Текст книги "Последние судьи. Сильнее льва и слаще меда. Книга первая"

Глава 15

Настоятель монастыря распорядился, чтобы нас как следует накормили и выделили две комнаты в гостевом крыле. Что касается Арии, то она почти весь день провела в молитве, а монахи отслужили молебен о её здравии. Та, кто приходит без приглашения, не вернулась. Посовещавшись, мы решили некоторое время пожить в монастыре, тем более что отец Борислав сам упрашивал нас остаться.

Ариа, как ребенок, радовалась своему окончательному исцелению и даже вызвалась помочь монахам по хозяйству. Василис писал вторую главу своей поэмы о нас, а я снова вспомнил о своей идее предложить Катарине руку и сердце и решил не откладывать это дело на завтра.

– Вот ты где, – сказала Катарина, входя в комнату. – А я тебя везде ищу. Ты какой-то сегодня загадочный.

– Пожалуй, – ответил я, стараясь сохранить серьезное выражение лица. – Нам надо с тобой поговорить, маленькая.

Катарина села рядом и приготовилась меня внимательно слушать. Как же она была хороша в этот момент! Гибкое сильное тело дикой кошки, шелковые распущенные волосы и внимательные бездонные глаза.

– Это тебе, – я протянул девушке три маленьких кроваво-красных цветка, похожих на розу.

– Мне? – удивленно переспросила Катарина, как будто в комнате был кто-то ещё, и взяла маленький букетик. – Спасибо…

– Хотел сделать тебе сюрприз и подумал, что они тебе понравятся. Если честно, я даже не знаю, любишь ли ты вообще цветы… Просто так повелось, что девушкам их дарят, когда хотят сделать приятное.

– Спасибо, Марко, – повторила Катарина и её щеки порозовели, – мне очень приятно. Мне никогда не дарили цветы, и я сама ещё не знаю, нравятся ли они мне, но мне очень-очень приятно.

– Но это ещё не всё, моя маленькая, – сказал я и вытащил из кармана кольцо. – Хочу предложить тебе руку и сердце, они, конечно, и так твои, но так принято, в общем… будь моей невестой! Ты согласна или нет? – мне катастрофически не хватало слов.

Катарина густо покраснела.

– Да. Я… Да, согласна, конечно. Да, – девушка задыхалась от волнения.

– Ты мне обещала не смущаться так и не волноваться, помнишь? – я обнял свою спутницу и поцеловал в губы.

Девушка ответила на мой поцелуй и добавила ещё парочку от себя.

– Марко, прости! Вот теперь, видишь, не смущаюсь больше, ты просто застал меня врасплох. Ты мог бы и не спрашивать, согласна ли я! Ты же знаешь, как я тебя люблю! – Из глаз Катарины текли слезы радости. – Я никогда, никогда-никогда не заставлю тебя пожалеть об этом.

Я промокнул рукавом её слезы, снова обнял, и мы застыли в таком положении, не желая выпускать друг друга из объятий.

– Друзья, – Василис несколько раз стукнул по деревянной двери комнаты и, не дожидаясь ответа, открыл её, – друзья, я вам не помешаю? – В руках у антийца была бутылка вина, которую он, по всей видимости, позаимствовал в монастырском погребе.

– Конечно, не помешаешь, – сказал я. – Проходи.

– Какие-то вы загадочные сегодня, – пробормотал Василис, присаживаясь рядом. Взгляд поэта упал на маленький букетик красных цветов, похожих на розы. – О Боже мой, Марко! Где ты взял это сокровище?

– У настоятеля в покоях растет это сокровище.

– И он тебе просто так разрешил взять и сорвать? Или… он ещё не в курсе?

– Василис хлопнул меня по плечу и захохотал.

– Разрешил, конечно, когда узнал, по какому поводу я собираюсь их подарить…

– И по какому же, позволь полюбопытствовать, поводу ты решил их подарить? – любопытный антиец был явно заинтригован.

– Марко сделал мне предложение, – улыбнулась Катарина и показала поэту кольцо.

Глаза Василиса округлились, он вскочил и стал ходить по комнате, пытаясь подобрать слова, затем бросился к нам и заключил в объятия сперва Катарину, а затем и меня.

– Поздравляю вас, друзья, от всего сердца поздравляю. Поздравляю и предлагаю это событие отметить! Не станете же вы возражать, а друзья? – подмигнул нам Василис.

– Я не стану, а ты, маленькая? – спросил я.

Катарина отрицательно замотала головой:

– Не стану, конечно.

– Вот и славно! Дайте мне двадцать минут, – воскликнул Василис и стремительно покинул комнату.

Катарина, проводила темпераментного антийца взглядом, затем удивленно посмотрела на меня. Я только развел руками: – Что тут скажешь, маленькая, резкий и эмоциональный, одно слово – антиец.

– Эмоциональный, это ещё слабо сказано, – девушка засмеялась.

* * *

Антиец не соврал, и ровно через двадцать минут дверь нашей комнаты снова открылась. В комнату вошла Ариа с небольшой корзиной в руках, и следом за ней – сам Василис.

– Уж извините за бедное угощение, – Ариа выложила из корзины на стол пару колец колбасы, увесистый шматок сала, четверть круга сыра и несколько луковиц.

– Ничего себе, бедное угощение, – улыбнулась Катарина, – не иначе монастырский погреб ограбили?

Василис отмахнулся и поставил на стол вторую бутылку вина:

– Отец Никодим, конечно, скряга, но узнав, по какому поводу веселье, растаял. Интересовался, когда вы, окаянные, венчаться собираетесь.

Мы дружно рассмеялись.

– Завтра и повенчаемся, ты не против, маленькая?

– Конечно, поддержала меня Катарина, – чего зря грешить.

– А я, – нубийка взяла мою спутницу за руку, – такое платье тебе дам, с ума сойдешь! Настоящее нубийское вот с таким бантом!

– А ты уверена, женушка, что Катарине по размеру будет? – Василис не мог сдержать смеха. – Ты килограмм на двадцать… эмм… крепче.

Нубийка, никогда не комплексовавшая по поводу своей полноты, засмеялась вместе со всеми и ткнула антийца кулаком в бок: – Ну рост у нас один и в плечах одинаковы, а то, что я потолще буду, так платье-то на шнуровке, – Ариа подмигнула Катарине. – Тебе понравится.

– Слушай, Василис, – обратился я к антийцу, – а как обстоят дела с твоим эпосом о нас?

– Рад, что ты спросил, мой друг. Работа идет медленно, писать тяжело, трудно, но непреодолимых препятствий, как известно, нет и… прямо сейчас, если, конечно, никто из присутствующих не возражает, я прочту вам вторую главу!

Возражений не было, и антиец с присущим ему артистизмом прочитал нам вторую главу своей поэмы, или, как он сам говорил, – эпоса. Все события, произошедшие с нами, были детально описаны с точностью летописи. Правда, в результате художественной обработки, несколько десятков атаковавших нас одержимых превратились в несколько сотен. Надо ли говорить, что мы с Катариной были совсем не против такого авторского преувеличения.

На следующий день мы повенчались. Нубийское платье из светло-голубого шелка, с кожаными вставками и огромным красным бантом на груди, смотрелось действительно великолепно.

– Ну как ты? – спросил я Катарину, видя, что она держится довольно скованно, – волнуешься?

– И совсем даже не волнуюсь, – ответила девушка и тут же, понизив голос до шепота, сообщила мне: – Просто я первый раз надела платье.

Я улыбнулся и поцеловал свою спутницу: – И как тебе в платье?

– Красиво, конечно, но… очень неудобно, – сообщила мне Катарина, и мы прыснули со смеху.

Обвенчал нас тот самый отец Никодим, которого Василис давеча обозвал скрягой.

Глава 16

На рассвете следующего дня в монастырь пришли двое выживших – молодые парни лет семнадцати, худые и избитые. Одного из ребят звали Миша, другого – Илир. Заикаясь и перебивая друг друга, парни кое-как рассказали нам свою историю.

– Нас много было, человек сто, не меньше, – шепелявил Илир, то и дело сплевывая. – Мы в порту сначала были, потом – в багринском центральном Храме.

– А потом, – перебил товарища Миша, – эти психи, что по улицам бегают, нас осадили… Войти они отчего-то не могут, но и выйти нам не дают.

– Как вода закончилась, – снова сплюнул Илир, – мы, значит, прорваться решили, ну не все, а мужчины там, из девок – те, что пошустрее. Вот…

– Стало быть, прорвались вы только вдвоем? – спросил я.

– Не.… Еще дядя Игорь с сыновьями были. Но по дороге, в общем… не дошли они.

– Как же вам удалось вырваться из кольца, ребята? – Василис скептически изучал подростков.

Миша улыбнулся разбитым ртом: – Бегаем хорошо, дяденька. Всего нас на вылазку собралось двадцать шесть. Кого-то убили, часть обратно в Храм отбросили, а мы вот ушли.

– Одержимых много? – спросил Катарина.

– Кого? А… психов. С полсотни будет. Ну, они крепкие все, с цепями с кольями, с битами, – Илир опять плюнул в сторону.

– Да перестань ты плеваться, малой, – ткнула Илира в плечо нубийка.

– Не могу, тетенька, зубы выбили все. Болит – спасу нет.

– Тётенька? – глаза Арии округлились – вы слышали? Я тётенька?!

– Я думаю, принцесса, что подростки делят весь мир на две категории: сверстники, к которым относятся они сами, и взрослые, то есть тети и дяди, – поспешил успокоить супругу Василис.

– Как думаете, ребята, те, что внутри, ещё живы? – спросил я.

Беглецы почти одновременно пожали плечами:

– Наверное, живы, хотя, конечно, с провизией там плохо, и воды совсем нет.

– Что будем делать, Марко? – спросила Катарина, и все присутствующие сразу же уставились на меня.

– Поедем и убьем всех сатанистов, – равнодушно ответил я.

– Когда выезжаем? – глаза моей спутницы светились юношеским азартом.

– А что тянуть, поехали сейчас, – улыбнулся я. – Вы как, друзья?

Василис без раздумий вызвался ехать с нами, напомнив мне, что место поэта на поле боя. Нубийка также изъявила желание ехать, но муж напомнил ей о недавней одержимости и убедил остаться в монастыре. Что же касается монахов, то почти все бросились к настоятелю просить благословения на битву. Отец Борислав благословил пятерых.

Через пять минут наш внедорожник и фургон из монастырского гаража уже неслись по проселочной дороге.

– Друзья, смотрите какая красота вокруг… – задумчиво произнес антиец.

– Что же тут красивого, Василис? Лужи и грязь кругом.

Поэт посмотрел на Катарину и весело засмеялся: – Это же весна, женщина, весна! Что может быть прекраснее весны, ребята! – Антиец взмахнул рукой и что-то запел на своем родном языке.

Катарина пожала плечами:

– Может, весна, конечно, и прекрасна, но дерьмо на дороге всю ее красоту скрывает. Не увязнуть бы нам в этом болоте.

– Не увязнем. Машина у вас что надо, да и за рулем профессионал, – снова засмеялся Василис, объезжая упавшее дерево.

Скоро проселочная дорога сменилась асфальтовой, а сельский пейзаж – городским. Мертвый город встретил нас гробовой тишиной, которую изредка нарушало мрачное карканье ворон.

Катарина опустила стекло и прижала к плечу ружейный приклад. Монах, сидящий на заднем сиденье рядом с девушкой, последовал её примеру.

– Стрелял когда-нибудь раньше? – обратился я к нашему молчаливому попутчику.

– Всего один раз по бутылкам, еще в молодости, – монах махнул рукой и виновато улыбнулся. – А что, так заметно?

– Заметно, – ответила за меня Катарина, и добавила: – Когда стрелять будем, главное не торопись.

Монах кивнул и перекрестился. В напряженной тягостной тишине витало что-то недоброе.

– Смотрите, друзья, – Василис указал на виднеющиеся вдали золотые купола, – это и есть багринский Храм, один из самых больших во всей Славии.

– И один из самых красивых, – продолжил монах, – настоящее чудо света! Собор был действительно великолепен: мощные стены устремлялись в небо на высоту пятнадцатиэтажного дома, а колоссальный центральный купол мог бы накрыть собой небольшую улицу.

– Вот это да… – произнесла Катарина, когда мы выехали на площадь перед Храмом, – какая красота.

– Последняя цитадель жизни посреди мертвого города… – задумчиво сказал Василис.

На мгновение, какое-то мгновение, мы так увлеклись созерцанием Храма, что совершенно забыли об осторожности. Поэт вышел из транса первым и сразу же ударил по тормозам. Прямо перед машиной стоял человек с поднятой в знак приветствия рукой. Мы остановились так резко, что ехавший за нами фургон с монахами едва не врезался в наш внедорожник.

Не сговариваясь, мы почти одновременно выскочили из машины. Монах поднял ружье и прицелился, Катарина просто повернула ствол своего оружия в сторону незнакомца, с такого расстояния она не промахнулась бы и с завязанными глазами.

Человек улыбнулся и … перекрестился.

– Мир вам, последние судьи, – произнес он, – я принес вам весть.

Голос у него был таким же, как и у посланника, что посетил нас в Ринермо.

– Ангел… – выдохнул я.

– И так меня называли на языке ином, – неожиданно вестник перестал улыбаться, и его лицо приняло серьезное выражение. – Новости, что я вам принес, не слишком вас обрадуют, СЕЙЧАС.

В этом Соборе давно нет ничего святого, это не более чем музей, памятник архитектуры. Выживших в нем тоже нет. Нет и никогда не было, а те парни, которые вас сюда отправили, – волки в овечьих шкурах, сейчас вырезают монастырь.

– Значит, – я показал рукой на Собор, – он пуст?

– Нет, не пуст, – ответил ангел. – И войти туда нужно. Там тебя кое-кто ждет, Марко.

Посланник обвел нас внимательным взглядом и продолжил: – Только ты сможешь войти сейчас в Собор и остаться в живых. По крайней мере, у тебя есть шанс. У других его нет.

– Мы не можем пойти с ним? – спросила Катарина.

– Делать этого вам не стоит. У каждого свой путь. Путь Марко проходит через Собор.

– Но он ведь сможет выбраться оттуда?

– Прости, Катарина, но этого я не знаю. – Ангел подошел ближе и улыбнулся грустной доброй улыбкой. – Знаю только, что даже смерть не в силах погасить огонь любви. Ты и сама это знаешь.

Яркая вспышка, как и тогда в Ринермо, на мгновение лишила нас способности видеть. Когда зрение к нам вернулось, ангела уже не было. Монахи, высыпавшие из фургона, обсуждали увиденное чудо, спрашивали нас о чем-то, мы же просто стояли, смотрели на Собор и молчали.

Первым обрел дар речи монах, ехавший с нами: – Беда, братья. Миша с Илиром одержимые, оказывается.

– И если не поторопитесь обратно, то монастыря не станет, – продолжила за него Катарина. – Езжайте, а мы Марко подождем. Должен же тут кто-то быть, когда он выйдет. Верно я говорю?

Я кивнул головой:

– Езжайте, братья, и разберитесь там с одержимыми.

Когда монахи уехали, Василис похлопал меня по плечу:

– Делай, друг мой, что должен, а мы тебя дождемся. Столько, сколько нужно, подождем, а, Катариночка?

– Верно, – с трудом сглотнула девушка, – столько, сколько нужно, и даже больше. Я так не хочу, чтобы ты уходил, Марко! Но если должен, то я не стану тебе мешать глупым кудахтаньем. Что может быть хуже, чем спутница, путающаяся под ногами. Я… понимаешь…

Я обнял девушку, которая задыхалась от волнения и никак не могла найти нужные слова.

– Подождите меня минут сорок, а потом убирайтесь отсюда. Если что, я и сам доберусь, со мной ведь Святой Дух, мне все равно, сколько их будет, а вот вас могут числом взять.

– Да ладно, никто нас не возьмет, – попыталась возразить Катарина, – дождемся в любом случае.

Я поцеловал девушку, а затем повернул ее лицо к себе и посмотрел в глаза:

– Слушай меня внимательно, маленькая. Вы подождете меня сорок минут, потом заведете машину и уедете. Если я не вернусь, ты продолжишь наше дело. Дело, на которое нас благословил ангел в Ринермо. Всё ясно?

– Так точно… – прошептала Катарина и смахнула слезу. – Сделаю все, как ты сказал. Я тебя люблю и всегда буду любить. До самой смерти и даже после нее.

– Я тоже люблю тебя, лучшая из женщин, – я снова обнял свою спутницу, затем Василиса и оставшегося с нами монаха.

– Ну… я пошел.

Глава 17

Я – поэт Василис Коридис, Катарина и монах, имени которого, к сожалению, не помню, – остались ждать у машины, а Марко ушел. Он ушел уверенно, своей нарочито вальяжной походкой вразвалочку, на встречу с тем, кто ждал его в Соборе. Кто мог ждать Марко в Соборе, который даже ангел назвал музеем, утратившим святость? Какой силой обладает тот, кто ожидает Марко, если даже ангел не знал исхода этой встречи?

Прошло десять минут, потом ещё десять, потом еще двадцать. На площади было по-прежнему тихо. Марко не вышел из Собора. Бросив последний взгляд на часы, Катарина вздохнула и открыла дверь машины: – Поехали, Василис, сорок минут.

– Давай подождем ещё, – предложил я, – вокруг вроде тихо…

– Нет, Марко сказал ровно сорок минут, и мы сделаем так, как он сказал.

– Марко нас простит, вот увидишь. Ему ведь пешком до монастыря часов пять идти придется.

– На войне приказы командира не обсуждаются, его слово для меня закон, – отрезала девушка и, пересев на место водителя, завела двигатель.

В очередной раз я изумился твердости характера и удивительной преданности этой девушки. Интересно, как бы повела себя на её месте моя нубийская принцесса?

Всю дорогу до монастыря мы молчали. Настроение у всех было хуже некуда. Минут через сорок наш внедорожник свернул на проселочную дорогу, оставив позади враждебный мертвый город.

– Сейчас обогнем озерцо, и монастырь покажется, – пробормотал монах, обращаясь скорее к самому себе, нежели к нам с Катариной. – Что там сейчас происходит, один Бог знает. Натворят ведь те ребята дел, как пить дать натворят.

Не могу объяснить, почему, но я совершенно не беспокоился об Арие, оставшейся в монастыре, который, по словам ангела, должны были вырезать одержимые. Какая-то внутренняя уверенность наполняла меня спокойствием.

– Всё будет хорошо, – шептал мой внутренний голос, – Ария, в конце концов, чемпионка антийских игр, с ней не всякий мужчина справится, а подростки… Она таких с десяток переломает.

– Василис, не спи, – Катарина остановила машину. – У нас тут сюрприз. Впереди, не далее, чем в ста метрах, дорогу перегородили два армейских джипа, возле которых стояли люди с оружием.

– Кто это, интересно… одержимые? Раньше у них не было оруж… – БАМ! Лобовое стекло нашей машины пробила пуля, так нетактично оборвав меня на полуслове. Катарина выкатилась из внедорожника и укрылась за деревом, мы последовали ее примеру.

– Пострелять, значит, хотите, – процедила сквозь зубы девушка, – хорошо, давайте постреляем.

Пристроив ствол ружья на естественном изгибе дерева, Катарина прицелилась и выстрелила. Один из врагов упал на дорогу, остальные укрылись за джипами и открыли беспорядочный ответный огонь. Грудь девушки мерно поднималась и опускалась, а зоркие глаза искали новую цель. БАМ! Снова выстрелила Катарина, и второй враг скорчился в грязи.

Смелости у противников, осознавших всю серьезность своего положения, заметно поубавилось. Они стали прятаться лучше, а целиться тщательнее, несколько пуль даже попали в дерево, за которым укрылась Катарина.

– Чего же ты ждешь, стреляй! – воскликнул я, когда очередная пуля пролетела в пугающей близости от моей головы. Девушка проигнорировала мое пожелание. Слившись с окружающей средой, она вся превратилась в слух и зрение. Наконец, нас оглушил третий выстрел Катарины, один из врагов слишком сильно высунулся из-за своего укрытия, за что сразу же поплатился жизнью.

Спутница Марко перекатилась за другое дерево, снова прицелилась и вдруг повернула голову назад, прислушиваясь к чему-то. Через мгновение и я услышал шум моторов сзади. Мы оказались в клещах, те парни, что перекрыли дорогу впереди, были наковальней, а те, которые приближались сзади, – молотом.

– В машину, быстро, – прохрипела Катарина. – Один за руль, второй назад. Дверь не закрывай.

Через несколько секунд мы с монахом уже были внутри, Катарина сняла ещё одного из «наковальни» и запрыгнула следом.

– Вперед, Василис, жми! Перед ударом сбавь скорость до пятидесяти. Я вдавил в пол педаль газа, и мы понеслись вперед. Несколько пуль пробили боковое стекло, и мое левое плечо обожгло болью, сзади тихо застонал монах. «По всей видимости, и он получил свою порцию свинца», – подумал я и, сбросив скорость, приготовился к удару.

Никогда не думал, что столкновение на скорости пятидесяти километров в час может быть таким сильным. Удар грудной клеткой о руль выбил из моих легких весь воздух, перегородившие нам дорогу джипы развернуло в стороны.

Мы пробили «наковальню» и теперь уносились прочь. «Молот» некоторое время висел на хвосте, но скоро и они отстали, по всей видимости, получив приказ прекратить преследование.

– Похоже, вырвались, друзья! – бросил я через плечо. Ответа не последовало. Повернув голову, я увидел безжизненные тела Катарины и монаха, имени которого я так и не запомнил.

– Так не бывает!! – закричал я в бессильной ярости. – С такими ордами рубились и ничего, а тут… Так просто не бывает!

– Не ори, пожалуйста, – застонала сзади Катарина. – Как это я так головой приложилась, а? Ушли, кажись.

– Ушли, Катариночка, ушли! Я-то думал, вы с монахом уже на небеса отправились, а вы ещё тут, слава Богу.

– Я-то точно тут, а вот монах, кажется, нет, – Катарина осмотрела своего соседа. – А, нет, и он тут. Ранен только.

* * *

У ворот монастыря нас встретили отец Борислав, моя жена Ариа и несколько монахов. Я вкратце рассказал настоятелю о последних событиях, произошедших с нами в дороге, он в свою очередь поведал мне о том, что произошло в монастыре. Как и предсказывал ангел, двое пришедших в монастырь подростков обратились в одержимых и зарезали девять монахов. Сперва постучались к отцу Никодиму, а потом пошли по кельям. Единственной, кто успел заметить неладное и среагировать вовремя, была наученная горьким опытом Ариа. Одного из одержимых нубийка убила его же ножом, второй смог удрать.

Что же касается нашей команды, то я был легко ранен в плечо, монах, которого, кстати, зовут брат Николай, получил сквозное ранение в грудь, а Катарина просто ударилась головой во время столкновения.

Очень кстати пришелся чудесный дар Катарины исцелять. Положив одну руку на мое плечо, а другую на рану монаха, девушка прочитала молитву. Уже через полчаса я совершенно забыл про свое плечо, а брат Николай смог встать и самостоятельно дойти до кельи.

Сама Катарина всю ночь провела на крепостной стене, всматриваясь усталыми глазами в ночную темноту. Марко так и не вернулся.