Текст книги "Дети Богов и Воинов"

Клон Уик Нуйш, 999 год

Фоула

Король Бриан и его сыновья возглавляли манстерскую процессию, а за ними шеренгами по двадцать человек следовали воины. Те, кто мог позволить себе скакунов, ехали в первых рядах. Я хорошо знала лошадей и понимала, что они чувствуют настроение всадников, и то, что они спокойно вышагивали бок о бок, многое говорило об их выездке.

Верховный король Шехналл и его клан ждали на противоположной стороне равнины. Я считала, что король Бриан привел с собой шестьсот воинов из чрезмерной осторожности, но я ошибалась. Сопровождение Шехналла вдвое превышало наше.

Я ехала в задних рядах вместе с принцессами и их спутницей Кивой, со всех сторон нас окружали отборные воины короля. Предупреждение Колмона никак не шло у меня из головы: «Томас думает, что дело кончится побоищем». Я огляделась. К западу от равнины раскинулся лес… Если что-то пойдет не так, я скроюсь в густых зарослях, и смертные воины ни за что не отыщут меня.

А как же Бейвин и Слойне? Головы девушек, едущих рядом со мной, этим утром занимали другие заботы. Бейвин изучала Шехналла и его воинов с детским любопытством, иногда поглядывая на Слойне в поисках поддержки. Та улыбалась, поймав взгляд сестры, но едва Бейвин отворачивалась, на глазах старшей выступали слезы.

Над тихой равниной послышались звуки рога. Отец Маркон, все такой же безрадостный, как и обычно, правой рукой поднял над головой деревянную шкатулку. Так он подал знак, что нам можно двигаться навстречу верховному королю.

– Внутри лежит шип из тернового венца Иисуса, – шепнула Слойне младшей сестре, пока наши лошади неспешно шагали вперед. – По крайней мере, так утверждает отец Маркон.

– А зачем он привез шип сюда? – спросила я. Возможно, мне следовало об этом знать, но я понятия не имела, для чего он мог сгодиться на встрече двух королей.

– Оба короля обязаны касаться его, принося клятвы, – объяснила Слойне. – Отец Маркон говорит, что если кто-то из них потом нарушит слово, Господь сразит клятвопреступника и проклянет его душу, обрекая на вечные муки в аду.

Я с интересом взглянула на шкатулку. Раньше ирландский народ внимал учениям Туата Де Дананн. Да, законов было куда меньше, а виноватых судили не так строго. Наши предки проповедовали мир и любовь, но, надо признать, не чурались и озорства. Новая религия принесла совсем иные порядки. Иисус говорил о мире, прощении и благонравии, но христианство не оставляло места для ошибок, называя их грехами. Адское пламя в равной степени страшило и бедняка, и короля. Впрочем, сегодня это даже к лучшему, и я надеялась, что оба короля достаточно искренне уверовали в Сына Единого Бога, чтобы бояться клятвопреступления. Я взглянула на Бриана. Однажды он уже нарушал неприкосновенность убежища. Удержит ли шип из тернового венца его от других зверств?

Когда мы приблизились к воинству Мита, кто-то выехал из первых рядов нам навстречу. Этот мужчина был с головы до пят замотан в дивные шелка темно-красных и фиолетовых цветов и выглядел истинным королем.

– Это он, – шепнула Слойне сестре. – Шехналл.

Бейвин вытянула шею в попытках разглядеть всадника. Ее полная надежды улыбка поникла, и я прекрасно понимала почему. Я еще не видывала смертного, выглядящего столь же сурово, как верховный король Шехналл, и на его угрюмый вид не могли повлиять даже роскошные одежды.

– Не доверяй ему, Бейвин, – прошептала Слойне. – Но и не волнуйся понапрасну. Я обязательно заставлю папу вернуть тебя домой до конца года.

Бейвин кивнула. Ее щеки горели, а грудь быстро вздымалась под шелковым платьем. Она слишком юна и невинна для заложницы чужих честолюбивых игр. Теперь я жалела, что ничего не сказала Мурхе минувшим вечером. Я могла предложить вместо Бейвин отдать на воспитание кого-то другого. Трудно представить, что бы со мной стало, если бы меня в ее возрасте разлучили с сестрой. Это разбило бы мое сердце.

Рог прозвучал снова. Теперь я не сводила взгляда с двух королей, шагающих навстречу друг другу в сопровождении родственников и священников. Отец Маркон продолжал держать шкатулку с шипом из тернового венца Иисуса высоко над головой, чтобы ее видели все собравшиеся на равнине.

Король Бриан, чье лицо всегда оставалось бесстрастным, взирал на хладнокровного и горделивого Шехналла. Мурха с Тейгом стояли бок о бок с отцом, а Шехналл привел с собой трех молодых мужчин – наверное, сыновей. Я никогда еще не видела такого разнообразия пестрой ткани и украшений из золота и серебра. Даже Мурха с головы до пят увешался золотыми кольцами и фибулами из гагата, а ведь на моей памяти он никогда не наряжался так богато.

Стоя в задних рядах, я видела, как короли открывают рот, но не слышала их слов. Священники кивнули и улыбнулись, когда Бриан и Шехналл коснулись священного шипа.

Невидимая рука, сжимавшая мое сердце, медленно разжалась. Оба короля действительно приносили клятвы.

– Вот видишь, – шепнула Бейвин сестре. – Я же говорила, что папа не отступит от своего.

Слойне пожала плечами.

– И чего ты говорила, что этому не бывать? – продолжала дразнить ее Бейвин. – Мурха же сказал, что так и случится, а он никогда не врет.

– Да, в отличие от папы.

– Но Мурхе он не врет.

– Это точно, – признала Слойне.

– Гляди. – Бейвин указала на королей. – Папа и верховный король Шехналл пожали друг другу руки. Значит, все получилось.

Воины в первых рядах захлопали, пока остальные кричали и ликовали. Напряженные плечи расслабились. Стиснутые зубы уступили место широким улыбкам.

– Ну что, Бейвин, ждешь не дождешься сегодняшнего пира? – спросила Кива, и Бейвин улыбнулась до ушей. – А ты, Слойне? – Ее голос звучал куда осторожнее.

– Лучше броситься в реку и наглотаться сырых угрей.

– Слойне, – укорила ее Кива. – У нас есть возможность связать кланы О’Бриан и Холмон узами дружбы. Если ты постоянно станешь хмуриться, твой отец расстроится.

– Ты что, уже забыла, как король Шехналл вторгся в наши земли? – огрызнулась Слойне. Ее глаза горели.

– Я все прекрасно помню, принцесса. Я гораздо старше тебя, поэтому помню и вторжение викингов, и войну с покойным королем Ленстера. Соседи издревле устраивали набеги на наши земли. Поверь, лучшее решение – это заключить мир, и тебе пора бы осознать, что добиться его невозможно без прощения.

Слойне закатила глаза, но перестала спорить с Кивой.

– Не пора ли вернуться в шатры и приготовиться к пиру? Раз уж нам придется выставляться напоказ, давайте хотя бы постараемся превзойти девушек из Мита. Глядя на них, я сомневаюсь, что это так уж сложно.

Бейвин неуверенно взглянула на сестру, гадая, какое из ее настроений возьмет верх. К моему облегчению, Слойне взяла младшую за руку и одарила ее теплой улыбкой.

– Пойдем, Бейвин. Протанцуем всю ночь напролет. Обещаю вести себя хорошо.

– Год – это ведь совсем недолго, Слойне, – прошептала Бейвин. – Ты и моргнуть не успеешь, как я вернусь.

– И откуда ты такая мудрая, сестренка?

– Ниоткуда. Просто я мудрее тебя.

– Да уж, тут большой мудрости не нужно, – фыркнула Слойне и развернула лошадь. – Ну же, идемте. И ты тоже, Фоула.

– Вам нужно помочь переодеться?

– Ну что ты, глупая? Тебя ведь тоже пригласили, – ответила Бейвин. – Разве Мурха тебе ничего не сказал вчера вечером?

Я покачала головой, а Бейвин вздохнула:

– Забыл, наверное.

От ужаса скрутило живот, когда я осознала, что окажусь на королевском пиру среди сотен мужчин голубых кровей.

– Мне же нечего надеть.

– Об этом даже не волнуйся: у меня есть для тебя подходящее платье, – ответила Слойне, хитро подмигнув нам. – Да и потом, не так уж и важно, что наденешь ты. Все ведь будут смотреть на меня.

Пусть королевские музыканты Шехналла и уступали арфистам с острова Феннит, они играли так живо и бодро, что каждый из гостей хоть раз да не удержался от танца. Теперь, когда с моих плеч упал груз тревоги, даже я притоптывала ногой под подолом платья и улыбалась при виде веселящейся толпы.

Чертоги в Клон Уик Нуйше украсили вычурными шелковыми тканями на стенах и большими вазами, полными диких цветов. Слуги непрерывно подносили гостям новые блюда с яствами и кувшины с вином. На всех лицах сияли улыбки: даже Бриан и Шехналл, сидящие бок о бок за королевским столом, разговаривали словно давние друзья.

Моя улыбка погасла. А вдруг я вижу обычные маски, скрывающие ложь и ненависть? Или короли действительно желают мира? Раньше я думала, что обман смертного легко раскусить, но на деле все оказалось иначе. Если они действительно притворяются, иллюзия слишком всеобъемлющая и правдоподобная.

Так или иначе, мирный договор вступил в силу, и стоило довольствоваться хотя бы этим.

Слойне и Бейвин кружились в танце. Как и предсказывала старшая дочь Бриана, ей уделяли внимание многие мужчины из клана верховного короля Шехналла. Вращаясь и кружась по всему залу, она упрямо отказывалась посмотреть в глаза хоть одному поклоннику. Я могла только улыбаться при виде того, как умело Слойне дразнила мужчин и как у тех с трудом получалось скрывать обожание.

– Потанцуем, Фоула?

Подняв взгляд, я увидела, что к моему столу подошел Лонон.

– Нет, – покачала я головой. – Я же совсем не умею танцевать.

– Ну же, пойдем. Мне хочется немного размять ноги, а принцессы из Мита готовы голову откусить любому, кто осмелится их пригласить.

– Почему бы тебе не позвать Слойне?

Лонон сдавленно захихикал:

– Нет уж, ее отцу это не понравится. Незамужним принцессам в ее возрасте нельзя танцевать с такими, как я. – Он протянул мне руку. – Пойдем, Фоула. Чуть-чуть покружимся под музыку – вот увидишь, тебе понравится.

– А Сайв не будет против?

– После того что ты для нас сделала, она скорее меня обругает, если я тебя не приглашу.

Казалось, его протянутая рука вот-вот опустится. Двое мужчин у него за спиной уже перешептывались, прикрываясь кубками.

– Ну что же. – Я приняла его руку. – Почему бы и нет?

Лонон просиял и повел меня поближе к музыкантам, и через считаные мгновения мы уже кружились в танце вместе с Бейвин, которую пригласил Тейг, и парами из Мита.

У потомков Туата Де Дананн были собственные па: замысловатые движения и скачки. В чертогах Шехналла танцевали нечто смутно похожее, и я старалась не отставать от остальных. Непросто привыкнуть к тяжести изуродованного плеча, и несколько раз я неуклюже врезалась в Лонона. Тем не менее мне искренне нравилось двигаться, кружиться и ощущать свободу кружения. Судя по улыбкам и широко раскрытым глазам других женщин, не только я наслаждалась музыкой и возможностью позабыть обо всем на свете.

Когда музыка стихла, все захлопали в ладоши.

– Мне нужно присесть, Бейвин, – сказал Тейг. – Отец зовет.

– А… – Бейвин нахмурила румяное личико. – Ну пожалуйста, еще разочек.

– Иди потанцуй с Лононом, – предложила я. – Мне все равно нужно передохнуть.

Лонон протянул руку юной принцессе, и та кивнула.

– Пойдем, – сказал он, улыбаясь до ушей. – Давай покажем твоей сестре, что другие тоже умеют танцевать.

Бейвин хихикнула в ладоши и радостно закивала.

Радуясь, что могу снова скрыться от любопытных взглядов, я поспешно отступила к дальней стене зала. А может, и вовсе пора уйти? Пир закончился. Неужели принцессы рассчитывали, что я проведу с ними всю ночь?

Из всей королевской семьи Манстера за нашим столом остался только Мурха: Оха и Тейг направились к главному столу, где с ними желали поговорить король Бриан и верховный король Шехналл. Мурха наблюдал за танцорами, откинувшись на спинку стула. Сразу несколько принцесс из Мита изо всех сил пытались привлечь его внимание, но он старательно не сводил взгляда с друзей и сестер.

Самое время удалиться. Я подхватила плащ, висевший на спинке стула.

– Тебе нравится пир, Фоула?

Мурха взглянул на меня и подозвал взмахом руки. На нем по-прежнему блестели золото и драгоценности. Его серебряное ожерелье сверкало на фоне светло-каштановых кудрей, а когда он выдвинул стул, предлагая мне сесть, кольца на пальцах брякнули друг о друга.

– Нравится, – ответила я, подходя ближе. – Благодарю.

– А танцевать тоже понравилось?

– Пожалуй, что да, хотя я и не знала всех движений.

– В столь поздний час никому уже нет дела до движений.

Рассмеявшись, я села за стол:

– Тогда почему ты сам не выйдешь потанцевать?

– Эх, – вздохнул он, – принцу не пристало приглашать кого попало. Иначе от меня еще до рассвета станут ждать предложения руки и сердца.

Он произнес это с улыбкой, но в голосе послышались нотки раздражения, и я удивилась. Мурха – принц, и в обществе смертных считается завидным женихом. Мало того, он молод и хорош собой. Я ожидала, что такой мужчина обрадуется вниманию противоположного пола не меньше, чем Слойне, но затем вспомнила, как Лукреция говорила, что Мурха все еще скорбит по усопшей жене. Подумав об этом, я испытала необъяснимую печаль. Мы знакомы с Мурхой два года, и я все время боялась его и сомневалась в нем, но способность смертного мужчины испытывать столь глубокую скорбь указывала, что я заблуждалась на его счет. К тому же он охотно помогал мне и до сих пор ни разу не попросил ни о чем подозрительном.

– Вот почему Тейг танцевал только с нашими сестрами, – объяснил Мурха, а затем подозвал служанку, чтобы та наполнила его кружку. Он попросил ее налить вина и мне.

– Разве Тейг уже не женат? – спросила я, принимая кружку из рук служанки.

– Многих не смутило бы положение второй жены. Король Коннахта уже предложил нам выдать свою сестру за Тейга. – Он указал на молодого мужчину с темно-рыжими волосами, сидящего в дальнем конце нашего стола.

– Я и не знала, что короля Коннахта пригласили сюда.

– Как же его не пригласить? А еще короля Улада и короля Ленстера. – Мурха поочередно указал сначала на старика, сидящего рядом с Шехналлом, а потом – на подтянутого широкоплечего бородача, беседующего с Тейгом. – И король Брефне тоже здесь. Чтобы мирное соглашение осталось в силе, на церемонии должны присутствовать короли других ирландских провинций.

Ну и никудышная же из меня доносчица. В этом зале собрались чуть ли не все ирландские короли, а я об этом и не догадывалась. Если бы я послушалась Томаса и вернулась на остров Феннит, он наверняка указал бы мне на эту оплошность. Зачем держаться за место возле короля Бриана и его семьи, если я даже не понимаю, что происходит у меня под носом?

– Думаю… Думаю, особенно важно, чтобы верховную власть короля Бриана над южной половиной Ирландии признал король Ленстера? Ведь теперь он вам подчиняется.

Мурха скривил губы:

– Похоже, ты разочарована.

Я знала, что ступила на опасную почву, но уже поздно идти на попятную. Чтобы убедить хранителей, нужно выведать что-то, о чем они еще не прознали.

– Не разочарована, а удивлена. Уже долгие столетия власть над Ирландией никто не делил на юг и север.

– Фоула, я прекрасно помню, что ты сказала при нашей первой встрече. Ты считаешь, что мы печемся только о собственном честолюбии. – Он говорил устало, но не сердито.

– А это не так?

– Теперь мой отец – король Леа Мога, а значит, мы правим не только Манстером, но и Ленстером. Отношения между нашими провинциями всегда складывались непросто, но мирное соглашение поможет их наладить. Разве это плохо? – Он отпил вина из кружки. – Теперь в оврагах будет поменьше мертвецов.

Я желала этого больше всего на свете, но услышав из его уст эти слова, испытала внезапный острый укол стыда. Я не могла понять, в чем дело. Вместо того чтобы обрадовать меня, заявление Мурхи вызвало глубоко внутри тревожный зуд.

Мурха рассмеялся:

– А ты все хмуришься. – Он задумчиво взглянул мне в глаза. – Ну же. Скажи, о чем думаешь. Когда мы встретились, ты не стеснялась говорить мне правду в лицо. Зачем же отмалчиваешься сейчас?

– Когда мы только встретились, я еще не знала, кто ты такой, – тихо ответила я.

– Разве это что-то изменило бы?

– Вряд ли.

В ответ Мурха расхохотался еще громче.

– Тебя должно волновать не мое одобрение, – заметила я, стараясь говорить веселее и позабыть о странном тревожном чувстве в животе. – Он, например, не выглядит особенно счастливым.

Мурха проследил за моим взглядом, и его улыбка померкла.

– Король Ленстера?

Я кивнула.

– Да, Доннахе сейчас не до веселья. Ему стоило больших трудов убедить народ в преимуществах мирного соглашения, и теперь он еле держится на троне.

Больше Мурха ничего не сказал, и мы вместе продолжили наблюдать за танцорами. Впервые со дня нашего знакомства он не выглядел напряженным, а за его улыбкой не скрывалось ни усталости, ни тревоги.

– Это соглашение многое для тебя значит, правда? – спросила я.

Мурха повернулся ко мне, и пока он размышлял над ответом, вокруг его глаз проступили тонкие морщинки.

– Мой отец долгие годы пытался его заключить.

– Но почему? Что же изменилось? Я не хочу грубить, но о нем чаще говорят как о великом военачальнике. Я слышала, что он за один-единственный день убил предыдущего короля Манстера и двенадцать сотен его воинов. Король Бриан не похож на человека, которому по нраву мир.

– В юности отец жил бедно, ведь наш клан не принадлежит к числу благородных ирландских семей. – Мурха провел по столу пальцем, рисуя очертания Манстера. – На нашу деревню постоянно нападали викинги – то с моря, то с рек. Больше всего мучений причинил Амлаф Рыжий. Он перебил многих друзей и родичей моего отца, и за все это время никто так и не пришел нам на помощь: ни другие короли, ни священники, ни кто-либо еще. – Он замолчал и посмотрел вдаль. – Отец выучился ратному делу. Когда король Муад убил моего дядю, отец отомстил за него. Теперь с Брианом Бору считается каждый.

– И для тебя это важно? – Я наклонилась чуть ближе.

Мурха кивнул:

– Я понимаю, что это важно, когда вижу своего сына. – Он мельком взглянул на россыпь шрамов, украшающих его руку. – Я не хочу, чтобы ему приходилось постоянно биться, как мне с младых лет. Жизнь не должна быть такой сложной и опасной. Мы с отцом сражаемся не ради того, чтобы сражаться. Мы хотим использовать наше могущество, чтобы сделать Ирландию безопаснее. Это и есть самая важная цель моей жизни.

Когда Мурха произносил эти слова, у него горели глаза. Он не лгал, а действительно верил в сказанное. Осознав это, я даже улыбнулась, а потом задумалась: не наивно ли верить ему на слово? Я вспомнила, что говорил Колмон: «Смертные мужчины постоянно врут, Фоула. Они оплетают тебя паутиной лжи, пока ты не перестаешь отличать добро от зла». Мой двоюродный брат долгие столетия жил среди смертных, пока новые законы Потомков не положили этому конец. Он знал смертных лучше любого. И тем не менее, когда я смотрела на Мурху, я не верила, что передо мной обманщик.

– Нет ничего важнее мира, – запинаясь, произнесла я.

Мурха кивнул:

– Священники утверждают, что Господь создал нас по своему подобию и позволил царствовать над зверями земными… Но как можно говорить об этом, когда мы постоянно убиваем своих сородичей? – Он потеребил обручи на правой руке, прижимая их к коже. – Сначала мы должны положить конец междоусобицам.

Я молчала. Была не в силах заговорить. Его слова повторяли многие мои мысли. Неужели этот смертный мужчина действительно желал что-то изменить? Я думала об этом, и мое сердце трепетало. Мир, полный согласия. Мир, где Ифа могла бы покинуть крепость на острове Феннит и найти достойного мужчину. Мир, где Броккан станет жить, наслаждаясь, как хотела Роунат.

– Я всем сердцем надеюсь, что соглашение не нарушат. Ведь это возможно?

– Да. Но я не собираюсь лгать себе и говорить, что сохранить его в силе легко.

– И поэтому ты хочешь, чтобы Бейвин отдали на воспитание королю Шехналлу?

– Иногда узы дружбы надежнее страха клинка. – Мурха дотронулся до кружки с вином и посмотрел на младшую сестру, по-прежнему танцующую с Лононом. На его лице мелькнула тень мимолетной печали, и он вновь повернулся ко мне. – Поужинай с моей семьей, когда мы вернемся в Киллало. Позволь убедить тебя, что мы не алчные чудовища, какими ты нас воображаешь.

– Я не…

– Не надо ничего говорить. Я приглашаю тебя на королевский пир. Теперь ты живешь в Манстере.

– Пожалуй, я откажусь.

– Так и знал, что ты это скажешь.

– Тогда зачем спрашивал?

Мурха пожал плечами:

– Страх отказа – не повод молчать.

Я уставилась в кружку:

– Если тебя страшит мой отказ, тебе придется набраться храбрости.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что… – Я указала на свое лицо.

Мурха странно на меня посмотрел:

– Неужели ты думаешь, что меня волнует твоя внешность? Мало того, что ты сведущий лекарь, ты еще и добрая, честная, умная женщина. Именно эти качества я и ценю в своих друзьях.

Слово «друзья» зазвенело в моих ушах. Я так давно его не слышала.

– Ну что же, в таком случае я сочту за честь поужинать с твоей семьей.

– Вот и славно. – Мурха встал и застегнул плащ на шее. – А теперь прошу прощения. Мне нужно поговорить с отцом и Шехналлом.

Он направился к королевскому столу, за которым сидели король Бриан и Тейг. Вскоре Мурха занял место рядом с ними, и все они дружно над чем-то засмеялись.

Внезапно на скамью рядом со мной плюхнулась Бейвин и зевнула так широко, что мне стало тревожно за ее челюсть.

– Пора в постель? – спросила я.

– Еще нет. Не хочу уходить так рано.

– Понимаю, но у тебя глаза закрываются.

Подошедшая к нам Слойне криво ухмыльнулась:

– Давай пойдем вместе, Бейвин.

– Ты разве не хочешь остаться?

– Нет. Половина мужчин, с которыми я танцевала, уже собирается на мне жениться. Подумать страшно, сколько предложений я бы получила, если бы вела себя учтиво. Какой невыносимый сброд.

– Мужчины такие странные, – хихикнула Бейвин.

– Это точно. – Слойне поцеловала руку сестры. – Ты с нами, Фоула?

Я кивнула, и мы втроем направились к королевскому шатру, обнимая друг друга за плечи, чтобы согреться. Бейвин рассказывала нам о танцах, Слойне – о мужчинах, осыпавших ее комплиментами, и мы хохотали так безудержно, что у меня заболели скулы задолго до того, как мы добрались до шатра.