Текст книги "Очерки по словообразованию и формообразованию в детской речи"

Так называемые глагольные междометия служат для передачи мгновенных действий. По семантике они напоминают одноактные глаголы и имеют поэтому тот же состав производящих. Дублирование их в контексте (прыг-прыг) служит для выражения повторения ряда актов однородного действия. В речи детей окказиональные образования этого типа распространены необычайно широко. Круг производящих глаголов значительно расширен по сравнению с тем, который имеется в нормативном языке. Это и глаголы звучания, и глаголы движения, и глаголы, обозначающие самые разнообразные физические и даже психические действия: Бутылка — грох и разбилась!; Воробей — парх и улетел; Налепили мне горчичников, а они: щип-щип… Расщипались; Мартин пробегал и лиз меня в ногу; Я ключиком — верть, а пружина — лоп и сломалась; Я леплю — лип, лип… Интересен и несколько необычен пример: Я такая зоркая: зор – и нашла гриб! Очевидно, имеет место двухступенчатое словообразование. Реконструируется путем обратной деривации глагол «зреть» и от него образуется глагольное междометие: зоркий → зреть → зор. Приверженность детей к глагольным междометиям, очевидно, связана с тем, что они (при своей очень низкой частотности по отношению к речи в целом) довольно часто используются взрослыми в речи, обращенной к детям (прыг-скок, топ-топ и т. п.)[155]155
  См. интересный анализ данных форм с привлечением обширного фактического материала в работе [Суперанская 1975]. Любопытна отмеченная А. В. Суперанской и подтверждаемая также и нашими наблюдениями тенденция к особому интонационному оформлению конструкций, включающих данные формы. Аспектуально-темпоральные функции данных слов на ранних стадиях освоения языка рассматриваются в [Гагарина 2008].


[Закрыть]. Наличие таких слов в ближайшем контексте может вызывать эффект своего род естественного прайминга: девочка 4–5 лет в ожидании автобуса прыгает на одной ножке и приговаривает: Прыг-прыг-прыг, потом на другой: Скок-скок-скок, потом начинает бегать и кричит: Бег-бег-бег.

3. Отадъективная деривация

От прилагательных образуются существительные (как синтаксические, так и лексические дериваты), глаголы, прилагательные и наречия, т. е. дериваты адъективно-субстантивного, адъективно-глагольного, адъективно-адъективного[156]156
  Сфера внутриадъективного словообразования в рамках настоящего исследования не рассматривается, хотя она и представлена значительным числом инноваций.


[Закрыть] и адъективно-адвербиального классов.

Деривационный потенциал прилагательных определяется прежде всего тем, статичным или динамичным является обозначаемый ими признак: потенциал качественных и относительных прилагательных существенным образом различается.

Известно (см. [Ермакова 1984]), что относительные прилагательные могут лишь в формальном отношении коррелировать с производными, в роли семантически производящих выступают в этих случаях те существительные или глаголы, к которым восходят относительные прилагательные.

Для образования синтаксических дериватов, обозначающих опредмеченные признаки (признаки, интерпретируемые языком в качестве субстанций), используется несколько словообразовательных моделей с формантами -ОСТЬ, -ИН-(А), -ОТ-(А), -ИЗН-(А) и нулевым.

-ОСТЬ. Модель характеризуется высокой степенью продуктивности и широко используется не только в детской речи, но и в других речевых сферах, где возможна неузуальная реализация словообразовательных потенций слова. Сопоставляя функционирование данной модели в художественной и детской речи, можно выявить одно существенное различие: если в художественной речи синтаксические дериваты на -ОСТЬ образуются почти исключительно от относительных прилагательных (семантически мотивирующими при этом являются производящие по отношению к данным прилагательным существительные и глаголы) [Бакина 1975: 136–143; Намитокова 1986: 53–64][157]157
  Некоторые примеры из числа приводимых в статье М. Бакиной: «Стряхнула свою сосновость, еловость свою хвоя» (Л. Агеев); «Возьми, я тебе отдаю древесность свою и кирпичность, ажурность, узорность резьбы» (Л. Мартынов).


[Закрыть], то в детской речи имена на -ОСТЬ всегда относятся к прилагательным качественным, что в большей степени отвечает системным потенциям языка.

Образования на -ОСТЬ в детской речи чрезвычайно многочисленны и разнообразны: Не проходит горькость во рту;Это они ему за добрость так отплатили. Чрезвычайно существенна синтаксическая позиция, в которой выступает дериват[158]158
  Описание синтаксических функций дериватов на -ОСТЬ см. [Золотова 1976].


[Закрыть]. Очень часто он употребляется в роли синтаксемы целевого или причинного значения: Я эту книгу не из-за толстости взяла, а потому, что картинки интересные; У меня две тетрадки: в одной что угодно могу делать, а вторая – для нужности (любопытно, что окказиональность слова «нужность» связана именно с его синтаксической позицией; в других позициях этот дериват используется в нормативном языке: «Все понимали нужность этого дела»).

В ряде случаев возникает семантический круг: сила → сильный → сильность (Ты не знаешь, какой он сильности?); скука → скучный → скучность (Ну и скучность вы здесь развели!); ум → умный → умность (Никто в твоей умности не сомневается!).

Детские дериваты на -ОСТЬ часто оказываются заполнением относительных лакун, представляя собой параллели к имеющимся в языке дериватам с другими суффиксами. Ср. «добрость – доброта», «богатость – богатство», «горькость – горечь». Предпочтение, оказываемое детьми данному форманту, связано, очевидно, с простотой морфонологических условий его использования: с отсутствием чередований, постоянством ударения.

В некоторых случаях дериваты на -ОСТЬ семантически мотивируются не прилагательными, а предикативными наречиями на -О: На улице такая сухость! (т. е. сухо); Он даже сопит от вкусности; Если жарко, можно заболеть от этой жарости[159]159
  В этом слове в соответствии с морфонологическим правилом отбрасывается -К– (ср. «сладкий» – «сладость»). В речи другого ребенка зарегистрирован и дериват «жаркость».


[Закрыть]. Думается, что факты такого рода свидетельствуют о психологической реальности дефиниционного словообразования (словообразования на синтаксической основе) (см. [Сахарный 1985; Кубрякова 1981, 1986]). Дериваты не могут быть интерпретированы как обычные отадъективные производные; в качестве источника деривации выступает высказывание, и его предикативный центр берет на себя роль опорного компонента в деривационном процессе.

Существительные на -ОСТЬ, как и прочие синтаксические дериваты, могут употребляться в двух разных значениях: 1) непараметрическом, 2) параметрическом[160]160
  См. [Панов 1962: 27–28; Земская 1973: 245]. Дериватам, употребленным в параметрических значениях, соответствуют деадъективы количественного значения, выделенные Г. А. Золотовой [Золотова 1976: 141].


[Закрыть]. Объясняя суть параметрического значения, М. В. Панов пишет: «Прилагательные указывают на положительное (значительное) проявление данного признака, а существительные не указывают, значительно ли это проявление. Скоростью обладают нескорые объекты, длиной – недлинные, яркостью – неяркие и т. д.» [Панов 1962: 27]. Примеры окказиональных детских дериватов, употребленных в параметрических значениях: Мартин по умности выше, чем Жужа (речь идет о двух собаках); Я в группе на первом месте по худости; Вы не знаете, какая сильность у этой машины? Примеры дериватов в непараметрических значениях: Все только об его умности и говорят; Меня из-за худости на фигурное катание не взяли.

Как и в нормативном языке, субстантивы на -ОСТЬ могут быть употреблены во вторичных конкретных значениях: У меня на спине такая ужасность! – спина обгорела на солнце; У Жени в сумке столько разных вкусностей; В сумке есть еще маленькая свободность (т. е. свободное место); Женя смеется каждой моей глупости, а сама только умности говорит. Конкретность денотата обусловливает возможность квантитативной актуализации, выявляющейся в сочетаемости с числительными и способности к употреблению в форме множественного числа. Приведем примеры из речи Алеши Е.: отважность, удобность, ползость, быстрость: Горячая… Я от горячести испугнулся!; Делать компот очень легко. Залить рассолом и закатать. – Не рассолом. Рассол – соленый. – Без солости. – ? – Ну без солёности.

-ИН-(А). В морфонологическом отношении данная модель отличается сложностью: осуществляется перемещение ударения, имеют место чередования, усекается морф -ОК-, если он есть в составе производящей основы. Последнее условие, впрочем, в детской речи не всегда соблюдается: -ОК– может оставаться в составе производной основы: Какая в небе глубочина, а у деревьев высочина! Распространены и случаи его усечения: Я бросила палку в такую далину!; У двух кирпичей одинаковая ужина! Дериваты на -ИН-(А) также употребляются как в параметрических, так и в непараметрических значениях. Они могут развивать «конкретные» значения, которые являются результатом метонимического переноса наименования, осуществляемого по регулярной модели (см. [Апресян 1974]): Я в самую глубочину зашел (т. е. в глубокое место); Я-то прыгнул с вышины, а ты прыгнул с нижины!; Внутри тут пустина! (т. е. пустое место).

-ОТ-(А). Модель отличается высокой степенью системной продуктивности, что обнаруживается в многочисленности детских инноваций[161]161
  В. В. Виноградов писал о суффиксе -ОТ-(А), что он «малопродуктивен, но жив» [Виноградов 1972: 119]. Факты детской речи являются этому подтверждением.


[Закрыть]. И здесь разграничиваются параметрические и непараметрические значения. Примеры непараметрических значений: От чего меньше толстоты – от печенья или от торта?; Из-за своей бедноты эти дети не могли учиться; Какая грязнота у вас!; Я берегу свою тихоту; В такую поздноту не ходят на море; Мы этот вар жуем для белоты зубов. Примеры параметрических значений: Я все свои книги по толстоте разложила; У меня уже есть книжка такой малоты (речь идет о книжке-малютке); Какая у них долгота починки?

И здесь возможно развитие вторичных «конкретных» значений: Не буду есть такую жирноту!; Ты бросай с высоты, а я буду с низоты. Во многих случаях источником деривации в семантическом плане служит не прилагательное, а предикативное наречие, точнее – высказывание, содержащее в качестве предиката данное слово: На улице мокрота! (ср. «На улице мокро»); Днем такая светлота – ни за что не уснешь (ср. «Днем так светло»); Здесь такая мелкота – купаться невозможно (ср. «Здесь так мелко»).

Нулевой суффикс используется в речевой деятельности детей для образования отадъективных синтаксических дериватов сравнительно редко. Это объясняется наличием чередований и явлением усечения финалей производящих основ (ср. мутный → муть), в результате чего утрачивается морфотактическая прозрачность. Однако зарегистрированные в речи детей дериваты позволяют говорить о некоторой продуктивности данной модели: Там такая была глухь! – чередование Х/Х' вместо предусмотренного нормой Х/Ш свидетельствует о самостоятельности деривационного акта. В такую позднь за крабами идти?; Идите сюда – здесь такая мель! (т. е. мелко). Во всех приведенных выше случаях в качестве семантически мотивирующих выступают предикативные наречия. В нормативном языке отсутствуют дериваты от относительных прилагательных. В речи детей, однако, встречаем: В раковине такая мыль! (т. е. мыльная вода, пена); прилагательное «мыльный» осознается здесь скорее в качественном, чем в относительном значении; характерно использование слова «такая», свидетельствующего о градуальности признака (ср. «Вода такая мыльная»).

-СТВ-(О). Число окказионализмов, образованных по данной модели, незначительно: Я надену этот значок так, для нарядства (чтобы быть нарядной); Смотрите: знак лучшества! – вместо «знак качества» образование от формы компаратива.

Отадъективные субстантивы объединены значением 'предмет, характеризующийся отношением к признаку, названному производящим прилагательным'. Категориальное значение по-разному конкретизируется в словообразовательных моделях, относящихся к данной сфере. Предмет может быть одушевленным (лицом и нелицом) и неодушевленным. Дериваты, обозначающие неодушевленные предметы, характеризуются, как правило, идиоматичностью, так как выбор из числа возможных «приращенных» (точнее – имплицитно присутствующих в семантической структуре производного) значений обычно бывает непредсказуем.

Рассмотрим функционирование наиболее часто используемых моделей.

-ИК. Эта модель используется в детской речевой деятельности широко: Это такой зверь. Называется зубастик; Лена – рыжик, а я — черник! (слово «рыжик» было употреблено взрослым; налицо влияние изоструктурного слова, стимулирующего образование деривата). Число дериватов, образованных от качественных прилагательных, именующих лиц, незначительно, что объясняется, очевидно, тем фактом, который подметила О. П. Ермакова: «Потребность в их образовании очень невелика: они производятся главным образом для предикативной функции, с которой хорошо справляются сами качественные прилагательные» [Ермакова 1984: 67]. Это наблюдение относится к функционированию всех словообразовательных моделей, по которым могут быть образованы дериваты со значением лица. Распространены образования, формально мотивированные относительными прилагательными (в семантическом плане они мотивируются существительными, от которых данные прилагательные образованы): Это у меня грузовик, а это… легковик – воздействие изоструктурного слова; Подвал – это такой нижник, там люди живут; Спортивником буду… спортом буду заниматься (в последнем случае номинация факта дублируется; обозначается сначала с помощью деривата, а затем приводится исходное мотивирующее суждение).

-АК. Все образованные по данной модели дериваты имеют значение качественной характеристики лица или (реже) неодушевленного предмета: Смотри: черняк пошел! – о негре; А этот мальчик тоже умняк: деньги не тратит!; Это сизый голубь, а это — беляк![162]162
  См. приводимые О. П. Ермаковой значения слова «беляк» в современном языке: 1) заяц, имеющий мех белой окраски; 2) волна с белым гребнем; 3) белый гриб. Думается, что в случаях подобного рода налицо не семантическая деривация, а многократное использование одной и той же словообразовательной модели.


[Закрыть]

Во многих случаях в качестве семантически мотивирующих выступают не прилагательные, а отадъективные наречия: Я быстряк: быстро все умею делать; Глянь, какой я ловчак!; Ловко у меня получается?; Я такой поздняк! – поздно встаю. В приведенных выше случаях налицо двукратное обозначение ситуации: путем развернутой номинации (коммуникативной номинации – по Л. В. Сахарному (см. [Сахарный 1985]) и путем использования окказионального деривата.

-АЧ. Модель отличается низкой эмпирической продуктивностью, но свойственный ей уровень системной продуктивности достаточен для того, чтобы обеспечить возможность образования детских окказионализмов: Парень-то крепач оказался!; Он калека и слепач!

Модель, использующая в качестве форманта суффикс -К-(А) и его морфы -УШК-(А), -АШК-(А), -ОВК-(А), отличается высокой продуктивностью в разговорной речи взрослых [Земская, Китайгородская, Ширяев 1981: 120–121] и в детской речи (ср. с художественной речью, где продуктивность ее невелика [Бакина 1975: 155] вследствие присущего дериватам данного типа оттенка разговорности).

Еще В. В. Виноградов заметил, что с помощью -К-(А) образуются слова, «являющиеся лексическими эквивалентами словосочетаний из прилагательного и определяемого этим прилагательным существительного» [Виноградов 1972: 117]. Это относится и к другим отадъективным лексическим дериватам – существительным. В ряде работ [Земская, Китайгородская, Ширяев 1981: 82, 120–121; Земская 1981: 199; Ермакова 1984: 17] подобные образования называются универбами (универбатами)[163]163
  Названные выше авторы понимают под универбацией (семантической конденсацией) особый способ словообразования, при котором словосочетание при помощи суффикса «свертывается» в слово, например «зачетная книжка» – «зачетка». Считается, что этот способ действует преимущественно в сфере разговорной речи. Не вполне понятно при этом, почему не относятся в таком случае к универбам дериваты типа «учительствовать» – ср. «работать учителем», «асфальтировать» – ср. «покрывать асфальтом» и т. п. Иным образом понятие универбации используется в рамках исследований, посвященных дефиниционному словообразованию (словообразованию на синтаксической основе, см. [Кубрякова 1981, 1986; Архипов 1984; Сахарный 1985]). В работах указанных авторов, рассматривающих производное слово как следствие свертывания некоторой исходной синтаксической конструкции, в качестве универбов интерпретируется большая часть аффиксальных и неаффиксальных дериватов. Данная концепция не противоречит традиции, но дополняет ее; словообразовательные модели, основанные на бинарных соотношениях, предстают как «образцы бесчисленных универбаций, закрепленных в системе языка» [Архипов 1984: 6].


[Закрыть]. Так, в речи детей резиновые сапоги именуются резинками, так же оказался названным и резиновый мячик (в отличие от пластмассового); уголь от костра назван горячкой: А если такой горячкой в него (волка) запустить, он испугается?; окружная дорога именуется окружняшкой, письмо в конверте получило наименование закрытка. При образовании последнего слова стимулирующую роль сыграло изоструктурное производное: Одна открытка, две закрытки. Шестилетний мальчик полоски на кошачьей шерсти назвал полосатками (Смотри, полосаток сколько!), при этом образовался семантический круг: полоса → полосатый → полосатка. Темная комната была названа темнушкой; черные точечки на лице — чернушками, а лампочка-ночник в поезде — ночнушкой. В другом случае ночнушкой была названа ночная рубашка (в таком значении слово иногда приходится слышать и в речи взрослых), в третьем – ночная бабочка. Потенциальный круг возможных значений подобных дериватов широк, но не безграничен: он ограничен реальным числом денотатов, которые могут обладать данными признаками, что выявляется в сочетаемости прилагательных с определенным кругом существительных.

По данной словообразовательной модели конструируются и наименования лиц: веселишка, веселюшка, грустнишка, сердитка[164]164
  Т. А. Мехович отмечена интересная разновидность образуемых детьми дериватов на -К-(А). Это особого рода экспрессивные существительные, образованные от прилагательных, именующие, подобно прилагательным, признаки, а не предметы: Вода горячка или холодка?; Машина — смешка (т. е. смешная). Т. А. Мехович считает, что в данном случае не происходит «конденсации», т. е. втягивания определяемого существительного в семантическую структуру деривата. В нашем материале также встречаются случаи такого рода. Вызывает, однако, сомнение отнесение их к разряду синтаксических дериватов [Мехович 1986а: 154–155].


[Закрыть].

-ИНК-(А). Данный формант проявляет необычайную продуктивность в современной речи (лукавинка, хитринка, горчинка, желтинка и т. п.). Весьма широк круг дериватов с -ИНК-(А) в поэтической речи [Бакина 1975: 150–152]. Дериваты с -ИНК-(А) в нормативном языке относятся к разряду синтаксических, поскольку производные существительные «называют тот же признак, что и мотивирующее слово, но проявляющийся в слабой степени» [Русская грамматика 1980: 182]. Исследованию отадъективных дериватов с -ИНК-(А) была специально посвящена статья Д. Н. Шмелева [Шмелев 1963], который счел возможным говорить о возникновении нового словообразовательного типа. Однако дериваты с -ИНК-(А), выявленные в детской речи, отличаются от аналогичных образований в разговорной и художественной речи: они представляют собой лексические дериваты с уменьшительным значением: Смотри, сколько мокринок на полу! – о капельках растаявшего снега; А у тебя усы уже с сединками (седыми волосками). По-видимому, речь должна идти об особой окказиональной модели, существующей в детской речи, представляющей собой деформацию отсубстантивных моделей с -ИНК-(А) (ср. «изюминка, травинка»).

-ИЦ-(А). Модель, использующая данный формант, охарактеризована авторами «Русской грамматики» как непродуктивная, однако в детской речи она проявляет продуктивность и служит преимущественно для наименования лиц по характерным для них признакам: Я теперь такая серьезница!; Муха — нахальница; Ну ты и жадница! В качестве производящих (и в этом отличие от нормативного языка – ср. «лиственница», «луковица» и т. п.) выступают качественные прилагательные. Исключения редки, например женщина, продающая в киоске жевательную резинку, была названа жевательницей. Налицо двойная компрессия мотивирующего словосочетания – 'та, которая (продает) жевательную (резинку)' – взятые в скобки компоненты смысла не получили эксплицитного выражения.

-АТИН-(А). Данный формант служит для образования дериватов со значением 'вещественное или собирательное понятие, характеризующееся признаком, названным мотивирующим словом' [Русская грамматика 1980: 173]. Обычно при этом отчетливо ощущается оттенок неодобрения (кислятина, пошлятина). То же выявляется и в детских дериватах, образованных по этой модели: Ой, какая на улице сегодня мокрятина! (т. е. мокро); Ну и горькатина! – о лекарстве; обращает на себя внимание отсутствие чередования с шипящим; другой ребенок сказал о горьком — горчатина. Все подобные высказывания отличаются эмоциональностью и обозначают высокую степень данного признака; характерно наличие слов «какая», «такая» и т. п. Какая мелкатина! – сказано о ягоде, которую трудно есть – слишком мелкая. Ну сегодня и душнятина (т. е. очень душно).

В речи детей дериваты на -АТИН-(А) могут быть употреблены и для обозначения конкретных единичных предметов: Бармалей – злющая страшнятина; Ну ты и большатина! – говорится старшему брату, когда мерятся ростом.

Глаголы от прилагательных образуются несколькими способами: суффиксальным: лысый → лысить (Причесывай, только не лысь!), чужой → чужеть (Чужеет… скоро будет совсем чужой!); префиксально-суффиксальным: грубый → сгрубить (Волк сгрубил голос); суффиксально-постфиксальным: красивый → красивиться (Сестра все утро перед зеркалом красивилась); префиксально-суффиксально-постфиксальным: главный → разглавничаться (И что это он разглавничался!).

Всем дериватам данного класса свойственно категориальное значение 'действие, имеющее отношение к признаку', которое по-разному конкретизируется в разных словообразовательных моделях.

1. Глаголы со значением 'каузировать данный признак или увеличение степени данного признака'

Данное деривационное значение выражает модель с формантом -И-(ТЬ), которая характеризуется необычайной продуктивностью как в детской речи, так и в других речевых сферах. Признак при этом трактуется широко – речь может идти не только о признаке предмета, но и (последнее в нормативном языке не отмечено, во всяком случае, не зафиксировано «Русской грамматикой») о признаке как состоянии природы, среды, признаке как свойстве действия. В качестве производящих выступают исключительно качественные прилагательные или (во втором из указанных случаев) предикативные наречия, соотносительные с прилагательными: Черное море всех худит (делает более худыми);Буду удобить свою постель (делать удобнее; характерно соблюдение морфонологического правила: усекается конечный звук -Н-); Зачем я буду мокрить свою чистенькую рубашечку?;Эта штука зимой теплит, а летом холодит (о специальном устройстве в автомобиле);Тут песок специально ровнят… ну, выровняют. Особый семантический подтип, примыкающий к данному, образуют дериваты, объединенные значением 'заставлять казаться каким-нибудь' (ср. в нормативном языке: полнить). Ср. в речи детей: Эти колготки ноги толстят (т. е. заставляют казаться более толстыми). Реже встречаются окказионализмы со значением 'каузировать определенное состояние среды или качество действия'. Ты вышишь – говорит мальчик отцу, который во время игры поднимает руки выше, чем следует. Семантически мотивирующим здесь является наречие «выше». Туфли не теснят? (т. е. не тесно ли в них).

2. Глаголы со значением 'приобретать признак или увеличивать степень признака'

Используется словообразовательная модель с формантом -Е-(ТЬ). Данные глаголы, как и глаголы предшествующего типа, используют в качестве производящей базы не только качественные прилагательные в положительной степени (позитив), но и часто компаратив [Улуханов 1977: 132–135]. Во втором случае глагол имеет значение 'увеличивать степень признака, названного прилагательным'. Приведем примеры дериватов первого семантического подтипа: Холодильник уже мокреет; Кто в деревянных башмаках ходит, у того ноги дырявеют; От неприятностей не худеют, от неприятностей тощеют; Варежки на снегу быстро мокреют; Вода холоднеет; Наш кот слепеет.

Примеры дериватов второго подтипа: Червяки все длиннеют и длиннеют; А тень все длиннеет.

Возможна и семантическая мотивация предикативным наречием: Знаешь, я теплею, когда мостик делаю (т. е. мне становится тепло или теплее); Когда ты так говоришь, я грустнею (т. е. мне делается грустно или грустнее); На улице дождливеет и дождливеет. Характерен следующий диалог: Погода лучшёет… Далее – реакция на удивленный взгляд матери: А как надо сказать — хорошёет, что ли? Сначала был образован глагол от компаратива, затем заменен на образованный от позитива. Сказывается предпочтение, отдаваемое ребенком компаративу при необходимости подчеркнуть значение увеличения признака. Поскольку системой языка предопределена возможность для каждого качественного прилагательного иметь дериват с данным значением, а в норме языка эта возможность реализована отнюдь не всегда, имеется большое количество лакун, заполняемых детскими образованиями[165]165
  В нормативном языке с помощью данного суффикса образуются также и глаголы со значением 'выявления признака' (например: В траве краснела земляника) или, точнее, 'обнаружения своего существования путем выявления признака'. Детской речи такие образования абсолютно не свойственны (ср. с их распространенностью в художественной речи).


[Закрыть].

Глаголы двух указанных выше групп (со значением 'каузировать признак' и со значением 'приобретать признак') соотносительны между собой и взаимно предполагают друг друга. Ср. «темнеть» – «темнить», «злеть» – «злить». Они составляют попарно каузативную оппозицию. Возможно, очевидно, в ряде случаев в конкретных деривационных актах образование одного глагола от другого путем мены суффиксов без посредства прилагательного: Щеки уже краснеют. Это я их нарочно красню (мальчик, говорящий это, трет себе щеки и при этом разглядывает себя в зеркале).

3. Глаголы со значением 'совершать занятия, поступки, имеющие отношение к признаку'

Данное деривационное значение связано с формантом -НИЧА– (ТЬ), например важный → важничать. В детской речи формант проявляет некоторую продуктивность: Мы все остроумничали, кто как мог; Женя любит главничать (т. е. всюду быть главной).