Текст книги "Жил-был отряд пограничный. Музей истории 41 Нахичеванского пограничного отряда. Том 5"

До охраняемых участков необходимо было следовать своим ходом, а протяжённость флангов составляла до десяти километров влево и вправо.

Во дворе заставы размещалась спортивная площадка с тренажерами из автомобильных колёс – любили мы пресс качать, была перекладина, волейбольная площадка. Футбольное поле было за двором заставы.

В столовой был один повар и всех он успевал накормить. Мы всегда старались подбодрить его и подшучивали: самая главная должность на заставе – это повар. Пищу готовил он очень хорошо, никто не жаловался. Ребята были подобраны здоровые, крепкие.

Командование заставой – три офицера: это начальник заставы, заместитель по боевой подготовке и заместитель по политической части, старшина заставы был из сержантов срочной службы. Начальник заставы был в звании капитана, но вот фамилию его, как и остальных офицеров, я уже запамятовал.

Личный состав был поделён на пять отделений, которыми командовали командиры отделений – сержанты. На заставе было пять ефрейторов – это звание присваивалось по представлению офицеров заставы самым лучшим из числа рядового состава после года их службы за высокие результаты в боевой и политической подготовке. Ефрейторов назначали старшими пограничных нарядов.

Основная служба по охране границы проходила ночью, и назывался этот вид наряда «секрет». Передвигались пограничники в наряде скрытно и выбирали для наблюдения места наиболее вероятного движения нарушителей. Как только солнце вставало, идёт первый наряд «дозор» из двух пограничников, а при них – обученная собака. Их задача: осмотреть вверенный им участок и определить следы нарушителя на контрольно-следовой полосе, если они есть.

На участке заставы за период службы нарушений не было. Хотя попытки такие были. Об одной из них можно рассказать. Было это в полночь. Пограничный наряд-секрет услышал, как переплывает группа реку Аракс со стороны сопредельного государства. Старший наряда сразу доложил по рации о нарушении дежурному по заставе. Группа переплывала реку очень шумно с фырканьем. На сборы у тревожной группы отводится две минуты, плюс минут десять езды. Горная река в этом месте была шириной метров сто, в считанные минуты пловцы приблизились к нашему берегу. И вот тогда у наряда сразу же спало напряжение: можно было разглядеть стаю диких кабанов. Тревожная группа успела вовремя и помощь их заключалась в том, чтобы вырезать в заборе нижние пять рядов нитей на двух пролётах. Нарушителей без всяких условий прогнали на нашу территорию, отремонтировали забор и обработали КСП.

План охраны границы составлялся офицерами на сутки, и погодные условия учитываются в том плане, какую предусмотреть соответствующую экипировку составов нарядов. Пограничная тропа проходит вдоль КСП и наряд осматривает: нет-ли следов, обращают внимание на каждую травинку. Пограничное мастерство отрабатывалось с каждым днём. Однажды нам удалось с напарником обнаружить тайник с боеприпасами, это было несколько запечатанных коробков, обычно там находились патроны. Сразу мы доложили о находке на заставу и дальше с этими предметами работали специалисты, прибывшие с комендатуры. Командование отряда высоко оценило действия нашего наряда и нас представили к награде. Напарник получил за это знак «Отличный пограничник», а я предпочёл поощрение отпуском, хотя до конца службы оставалось восемь месяцев. Уж очень хотелось встретиться со своей любимой, которая меня проводила на службу и ждала. Но потом жизнь распорядилась иначе, и наши пути разошлись, а о своём отказе от знака «Отличный пограничник» приходится сожалеть.

Вдоль пограничной полосы запрещены строительные, добычные, изыскательные действия. Запрещена охота и рыбалка, в первую очередь пограничникам. Был такой случай, когда и это нарушалось и, кажется, это был один единственный случай. Кто-то из наших ребят, трудно сейчас припомнить, смастерил нехитрую снасть из телефонного провода и крючка из гвоздя, прицепил кусок мяса, привязал за куст вербы, а когда возвращались обратно, почувствовали улов. Вдвоём справиться не смогли, вызвали подмогу. Помощь подоспела, как обычно, вовремя. Сообща вытащили сома на 75 килограммов весом и длиной больше двух метров. В летнюю жаркую пору надо было добычу рационально распределить, холодильника у нас не было, довольствовались подвалом. Первое блюдо из сома была уха. Потом готовили котлеты из сома или просто пожаренные кусочки, и к концу недели жирная пища из сома уже изрядно надоела. Кроме того, сом оказался с икрой. Нашлись специалисты обработать икру, сложили в эмалированное ведро и засолили. Но удовольствие длилось не долго. О случае стало известно в комендатуре, начальник заставы получил выговор, жалко было командира, но он достойно принял взыскание. Но в повседневной жизни питание на заставе было хорошим, хотя своего подсобного хозяйства на заставе не было. Каждый стрелок заставы, каким был и я, получал денежное содержание в размере трёх рублей. К этому прибавлялись 80 копеек взамен табачного довольствия.

Центральное водоснабжение в мои годы службы на заставе отсутствовало, воду для питья и хозяйственных нужд брали из колодца с «журавлём», устроенного во дворе заставы. Отопление заставы было печное на привозном угле. В Ленкомнате стоял допотопный радиоприёмник, в свободное время мы собирались вокруг него и слушали новости и другие передачи. А вот кинофильмы на заставу привозили редко.

С годами я осознаю, как это важно было добиться сплочённости на заставе, взаимопонимания, товарищества. Были очень доверительные отношения между личным составом и командирами.

Если вы когда-нибудь слышите слово ГРАНИЦА, то знайте, это не просто линия на карте: это ТРЕВОГА, ПОИСК, БОЙ.

* * *

От С. Прудько: В сентябре 1975 года пограничникам заставы «Шахтахты» не удалось предотвратить несанкционированный переход линии границы (прорыв) на территорию сопредельного государства прапорщиком подразделения мотострелкового полка, располагавшегося в тылу участка заставы.

С наступлением тёмного времени суток (примерно в 22 часа местного времени) нарушитель дерзко преодолел инженерные заграждения, броском переправился через обмелевшее русло реки Аракс и скрылся на территории Ирана, опередив действия личного состава заставы.

Это событие имело исключительный резонанс. Во-первых, впервые в масштабах отряда, да и, пожалуй, Закавказского округа, на пограничную заставу прибыл Семён Кузьмич Цвигун – первый заместитель Председателя КГБ СССР. Во-вторых, впервые за многие десятилетия деятельности пограничных войск начальник пограничной заставы, на участке которой произошёл прорыв нарушителя границы, не был снят с занимаемой должности. Правда, взыскание, наложенное на начальника заставы, мог снять только начальник в ранге первого заместителя Председателя КГБ СССР или сам Председатель КГБ СССР.

«Цвигун был для пограничников бронежилетом» – так охарактеризовал Семёна Кузьмича Пётр Иванчишин, замначальника Политуправления Погранвойск КГБ СССР в 1976 – 1980 годах. Ниже приводятся воспоминания Петра Александровича Иванчишина о посещении пограничной заставы «Шахтахты» 41 Нахичеванского пограничного отряда С.К.Цвигуном, которые являлись фрагментом интервью для снятого в 2004 году документального фильма «Генерал Цвигун. Последний выстрел» (телеканал «Россия», 2004, режиссёр Андрей Вернидуб, автор сценария Виолетта Ничкова).

(Примеч. С. Прудько: описание прорыва, стилистика, орфография и пунктуация в воспоминаниях сохранены).

«…Я вам приведу один пример, который свидетельствует, что Семен Кузьмич для пограничников был своеобразным бронежилетом. Он нас как бы прикрывал и в довольно таких неприятных ситуациях. Семен Кузьмич однажды прибыл в Азербайджан по делам депутатским [С.К.Цвигун долгие годы был депутатом ВС от Нагорного Карабаха – прим. автора]. Мы с начальником войск подъехали и там вместе с ним находились. И в это время на одной из застав Нахичеванского отряда произошел прорыв, ушел в Иран нарушитель границы. Им оказался военнослужащий в ранге прапорщика, военнослужащий поста ПВО, который примыкал прямо к нашей электросигнализационной системе.

Ну, конечно, мы границу там не охраняем от подразделений ПВО. Это войска тоже приграничные, они охраняют небо. Вот поэтому мы с ними взаимодействуем. Фланг этот был широкого пространства, и по плану взаимодействия этот пост ПВО в дневное время осуществлял наблюдение за подходами к этим электросигнализационным системам. А тут человек с этого поста, значит, дерзко преодолел, вот, на виду! Пограничники на удалении наблюдали – там где-то километра полтора вышка находилось. Это было летнее время. Аракс был мелкий. Напротив находился иранский пост. И он прошмыгнул. Дерзкий прорыв через систему. Юрий Владимирович Андропов поручил Цвигуну подъехать туда, поскольку он находится там близко и разобраться.

Ну, мы вместе с Семеном Кузьмичом выехали на эту заставу, прибыли. Понятно, люди там переживают. Людей на заставе было мало. Выстроили ее. Люди себя чувствовали очень такими подавленными, угнетенными, смущенными самим событием. Прорыв – это позор для пограничников. Семен Кузьмич подошел, а он могучий человек был, значит, руку к козырьку приложил: «Здравствуйте, герои пограничники!» Но сам контакт уже произошел. Он сказал: «Ну, чего вы голову вешаете? Военное дело – это не только одни победы. Бывают и поражения. Надо их переносить». Он говорит: «Давайте начнем с бесед с солдатами». Наверное, вот, эта школьная у него привычка учителя. Он определил, кто пойдет в ленинскую комнату на беседу с солдатами. Командование отряда, командование округа и председатель комитета госбезопасности Азербайджана Красильников с нами был. Остальные, говорит, не ходите. А то нас тут больше собралось начальников, чем солдат.

И Семен Кузьмич быстро расположил солдат к себе. Генерал армии, понимаете, первый заместитель, первый раз его видят такого человека. Могучего такого телосложения значит, мог подавить. А он, наоборот, установил как учитель со школьниками контакт душевный: «Ну, расскажите, в чем причина, что вы тут проморгали? Что вы там нарушителя не перехватили?» И солдаты разговорились и начали рассказывать. Вот, если бы это что-то там было, конечно, такого не случилось бы. Фланг большой. Ну, просто мы бежали, но не успели, не догнали. Они рассказывают: тут надо дополнительное техническое заграждение, понимаете, надо пост, надо немножко подкрепить заставу личным составом, потому что фланг широкий. Семен Кузьмич говорит: «Вот, что нам нужно…»

А уже прибыла комиссия из Москвы для расследования прорыва. Он говорит: «Все выезжайте с заставы, солдаты правильно понимают уроки и выводы. Начальник заставы переживает и правильно понимает. Начальника заставы не снимать, а то вы тут покопаетесь, что-то обязательно найдете для того, чтобы снять начальника заставы. Мы для примера выговор, там… а я Юрию Владимировичу доложу».

Он всех как бы эвакуировал следователей заставы, оставил ее: «Подержите на контроле, окажите ей помощь, усильте ее личным составом и так далее. Опытных политработников сюда подошлите, чтобы провести соответствующую работу по воодушевлению людей…» В этом проявились его человеческие качества, качества гуманиста. И много таких ситуаций, где он вроде строгим тоном говорит, но он твои боли сразу переживает. Не просто человек осуждающий, а человек сопереживающий».

ПОСТ 48

Пограничная застава 50-х – 70-х годов

в воспоминаниях ветеранов-нахичеванцев

(продолжение).

Пограничная застава «Хок» 41 НахПО

Мой отец – Жуков Николай Сергеевич – родился в городе Белый в Башкирии в 1925 году. Трудовую деятельность начал рано в городе Уфа учеником токаря в 1941 году, поэтому окончил семь классов в школе рабочей молодёжи. В те военные годы время как бы сжималось, и вот уже скоро, в январе 1944 года, папу призывают в Действующую армию. Первичное звание красноармейца он носил в 26 запасном стрелковом полку 12 запасной стрелковой бригады.

Но уже с февраля 1944 года его направляют на учёбу в Уфимское военно-пехотное училище Советской Армии, где он обучался немногим более года, а по окончании ему присвоили воинское звание младший лейтенант. По распределению в апреле 1945 года младший лейтенант Жуков получает направление в город Нахичевань-на-Араксе в 41 пограничный отряд войск МВД Азербайджанского округа (войсковая часть 2062).

В 41 НахПО его служба проходила на пограничной заставе «Хок» №9 в должности заместителя начальника этой заставы. На заставу он приехал вместе со своей женой – Татьяной Николаевной.

В 1946 и 1948 годах Жукову Н. С. были вручены две медали, отмечая его службу в Вооружённых Силах СССР в период Великой Отечественной войны.

В июне 1949 года назначается начальником погранзаставы, которой он командовал до декабря 1951 года. Обстановка на заставе в эти годы – повседневная: служба, обучение, хозработы, отдых. Много внимания уделялось физической подготовке личного состава, огневой подготовке, так как сам Жуков был заядлым спортсменом.

В декабре 1951 года Жуков Н. С. проходил годичное переобучение на курсах пограничной школы усовершенствования офицерского состава МГБ в городе Алма-Ата. И после их окончания он был направлен в Ленкорань в 44 пограничный отряд на должность старшего оперуполномоченного, а несколько позднее повышался в должностях: заместитель начальника 1 отдела штаба комендатуры, офицер отделения разведки пограничного отряда.

В январе 1954 года старший лейтенант Жуков вступает в члены КПСС. В этом же отряде в апреле 1954 года ему присваивается воинское звание капитан.

В декабре 1957 года капитан Н. С. Жуков был переведён офицером отдела разведки 41 Нахичеванского погранотряда, где прослужил до декабря 1959 года. Служба в занимаемой должности, но уже в знакомом ему пограничном отряде, также проходила в напряжённой работе с личным составом пограничных застав, с железнодорожниками и с местным населением.

Наряду с выполнением своих прямых обязанностей папа много занимался спортом. По некоторым видам спорта ему присваивалось звание спортивного судьи.

Примеч. С. Прудько: пограничник отряда Геннадий Воронов, служивший в 41 НахПО с 1958 по 1961 годы, вспоминает, что ему довелось многократно общаться с капитаном Жуковым Н. С. на совместных тренировках в гарнизоне отряда в составе различных спортивных групп. И нередко выезды на соревнования в Баку, Ленкорань, Пришиб организовывал и сопровождал капитан Жуков. По воспоминаниям Г. Воронова, в отряде только у капитана Жукова был значок кандидата, а то и мастера спорта СССР).

После увольнения из войск в 1960 году вся семья переехала в Алма-Ату Казахской ССР. Н. С. Жуков начал работать слесарем в газовом хозяйстве, потом слесарем на заводе «Тяжмаш» города Алма-Аты. Как офицера-пограничника, его пригласили работать в органы милиции. Он стал участковым уполномоченным Советского отдела милиции. С 1964 по 1971 годы был уполномоченным ОБХСС. За безупречную службу был занесён в Книгу почёта Управления милиции. Вышел на пенсию в 1986 году. В день Победы он надевал китель с медалями и знаками отличия на границе и в милиции.

На срочную службу в пограничные войска СССР меня призвали Орджоникидзевским РВК города Харькова 13 ноября 1969 года. Через пять дней наша группа новобранцев прибыла в войсковую часть 2062 в город Нахичевань-на-Араксе, а уже 28 ноября этого года я принял Военную Присягу. После окончания учебного пункта, 26 января 1970 года, меня и ещё несколько молодых пограничников направили для продолжения службы на пограничную заставу «Хок», которая в то время носила №9. Началась моя служба на заставе в должности стрелка.

Территория нашей заставы располагалась в горной местности Нахичеванской АССР, на всём участке не было ни одного населённого пункта. Лишь в глубоком тылу в районе зоны ответственности заставы находилось селение Хок, а несколько в стороне от него – селения Шахтахты и Кивраг. Селение Хок нашими офицерами практически не посещалось из-за труднодоступного рельефа местности. Больше внимания ими уделялось работе с местным населением в селениях Шахтахты и Кивраг.

Правый фланг заставы (стык с заставой «Шахтахты» №8) заканчивается недалеко от железнодорожной станции Шахтахты – эта станция и одноимённое селение были к нашей заставе самыми близкими пунктами. Стык слева с заставой «Тазы-Учан» (№10) в том месте, где на сопредельной территории находился маленький населённый пункт Пехнокенди.

Мне доводилось копировать план охраны границы для офицеров отряда и округа, но я никак не могу сейчас вспомнить расстояние флангов. Крутится в голове: левый фланг-4100 метров, правый 3200 метров, но как-то утвердительно сказать не могу, тогда я этому не придавал значения.

Недалеко от заставы, метров 150 в сторону правого фланга, был старый казачий кордон. Но там ничего не сохранилось, кроме самого главного: колодца с питьевым источником. Но вода в нём не вкусная. Хотя рядом с Араксом, в том районе был маленький родник, из которого мы утоляли жажду, когда занимались чисткой контрольно-следовой полосы. Там был приступок метра полтора, и один из наших солдатиков спрыгнул вниз попить водички… Как спрыгнул, так и выпрыгнул на полтора метра!!! Припав к воде, парень заметил хвост гюрзы, которая отдыхала в прохладной родниковой воде, но присутствие постороннего существа заставило змею убрать хвост… И вот это замеченное шевеление хвоста стимулировало парня преодолеть полутораметровый барьер с такой прытью, что в обыденном желании он бы этого никогда не смог сделать. В этом месте при разливе Аракса железную дорогу затопляло, и тогда поезда шли медленно, как-бы на ощупь. Позднее полотно железной дороги перенесли выше в тыл.

Застава находилась на некоторой возвышенности в тыл от берега Аракса. Между Араксом и заставой пролегала ветка железной дороги, причём, так близко к реке, что для оборудования в том месте КСП не оставалось места. Железную дорогу от Аракса отделяла только сигнализационно-заградительная система и проходящая вдоль неё узкая дозорная тропа. Слева от территории заставы, т.е. ниже по течению Аракса лежал остров, обозначенный под №65. Охраняемый нашей заставой участок границы в дневное время просматривался с трёх наблюдательных вышек. Две из них для наряда «пост наблюдения» были при мне только на правом фланге. Ближняя из них к стыку с соседней заставой «Шахтахты» вышка размещалась на сопке, недалеко от неё находился основной погранзнак №10, а вторая вышка была ниже по течению Аракса в районе дополнительного погранзнака №10/1. Третья вышка, тоже металлическая, находилась на территории заставы, днём на ней нёс службу наряд «часовой заставы».

Стыковая вышка правого фланга не просматривалась с нашей заставы, может, поэтому их было две и обе на правом фланге со стратегической точки зрения. Ближняя к заставе вышка на правом фланге стояла на сопке. В том месте была «слепая» зона для наблюдения и во время прохождения пассажирских поездов младший наряда снимался с вышки и «проводил» поезд наблюдением. Так что местность в районе правого фланга заставы не назовёшь ровной. Службу одновременно на двух вышках правого фланга никогда не несли, даже во время усиленной охраны, уж слишком штат заставы был маленький. Так, в новогоднюю ночь с 1970 на 1971 год, нас было 11 человек плюс начальник заставы Шатских В. А. с семьёй и приехавшей навестить их тёщей. Наблюдение в дневное время за участком границы на левом фланге велось с вышки часового заставы и со стыковой вышки наблюдательного поста заставы «Тазы-Учан» (№10).

Я вот смотрю по карте на правый фланг и линию границы, так вот, там был наш остров, и линия границы проходила между иранским берегом и нашим островом. Иногда при низком уровне воды Аракс пересыхал между островом и нашим берегом, по фарватеру было по колено воды, а местами и того меньше. В том месте пеликаны постоянно ловили рыбу. А на сопредельной территории возле Полдешта иранцы сеяли подсолнухи.

В день моего приезда на заставу с группой первогодков после окончания учебного пункта в январе 1970 года нас встречал начальник заставы майор Россовский Зенон Васильевич, прекрасный командир, он затем перевёлся на западную границу. Его заместителем по политчасти был лейтенант Владимир Геюк. На смену З. Россовскому был назначен начальником заставы 1 апреля 1970 года лейтенант Нарыжный Николай Васильевич, руководил он заставой до 1 апреля 1971 года, после чего его перевели по службе в РСП нашего отряда. Вместе с ним на заставе находились заместителем по политчасти лейтенант В. Геюк, затем лейтенант Анатолий Шевченко (оба были призваны на службу в погранвойска по партийному набору). Через некоторое время начальником заставы прибыл Человек!!! – Шатских Виктор Алексеевич, рассказ о нём есть в прекрасной публикации «Два Виктора» в одном из томов этой книги.

Кстати, я держал на руках этого мальчишку, его сына Виктора, сложившего голову в Вильнюсе. Когда я услышал о гибели Вити, (мы его уменьшительно Виталиком называли) в это трудно было поверить… А как это пережила Валентина Ивановна, супруга Шатских…

Да, при Викторе Алексеевиче был заместителем по боевой подготовке младший лейтенант Сергей Лыков, выпускник алма-атинских курсов «Выстрел». На подмену офицеров заставы приезжали капитан Аверков, лейтенант Хмыльников. Приезжали на заставу с проверками майор Гребёнкин, майор Хафизов. Начальником отряда был полковник Олькин, а начальником штаба отряда – подполковник Ширан. Помню ещё майора Каледина, но его должность в отряде мне неизвестна.

Штатом заставы предусматривалось наличие 50 пограничников, но в реалии всегда было не более 20 человек, а в период увольнений отслуживших свои сроки – и того меньше. Но такой маленький коллектив жил дружно, был сплочён и в горе и в радости.

Территория заставы была небольшой и находилась на возвышенности, в 50—70 метрах от берега реки Аракс. По периметру территория была обнесена каменно-глинобитным дувалом высотой до полутора метров, в котором и справа и слева были проезды без ворот для автотранспорта. Если стоять лицом к Араксу, то с правой стороны от заставы был оборудован опорный пункт, а с левой стороны, вне территории, была святая святых – баня, и недалеко от неё – вольеры для размещения пяти служебных собак, помещения хоздвора, где иногда содержались поросята и корова (была при Шатских). На праздники всегда местные чабаны резали нам одного барашка (на левом фланге участка они выпасали баранов, при этом выделялся пограннаряд на обеспечение). Тыловые службы отряда обеспечивали нас сами, но иногда при небольших объёмах мы забирали продукты, бывая на машинах в отряде.

В тыльной части территории справа был дом для проживания семей офицеров, состоявший из четырёх обособленных квартир. Одна из квартир, за неимением полного штата офицеров, была приспособлена для размещения приезжавших на заставу офицеров. Кстати, выход у неё был за территорию заставы. Дальше по одной линии с офицерским домом было строение под одной крышей: склад ОВС, бокс для двух автомобилей, склад ПФС, помещение столярки, а рядом со столяркой – туалет. Напротив офицерского дома была оборудована ритуальная площадка для подъёма флага, вокруг этой площадки росли шелковица (тутовник), одно дерево айвы и чаврик. Тут же рядом была беседка, в которой приезжавший на подмену офицеров заставы капитан Аверков строил стратегические планы по захвату, например, Франции за 15 минут. У Аверкова была проблема «зависимости к употреблению» и поэтому, несмотря на почтенный возраст, он так и оставался капитаном. Но на заставе я за ним такой «зависимости» не замечал. Середина двора была оборудована как спортплощадка.

В ближайшем тылу заставы было футбольное поле, где мы отстаивали честь нашего подразделения. Однажды мы Витей Стороженко пошли на рыбалку, слева от заставы. Аракс был полноводным в тот день (с гор вода пришла), рыбалки в таком случае может и не быть, но раз хочется, то надо. Разложили удочки – надеемся! В скорости часовой заставы кричит нам: «Соседи приехали в футбол поиграть». Витя не захотел идти, а я пошёл защищать свою команду от вероятного движения мяча в наши ворота. Где-то на половине игры часовой кричит: «Тревожная группа, в ружьё!!!». Естественно, мы прервали игру. Тревожная группа уехала, а мы продолжили своё соревнование. Минут через 15—20 машина наша возвращается и выезжает прямо на поле. Матч затих, все видят, как поднимают из кузова сома громадненького, и тут футбол кончился. Витя рассказал, как было. Подхожу, говорит, к тому месту, где ты сидел, как гляну, а у самого берега греется огромная рыбья махина. Немного успокоившись, Витя вспомнил о вилах, которые постоянно находились у нас на ЛФ. Побежал, взял вилы. Говорит, подбегаю к тому месту, а чудище отошло от берега. Стою, жду. Коленки дрожат. И, о чудо: фортуна повернулась передом, а сом к берегу (у меня сохранились фотографии). А вилы у нас были вместо остроги. Когда в Араксе было мало воды, под иранским берегом в начале острова №65 образовывался перекат, и мы в том месте ловили рыбу, которую потом ели всей заставой и даже меняли у местных жителей на овощи, фрукты.

Вход в казарму был с торца здания со стороны правого фланга участка границы. Входная дверь на заставу с фасадной стороны не использовалась и была всегда закрыта. Прилегающий к фасаду казармы участок зарос деревьями, и мы заходили туда разве что во время уборки территории.

При входе внутрь здания слева располагался отсек дежурного по заставе, а с правой стороны, напротив дежурного по заставе, стояли ружейные пирамиды. Через небольшой коридор находились канцелярия, комната отдыха. И перпендикулярно Араксу в казарме были два спальных помещения. В одном из них личный состав собирался для просмотра кинофильмов. С торца казармы была пристроена кинобудка, из которой через окошко в стене одной из спален крутил фильмы Вова Кучер (сержант). Когда фильм был достойный, интересный, то крутить приходилось Вове по нескольку раз, пока все пограничники не посмотрят, ведь наряды уходили на службу, а всем хотелось посмотреть, да и фильм надо было без задержки возвращать обладателям.

В Ленинской комнате, или комнате отдыха, стоял телевизор, но… один раз смотрели «Белое солнце пустыни» на азербайджанском языке и мы понимали там два слова: «йолдаш Сухов», и всё. Так что телевизор включали очень редко, что бы посмеяться. Но у нас был музыкальный коллектив: Антонов Валера (Волгоград) – баян, гитара; Ваня Сафронов (Ростовская область) – мандалина, балалайка; Коля Сорокин (Ростовская область) – гармонь; Саня Быков (Ставрополь) – гитара. Я тоже играл на гитаре, ну, и ещё приспосабливались ложки, бутылки и прочие самодельные инструменты. Соберёмся вечером перед ночной службой и орём (нет, мы красиво пели), а в Иране мужики тоже песни свои заводят – соревнуемся.

На кухне в углу находился бетонный бассейн для питьевой воды, её же использовали и для технических нужд. У нас была своя водовозка ЗиЛ-130, водителем был Витя Стороженко, и мы сами обеспечивали себя привозной водой. Долгое время воду брали из арыка в горах (ни разу там не был), но в один период в Иране вроде бы было заболевание чумой и мы стали брать хлорированную воду в отряде. Кроме Зил-130 на заставе была ещё одна автомашина марки ГАЗ-52. Заправлялись бензином, будучи в отряде, либо из отрядного бензовоза, который периодически проезжал по заставам границы. В углу здания возле бассейна с водой была кочегарка. Обязанности кочегара выполнял Коля Телега (из Харькова). Очевидно, что застава строилась сравнительно недавно, так как отопительное оборудование было под стать современному. Угля, правда, не было, но дров завозили достаточно на отопительный сезон и для бани.

В августе 1970 года меня назначили на должность старшего повара-хлебопёка. Поваром я стал случайно – в небольших по численности подразделениях такое бывает. Накануне поступил на заставу приказ из отряда направить действующего повара в школу поваров в Тетри-Цкаро (это было в период командования лейтенанта Нарыжного). Встал вопрос: и приказ необходимо блюсти, и кормить заставу надо. Собрал тогда нас командир, рассказал о создавшейся ситуации и спросил: «Кто может готовить пищу?». Пожали мы все плечами, но двигать-то надо проблему, я и говорю: «Картошку дома жарил, есть картошка?». Короче, следующим утром, конечно, при этом вооружившись Книгой о здоровой и полезной пище, мы с командиром приготовили коронное блюдо – макароны по-флотски, которое пограничникам понравилось. Мы были счастливы нашей победой! Ну, а потом я уже самостоятельно всё делал, ежедневно приготовляя питание для коллектива. Всем нравилась приготовленная мной гречка. И только один раз пересолил гороховое пюре. Сожалею! Но! Став поваром по неизбежности, в то же время я не сильно хотел им быть: мне больше нравилось ходить на фланги, а повар привлекался только к службе часового заставы, что для меня казалось скучным, особенно в зимний период времени, когда во дворе заставы никого не было, личный состав находился внутри казармы. Об этом своём желании я сказал начальнику заставы и он возражать не стал, сказав при этом, чтобы подготовил себе замену. Вот после этой замены я снова стал нести службу в нарядах на границе.

Праздники отмечали вместе с семьями начальников заставы, готовили концерты сами, правда, вот с Нарыжным насчёт праздников чего-то не получилось, ну мы на него и не обижались. Фильмы для просмотра по каким-то договорённостям получали от местных учреждений культуры, привозные из отряда при мне ни разу не брали.

Коллектив заставы был прекрасный при всех начальниках заставы и у меня остались только хорошие воспоминания о периоде службы. Только хорошие! Жили как нормальная, дружная семья!

Пишу, а такое волнение нахлынуло…, за практически короткий период службы так душа приросла к границе, к своей заставе, сослуживцам. До сих пор приятные воспоминания. И почти никогда не вспоминается эта мокрая нахичеванская грязь, налипавшая на сапоги или, ещё хуже, на калоши валенок (когда совсем холодно), кажется, килограмм по пять на ногах; или долгий и холодный дождь, от которого потихоньку промокает брезентовый плащ, затем бушлат; или «нахичеванский дождь», от которого песок на зубах трещит. Такой «песчаный дождь», как цунами, подходит заметно, но тихо и ласково. Уже потом, когда это «чудо» природы рядом метрах в ста, мы снимаемся с вышки, садимся где-нибудь в укромном месте, спиной к стихии, закутываем головы, чем можем, и пережидаем. Уж точно в этот момент шпион не пойдёт… Или полчища почему-то всегда голодных комаров, пытающихся в угоду неприятелю помешать нам бдительно охранять рубежи нашей родины.