Текст книги "Восхождение"

– Как нельзя лучше? И вы им поверили? Даже когда диспетчер приказал вам осадить назад и еще раз зайти? – изумленно спросил коммандер.

– Честно говоря, – сказал пилот, выглядя немного смущенным и порядком измотанным, – чем ближе я к «Непобедимому» подходил, тем хуже диспетчера понимал.

– Но ведь вы выключили мотор, когда он вам велел, – заметил Редер.

– Это потому что он заорал. Тогда я его мигом понял. А так мне его по пять раз переспрашивать приходилось. – Пилот сердито глянул на коммандера. – Во всей этой неразберихе «Непобедимый» виноват, – добавил он.

– «Непобедимый»? – Питер ушам своим не поверил. – Мы виноваты в том, что вы, черт побери, пилотировать ни хрена не умеете? – Он с огромным трудом сдержал свою ярость. – Не потрудитесь ли объясниться, лейтенант? – с пугающим спокойствием предложил он пилоту.

– Никто даже не упомянул о том, что вы магнитный грейфер развернете, коммандер, – ответил тот. – Если бы меня предупредили, я бы сразу же попросил его отключить. Он мне все приборы запорол и компьютер загадил.

Редер какое-то время просто на него смотрел, слишком ошарашенный, чтобы заговорить. Затем он привел в порядок свою осанку и в конце концов сумел вымолвить:

– Магнитные грейферы не могут на приборы влиять. Там защита от электромагнитного импульса работает.

– На первой модели не работает, – сказала Синтия. Питер и ар-Рашид медленно переглянулись. Затем они так же медленно повернулись и посмотрели на «спид». Он был процентов на двадцать больше «спидов» четвертой модели, которыми был укомплектован «Непобедимый». Их опытные глаза тут же переметнулись к узлам датчиков и оружейным гнездам.

– Я должен был сразу это понять, – сказал старшина. – Ведь это последняя машина, из которой пилот должен был вот так выкарабкиваться.

– А что этот раритет за стенами музея делает? – в благоговейном ужасе спросил Редер.

– Вообще-то нам постоянно новые обещают, – оптимистично отозвался пилот. – Но пока что вы, ребята, все себе прикарманиваете.

Питер вздрогнул. «Да, похоже, так оно и выходит», – подумал он. Оглянувшись, он увидел, что к ним торопливо приближается Шелдон. Остальные пилоты со станции уже кружком вокруг них собрались.

– Это командир эскадрильи Шелдон, – громко объявил Питер, когда тот подошел. – Он и его люди о вас позаботятся. А когда вы обустроитесь, я буду рад вас познакомить с командами обслуживания. – Широко улыбаясь пилотам, он от всей души надеялся, что все они сейчас умотают на долгий инструктаж и дадут ему, Роббинс и ар-Рашиду шанс вдоволь поползать по этой классике.

Питер всегда мечтал летать на первой модели.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

«Неустрашимый» вышел из Транзита в тридцати астрономических единицах от Антареса и базы «Онтарио». Капитанский мостик был сплошь залит сине-красным перемигиванием лампочек тревожной сигнализации и переливчатым мерцанием вышедших из строя компонентов; давление там по-прежнему было, но персонал командной палубы работал в скафандрах с открытыми лицевыми пластинами и без перчаток. Точно так же поступали и члены аварийных бригад контроля за повреждениями. Попеременно молясь и ругаясь, они выдергивали неисправные компоненты и ставили на их место запасные. Они также без конца латали, паяли и клеили, лихорадочно импровизируя в неистовстве организованного хаоса. В разреженном воздухе сильно пахло озоном, а от темных пятен на нескольких пультах тянулись менее приятные ароматы.

Индикатор скорости в нормальном космосе упорно держался на отметке в две сотых «цэ». Ровно столько же было перед тем, как они сделали последний отчаянный бросок в Транзит.

– Падди, – рявкнула капитан Монтойя в свой интерком. – Нам прямо сейчас эти моторы нужны!

– Ничего не выйдет, капитан, – отозвался инженер-механик.

В его низком голосе с сильным новоирландским акцентом звучала неподдельная озабоченность. Вглядываясь в экран голодисплея, Монтойя видела у него за спиной, в обширных полостях машинного отделения, хаос еще почище, чем на капитанском мостике. Когда защитные поля получили перегрузку, они дали откат через системы поддержки; там предполагалось быть стопорам и механизмам аварийной работы, но они порой тоже перегружались. Массивные сверхпроводящие магистрали разлетались точно картечь, когда выбросы энергии давали зашкал за красную черту, сея разрушение в самом сердце корабля. В одном углу под какой-то рогожей лежал ряд тел, а судовой капеллан, чье лицо наполовину скрывала окровавленная повязка, совершал над ними похоронный обряд. К несчастью, в том ряду находились почти все офицеры машинного отделения. Уцелевшие члены команды были в белых изолирующих скафандрах, и дуговой разряд, то и дело мелькавший между кабелями, наглядно демонстрировал, почему.

– Третий и четвертый реакторы пришлось заглушить, сэр. Баки получили страшную трепку при последнем выбросе, когда нас плазменным разрядом долбануло. С работающими первым и вторым нам столько «дельта-вэ» из реакционной массы просто не выжать. И мне очень не нравятся флуктуации полей в первом баке. Он не сдюжит, если я еще хоть чуть-чуть тяги добавлю.

– Сотворите мне чудо, Падди. Меньшего я от вас не приму. Все, конец связи.

Прервав связь, капитан Монтойя откинулась на спинку кресла и стала наблюдать за тем, как работают ее люди. Урон был нанесен очень серьезный. Удивительно было, как они вообще через Транзит проскочили, но она знала, что мокаки и их союзники по-прежнему сидят у них на хвосте. Внезапно интерком опять ожил.

– Сэр, я принимаю сообщение! – воскликнула молодая связистка. В ее хриплом от изнеможения голосе прозвучала надежда.

– Дайте, пожалуйста, послушать, – спокойно сказала Монтойя.

– Капитан-лейтенант Сара Джеймс с ККС «Непобедимый» запрашивает ККС «Неустрашимый». Вы на приеме?

– На приеме, капитан-лейтенант. Говорит капитан Кэтрин Монтойя.

– Капитан, я передовой разведчик с «Непобедимого». Он в двух часах позади нас. Каков ваш статус, сэр?

Прежде чем ответить, Монтойя поморщилась, словно что-то очень невкусное попробовала.

– Как вы можете судить по той скорости, которую мы развиваем, капитан-лейтенант, наш статус очень скверный. Два мотора заглушены, полетная палуба не действует… – Она с трудом сглотнула. – Все наши «спиды» потеряны. Мы также потеряли девять лазерных гнезд. У нас серьезная пробоина в корпусе, и треть отсеков разгерметизирована. Еще у нас тяжелые потери в живой силе.

Это был один из способов сказать о том, что одна треть твоей команды мертва, а другая треть ранена.

– В последние несколько минут перед транзитным прыжком мы получили два прямых попадания из тяжелых плазменных орудий. Откат поля вывел из строя половину всей электроники на корабле. Кроме того, капитан-лейтенант, менее чем в двух часах позади нас идет слишком много вражеских судов. – Тут Монтойя перевела дыхание, сдерживая страх за своих людей и за свой корабль. – Мы также везем с собой шестимесячный запас антиводорода. Поэтому мы такая желанная мишень.

– Ясно, капитан, – четко сказала Сара. – Мы привели с собой два истребителя и тридцать шесть «спидов». Так что мы сможем дать им по рукам, если они слишком загребущими станут. Впрочем, уверена, сэр, вы их и сами уже по первому разряду обработали, – добавила она.

– Сделали, что смогли, – сухо сказала Монтойя.

– Я запросила у капитана Каверса эскадрилью для вашего сопровождения, сэр, – сообщила Сара. – Они доберутся до нас гораздо раньше, чем мы встретимся с «Непобедимым».

– Это хорошо, – отозвалась Монтойя. – А то те, что за нами, явно без тормозов. Они, судя по всему, любой ценой намерены наш груз уничтожить.

Она не стала добавлять, что если они сойдутся достаточно близко для серьезного боя и антиводород рванет, враг также будет уничтожен. Они тогда превратятся в небольшую, но очень активную звезду. Всем было известно, какие мокаки фанатики. Кроме того, насколько они знали, повианский корабль мог перенести взрыв.

– Вам лучше предупредить своих коллег, что эти повиане – первоклассные стрелки. И их орудия бьют дальше, чем можно ожидать.

– Принято, капитан. Благодарю вас. Конец связи.

– Добыча истекает кровью, Мастер Охоты, – сказал повианский техник своему командиру. – Она хромает и еле тащится. – В резком вибрирующем голосе звучала злобная радость.

– И все же она убегает, – мрачно заметил Мастер Охоты. Тва'амат был крайне недоволен тем, как все развивается. У него не было ни малейшего желания умирать, а их человеческие союзники явно вели дело к тому, чтобы все они дружно погибли.

– Мы должны предложить врагу условия сдачи, – высказался его заместитель.

Тва'амат утвердительно щелкнул жвалами. Если не считать чуда, для всех них это была единственная надежда на спасение.

– Я буду говорить с мокакским командиром, – сказал он.

У него на пульте тут же вспыхнула лампочка интеркома, показывающая, что звонок принят на мокакском корабле. Однако, прежде чем капитан мокаков ответил, повианину пришлось подождать несколько тревожных минут.

– Ну что там еще, Твоюмать? – недовольно вопросил капитан, прекрасно зная, что выраженное у него на лице презрение повиане различить не способны. – Мы заняты.

Тва'амат понимал, что его оскорбляют. Об этом ему говорило как намеренное искажение его имени, так и грубые манеры капитана мокаков. «Ладно, человек, – подумал он, – я тоже в эту игру сыграю». И Мастер Охоты так расположил свои педипальпы, чтобы они выражали четвертую степень уважения – гораздо ниже той, какую требовал статус капитана.

– Ваш народ понесет колоссальный урон от потери трех кораблей, – начал он. – Уничтожение того судна, которое мы преследуем, принесет вашему народу великую скорбь. Я почтительно предлагаю, чтобы мы объявили врагу условия сдачи.

– Условия? Той мрази?

– Нам вовсе не требуется предлагать столь отвратительным существам почетные условия, – стал успокаивать его Тва'амат. – Но безусловно лучше будет вернуть обратно нас самих и антиводород, чем погибнуть здесь и потерять все.

– Я не стану лгать даже ради спасения своей души! – выкрикнул мокак, настолько рассерженный, что это даже повианам стало заметно. – Не говоря уж о том, чтобы лгать ради спасения всей твоей ничтожной команды! Тебе приказано преследовать этот корабль и любой ценой его уничтожить. Не докучай мне больше своими трусливыми предложениями. Конец связи!

Какое-то время на капитанском мостике повиан царила мертвая тишина.

– Почему мы должны умереть из-за того, что они такие идиоты? – спросил наконец Тва'амата его заместитель.

– Мы должны умереть, потому что наша Владычица препоручила нас послу, чтобы он использовал нас, как сочтет нужным. И еще потому, что я скорее умру в бою, чем на столе у бюрократа.

Заместитель щелкнул жвалами в знак согласия. Такая смерть была куда более предпочтительной.

– Мы рождены, чтобы умереть, – заметил он.

– Таков закон, – согласился Тва'амат. – Так умрем же.

«Жми, Падди, – подумала Кэтрин Монтойя. – Делай все, что можешь».

Поврежденные внутренние компенсаторы «Неустрашимого» зловеще мерцали. Монтойя бесстрастно ждала; если компенсаторы сдадут, все люди на борту будут раздавлены до консистенции клубничного джема. «Как странно, – подумала она. – Мы тормозим, чтобы оторваться». Они должны были согласовать курс с «Непобедимым», который на полном ходу несся в их направлении; в какой-то точке, однако, два корабля должны были пойти с одинаковой скоростью и в одном направлении, иначе они бы лишь бессмысленно друг мимо друга промелькнули.

«Неустрашимый» тихо прошел сквозь целое облако «спидов», выпущенных наконец с легкого авианосца, и они поприветствовали его россыпью маяков опознавательной системы «друг-враг», после чего исчезли. Затем корабль проплыл между «Дифенбакером» и «Маккензи», направляясь к «Непобедимому» и долгожданной помощи.

– Транзитная сигнатура, – сообщил дежурный у панели датчиков. Этому младшему технику в данный момент приходилось выполнять работу десяти погибших товарищей. – Еще. И еще. Четыре. Тяжелые следы, капитан. Это вражеская тактическая группа. Прут за нами вовсю – семь сотых «цэ». Судя по столбу частиц, поднимаются.

Враг прошел Транзит и быстро приближался, но это уже была забота той тактической группы, что вылетела ему навстречу. А у капитана Монтойи и ее команды имелись свои заботы, более непосредственные.

– Машинное на связи.

– Давайте плохие новости, старшина.

– Тут с антиводородными баками проблема, капитан. Когда нам досталось, их направляющие механизмы набрали перегрузку. Один из них, гад, уже рвануть собирается, – сообщил инженер-механик Патрик Кейси – или попросту Падди. От страшного напряжения его акцент еще больше усилился.

– Спускайте его!

Это означало провести процедуру, обратную той, при помощи которой антиводород по специально подогнанным магнитным «трубам» закачивался в баки. Мера воистину отчаянная, ибо вещество это было невероятно опасным. Но если бак лопнет… впрочем, тогда все произойдет очень быстро. И разумные вещества на всем этом витке спирали увидят свет разрушения, пока он столетиями и тысячелетиями будет нестись среди звезд.

– Невозможно, капитан. Тот же самый перегрузочный выброс дренажную систему на этом баке запорол.

– Сколько у нас еще времени, старшина? – спросила капитан Монтойя. Обменявшись взглядом со старпомом, она жестом приказала ему подключиться к ее интеркому.

– Если я только не смогу найти какой-то способ это остановить, капитан, больше полутора часов мы вряд ли продержимся. – Голос Кейси звучал рассеянно и нетерпеливо, ему сейчас явно больше хотелось работать, чем говорить. Глаза его то и дело поглядывали в сторону от экрана, снимая какие-то показания, а веснушки коричневыми маячками темнели на коже еще более молочно-бледной, чем обычно. Монтойя прикусила губу.

– Дайте нам все время, какое только сможете, Падди. Я начинаю эвакуацию, а раненых у нас больше, чем здоровых, так что время нам точно понадобится. А моторы пусть работают, только внутрисистемный курс отмените. Теперь уже их беречь незачем.

– Есть, капитан. Я постараюсь. Конец связи.

Монтойя с тяжелым сердцем отвернулась от монитора и стала оглядывать продолговатый капитанский мостик корабля, из которого она выжала сто процентов его возможностей, и членов команды, которые отдали еще больше. Губы ее словно бы онемели, и лишь невероятным усилием воли ей удалось заставить их образовать слова.

– Приготовьтесь покинуть корабль.

По разбитым коридорам «Неустрашимого» завыли клаксоны. Бригады контроля за повреждениями бросили свой сизифов труд по восстановлению функций умирающего корабля и обратили ноющие мышцы и одурелые от усталости мозги на задачу проламывания по аварийному проходу к спасательным шлюпкам, расположенным вдоль стержня, что соединял две головки условного молотка. Офицеры и сержанты сбивали здоровых и ходячих больных в бригады для переноски тяжелораненых. Среди них сновали санитары, залатывая раны, раздавая анальгетики и стимуляторы, всеми силами стараясь поддержать жизнь в обожженных, избитых, облученных телах до тех пор, пока им не будет оказана настоящая помощь.

Капитан Монтойя дождалась, когда последние члены команды покинут капитанский мостик, затем церемонно подошла к главному компьютеру и извлекла оттуда пакет данных, который ей в дальнейшем предстояло представить следственной комиссии. Дальше последовала долгая минута молчания, после чего Монтойя захлопнула лицевую пластину своего скафандра и направилась прочь.

– Ого, кому-то они очень не по вкусу пришлись, – пробормотал пилот «спида», когда бортовой компьютер выдал ему данные о состоянии врага.

Утечка атмосферы; это означало торопливо залатанные пробоины в корпусе. Температура выхлопа значительно ниже оптимальной; это означало потери энергии. Визуал демонстрировал, что несколько размещенных на стабилизаторе у кормы повианского корабля гнезд либо вовсе отсутствуют, либо представляют собой светящиеся, оплавленные руины. Пустые орудийные установки на поверхности гантелеобразных мокакских судов показывали, что их дальнобойное оружие уже исчерпано.

Один Бог знал, какие условия были внутри, сколько систем было выведено из строя, какие пробелы зияли в блоках датчиков и узлах обороны с рубежа непосредственного соприкосновения.

– Давайте-ка мы, ребята, это выясним! – сказал он остальной эскадрилье. – Вперед!

Питер поднял голову из-за перегородки. Теперь, когда все «спиды» в полном составе вылетели на задание, полетная палуба «Непобедимого» выглядела совсем просторной и немного одинокой. Команды обслуживания напряженно ожидали, готовые к дозаправке и перевооружению, если боевые условия позволят.

– Коммандер Редер. – В ровном голосе капитана Каверса чувствовалось сдерживаемое напряжение. – Приготовьтесь принять спасательные шлюпки. Рабочие подробности направлены к вам вместе с санитарами для выноса раненых. – Дальше последовало быстрое и точное резюме упомянутых подробностей, которое загрузилось в потрясенный разум Редера, точно массив данных в компьютер.

– Есть, сэр, – четко произнес Редер. «Спасательные шлюпки? – подумал он. – Раненые?»

Это было первым указанием на то, что у «Неустрашимого» возникли такие серьезные проблемы. Впрочем, не совсем так. Проблемы возникли у команды. А корабль уже умирал.

Питер быстро подозвал к себе лейтенанта Роббинс и ар-Рашида.

– Спасательные шлюпки с «Неустрашимого», – сообщил он. – Команда покидает корабль. Много раненых.

Ар-Рашид большими глазами на него посмотрел.

– Вся команда, сэр? – От волнения его низкий голос поднялся чуть ли не до писка. – Сэр, это же три тысячи человек.

– Уже меньше, – мрачно произнес Редер. – И половина из уцелевших ранены. – Затем они снова разошлись и проинструктировали команды обслуживания. Редер опять приставил бригаду к магнитному грейферу, а затем они подготовили палубу к приему спасательных шлюпок.

– Порядок, люди, – объявил он в командирский рупор. – Они будут прибывать в темпе, а управлять шлюпками будут дилетанты и компьютеры. Шлюпки будут прибывать одна за другой. Нам нужно будет как можно быстрее готовить полетную палубу для дальнейшей работы. Так что ушами не хлопать. Давайте все как надо проделаем.

В шкафчиках вдоль стен полетной палубы хранилась масса всякой всячины. В основном там были медицинские принадлежности: носилки, средства для оказания первой помощи. Редер прошел вдоль шкафчиков, открывая их пальцевым кодом, а команды обслуживания «спидов» тут же стали вынимать вещи и готовить их к эксплуатации.

– Отлично! – внезапно сказал за плечом у Редера начальник медицинской службы Голдберг. – Нам все это пригодится. По сведениям капитана, там немалый процент тяжелораненых. – Он бросил тревожный взгляд на Редера. – Похоже, по сравнению с этой работой наш последний аврал мирным чаепитием покажется.

– Радиационных ожогов там немного, – ободрил его Питер.

– Это правда, – сказал Голдберг тоном человека, который минуту назад потерял все, кроме именного пистолета. – Только обычные раны и декомпрессия.

Ожидалась сорок одна спасательная шлюпка.

– Диспетчер, мне нужна связь с прибывающими, – объявил Редер. – Общая трансляция на все спасательные шлюпки.

– Есть, сэр… уже готово.

– Слушайте меня все, – сказал он. – Места у нас хватит, но только-только. Поэтому постарайтесь с вашими судами не застревать.

Для посадки на авианосец спасательные шлюпки были, мягко говоря, неуклюжи. По сути они представляли собой снабженный самым примитивным мотором и направляющей системой пузырь, который почти все время оставался всего лишь структурным элементом на корпусе судна. А кроме того, некоторые из них наверняка были повреждены.

– Просто следуйте по курсу, который вам даст «Непобедимый», и предоставьте грейферному полю сделать все остальное. Помните, мы никого не сможем высадить, пока все не прибудут.

Пожалуй, для такой роскоши, как переходной шлюз, спасательные шлюпки вообще не годились.

– Мы всех вас примем. А теперь сделайте все как следует.

Включать насосы не требовалось; они уже держали полетную палубу безвоздушной. И вот створки громадных ворот медленно заскользили в специальные пазы в корпусе. За ними ярко засияли звезды. И на фоне бархатной черноты двигались точечки бледно-голубого пламени. Спасательные шлюпки старались так согласовать свою скорость со скоростью авианосца, чтобы грейферы «Непобедимого» смогли захватить их и втянуть на борт.

– Рискованная будет операция, – заметил Редер, облизывая соленые от пота губы.

Роббинс мрачно кивнула.

– Небольшая ошибка в расчетах – и они генераторы поля прямо из корпуса вырвут, – пробурчала она, лишь самую малость преувеличивая.

Наконец все они это почувствовали – легкую зыбь и крен под ботинками скафандров. Первые четыре бледно-голубых огонька развернулись и направились к ним, напоминая неподвижное созвездие, становящееся все ярче на фоне черноты. Выплески бело-голубого пламени быстро расширились от пятнышек света до продолговатых гало, а потом все они вдруг погасли.

– На этих спасательных шлюпках горючее строго ограничено, – прокомментировал Редер. Взгляд на планки статуса справа и слева в его шлеме заставил его облегченно вздохнуть.

Грейферные поля их уже зацепили.

Спасательные шлюпки росли, словно бы набухая, пока пятнышки света не выросли окончательно и не сделались даже больше «спидов» – безликие продолговатые штуковины, по форме вроде тыквенных семечек, лишь с несколькими вентиляционными отверстиями на корме, только благодаря которым и можно было сказать, что это в своем роде космические корабли. Яркие световые узоры вспыхнули на панелях полетной палубы, но не привычные ориентиры для «спидов», а новые, подогнанные под размеры спасательных шлюпок. Редер хмыкнул от удивления.

– Я с ними поработала, сэр, – сказала Роббинс. – Подумала, что это время сэкономит.

– Отлично, лейтенант, – похвалил Питер.

Спасательные шлюпки коснулись палубы – или, скорее, почти ее коснулись, удерживаемые грейферными полями над самой поверхностью. Фактически они были невесомы, но это не отменяло их многотонной инерции. Запуск их в движение требовал серьезной работы – то же самое и остановка.

– Ну, народ, за работу! – воскликнул Редер.

Мужчины и женщины бросились вперед с носилками и волокушами, а некоторые сидели в тягловых тележках. Самые предусмотрительные прихватили с собой стяжные крюки и эпоксидку. Стесненный скафандром, Редер тяжело проковылял вперед, схватил дозатор и принялся наносить мазки связующего реагента на «подбородки» спасательных шлюпок. Таким образом тягловые тележки могли прицепиться и тащить шлюпки дальше на борт.

– Рано! – крикнул Питер. – Сперва они остановиться должны!

Голос Питера по командному каналу заставил водителя тележки быстро поставить ногу на тормоз. И тележка из тягловой мигом превратилась в толкательную, когда многотонная инерция спасательной шлюпки неотвратимо поперла ее к дальней переборке полетной палубы. Редер вздрогнул, когда она боком уперлась в обшивку, слегка ее деформируя, а затем остановилась, переворачиваясь.

– Живей, живей!

Еще спасательные шлюпки, и еще – некоторые в такой тесноте, что они, садясь, аж друг о друга терлись, а одна вдруг перевернулась, точно большегрузная цистерна, и, лишенная трения, пошла крутиться колесом по просторной полости.

– Держи ее! – рявкнул Питер, хватаясь за дозатор со связующим.

Затем он как можно выше подпрыгнул с кабелем в одной руке и дозатором в другой, а вес скафандра тянул его вниз. Оба-на – и блямба реагента размером с кулак уже притягивала кабель к корпусу спасательной шлюпки. Сразу полсотни рук схватили кабель, а одна необычайно умелая пара прикрепила другой его конец к пиллерсу на палубе, к которому обычно привязывали «спиды». Пиллерс держался, хотя Питер ступнями чувствовал, как стонет его композитный материал; будь на полетной палубе воздух, от этого звука могли бы барабанные перепонки полопаться. А так ему был слышан только нестройный гомон в интеркоме скафандра, свист системы жизнеобеспечения, обдувающей холодным воздухом его потный загривок, да его собственное затрудненное дыхание.

Наконец Питер заковылял дальше, следя за огромным окном в космос и чувствуя ужас, что предательски крался по его позвоночнику при виде того, как массивные спасательные шлюпки буквально расталкивают друг друга на скате у самого входа… а потом великое облегчение, когда он понял, им там так тесно только потому, что все они уже внутри. Вся сорок одна штука.

– Давай, давай! – Питер не был уверен, чей голос он услышал, когда огромные створки наглухо захлопнулись и воздух ураганом ворвался на полетную палубу. Очень может быть, что и свой.

Благодарение Богу, спасательные шлюпки были сконструированы так, чтобы выгружаться как можно стремительней. Выпуклости их верхних палуб раскрывались точно цветки, а днища просто расщеплялись посередине, и две их половинки обвисали по бокам. Это мигом сгрузило раненую команду «Неустрашимого» на палубу. Люди с «Непобедимого» бросились вперед, загружая носилки и тут же волоча их к теперь уже открытым переходным шлюзам. Санитары бежали рядом с носилками, прилаживая дозаторы с кровью и делая инъекции. Временами кто-то из них останавливался, изрыгал проклятие или просто качал головой, после чего переходил к следующему пациенту. Питер открыл лицевую пластину шлема и тут же об этом пожалел. Множество ожогов и свежих ран даже огромную полость полетной палубы наполнили жутким запахом склепа.

Питер как раз направлял группу людей с носилками, которым, судя по их виду, самим бы носилки не помешали, когда Ван Чунь-мэй, старпом, тронула его за плечо.

– Простите, вы капитана Монтойю не видели? – спросила она.

– Она была в номере сорок первом, сэр, – ответил ей один из санитаров. – В самой последней шлюпке.

– Тогда она должна быть вон там, – сказал Редер, указывая и сразу же направляясь к наружной двери. – А что случилось, сэр? – спросил он, когда Ван торопливо зашагала бок о бок с ним.

– Один из шести баков с антиводородом на «Неустрашимом» совсем плох, – сказала она. – Поле теряет.

– Ч-черт, – только и вымолвил Редер.

Его словно в поддых ударили. Предполагалось, что у «Неустрашимого» команда из трех тысяч человек. Если бы он вообще об этом задумался, на что у него, понятное дело, не было времени, он бы сообразил, что означает такое множество раненых. «И капитан с ними, – подумал Питер, чувствуя себя идиотом. – Тысяча погибших».

Это было несправедливо. Несправедливо было терять все то, за что те люди погибли. «Должен найтись какой-то способ спасти тот антиводород», – подумал он.

Капитан Монтойя, когда они до нее добрались, раздавала указания кучке своих подчиненных. Она сумела захватить с собой несколько регенерационных блоков. Все они, как заметил Питер, были заняты. И эти тяжеленные штуковины было чертовски неловко передвигать.

– Мы их сперва отсюда уберем, – как раз говорила Монтойя. – А уже потом позаботимся о том, куда их судовой врач захочет доставить.

– Капитан Монтойя? Я Ван Чунь-мэй, старпом «Непобедимого». Капитан Каверс посылает вам свой привет и приглашает присоединиться к нему на капитанском мостике, как только ваши люди будут устроены.

– Мой привет капитану Каверсу, – немного задыхаясь, сказала Монтойя. – Я почту за честь присоединиться к нему на мостике. – Тут она огляделась. – Но боюсь, в скором времени не получится.

– Понимаю, капитан. Это коммандер Редер, наш бортинженер. Когда вы будете готовы, он выделит вам сопровождающего.

– Очень приятно, – вставил Редер.

– Тогда до скорого, капитан, коммандер, – сказала Ван Чунь-мэй. Затем она отдала честь и торопливо направилась прочь.

– Мой старший механик, похоже, отсутствует, – сказала Монтойя. – Наверное, он пытается тот бак с антиводородом починить. – Она прикусила губу. – Спасательные шлюпки там еще есть, но он такой чертовски упрямый, что, боюсь, он вовремя до них не доберется.

– А что именно там случилось, капитан? – спросил Редер.

– Что именно? – Монтойя испустила короткий смешок. – Мне надо быть старшиной Кейси, чтобы вам рассказать. Я только знаю, что поле удержания в шестом резервуаре стало выдавать флуктуации. – Она покачала головой. – Нам очень серьезно досталось, коммандер. Вероятно, там что-то погнулось или закоротилось – после множества плазменных ударов чего не бывает. Я не знаю. – Она устало на него взглянула.

– Нам нужно поскорее эти блоки в коридор вынести, – быстро сказал Редер. – Мы должны очистить палубу на тот случай, если сюда прибудет поврежденный «спид». – Он подозвал одного из своих подчиненных. – Покажите этим людям, где пятый коридор, – приказал он. – А теперь прошу прощения, сэр, – сказал он капитану Монтойе, и та кивнула. Тогда Питер двинулся дальше.

Это было невероятно, но у выходов с полетной палубы никаких пробок не возникало. «Они как на тренировке это проделывают, – подумал Питер, испытывая прилив отчаянной гордости за свой корабль. – ККС „Каверза“, будьте-нате!»

Куда за меньшее время, чем он мог предполагать, спасательные шлюпки опустели.

– Проверьте их! – гаркнул Редер практически одновременно с дюжиной своих подчиненных, отдававших тот же самый приказ. – Не полагайтесь на индикаторы – все своими глазами осмотрите! Каждую спасательную шлюпку, черт бы их всех побрал!

«Славную мы работенку проделали», – подумал Питер, когда несколько бессознательных тел – или просто трупов – было вынесено в переходные шлюзы. Он лично провел последний осмотр, убеждаясь, что никого, кроме его людей в скафандрах, там не осталось.

– Готовность к вакууму, – произнес приятный женский голос компьютерного диспетчера. Много лет назад какой-то теоретик решил, что люди будут уделять компьютеру куда больше внимания, если он будет разговаривать как мечта шестнадцатилетнего пацана. – Готовность к вакууму. Отмена аварийного доступа.

– Держитесь! – рявкнул Редер по своему командному каналу, засовывая ногу под скобу и хватаясь за верхний поручень. Насосы еще работали, но наружные ворота их ждать не стали.

Они начали открываться, как только компьютер перестал говорить, и пока они полностью не раскрылись, все происходящее очень напоминало взрывную декомпрессию через пробоину в корпусе. Легкие инструменты и сотни подушек из спасательных шлюпок закувыркались в сторону быстро расширяющейся щели, и туда же, оторванный от поручня, устремился было один из членов команды. Трое его товарищей мгновенно ухватили его за специальные зацепки на скафандре и стали удерживать. Мужчина парил, вытянув руки в ту сторону, куда уходил воздух. Когда же давление упало до нуля, он плавно и беззвучно опустился на палубу.

– Давайте их на пусковые дорожки, – сказал Редер. – Гоните со смещением и о центровке не беспокойтесь.