Текст книги "Адские разговоры"

* * *

Отстраненная от полета в Турцию стюардесса-блондинка катила по первому этажу аэропорта небольшой чемодан на колесиках и находилась в приподнятом настроении. Это было неудивительно для человека, который по счастливой случайности избежал страшной авиакатастрофы.

– Конечно, я в курсе про Никодима… Именно перед концом он истинно поверил, что может спасти людей… Все же грешников настигла карма, и мы здесь не при чем… Да, спасибо, что поддержали и заранее приняли меры, – поблагодарила Вера своего собеседника через устройство, похожее на беспроводную гарнитуру. – Мне нужно попасть на запасной аэродром с группой важных чиновников. Они в последний момент решили поменять самолет и вылететь незамеченными. Сейчас должны прислать специальный автобус.

Кутаясь в форменную куртку, Вера вышла из здания аэропорта и остановилась как вкопанная. На парковочную площадку уже прибыл автобус VIP-класса, вызванный авиакомпанией. На окне кабины была установлена табличка «Заказной», а за рулем сидел водитель со смоляными волосами, собранными сзади в пучок. Трудно было не узнать лицо, которое видишь второй раз за сутки. Стюардесса снова включила гарнитуру:

– Ты не поверишь, Уриил, что я сейчас видела… Все верно, как ты догадался?.. Да, я тоже так думаю, что пора перехватить инициативу в этой игре. Да будет каждый админ знать свое место в пекле!

Проверка вентиляции

Глава 1. Странный попутчик

Вагон так неожиданно содрогнулся, что некоторые пассажиры в плацкарте стали протирать глаза и включать свет над своими полками. На часах было около часа ночи. По коридору прошла слегка заспанная и недовольная пожилая проводница в телогрейке.

– Что повскакивали, лунатики? Станция Грязи. Смена тепловоза – обычное здесь дело, – пояснила она вполголоса. – Стоянка долгая. Если не спится, можно подышать воздухом, – потрясывая пачкой сигарет, проводница вразвалочку направилась в тамбур к выходу.

Кто-то последовал ее примеру – внутри было душно, воняло китайской лапшой и заношенными носками. Но выходить из теплого вагона на ночной мартовский мороз – еще то удовольствие.

Снова тряхнуло, и Назар решил дождаться, когда железнодорожники завершат готовить состав к дальнейшему пути. В лежачем положении толчки раздражали сильнее. Он приподнялся и стал смотреть в окно, за которым курильщики на платформе смолили почем зря. В вагон дым почти не проникал. Хотя даже этого «почти» хватило, чтобы закашляться.

– Проблемы с дыхалкой? – с соседней нижней полки поднялся немного чудаковатый мужичок с недельной щетиной на лице, превращающейся в седую бородку.

– Ничего, сейчас пройдет.

– Да нее, не пройдет. Астма – это надолго, – мужичок, лыбясь, облокотился на вагонный столик и бесцеремонно уставился на Назара. – Ну, рассказывай.

– Да как бы нечего рассказывать. И вообще, меня с детства учили с незнакомыми не разговаривать.

– Это правильно. Молоток, уважаю твоих родителей, – не отставал сосед. – Елисеем меня зовут. Теперь мы почти знакомы. Осталось узнать, кто ты и куда едешь… Да чего ты все время пялишься в окно? Боишься? Это же обычный разговор в поезде. Просто хочу быть уверен, что еду с порядочным человеком.

– И сами задаете непорядочные вопросы, – Назар искоса бросил взгляд на Елисея, который два часа, как появился в вагоне, был обычным незаметным для всех пассажиром. – Будто допрос устраиваете. Если бы не вид, подумал бы, что вы из органов. Отстаньте, нет у меня желания каждому уделять внимание и говорить о себе. Я занят.

– Чем же?

– Своими мыслями. Не возражаете? – Назар достал из своей небольшой кожаной сумки документы и стал их пересматривать.

Из кипы вылетел железнодорожный билет, но пола не успел коснуться. Ловко пойманный он через секунду уже лежал на столике. Сосед с интересом заглянул в билет, прежде чем возмущенный такой наглостью Назар успел убрать его в сумку.

– А я все равно узнал про твою секретную конечную станцию. Видишь, как повезло, – насмешливо сказал Елисей. – Да ладно дрожать-то. И без твоих россказней уже многое понял. Ты из столицы. Работаешь, небось, в школе – выдает учительский тон. Скорее всего, преподаешь иностранный язык – в руках видел книжку, кажись, на английском. Для учителя ты слишком холеный – вероятно, ушел из института и не по своей воле. Проблем с правоохранителями пока не было – понятия не имеешь, что такое допросы в органах. Ничего, это вопрос времени. Думаю, сможешь выкрутишься и не один раз. Женат – кольцо на безымянном. На командировочного не похож. Значит, личное дело, раз жену не взял с собой. Возможно, намерен лечиться – там, куда едешь, хороший санаторий для таких больных. Но, сдается, есть более веская причина – вещей-то почти нет. Знать, собирался быстро, будто умер кто. Вижу-вижу по глазам, что почти все угадываю… Ждут тебя непростые испытания. Они, запомни, даются либо за кармические долги, либо подталкивают к чему-то… Знаешь, если все-таки хочешь лечиться, то советую Мертвое море. Там, говорят, отличный воздух. Тебе бы сменить…

Назар лег, накрывшись простыней с головой, и не стал вслушиваться в слова приставучего соседа. Знал бы он, какие проблемы обрушились за один день, молчал бы в тряпочку.

Глава 2. Бедовое утро

Утро началось до восхода солнца со «скорой». Она потребовалась Катюше. Из-за адских болей в животе медики без разговоров повезли жену в больницу с подозрением на гнойный аппендицит. Оставалось только надеяться на благополучный исход операции. Их, конечно, делают немало. И все же успех никто до конца не гарантирует. К сожалению, не всех пациентов удается спасти хирургам.

Назар знал про то, что беда никогда не приходят одна, и морально готовился к новому удару. Судьба любит наносить его внезапно, когда не ждешь. От этого тошно и тревожно на душе. Возможно, поэтому завтрак получился так себе, как и сборы на работу. Обычно Катерина завязывала галстук на удачу. У самого же сноровка была не та. Резкое финишное затягивание узла слегка сдавило горло, но откашливаться пришлось минут пять.

Какая-то непонятная возня на подоконнике за окном остановила, когда уже собирался выходить из дома. Пятнистый бело-серый голубь пытался влететь в квартиру, словно не видел перед собой преграды из стекла. Назар приоткрыл створку и хотел рукой шугануть глупую птицу. Та отпрянула, но не улетела. Голубь внимательно изучал человека светло-каштановым глазом, помогая себе крыльями удерживаться на узком подоконнике.

– А ну, кыш отсюда, пернатый! – в ход пошла тяжелая артиллерия – против веника у голубя не было никаких шансов.

Птица взлетела, сделала небольшой круг возле окна и метнулась с четвертого этажа куда-то вниз, во двор. У Назара защемило сердце. На секунду показалось, что голубь бился неспроста. Вскоре это чувство затерялось в дебрях мыслей о работе.

На удивление в школе как никогда очень гладко прошли все пять уроков. Не покидало ощущение некоего аванса от судьбы за будущие неприятности. Факультативные занятия пришлось отменить, чтобы успеть заполнить полагающиеся классному руководителю отчеты и потом бежать в больницу.

По расчетам, с кучей документов можно было разобраться за полтора часа. Однако зазвонивший телефон вырвал его из рабочего распорядка дня и расстроил все планы. Причем полностью.

– Заря, здравствуй, это ты, дорогой? – уточнила пожилая женщина. – Извини, что сообщаю плохие вести. Мамка твоя скончалась. Приезжай скорее.

– Как скончалась? Когда? Кто это говорит? Что за ерунду несете, я вчера разговаривал с матерью! – печальное известие настолько шокировало Назара, что он отказывался верить сказанному.

– Кто говорит? Мелисса Трофимовна, соседка ваша с нижнего этажа. Ой, как жалко Валентину. Всего-то 69 лет, – причитая, женщина всхлипнула и положила трубку.

Назару показалось, что галстук душит его все сильнее и сильнее. Он поскорее его развязал – мог начаться приступ – и, недолго думая, выбросил в мусорную корзину. Сзади хлопнула дверь, и в кабинет вошла директор Каменюка, как ее называли школьники.

– Как успехи на трудовом фронте, молодой человек?

– Даже не знаю, что сказать и с чего начать, – растерянно ответил учитель, стараясь не давать волю эмоциям.

– Ты, Назар Зарубин, со своим английским совсем родную речь позабыл. От тебя требуется сказать: «Хорошо». Хотя нет, хорошисты мне не нужны. Значит, «отлично». Да, кстати, когда переведешь мою статью для журнала? Или ты ее до сих пор не написал? – нахмурилась Наталья Каменная, скрестив перед собой руки – верные для работника признаки предстоящей выволочки.

– Да, не писал, потому что некогда. Сплошные отчеты – даже факультатив отменил, – усталым голосом признался Назар. – Послушайте, у меня жена в больнице и мама умерла…

– Все равно отчеты надо вовремя заполнять. Понятно? Вам все компьютеризировали, так сказать, облегчили работу. А еще нужно сайт сделать про жизнь класса и регулярно вести его. С отдела образования звонили, сказали, хотят видеть цифровизацию в деле.

– Не подскажите, когда детей учить?

– Ничего, жизнь их научит.

– Вам что важнее, человек или цифра?

– Ох, «англичанин», не зря тебя турнули из вуза. А я, дура, еще в свою элитную школу взяла. Хорошо, у нас общество современное, продвинутое. Таких изгоев, как ты, глядишь, скоро станут призывать к ответу за цифровой нигилизм.

– Зачем тогда каждый отчет нужно распечатывать?

– Для надежности. Вдруг пропадет свет… А, поняла, это был провокационный вопрос.

– Знаете, не вижу смысла продолжать эту тему. Меня сейчас другое беспокоит, – Назар переключился на свою проблему. – Мне надо мать похоронить. В другом городе…

– Три дня, – холодно отозвалась директриса, понимая, к чему клонит ее учитель.

– Серьезно? Этого мало.

– Больше не дам.

– Тогда я напишу «за собственный счет»! – возмутившись, сорвался Назар.

– Тогда лучше «по собственному желанию»! И не пытайся меня разжалобить своим якобы приступом – задыхается он. Ингалятор надо носить с собой и не стесняться пользоваться, – Каменная, в очередной раз оправдав свое прозвище, вышла из кабинета, нарочито громко хлопнув дверью, чтобы все слышали и знали, кто впал в немилость.

Глава 3. Родной дом

Яркое южное солнце, как в детстве, подняло без будильника. Назар глянул на часы и стал быстро собираться – поезд приближался к его станции. Назойливого мужичка уже не было. Сдав постельное белье, Зарубин поинтересовался у проводницы, куда делся его назойливый сосед.

– А где тот старик, судьбовед доморощенный, который рядом со мной ехал?

– Честно, не знаю. Ночью никто не выходил… Погодите, а кто же там мог ехать? У меня это место отмечено как свободное, – заволновалась она – за постороннего могло влететь. – Вы что-то путаете, гражданин, – включилась защитная реакция. – Ничего не употребляли?

Спорить было некогда – показался небольшой двухэтажный вокзал из белого кирпича и знакомый баннер: «Добро пожаловать в город замечательных людей». Назар вышел на перрон, держа под мышкой куртку, – на улице было тепло, глаз радовала пробивавшаяся повсюду зелень. Все портил противный запах протухших яиц, который напомнил о заводских выбросах.

Вскоре таксист, поссорившийся с коллегами из-за пассажира, мчал Зарубина к дому матери. Правда, выйти пришлось раньше из-за вырытого котлована с трубами.

– Извини, у нас тут у каждого своя «скважина», – съехидничал таксист.

– Ничего не изменилось с прошлого лета, – понимающе отреагировал Назар.

– Трубы все меняют… или трупы, – поежился водитель. – Говорят, кости там какие-то нашли. Возможно, братская могила.

Возле сетевого магазинчика вприпрыжку подбежали две молодые цыганки в кожаных куртках и с большими золотыми кольцами в ушах. Они заглядывали в глаза, протягивая ладони:

– Красивый, помоги, чем можешь.

Не обращая на них внимания, Зарубин ускорил шаг. Сокращая путь, он прошел через детскую площадку с выломанными качелями. Возле подъезда своей девятиэтажки ему встретился высокий пьяный парень в серой заводской робе.

– Не пущ-щу. Ты не здешний, – на его землистом лице промелькнула злобная ухмылка. – Ща, слышь, полицию вызову.

– Еще как пустишь. У меня квартира на восьмом этаже… Погоди, а ты не Веничек часом? Сосед, ты, кажется, в седьмом классе учился, когда я уехал. Потом ни разу тебя не встречал.

– А-а, это вы, дядя Назар, – заметно расстроился Веничек. – Конечно, не видели. Отдыхал я, —изобразил он пальцами решетку.

– Ты никак высматриваешь кого?

– Да одного залетного ищут в нашем микрорайоне. Менты по своим каналам награду нехилую обещали – сто штук. Вы, если увидите кого не из местных, мне свистите – деньги очень нужны… А давайте вас до квартиры провожу… Заодно удостоверюсь, вы или не вы…

Шатавшийся сопровожатый напрягал. Он шел сзади, как конвоир, и внимательно следил за всеми действиями Зарубина. В лифте демонстративно нажал кнопку восьмого этажа, наблюдая за реакцией гостя. Но тот был невозмутим. Подойдя к квартире, Назар достал ключи и несколько секунд подержал их над собой, чтобы хорошо было видно. Изнутри послышался стук.

– Не понял, там кто-то есть? – насторожился Зарубин и поскорее стал открывать замок.

– Как я сразу не вкурил, это же у вас мать умерла, – Веничек хлопнул себя по лбу. – Вы того… не забудьте позвать, когда будете проставляться, ну, это… отмечать, короче, справлять поминки.

– Посмотрим. А теперь, сосед, помолчи. И вообще, будь добр, оставь меня одного, – попросил Назар, переступая порог.

– Базара нет, земляк.

Только Веничек испарился, как его место тут же заняла поднявшаяся снизу соседка. Мелисса Трофимовна, полноватая женщина с одышкой, прислонившись к перилам лестницы, сразу запричитала:

– Заря, что ж творится-то, всего за несколько месяцев пятый человек в нашем подъезде от сердечного приступа помирает. Мы с твоей мамкой друг друга навещали, на всякий случай ключами обменялись – возраст все-таки. А тут захожу и вижу…

Мелисса Трофимовна вытерла платочком нахлынувшие слезы.

– А мне она никогда не жаловалась на сердце, – искренне удивился Назар.

– Да что ты, мой хороший, ее даже на операцию направляли. Причем бесплатную. Но она отказалась.

– Почему?

– Потому что дорого, милый мой. Мне вот сделали операцию на глазах этим… как его… лазарем – тридцать тысяч спросили. Сказали, хирурга надо поддержать, чтобы не ошибся невзначай. А с Валентины – поболее. У меня-то сбережения маленькие, оставила лишь гробовые. Твоя мать гордая была, ни у кого просить не стала… Да, хотела предупредить, ее тело вечером забрали. Ну, на вскрытие. И участковый приходил, тебя спрашивал.

С такой порцией неожиданных новостей Назар зашел в квартиру. В помещении стоял неприятный запах. Вероятно, из-за умершего человека. Зарубин попытался в очередной раз дозвониться жене, но связь с абонентом была недоступна. На эсэмэску ответ тоже не пришел.

Глава 4. Участковый

Назар осмотрелся. Обстановка нетронутая с прошлого приезда. В зале по центру стоял хорошо сохранившийся с советских времен раздвижной круглый деревянный стол. Зеленый диван с небольшой дыркой на спинке мать давно уже не раскладывала без гостей. К нему присоседился немецкий торшер, постоянным атрибутом которого стала коробка с разноцветными шерстяными клубочками и спицами. На стене, над телевизором, большие круглые часы из пластика показывали около десяти утра. Здесь же висели популярные у тружеников прошлого века картины «Утро в сосновом бору» и «Портрет незнакомки». А вот линолеум «под паркет» изрядно испачкали обувью работники труповозки.

Зарубин мельком оглядел спальню – там тоже ничего нового и подозрительного. Откуда раздавался стук, непонятно, хотя его даже из коридора было слышно. Назар прошел на кухню. На обеденном столике стояли ваза с любимым печеньем матери и ее кружка с недопитым чаем – последний завтрак. Еще был подарочный бокал на юбилей – им здесь только любовались. На холодильнике все так же находилось спрятанное от любопытных глаз блюдце красного цвета с запылившимися конфетами – угощение для домового, которое нужно менять в начале месяца, чтобы задобрить «хозяина», как поясняла мама. А сегодня как раз первое число. И положить-то нечего. Конечно, это суеверие, но традицию нарушать нельзя.

Назар открыл дверцу настенного шкафа – и вниз полетел нож, словно дожидавшийся этого момента. Он отскочил от пола в том месте, откуда Зарубин вовремя успел убрать ногу, и завалился под раковину. Что ж, заодно можно посмотреть сантехнику. Вдруг это она барахлит, оттого и возникает разный шум.

Все оказалось исправным. И это не радовало. А тут опять стук, причем где-то рядом. «Только загадок еще не хватало», – буркнул Зарубин себе под нос и вылез из-под раковины. Он резко поднялся. Дальше – темень в глазах и провал в бездну…

Сколько он пробыл без сознания, неизвестно. Лишь только стал приходить в себя, как из неведомых глубин возникли волосатые мощные руки. Противный низкий голос зловеще произнес: «Суа морс нон децидес». Кому руки принадлежали, непонятно, но они со всей дури сжали горло. Назар помнил с детства, что в таких случаях нужно спрашивать: «К худу или к добру?»

– К ху-у-у-ду, гражданин, – послышалось сверху.

Открыв глаза, Назар увидел над собой человека в полицейской форме. По издевательской улыбке стало ясно, что он глумится.

– А вы откуда здесь взялись?

– Лейтенант Семен Задраев, участковый, – человек протянул красную корочку, быстрым движением ее открыл и закрыл. – Мне нужно с тобой поговорить. Вижу, уже отмечаешь на радостях, даже квартиру забыл закрыть. Нехорошо, гражданин, ой, нехорошо.

– Вы дебил или неумно подкалываете? – Назар осторожно поднялся на ноги, чтобы снова не удариться об открытую дверцу навесного шкафа. – Лучше бы коммунальщиков наказывали за то, что в квартирах стоит отвратительный запах.

– Запахи – это не по нашей части. А ты, вижу, с утра накалдыкался так, что подняться не можешь. Конечно, свел в гроб матушку – квартирка путевая досталась.

– Уважаемый, я бы попросил выбирать слова! – возмутился Зарубин, потирая шишку на голове.

– А вот оскорблять меня не надо, я при исполнении, – ощетинился участковый и положил на стол свою кожаную папку, с которой пришел. – Смотри, значит, расклад такой. Мать у тебя болела, ты знал, но не ухаживал, и безжалостно у себя в Москве выжидал, когда старушка загнется, чтобы получить наследство. Знаешь, как звучит твоя статья? Верно, оставление без помощи.

– Если я правильно понял, все то, что реально произошло, вас ведь не волнует?.. Знаете, так жизнь сложилась, ни разу не приходилось давать взятку. Что вы от меня хотите? – вздохнув Зарубин, сел на стул.

При слове «взятка» глаза участкового жадно загорелись. Он что-то прикинул в уме и облизнул высохшие от волнения губы.

– Ладно, двести рублей – и вопрос решен, – немного неуверенно, боясь продешевить, объявил Задраев.

Назар молча полез в карман брюк, вытащил смятую двухсотку и положил на стол.

– Вот, получите.

– Это что? Ты чего тупишь? Двести – это в смысле двести тысяч. Тоже мне москвич. Чердак от заработков сносит? Думаешь, все остальные – голодранцы? – скривился сначала Задраев, но тут же встревоженно стал озираться. – А куда делалась моя папка с документами? Только сейчас я ее сюда положил.

Назар посмотрел на него изучающе и промолчал.

– Ах ты, гнида приезжая, играть со мной вздумал! – вскрикнул участковый, а затем внезапно смягчил тон. – Что-то во рту пересохло, мне бы водички какой попить – душно тут у вас, да еще запах отвратительный… А это что, квас?

Не спрашивая разрешения, он схватил со стола полный бокал, стоявший возле открытой бутылки кваса, и стал пить из него большими глотками. Вместо приятной живительной влаги ему в рот посыпалась темная масса из засохших клопов. У Задраева широко раскрылись глаза от ужаса. Отшвырнув от себя бокал, он с дикими воплями начал отплевываться и отряхиваться. Видимо, это не помогло, потому что участковый бросился вон из кухни. И тут же застыл, потому что под ноги ему спрыгнул невесть откуда взявшийся огромный и черный как смоль кот… с хмурым лицом. Да-да, у него были человеческие нос и глаза. Кот подмигнул и спросил: «Уже уходите?» Это было слишком, и Задраев упал в обморок. Успев прислониться к стенке, он по ней аккуратно сполз вниз.

Ничего не понимающий Зарубин заглянул в бокал – пусто. Папки на столе действительно не было. Но самая большая загадка, что перепугало и остановило полицейского, который сейчас находился без сознания на полу.

Сердце екнуло от короткого, но громкого звука эсэмэски. «Пришла в норму. Переживаю, как ты там?» – откликнулась Катюша. Только отвечать некогда – нужно спешить за помощью. Да и что говорить, когда не знаешь, что происходит.