кровью обливалось. Быть может, какие-то из них упали на траву, и она могла бы приберечь их для своего живота.

Сестрица Линь тронула Лу Да за локоть:

– С тобой все в порядке?

– Не из сопливых, – буркнула Лу Да. – Сестрица Ху меня побила, но в следующий раз я ее поколочу.

Сестрица Линь кивнула:

– Ты с каждым днем становишься все лучше.

– Да я еще лучше становилась бы, тренируйся я со своим божьим зубом.

Сестрица Линь медлила с ответом, и на какой-то миг Лу Да понадеялась, что она скажет что-нибудь новенькое, но та лишь повторила то, что говорила весь прошедший месяц:

– Всему свое время. Сейчас лучше пока оставить это.

Лу Да дернулась в сторону.

– Сестренка, обещаю, мы с тобой все…

Лу Да не стала ждать, пока она договорит, и потопала прочь. Сестрицу она обожала, правда, но, пресвятой Будда, как же она бесила! Лу Да жаждала подобной тренировки больше, чем самое соблазнительное лакомство, но все ее попытки жестко пресекались! Это было так несправедливо! Лу Да хотелось бы думать, что Линь Чун просто не могла обучить ее этому, ведь сама сестрица Линь таким артефактом не располагала, но Лу Да уже точно знала, что это полная чушь. Линь Чун оказалась столь талантливой, что каким-то образом сразу сумела разобраться во всей этой чертовщине. В тот момент, когда она воспользовалась божьим зубом Лу Да, ей удалось добиться с ним большего, чем у самой владелицы получилось за все четыре года, с тех пор, как она убила того мясника.

Она зашагала к общей площадке за постройками, где стояли грубо сколоченные столы для совместных пирушек в хорошую погоду. Быть может, ей удастся раздобыть что-нибудь из еды и набить живот мясцом, а не мыслями.

Несмотря на прежний промысел Сунь Эрнян или же именно из-за него ей поручали львиную долю провизии, и Лу Да как раз застала ее за помешиванием мяса, которое тушилось на открытом огне. Она дала Лу Да немного оставшихся булочек, потому что та не поносила и не разбрасывала ее еду, в отличие от некоторых, и Лу Да с тарелкой направилась к одному из столов. Их премудрый Тактик сидел там в одиночестве, потягивая из чашки прозрачный бульон. На скамье подле него покоилась медная цепь – его любимое оружие. Не иначе как У Юн решил подкрепиться перед тренировкой.

– Мудрец, – поприветствовала его Лу Да, перекинув ногу через скамью и устроившись поудобнее.

– Сестрица Лу, – кивнул У Юн. Выглядел премудрый Тактик донельзя забавно, но Лу Да это было по нраву. Тощий и костлявый на фоне крупной Лу Да, У Юн напоминал чрезвычайно красивый и смышленый скелет, обрядившийся в человеческую кожу, с глубокими глазами, высокими скулами и узловатыми локтями. Поскольку у того не было повязки на голове, на всеобщее обозрение торчали коротко подстриженные волосы. Лу Да в жизни не видела, чтобы кто-то нарочно остригал шевелюру, разве что монахи – те полностью или частично брили головы, но никаких предписаний о коротких прическах не существовало. Его до чертиков странные волосы казались еще чуднее из-за их коричнево-золотистого цвета – Лу Да никогда не спрашивала, сами ли они так растут или У Юн осветляет их с помощью уксуса и трав.

– В чем дело, Татуированная Монахиня? – покосился на нее У Юн.

Ох, ну это в духе Мудреца – так хорошо разбираться в людях. Лу Да на это лишь хмыкнула.

– Ну же, – У Юн подался вперед, положив руки на стол. – Можешь со мной поделиться. Все ведь из-за трений между сестрицей Ван и нашей новенькой сестрицей Линь? Знаю, вы с ней близки.

Лу Да моргнула. Она не замечала никаких трений между вождем и сестрицей Линь. Но если У Юн говорит, что они есть, значит, и вправду есть…

– Ты не совершишь ничего постыдного, если поддержишь сестрицу Линь, – продолжал У Юн вкрадчивым, почти заговорщицким тоном. – Сестрицу Ван порой нужно подтолкнуть к тренировкам, как и всех нас. Сестрице Линь виднее, верно? Какую бы тактику она ни выбрала для сестрицы Ван, не сомневаюсь, что это лишь пойдет всем на пользу.

«Вот уж точно правда», – подумала Лу Да.

– Скажи ей, что она может на тебя положиться. Самой же легче станет, – подбодрил ее У Юн.

– Да я очень зла на сестрицу Линь, – выпалила Лу Да.

– А? – брови У Юна взметнулись вверх. – И почему же?

– Она все откладывает мои тренировки с божьим зубом. Я же ни в жизнь лучше не стану, если она не будет меня обучать! Все остальные думают, что я никуда не гожусь. Но это же совсем не так. Я вон кому хочешь голову снести могу! – Лу Да ударила посохом по краю стола, кроша дерево.

У Юн даже не дернулся, лишь улыбнулся.

– Вот тут ты заблуждаешься, никто и подумать о таком не посмел бы. За кого ты нас считаешь?

– Раз так, то почему ты не берешь меня на ограбление на следующей неделе? За подарками ко дню рождения советника Цая? – не унималась Лу Да. – Сестрица Сун тоже не брала меня с собой на последние вылазки. Прямо сейчас близнецы Чжан и сестры Тун промышляют контрабандой вместе с Ли Цзюнь и Ван Динлю, но никто не захотел взять с собой бедную Лу Да.

– Да брось ты, тут же все, как белый день, ясно, – возразил У Юн.

– Да? И что же тут ясного?

– План кражи подарков – моя идея, мы все переоденемся в беззащитных торговок, даже мы с Жуанем Седьмым. Тут все дело в хитрости. Надеюсь, что до драки не дойдет. Сестрица Лу, ты замечательная, но, даже прикинувшись торговкой, все равно всех распугаешь, а нам нужно застать их врасплох. А наши лодочники не взяли тебя с собой, потому что там-то все на воде будет, а ты плавать не горазда. Мы в твоей силе не сомневаемся, сестрица, клянусь тебе! Если дойдет до войны с властями и поджога городов, нет никого, кого мы хотели бы видеть в первых рядах больше, чем тебя.

Лу Да тут же оживилась:

– Мы начинаем войну?

Раздался смех У Юна.

– Пока нет! Но если начнем, то лишь во благо народа. Ну, все, иди к сестрице Линь и расскажи ей, что тебя гложет.

– Хм-м-ф-ф-ф, – с подозрением поморщила нос Лу Да. – Говорят, что ты сладких речей мастер. Ты же сейчас не пытаешься против меня их в ход пустить, чтобы внушить мне, что я сама захотела с сестрицей Линь помириться?

У Юн откинулся назад и продолжил потягивать бульон из чашки.

– Даже если и так, то лишь ради благого дела. Ты ведь любишь сестрицу Линь, вот ступай и поговори с ней.

Лу Да побрюзжала для виду, но, слизав оставшиеся крохи с тарелки, встала и пошла делать то, что ей сказали.

Сестрицы Линь, однако, в комнате не оказалось. Не оказалось ее и на общих площадках, и на тренировочном поле – там были лишь У Юн, в одиночку упражнявшийся со своей цепью, да трое разбойников, выполнявших показанные сестрицей Линь упражнения черт знает как, без особого энтузиазма. Уже со второго взгляда Лу Да стало ясно, что это те чертовы Три Блохи.

Лу Да фыркнула про себя. Ей сложно было поверить, что эти бестолочи в самом деле сподобились потренироваться.

Ян Сюн, Ши Сю и Ши Цянь оказались в Ляншаньбо после позорной череды краж, поджогов и убийств – преступления шли одно за другим, чтобы скрыть все, к чему успели прикоснуться загребущие руки Ши Цянь. И все то время они кричали при каждом удобном случае, что собираются пополнить ряды «великих сучек – героинь Ляншаньбо», до тех пор, пока вся округа от Сицзина до Хэнцзина не стала проклинать доброе имя Ляншаньбо. И пока стан Ляншаньбо не стал единственным местом, куда они могли податься.

Лу Да была о них невысокого мнения. Поливать дерьмом славу Ляншаньбо, угоняя скот и поджигая гостиницы! Ужасное оскорбление. Да разве такое под стать герою? Лу Да радела за то, чтобы за уши их отправить к судьям на съедение, которые заклевали бы их, точно стая ворон. Но разве кто-нибудь ее послушал? Пожалуй, ее переплюнула Чао Гай, поразив всех предложением выставить головы всей троицы на пиках в назидание другим, дабы больше никто не смел покушаться на славу Ляншаньбо.

– Наше доброе имя дороже золота, – заявила она. – Наше доброе имя – это все.

Лу Да не была до конца уверена в серьезности намерений Чао Гай. Но Сун Цзян с остальными вмешались, настояв на помиловании этой троицы и заявив, что тем нужно дать шанс, и если они окажутся среди правильных людей, их энергию можно будет направить в нужное русло.

Шанс? Да Лу Да была готова дать руку на отсечение, что Ши Сю семь раз пырнула ножом любовницу мужа Ян Сюн, да еще и служанке ее голову отрезала, а после попыталась все свалить на бедного продавца каши, которому не посчастливилось наткнуться на их тела. И это еще до того, как они сбежали, спелись с Ши Цянь и вместе стали промышлять кражами и поджогами.

И все же сестрица Сун была права, верно же? Здесь, в Ляншаньбо, можно было получить второй шанс. Будь иначе, куда бы еще тогда могли податься подобные Лу Да клейменые преступники, вне зависимости от того, сколь благородными были их мотивы? Три Блохи в ногах ползали, вымаливали прощение и давали все мыслимые и немыслимые клятвы, что перестанут воровать и убивать, если только это не послужит великой миссии Ляншаньбо. А теперь они, хоть и никто их не заставлял, отрабатывали боевые приемы, так что, кажись, сестрица Сун оказалась права.

Гора могла стать вторым шансом для каждого. Даже сестрица Линь и та, казалось, ко всем относилась одинаково и спуску на тренировках никому не давала.

Да только не были они одинаковы! Лу Да же была ее названой сестрой, да и убила не так много людей, как эти блошки. Или как Ли Куй, или как семейство Чжан, которые брали людей на паром лишь для того, чтобы потом выбросить тех за борт, или как Сунь Эрнян с Ли Ли, которые вообще человечиной не гнушались. Что ж, по крайней мере, Лу Да убивала только по очень весомым причинам.

У Юн был прав. Ей нужно было поговорить с сестрицей Линь, но куда она запропастилась? Лу Да развернулась и заковыляла от тренировочного поля обратно вверх по склону, угрюмо отгоняя от себя противную мошкару, которая так и жаждала присесть на ее вспотевшую кожу. Да куда на этой проклятой горе могла пойти Линь Чун?

Когда Лу Да подошла к хижине Чао Гай, она услышала голос сестрицы Линь.

– Это вновь случилось, – говорила она. – Но я не… Я думаю, что поступила неправильно.

Что случилось? Лу Да замедлилась и принялась вслушиваться.

– Расскажи, – мягко ответила Чао Гай.

– Ну, это случилось не когда я пыталась показать… не когда я была в состоянии боевой медитации. Да, честно сказать, я и не пыталась победить. Но я думаю, что ошибалась. Мне кажется, я чувствовала это все время, я просто… я все заставляла себя не обращать внимания. И я свыклась с этим. Воспринимала как постоянное жужжание мелких букашек над ухом. Когда сестрица Лу взялась за свой божий зуб… Я поняла, что это чувство никогда не исчезало.

– Что произошло, когда ты почувствовала его силу? – спросила сестрица Чао.

– Это было повсюду. У меня под кожей, в моей голове, и я просто не могла это игнорировать, но потом, когда она запечатала его силу, я поняла. Это никуда не делось. Это никогда не исчезало.

– Эта сила ни злая, ни неправильная, – сказала Чао Гай. – Это тебя беспокоит?

Лу Да подкралась к углу хижины и выглянула из-за него. Сестрица Линь с сестрицей Чао стояли на скалистом выступе позади на фоне чистого голубого неба. Горный ветер трепал косу Линь Чун и свободное, похожее на монашескую рясу одеяние Чао Гай.

Сестрица Линь глядела на небо. Чао Гай посматривала на нее, не нарушая воцарившуюся тишину.

– Сама не знаю, – наконец выдала сестрица Линь. – Что все это значит? Ты рассказала мне, что об этом думают заклинатели. Но… что думаешь ты?

– Ты вступила в связь, – ответила Чао Гай. – Если мы примем мнение заклинателей, согласно которому божьи зубы сами по себе не несут в себе силы, но лишь выступают связующим звеном… Думаю, это будет не слишком далеко от истины. Все, что мы знаем об окружающем нас мире, – лишь маленькая часть одной картины, рассмотреть которую целиком мы не в состоянии. Обладай мы более глубокими познаниями обо всех таинствах мира – о том, как из семечка вырастает деревце, как мы видим сны, как солнце висит в небе, как мертвые могут говорить с живыми или же как у обученных людей выходит развивать навыки совершенствующихся, – я думаю, нам бы открылось, что все это части единого целого. Универсальное понимание, мозаика, которую можно собрать из любых фрагментов.

Лу Да нахмурилась. У нее не было намерения подслушивать. Но ведь это… речь ведь о божьих зубах. Как они могли скрывать это от нее? От нее, единственной среди них, кто обладает божьим зубом! Почему же сестрица Чао говорит так, словно это ничего не значит? Как будто в этом не было никакой силы?

Что-то сильно сжалось внутри Лу Да, как будто чья-то невидимая рука сдавила все ее внутренности.

– Ты меня совсем запутала, – проговорила Линь Чун, стоя на выступе. – Я не философ. И уж наверняка не владею навыками совершенствующегося.

– Думается мне, уж больно ты серьезно относишься к этому званию. И считаешь, что в твоей жизни нет места этому…

– Так и есть, – сказала Линь Чун. – Я наставник по боевым искусствам. В облаках витать не привыкла и духовными практиками сроду не занималась.

– Твои тренировки сами по себе являются духовными практиками. Как думаешь, почему буддизм предписывает посвящать себя какому-либо боевому искусству? Но я не совсем то имела в виду. То, что принято называть навыками совершенствующегося… Это не какое-то особое умение, которым либо можно овладеть, либо нет. Все как с боевыми искусствами. Между одним неуклюжим ударом и уровнем мастерства, которым владеешь ты, пролегает огромная дистанция – нельзя сказать, что кому-то это дано, а кому-то нет, все зависит лишь от степени подготовки.

– Хочешь сказать, мне следует считать себя новичком в… чем бы это ни было?

– Нет, я хочу сказать, что ты уже давно им являешься.

Легкий ветерок прошелестел над выступом, нарушая тишину.

– Я уже рассказывала, что, когда тренировалась в монастыре, также обучалась этим навыкам, – сказала Чао Гай. – То, о чем ты рассказываешь, я воспринимаю не как внезапное открытие, а лишь как укрепление мышц. Обострение чувств. Внутреннюю силу, что, переливаясь по телу, переходит в удар… Понимаешь, о чем я, да? Это вовсе не что-то отдельное от твоего боевого мастерства, оно относится к той же сфере. И взаимодействие с божьим зубом сестрицы Лу, возможно, ускорило это или твое осознание этого, но твои тело и разум уже были готовы к этой связи. Тренируйся ты у наставника, думаю, сочла бы это просто новыми навыками и даже не сомневалась, что они чем-то отличаются от предыдущих.

Линь Чун провела рукой по лицу.

– Но все это так… в новинку. Я всю жизнь думала, что уже все… И времени-то много прошло с тех пор, как я сражалась или в руках оружие держала, но не ощущала его частью себя. Когда все не было под моим контролем. Я не понимаю, как… В общем, это для меня ново.

Чао Гай кивнула.

– И тебя это пугает.

Линь Чун хрипло рассмеялась.

– Не хотела бы так говорить, но… кажется, да.

Чао Гай отодвинула одну ногу назад и подняла руки, одну над головой, а другую перед собой, словно защищаясь от удара ножом.

– Давай, потренируйся со мной. Постарайся не бороться со своей силой. А я расскажу, что увижу.

Лу Да не злилась, она не злилась, она не… Но сестрица Чао всегда была такой доброй к ней, такой удивительной, но…

«Почему она ни разу не предложила меня тренировать?»

Лу Да и в сражении-то никогда Чао Гай не видела, та обычно в одиночку практиковала свои приемы в лучах рассветного солнца. Разумеется, сестрица Чао владела боевыми искусствами, все же она была монахиней и охотницей за нечистью и получила соответствующую подготовку, но почему она никогда не звала потренироваться с собой Лу Да? Почему не просила ее использовать божий зуб и не говорила: «Я расскажу, что увижу»?

Сама Лу Да тоже никогда не просила ее об этом, но как же так могло получиться! Сестрица Линь тут без малого месяц, а они уже втихую собрались, точно мерзкие воришки, и вовсю обсуждают божьи зубы и всякие связи, а Лу Да оставляют в сторонке.

Она хотела в бешенстве умчаться прочь, но в последний момент заколебалась. Потому что она никогда не видела, как сражается Чао Гай. Потому что Чао Гай собралась сражаться с Линь Чун.

Линь Чун поклонилась и приняла защитную стойку, и Чао Гай кинулась в атаку – словно радуга, бурный речной поток, стая орлов, гром и молния и чистейшая красота. Линь Чун отбила ее удар и подпрыгнула, ее тело закружилось в воздухе, словно она была созданием из паучьего шелка, отринувшим земные законы и подчиняющимся лишь воле небес.

Внутри Лу Да поднялась ярость, и она совершенно точно рассердилась; она развернулась и зашагала прочь.

Она протопала всю дорогу до Зала Верности. Там во главе всех собравшихся сидела Ван Лунь и заканчивала совет с другими главарями, среди них были Ду Цянь, Сун Вань и прочие. Но Лу Да подобные мелочи совсем не волновали, она лишь пробурчала им: «Прочь» и плюхнулась на одно из свободных мест.