Текст книги "Жил-был отряд пограничный. Музей истории 41 Нахичеванского пограничного отряда. Том 5"

ПОСТ 50

Пограничная застава 50-х – 70-х годов

в воспоминаниях ветеранов-нахичеванцев

(продолжение).

Пограничная застава «Беюк-Дуз» 41 НахПО

От С. Прудько: Рассказ пойдёт об одной из пограничных застав нашего отряда, которая завершила своё существование в 1973 году по причине, связанной со строительством на реке Аракс советско-иранской ГЭС и разливом Нахичеванского моря.

Топоним «беюк дуз» в основном читается, как «большая равнина».

Из воспоминаний Нины Андросенко, дочери офицера-пограничника:

Наша семья переехала с одной из застав 9 Отдельной Мегринской пограничной комендатуры в связи с переводом папы в Нахичевань-на-Араксе на должность начальника 11 пограничной заставы. Мои детские воспоминания об этой последней для папиной пограничной службы заставе отрывочны и не всегда такие яркие, как хотелось бы.

(Примеч. С. Прудько: в 1960 году в связи с присоединением к НахПО одной заставы от 125 Арташатского погранотряда пограничной заставе «Беюк-Дуз» присвоен №12).

Застава стояла на довольно высокой сопке. За сопкой протекала река Аракс, посередине которой проходила условная линия границы с Ираном. На довольно большом расстоянии вокруг сопки, где располагалась застава, лежала ровная местность, на которой не было деревьев, лишь местами рос чаврик – это местные жители так называли кустарник высотой примерно до двух метров. На чаврике не было листьев в нашем понимании, зелёные пластинки какие-то мелкие, на ветках держались слабо. На заставе из чаврика делали веники для подметания. А внутри территории заставы никаких растений при нас не было.

Территория заставы была огорожена, на самом верху были ворота для въезда, которые каждый вечер закрывали и утром открывали. Как я вспоминаю, слева, как зайдешь в ворота, чуть ниже была конюшня с лошадьми, выше кухня-столовая. Перед кухней (по кругу) склад, перед ним вышка, за складом казарма, потом бочки с водой, баня и дом, в котором мы жили. Было что-то ещё из строений, но уже не помнится их предназначение. Вокруг строений заставы по кругу были выкопаны окопы. Воду брали для всех нужд из Аракса и отстаивали в бочках.

Если встать лицом к заставе, а спиной в тыл, то на довольно большом расстоянии справа возвышалась на ровной местности гора, на которую раз в году поднимались с факелами местные жители. Из села всегда приезжали представители и о дне праздника они извещали за день-два. Паломники стояли на той горе до рассвета. Мама говорила, что это их священная гора. Та гора была выше нашей.

На берегу одного из изгибов Аракса было небольшое селение, разделённое рекой на две части, одна из которых была на сопредельной территории. Главным в нашей части селения был председатель, и у него жена была не то русская, не то украинка. Мама с нами на повозке ездила к ней в гости, заходила иногда и в их магазин. Жена председателя немного научила маму азербайджанскому языку.

Вероятно, это было селение под названием Кейгач. Знаю из истории, что в конце августа 1941 года район этого села был местом сосредоточения 1й горно-кавалерийской дивизии 47 общевойсковой армии РККА при подготовке продвижения наших войск на территорию Ирана.

В тылу заставы с левой стороны была степь и просматривалась очень далеко железная дорога. Ближайшей к заставе железнодорожной остановкой была товарная станция Беюк-Дуз. На автомобильной дороге был мост через небольшую речку. За железной дорогой располагалось одноимённое селение Беюк-Дуз, но до него было не близко. Мой старший брат – Юра, – вспоминает, что в это село он несколько раз ездил с отцом на повозке.

Да, ещё на заставе были пограничные собаки. Мы с братом любили смотреть, как солдат в бушлате и ватных брюках бегает по склону сопки, путает следы и прячется, а затем собака его ищет. Мы всё переживали за собаку: найдёт она солдата или нет. И солдата жалели, когда на него набрасывалась собака.

Вообще личный состав был всегда доброжелателен к малышне, пограничники любили с нами фотографироваться на память.

В направлении заставы один раз ночью была сильная стрельба с сопредельной территории. Стрельба длилась всю ночь с перерывами, и даже наблюдался переход на нашу половину Аракса жителей другого государства. Но на наш берег они не выходили. Мама рассказывала, что папа подавал команду ответный огонь не открывать, стрелять только в случае массового выхода на берег нарушителей границы. Папа вообще не выпускал наряд в ту сторону. Мы провели вместе с пограничниками заставы всю ночь в окопах. Утром стрельба прекратилась, приехали наши представители из комендатуры. Некоторые строения на заставе несколько пострадали и их быстро восстановили. Потом папу похвалили за проявленную выдержку. А ещё через день были принесены извинения с той стороны в комендатуру. Мол, там перепили и не понимали, куда палили и что вытворяли. Других таких острых случаев я не знаю, и не слышала баек, слухов или домыслов о якобы вырезанном иранцами личном составе заставы.

Моя мама Андросенко Мария Осиповна участвовала в соревнованиях по стрельбе из пистолета и стреляла хорошо.

Папа после увольнения со службы в отряде переехал всей семьёй на жительство в Тбилиси, где и закончил свою жизнь в 2009 году. Годы, проведённые в боевых действиях в период финской войны, в начальный период Великой Отечественной войны, когда папа участвовал в обороне Москвы в составе 196/205 полка НКВД, да и последующая нелёгкая служба на государственной границе, были посвящены служению Родине.

Из воспоминаний Владимира Пушкарского (служба в роте связи НахПО с ноября 1969 по январь 1972 года):

«В 1970 году селения Беюк-Дуз не стало, и это было на моих глазах. Оно постепенно уходило под воду в ходе строительства плотины ГЭС на Араксе. Жалко было смотреть на маленькие глиняные домики с плоскими крышами, на которых в летнее время спали дети, на деревья, виноградники, на рыдающих женщин, не говорящих русских слов. Одно утешало – на этой же земле, на безопасном месте был выстроен красивый посёлок, куда и переселились люди. Дома были построены из пиленого кубика, крыши покрыты шифером».

ПОСТ 51

Пограничная застава 50-х – 70-х годов

в воспоминаниях ветеранов-нахичеванцев

(продолжение).

Пограничная застава «Башбаши» 41 НахПО

Мне исполнилось 19 лет, когда Благовещенским РВК Башкирской АССР меня призвали на военную службу в пограничные войска. Шёл октябрь 1957 года. В ту пору стояла дождливая осень, просёлочные дороги все разверзло, автотранспорт не ходил и из своей деревни Ежовки до райцентра я выдвигался пешком. Свой путь около 40 километров я проделал за ночь. Нашу сборную группу разместили в «пульмановском» вагоне, по сегодняшним меркам – это обычный товарный вагон, только справа и слева от входной двери располагались в два ряда деревянные лежаки для отдыха.

Несколько дней пути до Оренбурга, далее – через казахстанские степи до Баку и, наконец, прибытие на станцию Нахичевань-на-Араксе – вот мы и прибыли в Нахичеванский пограничный отряд.

Начальником пограничного отряда в тот период был полковник Онищенко, которого в 1959 году заменил подполковник В. К. Собко. Начальником штаба отряда был в те годы майор Макеров, фамилию начальника политотдела я запамятовал.

Учебный пункт в отряде длился два месяца, так что, получив после окончания учебного пункта распределение на заставу «Башбаши», нашу группу перед самым новым – 1958 годом привезли на эту заставу. Пограничная застава «Башбаши» тогда носила номер 12 и только где-то осенью 1960 года в отряде сменилась нумерация всех застав, а нашей заставе был присвоен новый номер – №13.

Командовал заставой капитан Уваров. Был и ещё один офицер – замполит капитан Зубов, но пробыл он на заставе недолго. Старшиной заставы сначала был сержант срочной службы, а после его увольнения в 1959 году на сверхсрочную службу остался другой сержант, который и был старшиной заставы до самого моего увольнения. На заставе все годы было примерно одинаковое количество пограничников – 35—37 человек. Было два отделения строевых и отделение служебных животных. Младшими командирами были четыре сержанта.

Застава располагалась на возвышенной местности примерно в 150—200 метрах от реки Аракс, а в тылу проходила линия железной дороги сообщения Баку-Ереван. Составы проходили на паровозной тяге. Чуть более в километре от заставы находилась железнодорожная станция Башбаши. Само здание заставы было старенькое, но ещё в крепком состоянии. В течение лета-осени 1959 года к зданию заставы сделали пристройки – спальные помещения. Построили одновременно и новые склады. На территории заставы находился и жилой дом для семей офицеров.

Примерно через месяц службы на заставе меня направили в школу сержантского состава отряда, и после месячного обучения я стал связистом. По выпуску курсантам присваивали воинское звание младший сержант.

Наша застава охраняла участок границы протяжённостью около 12 километров.

Участок границы охранялся в те годы в дневное время конными дозорами по флангам и осмотром тыловых подступов к границе, в ночное время – выставлением нарядов «часовой границы» в составе из двух пограничников. Пограничные наряды в 1959 году вооружались карабинами, позднее их заменили на автоматы Калашникова, были и сигнальные пистолеты. Как связист, я в дневное время ходил дозорами по обслуживанию линии связи и сигнализации. На заставе у дежурного находился коммутатор, а на участке заставы были линейные телефонные гнёзда. В дневное время с нами проводились занятия по тактике и боевой подготовке, в ночное время иногда я привлекался к несению службы дежурным по заставе.

Контрольно-следовая полоса первоначально была в одну полоску, обрабатывали её бороной на конной тяге. Вдоль КСП на отдельных направлениях оборудовались стационарные сигнальные приборы марки «С-12» («Тантал»). Эти приборы были рассчитаны на обслуживание малоквалифицированным личным составом, не требовали настройки или регулировки. Например, при изменении климатических условий, оперативной обстановки. Приборы жёстко ограничивались по потребляемой мощности (не всегда требовалось) и были привязаны к военному ГОСТ (например, рабочая температура -50°С…+50° С). Прибор был универсальным, но плата за это была высока и выражалась, в том числе, в потерях в сигнализационной надёжности и в отсутствии настройки. И всё же в большинстве своём мы сами делали всякие хлопушки или подвешивали на проволоку пустые консервные банки, которые при соприкосновении издавали звук, слышимый нарядом, что было сподручно в ночное время несения службы.

В середине 1960 года на нашей заставе была возведена вдоль всего охраняемого участка сплошная линия системы «С-100» и одновременно линия КСП была проложена по обеим сторонам системы. Уже примерно один раз в месяц из отряда приезжал тракторист для вспашки и обработки КСП.

На заставе в первые годы моей службы автотранспорта не было. Для всякого передвижения и хозяйственных работ использовались кони, коих на заставе было восемь. Для их содержания на территории заставы была конюшня. В летнее время кони выпасались вблизи заставы, на зиму мы заготавливали придорожную траву, но в большей части корм доставлялся из отряда. Только в 1960 году на заставе появился грузовой автомобиль ГАЗ-51.

По нынешним временам жизнь на заставе в те годы была довольно-таки «спартанской». Освещения заставы, как правило, не было. Лишь в канцелярии и столовой вечером светилась лампочка от аккумулятора. Протянутая «времянка» электролинии от железнодорожной станции использовалась только для подзарядки аккумуляторов. Центрального отопления внутри помещений заставы, в спальных помещениях не было. Только в сушилке была сложена кирпичная печка, отапливаемая дровами и углём, да такая же печка находилась на кухне. Воду для питья и хозяйственных целей брали из колодца, который был вырыт ниже за заставой и привозили её в бочке на лошади. Летом 1960 года уже на самой территории заставы силами личного состава был вырыт бассейн и новый колодец, из которого вёдрами этот бассейн наполнялся. Теперь уже не было необходимости возить воду на лошади, но всё равно на кухню, в умывальник и в офицерский дом носили её вёдрами. Личный состав спал на соломенных матрасах почти до конца 1960 года, когда их заменили на ватные.

Питание на заставе по тем временам не было разнообразным, но способствовало то, что постоянно содержалось несколько голов свиней, забой которых осуществлялся почти к каждому праздничному дню. Из отряда поездом или иногда автомашинами доставлялось мясо, крупы и масло. Хлеб мы пекли сами, и это было для нас приятной особенностью.

На заставе был радиоприёмник «Родина» от батареек, поэтому слушали его нерегулярно, после окончания трансляции он от нас убирался. Примерно раз в десять дней на заставу из отряда приезжала кинопередвижка, и нам показывали фильм, проецируя его на натянутую простыню в спальном помещении. Здорово выручала гармоника и нередко мы в свободное время собирались и пели песни, приходили жёны офицеров и их дети.

Личный состав был из трудовых семей, не чурался никаких работ, был дружелюбен и оказывал взаимопомощь. У меня на заставе были друзья, по прошествии стольких лет они растерялись, но запомнился до сих пор Володя Скарбов из Оренбургской области.

За всеми заботами службы, за работами на заставе как-то незаметно пролетел весь срок моей службы и в декабре 1960 года меня демобилизовали. Уезжал я с заставы, имея на груди заслуженные знаки «Отличник Советской Армии», «Отличный пограничник» и знак классности – связиста 2 класса. Проводов в нынешнем понимании на заставе не было, да и уезжал я один, первым из всех увольняемых, это было 4 декабря 1960 года. Просто попрощался с командованием заставы, сел в конную повозку и доехал до ближайшей железнодорожной станции, откуда поездом – до пограничного отряда.

Прошло много лет со времени моей службы на пограничной заставе, но до сих пор перед глазами нет-нет, да возникает та или иная картина заставской жизни, общение с сослуживцами, действия по ночным сработкам. На всю жизнь осталась гордость за свою принадлежность к пограничным войскам нашей страны.

В армию я был призван 9 ноября 1961 года с Ульяновской области. Вместе со своими земляками в середине ноября мы прибыли в Нахичеванский пограничный отряд на учебный пункт. После прохождения учебного пункта меня направили на пограничную заставу «Башбаши», которая имела №13. На этой заставе я прослужил до самого увольнения в запас. Застава находилась на небольшой возвышенности в 100—150 метрах от берега Аракса.

В тылу заставы проходила железная дорога Баку-Ереван. На ней в 1,5 километрах от заставы находилась железнодорожная станция Башбаши. Вместе со мной на этой заставе служил мой земляк Гарбуз, он был связистом. На заставе нас – молодое пополнение – встретили хорошо. В то время о дедовщине в пограничном коллективе не было и речи.

Начальником 13 заставы был майор Уваров Пётр Иванович, заместителем по политчасти – младший лейтенант Бирюлин. Старшина заставы – Гнутов Анатолий. Офицеры были семейные. У НЗ Уварова была жена и двое детей: мальчик Игорёк и девочка Марина. У заместителя Бирюлина с женой был маленький ребёнок. Как звали женщин, я не помню. Они не работали. Жили офицерские семьи в отдельно стоящем двухквартирном доме.

Территория заставы имела прямоугольную форму, на которой размещались: здание заставы, офицерский дом, склады, баня, вышка часового, помещение связистов, гараж, навес для лошадей, питомник для собак, спортгородок, туалет, место для заряжания оружия и место содержания домашних животных. Территория была ограждена дувалом и колючим забором (С-100) по всему периметру.

Во дворе заставы были зелёные насаждения. Деревца были высажены ещё до нашего призыва более старшими пограничниками.

Штат заставы был, как я помню, сорок три человека. В холодное время года строения заставы отапливались. В здании заставы была кочегарка с котлом, который топили углём. Закреплён за кочегаркой был я. Электроснабжение у нас было постоянное, проведённое по воздушной электролинии от станции Башбаши. Воду брали из колодца, который находился между берегом Аракса и системой в низинке. Качали воду насосом с бензиновым одноцилиндровым движком. Вода подавалась на чердак здания заставы, а оттуда самотёком к месту потребления: в умывальник, на кухню, баню и т. д. Вода была питьевая. Для обслуживания движка был закреплён постоянно моторист. Мне несколько раз приходилось подменять его. Когда были проблемы с насосом, воду привозила машина-водовозка.

Пищу у нас готовили на газовой плите. Газ был привозной баллонный. Когда газа не было, готовили пищу на обыкновенной чугунной плите, которую топили углём. Поварами были два солдата нашего призыва, фамилии их я не помню.

Хлеб мы пекли сами. Была у нас специально для этого печь, которую топили только дровами. Занимался выпечкой хлеба я (я был еще и хлебопёком). Научил меня этому делу предыдущий хлебопёк, который увольнялся в запас. Хлеб своей выпечки был очень вкусный. В 1964 году хлеб стали привозить из гарнизона отряда, но это был совершенно другой хлеб. Питания нам хватало. Мы держали домашних животных: корову и свиней. После паводка, когда вода в Араксе заходила в низинные места, там ловили рыбу. Зимой изредка офицеры заставы брали нас с собой на охоту на участке заставы, но наибольшую удачу приносила установка петлей на зайца.

Из транспорта на заставе была автомашина ГАЗ-51, которую использовали для действий тревожной группы, смены нарядов, поездки на станцию Башбаши к поезду. С поездом привозили почту, иногда мясо и хлеб. На заставе были три лошади, на которых ездили в дозор по тылу (за железную дорогу), проверяли КСП, ездили к поезду и т. д. За лошадьми были закреплены солдаты, которые ухаживали за ними. Шофёром на машине был Давыдов Виктор, 1961года призыва, из Саратова.

Из инженерно-технических сооружений на участке нашей заставы была система С-100 с контрольно-следовой полосой и две наблюдательных вышки. Одна вышка была на заставе, другая на правом фланге. Погранзнак тоже находился на правом фланге. Протяжённость участка я не помню. Виды нарядов были следующие: часовой границы, пост наблюдения, секрет, дозор, часовой заставы, дежурный по заставе. Ходили в наряд в основном по два человека. На заставе были 3 служебных собаки, за которыми ухаживали закреплённые за ними вожатые. Служили у нас два брата-близнеца по фамилии Рыбалко, оба командиры отделений.

Свой досуг мы проводили в ленкомнате, у нас там был телевизор, баян, радиоприёмник, газеты. Здесь проводились политзанятия и комсомольские собрания, здесь писали письма домой. Кстати, почтовый адрес у нас был – войсковая часть 2062-Н. На заставу приезжала кинопередвижка, и мы смотрели кинофильмы в спальном помещении заставы. В свободное от службы время мы играли в волейбол, занимались на спортгородке. Устраивали товарищеские встречи по футболу с командой местных жителей, они приезжали к нам на заставу на машине из какого-то села. Приезжали к нам и артисты – участники художественной самодеятельности нашего отряда и из Баку. После концерта мы с ними сфотографировались на память.

Иногда на заставу приезжала автолавка, и мы могли купить необходимые для нас товары: «дембельские» альбомы, часы, предметы гигиены и т. д.

От заставы до железной дороги было меньше километра. За полотном железной дороги у нас было стрельбище. У станции Башбаши была подвесная дорога, которая уходила далеко в гору, где добывали соль. Соль в вагонетках по подвесной дороге транспортировали к станции и грузили в железнодорожные вагоны. В месте, где добывали соль, я не был.

Из села Башбаши местные жители выпасали домашний скот на участке нашей заставы между берегом Аракса и системой С-100. Кочёвки у них здесь не было и скот ежедневно утром пригоняли, а вечером угоняли обратно. В летнее время на участке заставы организовывался наряд по пропуску скота за заградительные сооружения. Местные жители были нам хорошо знакомы и помогали своим наблюдением за прилегающей местностью.

Когда приходило время увольнения в запас, все свободные от службы солдаты с баяном выходили во двор провожать увольняемых. Фотографировались на память, обменивались адресами. Меня уволили в октябре 1964 года. В Нахичевани нас провожал начальник пограничного отряда полковник Насыров.

Служба на границе запала мне в душу, но время многое стёрло в памяти: фамилии, имена, события. Я горжусь тем, что мне выпала честь служить на пограничной заставе!

(Примеч. С. Прудько: в 1972 году личный состав пограничной заставы №13 был в полном составе перемещён в гарнизон отряда, а помещения заставы были законсервированы в связи с предполагаемым затоплением местности в ходе строительства советско-иранской ГЭС).