Текст книги "Кудруна"

XVIII авентюра
Как Людвиг убил Хетеля и ночью уехал оттуда

 
⁸⁸⁰ Противники взметнули клинки над головой,
И каждый убедился, насколько смел другой.
Стяжал победу Людвиг, и Хетель пал на месте,
И разнеслись повсюду об этом печальные вести.
 
 
⁸⁸¹ Узнала королевна, что от руки норманна
Окончил жизнь плачевно владелец Мателаны,
В отчаянье рыдала, и девы слезы лили.
Не только что датчане – враги опечалены были.
 
 
⁸⁸² Узнал об этом Вате и вепрем закричал.
Он, требуя расплаты, удары расточал,
От них зари краснее стальные шлемы рдели,
И всей его дружиной отвага и злость овладели.
 
 
⁸⁸³ Но как поможешь горю, когда король сражен?
Был Игаркой кровью вскоре весь остров обагрен.
О мире хегелинги нимало не радели,
Они вернуть Кудруну в свое королевство хотели.
 
 
⁸⁸⁴ Герои марки Штурмен шли мстить за короля,
Все тяготы с бойцами из Валейса деля,
Датчане хегелингам, нортландцам помогали,
Все так упорно бились, что много мечей изломали.
 
 
⁸⁸⁵ Отважный Ортвин рвался отмстить за смерть отца.
Датчанин Хорант, верность хранивший до конца,
Привел к нему на помощь своих людей немало.
День был уж на исходе, и темная ночь наступала.
 
 
⁸⁸⁶ Герои наносили норманнам много ран.
Тут к Хоранту метнулся какой-то из датчан,
Звеня мечом. Тот воин был принят за норманна,
Нанес в потемках Хорант герою смертельную рану.
 
 
⁸⁸⁷ Оплакал смелый Хорант собрата боевого, —
По голосу узнал он племянника родного,
И за своим штандартом[107]107
  Штандарт – знамя конного полка.


[Закрыть] редеющему строю
Стяг павшего велел он нести из почтенья к герою.
 
 
⁸⁸⁸ «Нас ждет не бой, а бойня, – возвысил Хервиг глас, —
День кончился, и солнца последний луч угас,
Мы перебьем друг друга, погибнет каждый третий
Из рыцарей, коль битву придется кончать на рассвете».
 
 
⁸⁸⁹ Везде, где только Вате в сражение вступал,
Противник устрашенный с ним встречи избегал.
Выл гнев его неистов: непобедимый Вате
Туда отправил многих, откуда уж нету возврата.
 
 
⁸⁹⁰ Пришлось прервать сраженье, пока не рассвело.
В обоих станах много героев полегло
От ран неисцелимых. Луну скрывали тучи.
И упустил победу той ночью воитель могучий.[108]108
  Это говорится о Вате.


[Закрыть]
 
 
⁸⁹¹ Не вдруг утихла битва. Уже в глухой ночи
Натруженные руки оставили мечи.
Так близко друг от друга противники стояли,
Что блеск чужих доспехов при свете костров различали.
 
 
⁸⁹² В сторонку Людвиг с сыном пошли совет держать.
А после начал Людвиг с бойцами толковать:
«Зачем нам ждать рассвета с отважным Вате вместе,
Коль этот рыцарь грозный убить меня хочет из мести?
 
 
⁸⁹³ Вы лучше под покровом наставшей темноты
Прилягте, положивши под головы щиты,
А после зашумите, чтоб враг не догадался.
Что я со всею ратью уйти с Вюльпензанда собрался».
 
 
⁸⁹⁴ Дружинники покорно исполнили приказ,
И трубы и валторны зарокотали враз,
Как будто всей округой норманны завладели.
Свою большую хитрость король показал в этом деле.
 
 
⁸³⁵ Тут стали девы плакать и громко причитать,
Но им под страхом смерти велели замолчать,
Мол, если кто не сдержит стенаний и рыданья,
Того в волнах утопят без жалости и состраданья.
 
 
⁸⁹⁶ Сокровища забрали воители с собою,
Оставили убитых лежать на поле боя,
Скорбя о том, что много друзей не досчитались.
И корабли погибших стоять у причала остались.
 
 
⁸⁹⁷ Так с помощью обмана уплыли ночью в море
Отважные норманны. А девы были в горе,
Что об отъезде тайном от близких умолчали.
А те, беды не чуя, до самой зари почивали.
 
 
⁸⁹⁸ Ушли далеко в море задолго до денницы
Те, с кем друзья Кудруны надеялись сразиться.
Тут затрубил громово в походный рог свой Вате,
Хотел вести он снова войска и разбить супостата.
 
 
⁸⁹⁹ Герои хегелинги, кто пеший, кто верхом,
На берег потянулись, чтоб встретиться с врагом
И Людвигу с дружиной отмстить в бою жестоко.
А их и след простыл уж, норманны плыли далеко.
 
 
⁹⁰⁰ Узрели хегелинги пустые корабли,
Разбросанные платья, лежавшие в пыли,
И множество доспехов. Всё рыцари проспали
PI отомстить норманнам теперь навсегда опоздали,
 
 
⁹⁰¹ Узнал об этом Вате. Как был он огорчен,
Что, Людвигом убитый, король не отомщен,
Разбито много шлемов в сражении напрасном,
Еще придется плакать на родине женам прекрасным.
 
 
⁹⁰²С какой глубокой болью, разгневан и суров,
Отважный Ортвин павших оплакивал бойцов!
Он звал друзей: «В погоню! Мы чести не уроним,
Пока норманны близко, мы их, может статься, догоним».
 
 
903 Его призыву Вате был следовать готов,
Но вслушивался Фруте в протяжный шум ветров
И так сказал героям: «Что проку торопиться?
Сочтите: миль на тридцать норманны смогли удалиться.
 
 
904 Чтоб нанести урон им погонею своей,
У нас не наберется для этого людей,
Да их и не настигнем, – что толковать об этом!
Так не пренебрегайте, друзья мои, добрым советом,
 
 
⁹⁰⁵ Вы раненых героев на барки отнесите,
Собрав тела убитых, их с честью погребите
На диком Вюльпензанде. Здесь головы сложили
Так много ваших близких. Нам надо укрыть их в могиле».
 
 
⁹⁰⁶ Друзья, ломая руки, унынью предались,
Их, горше всякой муки, одна терзала мысль:
Потеряна Кудруна, враги ушли от мести,
С какой Яле к королеве теперь они явятся вестью?
 
 
⁹⁰⁷ Рек Морунг: «Мы снесли бы и не такую боль,
Но как расскажешь Хильде о том, что пал король?
Плохого дара стоим мы – вестники позора.
Бежал бы я от Хильды, чтоб только не слышать укора».
 
 
⁹⁰⁸ Искать повсюду стали они тела бойцов
И часто узнавали средь этих мертвецов
Своих единоверцев. Приказу Вате внемля,
Всех христиан убитых бок о бок сложили на землю.
 
 
⁹⁰⁹ Советоваться стали, как дальше поступить.
«Их должно, – молвил Ортвин, – сперва похоронить,
Потом почтить их намять, здесь монастырь построив,
Куда польются вклады от родичей павших героев».
 
 
⁹¹⁰ Сказал на это Вате: «Ты добрый дал совет.
Их лошадей и платье еще продать нам след.
Добро, что здесь осталось от рыцарей убитых,
Пойдет на нужды бедных и горький удел облегчит их».
 
 
⁹¹¹ Спросил отважный Ирольт: «Укрыть ли нам в могиле
Тела врагов, что столько нам горя причинили,
Иль воронам с волками оставить на съеденье?»
И мудрые сказали: «Их всех предадим погребенью».
 
 
⁹¹² Страда прошла, и время нашлось для похорон.
Погибший смертью храбрых, был Хетель погребен,
И всех других убитых похоронили тоже,
Каким бы ни был род их и цвет их знамен или кожи.
 
 
⁹¹³ Особо положили всех мавров, что нашли.
И павших хегелингов отдельно погребли.
В особицу – норманнов. Всяк на своем погосте —
Прах рыцарей крещеных и храбрых язычников кости.
 
 
⁹¹⁴ И целую неделю, закапывая прах,
Друзья о том радели за совесть, не за страх,
Как вымолить вернее у господа прощенье
Погибшим хегелингам за тяжкие их прегрешенья.
 
 
⁹¹⁵ Все дни по ним читали молитвы и псалмы,
И мертвых отпевали до наступленья тьмы.
Еще нигде на свете по окончанье битвы
Так дивно не служили в церквях, возглашая молитвы.
 
 
⁹¹⁶ Впоследствии монахи могилы опекали,
И триста гуф[109]109
  Гуфа – германская земельная мера, величина ее колеблется в различных областях примерно от 7 до 15 га.


[Закрыть] за ними угодий записали
И монастырь воздвигли. Отцы госпитальеры[110]110
  Госпитальеры – (иначе: иоанпитьт) – духовно-рыцарский орден, основанный в начале XII в. в Палестине после Первого крестового похода. Одним из главных обетов, который давали члены ордена, был уход за больными. В XIII в. орден имел обширные земельные угодья в Западной Европе.


[Закрыть]
На острове являли пример благочестья и веры.
 
 
⁹¹⁷ Те, у кого остались здесь близкие лежать,
Считали долгом лепту в обитель посылать
За упокой усопших. И процветало братство,
Три сотни гуф, не меньше, его составляло богатство.
 
 
⁹¹⁸ Да снидет милость божья на тех, кто там почили,
И тех, кто все заботы погибшим посвятили.
Герои хегелинги, что сохранили жизни,
Меж тем, покинув остров, к своей направлялись отчизне.
 

XIX авентюра
 Как хегелинги вернулись в свою страну

 
⁹¹⁹ Похоронили столько воители друзей,
Что ни в один из прежних благословенных дней
Домой не приезжали в таком великом горе.
Заплакали в печали прекрасные женщины вскоре.
 
 
⁹²⁰ Отважный рыцарь Ортвин остался жив и цел,
Но к матери любимой явиться не посмел,
Боясь в глаза ей глянуть. А мать его вседневно
Ждала, что хегелинги домой привезут королевну.
 
 
⁹²¹ С опаской старый Вате поехал в замок к пей;
Другие не решались. Он доблестью своей
Не смог спасти их войско от горя и позора
И чувствовал, что Хильда вернет ему милость
не скоро.
 
 
⁹²² В стране уже узнали, что прибыл старый Вате,
Но люди духом пали, припомнив, что когда-то
Походы завершались веселием и шумом,
Теперь же возвращались герои в молчанье угрюмом.
 
 
⁹²³ Сказала Хильда: «Боже, что там произошло?
Вот едут люди Вате, вздыхая тяжело.
Щиты разбиты, кони едва бредут устало.
Где государь остался, я это узнать бы желала».
 
 
⁹²⁴ Недолго ждать ответа пришлось несчастной ей.
Воителям навстречу сбежалась тьма людей,
Желающих услышать о родственниках вести,
И то, что молвил Вате, их так и сразило на месте.
 
 
⁹²⁵ Сказал он: «Лгать не стану и не могу скрывать я:
Они убиты, ваши друзья, сыны и братья».
В несказанное горе поверг их старый Вате,
От мала до велика все ужасом были объяты.
 
 
⁹²⁶ «О, горе мне, – сказала супруга короля, —
Укрыла государя могильная земля,
Лишилась я и мужа, и славы безвозвратно,
И дочь моя Кудруна уже не вернется обратно».
 
 
⁹²⁷ Скорбели всей душою и девы, и мужи,
Внимая неустанным рыданьям госпожи.
От громких ее жалоб звенели своды зала.
«Увы, ликует Хартмут!» – сквозь слезы она простонала.
 
 
⁹²⁸ «Сударыня, не плачьте, – ей молвил старый Вате, —
Нам слезы не помогут, умершим нет возврата,
Но день придет, и дети убитых возмужают,
Жестокие норманны их месть на себе испытают».
 
 
⁹²⁹ «Ах, если б дожила я до гибели злодея!
Охотно б отдала я все то, чем я владею,
Лишь только бы дождаться осуществленья мести
И снова оказаться с любимою дочерью вместе».
 
 
⁹³⁰ Ей молвил старый Вате: «Сударыня, не плачьте,
Всего двенадцать суток на сборы нам назначьте.
Мы снова в наступленье отправимся всем станом,
Врагу дадим сраженье, и плохо придется норманнам.
 
 
⁹³¹ Но знайте: так случилось, что, мщение лелея,
У мирных пилигримов взял девять кораблей я,
Теперь нуждой и горем паломники томимы,
Чтоб наш поход удался, суда возвратить им должны мы».
 
 
⁹³² Хозяйка отвечала, печалясь всей душой:
«Ограбить пилигримов – ведь это грех большой.[111]111
  Латеранский собор в 1215 г., а в 1244 г. Лионский объявили личность и имущество пилигримов под защитой церкви.


[Закрыть]
Чтоб вымолить прощенье, пускай мои герои
Казною королевской оплатят их протори втрое».
 
 
⁹³³ По слову королевы чужие корабли
Герои к пилигримам обратно отвели
И каждому убытки так щедро возместили,
Что все остались рады и Хагена дочь не хулили.
 
 
⁹³⁴ А на другое утро приехал в замок к ней
Высокородный Хервиг из вотчины своей.
Вдова, ломая руки, по Хетелю рыдала,
Но юному герою сердечный прием оказала.
 
 
⁹³⁵ На слезы Хильды глядя, и Хервиг слезы лил,
Хозяйку утешая, он так заговорил:
«Они не все погибли, те, кто помочь вам в силах,
И отомстить готовы норманнам за родичей милых.
 
 
⁹³⁶ И я не успокоюсь, покуда Хартмут цел.
Князь дорого заплатит за то, что он посмел
Жену мою похитить, нанесть урон дружине,
И я за ним в погоню дойду до норманнской твердыни».
 
 
⁹³⁷ В унынье пребывали все храбрые мужи,
Однако поспешили к престолу госпожи.
Их в замок призывая, она рекла без гнева:
Кто предан ей, не должен чуждаться своей королевы.
 
 
⁹³⁸ Пришли отряды фризов и штурменских бойцов,
К датчанам отрядила владычица гонцов,
Приехал смелый Морунг с людьми из марки Валейс,
А следом хегелинги на двор королевы собрались.
 
 
⁹³⁹ Сын Хильды, юный Ортвин, приехал наконец,
Оплакан был как должно король, его отец.
Вдова совет держала с вассалами своими,
Поход на супостата задуман был заново ими.
 
 
<sup>940[112]112
  Порядок строф в рукописи: 942, 941, 940, 943. Логика действия нарушена, путаница произошла, вероятно, из-за одинакового начала этих строф («Do sprach.»…). В переводе строфы переставлены по реконструкции В. Вильманса (Willmanns W. Die Entwicklung der Kudrundichtimg. Halle, 1873, S. 110), строфа 940 (в рукописи 942) испорчена: в четвертой строке лакуна.


[Закрыть]</sup>Но молвил слово Фруте: «Нельзя поход начать,
Пока мы грозным войском не будем обладать,
Тогда лишь без опаски мы выступить сумеем
И как бы враг ни……… завладеем».
 
 
⁹⁴¹ «Когда же это будет?» – спросила Хильда их, —
Ведь дочь моя томится у недругов своих,
От матери и близких далеко, на чужбине.
Мне бедной королеве, нет радости в жизни отныне;).
 
 
⁹⁴² Сказал отважный Вате на сетованья эти:
«Пусть вырастут сначала сегодняшние дети,
Тогда сирот мы знатных мечами препояшем.
И за отцов убитых отмстят они недругам нашим».
 
 
⁹⁴³Дай бог, – сказала Хильда, – чтоб так оно и сталось,
По только слишком долго мне, горькой, ждать осталось.
Пусть те, кто сострадает мне и Кудруне бедной,
Приблизить помогают срок будущей битвы победной.
 
 
⁹⁴⁴ Спасибо за участье. Настал прощанья час.
Я всем желаю счастья, кто думает о нас.
Вы, славные герои, опять ко мне являйтесь
И, времени не тратя, получше в поход снаряжайтесь».
 
 
⁹⁴⁵ Км мудро молвил Вате: «Для флота позарез
Нам мачтовый, крепчайший понадобится лес,
А сверх того велите из всех вассальных марок
Доставить вам по сорок больших, много весельных барок».
 
 
⁹⁴⁶ «Велю, – она сказала, – построить поскорей
Мне двадцать быстроходных, могучих кораблей,
В поход вооружить их велю, чем только можно.
Они моих героев к норманнам доставят надежно».
 
 
⁹⁴⁷ Все начали прощаться, а мавританский князь
Промолвил, к королеве учтиво обратясь:
«Вы только знать мне дайте, когда поход начнется,
Я тотчас к вам прибуду, за мной посылать не придется».
 
 
⁹⁴⁸ Хозяйка с храбрецами приветливо простилась,
Хотя глубокой скорбью душа ее томилась;
И гости королеву покинули, печалясь.
Норманны и не знали, о чем они здесь совещались.
 
 
⁹⁴⁹ Уехали вассалы, а мудрая жена
На Вюльпензанд послала и хлеба, и вина,
Чтоб все, кто там молились о рыцарях убитых,
И Хильду поминали в своих ежедневных молитвах.
 
 
⁹⁵⁰ Велела королева воздвигнуть монастырь
И госпиталь построить, где раньше был пустырь.
Все чтили ту обитель и тех, кто в битве пали,
«Приют на Вюльпензанде» – так все монастырь называли.
 

XX авентюра
Как Хартмут вернулся домой, в свое королевство

 
⁹⁵¹ Простимся с Вюльпензандом и всем, что сталось там,
Монахов предоставим их праведным делам,
Расскажем о норманнах, о Хартмуте надменном
И благородных девах, к несчастью попавшимся в плен им.
 
 
⁹⁵² Норманны вышли в море, как я успел сказать,
На поле боя многих оставив умирать.
Те рыцари скончались, от ран кровавых мучась.
Осиротелым детям пришлось их оплакивать участь.
 
 
⁹⁵³ с трудом от Вюльпензанда мужи уплыли прочь,
Но горькая досада их грызла день и ночь:
Стыдился бегства каждый, седой боец и юный,
Хотя их вождь отважный домой возвращался с Кудруной.
 
 
⁹⁵⁴ Но вот уж показалась родимая земля,
Чей берег мореходы узнали с корабля.
Один из них воскликнул: «Отчизну видит око,
До замков королевских теперь уже плыть недалеко».
 
 
⁹⁵⁵ Им ветры помогали и мчали корабли.
Нарадоваться вдоволь герои не могли,
Что скоро будут вместе с домашними своими.
Ведь дома их родные уже не считали живыми.
 
 
⁹⁵⁶ Высокородный Людвиг те замки увидал.
«Сударыня, утешьтесь, – он пленнице сказал, —
Вы видите ли замки? То наш удел исконный,
Здесь все богатства – ваши, коль будете к нам благосклонны».
 
 
⁹⁵⁷ Печально отвечала красавица врагу:
«К кому же благосклонной я ныне быть могу,
Сама лишившись блага, и, думаю, навеки?
Мне плакать надо, благо еще не закрылися веки».
 
 
⁹⁵⁸ «Печаль свою уймите, – сказал король в ответ, —
И Хартмута любите, вот добрый вам совет.
Мы всем, что в нашей власти, вас с радостью одарим,
Сулит и честь, и счастье вам брак с молодым государем».
 
 
⁹⁵⁹ Прекрасная девица сказала: «Знайте впредь:
Чем с Хартмутом слюбиться, мне лучше умереть.
Будь он по родословной мне ровней, – и тогда бы
С ним близости любовной я гибель свою предпочла бы».
 
 
⁹⁶⁰ Король, исполнясь гнева, – недаром был он горд! —
Взял за волосы деву, швырнул ее за борт.
Но отвратил несчастье князь Хартмут благородный,
Он спас ее из пасти глубокой пучины холодной.
 
 
⁹⁶¹ Она уже тонула, и ей конец грозил,
Но за льняные косы князь деву ухватил
Обеими руками и вытащил. Поверьте,
Иначе он не смог бы спасти королевну от смерти.
 
 
⁹⁶² Он внес ее на барку. Отец его упрямый
Мог круто обходиться с любой прекрасной дамой.
Ах, как скребло на сердце у королевской дочки!
Она сидела в той же, в воде побывавшей, сорочке.
 
 
⁹⁶³ Все девушки рыдали от состраданья к ней,
И не было печали у пленниц тяжелей,
Чем видеть, как жестоко карают королевну,
И думать: «Наша участь тем более будет плачевна».
 
 
⁶⁰⁴ Князь молвил: «Для чего вам жену мою топить?
О, если б не отец мой так вздумал поступить,
А рыцарь посторонний, он жизнью б поплатился
И вместе с нею чести, достойной героя, лишился».
 
 
⁹⁶⁵ На это молвил Людвиг: «Узнай же, милый сын,
Никем не посрамленный, я дожил до седин,
Хочу я жить со славой и с ней сойти в могилу.
Вели, чтоб мне Кудруна за эту обиду не мстила».
 
 
⁹⁶⁶ A верные посланцы отправились уже
С поклоном и приветом к Герлинде-госпоже,
Сказать, чтоб та встречала почтительного сына,
Как будет у причала его боевая дружина.
 
 
⁹⁶⁷ Велел сказать ей Хартмут, что дева едет с ним.
Еще ее не видя, он страстью был томим,
И сердце по невесте заране изнывало.
Приятнее известия Герлинда вовек не слыхала.
 
 
⁹⁶⁸ Сказал посол достойный: «Сударыня, вам след
Спуститься вниз из замка, чтоб слышала привет
Из ваших уст Кудруна. Утешьте ее в горе,
И ваша дочь Ортруна пусть тоже отправится к морю.
 
 
⁹⁶⁹ Пускай поедут с вами красавицу встречать
И дамы, и девицы, и рыцарская знать.
Когда на чуждый берег сойдет она с опаской,
Пусть все к ней обратятся с сердечным приветом и лаской».
 
 
⁹⁷⁰ «Все выполню охотно, – сказала госпожа, —
Грядущим счастьем сына с Кудруной дорожа,
Я радоваться буду, коль к нам она прибудет
И Хартмут подле милой былую печаль позабудет».
 
 
⁹⁷¹ Велела королева готовить лошадей,
Взять седла побогаче, попоны попышней.
Ортруну веселило, что к ним Кудруна едет,
Чья прелесть всех пленила, кем брат ее издавна бредит.
 
 
⁹⁷² Красивейшие платья, уборы извлекли,
Что в кованых укладках доселе берегли,
Заботливо одели всех княжеских придворных,
Они пошли из замка в богатых нарядах узорных.
 
 
⁹⁷³ На третьи сутки утром все жены и мужи
Из свиты королевы и юной госпожи
Уже готовы были к приему знатной дамы
И, в замке не промешкав, отправились к гавани прямо.
 
 
⁹⁷⁴ А рыцари в то время к Нормандии приплыли
И в гавани добычу богатую сложили.
Они домой вернулись, и весело им было.
И лишь у знатных пленниц от горести сердце щемило.
 
 
⁹⁷⁵ Вел на берег Кудруну отважный Хартмут-князь.
Она без этой чести охотно б обошлась,
Да только не посмела отталкивать норманна,
А он готов был милой во всем угождать непрестанно.
 
 
⁹⁷⁶ Ступали следом девы – их было шестьдесят.
Им почести пристали. Как люди говорят,
Их славили доселе во многих странах дальних,
А ныне все веселье покинуло пленниц печальных.
 
 
⁹⁷⁷ Меж двух вассалов знатных сестра героя шла.
Сердечно дочку Хильды Ортруна приняла,
Тогда Кудруна, плача, княжну поцеловала,
Взяв за руки Кудруну, Ортруна ее утешала.
 
 
⁹⁷⁸ Хотела королева ее коснуться губ,
Но поцелуй Герлинды Кудруне был не люб,
Она сказала: «Полно! Не надо приближаться,
Вам, госпожа Герлинда, не вместно со мной целоваться.
 
 
⁹⁷⁹ Ведь вашим наущеньем я ввергнута была
В пучину стольких бедствий, терпела столько зла
И жду еще немало себе обид и сраму».
Хотела королева задобрить прекрасную даму
 
 
⁹⁸⁰ И каждую из пленниц приветила сама.
А на песчаный берег людей сбежалась тьма.
Уже шатры разбили для Хартмута с бойцами,
И полсти укрепили крученого шелка шнурами.
 
 
⁹⁸¹ Прилежно разгружали норманны корабли,
Покуда всех сокровищ на берег не снесли.
В их стане находиться для девы было казнью,
Она одну Ортруну дарила своей приязнью.
 
 
⁹⁸² Всего дурного, злого чуждалася княжна
И с бедною Кудруной всегда была нежна,
В обиду не давала Ортруна королевну.
Но пленница о близких скорбела душою вседневно.
 
 
⁹⁸³ Весь день им предстояло у пристани пробыть,
И не переставала Кудруна слезы лить,
Они с ресниц на щеки катились неустанно,
И были бесполезны ей все утешенья норманна.
 
 
⁹⁸⁴ И рыцари, и слуги в отечестве своем
Встречали – и по праву – восторженный прием,
Домашние добычу их радостно считали.
Ведь так еще недавно их все за убитых считали!
 
 
⁹⁵⁵ Расставшись с бурным морем, отважные бойцы
Спешили разлететься в различные концы
Владений королевских. И вот в часы разлуки
Иные веселились, а кто-то испытывал муки.
 
 
⁹⁸³ Из гавани и Хартмут уехал вскоре прочь,
Увез в высокий замок он Хетелеву дочь.
Оставшись против воли надолго в заточенье,
И страху натерпелась, и вынесла дева мученья.
 
 
⁹⁸⁷ Покуда оставалась Кудруна в замке жить,
Князь прочил ей корону и всем велел служить
Почтительно и верно своей прекрасной даме.
За это обещал он их всех осчастливить дарами.
 
 
⁹⁸⁸ И молвила Герлинда, его седая мать:
«Когда же королевне захочется обнять
Князь Хартмута любовно лилейными руками?
Он ей под стать, и вскоре покажется по сердцу даме».
 
 
⁹⁸⁹ Услышав это, дева ей отвечала так:
«Вам, госпожа Герлинда, противен был бы брак
С тем, кто лишил вас близких, отправив их в могилу,
Как вас ни принуждали б, служить ему вам бы претило».
 
 
⁹⁹⁰ На это проронила Герлинда: «Ну так что ж,
Что было, то и было, обратно не вернешь,
Предай его забвенью, смирись, люби героя,
Тебя вознагражу я, ручаюсь своей головой я.
 
 
⁹⁹¹ Коль чести тебе мало – возьми мою корону».
Несчастная сказала: «Нет, я ее не трону.
И вы богатством князя меня не соблазняйте,
Я рвусь уйти отсюда, душой не смирюсь, так и знайте».
 
 
⁹⁹² Когда хозяин юный об этом услыхал,
Разгневанный Кудруной, он матери сказал:
«Коль дама отвергает меня в своей гордыне,
Пускай не ожидает и милостей наших отныне».
 
 
⁹⁹³ Тогда Герлинда злая нашлась ему сказать:
«Ребенка надо мудро на разум наставлять.
Отдайте, сударь Хартмут, мне дурочку в науку,
И спесь она умерит, почувствовав твердую руку».
 
 
⁹⁹⁴ Он молвил: «Я согласен, вы деву наставляйте,
Ее и вашей чести ничем не унижайте.
Ведь дева сиротою осталась одинокой.
Учить ее – учите, но только не будьте жестокой».
 
 
⁹⁹⁵ И прежде чем уехать, Герлинде под начало
Князь отдал королевну, как та ни горевала.
Не шла ей впрок наука: Кудруна не смирилась,
Покладистой не стала, как злая Герлинда ни билась.
 
 
⁹⁹⁶ Тут вздумала волчица красавице грозить:
«Не хочешь веселиться, так слезы будешь лить.
Ну, кто тебя избавит? Ты белыми руками
Топить мне будешь печку, сама в ней поддерживать пламя».
 
 
⁹⁹⁷ Промолвила Кудруна в ответ на злое слово:
«Все ваши приказанья я выполнить готова,
Покуда не избавлюсь от бед господней силой,
Хоть печек не топило дитя моей матери милой».
 
 
⁹⁹⁸ «Научишься, – сказала ей дьяволица гневно, —
Всему, чего не знают другие королевны.
В твое высокомерье я горя подмешаю,
Не далее как завтра тебя твоей свиты лишаю.
 
 
⁹⁹⁹ Мнишь о себе высоко, я это не люблю,
Тебе работы черной по горло навалю.
За норов твой строптивый должна ты поплатиться,
Занятий благородных и радостей знати лишиться».
 
 
¹⁰⁰⁰ И гневная Герлинда ушла от девы прочь
И Хартмуту сказала: «Знать Хетелева дочь
Безмерно презирает тебя и в самом деле.
Мне тошно это слышать. Глаза б на нее не глядели!»
 
 
¹⁰⁰¹ Сказал Герлинде Хартмут: «Хотя дитя строптиво,
Воспитывать должны вы Кудруну терпеливо,
Тогда я благодарен вам буду за науку.
Ведь я ее обидел, доставил ей тяжкую муку».
 
 
¹⁰⁰²Сказала королева: «Ее по шерсти гладишь, —
Упрямится и только! Нет, лаской с ней не сладишь.
Тебе по доброй воле она женой не будет,
Строптивицу такую лишь плеть к послушанью принудит».
 
 
¹⁰⁰³ Сказал на это Хартмут, воитель достославный;
«Сударыня, не будьте суровы к своенравной,
В угоду мне должны вы с ней кротко обходиться,
Чтоб мне се приязни теперь навсегда не лишиться».
 
 
¹⁰⁰⁴ И дьяволица злая пошла от сына гневно
К прислужницам пригожим несчастной королевны,
Сказала: «Вы, девицы, возьмитесь за урок
И все, что прикажу я, исполните в заданный срок».
 
 
¹⁰⁰⁵ Герлинда рассадила всех девушек поврозь,
Надолго разлучиться красавицам пришлось.
Им, к почестям привыкшим, удел достался жалкий,
Былые герцогини все дни проводили за прялкой.
 
 
¹⁰⁰⁶ К забавам благородным привыкшие с пелен,
Сучили девы пряжу, расчесывали лен,
Не золотом по шелку, как прежде, вышивали,
А горько втихомолку за грубой работой рыдали.
 
 
¹⁰⁰⁷ Красавице, достойной собой украсить двор, —
Она звалась Хергардой – поручен был надзор
За теми, что носили в покой Ортруны воду.
Не шло на пользу девам, что вышли из знатного роду.
 
 
¹⁰⁰⁸ Одна из них отчизной Галисию звала,[113]113
  Речь идет о Хильдебурге. Галисия – область на северо-западе Испании. Ранее, в строфе 119, Хильдебурга названа дочерью правителя Португалии. Галисия и Португалия, с середины XII в. ставшая независимым королевством, представляются автору идентичными.


[Закрыть]
Но в детстве, но несчастью, похищена была
У храбрых португальцев; подругой Хильды сталa,
А с Хагеновой дочкой в страну хегелингов попала.
 
 
¹⁰⁰⁹ Владетельного князя родная дочь, она
Служить придворным дамам была принуждена,
Для них топила баню лилейными руками,
Но ласки не снискала, бедняжка, своими трудами.
 
 
¹⁰⁰⁰ Диковину об этом я должен рассказать:
Ничтожная норманнка могла ей приказать,
Л деве полагалось приказ исполнить строго.
Здесь от родни высокой ей прибыли было не много.
 
 
¹⁰¹⁰ Постыдная работа, мученья и невзгоды —
Четыре с половиной все это длилось года.
Князь Хартмут три похода свершил за это время,
Домой пришел, а девы все так же несли свое бремя.
 
 
¹⁰¹² Велел ему невесту князь Хартмут показать.
По виду знатной дамы мог каждый угадать,
Как плохо ее кормят, как мучат. Бог свидетель.
Так мстили королевне за то, что блюла добродетель.
 
 
¹⁰¹³ И молвил Хартмут юный, когда она пришла:
«Прекрасная Кудруна, скажи, как ты жила,
Пока я был в отлучке». Она заговорила:
«Вам грех, а мне бесчестье, – так я в вашем доме служила».
 
 
¹⁰¹⁴ Тогда воскликнул Хартмут: «Возлюбленная мать,
Герлинда, как могли вы так с девой поступать!
Я вверил вам опеку над бедной сиротою,
Чтоб вы ее страданья смягчили своей добротою».
 
 
¹⁰¹⁵ Ответила волчица: «Ну, как еще добрей
Быть к дочке хегелинга? Знай: мне не сладить с ней,
Ведь, как я ни просила, чем только не грозила,
Она тебя хулила, отца твоего поносила».
 
 
¹⁰¹⁶ Па это молвил Хартмут: «В ней горе говорит.
Друзья Кудруны пали, цвет рыцарства убит;
Сразил отец мой в битве отца ее родного,
И деву тяжко ранит любое жестокое слово».
 
 
¹⁰¹⁷ «Поистине, – Герлинда промолвила в ответ, —
Хотя бы угождали мы деве тридцать лет.
Ее не уломаешь возлечь с тобой на ложе;
Тут надобится плеткой упрямицу высечь построже.
 
 
¹⁰¹⁸ Но я вперед согласна с ней мягче поступать», —
Закончила Герлинда. Не мог воитель знать,
Что станет еще жестче ее надзор обычный.
И не было на свете, кто мог бы помочь горемычной.
 
 
¹⁰¹⁹ Пошла Герлинда снова и пленницу нашла,
И вот что, слово в слово, она произнесла:
«Не вздумаешь смириться, не станет сын мой весел,
Так косами своими мне пыль вытирать будешь с кресел.
 
 
¹⁰²⁰ Мои покои будешь мести на дню три раза
И печь топить». – «Охотно послушаюсь приказа.
Все выполнить готова, что делает прислуга,
Чем мне ласкать другого заместо сердечного друга».
 
 
¹⁰²¹ И дева покорилась ее веленьям всем,
И с радостью трудилась, не брезгуя ничем.
Семь лет прошли в работе, тяжелой, целодневной.
В плену с ней обращались не так, как должны с королевной.
 
 
¹⁰²² Девятый год неволи неспешно подходил.
Князь Хартмут – он был мудрым – в ту пору рассудил:
Позор, что он короной доселе не венчался,
Тогда как государем всего королевства он звался.[114]114
  Отношения между отцом и сыном в поэме не ясны: то Людвиг выступает единственным повелителем Нормандии, то Хартмут показывается как его соправитель, а то и прямо называется «хозяином юным» страны (см. строфу 992). Хартмут собирается стать королем, а из строфы 1031 можно понять, что корону он может надеть только после свадьбы.


[Закрыть]
 
 
1023 Князь в замок из похода с дружиной прискакал,
Где в битве честь и славу отвагою снискал,
И мнил, что он добьется теперь благоволенья
Красавицы, которой из всех отдавал предпочтенье.
 
 
¹⁰²⁴ Усевшись в кресла, Хартмут велел ее позвать.
Отрепья заставляла Кудруну надевать
Злодейка королева, и дева в них предстала.
Но, что ни делал Хартмут, она свою честь охраняла.
 
 
¹⁰²⁵ Друзья к нему явились и подали совет:
Понравится ли это Герлинде или нет,
Пусть девой овладеет их князь любой ценою.
Он счастьем насладится с такою прекрасной женою.
 
 
¹⁰²⁶ Пошел он к ней в каморку, совету близких вняв,
Взял за руку Кудруну, почтительно сказав:
«Владетельная дева, прошу меня любить.
Зовитесь королевой, вам рыцари будут служить».
 
 
¹⁰²⁷ Красавица сказала, достоинство храня:
«Жестокая Герлинда так мучила меня,
Что в рыцарской любови я счастья не предвижу,
А вас и ваших присных всем сердцем теперь ненавижу».
 
 
¹⁰²⁸ «Мне горько это слышать, – сказал герой в ответ, —
Хотел бы я исправить вам причиненный вред
Для нашей общей чести, служеньем без обману».
Кудруна отвечала: «Я вашей вовеки не стану».
 
 
⁰²⁹ Повел он уговоры уже на новый лад:
«Вы знаете, Кудруна, что мне принадлежат
Здесь города и веси, и подданные тоже.
Ну кто меня повесит, коль я к вам возлягу на ложе?[115]115
  Немецкие судебники XIII в. предписывали виновного в изнасиловании женщины или девушки карать повешением, А в «Саксонском Зеркале» (между 1224 и 1230 гг.), дошедшем в огромном количестве рукописей, за это преступление полагалось отрубить голову (см.: Хрестоматия памятников феодального государства и права стран Европы. М., 1961, с. 364). Другое дело, что эти постановления далеко не всегда выполнялись, о чем свидетельствуют слова норманнского князя.


[Закрыть]»
 
 
¹⁰³⁰ Она в ответ: «Я это злодейством назову,
Какого не знавала, покуда я живу.
Ведь все князья другие сказали бы с издевкой,
Что Хагенова внучка в Нормандии сделалась девкой»,
 
 
¹⁰³¹ Он молвил: «Что за дело мне до чужих речей,
Коль вы меня любили б за это горячей?
Когда я коронуюсь, вы – королевой будьте».
«Об этом, сударь Хартмут, – сказала Кудруна, – забудьте.
 
 
¹⁰³² Ведь вам известно, сударь, как дело обстоит
И сколько причинили мне горя и обид,
Когда меня схватили, угнали на чужбину,
Вы насмерть уложили отца боевую дружину.
 
 
¹⁰³³ Вы знаете, доселе душа о том болит,
Что мой отец был вашим безжалостно убит.
Будь рыцарь я, меня бы он должен опасаться.
Зачем же спать мне с вами? Зачем вам меня домогаться?
 
 
¹⁰³⁴ Обычай достославный идет из рода в род,
Что рыцарь благородный жену себе берет
По склонности взаимной», – так дева отвечала.
Отца воспоминая, глубоко она горевала.
 
 
¹⁰³⁵ А Хартмут молвил гневно: «Теперь мне дела нету,
Пусть даже, королевна, вас тут сживут со свету,
Коль вы со мной венчаться короною не рады,
Что сеете, – пожнете, дождетесь желанной награды».
 
 
¹⁰³⁶ «Награду заслужу я, как делала уже,
Служа придворным дамам и грозной госпоже,
И княжеской дружине, печалуясь о многом
С тех пор, как на чужбине живу я, забытая богом».
 
 
¹⁰³⁷ Пригожую Ортруну, воителя сестру,
Задабривать Кудруну послали ко двору,
Чтоб ласковая дева и все ее подруги
Кудруну упросили взять юного князя в супруги.
 
 
¹⁰³⁸ Ей брат сказал открыто: «В награду вам, сестра,
Не пожалею злата и всякого добра,
А вы мне помогите, чтоб только королевна
Свою печаль забыла и так не скорбела душевно».
 
 
¹⁰³⁹ Ответила сестрица: «Ну так тому и быть,
Я и мои девицы согласны ей служить,
Все силы приложу я, Кудруне угождая,
Главу пред ней склоню я, как будто ее крепостная».
 
 
¹⁰⁴⁰ Благодарила дева княжну за доброту:
«За то, что вы хотите увидеть сироту
На троне вместе с князем, я отслужу вам верно,
Но только изнываю я здесь на чужбине безмерно».