Текст книги "Возвращение в рай"

Риго еще никогда не испытывал такого страха. Услышав шаги Рудольфе, он пошел к нему за водой.

– Теперь, Риго, – прошептала Мириам, когда он опустился рядом с ней на колени, – вымой руки.

Риго сделал это со всей тщательностью. Он даже вымыл свой кинжал. Потом взял жену за руку и держал ее все время, пока, по просьбе Мириам, докладывал ей все, что происходило. Мириам кивала в ответ, показывая, что все нормально.

Удивляясь ее хладнокровию Риго восхищенно прошептал:

– Я никогда раньше не думал, что женщина может быть такой сильной, – и тут же закричал:

– Я вижу головку! Что мне делать, Мириам?!

– Успокойся. Подождем еще… Когда голова ребенка с черными волосиками полностью показалась наружу, Риго взял ее в свою ладонь.

– Она такая маленькая!

– Мне так не кажется, – пробормотала Мириам, напрягаясь для того, чтобы полностью высвободить ребенка.

– Мальчик! Малюсенький, но очень красивый, Мириам, – он осекся, когда понял, что ребенок лежал у него в руках молча и неподвижно. – Он не плачет! Что я должен делать?

Мириам ответила не сразу. Какое-то время она приходила в себя, потом глубоко вздохнула и ответила:

– Привяжи веревку к его пуповине поближе к животу. Нет, ближе. Вот так. Теперь отрежь пуповину. Да. А теперь надо заставить его дышать. Дай мне.

Передавая ребенка, Риго повернул его так, что тот сам вдруг закричал.

– Кто у меня родился – внук или внучка? – крикнул издалека Аарон.

– Мальчик, – ответил Риго, неловко держа ребенка и рассматривая его со всех сторон.

– Дай его мне, Риго, – попросила Мириам. Я его успокою.

Риго осторожно передал ребенка, и Мириам дала ему грудь.

– Надо его чем-нибудь накрыть. А то простудится. Оглядевшись вокруг, он подобрал остатки туники Мириам и заботливо накрыл ее и ребенка.

– И все-таки нам надо отсюда поскорее убираться, – добавил он и пошел к стоявшему в отдалении отцу.

– С Мириам все в порядке? – спросил Аарон.

– Она бледна, но мне кажется, что все прошло благополучно. Слава Богу! – добавил Риго со вздохом облегчения.

– Я позаботился о повозке, которая доставит Мириам домой, – сказал Аарон. – Пойдем, Рудольфе, оставим молодых родителей наедине.

– Я приготовлю их к отъезду. – Риго вернулся к пещере. Мириам лежала с ребенком на руках. ЕГО РЕБЕНКОМ.

Мириам, наблюдая, как ее муж убирает все оставшееся после рождения, предложила:

– Давай искупаем его, пока солнце еще не зашло. Риго намочил остатки ткани и осторожно обтер ими ребенка, смывая кровь с его кожи.

– Ты будешь заботливым отцом, – сказала Мириам, вспоминая слова Магдалены.

– Может быть, даже лучшим, чем ты – • матерью, хотя это будет очень трудно.

Если бы он ударил ее, она и то не почувствовала бы такой острой обиды. Он занимался своим делом, даже не смотря в ее сторону.

– Риго… – ее голос прервался, когда она поняла, что он имеет в виду. – Я ушла вместе с Хуаном для того, чтобы спасти его бедного брата. Не могла же я его бросить умирать.

– И пришла прямо в руки тех, кто мечтает убить не только меня, но и мою жену и ребенка. Это чудо, что вы оба живы.

– Прости меня. Я была полнейшей дурой и подвергла твою жизнь опасности.

– Я солдат, и это моя работа – подвергать свою жизнь опасности. Прежде всего ты подвергла опасности свою жизнь и жизнь нашего сына.

. – Они не сделали мне ничего плохого. Мне кажется, они охотились за тобой. Сначала там, на корабле, теперь вот это. И потом. Их главаря я знаю. Они завязали мне глаза, чтобы я не узнала его.

– Мы с отцом подозреваем, кто может стоять за всем этим. А пока мы окончательно не выяснили, что за человек этот Эльзоро, ты должна сидеть дома и не высовывать оттуда носа!

– Плантатор Эльзоро? А разве он не друг Аарона? Проигнорировав ее вопрос, Риго сказал:

– Я запрещаю тебе уходить из дома. Игры в докторов кончились. Теперь ты будешь сидеть дома и заниматься сыном. Вот, оботрись, – он передал ей влажные тряпки. – Как только отец и Рудольфе вернутся сюда с повозкой, мы отправимся домой.

Ничего особенного не было в его словах, но его тон окончательно похоронил в ней всякую надежду на их счастливую семейную жизнь. Он будет хорошим и заботливым отцом. Все будет так, как должно быть. Но она хочет большего!

Мириам посмотрела на сына.

– Как ты назовешь его, Риго?

– Я… Я думаю, что мы его будем крестить по христианскому обычаю, – чтобы скрыть смущение, он начал поправлять накидку на Мириам. – Да, он будет христианином, как ты сама решила еще в Марселе. А назовем мы его Диего – этим именем крестили моего отца.

Мириам застыла в немом изумлении.

– Ты помирился с отцом?

– Я ошибался насчет него… насчет моего дяди и всех индейцев тайно, – мимолетная улыбка коснулась его губ. – Если пастор позволит, мы назовем моего маленького сына Диего Гуаканагари Торрес.

– Если пастор – твой сводный брат, то он разрешит, – сказала Мириам со скрытой надеждой в голосе. – Мы пошлем ему сообщение о рождении нашего сына и попросим оказать нам честь окрестить его.

– Да, мы так и сделаем, – просто ответил Риго. Затем, услышав приближающиеся голоса Аарона и Рудольфе, он наклонился и поднял на руки Мириам и ребенка.

Мириам прижалась щекой к его груди. Несмотря на ужасную усталость, она никогда не чувствовала такого спокойствия.

Глава 23

Марсель. Май. 1525 года

– Господи, какая она черная! О чем думал Бенджамин, когда вез ее сюда? – Иуда, наблюдавший за Рани через окно, выходящее во внутренний дворик, повернулся к Исааку.

Исаак усмехнулся.

– Бенджамин сказал, что до того, как он заставил ее вымыться, она была еще чернее.

– Она напоминает мне рабов на галерах.

– Девушка спасла ему жизнь в Италии. Неужели мы должны прогнать ее только за то, что она напоминает тебе галеры?

– А что он будет с ней делать? Я надеюсь, ему не взбредет в голову жениться на ней? – тревожные нотки послышались в голосе старика.

Исаак нетерпеливо отмахнулся.

– Конечно, нет. И хотя я представляю, что они вытворяют по ночам, это не значит, что на ней нужно жениться.

– Но жениться Бенджамину все-таки нужно. У тебя никого нет на примете? – спросил Иуда. Его друг засмеялся.

– Если бы только я мог заставить этого молодого повесу делать то, что мне хочется. Насколько я знаю, он собирается вернуться в Эспаньолу и заняться медицинской практикой в Санто-Доминго. Я думаю, если он возьмет с собой и девушку, это будет чистая блажь.

– Ты ведь надеялся уговорить Аарона приехать сюда со всей семьей. Они там все еще страдают от налетов разбойников?

Исаак глянул на письма, разложенные на столе, и грустно улыбнулся. Он знал, что его старый друг не хочет прямо спрашивать о своей дочери, которая теперь жила в Эспаньоле, в семье Аарона.

– Они удачно отражают налеты, и у них все здоровы, – сказал он. Ему очень хотелось добавить к этому: «Ты, дедушка, Иуда. Только вчера я получил известие о рождении Диего», – но он промолчал, зная, как негативно отнесется к факту христианского крещения ребенка такой правоверный иудей, как Иуда. И он просто добавил: – Да, я очень хотел бы, чтобы Аарон приехал сюда.

– В конце концов, ему найдется здесь занятие. Мы могли бы взять его в компаньоны в нашем судоходном предприятии. Как ты считаешь, он еще не растерял связи с генуэзскими банками?

– По-моему, нет. Он поддерживает их через своего друга? Колона, который всегда был тесно связан с Новым Светом. Но не очень надейся. Иуда. Они не торопятся уехать из своего «рая», как они его называют.

– Ничего себе рай! Джунгли, полные насекомых, диких животных и бандитов. Но я не хочу больше об этом говорить. Давай лучше обсудим предложение Ришара Дюбэ по поводу Венеции. Мне кажется, что…

Громкий стук в дверь прервал его. В комнату влетела Руфь, бледная и растрепанная.

– Прошу прощения, Исаак, но это просто катастрофа!

Бенджамин ушел к своим пациентам, а эта девчонка опять устроила Бог знает что. Я хотела сама поговорить с ней, но волк так на меня смотрел, что я не смогла произнести ни слова.

Исаак вздохнул.

Ответом на его вопрос послужил громкий крик со стороны внутреннего дворика:

– Рани, вылези сейчас же из бассейна и надень что-нибудь на себя!

Бенджамин стоял и смотрел на маленькую нимфу, купающуюся в бассейне посреди дворика. Она была совершенно обнажена. Веро бегал вокруг фонтана и громким лаем выражал восхищение своей хозяйкой. Рани, увидев Бенджамина, перестала плескаться, собрала мокрые волосы и посмотрела на него из-под своих длинных ресниц. Ее губы задрожали, когда она поняла, что Бенджамин не на шутку рассержен.

– Ты сай не знаешь, чего хочешь. Сначала ты заставлял меня залезть в воду и вымыться, теперь тебе это не нравится.

– Купание не должно происходить у всех на виду посреди двора! – Он взял ее юбку со скамьи. – Сейчас же оденься, пока сюда кто-нибудь не пришел.

Она накинула юбку на плечи, как плащ, и вышла из бассейна, похожая на королеву, облаченную в красную мантию.

– Твоя тетя уже видела меня. Но она ничего не сказала, просто быстро убежала назад в дом. Бенджамин побледнел.

– Вне всякого сомнения для того, чтобы рассказать дяде Исааку о твоей новой выходке, – он схватил ее за руку и повел в дом, дрожа от гнева. – Неужели ты не можешь вести себя, как нормальная женщина? Неужели мне постоянно придется краснеть за тебя?

– Я не такая благородная, как Мириам Талон, но почему-то ты спишь со мной, а не с ней. – Рани вырвала свою руку из его ладони.

– Что еще тебе известно о Мириам? – его голос сейчас был необычно холоден. От него по спине Рани пробежали мурашки.

– Так говорят слуги. Они сказали, что она была врачом, как и ты, и вы были помолвлены. Но она вышла замуж за твоего брата и уехала в Новый Свет. – Поскольку Бенджамин ничего не сказал, а просто продолжил подниматься по лестнице, Рани отважилась спросить: – Ты тоскуешь по ней?

– Если тебе известно, что мы были помолвлены в течение четырех лет, тебе должно быть понятно, что я скучаю по ней.

– Мне понятно, – голос Рани звучал очень мягко. Она изо всех сил старалась не расплакаться. «Ну почему я вспомнила о ней? Неужели мне недостаточно того, что он зовет ее по ночам?»

Бенджамин зашел в комнату Рани. Она скинула юбку на пол, перебросила за спину свои тяжелые волосы и всем телом прижалась к Бенджамину, обняв его за шею.

– Сейчас полдень. В любую минуту сюда могут прийти мои пациенты. Кроме того, все в доме знают, что я здесь. – Он освободился из ее объятий и повернулся, чтобы уйти.

– Что из того, что все в доме знают о нас? Они также знают, что ты спишь со мной каждую ночь. Или ты стесняешься меня, Бенджамин?

– Нет, Рани! Конечно, нет. Просто есть некоторые правила поведения, которые должен соблюдать каждый цивилизованный человек. Тем более мы с тобой находился в доме моего дяди. И, кстати, о правилах поведения. С сегодняшнего дня ты будешь мыться только в женской ванной, как все другие женщины в этом доме.

– Интересно получается. То, что я каждую ночь прихожу к нему в постель, – это нормально. А заниматься любовью со мной в моей комнате – это против правил поведения!

Возмущенная Рани растянулась прямо на полу. Ей нравилось лежать на пушистом, мягком ковре, хотя это, наверное, и запрещено правилами поведения. Ну почему Бенджамин никак не может забыть свою бывшую любовь, которая предала его. «Она, наверное, полная дура, если предпочла Бенджамину другого. А может быть, она просто его не любила?! Эта мысль заставила ее резко подняться. Если это так, то у Рани еще оставался шанс завоевать его сердце. Она попробовала использовать снадобье Агаты только раз с тех пор, как они сбежали из табора. А его оставалось еще много. Надо будет опять дать его Бенджамину.

– Я пойду на рынок за вином, чтобы он не почувствовал вкуса снадобья. Может быть, мне взять очень хорошее, дорогое вино? – спросила Рани у Веро, который лежал рядом. И сама ответила на свой вопрос: – Нет. Он обязательно спросит, откуда оно. И очень рассердится, если узнает, что я его просто украла.

Рынок в Марселе располагался на набережной и представлял собой волнующее смешение различных цветов, звуков и запахов. Она не могла припомнить другого такого великолепия, хотя в свои семнадцать лет исколесила всю Европу. Даже Рим и Париж не шли ни в какое сравнение с Марселем в этом смысле. Особенно марсельский рынок славился своими цветами. Огромные благоухающие розы, нежные белые лилии и пахучие гвоздики могли сравниться разве только с цветочным садом тети Руфи.

Но, и кроме цветов здесь было на что посмотреть. Пряности с далекого Востока, горы сверкающей на солнце рыбы, прямо из моря, венецианские шелка – все это смешивалось в огромную красочную палитру.

Съев мясной пирожок, Рани старательно облизала пальцы. Наплевать, что Бенджамину это не нравится, зато ей доставляет огромное удовольствие. Ощущение свободы дополняло сияющее солнце и легкий морской бриз. Рани так нравилась эта рыночная атмосфера, что она захотела сейчас же начать свою собственную торговлю, неважно чем. Но, пока она живет с Бенджамином, – это недоступно. Девушка вздохнула и вытерла руки об юбку. В конце концов, она все-таки может сейчас заняться тем, что ей нравится – украсть что-нибудь.

«Нет никакого смысла это „что-нибудь“ покупать, хотя Бенджамин и дает мне достаточно денег», – подумала она. И принялась искать глазами будущую жертву. Тут же ее внимание завоевал масляный взгляд невысокого полного торговца вином, который откровенно разглядывал ее. Вот кого можно обмануть.

Анри рассматривал маленькую цыганку, уже битый час околачивающуюся неподалеку. Сначала он принял ее за обычную уличную девчонку, но после того, как она внимательно изучила содержимое своего довольно толстого кошелька, Анри понял, что этой глупышке можно всучить бутылку какого-нибудь дешевого вина, и она заплатит за него втридорога.

– Госпожа, подойдите сюда! Понюхайте. Ну разве это не самый прекрасный букет, который вы когда-либо вдыхав ли? – Анри сунул под нос Рани бутылку вина.

Рани старательно понюхала.

– Слишком кисло. Я надеюсь, у вас есть вино получше? – Она переложила кошелек из руки в руку, и монеты слегка звякнули.

– О, конечно! Я вижу, вы разбираетесь в вине. Вот, посмотрите на это. Оно с севера. Там делают лучшие красные вина. – Анри так разошелся, что даже дал девушке попробовать, за что был вознагражден обворожительной улыбкой.

Они начали спорить о цене, и Рани предложила ему сумму, в несколько раз превышающую стоимость вина. Положив ему на ладонь большую золотую монету, она с улыбкой наблюдала, как расширяются его глаза. Придя в себя, Анри отсчитал сдачу и протянул девушке. После этого он принялся тщательно закупоривать бутылку. А она в этот момент быстро поменяла его серебро на медную мелочь и возмущенно закричала:

– Что это значит? Я дала тебе золотой флорин, а ты возвращаешь мне какую-то медь! – При чем здесь медь? Я дал тебе серебро. Вокруг них быстро собралась толпа. Рани принялась обиженно всхлипывать, чем сразу перетянула на свою сторону всех женщин и даже некоторых мужчин. Один из них грубо сказал:

– Верни ей все, что ты должен, Анри! – Мне больше не нужно его гадкое вино, пусть забирает его себе, – запричитала Рани, продолжая всхлипывать. – И пусть заберет свою мерзкую медь, – она бросила горсть монет на прилавок. – Отдай мне мой флорин.

Лицо Анри стало краснее, чем розы, продававшиеся напротив.

– Никогда! – И тут же передумал, напоровшись взглядом на решительные лица мужчин вокруг.

Рани проворно схватила монету, которую он небрежно бросил на прилавок, и бросилась бежать. Отбежав на порядочное расстояние, она побрела по рынку с грустью думая:

«Жаль, что я слишком долго живу в Марселе и уже не смогу повторить этот трюк».

Купив наконец бутылку красного вина, на которое она потратила ровно половину тех денег, что досталось от Анри, девушка пошла домой. Проходя по набережной, она обратила внимание на красивую шхуну, разгружавшуюся у причала. Вне всякого сомнения, это была одна из тех шхун, что бороздят Средиземное море, поджидая испанские корабли, возвращающиеся из Нового Света. Около шхуны прогуливался невысокий, коренастый человек, время от времени отдававший короткие команды. «Наверное, капитан», – подумала Рани. Ее предположение подтвердил какой-то моряк.

– Капитан Бриенн.

– Наконец-то. Где ты запропастился? Шхуна уже почти разгружена, и ты можешь скоро забрать ее.

Второй оглядел горы груза, сваленные на набережной.

– Эспаньола не иссякает?

Слово «Эспаньола» привлекло внимание Рани. Девушка отошла за штабеля досок, лежавших на набережной, и прислушалась. Вдруг кто-то схватил ее сзади за волосы.

– От кого ты здесь прячешься, цыпочка? Мне кажется, что я даже симпатичнее капитана.

– Отпусти меня, придурок! – воскликнула Рани и попыталась вырваться. Но старый моряк держал ее крепко. Несмотря на ранний час, он был уже пьян. Пытаясь вырваться, Рани уронила бутылку с вином. Это привело ее в такое бешенство, что, извернувшись, она ударила моряка ногой в самое уязвимое место.

Моряк страшно захрипел, отпустил девушку и упал на колени. Рани бросилась было бежать, но вдруг оказалась в кольце моряков.

– Тот, кто неуважительно обращается с моряками, скоро жалеет об этом, девчонка, – сказал один из них.

– Я тебе не девчонка! Я живу в доме Исаака Торреса. И просто проходила мимо, когда этот пьяница схватил меня!

– Просто проходила мимо? Одна, без охраны? И что, собственно, цыганка может делать в доме Исаака Торреса?

– А я видел ее только что, – сказал один из матросов. – Она ругалась с Анри из-за горсти серебра.

– Ребята, давайте отведем ее в укромное местечко и научим, как надо обращаться с добропорядочными матросами, – предложил другой, хватая Рани за руку,

– Убери от меня свои грязные руки, ублюдок, пока они у тебя еще есть!

Бенджамин возвращался от одного из своих пациентов и, проходя по набережной, вдруг узнал голос Рани. «Что с ней опять случилось?» Поспешив на крики, он увидел девушку в окружении нескольких моряков. «Господи, неужели она опять украла что-нибудь?»

– Что здесь происходит?

– Ваша честь, вы знаете эту девчонку?

– Да, я знаю ее. Она служит в доме моего дяди Исаака Торреса. А в чем, собственно, дело? Моряки смутились и отступили назад.

– Она просто выглядит как цыганка, и… и она ударила одного из наших, – сказал самый смелый, указывая на обидчика Рани.

Бенджамин посмотрел на огромного матроса, потом медленно перевел взгляд на хрупкую фигуру Рани и насмешливо ответил:

– По-моему, драка была честной. Что-нибудь еще?

– А до того она устроила скандал на рынке, – вставил тот из моряков, который видел спор Рани и Анри. Но, вовремя решив не связываться с могущественными Торресами добавил:

– Кажется, она все-таки не воровала то серебро.

– Я думаю, что конфликт исчерпан и вы позволите нам уйти, – сказал Бенджамин, беря Рани за руку. Та, обрадовавшись такому повороту дела, показала морякам язык и сказала:

– Я говорила вам, что я из дома Торресов.

– Помолчи, – коротко приказал Бенджамин. После того как они отошли на почтительное расстояние, Рани возмутилась:

– Отпусти меня, мне больно!

Бенджамин не отреагировал на ее слова и сердито спросил:

– Долго ты еще будешь искать приключения? Ведь этот моряк мог убить тебя.

Рани презрительно хмыкнула.

– Он был слишком пьян.

– А как насчет тех, остальных? Ты бы так же легко справилась и с ними? И что, собственно, ты делала сегодня на рынке? В тюрьму захотелось?

– В доме твоего дяди я и так как в тюрьме, – запальчиво ответила она. – Ты уходишь каждое утро, оставляешь меня одну, а я сижу в четырех стенах, как преступница.

– А ты и есть преступница. Как еще можно назвать воровку? И не думай этого отрицать! Если бы ты была мужчиной, я бы давно отослал тебя на галеры и забыл о тебе.

Рани резко вырвала свою руку из его.

– Если бы я была мужчиной, ты никогда бы не спал со мной, а я была свободна и жила со своим народом. А тебя уже не было бы в живых, – добавила она веско.

Бенджамину нечего было сказать в ответ. Они молча прошли мимо собора Святого Виктора, поднялись на холм и остановились перед белоснежными стенами Исаака Торреса

– Сегодня вечером у нас ужинает старый друг дяди Исаака со своим торговым партнером.

– И я, конечно, буду ужинать на кухне со слугами, как обычно бывает в таких случаях, – мрачно добавила Рани.

– До тех пор пока ты ешь руками и ведешь себя за столом, как у костра в таборе, так и будет. Рани.

– Если я не ем этими глупыми штуками, это еще не причина стыдиться меня.

– А как насчет Веро, сидящего рядом с тобой в столовой? Дяде становится плохо, когда ты даешь ему целую баранью ногу.

– Он голоден так же, как и ты. Ну и кто же такой важный придет сегодня ужинать?

Бенджамин вдруг со всей очевидностью осознал, что сам бы не прочь провести сегодняшний ужин на кухне. Но он, к сожалению, не мог так поступить.

– Это будут Иуда Талон и Ришар Дюбэ.

– Талон… Отец Мириам?

– В данном случае, он не отец Мириам, а компаньон моего дяди. И пока мы будем разговаривать с Талоном и Дюбэ, ты будешь сидеть в своей комнате.

– То есть, ты хотел сказать, что Исаак Торрес и Иуда Талон будут разговаривать с двумя отвергнутыми поклонниками Мириам, – Рани пожалела о сказанном.

– Да, мы с Дюбэ – оба отвергнутые, – голос Бенджамина не предвещал ничего хорошего.

– Прости меня, – прошептала Рани. В глазах стояли слезы. – Я говорю глупости, когда сержусь. Пожалуйста. Бенджамин помедлил и наконец обнял ее.

– Что мне с тобой делать. Рани? Я знаю, ты ненавидишь жизнь, которую ведешь здесь. Но я врач и должен заниматься своим делом. Я не могу кочевать с тобой по дорогам.

– Я научусь жить так, как ты. Даже научусь есть этими глупыми вилками и ложками, если ты этого хочешь. Он взял ее лицо в ладони и поцеловал мокрые глаза.

– Ты замечательная девушка, Рани. Грустная улыбка коснулась губ Рани.

– Да, я замечательная, но ты никогда не полюбишь меня так, как Мириам.

– Не думай о том, что будет. Я сам позабочусь об этом. Рани, спрятавшись за занавеску, внимательно рассматривала импозантную фигуру Иуды Талона и его молодого партнера. «Итак, это и есть отец Мириам. Надеюсь, она больше похожа на мать, чем на отца», – заключила девушка.

Веро вдруг почему-то зарычал. Рани подошла к нему и погладила.

– Они мне тоже не нравятся, Веро, но мы должны держать свое отношение к ним при себе. Нельзя расстраивать Бенджамина. Интересно, он не очень рассердится, если мы с тобой спустимся во дворик и посмотрим на этих двоих поближе?

Рани с Веро вышли на улицу в тот момент, когда Исаак приглашал Иуду в дом. Неожиданно в другом конце дворика промелькнуло что-то рыжее. Натренированный глаз Веро моментально узнал кошку, и прежде чем Рани успела остановить его, волк выскочил из-за колонны и бросился за ней. Девушка побежала за ним, громко приказывая остановиться. Волк сбил Дюбэ с ног и, не обращая ни на кого ни малейшего внимания, продолжал преследовать кошку тети Руфи.

В погоне за волком Рани не заметила лежащего на ее пути Дюбэ, споткнулась об него и упала прямо на руки Иуды. Старик потерял равновесие и упал в обнимку с девушкой прямо на каменные плиты дворика. Причем Рани оказалась сверху.

Иуда издавал сдавленные крики, умоляя кого-нибудь прийти на помощь.

– Противная маленькая цыганка, что ты себе позволяешь? Как ты смела наброситься на меня! – разорался Иуда, поднимаясь с пола с помощью Исаака.

– Пожалуйста, Иуда, успокойся, – уговаривал его Исаак. – У тебя больное сердце.

В суматохе Рани убежала на поиски Веро. Бенджамин наблюдал всю эту сцену с верхней галереи, но когда он спустился вниз. Рани с волком исчезли. Зато там появилась тетя Руфь, громко причитающая над гостями и насмерть перепуганной кошкой.

– Это все твоя девчонка, – крикнула она Бенджамину. – Бог знает, чего нам ждать от нее в следующий раз. Исаак, нам надо что-то делать с волком. Нельзя жить в одном доме с этим чудовищем!

– Он практически безобиден, тетя. Конечно, я согласен, что он и Рани доставляют вам некоторое беспокойство. Я поговорю с ней после ужина.

– Примите мои извинения, – сказал Исаак Иуде и Ришару. Потом он повернулся к Бенджамину. – Волка здесь больше быть не должно. Что же касается Рани, то если ты не примешь надлежащих мер, она последует за своим зверем.

– Я приму меры, – внешне спокойно ответил Бенджамин. Только сжимающиеся и разжимающиеся пальцы выдавали его гнев.

Гости ушли, так и не поужинав. Однако позже, несмотря на огорчение дяди и тети, Бенджамин с улыбкой вспоминал происшедшее.

После инцидента между Бенджамином, Руфью и Исааком произошел неприятный разговор.

– Что ты собираешься с ней делать? – Исаак, может быть, впервые в жизни так резко разговаривал с Бенджами-ном. – Я знаю, что когда-то она спасла твою жизнь, но это… это не лезет ни в какие ворота. Она просто сумасшедшая! А твоя тетя живет в постоянном страхе перед этим волком.

Бенджамин задумался.

– Рани никогда не расстанется с Веро. Это ее единственная связь с прошлой жизнью. И притом он очень хороший защитник.

– Тогда ты должен расстаться с Рани. Может быть, мы смогли бы отправить ее с волком в деревню. У меня есть небольшой дом недалеко от моря… – Нет, нет. Она не сможет жить одна. Она воспитана в цыганском таборе, и ей очень трудно жить на одном месте, тем более в одиночестве.

– Что ты этим хочешь сказать? – острый взгляд Исаака заставил Бенджамина покраснеть. – Уж не собираешься ли ты жить с ней постоянно? Подумай о ваших будущих детях. Ты же знаешь, как мучился твой брат тем, что он – незаконнорожденный сын. Ты хочешь, чтобы так же мучился и твой сын? Тебе пора жениться, Бенджамин. Но Рани Янос не может быть твоей женой.

Бенджамин сделал большой глоток бренди. Это помогло ему собраться с мыслями.

– Да, я знаю, что не могу жениться на Рани, пока…

– Я понимаю, она очень красива и помогает тебе забыть Мириам, – добавил Исаак уже более мягко. – Но у тебя есть некоторые обязанности перед семьей, которые ты не можешь игнорировать.

– Я и не собираюсь игнорировать интересы Торресов. И не хочу представлять своих детей незаконнорожденными. Я просто подумал, что в Новом Свете…

– Уж не собираешься ли ты взять ее с собой в Эспаньолу?

Бенджамин улыбнулся.

– По крайней мере это избавит вас от лишнего беспокойства. Я не могу бросить ее. И не могу больше оставаться с ней здесь. Значит, я вернусь в Санто-Доминго и буду жить рядом с домом, занимаясь медициной. Там у Рани и будет больше свободы. Новый Свет проще старого. Там нет такого количества ограничений. Она будет жить со мной. И наши дети будут с нами.

– Они будут незаконнорожденными, Бенджамин. А ты сам сказал, что хочешь выполнить свой долг перед семьей, заключить брак и иметь законных наследников. Я потерял твоего деда, вечная ему память, а потом и его сын остался в Новом Свете. Я хочу, чтобы ты был здесь, в Марселе, в безопасности.