Текст книги "Восхождение"

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Редер с поникшей головой вошел в ресторан Паттона. Он не заметил ни латунных горшков с неярко светящимися цветами, что сползали вниз точно живой огонь, ни фальшивого дерева и штукатурки, придававших этому заведению облик «старой доброй пивной». Так и не подняв головы, Питер просто доплелся до метрдотеля. Ресторан был полон, так что он оставил метрдотелю свою карточку и прошел в менее людный, роскошно-архаический бар. Там в глазах рябило от форменной одежды, и облаченные в нее люди в основном обменивались чем-то радостным и откровенно оптимистическим. Содружество выиграет войну – в этом мало кто сомневался, – а продвижения по службе станут тем временем более частыми и резкими.

Питер с тяжким вздохом устроился на табурете. «Терпеть не могу похорон, – подумал он, подзывая к себе бармена. – Даже когда кого-то знакомого хоронят. А уж когда незнакомого…» Чужое горе ощущалось острее, когда у тебя не было собственного, чтобы на него отвлечься. Питер всегда чувствовал себя таким беспомощным и пристыженным перед болью осиротевших незнакомцев.

«И ведь нет ни одной банальности, – подумал он, – которой ты можешь хоть как-то утешить родных абсолютно здоровой молодой женщины, которая погибла вот так, без всякой на то причины».

– Ich hatt ein kamerad, – пробормотал Питер себе под нос. Старинная армейская поговорка, много старше космических полетов: «Был у меня товарищ».

Ты скверно себя чувствовал, когда это случалось с кем-то из твоих приятелей, но уж такая у них была работа. В этом была своя логика, разумное зерно.

Редер даже не мог сказать: «Ну что ж, она не страдала» – или, того хуже: «Не волнуйтесь, она так ничего и не успела понять». Тут вышла даже не потеря в бою, а глупый несчастный случай… или подлое убийство.

Дочка Лонго вложила маленькую ладошку в его ладонь и с вызовом сказала:

– Я хочу стать пилотом. Как мама.

– Элли! – тут же предостерег ее отец. Затем он взглянул на Редера, и глаза его были мертвыми от усталости и боли утраты. – Мы ее в этом не поощряем, – твердо сказал он.

«Еще бы, – подумал Питер. – Очень даже понимаю». Затем он перевел взгляд обратно и понял, что смотрит прямо в серьезные и решительные глаза Элли. «Но только если бы вы пытались солнечный луч в консервной банке хранить, – тут же решил он, вам бы и то больше удачи светило». Ибо если была на свете девочка, обреченная реализовать свою детскую мечту, то этой девочкой была Элли Лонго.

Затем вдовец, поняв, судя по всему, кто перед ним стоит, умышленно проигнорировал протянутую руку Редера и вместо этого обменялся рукопожатием с кем-то за спиной у коммандера.

Редер медлил ровно столько, чтобы вся эскадрилья успела облить его холодным презрением. Затем он ушел. «Ладно, – подумал он. – Это я тоже очень даже понимаю». Но радости от всего этого он, мягко говоря, не испытывал. Более того, это уже начинало его злить.

«Черт возьми, – думал Питер, – я знаю, что я невиновен. Я чертовски уверен, что Роббинс тоже невиновна и что ар-Рашид чист как стеклышко. Что оставляет мне весьма широкое поле выбора». К примеру, не было ли все это, как уже предположила Синтия, «жизнью втроем» или какой-то более простой формой вражды между Гивенсом и Шелдоном?

Тут Питер с отвращением поморщился. «Проклятье, – подумал он, – от таких мыслей все мозги грязными кажутся. Гивенс, конечно, фрукт еще тот, но на холодного убийцу он никак не тянет. Шелдон тем более. А марать репутацию Лонго вообще дело последнее. Пусть даже это только у меня в голове происходит. Итак, отбросим этих троих, и тогда останется… Ларкин. Ларкин?»

Редер сел прямее. «Точно, – подумал он. – Его имя нигде не фигурировало. Он все время был где-то с краю, ничего такого вроде бы не делая, но тем не менее постоянно присутствуя. К примеру, на полетной палубе в полночь…» Питер немного поигрался с этой идеей, находя в ней определенные перспективы. «Надо бы мне в связи с квартирмейстером небольшое расследование провести, – подумал он. – Вообще-то Джон мне нравится, но… Откровенно говоря, он единственный, кого мне подробно изучить осталось. А значит, с него вполне можно начать…»

– Боже мой! – сказала какая-то женщина бармену, садясь на табурет. – А здесь сегодня людно.

– Да, сегодня много работы, – отозвался бармен, протирая перед ней стойку в ожидании заказа. – Только что два штурмовых транспорта прибыли. – Вокруг действительно была масса народу в зеленой десантной униформе.

– Джин-тоник с лимоном, – сказала женщина. – Вообще-то я голодна. Надеюсь, долго ждать не придется.

Редер окинул ее взглядом. Высокая, стройная, с тонким интеллигентным лицом и кудрявыми рыжеватыми волосами, коротко подстриженными. «Где-то я ее видел, – подумал он. – Должно быть, на „Непобедимом“. База „Онтарио“ родной для нее не кажется». А на авианосце, с другой стороны, шесть тысяч с лишним человек находилось.

«Да, похоже на то», – подумал Питер, слегка недовольный собой, после чего впервые взглянул на ее знаки различия. Женщина оказалась капитан-лейтенантом, пилотом, и имела нашивку разведки. «Скорее всего, она нашими „психами“ командует», – решил он. Название разведывательного подразделения ПСИХИ расшифровывалось как Проникновение, Слежение, Исследование и Хранение Информации. Более неподходящую аббревиатуру даже при желании придумать было сложно. И тем не менее всем очень нравилось их так называть. Возможно, потому, что пилоты «психов» на самом деле никакими психами не были. Напротив, они были исключительно выдержанными людьми, рядом с которыми пилоты «спидов» просто маньяками казались. И с их машинами тоже было куда меньше проблем. Прежде всего потому, что пилоты «психов» сами же их обычно и ремонтировали.

– Я уже довольно давно метрдотелю свою карточку оставил, – сказал Редер женщине. – Так что очень скоро столик получу. Если вы не против, присоединяйтесь.

Капитан-лейтенант обратила на него серьезные карие глаза и удивленно приподняла брови.

– Мои родители всегда меня насчет приглашений от незнакомцев серьезно предупреждали, – сухо отозвалась она.

Питер рассмеялся.

– Я вовсе не предлагаю вас угостить, – сказал он, – я лишь предлагаю разделить столик. Мне неприятно будет думать, как вы тут голодаете, пока я буду себе живот набивать. Особенно когда решение… – Тут он развел руками.

– Разделить столик, – подсказала она.

– Разделить столик, – согласился Питер, – такое простое и очевидное. – Обратив на нее свои синие глаза, он улыбнулся.

Капитан-лейтенант какое-то время просто на него смотрела, а затем вдруг тоже улыбнулась.

«Улыбка у нее просто убийственная», – подумал Редер, совершенно очарованный.

– А что, этот взгляд потерявшегося ребенка обычно работает? – поинтересовалась она.

Редер вздрогнул и почти почувствовал, как щеки его заливаются краской. «Ого! – подумал он. – А она леди хоть куда. И язычок у нее острый». Тогда он положил искусственную руку себе на сердце.

– Но я и правда потерявшийся мальчик-певчий из церковного хора, – жалобно протянул Питер. – Один тут среди звезд. Таким вот верзилой вырос, но невинность так и не потерял. – Тут он выдал ей взгляд, который его матушка обычно «щенячьими глазками» называла.

Женщина прыснула, а затем махнула на него рукой.

– Прекратите! Перестаньте на меня так смотреть! Я не выдержу. – Смеясь, она отвернулась.

– А если я не буду на вас так смотреть, вы со мной столик разделите? – спросил Питер, принимая идиотично-умоляющий вид.

Закрыв глаза, она воскликнула:

– Да, конечно! Только прекратите! Хорошо?

– Хорошо, – сказал он, садясь прямее и ухмыляясь.

Капитан-лейтенант открыла один глаз, а затем, убедившись, что все в порядке, открыла другой и заметно расслабилась. Она глотнула джин-тоника, но стоило ей опять повернуться к Редеру, как на лице у него появилось выражение потерявшейся и страшно удрученной гончей. Брошенной под дождем. В глухую полночь. В свой день рождения.

– Не-ет! – простонала она, отворачиваясь и безудержно хохоча.

– Ладно, – сказал он, тоже смеясь. – Я больше не буду. Обещаю.

– Коммандер Редер, – вдруг объявил надменный голос. – Ваш столик готов. – Метрдотель в смокинге ожидал у двери, что вела в ресторан.

– Ну так как? – спросил Редер, соскальзывая с табурета. – Мы идем?

Но женщина теперь уже совсем по-другому на него смотрела, настороженно и почти шокированно.

– Идемте, – тихо сказал он. – Я не кусаюсь. И обещаю – никаких больше щенячьих глазок.

Тут она слегка улыбнулась.

– Вы так это называете? Знай про это мокаки, они бы нас за неделю раскатали.

– Да, но это бы от них чувства юмора потребовало, а они его начисто лишены. – Он подал ей руку.

Капитан-лейтенант сжала губы, тщетно пытаясь спрятать улыбку, и спрыгнула с табурета, чтобы вместе с Редером направиться вслед за явно нетерпеливым метрдотелем в ресторан.

Когда они остались наедине, капитан-лейтенант подалась вперед над столиком и негромко сказала:

– Послушайте, коммандер, вам кое-что следует знать.

– Что вы на «Непобедимом» служите? – спросил Редер и кивнул. – По-моему, я уже вас встречал. Но вот вашего имени я, к сожалению, не припомню.

Она подняла брови и задумчиво склонила голову набок.

– Я Сара Джеймс, – сказала она. – У меня под командой все семь «психов», которые у нас на борту.

– Мне так неловко, – отозвался Редер. – Я должен был это знать. – Тут он вздохнул и покачал головой. – Но на капитанском обеде вас не было.

– Верно, – кивнула Сара. – Меня в тот вечер вообще на борту не было. Я ускоренный курс по новому инфракрасному визору заканчивала. – Она взволнованно подалась вперед. – Пока вы эту штуковину не увидите, вы просто не поверите. Какой диапазон! А чувствительность! – Сара восхищенно покачала головой. – Я ни с чем подобным никогда в жизни не работала. – Туг она вздохнула. – Но я понятия не имею, когда мне это чудо на борт поставят.

Редер улыбнулся ее энтузиазму.

– А вид у вас голодный, – заметил он. – Но не для обеда.

Сара уморительно оскалилась и зарычала, затем рассмеялась.

– Да я своего первенца отдам, только бы эту систему заполучить.

– Не будьте так уверены, – предостерег ее Редер. – К тому же я сомневаюсь, что здесь когда-то станут брать тех первенцев, которые еще из подгузников не вылезли. Здесь обычно берут лет девятнадцати или около того. – Она хихикнула, и звук этот необычайно Питера порадовал. – Впрочем, мы здесь на границе; возможно, высокое начальство как раз нам эту штуку и предназначило.

– Бросьте, – возразила Сара. – Когда высокое начальство такую классную игрушку получает, ему всегда приятно какое-то время самому с ней понаслаждаться. – Она добродушно пожала плечами. – Остается только надеяться, что к тому времени, как она ко мне в руки попадет, я не забуду все, что про нее узнала.

Инженерное образование Питера и непосредственно связанная с техникой работа Сары обеспечили им солидную общую почву, так что на протяжении всего обеда они от души наслаждались разговором. По обоюдному согласию они избегали обсуждать недавние неприятности, которые раньше времени вернули их на базу «Онтарио».

Когда обед был закончен, а счет оплачен, Редер спросил:

– Не позволите ли проводить вас на борт «Непобедимого», мэм?

Сара поежилась.

– Уже очень давно никто меня до дому не провожал, – с улыбкой отозвалась она.

– Вообще-то, как потерявшийся мальчик-певчий, на самом деле я вашей защиты ищу. Надеюсь, вы меня не бросите, – сказал он и предложил ей руку.

– Послушайте, – несколько озабоченно заметила она, – я не знаю, как капитану понравится, что мы с вами под руку идем.

«Вот те на», – подумал Редер.

– Извините, – сказал он вслух. – Просто мне на мгновение показалось, будто я штатский. Так всякий раз бывает, когда я шоколадный мусс ем. Лучше мне от него воздерживаться.

– По крайней мере, пока вы в отставку не уйдете, – согласилась Сара. Затем она кивком головы предложила ему выйти на «улицу».

Ресторан Паттона располагался в гражданском секторе станции, в коридоре, который явно знавал лучшие времена и в процессе военного бума еще не был толком заново заселен. Превосходная еда и обслуживание Паттона по-прежнему привлекали клиентуру, в основном военных, однако яркие огни ресторана оставались единственным ярким маяком в ночи станции. Большая часть в прошлом шикарных и процветающих магазинов была закрыта или превращена в военные склады. Даже когда станция находилась в своей дневной фазе, эта зона была практически безлюдна.

Редер сдержал отрыжку. Каждое отдельное блюдо, от супа до десерта, было превосходного качества, но взятые вместе… Пожалуй, ему следовало заказать семь унций деликатесной грудинки, а не двенадцать. С другой стороны, с завтрашнего дня ему опять предстояло перебиваться корабельной пищей.

– Прогуляемся? – предложил он.

– Давайте, – согласилась Сара.

Так поздно «ночью» на станции даже их шепот гулко отражался от стен, пока они шли вперед, а шаги вообще звучали как продвижение небольшой армии. Время от времени мимо проплывали магнитные тележки – некоторые из них были пилотируемыми, но большинство автоматическими. Маленькая машинка всякий раз бесшумно их огибала и вскоре исчезала на отдалении. Чем дальше в сторону военного сектора они уходили, тем темнее становились коридоры.

– Что-то здесь совсем лампы не горят, – заметила Сара, глядя на потолок. – Пожалуй, нам стоило такси вызвать.

– Ага, – с неловкостью согласился Редер. – Не помню, чтобы раньше здесь так темнело.

Сара недовольно хмыкнула, и легкие морщинки отметили ее высокий лоб. Затем она с хрустом наступила на битый стеклопластик. По его форме было понятно, что это кусок колпака от неработающей лампы верхнего света. Хруст прилетел обратно откуда-то издали, но уже совсем на другой ноте, почти как рычание.

В одном из боковых коридоров послышалось какое-то шарканье. Похоже, там кто-то был.

– Как у вас с навыками самообороны? – спросил Редер, когда они с Сарой инстинктивно встали спина к спине. Затем они продолжили двигаться к контрольно-пропускному пункту, вглядываясь в темноту, которая словно бы сгущалась по мере их приближения к цели.

– Довольно неплохо, – небрежно бросила Сара. «Это, полагаю, как „просто блестяще“ переводится, – подумал Редер. – А вот как у меня – не знаю». В свое время он был очень хорош; реакция и координация у него были природные, и тренировками он всегда наслаждался. Но все это было до того, как он руку потерял. Теперь Питер даже не очень себе представлял, станет это в драке преимуществом или помехой. У врачей он как-то забыл об этом спросить. Ему просто сказали, что рука «достаточно прочна для нормального использования». Питер представил себе, как он кого-то бьет, а рука взрывается искрами и огнем. «Порой я свое богатое воображение просто ненавижу», – скорбно подумал он. Слева, примерно с высоты двух метров послышался глухой смешок, а потом словно бы хлопок крепкой мозолистой ладони по куску водопроводной трубы, тогда как справа донеслось негромкое, но активное шарканье.

– Вы ведь безоружны, не так ли? – спросил он.

– Точно, – согласилась Сара. – Зато вы наверняка вооружены.

– Только в том смысле, что словарь у меня побогаче, чем у этих парней.

Наконец бандиты выступили из тьмы в мутный свет главного коридора. Их было четверо. Все они обладали такими выпуклыми мышцами, которые даже высокого мужчину заставляют казаться приземистым. Никакого энергетического оружия у них, похоже, не имелось. «И шей тоже», – подумал Питер. В руках они держали полуметровые куски водопроводных труб, а один лениво крутил длинной цепью, явно намекая на то, что в совершенстве ею владеет.

«Черт побери, – подумал Питер, – где эти громилы такую оснастку раздобыли? Тут что, специальный магазин открылся? Лично у меня, когда надо, никогда под рукой хорошего куска трубы не оказывается».

– Плохи наши дела, – пробормотала Сара.

– Не так плохи, как я думал, – отозвался Редер. – Всего двое вам и двое мне.

– Так вы и их разделить хотите? – проворчала она.

– Мама меня всегда делиться учила, – ответил он.

Компания молча на них надвигалась. Ни угроз, ни насмешек, ни требования денег. Они подходили осторожно, но без малейших признаков того зловещего уголовного заигрывания, которое так часто по видику показывают.

На одно мгновение в голове у Редера мелькнула недостойная мысль о том, что этих людей могли нанять Гивенс или Шелдон. Но он тут же ее отбросил. Оба они были слишком прямодушны, чтобы таких качков нанимать. Если бы они захотели пересчитать Редеру ребра, они оставили бы эту привилегию себе.

«Так, быть может, это вовсе не направлено на меня? – подумал он. – Может быть, это просто случайность?»

Надвигающиеся на них бандиты приняли решение. Тот, что с цепью, и один с трубой явно выбрали Редера, а двое других стали подбираться к Саре, но один из них держался чуть позади, тоже поглядывая на коммандера.

Это была ошибка. Сара увернулась от мужчины, который стоял к ней лицом, а затем быстро шагнула вбок. Ее длинная нога резко взметнулась, и ботинок попал бандиту точно по горлу. Ударила она не в полную силу, поскольку шея не сломалась, зато бандит, задыхаясь и отплевываясь, осел на пол.

– Сука! – рявкнул другой мужчина и замахнулся куском трубы.

– Плохо работаешь, – спокойно сказала Сара и еще раз ударила ногой, но уже пониже. Каблук ее ботинка мягко вошел ему в пах. Мужчина упал на колени, боль так его скрутила, что он даже ни звука не издал.

Редер наблюдал за своей парочкой, пока она приближалась. Бандит с цепью по-прежнему ее крутил, ловко перебрасывая из одной руки в другую. «Вот черт, – подумал Питер. – Хорошая цепь может даже тяжелого дегенерата опасным сделать. И раны от нее скверные. Надо бы мне оружие раздобыть».

– Привет, оружие, – сказал он, бросаясь на мужчину с куском трубы. Неловкий удар трубой дал Питеру возможность захвата, и его искусственная рука отлично с этим справилась. Даже лучше, чем отлично; тот самый приток силы, который нещадно бил стаканы, быстро размолол мелкие кости в кашицу. Физиономия бандита побагровела, и он онемел от боли. Продолжая движение, Редер упер подошву ботинка в подмышку раненому мужчине и резко толкнул, одновременно отпуская его запястье.

Обезоруженный бандит полетел прямо на своего товарища. Тот мигом бросил свои фокусы с цепью, попытался увернуться, но безуспешно – и они единой грудой покатились по полу, а цепь словно бы сама собой вовсю их хлестала.

Редер спокойно подошел к стянутой цепью парочке, схватил обоих бандитов за волосы и со всего размаха столкнул лбами. В коридоре аж посветлело от искр.

«По видику это всегда очень эффектно выходит, – подумал Питер, желая убедиться, как это в реальной жизни получится. – В точном соответствии с рекламой», – радостно заключил он, когда двое мужчин вяло растянулись на полу.

Он повернулся посмотреть, что там поделывает Сара, и очень вовремя, ибо в тот самый миг носок ее ботинка изящно соприкоснулся с подбородком стоящего на коленях бандита. Глаза у того совсем потускнели, и он с красивой неспешностью опрокинулся навзничь.

– Блестяще, мэм, – от души похвалил Редер.

– Спасибо на добром слове, – отозвалась Сара.

Сара взглянула на лежащего перед ней мужчину, затем подошла к другому, которого она вырубила первым. Она склонилась к нему, затем ахнула и резко выпрямилась.

– О Боже! Он мертв! – в ужасе выдохнула она. Редер присел и проверил пульс у мужчины на горле.

– Да, действительно, – сказал он, вставая. – И мы тоже будем мертвы, если в темпе отсюда не уберемся. – Живые бандиты уже начинали шевелиться.

Сара перевела дыхание и оторвала глаза от убитого ею человека.

– Да, – мрачно согласилась она.

Питер взял ее под руку и повлек за собой. По-прежнему хмурясь, Сара окинула всю сцену последним взором, покачала головой и позволила ему себя увести.

Она какое-то время молчала, затем сказала:

– На меня уже пару раз нападали.

– Прискорбный факт, – отозвался Редер, разглядывая ее задумчивое лицо.

– Но здесь было совсем по-другому. Обычно бывает масса всяких заходов типа «эй, крошка» и тому подобного. Они вроде как друг друга подначивают. Потом ты делаешь им бо-бо, и они отстают. – Она покачала головой. – А эти ничем таким не занимались. Они как будто работали. Словно бы им дали задание, и они его выполняли. – Сара взглянула на Редера, пытаясь понять, что он по этому поводу думает.

– У меня тоже такое впечатление создалось, – согласился он. – Вот только я не могу придумать никого, кто бы на это решился.

– А ведь они за вами пришли, – сказала Сара, подталкивая его в бок. – Вы тут главный злодей.

– Да, это мои позывные, – с удовольствием согласился Редер. – Как вы догадались?

– Так вы пилот? – Она явно удивилась.

«Очевидно, капитан-лейтенант до сегодняшнего вечера знала обо мне не больше, чем я о ней, – подумал Питер. – Надо бы как-то этот пробел восполнить».

– Ага, – подтвердил он. – Еще год назад я на «спиде» летал. Потом я был ранен. – Он показал ей искусственную руку. – Пришлось переквалифицироваться.

На лице у Сары появилось выражение человека, которому его знакомый только что свою любимую жабу представил.

– А что такое? – спросил Редер, чувствуя неловкость.

– Да нет, ничего, – быстро ответила Сара. – Просто мне… обычно я с пилотами «спидов» не лажу.

– В самом деле? – откликнулся Редер.

– Да, – сказала она, по-прежнему стараясь быть вежливой. – Они от нас, от «психов», очень отличаются. Совсем другая порода.

Все время, пока она говорила, Питер чувствовал ее отчуждение и был этим не на шутку смущен и раздосадован.

– Но, капитан-лейтенант, – осторожно возразил он. – Меня самым капитальным образом усмирили. Я физически неспособен на «спиде» летать. Чего вам еще нужно?

– Бросьте! – вдруг огрызнулась Сара. – Нечего приписывать мне слова и мысли, которых у меня и в помине нет. Если хотите себя пожалеть, я вам тут не помощница.

«Мои поздравления, Редер, – подумал он, глядя, как она уходит. Твой мальчишеский шарм еще одно чудо сотворил».

Он пустился следом, и через несколько мгновений ее догнал. Но Сара смотрела прямо перед собой, и глаза ее искрились гневом. Да и Редер вдруг понял, что слишком устал для продолжения разговора. «День был длинный и напряженный, – напомнил он себе. – Возможно, ты просто что-то не то сболтнул».

Хотя глубинный инстинкт подсказывал ему, что молчание тоже может быть неверно истолковано.

«О Господи, – подумал Редер, – все это так запутанно. Я просто хочу лечь в постель. А мир с его проблемами пусть куда подальше катится».

Редер сбросил второй ботинок и ненадолго присел на край койки, слишком усталый, чтобы так сразу снять носки. Они с Сарой доложили о нападении на гражданской стороне КПП, после чего со всем подобающим сочувствием оказались втянуты в тот самый бюрократический кошмар с заполнением всевозможных бланков, который так часто в художественных фильмах о дегуманизации человечества показывают.

Сотрудники гражданской службы безопасности казались так искренне расстроены инцидентом, что без конца продолжали извиняться и восклицать. Однако Редер поверил в их искренность, только когда они сказали:

– Здесь такого просто не бывает. Сами подумайте, куда им отсюда сбежать?

«Действительно, – устало подумал Питер, – куда?»

Они с Сарой приняли любезное предложение проводить их до корабля, после чего расстались с измученными пожеланиями доброй ночи, кривыми улыбками и неловкими жестами. Спать им до очередной вахты оставалось совсем немного.

«Ладно, – подумал Питер, – она уже взрослая девочка. И наверняка не нуждается в моей помощи, чтобы свою койку найти». Но все же компания Сары очень ему понравилась. И он искренне сожалел, что между ними вдруг такая кошка пробежала. «А, к черту, – подумал он затем. – Мне что, больше подумать не о чем? – Тут Питер потер лоб. – Если бы я только мог думать».

Тут затрезвонил интерком. Он опустил стол и нажал на кнопку. На тонком стенном экране появилась одна из сотрудниц службы безопасности станции, и Питер подавил мучительный стон.

– Простите, что так поздно вас беспокою, – сказала она, – но я подумала, что вы захотите это узнать. Убитый человек работал здесь грузчиком. Его документы оказались очень хорошей подделкой, иначе, уверяю вас, его бы на станцию не допустили. Хотела бы я вам больше рассказать. – Женщина развела руками. – Но не похоже, что он с кем-то связан. Компания, на которую он работал, как раз должна была его уволить. А отсюда вытекает, что он автоматически отправился бы домой. Домой в данном случае означает – на Каттавасию. – Холодный маленький аванпост, прежде всего известный своей заброшенностью.

– Когда ему предполагалось отбыть? – спросил Редер.

– Завтра, – с мрачным видом сообщила женщина.

– А вы не могли бы…

– Проверить, нет ли на борту кого-то из его компаньонов? Да, сэр, мы об этом подумали, – натянуто кивнула она.

– Извините, – сказал Редер. – Я слишком устал, чтобы кому-то советы давать.

– Доброй ночи, сэр. Надеюсь, завтра мы сможем больше вам рассказать.

Он лишь махнул рукой и нажал кнопку отмены. А потом боком повалился на койку и заснул раньше, чем его голова шлепнулась на подушку.

– Дебилы! – орал человек в маске. – Идиоты, кретины! Еретики! Что было в ваших жалких мозгах?

– Мы хотели как лучше, Приближенный, – сказал Ступе Грехобор. Он злился на себя за низкопоклонство, но его страх одолевал злость. Приближенный мог приказать ему покончить с собой, и он был бы вынужден это сделать – или вечно страдать от адовых мук. – Нам представлялось, что смерть этого офицера была бы в высшей степени деморализующей.

– Верно, была бы, – подтвердил Приближенный. – Но она также была бы в высшей степени подозрительной! – Последнее слово он уже просто проревел. – Наши враги далеко не такие безмозглые! – Подразумевалось, что Грехобор именно такой. – Когда они видят, что два офицера с одного и того же корабля, занятые на одном и том же посту, буквально один за другим встречают смерть, они об этом крепко задумываются. Не так ли, Ступе?

Высвеченная экраном фигура в маске и плаще с капюшоном сделала паузу, и Грехобор обиженно пробормотал:

– Так точно, Приближенный.

– Большое спасибо, что согласились, – оскалился Приближенный. Темная фигура взяла еще одну паузу, а затем прошипела: – Этот офицер – моя забота. Так же как и «Непобедимый» – моя задача, а не ваша. Эту задачу я должен выполнить так, как сочту нужным. Вам понятно?

– Так точно, Приближенный.

– Хо-ро-шо. Разумеется, об этом инциденте будет доложено Толкователям.

Грехобор лишь охнул и умоляюще поднял руки.

– Результаты, а не намерения – вот что приводит нас в рай, – наставительно заметил Приближенный. – Вы должны молиться, Грехобор. И если ваши молитвы будут услышаны, наказание несомненно будет легким. Но отныне и вовек, Ступе, не попадайтесь мне на глаза.

Экран потемнел, а Грехобор остался стоять, весь дрожа, нижняя его губа неуправляемо дергалась. Наконец он не выдержал и упал на колени, горько рыдая о том наказании, которое теперь ему полагалось. В любом случае оно должно было стать ужасным. И куда большим, нежели он заслуживал.

– Покарай меня, о Всемогущий, – пробормотал он, проводя языком по вдруг пересохшим губам в смятении чувств, которое его разум отказывался распознавать. – Сделай меня достойным. Покарай меня, покарай!

Редеру казалось, что он дрожит, но когда он украдкой взглянул на свою левую руку, никаких признаков дрожи он там не увидел. Тем не менее под кожей ощущалось какое-то неприятное подрагивание. Он оглядел залу суда. Все здесь настолько не изменилось, что прошедшая ночь могла показаться кошмарным сном.

Не считая, правда, того, что теперь Питер узнал капитана-лейтенанта Сару Джеймс, которая встретила его взгляд с холодным профессионализмом и лишь едва заметно улыбнулась, прежде чем отвести глаза. Тогда он снова повернулся к передней части залы и со вздохом подумал: «Краткая идиллия закончилась».

– Встать, суд идет! – рявкнул судебный пристав. Все немедленно встали по стойке «смирно». Тренированные нервные системы откликались еще раньше, чем мозги распознавали команду.

Комиссия вошла в залу и торжественно расселась. Дальше последовала краткая пауза, как будто никто не хотел говорить. Затем вице-адмирал подняла на аудиторию холодные глаза.

– Ввиду недостатка неопровержимых доказательств какого-либо должностного преступления, – осторожно произнесла она, – настоящая комиссия вынуждена сделать заключение о существовании обстоятельств, неизвестных в связи с расследованием данного инцидента. Заключенную, второго лейтенанта Синтию Роббинс, приказывается освободить из-под стражи. Она может вернуться к исполнению своих обязанностей. Благодарим всех за данные показания. – Она стукнула молотком по столу. – В заседании настоящей комиссии объявляется перерыв. – Члены комиссии дружно встали, вид при этом имея такой, как будто только что смертный приговор вынесли, и молча вышли из залы.

Редер, как и все остальные, встал вместе с комиссией, но был во многих световых годах от всего окружающего. А до того момента он представлял собой почти идеальное записывающее устройство. Туманную фразу про «неизвестные обстоятельства» он перевел как «мы знаем, что вы виновны, но не можем этого доказать». И счел той черной меткой, которая ставила жирный крест на его карьере.

«То есть, – подумал он, – если только я не сумею выяснить, кто эту диверсию со „спидом“ Гивенса провернул, – все, игра закончена». Он чувствовал на себе глаза Роббинс, но в данный момент ему было не до нее. А сзади на него давили враждебные взоры эскадрильи. «Невиновен, ваша честь, – мысленно воскликнул Питер. – И я это докажу. Или умру».

«Непобедимый» закончил свой пробный полет при обстоятельствах, которые в мирное время привели бы его обратно в док. Но теперь время было военное, и никто не собирался позволять готовому боевому кораблю стоять в бездействии. Так что Редер вполне мог попытаться кому угодно что-либо доказать. Он также запросто мог умереть – если только все его попытки отыскать тех людей или того человека, который решил стать для «Непобедимого» злым гением, оказались бы безуспешными.