Текст книги "Лёд близнецового пламени"

– Ну вот, так я и не узнал, что за выгодное предложение… Спокойной ночи!

И следом ещё одно сообщение:

– Доброе утро! Как ты?

Светлая улыбка озарила моё лицо.

– Доброе утро! Извини, вчера уснула, пока смотрели фильм с подругой. Моё предложение такое – можешь ли ты помочь мне с переездом? А я за свой счет куплю нам что-нибудь, отметим событие.

– Да, ты можешь на меня рассчитывать, – пришёл ответ.

– Спасибо! Я не сомневалась в тебе.

Я почувствовала, как энергия от ожидания интересного дня наполняет меня, окончательно встала с постели и вышла на балкон. Закурила и задумчиво обвела взглядом ещё серый, не одевшийся в зелень парк, и небольшие аккуратные домики. Его атмосфера была настолько уютной, что казалось, будто она тепло обнимает тебя и уводит прочь от реальности, в свой застывший мир из старинных европейских замков и озер с лебедями. Я сделала глубокую затяжку и почувствовала, как расслабляется тело, а голову наполняет приятная пустота.

Калининград – город маленький, поэтому я привычным быстрым шагом преодолела половину его расстояния буквально за час, оказавшись в самом центре – около Кафедрального собора. Здесь энергетика была особой – Смешались спокойствие, ощущение, что спешить некуда, трепет перед величием старинной монументальной постройки, и при этом лёгкость. Летом этот парк должен быть особенно красив в щедром убранстве зелени, и над берегом реки Преголи наверняка льется звонкий смех детей. Я опустилась на скамейку и с восхищением попыталась объять взглядом невероятно высокий готический собор – его кладка из красного кирпича, увенчанная башней с огромным черно-золотистым циферблатом, врезалась в высокое лазоревое небо.

Вдруг моё внимание привлекло проплывающее мимо шпиля облако с явными очертаниями силуэта с крыльями и натянутым луком со стрелой. Слегка сощурив глаза от яркого солнца, я вгляделась в него, всё больше различая черты купидона, и вот уже почти разглядела его улыбку – но порыв ветра размазал облако по небу. Казалось, сами небеса одобрительно улыбаются мне.

С самого утра я была охвачена радостью от предвкушения скорого переезда в любимый район. Но было ещё что-то – в грудной клетке настойчиво горел огненный шар, будто зажигаясь в ответ на мысли Лео обо мне. Откуда я знала, что сегодня он думает обо мне? Я не могла этого объяснить, просто была уверена, словно не существовало расстояния между нами в сотни километров, и я сейчас сидела рядом с ним, чувствуя его настроение.

После ритуала между нами протянулись тонкие связующие нити на энергетическом уровне.

– Интересно, какая здесь жизнь? Что ты расскажешь мне? – мысленно обратилась я к духу города, разглядывая величественное здание.

– Здесь люди находят радость и покой. Здесь меняется жизнь, – почувствовала я ответ.

– Знаю. Моя вчера уже изменилась – я почувствовала вкус жизни и решила переехать туда, где мне по-настоящему нравится. Спасибо! – мысленно заключила я и кивнула.

Я открыла уже привычный чат с Лео, где слово за словом разворачивалась дерзкая игра в невинный интерес друг к другу. Я пыталась относиться легко к тому, что он начинал диалог, прерывая молчание, лишь изредка – но как же мне хотелось, чтобы мы могли общаться непринужденно, без поводов, и быть на связи постоянно! Впрочем, сейчас он явно был настроен продолжить утреннее общение, так наивно выискивая поводы написать мне.

– Кстати, я посмотрел, Олдос Хаксли был племянником Томаса Гексли, а не сыном, – как ни в чем не бывало, вернулся он к одному из наших недавних обсуждений.

– Да, ты абсолютно прав, – с улыбкой напечатала я в ответ.

Обычно я начала бы спорить и заявлять, что я уже это говорила ему вчера, но сегодня решила поддержать его. Сейчас важнее была не истина в споре, а сам факт его ещё одного несмелого шага ко мне навстречу, спрятанного под личину интеллектуального обсуждения.

– Кстати, ты говорил, что любишь читать Кафку. Мне кажется, ты похож на него внешне.

– Ты намекаешь на то, что я еврей? – снова вырулил он в знакомое русло юмора.

– А ты еврей?

– Нет!

– Что ж, жаль! – в тон ему шутливо ответила я.

– Но ведь важнее не национальность, а сам человек! Ну вот, теперь мне придется доказывать тебе, что я не еврей.

– И как же ты собираешься это сделать? – написала я, чувствуя, что мы дурачимся, но, тем не менее, ходим по краю.

– Ну как?.. Придется показать тебе, что мне не делали обрезание!

«Окей, я не думала, что это будет так прямолинейно», – обескураженно подумала я, чувствуя, как кровь жаркой волной приливает к моему лицу. Лео решил перейти границы – значит, могу и я. Мы шутили так дерзко и играли так отчаянно, будто не было между нами разницы в десять лет, а на его висках – первой редкой седины.

– Почему же только показать? Мы что, в музее? – парировала я, печатая сообщение с широкой улыбкой и азартными огоньками в глазах.

После чего перевела взгляд на величественный собор и засмеялась.

Было ли странно вести такие разговоры во дворе церкви? Почему нет? Жизнь и самых обыкновенных людей, и святых не может быть сугубо духовной, лишенной земных эмоций и простых радостей. Каждый может вспомнить момент, от которого хотелось краснеть, громко смеяться и просто жить – это всё огонь молодости. Из моих юных глаз, ещё не обрамленных морщинами, на собор смотрела старая, уставшая душа, которая видела и чувствовала уже почти всё – но с готовностью бросалась в огонь забав молодости, чтобы немного погреться. Часто касание страсти и любви толкает человека к высотам самопознания и саморазвития быстрее, чем религия.

Остаток дня пролетел быстро, и я, вдоволь нагулявшись по уютному историческому центру Калининграда, принялась собирать сумку домой. Аэропорт Храброво встретил необычной тишиной – в просторном зале ожидания было немноголюдно и пустынно. Рейс был в три часа ночи, а по прилёту между ожидал просмотр новой квартиры в Московском районе и первый день учёбы. Я села на жесткое сидение в длинном ряду железных кресел и огляделась. Тут и там дремали люди, положив головы на сумки – кто-то даже укрылся пледом.

«Всего одна ночь, и у меня начнется новая глава жизни», – с предвкушением подумала я, разметила свою спортивную сумку на соседнем сидении и опустила на неё голову, пытаясь принять удобное положение, чтобы вздремнуть. Открыла мессенджер и с радостной улыбкой отметила, что в заветном чате высвечиваются новые сообщения.

– Как прошёл твой день? – просто и без надуманных поводов спросил Лео.

Мой взгляд потеплел, и я в красках рассказала ему свои впечатления от Калининграда и поделилась фотокарточками: собор, озеро, музей, море, чайки и счастливая я на фоне достопримечательностей. Ещё пару недель назад я думала, каким может быть очередной повод написать ему вне работы, и собиралась показать фото города, в котором он никогда не был. Теперь же это произошло более естественно и спонтанно – к счастью, по его инициативе.

– Кстати, купила себе красивое платьишко. Нужно же иногда подчеркнуть свою женственность, – в общении с ним мне хотелось сбросить привычную маску серьёзной деловой дамы.

– Платьишки – это хорошо! И, кстати, пиджаки тебе очень идут, ты в них особенно красива!

– Спасибо, – на моих щеках выступил лёгкий румянец.

Ещё один несмелый шаг навстречу – и он делает комплимент моей красоте и отмечает мою привлекательность, что, казалось, ему не свойственно.

«После ритуала он вообще часто стал проявлять несвойственное ему поведение. Интересно, всё-таки, это ритуал призыва возлюбленного или его искренняя инициатива?..» – вновь промелькнул у меня вопрос, ставший уже привычным, но я нехотя отмахнулась от него.

– Я очень рада, что тогда пригласила тебя в ресторан после выступления. Было ли мне страшно? Очень, – решила я поделиться с ним, чувствуя особое волшебство сегодняшней ночи в аэропорту, когда мы начали непринуждённо и без поводов общаться.

– А чего бояться? Я тоже был очень рад начать общение, тем более, с такой приятной собеседницей, – ответил он мне с подмигивающим смайликом.

Лицо озарила тёплая улыбка.

– Это прекрасно! Кстати, представляешь? У меня рейс в три часа ночи, придется ждать.

– Ужас! Попробуй поспать, помедЕтировать!

Я несколько раз скользнула глазами по его «помедЕтировать», написанному с ошибкой, и в груди зашевелилось теплое чувство умиления. Странно, но подлинность моей симпатии можно было проверить грамматическими ошибками – обычно они вызывали у меня легкое отторжение, но очень редко, если человек действительно мне нравился, его неудачные попытки написать какое-то сложное слово казались мне милыми. В конце концов, какая разница на буквы, если он проявляет заботу?

– Обязательно. Сейчас попробую вздремнуть со своим багажом под головой. Спокойной ночи!

– Добрых снов и хорошего полёта!

Ну вот и всё. Я улеглась на жестких креслах, прикрыла глаза и довольно вздохнула.

Неужели мне нужно было уехать так далеко, в другой город, чтобы между нами, наконец, началось сближение?

Лео поднял своё забрало рыцаря мечей, даже снял шлем, и передо мной предстал тот самый король кубков, каким я видела его сквозь жесткие латы психологических защит, эпатажного поведения и жёстких шуток. Взгляд короля кубков, стихии воды и чувств, лучился сочувствием, мягкостью и глубинной мудростью. Он чувствовал и понимал других людей глубоко, и долго присматривался, прежде чем пустить в своё сердце – но если они входили под его покровительство, то он был привязан к ним до конца. Может, король в силу своей большой чувствительности не мог выходить в свет, к другим, незнакомым людям, не надев латы рыцаря, которые защищали бы его тонкую душу.

Все вокруг знают внешнюю маску Лео, я же знаю его настоящую суть. И открываю перед ним свою – сбрасываю свою мантию королевы жезлов и опутываю легкой и тягучей энергией заботы и глубокого понимания королевы кубков.

Четвертое апреля. Пулково, полседьмого утра. Я села в автобус, наблюдая сквозь его большие окна абрикосовый апрельский рассвет, и вскоре была уже на Московской площади. Тяжелая сумка, служившая ночью подушкой в аэропорту, теперь оттягивала плечо, но я не замечала дискомфорта. Я с воодушевлением оглядела просторы площади, геометрически правильные, украшенные грандиозными фонтанами и светлой плиткой, обрамлённые высокими сталинками. После этой поездки всё вокруг заиграло новыми красками, будто я увидела великолепие этого места впервые. Говорят, в советские времена здесь хотели сделать центр Петербурга. Как бы то ни было, это место, Московский район, оставалось престижным, и мне на его просторных улицах дышалось радостно и легко, не в пример тесному центру города. А сегодня я заключу договор на квартиру и буду жить совсем рядом!

– Ты приняла правильное решение о переезде, твоя жизнь изменится, – будто шептал мне дух города.

Наконец, подписанные документы на аренду квартиры были у меня на руках, однако переезд я назначила только через неделю. Началась учеба, и половину дня я проводила в городе, в небольшом холёном кирпичном здании университета на Обводном канале, а другую половину – собирала нажитое за несколько месяцев жизни в Петербурге добро и расфасовывала по коробкам.

Всё это время мы были рядом с Лео, пусть и не физически. Каждый день я сидела в полупустой аудитории университета, задумчиво смотрела на золотистые купола храма за окном, в пол-уха слушая лекции по менеджменту, и меня выдергивали из рассеянности мелькающие на экране телефона сообщения от него. Он с энтузиазмом делился своими впечатлениями за день, мыслями, присылал смешные картинки и видео, спрашивал, как у меня продвигается учёба и когда я поеду домой.

Теперь нам не нужны поводы. Мы уже почти близки. Разве не об этом я мечтала каждый день, заставляя реальность прогибаться под мои мысли?

Именно тогда, в один из ярких апрельских дней, я назвала его солнцем. Он осмелился и назвал меня так в ответ – и теперь каждое утро и каждую ночь мы придумывали, какими ещё нежными и милыми словами можно друг друга назвать. Я чувствовала, что мы, наконец, проявляем друг к другу взаимно сильный интерес и можем буквально почувствовать плечо друг друга, на которое так легко опереться и получить поддержку, несмотря на то, что физически мы были далеко.

***

Это всё снова сон. Всё мне уже знакомо и не страшно. А оттого – ещё более приятно.

Мы с Лео снова смотрим друг на друга в тесной комнатке деревянной избы. По лицам пляшут отблески свечей, под потолком клубится темнота. За окном на небе покоится чёрная луна – сегодня новолуние.

– Чёрная ночь – это не страшно для нас, – успокаивающе глажу я его по руке, и опять невольно отмечаю красоту красной вышивки на белых рукавах платья из грубой ткани. – Чёрная луна – покровительница колдовства и незримых, тайных сил. А мы с тобой и так маги. Это наше время.

Лео слышит вой ветра за окном, настолько похожий на человеческий, что нас обоих – даже меня, привыкшую к своим силам и потустороннему, пробирает до костей.

– Иди сюда, не думай ни о чём, – я бережно тяну его за собой на жёсткую постель, чтобы отвлечь от ночи новолуния, когда земля погружена во тьму, и полная светлая луна не следит за порядком. Когда духи черной луны разрушают всё, что отжило свой век, освобождая место для нового.

Лео доверчиво прижимается ко мне, и с моих губ невольно срывается тихий стон от накрывшего меня тепла его тела. Мы дарим друг другу поцелуй, и страх перед ночью отступает, пока руки скользят по телам друг друга, заходя всё дальше… Как хорошо!

Это торжество жизни и наслаждения, ярким факелом пылающее в ночи. Всё мёртвое и отжившее боится этой энергии – а потому не посмеет к нам приблизиться.

***

…Я очнулась от беспокойного сна и бодрым взглядом окинула комнату. Десятое апреля. День переезда в новую квартиру наступил.

Мы оба с Лео понимали, что сегодня наша жизнь изменится. Как бы мы ни прикрывались невинным общением в сети, взаимный флирт и пошлые шутки регулярно проскальзывали. Мы были не в силах сдержать своей запретной симпатии друг к другу, и хорошо отдавали себе отчёт, что произойдёт, когда мы окажемся одни в квартире, распивая бутылку вина в честь новоселья.

– Волнуешься? – пришло мне сообщение от него утром.

Я знала, о чём он говорит. Но решила сделать вид, что не понимаю.

– Нет. К чему волноваться? Машина и грузчики заказаны, вещи упакованы, всё должно пройти хорошо.

А он сделал вид, что его удовлетворил такой ответ.

Меня накрывал небольшой мандраж в ожидании трёх часов дня, когда Лео должен был подъехать, и я дрожащими руками мешала тесто для яблочного пирога, который всегда получался у меня довольно вкусным, особенно если посыпать его корицей. Готовила я редко и обходилась незамысловатой едой, но, когда появлялся повод кого-нибудь угостить, с энтузиазмом бралась за дело и спешила проявить свою заботу через вкусные блюда. Более того, с момента, как во мне пробудилась магическая сила, я стала пробовать вкладывать энергию в еду во время готовки – так она действительно получалась вкуснее и передавала другим частичку моей любви. Так же я поступила сейчас с пирогом, который до этого не готовила уже два года. Вытащила из духовки и оставила на балконе остывать.

Вскоре раздался звонок в домофон. На полчаса раньше. Я дрожащими руками нажала кнопку открытия двери и прильнула к глазку в ожидании Лео. От волнения меня колотил озноб. Это был первый раз, когда мы должны были встретиться наедине.

Ещё в ноябре ко мне приходили отчётливые видения, как он стоит на пороге и входит в мою квартиру, но я, ещё не признавшая тогда свою магическую силу, пыталась отогнать эти картины как не имеющие смысла. В очередной раз поняла, что зря.

Наконец, я повернула щеколду и отворила входную дверь, впустив Лео в прихожую и смущённо улыбаясь. Он молча протянул мне подарочный пакет с бутылкой красного сухого вина:

– Поздравляю с переездом!

Я уверенно обняла его и прижалась щекой к его колючему сиреневому свитеру – как в тот день, когда мы впервые обнялись в вагоне метро после выступления. Он обнял меня в ответ, и мы застыли на пару мгновений. Как в его объятиях тепло! И это даже не про физические ощущения.

– Пойдем, попьем кофе, нам некуда спешить, раз ты приехал пораньше, – с улыбкой я кивнула на стол.

Он с хозяйским видом открыл кухонный шкаф, достал чашки и принялся заваривать кофе. Я с умилением взглянула на это, затем достала с балкона пирог и принялась его нарезать. Увы, его корочка оказалась пересушенной, а тесто внутри – недопёкшимся, сама же текстура теста была немного резиновой. Я принялась судорожно терзать его ножом, пытаясь отрезать кусок. Как же так! Мой коронный пирог в такой важный день не удался. Это фиаско!

– Я приготовила пирог, но он получился немного хуже, чем я делаю обычно. Извини. Наверное, дело в духовке, – я поставила перед ним тарелку с пирогом рядом с чашкой чёрного кофе.

– Спасибо! Ничего страшного, не нужно было так убиваться к моему приезду, – улыбнулся он.

– Хотелось порадовать тебя, – я мягко опустилась на стул рядом.

Вот этот момент и настал. Он в моём доме, ест мой пирог. «Такой красивый и близкий», – подумала я с широкой улыбкой, и тёплое светлое чувство сияло в грудной клетке.

Но что-то сковывало нас, в воздухе витала едва ощутимая неловкость. Слово за слово мы начали обсуждать дела института и едва не вступили в спор, выясняя, какая зарплата у директора, но он вовремя примирительно поднял руки:

– Ладно, Кира, не будем считать чужие деньги.

Я благодарно кивнула. В очередной раз убеждаюсь, что именно такой мужчина мне нужен – миролюбивый и не вступающий в конфликты без повода.

– Кстати, Лео, мне нужно поставить укол. Я не умею сама, и мне некому помочь. Поставишь? – несколько секунд поколебавшись, озвучивать ли мне эту просьбу, я, наконец, решилась попросить о помощи.

Он замер, и в его глазах забегало смятение. Наконец, он кивнул, и я уверенным шагом прошла к дивану, расстегнула джинсы и легла, обнажив ягодицу, которую пересекала узкая полоска красной ткани. Он опустился рядом на край, протёр кожу спиртом и воткнул иглу. Я замерла и почувствовала, как мелко дрожат его руки.

«Бедняга», – промелькнула у меня мысль, ведь я ясно видела по его психотипу, что он плохо переносит боль. Тем более не может причинять ее другим. Наконец, Лео невесомо и легко извлек иглу, и я благодарно ему улыбнулась и прикрыла обратно кожу. Он опустился в кресло рядом, и я перевернулась на диване, оказавшись головой рядом с ним. Произошедшее явно взволновало его – моя просьба была явно на грани. С другой стороны, это простая медицинская помощь, но как к ней относиться?

В попытке сгладить волнение он начал в красках мне рассказывать, как лет десять назад ездил на стажировку в Коннектикут. Я зачарованно слушала его истории – в своё время я мечтала попасть на заграничную стажировку, а то и вовсе эмигрировать, и усиленно учила языки копила деньги, но жизнь сложилась иначе. Лео рассказывал, как курил в номере и включилась пожарная сигнализация, и как он не придумал ничего лучше, как дотянуться и одним ударом снести её, чтобы она замолчала. В другой раз, уже в России, он поехал на практику от университета по изучению растений, забрел в какой-то лес и попробовал странные белые ягоды, после которых его преследовали очень интересные ощущения. Мы заливисто смеялись, и я представляла, какой же беспокойный, энергичный и дурашливый был в юности, высматривая своими умными выразительными глазами что-то интересное в мире из-за стёкол очков. Я неотрывно смотрела на него, и в этот момент нежность струилась из всего моего существа – взгляд, улыбка, каждый вздох, даже кожа, казалось, посылает ему эту энергию.

Нас прервал телефонный звонок. «Грузовик подъехал, можете выходить», – сообщил мне водитель.

– Пойдём, пора, – кивнула ему я.

Мы подхватили коробки и направились к выходу. В последний момент я заметила на полке сиротливо стоящий томик романа Айн Рэнд «Мы живые» – о Петербурге, личной свободе, тайной любви и треугольных отношениях. Зачиталась вечером и забыла упаковать. Торопливо кинув том в твёрдом переплёте в рюкзак, закрыла дверь квартиры и на слегка дрожащих ногах спустилась вниз.

Когда всё было составлено в кабину грузовика, мы сели рядом с водителем и тронулись с места. Водитель развлекал нас историями из своей ещё молодой, но полной приключений жизни, в кабине играл старый рок, за окнами плыло полотно трассы. Я осторожно, но как бы небрежно положила голову на плечо Лео и почувствовала, как он весь напрягся и смутился, но затем расслабился.

Наконец, спустя час тяжелые коробки оказались нагромождены в новой светлой квартире. Мы рассчитались с водителем, и Лео устало рухнул в просторное кресло, которое облюбовал с первого взгляда.

– А у тебя тут очень даже неплохо, уютно, – он обвел взглядом скромную студию.

– Да, здесь чудесно, – тепло улыбнулась я, переводя взгляд на высотки за окном. – Живу в своем любимом районе, наконец-то! А теперь могу ли я, пожалуйста, попросить тебя достать бокалы для вина из верхней коробки? Я пока переоденусь в домашнее, устала после переезда.

Вот мы и одни. Весь невинный флирт, всё нарастающий градус нашего общения, наконец, привёл к развязке. Я уже чётко понимала, что произойдёт дальше.

Я закрылась в тесной ванной комнатке и накинула на себя атласную домашнюю майку и шорты. Подошла к зеркалу и заигрывающе улыбнулась своему отражению, пытаясь преодолеть волнение.

Вот мы и остались с ним одни. Совсем одни. Вечерний час, с нами дорогое вино. «Всё идёт как надо, ты предвидела эти картины несколько месяцев назад. Теперь просто жми на газ и иди до конца», – услышала я уверенный внутренний голос. Это могло быть что угодно, но явно не совесть – та показывалась совсем уж редко, не решаясь нарушить моё вероломное счастье.

Больше нет смысла тянуть. Я нажала на ручку двери и вышла из ванной, лучезарно улыбнувшись.

Лео стоял посреди маленькой кухни и пытался совладать со штопором и бутылкой вина. В ванной я была так уверена, но сейчас немного смутилась и, опустив голову, приблизилась к холодильнику, от волнения пытаясь заболтать нас обоих на отвлеченные темы. Он поднял на меня взгляд, едва заметно сглотнул слюну и вновь опустил глаза, нахмурив брови и с удвоенным усилием пытаясь вытащить пробку.

«Дурочка, зачем ты это сделала? К чему это всё? Помощь с переездом, вино? Если боишься и не умеешь – не стоило и начинать! Но и он уже не мальчик, ему тридцать два года, должен понимать, к чему ведут такие переезды», – пулей пронеслось у меня в голове. От волнения руки требовали действия – я распахнула холодильник. И увидела среди пустых полок заботливо упакованный марципан в шоколаде – сувенир, специально привезенный для Лео из Калининграда.

– Ой, я совсем забыла! – я облегченно выдохнула, ухватившись за соломинку и переводя тему. – Это тебе из Калининграда! Я обещала привезти. Держи.

Я закрыла холодильник и вручила ему небольшой батончик традиционного кёнигсбергского угощения в жесткой бумаге, украшенной пейзажами города. На нас светила лишь тусклая желтая лампа под высоким потолком – свет солнца не доходил до кухни из-за стены.

Какая же непосредственная, чистая радость тогда наполнила его взгляд, голос, движения! Он отставил вино, порывисто притянул меня к себе и тепло обнял. Я обхватила руками его худое тело и уткнулась щекой в колючую ткань сиреневого свитера.

И тут я подняла взгляд. Он склонил голову и смотрел на меня – в его выразительных тёмных карих глазах читалась покорность желаниям и судьбе. На тот момент он всё для себя решил и шёл до конца.

Я знала, каким будет его следующее движение. Время замерло, мир застыл – тикающие вдалеке часы тихими ударами отбивали секунды. Секунды, которые я ждала столь долго – неделями, месяцами, а может, годами.

Словно два магнита, мы потянулись друг к другу. И слились в поцелуе.

У меня по спине пробежала волна мурашек, а глаза подернулись влагой. Сильное, звериное чувство жара и голода по энергии этого человека, гнавшее меня во что бы то ни стало быть с ним рядом и терзавшее меня по ночам столько месяцев, в последний раз поднялось во мне. После чего отпустило свою хватку и схлынуло в глубины моего существа, тяжелым теплым чувством наливаясь в груди и внизу живота.

Момент, который шёл ко мне так долго, что я боялась, он останется лишь фантомом в моей голове, грызущим меня по ночам. Но стоило нашим взглядам пересечься у проходной девять месяцев назад, как наши души узнали друг друга, и я уже тогда обрела внутреннее знание о том, что этот момент придет. Сколько раз я уставала ждать и пыталась свернуть с пути – но вот мы стоим в объятиях друг друга. И дарим друг другу этот первый трепетный поцелуй, сладкий и эфемерный, как первые лучи зари. Всё ещё наполненный робостью и сомнениями, но дающий нам обоим понять: пути назад нет.

Я нежно коснулась его губ своими, но через пару секунд отпрянула от неожиданности, испуганно посмотрев ему в глаза. На него снизу-вверх смотрела растерянная девочка, потерявшая контроль над происходящим. Я хотела этого. Он хотел этого. Это было неизбежно. Но происходящее казалось нереальным. К чему это приведет?

Тень испуга отразилась и в его глазах, и он поспешно притянул меня к себе и поцеловал в лоб.

Моё сердце бешено колотилось, отдаваясь стуком в висках. Я сама не заметила, как оказалась на другом конце маленькой кухни, отвернувшись от Лео и судорожно нарезая яблоки к вину. Нож кромсал зелёные фрукты снова и снова, всё мельче и мельче, но я не отдавала себе отчет в своих действиях. Нужно было занять руки, срочно отвлечься. Бешеный стук сердца отдавался в висках.

– Куда же ты столько режешь? Остановись уже, нам хватит, – насмешливо произнес он, подойдя со спины и нежно кладя свою ладонь поверх моей. – Пойдём в комнату, вино заждалось.

Мандраж начал постепенно проходить, когда я увидела, что Лео владеет ситуацией. В конце концов, он старше меня на десять лет и намного опытнее.

Я, как ни в чем не бывало, легла на расправленный диван, предвкушая отдых после нескольких часов перетаскивания коробок. Чёрный атлас майки мягко очерчивал изгибы моего тела. Я всё еще была полна сомнений и испуга – прямо как несколько минут назад, во время нашего первого поцелуя. Но словно невидимая сила судьбы подхватила нас и теперь направляла наши движения, помогая преодолеть страхи на пути к предрешённому. Мы уверенными отточенными движениями, будто исполняя заранее известный танец, перешли черту, наш Рубикон, оставив на том берегу иллюзии, что происходящее между нами – лишь дружба. Теперь тихое идиллическое единение душ всколыхнулось палящим огнем соблазна.

Он сел в кресло напротив, наполнил бокалы пряным багровым вином, изящным движением протянул мне один и с озорным огоньком в глазах пригубил из своего. «Два Кубка, не иначе», – улыбнулась я про себя, вспоминая любимую карту Таро.

– Мы заслужили этот отдых. За переезд!

Мы звонко чокнулись бокалами.

– Можно никуда не спешить. А теперь, как и обещал, я расскажу тебе про свои жизненные испытания. С чего начать – с личного или рабочего? – он деловито закинул ногу на ногу и озорно улыбнулся.

– С того, что тебе кажется более интересным, – я пригубила вино и отметила, как он не может сдержаться и то и дело возвращается взглядом к моему вырезу, очерченному черным кружевом.

Это не могло не вызвать у меня азартную улыбку – мы продолжали эту взрослую игру.

– Начнем с личного. Я был женат дважды.

Я заинтересованно кивнула, сделав вид, что не знала этого. Но работа с персоналом дает доступ к разным данным, чем я не могла не воспользоваться в свое время. Заранее узнав об этом факте, я не преминула вскользь упомянуть ему о том, что мы нередко повторяем семейные сценарии, а моя мама, к слову, была третьей женой своего мужа и почти на десять лет младше него. Взгляд Лео подёрнулся дымкой ностальгии – было видно, что сейчас он вновь вернулся в прошлое, что он не здесь и не сейчас, не в этой квартире.

– С первой женой мы встречались долго, наверное, лет семь… Но брак продлился полгода. К сожалению, она мне изменила. Я, дурак, простил, – спокойно констатировал он, осушил бокал и наполнил его вновь. – Это повторилось, и мы разошлись.

Он посмотрел на меня и вернулся в реальность. Я не знала, какую позицию занять по отношению к тому, что он рассказал. Сказать, что измены – это ужасно и мне жаль? После того, что между нами начало сегодня происходить? Я лишь молча смотрела на него, и чувствовала, как сквозь меня потоком проходит обжигающая его когда-то обида и боль, трансформируясь в моей грудной клетке в светлую энергию спокойствия, принятия и перетекая к нему обратно.

– Но я недолго унывал. И сейчас женат на женщине, с которой мы ждём сына.

Я понимающе кивнула, пытаясь нацепить на лицо как можно более вежливо-дружелюбное выражение. Это была плотина, которая сдерживала море слёз и боли, когда я думала об этом. Но я обрела самообладание, и на душу будто легла анестезия – то ли от отказа понимать настоящее положение вещей, то ли от невесть откуда взявшейся уверенности, что наличие жены уже не остановит нашего начавшегося сближения.

– Я, кстати, сказал ей, что еду к тебе – ох, как она ревновала! – отчего-то довольно произнёс он, прищурив глаза и отхлёбывая вино.

Я удивлённо подняла на него глаза. Как это странно! На его месте, я бы не рассказывала такие вещи. Я почти вживую почувствовала страх Кристины, уходящую из-под ног её землю, когда её муж сказал ей, что едет прямиком в квартиру той самой девушки, на которую она недавно с таким жгучим подозрением смотрела в столовой. Практически вживую увидела, как она судорожно повышает голос, пытаясь отговорить Лео от поездки к «этой молодой вертихвостке», и как он смотрит на её терзания, продолжая её ранить…

Я почувствовала укол вины – изначально не хотела делать ей больно. Я думала, это будет тайная страсть с женатым мужчиной, которую я позволила себе после душевной борьбы. В тот момент мне хотелось сохранить наши отношения в тайне от неё – но Лео сам сразу же пошёл по жёсткому пути.

– Зачем ты ей об этом сказал?! – вырвалось у меня немного резче, чем я планировала.

Я приподнялась на локтях, глядя на его растерянное лицо.

– Ну… у нас доверительные отношения, нет секретов друг от друга, – пожал он плечами, однако, тон его потерял уверенность.

Я едва не вспылила. Должна же быть граница! Либо изменяй молча, либо вообще не ходи на сторону – совсем уж глупо делиться об этом с женой, тем более, которую терзает ревность.

«Интересно, а о том, что произойдёт между нами сегодня, ты тоже ей расскажешь?» – саркастично хмыкнула я, но вслух своих мыслей не озвучила.