Текст книги "Последние судьи. Сильнее льва и слаще меда. Книга первая"

Глава 9

Всё утро следующего дня освобожденный нами Алмас помогал по хозяйству и вел себя вполне адекватно, не проявляя никаких признаков одержимости. К обеду в храм вернулись ещё двое выживших, те, что отправились за продуктами. Молодые, худощавые ровесники Ираса с внимательными испуганными глазами. Мне они почему-то представлялись совершенно другими.

– Ивар, Езот, – представились ребята.

– Марко, – сказал я в ответ и пожал им руки.

– Воевали? – поинтересовался я.

– Да куда там, – отмахнулся Езот, – только школу закончили и тут такое.

– Нашли еду?

Ивар похлопал рукой по своему заплечному мешку: – Немного нашли там, где рынок был, но не густо. Что испортилось, что собаки сожрали.

– Сами целы и то ладно, – отец Михаил обнял ребят. – Что ж вы задержались так?

– Видите ли, какое дело… – начал Ирас, – вокруг рынка людоедами всё кишит.

– Людоедами? – удивилась Катарина.

– Ну, собаками, – пояснил Езот, – они стаями штук по тридцать бегают. Вот и загнали нас в угол. Пришлось ночь провести на водокачке.

– А демоны? Демонов видели? – вмешалась в разговор Мария. Парни отрицательно покачали головами.

– Эх… – вздохнул Ирас, – логово бы их найти, что ли, да самим напасть, как думаешь, Марко?

– Думаю, что не стоит вам нападать, даже если найдете их логово. Кто знает, сколько их и как они вооружены, а у вас две девушки на руках.

– Научите их для начала стрелять, а потом уже планы стройте, – проворчала Катарина.

– Наши гости все верно говорят, – поддержал нас священник, – мы ведь ребятки не в войну играем… Жизни на кону стоят.

Никто из молодых не стал возражать, и вся компания выживших скрылась за дверью церковной пристройки. Мы с Катариной остались вдвоем.

– Что делать дальше будем, Марко? – девушка внимательно посмотрела мне в глаза. Белые хлопья снега диадемой покрывали её черные, как воронье крыло, волосы и таяли на смуглом лице, превращаясь в прозрачные бриллиантовые капли.

– Как и планировали, поедем на юг, – я задумался, – впрочем, если хочешь, задержимся тут на некоторое время. Тебе решать.

Катарина поспешно пожала плечами, и щеки её порозовели.

– Не знаю даже…

– Не смущайся, – улыбнулся я, – говори, давай, как хочешь, погостим или рванем?

– Рванем! – выпалила девушка и ещё сильнее покраснела.

Я не смог удержаться от смеха:

– Ну вот и решили, значит, завтра дальше отправимся. В конце концов, имеем же мы право побыть наедине, тем более, когда вокруг апокалипсис?

– Имеем, ещё как имеем, – Катарина улыбнулась, и, взявшись за руки, мы пошли внутрь.

Первое время Ивар с Езотом поглядывали на Алмаса с опаской, но скоро и они поняли, что парень исцелился. Алмас охотно делился историями из своей жизни и даже смеялся вместе со всеми. Лишь когда кто-то из присутствующих, забыв о тактичности, спрашивал парня о событиях последней недели, он как-то сразу грустнел и, виновато улыбаясь, прятал глаза.

– Я всё помню, это ужасно, – повторял он, как заведенный, и старался сменить тему разговора, что, впрочем, удавалось ему довольно легко.

– Ребята тут в город завтра собираются, – обратился к нам отец Дмитрий, – вот спрашивали, не составите ли вы им компанию?

– Рады бы составить, но завтра мы отправляемся в путь.

– Жалко, что так рано уезжаете, – вздохнул священник, – может, ещё пару дней, а?

– Нет, – вздохнул я, – поедем. В гостях, как известно, хорошо, а дома лучше.

– А где он, ваш дом?

– Сам знаешь, где он, наш настоящий дом, – я улыбнулся и указал на небо.

– Мы туда, конечно, не торопимся, но и прятаться нам не пристало. Священник понимающе посмотрел на меня и похлопал по плечу.

– Завтра так завтра, дожить бы ещё до него…

– Доживём, что может за ночь случиться? – голос Ивара был полон юношеской уверенности.

Езот сразу же поддержал друга:

– А если нападут, как в прошлый раз, то снова ничего им не обломится.

– Дай Бог, конечно, но не будем расслабляться, всякое ведь может случиться, – предостерег ребят отец Дмитрий.

Священник как в воду глядел. Тёплая урская ночь принесла на своих бесшумных крыльях беду – пропал Алмас, а вместе с ним и ружье отца Дмитрия. Однако поиски длились недолго, едва переступив порог убежища, мы увидели темный силуэт у церковной ограды.

– Алмас, зачем ты вышел за ограду, вернись, – кричал священник.

– Алмас, вернись, – вторили ему ребята, но парень никак не реагировал на их крики.

Надо было что-то предпринимать, и я решил сделать шаг навстречу. Не то чтобы я собирался уговаривать его вернуться, задумай он уйти, или убеждать отказаться от своего решения, если бы он решил покончить с собой, просто единственным способом всё выяснить – было подойти к Алмасу и спросить его лично, что я и сделал.

– Стой! Куда? – ребята вцепились мне в рукава, пытаясь удержать, но я оттолкнул их и переступил порог церковной пристройки. Алмас стоял за оградой, возле самых ворот, услышав шаги, парень поднял голову.

– Привет… – сказал он голосом вчерашнего демона и грустно улыбнулся.

– Ты тот, кто указывает путь, – выдохнул я.

– Да, Марко, да. Только теперь я не один. Вы, ребята, забыли кое-что: когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит. Тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И придя, находит его незанятым, выметенным и убранным; тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого. – Тот, кто указывает путь, тяжело вздохнул: – Называешь себя мечом Божьим, а Писания не помнишь.

– К чему же теперь ты намерен принуждать этого несчастного?

– Я? Принуждать? Ты же знаешь, как меня зовут, Марко! Неужели ты ничего не понял?! Этот человек давно уже мой. Парнишка всё помнит, в этом его беда, а я указал ему путь… Его единственный путь. Смотри же, выхожу из него! – Порыв ветра бросил мне в лицо горсть снега.

Алмас опустил ружье и виновато улыбнулся. Демон, и правда, вышел из него сам.

– Эй, ты как? – нарушила тишину Катарина. Парень пожал плечами: – Плохо.

– Давай-ка, отдай моё ружье и пошли внутрь, – священник протянул руку, но молодой человек сделал шаг назад и направил оружие на отца Дмитрия:

– Не подходите!

– Не дури, Алмас, – я нащупал рукоять вальтера в кармане, но парень не собирался стрелять, по крайней мере, в нас. Ствол охотничьего ружья уперся ему в подбородок, а большой палец лег на спусковой крючок.

– Я всё помню! – из глаз парня текли слезы, – я всё помню. Нет мне прощения, и выбора у меня тоже нет… БАМ! Тело Алмаса, как тряпичная кукла, рухнуло на утоптанный снег.

Отец Дмитрий сел на землю рядом с трупом, взял его за руку и заплакал.

– Бедный мальчик, – прошептал он, – выбор есть всегда, всегда…

До самого утра никто из выживших так и не сомкнул глаз, очень уж неожиданно настигла, казалось бы, спасенного парня, жестокая смерть самоубийцы. Алмас сам подписал себе приговор, нажав на спусковой крючок. Был ли у него выбор, спросите вы? Конечно, был… Понятно, что тот, кто указывает путь, будучи профессиональным манипулятором с тысячелетним стажем, оставил парню мало шансов на спасение, разделав его, как заслуженный мастер спорта разделывает новичка, только что пришедшего в спортзал.

Если все мы такие же новички, как и Алмас, то можем ли мы победить? Отвечу словами Иисуса: человекам это невозможно, но не Богу. Вера – вот тот щит и те доспехи, которых не было на Алмасе, покинувшем мир так безумно рано.

Утром мы с Катариной оставили гостеприимный бастион и отправились туда, куда направлялись и раньше, а именно – в сторону вечно далекого, недоступного горизонта.

Глава 10

Дорога, как лента, наматывалась на передние колеса нашего джипа и вылетала из-под задних вместе с дорожной грязью. Позади остались Сив и Тир, впереди нас ожидали Багра и Анарта. Зима сменилась весной, а белые сугробы на обочинах – грязными ручьями.

– Слушай, Марко, – обратилась ко мне Катарина, – ты был на море? – И тут же сама ответила на свой вопрос: – Хотя, что я спрашиваю, конечно, был, сам ведь говорил, что друзья есть в Багре и Анарте.

Я улыбнулся: – Верно, моя хорошая, был, не только на Славском море, но и на Романском. А ты, стало быть, не была ни разу?

– Не была, разве что на озере, – покачала головой моя спутница и мечтательно закрыла глаза.

– Вот и побываешь… думаю, уже сегодня будем в Багре, пополним наши запасы и поедем в пригород, там у одного из моих друзей ферма есть, ну или, во всяком случае, была, – рассуждал я.

– Здорово…

Минут через двадцать мы увидели несколько брошенных машин у развалин какого-то придорожного мотеля или ресторанчика и остановились, чтобы «заправиться». Однако на этот раз всё прошло далеко не так гладко, как тогда под Урском.

Я взял из багажника пустую канистру и направился к нашей первой цели – белому фургону семейного типа. Катарина шла рядом с глоком в руке. Когда до фургона оставалось метров десять, из-за соседней машины показался комичного вида увалень, одетый в оранжевый комбинезон заправщика и четырехугольную шапочку выпускника университета. В руках у толстяка была хоккейная клюшка.

– Эй! Привет! – воскликнул незнакомец и, взмахнув клюшкой, отвесил нам театральный поклон.

Мы с Катариной переглянулись.

– Да убери ты уже эту игрушку, Кати! – как ни в чем не бывало, продолжал увалень.

– Кто ты? – выдохнул я.

– Меня зовут «тот, кто шутит страшно», попробуешь изгнать меня? – демон ехидно улыбнулся.

– Не попробую, – я улыбнулся ему в ответ, – стреляй маленькая.

– Да ладно, ребята, даже не поговорим? Как же… – Демон собирался что-то сказать, но выстрел Катарины оборвал его на полуслове. БАМ! Тот, кто шутит, страшно рухнул на землю, как подкошенный, с дыркой во лбу.

Звук выстрела ещё звенел у меня в ушах, когда появились другие. Их было много, человек пятнадцать-двадцать, молодые парни и девушки с сумасшедшим огоньком в глазах.

– Вот это попали, – усмехнулся я и, отбросив канистру, выхватил свой вальтер.

Одержимые бросились на нас, как бросается свора голодных псов на два куска парного мяса. Катарина выпустила девять оставшихся пуль, каждая из которых нашла свою цель, я не был так меток, как моя спутница, и положил лишь пятерых.

Какой-то парень вырвал оружие и, вцепившись в рукав, повис на мне, в то время, как другой обрушил на меня град ударов. Стараясь сохранить ясность сознания и не отключиться, я достал ногой дальнего бойца. Тот, что вцепился мне в одежду, ушел вниз и попытался повалить меня, но я легко вырвал ногу из его захвата и дважды опустил локоть на основание шеи, отправив парня в глубокий нокаут. Дальний тем временем снова бросился в атаку и всадил в меня отличную серию, но, к несчастью для него, мы были не на боксерском ринге, и уже в следующее мгновение я схватил его за рукава, подтянул к себе и ударил головой, поставив точку в нашем поединке.

Катарина сражалась отчаянно, но силы были явно не равны. Парень повалил её, сел сверху и методично наносил удары, большинство из которых достигали своей цели. «Ничего не скажешь, вовремя я освободился», – подумал я и ударил одержимого ногой в голову.

Катарина сбросила с себя обмякшее тело и, сплюнув кровь, с трудом встала.

– Я в порядке более или менее, – ответила она, опередив мой вопрос.

– Закончи тут, маленькая, а я пойду и возьму то, за чем мы сюда пришли, – пробормотал я и, подобрав канистру, пошел к белому фургону. Катарина кивнула и, вытащив свой ремень, затянула его на шее оглушенного противника.

Меня ждал неприятный сюрприз: в баке семейного фургона, как и в баках соседних машин, не было ни капли бензина. У последнего автомобиля, к которому я подошел, лежал человек, по всей видимости, хозяин фургона. Рот его был порван, а на груди вырезан подмигивающий смайлик. Тот, кто шутит страшно, оправдал свое имя…

* * *

– Давай посмотрим, как тебя отделали, – я взял Катарину за голову и повернул её лицо к себе. Девушка послушно замерла, позволяя себя осмотреть. Её левый глаз почти полностью заплыл, губы были разбиты, а щека и бровь рассечены. Я достал из аптечки «снежок» и раздавив капсулу с жидкостью внутри пакета, приложил к глазу своей спутницы.

– До свадьбы заживет, – улыбнулась Катарина и прикоснулась к моему лицу, – тебе тоже досталось.

– Что сказать, у парня поставлен удар, – попытался отшутиться я. Катарина положила руку мне на плечо: – Твой удар лучше!

– Понятное дело… – согласился я, и мы засмеялись.

До Багры мы в тот день так и не добрались.

– Шанс нарваться на одержимых в городе гораздо выше, а нам нужен отдых, – рассудил я, – стало быть, разумнее всего будет переночевать на трассе.

Катарина первая заметила подходящее место в стороне от основной дороги, где мы и остановились на ночлег.

– Ложись, маленькая. Ты поспи, а я посмотрю, через часа четыре поменяемся, – соврал я. Будить Катарину через четыре часа я не собирался. Девушка взялась за ручку задней двери, открыла ее и вдруг остановилась, как будто вспомнила что-то важное.

– Погоди, забыла, – прошептала она и, подойдя ко мне, поцеловала в губы. Получал ли кто-нибудь из мужчин подобный поцелуй? Держу пари, что нет. Простое прикосновение припухших разбитых губ Катарины подхватило мое сердце и унесло его на самую высокую вершину счастья и даже выше. Я улыбнулся и решил, что буду бодрствовать столько, сколько потребуется, пусть даже десять ночей кряду.

Ночь была тихая и светлая. Чтобы хоть чем-то занять ум, я стал считать шаги. Двадцать в одну сторону… двадцать обратно… Вдруг моя рука наткнулась на какой-то предмет в кармане куртки. Ощупав его, я понял, что это кольцо. Очевидно, один из наших ринермских трофеев. Интересно, выжил ли тот ювелир после землетрясения? Наверное, нет. А если и выжил, то наверняка стал добычей сатанинской нечисти. Жалко его… Да, Люис Мернман всю жизнь обирал горожан Ринермо и, безусловно, заслужил, чтобы его ограбили, по меньшей мере, раз десять, но принять смерть в объятиях бесов? Такой участи я бы ему не пожелал.

Кто они вообще, солдаты отрядов нечисти? Служители тайных сатанинских культов или обычные люди? Если обычные, то почему одни обратились, а другие нет? Десятки вопросов осаждали мой ум, как толпа попрошаек осаждает купеческий караван. Ответов не было.

За раздумьями я не заметил, как настало утро. Алая заря разгорелась на востоке и принесла с собой свет, который постепенно отвоевал у ночи всё небо. Странно, но мне совершенно не хотелось спать, более того, я чувствовал себя отдохнувшим и бодрым. Скоро проснется Катарина, подумал я, опустив руку в карман. Мои пальцы снова наткнулись на кольцо из лавки Мернмана. Теперь я мог рассмотреть его при свете дня. Маленький, но довольно толстый перстенёк с бриллиантом переливался всеми цветами радуги в лучах восходящего солнца. Для мужского перстня он был слишком миниатюрен, а для женского кольца – слишком массивен. Наверное, именно такие украшения должны носить воительницы, решил я, надо подарить его Катарине. Вдруг совершенно безумная мысль ворвалась ко мне в голову, а что если… я сделаю своей спутнице предложение!?

Логика решительно протестовала против этого абсолютно бесполезного ребячества. Ну, в самом деле, какой смысл предлагать руку и сердце той, кто и так ими владеет?

– Это будет настоящий сюрприз! – выпрыгивало из груди горячее сердце.

– Вы с Катариной и без того соединены Богом, крепче любой пары старого мира, – осаживал его холодный здравый смысл.

После короткой, как клинок абордажной сабли, борьбы победило сердце. Я убрал в карман кольцо и попытался придумать, когда, а главное, как сделать девушке предложение.

Рука Катарины легла на мое плечо: – Доброе утро, мой хороший. Я вздрогнул от неожиданности и обернулся.

– Доброе утро, детка.

Рассечения на лице Катарины затянулись, от отека не осталось и следа, а синяки приобрели желтоватый оттенок.

– Ты молилась или твой дар исцелять работает автоматически? – улыбнулся я. – Выглядишь великолепно, как будто прошла, по меньшей мере, неделя.

– Молилась, как обычно, перед сном. Только за себя не просила, – щеки девушки порозовели. Катарина внимательно осмотрела моё лицо и удовлетворенно улыбнулась.

Глава 11

– Кто он, твой друг? – спросила меня Катарина, когда мы свернули на проселочную дорогу, ведущую к ферме в пригороде Багры.

– Василис Коридис четырехкратный чемпион Антийских игр по бегу, – улыбнулся я, – мой университетский товарищ, веселый и славный парень… По крайней мере, таким я его запомнил, когда был на этой ферме лет пять назад.

– Пять лет – это много, – задумалась Катарина, – может быть, он уже и не живет здесь?

– Когда я его последний раз видел, уезжать Василис вроде не собирался. Будем надеяться, что землетрясение он пережил.

– Ну, если дом деревянный, вполне возможно, что пережил. – Катарина вытащила из глока пустой магазин и безрадостно вставила его обратно. – Патронов бы найти.

– Вот у Коридиса и попросим, а если на ферме одержимые, сразимся на мечах, – я кивнул на два найденных нами мачете. – Как думаешь, маленькая, отобьемся?

– Отобьемся, – с улыбкой поддержала меня девушка.

Через пару сотен метров дорогу преградили покосившиеся ворота с надписью «частная собственность». Оставив машину у ворот, мы проникли внутрь, на территорию фермы и пошли по направлению к возвышенности, на которой, вместо прекрасного двухэтажного особняка, виднелось бесформенное нагромождение кирпича и досок.

Подойдя на расстояние брошенного камня, мы увидели большую парусиновую палатку, поставленную рядом с руинами, и услышали голоса. Один принадлежал женщине, второй – моему другу Василису.

Катарина посмотрела на меня: – Он?

– Он, – с уверенностью ответил я. – Ты умеешь свистеть?

Моя спутница улыбнулась и, засунув два пальца в рот, оглушительно свистнула. Голоса на мгновение умолкли, через несколько мгновений показался сам Василис собственной персоной с ружьем в руках.

– Марко! – завопил антиец и бросился к нам навстречу.

– Бывают же чудеса на свете, безумно рад видеть тебя, мой друг, и тебя, прекрасная незнакомка! – Коридис заключил в объятия меня, а затем и Катарину.

Видя замешательство на лице своей спутницы, я засмеялся: – Да, детка, вот такой он, наш Василис.

– Да, да, друзья именно, такой! Да что мы стоим, проходите к огню, садитесь и рассказывайте, как добрались до наших берегов.

У палатки нас встретила высокая и полная нубийка.

– Моя супруга Ариа, – представил нам девушку Василис, – Ариа Коридис, в девичестве – Мбанго.

– Где-то я слышал это имя и даже не раз, – задумался я, пытаясь вспомнить, где именно.

– Чемпионку антийских игр так звали! – пришла мне на помощь Катарина, – и она тоже вроде бы была… черной.

– Черной? – засмеялась Ариа, – а я думала, скажешь «толстой». Да это я, Ариа Мбанго, чемпионка по метанию.

Нубийка гордо подбоченилась и тут же сама прыснула от смеха.

– Я бы сказал иначе, моя нубийская Афродита, – вступил в разговор Коридис, – не толстой, а крепкой.

Мы с Катариной дружно закивали головами и рассмеялись теперь уже все вместе. Знакомство состоялось.

* * *

Вечером Ария приготовила рыбный суп и шашлык, а Василис принес откуда-то несколько бутылок вина.

– И вино откопали, – удивился я, указывая на руины.

– Всё практически откопали, друг мой, даже до погреба добрались. Теперь у нас есть всё, кроме крыши над головой. Должен признать, в этом даже что-то есть…

– А в городе вы были? Ну после того, как всё это произошло? – спросила Катарина.

Василис тяжело вздохнул: – Были, женщина, были. Нас тогда было четверо: я, Ариа, конюх и ещё один парень. Напоролись на каких-то выродков и вернулись сюда уже вдвоем. Судя по вашим лицам, и вы с ними виделись?

– Виделись. Пару десятков даже отправили в преисподнюю.

Я вкратце пересказал антийцу и его жене события, произошедшие с нами после землетрясения. Рассказ привел Василиса в такой восторг, что он вскочил и принялся расхаживать вокруг костра, возбужденно жестикулируя.

– Это же настоящая одиссея, друзья! А вы, подобно антийским героям, путешествуете по миру и сражаетесь спина к спине, вдвоем, против несметных легионов князя тьмы. События сии занесены должны быть в эпос.

Ариа добродушно улыбалась и ловила каждое слово своего мужа, настоящего антийца, воина и поэта.

– А с оружием поможешь, Василис? – спросил я.

– Из оружия могу вам предложить только двустволку и патронов штук двадцать… Для ваших девятимиллиметровых у меня ничего нет.

– Ну, что ж, тогда одолжим твое ружье и устроим вылазку в город. Поищем боеприпасы, еду ну и вам что-нибудь.

Василис снова вскочил: – В таком случае отправимся вместе! Вам будут очень кстати те, кто знает город, – антиец хитро улыбнулся и продолжил: – К тому же место поэта на поле битвы! Кто ещё опишет ваши подвиги, если не я?

– Будет весело, – согласилась нубийка и, приосанившись, как обычно делал Василис когда читал стихи, передразнила мужа: – Жизнь без событий – только скучный сон, так пусть же, наконец, прервется он!

Мы с Катариной покатились по полу от смеха. Сам Василис сперва попробовал сдержаться, но затем тоже разразился хохотом и, поймав пародистку за руку, притянул ее к себе.

От души посмеявшись и влив в себя изрядную порцию вина, которое, надо заметить, было отменным, я отправился спать.

– Ты идешь, маленькая, – окликнул я свою спутницу, – или ещё посидишь?

– Иду, уже иду, – пробормотала Катарина и нетвердой походкой последовала за мной.

Палатка, которую нам поставил Василис, была маленькой, но уютной, а главное, в ней была широкая надувная кровать с чистым постельным бельем. Урча от удовольствия, я стянул с себя одежду и растянулся на спине, широко раскинув руки. Через несколько секунд сверху упала Катарина.

– Марко… – прошептала девушка, – прости, я, кажется, очень пьяна.

– Бывает, – улыбнулся я, – ничего страшного, детка.

– И тебе за меня не стыдно?

– Нет, конечно! С чего бы это мне было за тебя стыдно? Вела ты себя вполне прилично… Вообще, я горжусь тем, что у меня есть такая спутница, как ты. Такой нет больше ни у кого.

– А я всё-всё сделаю, чтобы мнение твое не поменялось!

«Какая же она замечательная», – подумал я и решил, что этим же утром сделаю ей предложение.