Текст книги "Адские разговоры"

2

Полное обследование в медицинском центре заняло полчаса. Диагностический комплекс просканировал сердечно-сосудистую систему и заодно проверил все жизненные функции. Пробежав глазами по полученному результату, неразговорчивый врач сделал отметку о прохождении осмотра и молча, ничего не объясняя, показал пациенту на дверь.

Викентий вышел из центра в некотором замешательстве. Что в электронную карту внес кардиолог, узнать не удалось. Информация с пометкой «Врачебная тайна» оказалась запаролена. Запрос на ее раскрытие в регистратуре отказались принимать. Нельзя, мол, вторгаться в работу лечащего врача, который лучше знает, что нужно для пациента.

Неизвестность всегда рождает тревогу и норовит уколоть прямо в сердце. Пришлось перестраховаться и ехать домой на такси, потратив последний разрешенный в этом месяце вызов. Надзирательная система жестко лимитирует расходы – не покутишь. Зато и не обнищаешь. Без вопросов – только самое необходимое. Единый банк анализирует покупки прошлые, настоящие и планируемые. Его лозунг – древнее изречение «Каждому свое» – даже малыши в детсадах заучивают дополнительно на латыни: «Suum cuique».

Беспилотный электрокар службы такси пожелал удачи приятным женским голосом и покатил на новый вызов. Викентий приложил палец к изрядно замызганному дисплею биометрического домофона, но домой его не пустили – дверь не открылась.

«Пока глобально чистим планету, не замечаем грязи под носом», – распирало его от возмущения. Придется вызывать мастеров для чистки электроники, а сейчас добираться домой старым детским способом. Хорошо, еще не так холодно и открыты окна в подъезде на втором этаже. Построенной как бы временно пятиэтажке, названной в честь главного любителя кукурузы в мире, уже пошел второй век, а козырек над подъездом до сих пор крепкий и взобраться на него не составило труда.

– Милый, ты чего такой запыхавшийся, бежал, что ли? – со смехом встретила Диана тяжело дышавшего мужа, но его мрачное настроение быстро сделало ее серьезной.

История с медосмотром ей тоже показалась подозрительной. Действия кардиолога были не понятны – ни консультаций, ни назначения.

– Значит, все в порядке, милый. Если что-то обнаружили, то уже сказали бы, – сделала вывод Диана, стараясь успокоить нервничавшего мужа.

– Ладно, поверим… А ты что, собираешься на работу? – Викентий удивился, заметив деловой пиджак на жене. – Ди, погоди, сегодня не твоя смена.

– Наша компания нуждается только в тех сотрудниках, которые больше времени будут отдавать работе, а не семье. На мое место очередь из желающих за забором. Мне нужно оправдать доверие начальника и взять на себя больше обязанностей, – как робот выдала Диана и сама смутились из-за этого.

– Ди, это что было? Вот не ожидал от тебя, – Викентий обхватил ладонями лицо жены и внимательно посмотрел в ее глаза. – Так, кто заставляет заучивать эту мерзость, скажи, и я разберусь с ними, – он поцеловал супругу в губы и нежно обнял. – Как твоя рана, еще болит? – Вик осторожно провел ладонью по плечу.

– Нет, уже не болит. И нет ничего особенного в том, что я просто ответила на твой вопрос, как могла, – вывернулась из его объятий Диана. – Кстати, тебе тоже не мешало бы посетить свою работу. Возможно, оттуда все время шлют сообщения, – показала она на мигающий браслет мужа.

Верно, сообщения были с работы. Потеряли, что ли? Вроде бы всем известно, что в день медосмотра положен отгул. Или что-то стряслось? Все присланное Викентий по старинке вывел на дисплей. Руководство научной ассоциации то интересовалось здоровьем, то подтверждало отгул, то требовало срочно предоставить доступ к документам. Больше всего удивила последняя фраза: «Завтра можете не приходить».

Неприятный холодок пробежал по спине Викентия. Все изменилось, и, кажется, он один не знает, что именно. Ни единого намека. Его начальство чрезвычайно вежливо отвечало на звонки и старательно уходило от ответа на прямые вопросы.

Следующей неожиданностью стало обнуление цифрового счета. Единый банк об этом предупредил, как о чем-то несущественном, и извинился за некие временные технические трудности, издевательски выразив надежду на дальнейшее сотрудничество. «Словно готовятся стереть меня отовсюду», – не на шутку испугался Викентий.

Пришедший со школы Крат застал его сидящим за рабочим столом в полном отчаянии. Сын привык использовать любые ситуации в своих интересах. Но сейчас никакой выгоды не видел. Жалкий вид вечного противника в спорах вызывал одновременно отвращение и сочувствие. Последнее перевесило, и мальчик просто обнял отца, шепчущего как в бреду: «Как же так? Жил по законам, никому не перечил, глобальное потепление не отрицал, три года в армии отслужил, был в антиваксерском походе, заслужил социальные баллы для нормальной жизни. За что? Какая-то чудовищная ошибка. Да, скорее всего, ошибка».

– Папа, хватит. Успокойся, – сын растормошил его за плечи, но это не помогло. – Ладно, использую запрещенный прием… Пап, пусть мне тоже вошьют капсулу, как маме, надоел детский браслет. Буду в уме решать сложные уравнения и знать обязательные языки без словарей…

– Нет! Ни за что! – очнулся отец. – И это запрещено – тебе еще нет восемнадцати. Жаль, мама умчалась на работу, а то бы подтвердила, что тоже против. Твой мозг еще…

– …не готов, он развивается. Да знаю я. А наша кураторша говорит, что запрет устарел и надо идти в ногу со временем.

– Куда?

– Ну, не знаю, вперед, наверное… Ну, у тебя и выражение лица – прямо лол. Релакс, я просто троллю. Надо было встряхнуть тебя, а то негативишь и праздник сливаешь. Кстати, тебе презент, – Крат присел рядом на кресло и вытащил из рюкзака бумажный конверт с надписью: «Для Викентия Кладенцова». – Кто-то из социального департамента заходил в школу и при всех попросил тебе лично вручить. Давай, открывай скорей. Что там?

Внутри лежало письмо на нескольких языках. «Как инструкция по работе и утилизации гаджета», – мелькнуло сравнение у Вика. После «Поздравляем» сообщалось о присвоении почетного звания участника Дня спасителя планеты и называлось время посещения департамента для подготовки к празднику.

– Так, дождался геройской весточки, – Кладенцов выронил конверт из рук.

– Круто! Ты станешь героем! – радостно вскричал Крат. – Меня в школе будут уважать! А в Юнзапе все обзавидуются.

– Наверное, так и будет. Там еще пишут, что семье полагается две мои годовые зарплаты, – печально склонил голову отец.

– Ура, значит, мне все-таки купят «Мега Т-Икс-200»! – мальчика переполнял восторг. – Да! В этом году самый лучший праздник!

Вдоволь напрыгавшись и выплеснув эмоции, Крат снова приземлился на кресло и с сочувствием глянул на отца.

– Но ведь тебе придется уйти. Насовсем.

– Что ж, судьба такая. Под письмом стоит подпись Августа, – отец показал на трехмерный штрихкод с известным всем логотипом. – Он не ошибается в своем выборе.

– Я буду скучать, мама – тоже.

– Насчет мамы сомневаюсь. А ты, думаю, переживешь. Возможно, когда-нибудь станешь тоже спасителем планеты.

Разговор завершился крепким мужским рукопожатием. На душе у Викентия скребли кошки. Ни трепета, ни гордости, о которых постоянно говорили участники праздника, он не испытывал, чувствуя себя отработанным механизмом. Сохранить самообладание после неожиданной повестки помогала вера в идею спасения планеты.

3

Торжественный случай обязывал выглядеть соответствующе. Несколько лет провисевший на вешалке единственный костюм дождался своего применения. Диана накинула пиджак на плечи мужа, чтобы собрать пылинки. Чисткой занималась старательно, не поднимая глаз. То ли переживала сильно, то ли одежда ее занимала больше. Ловко увернувшись от поцелуя Вика, объявила ему:

– Готово. Теперь можно в нем идти хоть куда.

– Даже в ад? – кисло улыбнулся Вик.

– Вообще-то, я имела в виду социальный департамент. Тебя ждут. Любое промедление нарушает режим работы.

– Ма, все нормуль, не торопи его, – заступился за отца Крат и тут же получил звонкую пощечину. – Ты что! Вот верно папа говорит, что ты изменилась.

– Так и говорит? – Диана резко развернулась на мужа. – Может, подскажет, как мне одной сына содержать и воспитывать до совершеннолетия больше шесть лет, или 54720 часов?

– Слово «час» – от старого «чаяти», то есть «ждать». Сколько надо, столько и подождешь, пока Крат не повзрослеет, – сухо отреагировал Вик. – Погоди, еще вернусь, если выясню, что это ошибка.

– А знаешь, я тебя прощаю. Несгораемые баллы на все это время и статус семьи героя – хорошее наследство, – просчитала свою выгоду Диана и смягчила тон. – Конечно, все должны подчиняться решению Августа. Иди, спасай планету.

Замигавший браслет на руке Вика подтвердил истину, что департамент не забывает ни об одном из участников праздника.

– Викентий Кладенцов, вы на месте? – автоматически включилась громкая связь.

– Он сбежал. А что?

– Шутите? Это хорошо, что сохраняете бодрость духа. Садитесь в подъехавший к вам беспилотник, – дал указание голосовой робот.

Викентий, тяжело вздохнув, раскрыл руки для объятий. Жена прислонилась спиной к стене и демонстративно отвернулась. Обниматься бросился лишь Крат.

– Пап, может, туплю, но что означает наша фамилия? – неожиданно спросил он. – Глупый вопрос, да?

– Вопросы бывают неуместными, но никак не глупыми. В старину люди делали клады. Это сейчас накопления запрещены, а раньше собирали бумажные и металлические деньги, хранили в тайном месте вещи, которые понадобятся в будущем. Смотри, – отец взял с полки вазу и показал дно. – Если б я мог, то положил бы сюда свой браслет, в котором находится вся моя информация. Вот тебе и клад. А герои сказок, которых не довелось тебе читать, из тайников доставали меч-кладенец, способный разрубить любые преграды и победить сильного противника. Вероятно, с этим и связана наша фамилия.

Помахав сыну из электрокара, Викентий решительно нажал кнопку «Готово». Дверь плотно закрылась, щелкнул замок, и беспилотное средство передвижения понеслось по секретному адресу.

Баннеры на улицах радостно сообщали: «Остался один день до главного события года», «Счастливчики смогут проститься в прямом эфире», «Делайте ставки на счастливчиков», «Победителям лотереи увеличат в три раза годовую зарплату». По пути встречались редкие прохожие, в основном стояли вооруженные до зубов патрули и периодически проезжали с мигалками бронированные дорожные роботы-смотрители.

Кладенцов закрыл глаза и стал представлять, что он скажет на прощание своим родным. В голову лезла всякая банальщина, типа, люблю всех, не поминайте лихом. Хотелось как-то отличиться, чтобы надолго запомнили. Остановка электрокара прервала размышления.

Беспилотник высадил его на окраине города перед неприметным, без опознавательных знаков, двухэтажным административным зданием, за которым начинался огромный пустырь. С территории, огороженной высоким забором, выезжали освободившиеся электрокары за следующими участниками грандиозного мероприятия.

На входе лучи считали биометрию и просканировали Кладенцова в целях безопасности. Голосовой робот присвоил девятизначный номер и приказал следовать в «Пункт приема и настройки» по трассирующим светодиодным указателям, от которых рябило в глазах.

Пункт представлял собой объемный звуконепроницаемый куб. От абсолютной тишины в нем было слышно, как сокращается кишечник, тошнило, а в ушах усиливался противный звон. Дополнительно угнетали резко вспыхивающие и накатывающие со всех сторон световые волны, быстро меняющие цвет.

На включенном экране появилась крупная и высокая, почти под два метра, женщина с мужеподобным лицом в белом халате с надписью на нагрудной нашивке: «Венера Колоссная». По шеврону на рукаве в виде переплетенных вокруг кадуцея Гермеса двух желтых змей в красном круге – старший санитарный надзиратель.

– Приветствуем вас. Вы выбраны автономным генеральным управляющим страной. Для подписания согласия на вашу обработку нажмите кнопку после вывода документа на экран, – Колоссная выдала заученную инструкцию неожиданным для великанши тонким голосом.

Викентий осторожно тронул кнопку:

– Так, там что-то острое торчит.

– Все в порядке, для подписи нужна капелька крови – самая надежная биометрия.

– Прошу, выключите стробирование, а то с ума можно сойти…

– Нет, это требуется для вашей настройки. Подпишите документ – и сможете выйти.

– Погодите, у меня есть вопросы…

– Сначала кнопку! – в требовании Венеры Колоссной чувствовалась раздражительность.

Спорить было бесполезно. Игла пробила палец – и в момент отсканированное пятно крови проявилось на электронном договоре в графе «Подпись добровольца».

– Вообще-то, я добровольно не соглашался…

– Уже согласились.

– Обычно выбирают совсем старых или больных. Я – ни то ни другое. Может, все-таки ошибка…

– Август не ошибается. В карточке сказано: «Прогноз жизни – не больше месяца. Причина – два тромба, один длиной тридцать сантиметров. В затратных операциях отказано». Вы включены в список экономических угроз. А недовольство социальным распределением, равно как и сомнения в способностях Августа, расценивается как зло для страны.

– Неправда, никогда не возмущался!

На экране замелькали эпизоды из жизни Кладенцова, в том числе с фразами: «Почему мы все время должны есть ползающих по земле гадов», «Я не могу купить то, что стоит больше моей годовой зарплаты», «Неправда, никогда не возмущался».

– Еще вопросы?.. Есть только один шанс искупить вину, доказать преданность стране, финансовому правительству и значимость обществу. Желаю удачно покинуть планету. Следуйте за указателями, – Колоссная выпустила новоиспеченного добровольца из пункта приема.

По просторному коридору люди двигались молча. В глазах одних застыла безысходность, на лицах других читалась самоотверженность, третьи улыбались будто в экстазе. Со всех сторон из динамиков звучали бравурные марши, на фоне которых тревожный мужской голос твердил: «Планета стонет и задыхается. Избавьте ее от себя. Вы – спасители, наша гордость. Выполните гражданский долг».

Морально раздавленный Кладенцов попал в одну из колонн. Прежде чем закончилось действие психологической обработки, он прошел почти до самых ворот, ведущих, по всей видимости, в какое-то подземелье. «Погодите, любой договор – не приговор, можно оспорить», – эта обнадеживающая мысль так резко остановила Викентия, что его чуть не сшибли с ног. Ужасаясь своему решению, он развернулся и стал пробираться назад через нескончаемый людской поток. Не встретив других препятствий, Кладенцов запросто вышел из здания под вечернее небо.

4

На улице грузный мужчина в черных толстовке и джинсах деловито устанавливал портативный руль на один из беспилотных электрокаров. На сотрудника социального департамента он не был похож. Его, казалось, не волновали ни окружающие, ни средства охраны. С виду лицо добродушное, но на нем затаилась печаль. Закончив свою работу, незнакомец сел в машину.

– Помощь не требуется? – заглянул Кладенцов в кабину.

– Ух ты, сбежавший, – повеселел толстяк. – Как там дела в преисподней? Стой, не отвечай, – он снял нательный крестик, какие уже никто не носит, и сделал им замысловатое движение над браслетом Викентия. – Так, несомненно, будет лучше нам обоим. А теперь говори, как ты хотел выбраться, не встретив меня?

– Э-э… сначала скажи, что это, – опасливо показал Викентий на крестик.

– Ох ты, Боже мой, какой любопытный. Мой золотой ключик. Позволяет везде ходить, все включать и выключать. Теперь тебя ни одна спецслужба не видит и не слышит. Ты для них стал невидимкой в радиусе десяти метров. Правда, рядом со мной… Вижу недоверие. Могу вернуть все, как было, если хочешь.

– Погоди, не надо, – остановил Кладенцов взявшегося за крестик толстяка.

– Отлично. Давно я ждал, что кто-нибудь сбежит, – продолжал незнакомец. – Сюда приехал со старым другом. Не смог переубедить. Он сам вызвался и навсегда скрылся за теми адскими дверями… Думал бы о себе и ждал, когда проплывут трупы врагов – было бы все в порядке. А я ему такой же ключ сделал, – вздохнул толстяк. – Все, хватит об этом. Садись, вывезу отсюда, хоть одну душу спасу.

– Зато герой, – уважительно отозвался Кладенцов о друге незнакомца.

– Дебил, обработанный словесным пометом, – возразил толстяк. – Зови меня Ярило. А ты, нарядный, кто такой? – прошелся он взглядом по костюму нового приятеля.

– Вероятно, тоже дебил, раз оказался здесь.

– Ух ты, как самокритично, одобряю. Но зовут как?

– Викент.

– Принято. Будешь Уикендом. Для конспирации.

– Неудачное прозвище. Значение этого слова – не про меня.

– А ты у нас лингвист, что ли?.. Что, правда? Вот, ешкин срам, угораздило меня… Извини, думал, ты чем-то полезным занимаешься.

– Ярило – имя или фамилия? – спросил Кладенцов, сдержав обиду. – Как тебя склонять?

– Неважно, как хочешь, так и склоняй.

Ярило высунул крестик перед воротами – те послушно разъехались в стороны. Вскоре электрокар с беглецами растворился среди машин на скоростной магистрали. Никто не останавливал. Один раз, заметив беспилотник социального департамента, дорожный робот помог проехать без проблем приличную вечернюю пробку – вся система четко работала в интересах организаторов праздника.

– Ночью оставаться на улице небезопасно даже для меня. Тебе сейчас к своим нельзя – скорее всего, уже ищут. Поедем ко мне, – Ярило свернул к элитному жилому комплексу. – Нынче мой дом здесь.

По пути встретились несколько баннеров с предупреждениями: «Проезд только для жильцов», «Внимание! Смертельный лазерный забор», «Вход с высоким кодом доступа». Все написанное дублировалось на обязательных английском, турецком и китайском языках.

Чудесный ключик позволил спокойно пройти через несколько дверей без сканирования лиц. В электронном замке выбранной квартиры горел зеленый светодиод.

– Ух ты, свободно, – обрадовался Ярило, упаковывая в рюкзак свой портативный руль. – Это сигнал для спецслужб. Власти пасут элиту круче всех.

Семикомнатная квартира с дизайнерской отделкой, обставленная дорогой мебелью, явно принадлежала человеку с приличной годовой зарплатой. Интересно, кем работает хозяин, у которого два двухметровых холодильника, заполненных деликатесами из натуральных продуктов, и почему его сейчас нет дома.

– Удивляюсь, как ты спокойно вламываешься в чужую квартиру. А вдруг хозяин сейчас вернется?

– Не бзди, лингвист. В этот комплекс даже хозяева не могут попасть после одиннадцати ночи. Кто не успел, тот опоздал. На что только не идут ради охраны себя любимых.

Покопавшись в глубокой морозилке, Ярило достал два пакета. В одном – мясо, на другом было написано: «Чавыча, молодь».

– Все настоящее. Вот это я понимаю. Ты видел когда-нибудь такое, Уикенд? – помахал пакетами довольный Ярило.

– Такое ощущение, что сняли запрет на фермы. Будто коровы перестали выделять газы и портить климат.

– Да не парься из-за парникового эффекта. Те, кто это придумал, сами выделяют по двести миллилитров метана в день. Зато ученые, говорившие про вулканическую активность, все странным образом исчезли. Лучше скажи, умеешь готовить? Жаль. Мой друг умел, когда прикасался к такому богатству. Еще кофе отличный делал – работал бариста. Знаешь, я тут подумал, даже бариста полезней лингвиста. Да ладно, не обижайся. Это все система, она заставляет оценивать по практичности.

Аромат стейков, приготовленных в духовом шкафу, кружил голову Викентию, не евшему почти целый день. Нежные, сочные кусочки просто таяли во рту. Кладенцов не думал, что будет как ребенок радоваться вкусу настоящего жареного мяса, в котором нет ни грамма опарышей.

– Как тебе ужин приговоренного? Какова свининка! А какова красная рыбка! – нахваливал еду Ярило. – В последний раз из рыбы приходилось есть крабовые палочки, напечатанные из пищевых отходов на 3D-принтере. А тут чавыча – король лососей.

– Ты так постоянно шастаешь по чужим квартирам?

– Приходится. Да я не домушник, ничего не краду. Веду себя как ангел. Ну да, могу поесть – питаться же надо. В благодарность хозяевам чиню технику. Что-то самому купить не получается. Все контролируется – чертова цифра. И зарабатывал много. Мы с тобой в разных магазинах обслуживались. Но ты же знаешь, зарплатой можно распоряжаться год, ничего не накопишь. А сейчас и счет закрыт, так же, как у тебя, наверное… Что? Кем я работал? Входил в группу разработчиков нейрокапсул. Мы верили, что они облегчат жизнь. Но благо людей не интересует тех, у кого власть. Когда я это понял, стал искать противоядие от своего же изобретения. Программисты всегда оставляют баги, чтобы в нужный момент перейти в режим бога, если ты понимаешь, о чем я. Так и появился мой золотой ключик. Августейший искусственный интеллект, которому все поклоняются, признал нас угрозой и отправил на заклание – прислал повестки на праздник. Секреты лучше всего хранятся в могиле. Мы должны были сдохнуть.

– Официально это называется покинуть планету и избавить ее от перенаселения.

– Несомненно, сдохнуть, – упрямо повторил Ярило. – Ты вроде взрослый, Уикенд, а рассуждаешь…

– Погоди, но десятки миллиардов человек планета с трудом выдерживает. Об этом все СМИ пишут. Хочешь поспорить со статистикой?

– Ты сам считал? Нет. А статистике верить – себя не уважать. Это самая точная из всех лженаук, как говорил Эдмон де Гонкур два века назад. Французский писатель, если что. Но ты же лингвист, должен знать. А СМИ – мельница дерьма. Кто их читает или слушает, обязательно заляпается. И, кстати, сам Бог велел плодиться и размножаться, зная про законы саморегуляции. Любое вмешательство в этот процесс – противодействие Ему. Не так ли?

– Так, теперь понятно, почему твой ключ в виде крестика…

– Ни хрена тебе не понятно, Уикенд. Это крестик моего брата-близнеца. Когда вручили повестку, у него случился приступ. Я никому об этом не доложил, сам похоронил. Перед этим сделал забор его крови и использовал ее в пункте приема. Официально меня уже не существует, исчез, как Индия с карты. Или, как ты говоришь, покинул планету.

– Да, печально, – сочувственно протянул Кладенцов.

– Жизнь тускла и печальна, если думать рационально. Мой совет – считай каждый день для себя последним. И не беспокойся о завтра – сбережешь покой сегодня. Вот что, раз обещал спасти твою душу, отдам дубликат ключа. Он тоже в виде крестика – по-другому нельзя. Пользоваться им проще, чем включать свет. Ключ подстраивается под сознание владельца, когда произнесешь своим голосом написанный на нем пароль: «Спаси и сохрани». Разберешься. Поверь, с ним ты будешь в безопасности, как у дьявола за пазухой.

– Спасибо, крутой подарок никчемному лингвисту, – еще не простивший обиду Викентий с любопытством повертел ключ. – С виду ничего особенного.

– В этом-то вся фишка. Но каждый раз, как им попользуешься, систему корежит от сбоев. Такова моя мстя, – Ярило довольно улыбнулся. – И благодарить необязательно. Теперь мы повязаны, ты стал таким же разрушителем адских ловушек, в которые нас технично загнали. Действовать будешь без меня. Я одиночка по натуре и, вообще, считаю, что человек – не коллективное существо. Коллективная ответственность – дьявольская выдумка, чтобы легче пудрить мозги. На том свете каждый отвечает сам за себя. Завтра наши пути разойдутся, а сейчас – спать, а то, смотрю, тебя уже вырубает.

Прежде чем рухнуть на кровать в выбранной спальне, Кладенцов заметил на тумбочке голографическую фоторамку с очень знакомым лицом. Хотелось поспорить с Ярило о коллективе, о работе лингвиста, который, как древний страж, должен охранять язык. Но глаза слипались от усталости. Последними перед навалившимся сном были мысли о семье. Можно ли считать кого-то более полезным, а от кого-то отказаться? Нет. Важен каждый, иначе это не семья, а искусственное образование в чьих-то интересах.