Текст книги "Дети Богов и Воинов"

Ситрик кивнул. Взгляд Шехналла пал на подставку, на которой висело железное кольцо Тора. Верховный король подошел к ней, взял кольцо и повесил его на свой палец.

– А это я приму в дар.

Ситрик вскочил так резко, что стул отлетел к стене.

– Это священное кольцо. Его принес в Дублин еще Ивар Бескостный[16]16
  Ивар Бескостный – сын легендарного датского конунга Рагнара Лодброка и предводитель Великой языческой армии викингов, которая вторглась в Британию и Ирландию в IX в. (прим. пер.).


[Закрыть].

– Кольцо язычников, – насмешливо ответил Шехналл. – Получишь обратно, если одолеешь Бриана. – Он подбросил трофей в воздух и поймал ладонью. – Мы возвращаемся к войску и ждем твоего решения. Даю подумать до полудня.

Сдержанно кивнув мне напоследок, он развернулся и покинул чертоги в сопровождении сыновей и сородичей.

– Что скажете? – спросил Ситрик, как только за Шехналлом закрылись двери.

– Нужно соглашаться на его условия, – заявил Гилла. – Ты же видишь, сколько у него воинов. Как только они проломят стены, все закончится.

– Харальд? – Ситрик перевел взгляд на старшего брата.

– Я пойду за тобой в любую битву, – прогудел тот. – Смерти я не боюсь. Вот только не думаю, что сегодня можно победить.

– Ну а ты что думаешь, мама?

Вздохнув, я села на свободный стул рядом с Гиллой:

– Если Харальд считает, что победы нам не видать, я верю.

Повисла жуткая тишина. Все ждали, когда заговорит Ситрик. Он смотрел вслед Шехналлу и теребил золотой обруч Амлафа, пока не порозовела кожа на запястье.

– Король Ситрик?

Мы перевели взгляд на рабыню, ворвавшуюся в чертоги. Она подбежала к Ситрику и что-то прошептала ему на ухо. Сын кивнул и взмахом руки приказал ей выйти.

– В чем дело? – спросил Гилла.

– Шехналл предлагает вернуть кольцо Тора сегодня же, – произнес Ситрик, – если мать согласится стать его женой.

Я расхохоталась:

– В обмен на ржавую безделушку? Да за кого он меня принимает?

– Тебе стоит согласиться, Ситрик, – пожал плечами Гилла. – Кольцо Тора – это символ Дублина. Воины падут духом, узнав, что Шехналл увез его с собой.

Ситрик продолжал теребить обруч. Нахмурившись, я заставила сына посмотреть мне в глаза.

– Ты ведь не собираешься согласиться?

– Гилла говорит дело, – произнес он с наигранным безразличием. – Мы уже лишились полей и урожая. Если мы потеряем еще и кольцо…

– Я за него не выйду, – отрезала я. – Я ненавижу Шехналла.

– Мама, разве не ты говорила, что любовь и ненависть не имеют к браку никакого отношения? – Сын взглянул на меня, высоко подняв голову, и я увидела злобу, тлеющую в его глазах. Чем я заслужила ее? Ничем.

Я сдвинула колени и накинула на них шерстяной платок, чтобы никто не заметил, как они затряслись.

– Дублинцы скорее лишатся старого кольца, чем своей королевы.

– Думаешь, народ тебя любит? – расхохотался Гилла. – Ну ты и дура. Да они тебя презирают! Викинги – за то, что ты ирландка. Ирландцы – за то, что ты не христианка. Ты никому в жизни не помогла и думаешь только о себе. Да они возликуют, когда ты уберешься из города.

Я влепила ему такую пощечину, что на коже осталось красное пятно. Когда Гилла дотронулся до него рукой, в уголке его глаза мелькнула слеза.

– Шлюха.

– Вот и все, что приходит на ум мужчине, которого победила женщина?

Внезапно Харальд поднялся, мгновенно приковав к себе все взгляды.

– Если твоя мать не хочет замуж за верховного короля, у меня есть дочь, которую он может согласиться взять в жены.

Мы промолчали. Дочери Харальда унаследовали внешность матери и едва ли могли прийтись по вкусу Шехналлу. Он откашлялся.

– А если нет, то обойдемся и без кольца. Шехналл пообещал вернуть его, когда мы победим короля Бриана, а если мы хотим сохранить власть над Дублином, сделать это все равно придется. – Он поставил кубок на стол. – А сейчас я хочу побыть с семьей. Дайте знать, когда примете решение.

В благодарность Харальду за защиту я поклялась себе впредь относиться к Фригге добрее. А вот сын не заслуживал столь теплого отношения. Я поверить не могла, что он до сих пор раздумывает над предложением Шехналла.

– Сынок, не поступай так со мной, – кротко произнесла я.

Во взгляде Ситрика преобладала нерешительность, а его пальцы по-прежнему теребили золотой обруч. Я подошла ближе и опустилась на колени.

– Прошу тебя, – взмолилась я. – Не заставляй меня выходить за него. Я люблю тебя. Не отсылай меня прочь.

Наконец Ситрик кивнул:

– Если я соглашусь, ты благословишь мою женитьбу на Онгвен.

– Да, – прошептала я. – Все, что пожелаешь.

Не говоря больше ни слова, Ситрик поднялся и направился в свои покои. Где-то в глубине коридора Онгвен залилась смехом, а потом подскочила к нему и погладила по волосам.

Я смотрела им вслед, пока их тени не исчезли со стены. Сгорая со стыда, я неподвижно стояла на коленях и очнулась только услышав над ухом смех Гиллы. Я хотела влепить ему еще одну пощечину и накричать на него, но не смогла сдвинуться с места. Все, на что у меня хватало сил, – беспомощно сидеть на полу и утирать слезы, льющиеся по щекам.

Мит, 999 год

Фоула

Мы – не войско.

Вот что объявил король Бриан, отправляясь в путь. Он благосклонно улыбнулся нам и поведал, что мы едем в Мит, где они с Шехналлом поклянутся соблюдать мирный договор, а принцессу Бейвин отдадут на воспитание семье верховного короля. Я же считала воинов, которых он брал с собой, смотрела на их мрачные лица и острые клинки и не могла не гадать, зачем ему столько людей.

Как и велел король, я с раннего утра и до поздней ночи безустанно наблюдала за здоровьем Бейвин. Младшую принцессу, однако, донимала только усталость от непривычно долгой езды верхом, ее настроение оставалось таким же добродушным. Она смеялась и пела, а отец и старшие братья, посвящавшие Бейвин все свободное время, просили ее исполнить любимые песни или рассказывали ей истории. Слойне же, напротив, скверно переносила тяготы путешествия. Она жаловалась на головные боли и огрызалась на всех, кто слишком донимал ее разговорами. Ее здоровью ничего не угрожало, и я подозревала, что источник проблемы в скором расставании с сестрой.

Я понимала Слойне лучше, чем кто-либо другой.

Я не лезла ей в душу. Это не входило в мои обязанности. Я навещала королевскую семью, когда меня вызывали, и уходила, как только отпускали. Днем молча ехала в хвосте процессии. Это оказалось легче, чем ожидалось: помимо двух принцесс и их спутницы, я оказалась единственной женщиной в отряде, и никто из воинов не желал со мной общаться. Многие из них уже знали меня как лекаря из Киллало, поэтому даже мои шрамы больше не привлекали особого внимания, хотя иногда я и ловила на себе любопытные взгляды.

Днем справиться с одиночеством получалось, а вот ночью мысли устремлялись к Ифе, Роунат и Броккану, и я не находила себе места. Я хотела отправиться в лес, почувствовать ветер в волосах и влажную почву между пальцев ног. Впрочем, теперь я жила в кругу смертных и приходилось соблюдать их правила приличия. Отец Маркона имел зоркий глаз, а за мной следил с особым тщанием. Уйти куда-то одной означало навлечь подозрение.

На двадцатый день путешествия мы почти добрались до места заключения соглашения и остановились на ночлег у озера Лох-Ри. В его голубых водах, простирающихся до самого горизонта, отражалось ясное зимнее небо. Закрыв глаза, я подумала об островке в центре другого озера, на котором стоял кранног. Там Роунат ждала меня и махала рукой.

– Фоула? – позвал мужской голос.

Я открыла глаза и схватила сумку. Наверняка я понадобилась одной из принцесс – скорее всего, Слойне. Прошлой ночью она жаловалась на боли в животе.

– Фоула, это я!

Я обернулась:

– Лонон! Это правда ты? – Широко улыбаясь, ко мне подошел мужчина, жену и ребенка которого я спасла. – Как ты?

Он обнял меня за плечи, улыбаясь до ушей:

– У нас в семье все хорошо – и у маленького Деклана тоже. А все благодаря тебе.

Посмеиваясь, я похвалила Лонона за выбранное для сына имя, а он рассказал, как поживает малыш. С гордостью сообщил, что его смышленый и веселый мальчик растет не по дням, а по часам. Я охотно слушала его болтовню, но постепенно задумалась, как странно, что Лонон здесь. Неужели все это время я не замечала его в отряде? С нами в Мит отправились по меньшей мере пять сотен воинов, но я бы наверняка сразу узнала знакомое лицо.

– А как Броккан? – спросил он, и этот прямой вопрос прервал мои размышления.

– Все хорошо. Он уже такой большой. Подружился с сыном Мурхи, так что семья короля Бриана присматривает за ним, пока я слежу за здоровьем принцесс.

Лонон приподнял брови и присвистнул:

– Да уж, ему наверняка сейчас живется неплохо. Каждый день на ужин оленина и лосось.

– Надеюсь. Ему не помешает потолстеть.

На мгновение улыбка Лонона угасла.

– Таким малышам непросто кочевать с места на место. Я рад, что он отдохнет от бесконечных странствий.

Сказав это, он посмотрел на воинов, сидящих на траве за моей спиной.

– Кого-то ищешь?

Лонон покраснел и кивнул:

– Прости, я невежлив. Так торопился рассказать про Деклана, что совсем забыл, зачем я здесь. Я ищу Мурху. Его гонцы позвали наш клан на берега Лох-Ри, а мне он велел разыскать его, как только доберусь сюда.

Узнав, что все же провела три недели бок о бок с Лононом, не замечая его, я рассмеялась.

– Неужели королю Бриану нужно еще больше людей, чтобы заключить мирное соглашение и отдать ребенка на воспитание?

Нахмурившись, Лонон подошел поближе и понизил голос до шепота:

– Да, мы здесь для заключения мирного соглашения, но верховный король Шехналл славится двуличием. Если хочешь знать мое мнение: чем больше воинов приведет король Бриан, тем лучше.

Лонон посмотрел на наш лагерь, переводя взгляд с одного шатра на другой, словно пытаясь сосчитать мечи в распоряжении короля.

Я проследила за его взглядом. В лагере горело свыше шестидесяти костров, и каждый окружали не меньше десяти мужчин. За минувший день численность отряда заметно выросла, а воины теперь вели себя куда тише. Некоторые вовсю затачивали мечи.

– Спокойной ночи, Фоула, – с улыбкой добавил Лонон уже обычным голосом. – Береги себя. Надеюсь, скоро увидимся.

Помахав мне на прощанье, он отправился в лагерь на поиски Мурхи.

После ужина я заглянула проведать Слойне и Бейвин. Обе девочки выглядели подавленными. Уже следующим вечером мы должны были прибыть в Клон Уик Нуйш на подписание договора, и я догадывалась, что сестры хотели поговорить наедине. Наскоро осмотрев их, я вышла из шатра.

Снаружи поджидал усталый и серьезный Мурха.

– С ними все хорошо? – спросил он.

– Да.

Не желая вдаваться в подробности, я поспешно направилась к своему шатру, но не успела дойти и до первого огня, как Мурха нагнал меня и зашагал рядом.

– Позволь понести сумку.

Передав ему сумку, я приготовилась к расспросам, но их не последовало. Молчание Мурхи сбивало с толку даже сильнее, чем то, что он вообще за мной увязался. Я украдкой взглянула на его лицо. Он действительно бледнее обычного или во всем виноват лунный свет?

Дойдя до шатра, я развязала веревку, служащую замком.

– Доброй ночи.

Если бы Мурха не улыбнулся мельком, я бы решила, что он не услышал.

– Тебя устраивает этот шатер? – ни с того ни с сего спросил он.

Я кивнула.

– Вот и хорошо. Завтра вечером я попрошу поставить его поближе к нашему, чтобы тебе не приходилось далеко ходить.

Его внезапный интерес к моему благополучию окончательно сбил с толку, и я принялась рассеянно теребить веревку.

– Это вовсе не обязательно.

– Так лучше. Вдруг ты понадобишься Бейвин или Слойне? Удобнее расположить тебя рядом.

Ни его странное поведение, ни загадочные формулировки не сулили ничего хорошего. Я даже на расстоянии чувствовала, что его сердце бьется чаще обычного. Что-то сильно тревожило Мурху, и мне на ум сразу пришли предупреждения Лонона.

– Что же, если ты настаиваешь…

– Да, – кивнул он и на мгновение задумался. – А еще я хотел поблагодарить, что приглядела за Тарлахом, когда я уехал на переговоры.

– Даже попытайся я разлучить их с Брокканом, у меня бы не вышло, – рассмеялась я.

– Да уж, наслышан об их шалостях. Жду не дождусь, когда все это кончится, и я увижу их собственными глазами. – Он открыл было рот, чтобы добавить что-то еще, но в последний момент передумал. – Доброй ночи, Фоула. Если тебе что-нибудь понадобится, обязательно попроси.

– Все хорошо, правда?

Он обернулся:

– Да, конечно. А что?

Я окинула лагерь взглядом.

– Просто с нами теперь столько воинов… Куда больше, чем на прошлой неделе. Ведь… – Хватит ли мне духу задать этот вопрос? – Мирный договор подпишут, правда?

Мурха нахмурился, по-прежнему не сводя с меня взгляда.

– Считай мы иначе, не поехали бы сюда. Воинов позвали только для вида. Ты же знаешь, что нам, королям и принцам, лишь бы перещеголять друг друга.

Коротко кивнув мне, он ушел. Я провожала его взглядом, пока он не исчез среди шатров и воинов, стоящих у костров.

Что же замыслил Мурха? Он не хуже меня знал, что происходит с его сестрами. Не знаю почему, но его предложение понести сумку выбило меня из колеи. Переговоры в Мите продолжались долгие месяцы, и с тех пор, как принц уехал из Киллало, мы едва перемолвились и словечком. Возможно, это и смущало. Во многих отношениях он оставался незнакомцем, но о Броккане говорил, как близкий человек.

Зайдя в шатер, я привязала веревку к шесту у входа и бросила увесистую сумку на траву. Затем размяла плечи, чтобы унять боль там, где в них впивался ремень. Что бы ни происходило с Мурхой, ко мне это не имело отношения. Тщетно пытаться понять, о чем размышляет смертный мужчина. Вместо этого мне стоило подумать о себе и приготовиться к завтрашнему дню, что бы он ни предвещал. Я собиралась оставаться в хвосте процессии. Если опасения Лонона оправдаются и я почувствую хоть малейший признак опасности, всегда успею скрыться в лесу.

Кто-то подергал полог шатра. Проклятие, неужели Мурхе понадобилось что-то еще? Я развязала веревку и выглянула наружу.

– Не пора ли… – Я умолкла на полуслове. Передо мной стоял не Мурха, а молодой воин с изможденным лицом.

– В наш лагерь явился монах, – объявил он, тяжело дыша. – Говорит, что нездоров и нуждается в лекаре.

– Показывай дорогу.

Схватив сумку, я побежала за молодым воином по тропе. Возле костра у самой границы лагеря на стволе упавшего дерева сидел высокий широкоплечий мужчина с темной кожей и длинными черными волосами, заплетенными в косы. Он прятал лицо в ладонях.

Я замедлила шаг.

– Чем могу помочь, брат?..

– Брат Колмон.

– Брат Колмон. Рада познакомиться.

Мой сородич Колмон, верховный воитель Потомков, поднял на меня взгляд. На нем была обычная шерстяная ряса, на шее висел деревянный крест. Он изо всех сил изображал усталость.

– У меня болит ухо и кружится голова. Вы поможете?

Он указал на правое ухо, и я потратила несколько минут на осмотр. Разумеется, ухо в полном порядке, но я повернулась к дозорному с тревожным видом и попросила:

– Пожалуйста, принеси из шатра мою вторую сумку. Нужны другие травы.

Тот кивнул и убежал. Встав на колени перед Колмоном, я принялась копаться в сумке.

– Что ты здесь делаешь? – шепнула я.

– Томас просит тебя вернуться, – шепнул он в ответ.

– В Киллало?

– Нет. На остров Феннит.

Я покачала головой:

– Я не могу бросить Броккана.

– Ты оставила Броккана на попечение королевской семьи Манстера. – Колмон сплел пальцы рук. – Ты исполнила долг перед Роунат и нашла ему достойную семью. Пора домой.

– Ты правда думаешь, что они и дальше станут заботиться о Броккане, если я сбегу? Я пообещала Бриану служить королевским лекарем. Нельзя нарушать слово.

Колмон протянул небольшой флакончик.

– Когда завтра тебя придут будить, все решат, что ты умерла. Я переночую в лагере, а когда твое тело обнаружат, предложу доставить его на погребение в ближайшую церковь.

Я взглянула на сосуд с красной жидкостью. Еще один отвар Томаса. Очень немногие друиды умели варить зелья предков. Забвение, смерть и жизнь – Томас знал все рецепты. Одна мысль об этом заставила меня содрогнуться. Вдруг Колмон не успеет вовремя дать мне противоядие, и я покину этот мир, так и не попрощавшись с теми, кого люблю?

Колмон вложил флакон в мою руку. Его взгляд лишился суровости.

– Они позаботятся о Броккане, когда увидят, что ты умерла при исполнении долга. Обещаю сам дать тебе противоядие.

Я отодвинула сумку и безвольно плюхнулась на мокрую листву.

– Зачем это Томасу? Мы так не договаривались.

– Он считает, что мирное соглашение – это безрассудство и дело непременно кончится побоищем. Он уверен, что ты в опасности.

Я посмотрела на лагерь, и взгляд упал на шатер короля Бриана, превосходящий размерами все остальные. Как бы ни странно сегодня вел себя Мурха, я знала, что он не лгал. Он искренне верил, что удастся заключить соглашение.

– А я с Томасом не согласна.

Мой двоюродный брат поджал губы. Я заставила его повернуть голову, чтобы осмотреть второе ухо.

– Ты же воин. Что сам думаешь?

Колмон не шевелился. Наклонившись пониже, он подобрал с земли палку и воткнул ее поглубже в грязь.

– В чем дело, Фоула?

– О чем ты?

– Зачем ты здесь?

Я собралась с мыслями.

– Принцессе Бейвин нужен лекарь, ведь мирное соглашение…

– Я говорю не про принцессу и не про соглашение. Я говорю про тебя. Зачем ты здесь?

– Ты – верховный воитель Совета. Ты и сам все прекрасно знаешь: я слежу за королем Брианом. – Я прищурилась. – Я могу задать тебе тот же вопрос. Что ты здесь делаешь?

Колмон нахмурился. Обычно двоюродный брат не выглядел так сурово. Он всегда искал повод подмигнуть мне и развлечь шутками. Да, Колмон могучий воин, сразивший немало фоморов и других злодеев, но со мной он часто вел себя беззаботно и непосредственно. Впрочем, сейчас он говорил не с подругой.

– Ты ведь тоже следишь? – спросила я, дотронувшись до его руки. – За мной?

Он взглянул мне в глаза и накрыл мою руку другой ладонью.

Так вот в чем дело. Двоюродный брат присматривал за мной, дабы удостовериться, что я выполняю указания Томаса. И судя по его взгляду, сейчас не впервые.

– Что же, я все равно останусь, – заявила я. – Мурха мак Бриан заверил, что соглашение достигнуто, и… я думаю, он говорил правду.

Колмон выпрямился:

– Смертные мужчины постоянно врут, Фоула. Они оплетают тебя паутиной лжи, пока ты не перестаешь отличать добро от зла.

– А вдруг сейчас они не лгут? Томас только рассмеялся, когда Роунат попросила помочь смертным положить конец раздору. А вдруг это возможно на самом деле? Это соглашение может стать началом чего-то большего.

– А Мурха не упоминал, что речь идет не просто о мирном соглашении? Что Шехналлу приходится настолько считаться с могуществом Бриана Бору, что он готов разделить верховную власть над Ирландией?

– Не может быть.

– И тем не менее это так. Шехналл удовольствуется верховной властью над Леа Куинн. Бриан Бору станет верховным королем Леа Мога.

Мурха не говорил, что Бриан собирается править югом Ирландии. О чем еще он умолчал?

Колмон откинулся назад:

– Томас хочет, чтобы ты вернулась домой, и я с ним согласен. Там тебе ничто не будет угрожать. – Он перевел взгляд на лагерь Бриана. – Я помню сотни подобных ночей – ночей накануне сражения. На моих глазах погибли многие тысячи воинов, и если завтра мою кроткую невинную сестру убьют на поле брани, это разобьет мне сердце.

– Такого не случится.

Я взглянула на королевский шатер. Мурха стоял у полога и говорил с Лононом, а Бейвин хихикала над шуткой сестры. Это так похоже на Слойне: когда ее охватывала тревога, она пыталась скрыть истинные чувства с помощью остроумия. Порой заставляла родственников выть от смеха. У короля Бриана очень дружная семья, этого не меняло даже грядущее расставание с Бейвин. Я слышала немало историй о ратных подвигах Мурхи и не сомневалась, что он опытный убийца, но никогда не поверила бы, что он позволил бы сестрам оказаться в самой гуще сражения.

– Передай Томасу, что я с трудом завоевала уважение короля Бриана. Зачем же так быстро терять столь важного соглядатая?

Колмон проследил за моим взглядом:

– Они тебе доверяют?

– Это ты мне скажи, – лукаво ответила я. – Ты же за мной присматриваешь.

– О доверии трудно судить на расстоянии.

Мы с Колмоном посмотрели друг другу в глаза. Выражение его лица казалось виноватым, а на моем наверняка читалось раздражение. Впрочем, я не могла позволить чувствам взять верх. Он просто выполнял поручение Совета – так же, как и я.

– Да, я считаю, что они мне доверяют. Особенно Мурха и Слойне, – наконец ответила я. Беседа превратилась в игру. Он повторит остальным участникам Совета каждое мое слово, и я должна убедить хранителей, готовых пойти наперекор Томасу, оставить меня здесь.

Колмон потер шею:

– Мы все удивились, когда Шенна передал твое послание. Не думаю, что хоть один хранитель рассчитывал на успех.

– Все, кроме Томаса? Ведь иначе он не послал бы меня сюда.

– О нет, Томас удивился больше всех.

Вдали показался дозорный, возвращающийся с моей второй сумкой. Колмон тоже его увидел и перевел взгляд на меня, решая, что делать дальше. Такому сильному мужчине, как он, ничего не стоило бы сгрести меня в охапку и утащить в лес. Никто, кроме дозорного, так и не узнал бы, что я покидала шатер, а с этим бедолагой Колмон мог разделаться, как с новорожденным ягненком.

Я перешла на шепот.

– Если Бриан и Шехналл не подпишут соглашение, а развяжут войну, я вернусь на остров Феннит. Если же договор вступит в силу, я останусь в Киллало и продолжу воспитывать Броккана. Так мы условились с Томасом и Роунат. Я не стану нарушать обещание по его прихоти.

– У него теперь не бывает «прихотей» – только приказы. – В голосе Колмона послышалась горечь. Я подозревала, что двоюродному брату ничуть не больше, чем Роунат, нравится строгость новых законов.

Меч, который Колмон всегда носил с собой, висел в ножнах на его поясе. Я дотронулась до рукояти.

– Тебе непросто дается жизнь без сражений?

Колмон покачал головой:

– Я ненавижу сражаться. А еще больше ненавижу убивать.

– Но ведь ты воитель. Таков твой дар.

– И это я тоже давно ненавижу. Забрать чужую жизнь нелегко, даже если убийство оправдано. Я рад, что мой меч покоится в ножнах, и не желаю обнажать его вновь.

Я поразилась его словам, ведь в крепости я часто наблюдала, как Колмон оттачивал мастерство мечника и казался таким счастливым. Теперь же его переполняла печаль.

– Колмон, ты сразил стольких наших врагов. Отец рассказывал, что фоморы, напавшие на крепость, перебили бы всех нас, если бы не ты и другие воители. Не презирай собственный дар.

– Фоморы были странным племенем, это уж точно, – проворчал Колмон. – Опасный народ, одержимый властью и разрушением. Это у них в крови. Когда мы сталкивались на поле боя, меч оживал в моих руках. Я словно становился сильнее и быстрее, стремясь уничтожить желающих причинить нам вред. Я не жалею о совершенном в тот день, но всякий раз, когда закрываю глаза перед сном, их предсмертные муки не дают мне покоя.

– Прости, Колмон. Я не знала.

Он вскинул голову:

– Будь осторожна, Фоула. Ты не водишь со смертью такого близкого знакомства, как я. Иначе бы тебе хватило ума вернуться в крепость, подальше от всего этого.

– Нет. – Я покачала головой. – Я не могу. Пока не могу.

Остановив на мне долгий взгляд, Колмон глубоко вздохнул:

– Если таково твое желание, я передам его Совету. – Он вынул из рукава короткий кинжал с деревянной рукоятью. – Возьми. Так мне будет спокойнее.

Я взяла нож и убрала его в сумку.

– Надеюсь, он не понадобится.

– Я тоже, Фоула. Я тоже.

Наконец дозорный добрался до нас и всучил мне вторую сумку, задыхаясь от усталости. Поблагодарив его, я достала один из горшочков. Решив, что мазь из сурепицы наименее зловонное из моих снадобий, я нанесла ее на ушную раковину Колмона.

Мой двоюродный брат изо всех сил старался не ухмыляться, когда дозорного тошнило от измождения. Когда он посмотрел на меня вновь, его лицо уже не выглядело таким серьезным. Колмон взял пальцами белую прядь моих волос.

– Гобнет хорошо над тобой поработала.

– Знаю. Я уродина.

– В жизни не видывал никого отвратительнее, – подмигнул Колмон.

– Вот спасибо.

Он хмыкнул и явно собирался придумать оскорбление позамысловатее, но внезапно его взгляд ожесточился. Я услышала за спиной громкие шаги.

– Вам уже лучше, брат?

Обернувшись, я увидела, что к нам подошли Мурха, Лонон, Оха и еще два десятка воинов.

– Да, принц Мурха, – ответил Колмон и поднялся с бревна. В плечах он казался шире, чем Мурха, и на целых полголовы выше ростом, но принц ничуть не испугался моего двоюродного брата.

– Я забыл, из какого вы монастыря?

– Вы и не знали. Меня об этом не спрашивали.

– Что же, теперь я спрашиваю.

– Из Армы.

– Далеко же вы от родной обители, – сухо улыбнулся Мурха. – Желаю удачи в странствиях. Прошу, возьмите с собой еды и воды.

– Спасибо, но я обойдусь, – ответил Колмон, поглаживая подбородок, а затем повернулся ко мне: – Благодарю вас, Фоула. Теперь моему уху гораздо лучше.

Поклонившись напоследок Мурхе, он зашагал к лесу. Я глядела ему вслед, пока принц не протянул мне руку, помогая встать.

– Все хорошо? – спросил он.

Я кивнула и подняла сумки.

– Ну и здоровяк. Не будь он монахом, из него вышел бы славный воин! – Лонон хлопнул Мурху по плечу, и остальные согласно зашептались.

Мурха кивнул, неискренне улыбаясь.

– Фоула, он что-нибудь говорил о короле Шехналле?

– Нет.

– Расспрашивал о соглашении? О том, сколько у нас воинов?

– Нет.

Плечи Мурхи расслабились, но взгляд по-прежнему не отрывался от леса.

– Что же, доброй ночи, – тихо сказала я и направилась к шатру.

К счастью, никто не пошел за мной.

Зайдя внутрь, я привязала полог к шесту. Из головы все не шли слова Колмона. Значит, король Бриан собирался заполучить верховную власть над югом Ирландии, а мирное соглашение – лишь красивое определение для захвата новых земель? Хороший же из меня соглядатай, если столь важные сведения обошли меня стороной.

Впрочем, больше всего меня смутили слова Колмона о Томасе. Никто не рассчитывал, что я добьюсь успеха, а особенно – сам верховный друид? Зачем же тогда он отправил меня на это задание?

Томас часто рассказывал мне о коварстве смертных, а Потомков превозносил как стоящих выше низменных пороков. Тогда почему же он дал мне поручение, в успех которого не верил? Еще недавно я бы вернулась к Томасу и потребовала объяснений, а он подобрал бы такие правильные слова, что я вмиг позабыла бы о причинах своего гнева – прямо как после суда над Роунат. Он бы назвал меня мнительной и беспокоящейся из-за пустяков, а я, желая опровергнуть эти нелестные отзывы, согласилась бы с любыми его аргументами. Я бы просто сдалась.

Сунув руку в сумку, я нащупала последний флакон со снотворной настойкой, которую сварил для меня Томас. Я уже давно не пользовалась этим зельем. За последний год донимавшая меня столько времени скорбь постепенно исчезала, но этой ночью мои мысли занимали иные чувства: смятение и злость.

Открутив крышку, я вылила отвар в рот. Каждый раз, когда я мигала, у меня перед глазами вставало лицо Броккана. Тьма уже окутывала сознание. Томас хотел, чтобы я бросила племянника здесь. Ни за что. Для меня нет… никого… дороже Броккана…