Текст книги "Уроки Лагона: Бей или умри"

– Я тоже, – прерывисто выдохнул он мне в шею. – И люблю, и боюсь, и умру – всё тоже. Мы с тобой какие-то удивительные придурки, ага?

Очередной всхлип у меня перешёл в смех; я обняла Тейта крепко-крепко, почти не обращая внимания на пульсирующую боль над ключицей и ноющую щиколотку.

– Да уж, – рассеянно произнесла я, пялясь поверх его плеча на лес, затянутый туманом. – Удивительные придурки – это определённо про нас.

Дымка стала ближе и гуще. Там, скрытый от чужих взглядов, кто-то терпеливо выжидал, рассматривая нас издали. Я знала это всё время, но вздрогнула, когда краем глаза уловила движение в тумане. Тейт заметил сразу – и крикнул, не оборачиваясь:

– Это свои, Локен!

И почти сразу же на склоне появилась рослая белокожая женщина с волосами, точно сотканными из тумана. Концы прядей поднимались высоко-высоко, как столб дыма, и терялись в облаке. Глаза у неё были пронзительно голубые, очень светлые, как вспышка молнии.

Та самая Саара Ан Локен? Подмастерье Фарангет, низвергающей небо?

Я рефлекторно напряглась, вцепляясь ногтями в Тейта. Он успокаивающе погладил меня по спине.

– Твоя добыча? – голос у Локен оказался низкий и гортанный, неприятный на слух.

– Моё сердце, – спокойно ответил Тейт и вдруг закаменел. Через купол я чувствовала, что он собирается принять некое решение – и никак не может. – Локен, я… В общем, извини, – произнёс он очень тихо. – Идите без меня. Я…

– У тебя дела, я вижу, – усмехнулась она и скосила взгляд на меня. Я с трудом подавила желание зажмуриться, чтобы не ослепнуть. – Хорошо, Танеси Тейт. Два дня мы будем идти медленно. Передумаешь – догонишь. Лекарства для девочки я оставила.

– Спасибо! – быстро откликнулся Тейт, но Локен уже проскользнула мимо.

Она передвигалась, не касаясь земли – быстро, легко. Пятнадцатиметровую расщелину, затянутую мохнатыми верёвками паутины, Локен преодолела в один длинный плавный шаг. А за ней следовали другие странники – все равно похожие на привидения, с головами, окутанными белесовато-голубым туманом, и с нестерпимо яркими глазами. На мгновение я представила среди них Тейта, такого же бледного и потустороннего – и поёжилась.

А потом они исчезли – и туман вместе с ними.

Лучи заходящего солнца окрашивали склон, лес и даже паутину в красновато-оранжевый цвет. Что-то поскрипывало вдали – то ли ветер колебал сухие ветви, то ли очередная непостижимая хищная тварь подкрадывалась по мохнатым верёвкам в расщелине. Шекки, растопырив крылья и вцепившись когтями в толстый древесный ствол, с кошачьим любопытством пялился на нас. Пахло мокрой землёй, диким зверем и прелыми листьями.

Мы простояли так, наверное, полчаса. Может, и дольше протянули бы, но у меня не выдержала щиколотка – подломилась вдруг, и я повисла на Тейте. Он охнул, выругался, взвалил меня на плечо и длинными прыжками поднялся по склону, подцепив на ходу оставленную подмастерьем сумку.

– Здесь опасно, – сообщил на бегу он. – Но надо разобраться с твоими ранами. Тут недалеко есть хорошее место…

До этого «недалеко» ему пришлось бежать целый час. Полагаю, верхом на Шекки мы добрались бы раз в пять быстрее, но Тейт не хотел выпускать меня из рук.

А я не возражала.

Всю дорогу и потом, пока рыжий обрабатывал мои травмы, обустраивал лагерь в низине между пузатыми деревьями и готовил ужин, мы молчали. Шекки дремал, свернувшись клубком, на границе светового круга от костра. Ночь обступала нас – настороженная, опасная, наполненная незнакомыми ароматами…

Шрах, когда-то придётся заговорить!

– Тейт, – позвала я, и в горле пересохло, несмотря на только что опустошённую пиалу шерги. – Тейт, кем был для тебя Ингиза?

Не знаю, кому из нас было страшнее – мне, когда я задала вопрос, или Тейту, когда он осознал смысл сказанного.

– От кого ты о нём узнала? – пробормотал он, глядя в огонь. Прогоревшая ветка треснула – и выпустила в небо сноп искр.

– От всех понемногу, – призналась я. – Понимаешь, я пыталась… пыталась понять, почему тебе стало так больно. Тогда, после поединка. Но мне не было известно о тебе ничего, кроме нескольких образов, которые я случайно считала из твоей памяти.

– Но имя ты откуда-то взяла.

Я помедлила с ответом.

– Итасэ подсказал. Теперь-то я вспоминаю, что первым об Ингизе упомянул Лао, давно, когда стало известно, что Аринга связалась со свободными.

Тейт обхватил колени, подтягивая их к подбородку, и произнёс глухо:

– Ингиза отличался от неё. Он вообще был другим.

– Каким?

– Лучшим во всём. – Тейт произнёс это с такой болью, что я инстинктивно свернула купол, отгораживаясь от его эмоций. – Добрым. Очень хорошим. У меня тогда здесь никого не было… Вообще никого. Я его очень любил. Наверное, мне нужен был старший брат, ну, семья, что-то вроде этого.

– А… твои родители? – я сглотнула.

Он взглянул на меня исподлобья:

– Ты знаешь, что я не отсюда? – Я согласно склонила голову набок. – Ну, да, это ж не секрет. Многие знают, кто поумней. Я попал сюда вместе с мамой. Кажется… С женщиной, которая обо мне заботилась. Но у неё в ухе была какая-то штука, чтобы слышать на расстоянии.

Он захлебнулся словами – зажмурился, пытаясь задавить воспоминания. Но мне не надо было заглядывать в его память, чтобы иметь представление о том, что он, семилетний мальчишка, увидел сразу после перемещения в другой мир. Высокотехнологичные устройства взрываются при переносе – это, наверное, было едва ли не первым, что я узнала, попав в Лагон. И если такое устройство находилось в ухе у матери Тейта, значит, она…

Крепкая шерга показалась мне почти безвкусной.

– Это было страшно, – просто сознался Тейт. Из костра к небу взмыла ещё стайка искр – и отразилась в его глазах. – Так страшно, что я даже это почти забыл. Хорошо, да? Мне и Оро-Ича хватило, у нас дома таких не водилось, с щупальцами и прочим. Наверное. Я не помню. Мы с мамой… с той женщиной держались за руки, когда всё случилось, поэтому никто не знает, кто из нас должен был стать добычей Оро-Ича, она или я. Мастер тоже не знал, ну, и он вообще не любит с маленькими детьми возиться, они скучные. А Ингиза любил, он говорил, что у него было много сестёр, а братьев – ни одного. Ну, вот зато появился я.

Мне не хотелось слушать дальше. А ему – рассказывать. Но почему-то мы продолжили.

– Получается, Ингиза тебя… э-э, воспитывал?

Тейт неожиданно улыбнулся:

– Ингиза меня всё. Кормил, баловал, учил, ругал, держал за руку вначале, когда я спать не мог, смешил, удивлял и лечил. И воспитывал тоже, – длинно выдохнул он и пальцами поворошил багровеющие угли. Потом задумчиво уставился на собственную ладонь: – Но вот этому не учил, кстати, я всегда это умел. Ну, а остальное у меня почти ничего не получалось. Ингиза говорил, что просто не время. Вроде как до пятнадцати лет почти никто магией заниматься не может, сил маловато, не хватает ни на что. Но у меня-то силы было завались! И рядом ещё Ингиза, у которого всё вообще выходит с первого раза. Представляешь, ага? Посмотрит на чужой фокус – раз, и уже сам делает. Мне уже в голову всякое дурное лезло тогда, что я какой-то испорченный, может, потому что не отсюда… Слушай, а ты знаешь, что было потом? Тебе рассказали?

По спине словно кубик льда соскользнул. Я зябко передёрнула плечами.

– Про его смерть? Только в общих чертах. Что он якобы выкрал тебя, увёл к свободным, а потом ты вернулся один. Причём резонанс у тебя произошёл.

Наверное, я произнесла это как-то странно. Тейт встрепенулся и подозрительно глянул на меня, затем ползком обогнул костёр и сел рядом:

– Трикси, – позвал он тихо. – Вот прям сейчас обернись и внимательно посмотри на меня. Скажи, я похож на жертву насилия?

– Ну…

– Как думаешь, меня вообще можно заставить сделать что-то неприятное? Ну, не считая всякой занудной работы? – спросил Тейт и улыбнулся краешками губ. В глазах у него полыхало пламя – отражённое, но от этого не менее пугающее. У меня вырвался нервный смешок. – Ну, вот, сама же понимаешь, что это ерундень полная. Не было никакого резонанса, в смысле, как специального ритуала, ну, настройки на кого-то. Просто я… понимаешь, я убил Ингизу.

– Которого сильно любил.

– Да, – вздохнул Тейт, опуская ресницы. – Которого любил. Который был старший, и семья, и всё такое. Наверно, поэтому я изменился. Ну, и вообще, нельзя вечно быть добычей. Со временем мир берёт своё, перекраивает, изменяет, а я тогда пробыл тут уже четыре года. А Ингиза… – Тейт рвано выдохнул и обхватил колени руками, пряча лицо. Теперь его голос звучал невнятно. – Я не знаю, что тогда произошло. Ингиза взял меня в горы. Он и раньше так делал, много раз, но тут мы пошли очень, очень далеко, и почему-то вышли к свободным. Ингиза совсем не испугался. Он сказал: «Верь мне и делай, что прикажу». Улыбался всё время… А его окружили, кто-то ругался, кто-то смеялся от радости. И мы вдвоём пошли вниз, в пещеры, там нас ждал какой-то важный дядька. Меня все называли «добычей молодого господина», то есть Ингизы, и я испугался. Ну, мне одиннадцать лет было, мелкий совсем был… Разговоры становились всё страшнее. Куда меня спрятать, когда использовать, можно ли через меня дотянуться до мастера Оро-Ича… И вообще много мерзкого. Ты не смотришь мне память? – спросил он вдруг.

– Нет, – ответила я честно.

Пожалуй, мне сейчас попросту не хватило бы на это сил. Пиала с шергой, которая стояла на коленях, накренилась, и на штанах появилось пятно, но я даже поправить её не могла.

– Вот и не смотри, тебе не надо… В общем, они больше говорили. Но и трогали тоже, как вещь, как что-то неживое. И я… Понимаешь, Трикси, я засомневался, – произнёс он едва слышно. – И подумал, что, может, Ингиза предал Лагон. Что он правда предал. И что со мной сделают что-то плохое. А потом Ингиза вдруг стал спорить с тем важным дядькой, я не понял, почему, и отступил ко мне. И тихо сказал: «Сожги всех». Я ему ответил, что не справлюсь, ну, потому что я это не контролирую, а он… знаешь, что он сказал?

Я облизнула пересохшие губы, ощущая противный солоноватый привкус.

Конечно, я знала.

– «Я тебе верю, Танеси Тейт, пожалуйста, прости».

– Ага, – дёрнул плечом он, не распрямляясь. – Вот зачем было это дурацкое «прости»? Я не понял, почему он так сказал, до сих пор не понимаю. А потом на нас вдруг кинулись со всех сторон, и Ингиза положил мне на плечо руку, слишком резко. И я спустил эту силу, – наконец поднял голову он. Глаза у него стали чёрные и жуткие. – На всех. И на Ингизу тоже. На месте пещер появился кратер, в кратере был только огонь и я. И больше никого. Понимаешь? Совсем никого. И его тоже. И я всё думаю, Трикси, – наклонился ко мне Тейт, шепча почти беззвучно. – Что тогда произошло? Ингиза меня использовал, он хотел убить Оро-Ича через меня, через его добычу? Или нет? Или всё случайность, глупые обстоятельства?

– Не знаю, – вырвалось у меня. Тейт отвернулся и нахохлился:

– И я тоже. И Оро-Ич, представь себе. Он мне так и сказал: «Сам решай». И когда в Лагоне стали говорить, что Ингиза предатель, я почему-то не стал возражать, хотя ничего не знал. И столько лет уже прошло… – Тейт начал машинально загибать пальцы, потом сухо, по-старчески рассмеялся и встряхнул головой. – Почти девять, да. А у меня до сих пор из головы не идёт одна мысль: а что, если бы я правда тогда поверил ему? Если бы поверил, то всё бы получилось, ну… правильно?

Тейт замолчал и начал так яростно ворошить угли, что искры полетели во все стороны. Я рефлекторно отодвинулась от костра и не придумала ничего лучше, как ответить:

– Спасибо.

– За что? – искренне удивился он, обтирая грязные ладони о штаны. Я невольно улыбнулась:

– За рассказ. Теперь я, по крайней мере, лучше понимаю, что ты такое… Но если думаешь, что я теперь стану ходить вокруг тебя на цыпочках и дышать через раз, чтобы случайно не задеть больное место, то ты ошибаешься.

Тейт моргнул – и расхохотался:

– Вот уж чего мне ни к фаркану не надо! Вообще, если честно, – понизил он голос, – я почти сразу пожалел, что ушёл. Ну, со сцены, где был поединок. Знал же, что ты ничего плохого не хотела, может, я бы сам на твоём месте так же поступил. Но меня тогда так скрутило… Невыносимо было даже размышлять про всё это, прямо вот здесь больно, – он с притиснул ладонь чуть пониже рёбер. – Мне потом сказали, что ты прямо там отключилась, и тебя забрал Лао. Я сутки бегал вокруг его озера, думал всякое, а потом наткнулся на Локен – и меня как будто дёрнуло что-то. Три года – это ведь прорва времени, я за этот срок точно разберусь, а ты и без меня проживёшь. Если Лао берётся кого-то опекать, то дело на полпути не бросает. Пока не встанешь на ноги – ты под защитой… Дурак я, да? – виновато глянул он искоса.

– Дурак, – согласилась я и, притянув его к себе, поцеловала в висок.

И – через прикосновение – слила ему всё, что видела и чувствовала в последние дни, с того самого момента, как вскрыла разум Лиоры, подвинув блоки Эфанги. Целую минуту Тейт сидел, мелко и поверхностно дыша, и пытался переварить обрушившийся на него массив информации. А потом – молча сграбастал меня в охапку и замер.

«Не отпустит», – ясно осознала я наконец и успокоилась. И собиралась уже было потянуться к нему за поцелуем, когда Тейт внезапно поднял голову и уставился во мрак за пределами светового круга от костра.

– Ну и? Вы ещё долго на нас пялиться будете?

Несмотря на более чем грубоватую лексику, голос у него был миролюбивым, а эмоции – дружелюбными. Я запоздало распахнула купол – и подскочила на месте, позабыв о повреждённой щиколотке:

– Итасэ?! Лао?! А вы что здесь делаете?

Шрах, так вот кого я чувствовала всю дорогу! Они что, по пятам шли с самого начала?

Темнота рассмеялась мягко и серебристо, выкатила язык до самого костра. А когда этот сгусток развеялся, то на его месте обнаружились двое: высокий, гибкий андрогин и сумрачный парень, с ног до головы закутанный в чёрное. Они, как ни в чём не бывало, скинули заплечные сумки и уселись у костра. Итасэ протянул руки к пламени, согревая озябшие пальцы, и лишь потом заговорил – скучающим и вредным голосом:

– Как подмастерье, я не могу проигнорировать неосторожный поступок ученицы из моей мастерской. А как друг, уже почти сутки хочу спросить, – интонации у него пугающе смягчились. – У тебя всё в порядке с головой, Трикси-кан? Почему ты сбежала из Лагона одна?

В первые несколько секунд у меня действительно слов не нашлось.

– Э-э… Чисто технически я удрала не одна. Со мной был Шекки.

Химера, услышав своё имя, довольно заклекотала, Итасэ скривился, а Лао вновь рассмеялся:

– Боюсь, Трикси, что только Тейт с тобой согласится. То, что ты преодолела такое расстояние в горах в одиночку, пусть и по воздуху, настоящее чудо. И, поверь, не только мы беспокоились о тебе… – загадочно добавил он и обернулся к рыжему: – Других ты тоже заметил?

Тейт склонил голову к плечу, но с неохотой:

– Ну, не сразу. Далеко держались, я на таком расстоянии не чую. Но они уже почти сет рядом болтаются, сложно не заметить. Ну и вообще, кем надо быть, чтоб не узнать запах того, кто недавно пытался тебя убить. А что?

– Раздумываю, пригласить их к очагу – или подержать ещё на холоде, – лукаво ответил Лао и сощурился. – Девочку жаль. Она, кажется, привязалась к Трикси.

Не спорю, после всех передряг сознание у меня немного помутилось, но логика, к счастью, отказывать пока не начала. Тот, кто недавно пытался убить Тейта, и девочка…

У меня вырвался обречённый вздох:

– Только не говорите, что следом за мной увязалась ещё и Орса вместе с любимым братцем.

– Не буду, – смиренно пообещал Соул, выступая из темноты, и шлепком по плечу подтолкнул сестру вперёд: – Ну же, давай. Скажи, что хотела. Или мы зря просили айра у мастера Эфанги?

Орса, даже более встрёпанная, чем обычно, стянула с головы шарф и шагнула к костру. Глаза у неё были разумные-разумные, и на целую долю секунды я поверила, что она сможет ясно, по-человечески, выразить свои чувства.

Трагическое заблуждение с моей стороны.

– Я… – пафосно начала Орса, вздохнула – и надулась, как обычно. – Я тебе вообще не благодарна. И я за тебя не волновалась, что ты там в гаюс упадёшь или к каким-нибудь вонючим риизам. И ничего я у Соула не просила, и вообще… ну… мы же просто гуляем, да? – виновато оглянулась она на брата.

Соул только руками развёл, улыбаясь краешками губ.

А я на собственной шкуре убедилась: если упадёшь с обрыва и стукнешься об дерево спиной, то хохотать больше минуты – это весьма болезненный опыт. Но удержаться совершенно невозможно.

Глава 9
К истоку

Цель жизни для романтически настроенных магов, причём идеал одного может стать кошмаром для многих и многих других. Обретая плоть, как правило, обзаводится скверным характером.

Из свитка «Загадки Лагона»

Вечером я хотела задать множество вопросов – Лао, Итасэ, Соулу… и, конечно, Тейту, но меня подкосила самая тривиальная усталость. Видимо, сказалось нервное и физическое напряжение последних дней. Помню, как я протянула руку, чтобы долить себе шерги, затем – провал.

Состояние блаженного покоя продлилось почти до утра, а потом началось форменное безобразие.

Эмпаты обычно контролируют свои сны достаточно хорошо – по крайней мере, неприятных сюрпризов ждать не приходится. Меня редко посещают кошмары, только если я совершенно выматываюсь, а вот «пророческие» видения приходят частенько. Причём в этом нет никакой мистики: накопленная за день информация обрабатывается в подсознании, и, когда человек засыпает, оно выдаёт фантасмагорические образы, где и содержатся выводы с предупреждениями. Некоторые сны, впрочем, ничего не значат – сюр он и есть сюр, даже образцовый эмпат раз в неделю имеет право немного расслабиться и включить личный кинотеатр.

Сейчас же я совершенно чётко осознавала три факта: во‑первых, я сплю, во‑вторых, совершенно не контролирую происходящее в моей дурной голове, и, в‑третьих и в‑главных, это не просто бессмысленная фантасмагория.

Мне снился дядя Эрнан.

Выглядел он, прямо скажем, сильно моложе обычного, лет на двадцать минимум. Вообще в славном семействе Даймонд старшей была именно моя мать, Дейдра, однако она, как все женщины, старательно пыталась казаться юной, а невысокий и худощавый Эрнан, напротив, старался придать своему облику солидности. Но в этом дурацком сне дядя тянул разве что на моего ровесника. Сосредоточенно выкрикивая «Трикси, Трикси!», он брёл сквозь космическую вьюгу, одетый, как студент-прогульщик – в растоптанных кедах, в джинсовых шортах и в майке с оскаленным черепом. Несуразный образ довершала оранжевая бандана, сильно сдвинутая на лоб. Я удивилась донельзя, даже на какое-то мгновение совершенно позабыла, что сплю, и мысленно потянулась к Эрнану.

И – сумела коснуться его разума. По-настоящему, без шуток.

Дядя развернулся, как пружина, и уставился на меня сияющими глазами:

– Нашёл! Лоран, я её нашёл! – проорал он и заулыбался.

А я необыкновенно ясно ощутила, что сплю – и, разумеется, тут же проснулась.

Голова гудела, как после фуршета в международном бизнес-центре, когда полночи приходится торчать в компании хитроумных дельцов, изображая мебель с глазами, слушать грязные мысли и одновременно создавать непринуждённый ментальный фон, гасить зарождающиеся конфликты, сглаживать застарелые противоречия и ни в коем случае в рот не брать ни капли спиртного, пусть и очень хочется.

Что-то не слишком похоже на ожидаемые последствия нервного перенапряжения…

Внутренний хронометр подсказывал, что после рассвета прошло примерно два с половиной часа. Вполне достаточно для отдыха, учитывая, как рано меня вчера вырубило. Почему же ощущения такие, словно я вообще не ложилась?

…и почему глаза на мокром месте?

Я перевернулась с боку на бок, пытаясь поймать ускользающий сон, и вскоре с сожалением убедилась, что ловить нечего. Как в переносном смысле – голова, конечно, гудела, но оставалась ясной, так и в прямом – дядя Эрнан в дурацких шортах растворился во мраке, оставив после себя лишь смутное воспоминание.

Похоже, придётся вставать.

Лагерь за ночь дивно преобразился. Тейт всегда оборудовал стоянку с минимумом комфорта – костёр и какие-нибудь вонючие капли по периметру, отгоняющие опасную живность. Ради меня рыжий готов был добавить навес или – в холодную погоду – подстилку из травы или листьев. Но Итасэ такая суровая романтика, ясное дело, не устраивала. И если мастер Ригуми ещё кое-как сдерживал его сибаритские порывы, то сейчас сказать твёрдо: «Нет, это лишнее», увы, было некому. Потому глаза я открыла на роскошном, мягчайшем ложе в шатре с полупрозрачным куполом примерно пятнадцать метров в диаметре. По центру общей комнаты бездымно пылал очаг, над которым величественно парили решётки и штыри для запекания, а аккурат по центру маячил пузатый гибрид кувшина и кастрюли. Пространство шатра дробилось на несколько секторов с помощью занавесей из бус, причём наглухо был закрыт только один угол, откуда доносилось многозначительное журчание воды.

– Там купальня с горячей и холодной водой, – охотно пояснил Соул, раздвигая нитки хрустальных бус в стороны, и бесцеремонно уселся на край моей постели. – Итасэ разделил ручей на два рукава, и один я согрел. Можешь воспользоваться, если хочешь… Но сначала объясни: что это было сейчас, Трикси Бланш?

Я открыла рот, чтобы выдать лучшую отговорку всех времён и народов, сакраментальное «не знаю» – да так и захлопнула.

Ну, конечно.

Дядя Эрнан.

Похоже, мой сон незаметно для меня самой превратился в экспериментальный полигон могущественного эмпата. Это объясняло, почему я сейчас себя чувствую, как выжатый лимон: при ментальном контакте обычный человек является всего лишь объектом воздействия, однако если у него есть хотя бы минимальные псионические способности, то он волей-неволей начинает «отвечать». То есть тратит ресурсы, хочет того или нет… Стоп, о чём я вообще думаю? Неужели признаю, что Эрнан действительно сумел дотянуться до меня… в другом мире?

Что, серьёзно?

– Ты кого-то почувствовал, – предположила я вслух, не глядя на Соула.

– Художественное преуменьшение, – ласково, точно с Орсой разговаривая, ответил он. – В Лагоне есть лишь два мастера, чья песня настолько сильна – Оро-Ич и Эфанга. Но этот… Этот не похож ни на кого из них. Строго говоря, он вообще ни на кого не похож. Ты его знаешь?

Беспокойство Соула я ощутила всей кожей – и отругала себя. Ну, разумеется, если маг из Лагона встретит кого-то незнакомого и сильного, то сразу предположит худшее – например, что это один из свободных. Или, того хуже, гость с загадочного континента, где свирепствует болезнь, которая передаётся через взгляды.

Здесь неизвестное – не удача для исследователя, а опасность для путника, нужно это учитывать.

– Можно сказать и так, – вздохнула я наконец. Выдавать личные тайны не хотелось, но отмалчиваться и лгать было бы неразумно. – Это был мой дядя, Эрнан Даймонд. И, нет, я не думаю, что он тоже переместился в ваш мир.

– В наш мир, – механически поправил меня Соул – и вскинулся: – Погоди, он что, дозвался тебя оттуда? Невозможно!

– Теоретически – да. – Я так растерялась, что даже кивнула вместо того, чтоб склонить голову к плечу, но он даже этого не заметил. – А вот практически… Сам видишь. И воздержись пока от вопросов, если можно. Знаешь ли, не так легко переварить факт, что Эрнан сумел докричаться до меня настолько… настолько издалека.

– Докричаться?

– Да. Он меня звал в буквальном смысле. А потом, когда увидел, заорал: «Лоран, я её нашёл».

– Лоран? – с вежливым любопытством произнёс Соул. – Какое странное имя.

– Моя кузина. Его дочь.

– У тебя есть кузина? Это ты про неё всё время вспоминаешь, когда ругаешься? – встрял Тейт, едва нарисовавшись на пороге. За плечом у него маячила мрачная тень Итасэ. Фоном ощущалось лёгкое и радостное присутствие Лао, немного поодаль – Орса, которая наконец-то немного успокоилась.

Я с трудом подавила вздох.

Кажется, придётся повторять всё с самого начала. Ещё бы и самой поверить в то, что произошло…

Начала я сухо и, пожалуй, немного скомкано. Но мало-помалу атмосфера совершенно переменилась. Итасэ неожиданно заинтересовался тем, как был одет мой дядя, и я, пытаясь объяснить, почему такой наряд показался мне смешным, пустилась в долгие объяснения. Говорила про моду, затем про группу Эрнана, про практику в дипломатических и финансовых кругах, про маму и её лабораторию, про институт, про отца, про Лоран, про моих братьев и сестру, опять про моду – и снова про Лоран, потому что одно было накрепко связано с другим. Замолчала лишь тогда, когда горло пересохло, и язык стал ворочаться с трудом. Тейт молча протянул мне тёплую, сильно разведённую шергу. А Лао, который на животе возлежал у очага, болтая в воздухе босыми ногами и сощурившись, вдруг приподнялся по-змеиному гибко на вытянутых руках – и спросил:

– Ты очень скучаешь по ним, Трикси?

Пиала накренилась, и шерга потекла у меня по пальцам.

Запретные слова, табу.

Купол шатра потемнел, точно дымом затянулся.

– Нет. Я умею… могу не думать об определённых вещах, – с трудом выговорила я.

Дыхание перехватило; до сих пор у меня была только одна истерика – в самый первый день в Лагоне, в тёмной купальне, когда осознание всей чудовищности моего положения навалилось разом – и едва не раздавило. Сейчас, кажется, приближалась вторая… Нет, надо просто глубоко вдохнуть – и медленно, очень медленно выдохнуть.

– И как, получается? – продолжил пытки Лао.

Странно, но сейчас я не ощущала в нём той завораживающей, нечеловеческой радости бытия; её место заняло непостижимое, ранящее внимание, сочувственное, но оттого даже более тяжёлое. Тейт прикоснулся к моему плечу и предупреждающе качнул головой: промолчи, если так проще.

Тем не менее я ответила.

– Нечто, уже существующее – печаль, ярость, боль, эйфорию, убийственную тоску – отключить изнутри нельзя, ни один эмпат не справится. Это всё равно что пытаться затушить торфяной пожар ведром воды. Глупо, самонадеянно – и вредно: проблемы надо признавать и прорабатывать, а не давить. Но есть крошечный промежуток времени… едва уловимый, когда чувство только зарождается. Его фактически ещё нет – есть предчувствие. И вот эту искру, зародыш пожара, погасить можно. Сначала мне было очень тяжело, – призналась я и улыбнулась, смягчая сказанное. – Сейчас легче. У меня появилось кое-что важное здесь, в Лагоне. Возможно, равноценное тому, что я оставила дома.

Договаривая, я не прикоснулась к Тейту, не обернулась к нему, не потянулась – ни взглядом, ни мыслью. Однако он откликнулся – вспыхнул ошеломляющей, чистой радостью, такой, что заметил даже не слишком внимательный Итасэ.

Лао опустил ресницы; под его полусомкнутыми веками мне почудился белёсый сполох, как молния.

– Но твоя семья ищет тебя. Они пока не потеряли надежду. Скажи, Трикси, ты хотела бы вернуться?

Ох, шрах…

Тейт был рядом со мной – тёплый, живой, любящий, отчаянно нуждающийся во мне – пожалуй столь же, сколь я нуждалась в нём. Нужно было или промолчать, или солгать, или придумать какую-нибудь полуправду, которая…

Я не смогла.

– Да. Очень. – Слова прозвучали нейтрально, без эмоций. Откуда же дурацкое чувство, что я предаю Тейта? Он же не подумает, что я готова сразу бросить его здесь, как только появится возможность сбежать в мою обычную жизнь? – Но не думаю, что это возможно. Мастер Оро-Ич, конечно, обнадёжил меня, но, скорее всего, он просто хотел, чтобы я обрела стимул учиться. Главное условие возвращения – найти всех магов, которые участвовали в обряде, и принудить их провести его в обратном порядке. То есть надо учиться, накапливать силу и обзаводиться союзниками… – тут я едва не прикусила язык, потому что вдруг увидела ещё одну причину, из-за которой Оро-Ич мог намекнуть, что у меня всё-таки есть шанс вернуться. – Проблема в том, что это и означает – привязаться к новому миру. Лучшие… нет, единственно возможные союзники в Лагоне – друзья или новая семья. Про учёбу молчу – к своему мастеру привязываешься, как… как… – Другие бы сказали «как к отцу», но у меня вертелось на языке имя Эрнана. – В общем, очень сильно привязываешься. И новые связи не разорвать. Волей-неволей задумываешься: а стоит ли оно того, это возвращение? Ждут ли меня там вообще? Сколько времени уже прошло в родном мире?

– Но тебя-то явно ждут, – буркнул Тейт в сторону.

– Похоже на то, – согласилась я. – В любом случае, это бесполезный разговор. Чтобы получить хотя бы мизерный шанс на возвращение, сначала нужно найти свободных, которые меня призвали. А прорывались мы с боем, так что, скорее всего, некоторые из тех магов уже мертвы, – закончила я с несколько натянутой жизнерадостностью.

Считается, что надежда придаёт сил и укрепляет волю. Но почему никто и никогда не говорил мне, что это такое… болезненное чувство?

Ещё немного, и я начну думать, что дядя Эрнан появился не вовремя.

– Хм, – кашлянул Тейт многозначительно, слегка откинув голову. Выражение лица у него сделалось сложное. – Вообще стыдно признаваться, но я тогда никого не убил. Спешил очень.

Я так резко развернулась к нему всем телом, что в спине что-то хрустнуло:

– Уверен? Мне казалось, что тогда по крайней мере трое попали под взрыв.

Он поморщился. Вот теперь ему совершенно определённо было неловко.

– Только двое. Не, подпалились они ничего так, бежать за нами не смогли. Но не умерли точно. А если маг сразу не сдох – считай его живым. Ты Арингу вспомни, мм?

Крыть было нечем.

– Значит, они живы, – задумчиво проговорил-пропел Лао и вытянулся у костра, подложив локоть под голову. – Сможешь найти их, Тейт?

– Запах помню.

– Хорошо. Что до второй твоей маленькой сложности, Трикси… – Лао бросил на меня лукавый взгляд из-под ресниц. – Не волнуйся ни о чём. Главное – отыскать свободных, с этим Тейт справится. А я умею убеждать.

Мысленно я прокрутила его слова. Потом снова.

Мир перевернулся.

Звучало это так, словно они готовы были помочь. Найти свободных, призвавших меня; заставить их провести ритуал…

Вернуть меня домой.

Это звучало так, словно непрекращающийся кошмар последних месяцев действительно мог закончиться, а я получила бы шанс не выживать – жить. Там, где осталось всё, что было мне дорого. Дома. С семьёй.

Без Тейта.

Я с силой втиснула пальцы в виски, точно хотела выдавить из себя последнюю мысль.

– Слушай, ты же не имеешь в виду, что…

Лао ответил загадочной полуулыбкой; его сознание вновь наполнилось звенящей, лёгкой радостью, но теперь с предвкушением. А Тейт разбойнически ухмыльнулся и боднул меня лбом в плечо:

– Эй, ну ты чего? Так уставилась, как будто мы тебя выгоняем. Но знаешь, что? Должен быть выбор. Чтоб перед тобой положили, ну, Лагон – и твой мир. И чтобы ты решила сама, где твоё место.