Текст книги "Если мир наоборот"

7

Наступали праздники. И в грядущие выходные друзья пригласили Жоржика на охоту. Жоржик сначала не хотел ехать, но они его уговорили.

– Ты там поосторожнее, на этой своей охоте, – сказал Клара, переживая за мужа. – Знаешь, это опасно. Вдруг кто-то не туда выстрелит или промахнётся и попадёт в тебя.

– Всё будет хорошо, – успокаивал Жоржик жену. – Ты же знаешь, я не люблю стрелять. Постараюсь даже оружие в руках не держать. И находиться дальше от моих друзей-охотников, когда те будут гнать добычу.

– А зачем едешь тогда?

– Просто время провести на природе. А убивать я не люблю. Жалко мне человеков.

– Зато твоим друзьям не жалко. Вечно ездят на эту охоту. В чём удовольствие?

– У каждого свои увлечения, Клара. Ты любишь спорт, вязать и так далее. Я люблю что-то чинить, строить. А мои друзья любят собираться компанией и проводить время в лесу с оружием и после за шашлычком или свежесваренной мясной похлёбкой. Если тебе не нравится охота, это не значит, что другие тоже должны не любить.

– Не знаю, мне так жалко их, людей. Бедные, живут себе, живут, и тут раз – и вы приезжаете и убиваете их. Вдруг вы самку убьёте, и малыши одни останутся? Они же погибнут без матери.

– Клара, давай не углубляться в такие подробности. Это жизнь. Всегда кто-то умирает. Люди, звери… Каждый день кто-то мрёт. И ничего. Ты же о них не вспоминаешь. К тому же, ты, вообще-то, не вегетарианка. И ешь мясо. Вот когда ты его ешь, ты думаешь о том, как оно попало к тебе на стол?

– Это другое.

– Какое же другое. Совсем не другое. Поэтому перестань думать об охоте как о чём-то живодёрском. Это всё в порядке вещей.

– Ладно, – грустно ответила Клара, – всё равно я буду переживать, пока ты будешь на охоте. Не хочу, чтобы из-за нелепого несчастного случая тебя убили.

– Сплюнь, – поморщился Жоржик. – Такие вещи говоришь. Всё будет хорошо. Если бык и лев удачно загонят добычу, они поделятся, и я привезу какой-нибудь вкусный кусок мяса. Можно сэкономить, не покупать в магазине. Мясо нынче дорогое.

– Жоржик, аккуратнее, прошу. Буду переживать.

Жоржик надел спецодежду для охоты, положил в рюкзак туристические принадлежности, всё, что нужно для разведения костра и приготовления походной пищи, поцеловал Клару и вышел из квартиры. Друзья ждали его внизу, у подъезда, на старом джипе с большими колёсами, который мог проехать даже по лесному бездорожью.

Бык Андро очень хорошо водил машину. Звери быстро доехали до места: густой лес, утопающий в зелени, изредка где-то, на каких-то деревьях пели птицы.

– Вот оно, наше место сражения, – величественно рыкнул лев Лёва.

Жоржик скромно сидел на заднем сиденье, держась за свой рюкзак. От Лёвиного рыка, полного охотничьей радости и властной агонии, Жоржику стало не по себе, и он ещё сильнее вцепился в свой рюкзак. Он даже вспомнил слова Клары, которая просила его быть осторожнее и не нарваться ненароком на пулю. И на миг пожалел, что поехал на охоту и не остался дома.

– Тише, тише, – засмеялся Андро своим бычьим басом, в котором чувствовалось явное удовольствие от предвкушения скорой охоты. – Всю добычу распугаешь.

Бык не спеша ехал по заросшей лесной тропе к их постоянному месту привала. Здесь охотники появлялись не часто. Но в те дни, которые они здесь были, друзья-охотники отрывались по полной. Сейчас как раз был охотничий сезон, и звери были готовы воспользоваться данной возможностью пострелять и загнать добычу. Они чувствовали себя хозяевами положения, и это доставляло им особое удовольствие.

Расположившись на месте своего постоянного привала, звери разожгли костёр, разложили на самодельном столике лёгкую закуску.

– По стопочке? – предложил Андро. – Для боевого настроения! – и он налил в железные походные стопки по пятьдесят грамм хорошо выстоянной сорокаградусной наливки.

– О, отлично, – подхватил Лёва. – То, что надо сейчас.

– За охоту, друзья. За охоту, – и Андро поднял свою железную стопку. Лёва поднял свою.

Жоржик всё ещё в чём-то сомневался. Он неуверенно взял стопку со столика.

– Ну же, Жорж, в чём дело? Что за сомнения? – недовольно, но с улыбкой на морде произнёс Андро.

Лёва довольно оскалился, оголив огромные клыки:

– Опять побоишься стрелять?

– Побоюсь, – с опаской ответил Жоржик и залпом выпил свои пятьдесят грамм.

– Вот-вот, уже лучше, – продолжал довольно скалиться Лёва и выпил свою порцию. За ними последовал и Андро.

– Пока хватит, звери. Пока хватит, – сказал Андро. – Пока душа рвётся, и внутри пылает огонь, возьмёмся за дело. Как ружья? Готовы?

– А ты сомневаешься? – усмехнулся Лёва. – Мои ружья всегда наготове.

– Отлично, – радовался бык. – То, что надо. Сегодня точно загоним хорошую добычу. Я прямо чую, что день будет удачным. Жоржик, – обратился он к коллеге, – ты с нами?

– Я вас здесь подожду, – всё так же неуверенно ответил Жоржик. – Пока поставлю котёл с водой на огонь, чтобы закипело. Как вернётесь с добычей, сразу и сварим похлёбки.

– Ты не меняешься, баран, – с недоумением, но шутливо сказал Лёва, – третий год ездим на охоту, а ты всё чего-то боишься.

– Да нет, не боюсь, просто… – тут Жоржик остановился, не зная, как продолжить. Он, конечно, знал, что он всё-таки боится, и друзья его знали, но звери по-доброму усмехнулись его нерешительным словам и прекратили допрос.

– Хватит болтать, – подхватил Андро. – Идём, Лёва. Охота зовёт.

Лёва поставил стопку на столик, довольно скалясь, подмигнул Жоржику и подошёл к машине. Андро уже стоял там и осматривал ружья.

– Хороша, детка, – приговаривал он, проводя копытами по стволу ружья и глядя на него, будто на слиток золота.

– Кончай болтать с ружьём, будто с тёлкой. Прибереги свои ласки для жены, – пошутил Лёва.

– Я с ними со всеми ласков, – подхватил шутку Андро. – Жорж! – крикнул он другу, который стоял около столика, – скоро придём с добычей. Готовь кипяток.

Лёва взял своё ружьё, и оба зверя скрылись в лесной чаще.

Жоржик повесил котёл с водой над костром. Он немного посидел рядом, посмотрел вокруг. Так солнечно, ярко, тепло. Зелёные травинки слегка покачивал неровный ветерок. Недалеко, над растениями пролетали редкие насекомые, жужжа своими крылышками. Жоржик даже забыл, почему он здесь. Баран представил, будто это он с семьёй сюда приехал. Будто это Клара поставила котёл на огонь и сейчас будет варить походную похлёбку, а Стёпка вон там, недалеко, бегает и ловит жужжащих насекомых.

Непонятно, сколько времени Жоржик сидел, запутавшись в своих представлениях, но звуки тишины летнего густого леса, редких переливов птиц и громко жужжащих насекомых были нарушены доносящимися звуками выстрелов. Жоржик даже вздрогнул от неожиданно прерванных грёз. А, казалось, так было хорошо на природе.

Андро первый увидел трёх человек вдали, среди деревьев, осторожно снующих по лесу и собирающих еду себе про запас. Чтобы не спугнуть добычу и в случае возможной погони за ней, Андро дал знак Лёве, чтобы тот обходил людей с другой стороны. Так появится вдвое больше шансов подстрелить добычу. Мягко и бесшумно ступая, как и присуще львам, Лёва подкрался к ничего не подозревающим людям с другой стороны и оказался на девяносто градусов от быка. Так звери делали всегда. Это было очень удобное расположение. При выстрелах с таких мест, под таким углом, было больше шансов убить добычу и ненароком не подстрелить друг друга.

Андро держал на мушке одного из людей и ждал, пока Лёва бесшумно, своей поступью истинного охотника-льва, доберётся до мысленно обозначенного места и так же, как и он, примет стойку и прицелится. Зоркий глаз быка одновременно улавливал каждое движение льва и людей. Когда взгляды быка и льва встретились, звери сразу поняли друг друга. Годами отработанный сценарий их охоты, манера поведения были исключительны и никогда не подводили.

Звери одновременно нажали на курки и выпустили пули из своих метких ружей.

Птицы в испуге разлетелись в разные стороны.

Для заядлых охотников достаточно было сделать по одному выстрелу, чтобы две пули из двух их ружей повалили добычу на землю замертво. Один человек упал, двое кинулись в испуге бежать, побросав свои корзины, сделанные ими из подручных лесных материалов. С самого утра собранные с заботой и трудолюбием ягоды рассыпались по земле.

Лёва, мощными и уверенными движениями всего тела, ринулся за оставшимися двумя, убегающими в страхе людьми. Цепляясь за ветви деревьев, люди бежали, разрывая в клочья свою одежду. Самодельная обувь не выдерживала сучков, камней и палок, за которые она цеплялась при побеге, и разваливалась на части. Потеряв один самодельный башмак, одна из человеческих особей с разбега наступила на жёсткий корень дерева, выпирающий из земли, и упала на мягкий многолетний лесной настил из еловых игл и сухих листьев, корчась от сильной боли в ноге. Лёва тут же настиг упавшую человеческую особь и кинулся на неё сверху. Человек пытался защищаться, в ужасе маша руками и ногами, тем самым пытаясь отбиваться от напавшего льва. Сколько же страха видел лев в небесно-голубых глазах упавшего человека. И как же льву это нравилось. Человек отчаянно отбивался, лёжа на земле, и в его длинных светлых волосах путались еловые иглы и сухие листья. Человек пытался кричать, звать на помощь, но не мог. Навалившийся на него огромный и грузный лев схватил его за горло и принялся душить. Для льва все махи ногами и руками загнанного человека в качестве попытки себя защитить были просто смешны. Лев душил человека с особой жестокостью и неимоверным рвением убить добычу и выйти из схватки вечным победителем. Лев смотрел в небесно-голубые глаза умирающего человека, в его раздутые багровые веки, отёкшие от удушения, полные страха, жуткого страха, страха, понимающего, что это конец.

Было ясно, что это особь женского пола. От этого Лёве особенно приятно было сжимать свои лапы у шеи жертвы. Он очень любил особей женского пола, так как их мясо было особенно нежное. Неожиданно вспомнив, что на этой охоте он так и не воспользовался своим большим охотничьим ножом, он разжал лапы. Добыча лежала на земле, всё ещё живая, еле дышала и держалась за горло. Человеку хотелось кашлять от такого сильного удушения, но он не мог и только жадно хватал воздух открытым ртом как рыба.

На мгновение человеку показалось, что он может выжить. Но Лёва схватил его за руки и перевернул на живот. В этот миг последняя надежда, блеснувшая в мозгу добычи, угасла. Человек сделал последний бесполезный рывок, попытавшись вырваться, глядя вдаль и смутно видя спасавшегося бегством третьего собрата, убегающего со всех ног в жутком страхе, мелькая среди лесных деревьев. Но мощные лапы зверя держали как капкан и даже не думали выпускать из смертельных объятий. Лев схватил человеческую особь женского пола за длинные светлые волосы, достал свой острый нож и резким движением перерезал ей горло. Кровь хлынула из артерий прямо на мягкий настил из еловых игл и сухой листвы, тут же впитываясь в землю. Свет в небесно-голубых глазах человека тут же погас. Тело в мощных лапах зверя обмякло. Больше человеческая особь женского пола не пыталась вырваться. Она умерла.

Довольный лев потащил к месту привала свою добычу за верёвку, привязанную к её ногам. Тащить было легко: такому крупному зверю-самцу такую хрупкую особь женского пола. Труп лев так и не перевернул. Мёртвое тело волочилось по земле, грудью и лицом вороша многолетний слой еловых игл и сухой опавшей листвы, оставляя бурый след из последней, вытекающей из перерезанного горла крови.

На месте привала Андро уже разделывал тушку убитого из ружей человека, чтобы часть мяса бросить в котёл с давно закипевшей водой. Ему не терпелось побыстрее опробовать наваристую природную похлёбку, так как он крайне проголодался.

Жоржик стоял поодаль, отвернувшись. Он чистил овощи. И старался как можно медленнее счищать кожуру с лука и моркови, чтобы как можно дольше не поворачиваться и не видеть процесс разделывания мяса. Жоржик был крайне впечатлителен в этом плане. Он, конечно, ел мясо, но сам факт убийства для него был неприятен. Поэтому он не мог взять ружьё и убить добычу. И уж тем более не мог он не только сдирать кожу, резать мясо на куски и рубить кости, но и смотреть на то, как всё это делают его друзья.

Вдали Жоржик услышал хруст веток и прекратил чистить морковь. Он посмотрел в ту сторону и увидел самодовольного Лёву, который появился из лесной чащи и тащил за верёвку свою мёртвую добычу, похожую на тряпичную куклу. Жоржик слегка поморщился, опустил голову и принялся нарезать морковь и лук кольцами.

– О, Лёва, да ты просто молодец, какой успех! – крикнул Андро, увидев друга по охоте с добычей. – Это, что у тебя, женского пола особь?

– Да, женского. Погляди, какие светлые волосы и глаза, – и Лёва небрежно бросил свою добычу перед другом. – Все признаки того, что мясо будет нежным и не будет в зубах застревать.

– Удачненько, удачненько, – приговаривал Андро, продолжая отрезать куски мяса со своей добычи и бросать их в кипящую воду. – Есть хочу уже. Чуешь, аромат пошёл какой?

Лёва втянул всей грудью аромат варившегося мяса, идущего из котла, и довольно протянул:

– Даааа. Свежий такой, вкусный. Жорж! – крикнул он смутившемуся другу, обернувшись на него, – давай свой лук с морковью. Отвернулся, ишь ты какой. Пора бы привыкнуть уже, за столько лет.

– К этому я точно не привыкну, – пробормотал Жоржик.

– Так ты же ешь мясо? – спросил игриво Андро. – Надо бы и научиться его добывать или, по крайней мере, разделывать.

– Нет, нет, звери, позвольте я буду чистить лук с морковью, – сказал Жоржик, пытаясь робко улыбнуться. – С мясом сами управляйтесь. Вы всегда знали, что всё это мне неприятно, и я не буду в этом участвовать.

– Как знаешь, баран, – ответил ему Андро и принялся помешивать вкусное варево в котле деревянным половником.

Жоржик встал, поднес нарезанные лук с морковью в железной походной чашке к костру и бросил овощи в мясное варево. Андро помешивал похлёбку и широко улыбался, глядя то на Жоржика, то в котёл.

– О! О! Чуете, звери? – принялся часто и коротко вдыхать Андро. – Ещё лучше аромат повалил из котла. Мяско, да с овощами, всё свежее и на природе. Что может быть лучше!

Лёва в это время разделывал белокурый труп с угасшими небесно-голубыми глазами. Сдирать кожу не было времени, поэтому он просто рубил части тела и раскладывал по пакетам.

– Хороша добыча, мягкая такая вся, – приговаривал Лёва, ловко орудуя маленьким, но острым и мощным топориком.

– Того, первого, тоже поруби на куски, – напомнил Андро другу.

– А как же, конечно порублю. Такую добычу уж точно здесь не оставлю.

Жоржик сидел у костра и наблюдал за Андро, который то и дело помешивал мясо в котле с довольной мордой и явным чувством голода. Ему тоже очень хотелось есть, аромат так и манил взяться за ложку.

Разложив добычу по пакетам, Лёва погрузил их в багажник и затем подошёл к костру.

– У меня готово, а у вас тут как? Готово?

– Да, теперь точно готово, – ответил Андро и принялся разливать свежую мясную похлёбку по железным походным чашкам. – Да ты как мясник какой, – весело сказал Андро Лёве, видя, что его лапы и шерсть забрызганы кровью после разделывания добычи.

– Обмоюсь позже, – подтвердил лев. – Сейчас перво-наперво еда.

Звери чувствовали приятный мясной аромат и вдыхали его всей грудью, выделяя во рту слюну и не скрывая блеска глаз. Они ели и хвалили своё варево, причмокивая и хваля самих себя за удачную охоту. Жоржик ел с удовольствием, тщательно разжёвывая каждый кусок нежного мяса, который прекрасно был сварен в нежирном бульоне со свежими овощами. И Жоржику теперь было всё равно, как это мясо попало ему в чашку.

Главное, что теперь это была просто похлёбка, которую было так приятно кушать и смаковать каждый кусочек.

После вкусного ужина лев обмыл водой сгустки крови с шерсти, обтёрся походным полотенцем. Звери потушили костёр, положили посуду с котелком на заднее сидение машины, собрали ружья и сами сели в машину. По дороге домой лев с быком весело шутили, ещё раз обмусоливая каждый шаг и действие, сделанные ими во время охоты, при этом сильно гордясь собой и своим охотничьим умением. Жоржик сидел сзади и молчал. Особо хвалиться ему было нечем, разве только умением чистить и нарезать овощи. Но Жоржик ничуть не переживал на этот счет. Он знал, что всё равно он никогда так и не станет охотником, и уж точно его рука не поднимется разделывать человеческую тушу.

Первым домой привезли Жоржика. Лёва вышел из машины, открыл багажник и достал два больших свёртка.

– На, вот, семье твоей. Мясо человеческой женской особи. Как раз и ребёнку твоему подойдёт. Нежное, мягкое. Ещё нежнее и мягче, чем сегодня в лесу ели.

– Спасибо, Лёва, – ответил Жоржик. – Это как раз кстати. Мои любят есть мясо. Тем более такое. Прям, удачно ты поохотился.

– У нас с быком всегда удачно. Ты давай, это, с духом-то собирайся, в следующий раз, может, пальнёшь пару раз. Хотя бы в воздух, – и лев засмеялся, оголив свою огромную пасть и острые пожелтевшие клыки.

– Я подумаю, но вряд ли, – замялся Жоржик, стоя у машины и держа в руках два свёртка.

– Ладно, ладно, чего ты замялся-то, друг любезный, – сказал Лёва. – Не можешь, так не можешь. Будешь нашим овощным поваром, – и лев опять засмеялся.

Жоржик скупо улыбнулся, ему совсем не хотелось шутить или смеяться над шутками. Крепко держа свёртки с мясом, Жоржик направился к подъезду, но, вспомнив, что не попрощался с друзьями, повернулся к машине и неуверенно крикнул:

– Спасибо, за охоту, – и он потряс свёртками как в знак благодарности за мясо.

– Счастливо! – весело крикнул ему Лёва и сел в машину. Андро помахал ему копытом в окно, надавил на газ, и машина скрылась за домом.

Жоржик поднялся домой. Клара была рада видеть большие свёртки с мясом. В магазинах мясо стоило дорого, а с деньгами у них было не очень в последнее время. И этим мясом можно было прокормиться несколько месяцев. Когда Жоржик ей сказал, что это за мясо, она была вдвойне довольна, так как мяса такого качества они давно не ели и не могли позволить себе купить. В голове у Клары сразу же начали рождаться мысли о том, что же такого вкусного и мясного приготовить. Она забрала свёртки из копыт мужа и, довольная, ушла на кухню.

Жоржик разделся, бросил пропахнувшую костром одежду в стиральную машину и пошёл в душ.

8

Клару её подруга Палаша – крупная свинья, пригласила к себе на работу. Посмотреть, так сказать, в экскурсионных целях. И Клара с нетерпением согласилась. Она давно хотела своими глазами посмотреть на то, чем занимается Палаша, и давно выпрашивала у подруги экскурсию в её исследовательский центр. А она исследователь новых технологий в области косметологии.

– Ой, Палашка, вот спасибо тебе. У вас там, наверно, так здорово! И хорошо пахнет всякими косметическими штучками. И очень красиво.

– Клара, ты как подросток. Думаешь, это игры? Мы разрабатываем новую продукцию. И нужно это сделать так, чтобы у зверей с разными видами шерсти, кожи и обоняния не было аллергии и противопоказаний. Всё очень серьёзно.

– Да, да, я понимаю. Я буду вести себя как взрослая, – и Клара засмеялась.

– Только не долго. Директор разрешил на час-другой. И потом – всё, на выход.

Клара была довольна, что хотя бы на час-другой она прикоснётся к прекрасному изнутри.

Палаша заехала за Кларой на своём автомобиле. Приехав на место, Палаша заторопила Клару, так как они немного опаздывали из-за утренних пробок на дороге. На пропускном пункте их остановила охрана. Палаша показала экскурсионный пропуск, выписанный директором для Клары, двум огромным гориллам. Их тут же пропустили. Палаша провела подругу в обмундировочный корпус. Все сотрудники центра переодевались в этом корпусе в белые халаты, надевали защитную обувь, резиновые перчатки и защитные маски. Кларе всё это казалось таким необычным и привлекательным. Она даже поймала себя на мысли, что тоже хотела бы работать здесь, будь у неё соответствующее образование или опыт в данной сфере, хотя она не совсем представляла себе то, чем конкретно здесь занимаются.

Клара на совесть оделась, хорошо затужила пояс на белом халате, надела защитную маску, натянула по самую шею шапочку и до самых локтей перчатки. Она боялась, что если что-то не так наденет, то её могут выгнать из центра и больше никогда не пустить.

– Готова? – спросила её Палаша.

– Да, веди меня, показывай, – не терпелось Кларе.

– Иди туда, куда иду я. Копытами ничего не трогай. Иначе будет мне выговор, а тебя сразу же турнут из центра. И потом на сто метров не подпустят.

– Я всё поняла, – согласилась Клара в предвкушении увидеть прекрасное.

Палаша повела её в самое сердце исследовательского центра. Огромные залы, звери, похожие на космонавтов, каждый в своём обмундировании и спецодежде, много разнообразного оборудования и запах… Какой приятный запах косметических средств витал в воздухе. Казалось, что вот-вот войдёшь в какое-нибудь помещение, а там ванна, наполненная невероятно приятной мягкой пеной с мелкими пузырьками и пахнущей так, как огромное лавандовое поле, на котором гуляет лёгкий тёплый ветерок под яркими, тёплыми лучами солнца.

– Как здесь здорово! – говорила Клара, идя за подругой. – Какая у всех дисциплина. Как все одеты, как в космосе. Как, наверно, приятно разрабатывать смягчающие нежные крема или ароматные гели для душа. Правда, Палаша?

Но Палаша не слушала подругу, пока та в полном очаровании таяла от удовольствия, идя и разглядывая всё вокруг, как ребёнок в магазине со сладостями. Вдруг Палаша остановилась у клетки.

Клара, не дождавшись ответа, тоже остановилась. Она не ожидала того, что увидит. Ей казалось, что вокруг должны быть колбочки, микстурки, жидкости, суспензии, мази, крема и порошки, которые под умелыми лапами и копытами с применением оборудования превращались в душистые крема, антиаллергенные присыпки и нежные гели для душа.

Палаша склонилась над клеткой, в которой сидел человеческий малыш. Он был одет в такую же белую одежду, как и сотрудники центра. Он совсем не улыбался, был сердит и сидел в тесной клетке, съежившись, держа в руке морковку. Он грыз её и с осторожностью посматривал на Палашу, которая, в свою очередь, осматривала его, пристально вглядываясь в его глаза, и потом что-то записывала в свой большой и толстый журнал.

– Что это? – с неким подозрением совсем тихо спросила Клара.

– Как, что, человеческий детёныш, не видишь что ли, – ответила Палаша, продолжая что-то писать.

– А почему он здесь, в клетке? Он, по-моему, напуган. Смотри, как смотрит на тебя.

– Пусть смотрит. Это очень хорошо, что он смотрит и видит.

– В смысле? – не понимала Клара.

– Мы изготавливаем совсем новый шампунь для зверят, который не щиплет глазки. Но чтобы запустить массовое производство данного шампуня, нужны исследования. Нужно изготовить формулу шампуня так, чтобы при попадании в глаза он действительно не щипал глаза и к тому же не сушил нежную кожу под шерстью у маленьких зверят.

– А причём тут человеческий детёныш? – спросила Клара. – Вы ему моете голову, чтобы проверить на мягкость? А как проверить, щиплет ли шампунь глаза?

– Всё очень просто, – ответила Палаша. – Капли шампуня закапываем в глаз человеческому малышу. Если он орёт, брыкается и трёт глаза, значит – щиплет.

Кларе показалось, что она что-то не так понимает.

– Видишь, – продолжала Палаша, прекратив что-то писать в журнале, – в этот журнал я записываю свои исследования. Несколько дней назад у этой маленькой особи глаза были очень красные. Малыш тёр глаза и сильно плакал. Пришлось промывать его глаза водой. А теперь, видишь, совершенно светлые глаза, без покраснений. Формулу шампуня наши учёные-разработчики несколько улучшили и, о-ля-ля, – шампунь готов. Вечером допишу отчёт об исследовании, дождусь согласования, и если одобрят, можно пускать в производство.

– Это так жестоко, – произнесла Клара и наклонилась к человеческому детёнышу, который при её виде ещё больше съёжился, забился в угол, злобно посмотрел, но продолжил грызть морковку.

– В моркови много каротина, приводит глаза в нормальное состояние. Да и любит он эту морковь. Точно заяц какой… – ответила Палаша и фыркнула. – У, злобный заяц! – обратилась она к человеческому детёнышу, будто тот что-то понимает. – Не любит он меня. Почему, не знаю.

Клара удивилась этим словам. Неужели свинье не ясно, почему он её не любит. Вот, странная у неё подруга. Но на всякий случай Клара промолчала по этому поводу.

Лекарства в глаза не капаем, – продолжила говорить Палаша, – смотрим, как глаза поведут себя без лекарств, восстановятся или нет. Это ещё больше повышает ценность нашего продукта – шампуня для зверят. Звери могут быть уверены, что шампунь будет качественным и не повредит их зверёнышу.

Кларе стало не по себе. Она чувствовала в душе что-то нехорошее, тяжёлое.

– Ладно, идём дальше, – сказала Палаша и двинулась вперёд.

– А что будет, если этот человеческий детёныш вырастет? – осторожно спросила Клара, еле поспевая за свиньёй. – Его уже нельзя будет использовать в тестировании продукции для зверят?

– Если вырастет и не умрёт, то будет использоваться для тестирования какой-нибудь другой, взрослой продукции. Если не будет ни к чему годен, то людопарки или цирки заберут. Цирки особенно любят таких, запуганных. Если им какой тюбик покажут, так эти запуганные человеческие особи сразу сделают всё, чему их дрессировщики попытаются научить.

У Клары ком в горле будто застрял.

– Вот, взрослая особь, – сказала Палаша, подойдя к столу другого испытуемого. – Каждый день его тело посыпается порошком от блох. Сама знаешь, как эти порошки нам необходимы. Но многие вызывают раздражение при многократном применении. Сейчас активно разрабатывается формула порошка, не вызывающего раздражений.

– Почему он привязан? – спросила Клара, видя, как взрослого человека туго привязали по рукам и ногам к гладкому исследовательскому столу.

– А сама как думаешь? – сказала Палаша. – Развяжи его, так сразу сбежит. Один раз он смог вырваться, так устроил тут погром. Пришлось даже один из исследовательских аппаратов менять, так как сломал его к чёрту.

– Такой агрессивный человек? – спросила Клара.

– Да, агрессивный. Стал. Раньше не был таким. Это от порошка. Порошок жутко раздражал кожу даже после того как его смывали. Потом, когда человека сажали обратно в клетку, он по ней сильно метался, весь чесался. Один раз так раскачал клетку, что она упала и каким-то образом открылась. Он выбежал и начал здесь везде носиться, всё рушить. Теперь мы после исследований его оставляем привязанным даже в клетке, пока раздражение не пройдёт. И всегда рот заклеиваем. Орёт он уж больно громко и противно. Истошно так.

Клара поморщилась. То ли от представления себе, как он истошно и противно орёт, то ли от того, как жестоко с ним поступают.

– Видишь, – сказала Палаша, – как он часто дышит и что-то там ноет через заклеенный рот. А вот покраснения, – и Палаша провела копытом над теми частями тела, которые были обсыпаны порошком. – Почти везде покраснения. Значит, порошок ещё не готов. Его формула не поддаётся усовершенствованию, но это пока. Но покраснений меньше. Уже меньше. Это хорошо.

– Какие шрамы у него на ногах. Будто ожоги. Откуда это? – спросила Клара.

– Это у нас новенький был, исследователь. Он поначалу тестировал на нём мазь от трещин на копытах для крупного рогатого скота. И переборщил немного с ингредиентами. Слишком едкий получился. И человек чуть ног не лишился. Долго раны заживали. Пришлось на него тратиться и держать в отдельной камере, пока не выздоровеет. А того нерадивого новенького исследователя уволили. Мы, конечно, исследователи, а не живодёры.

Палаша взяла тоненький шланг и принялась поливать водой связанного человека. Порошок смывался с тела, оставляя красные следы раздражения. Было заметно, как человеку становится лучше без разъедающего кожу порошка на теле. Он закатывал глаза от долгожданного облегчения.

Два крупных орангутанга подошли к гладкому исследовательскому столу, подняли человека и засунули обратно в его клетку. Тот лежал, почти не двигаясь. Кожа его была красная от продолжающегося раздражающего действия порошка, который только что смыли.

Клара, как вкопанная, стояла у клетки и с искренней жалостью к человеку смотрела на его муки. Человек повернул голову в сторону Клары. Через заклеенный рот она слышала его постанывания. В его взгляде она увидела глубокое горе, отчаяние, безысходность. Глаза человека будто умоляли помочь ему освободиться или хоть как-то облегчить его страдания.

– На этом всё, – сказала Палаша Кларе. – Тебе пора выходить. Экскурсия окончена. Иди за мной, – и Палаша направилась к выходу.

Клара не знала, как помочь человеку. Она знала лишь одно, что помочь она всё равно не сможет, даже если бы и хотела это сделать. Вдруг из уголка глаза измученного человека потекла слеза, крупная, солёная и горькая, как и его жизнь в этой адской клетке. В душе у овцы что-то сжалось так мучительно больно, что Клара не могла больше на это смотреть, отвернулась и поспешила за подругой-свиньёй к выходу.

Теперь Клара совершенно другими глазами смотрела на это огромное помещение исследовательского центра. Каждый зверь в белом халате стоял, склонившись над своим подопытным человеческим существом, и что-то с ним делал, проводя свои исследования. Клара поняла, что эта маленькая экскурсия не вызвала у неё никакого чувства облегчения и прикосновения к прекрасному. Напротив, внутрь её овечьей сущности закралось непонятное чувство вины, хотя, по сути, никакого преступления она не совершала.

До самого вечера Клара не могла прийти в себя. Она вспоминала человеческих малышей и взрослых людей, над которыми проводили опыты, в клетках. Нет, их не резали, не били, не сдирали с них шкуру, не затравливали в тёмном лесу и не убивали. Просто люди в этом центре были предназначены для того, чтобы делать мир зверей лучше. Так почему же Клара чувствовала внутри себя такую неприятную тяжесть?

Овечья семья готовилась ко сну.

– Стёпка, в душ и спать! – скомандовала Клара.

Перед сном Клара всегда мыла Стёпку. Она взяла в руки шампунь для зверят. Тут же нахлынули воспоминания дня. Клара замерла, глядя на шампунь, держа его в своих копытах.

– Мам, ты будешь меня мыть? – спросил Стёпка, стоя под душем, глядя на мать.

Клара, будто очнувшись, посмотрела на сына. Он был такой же кроха, как и тот малыш в клетке, которому капали шампунь в глаза.

Тут Клара машинально перевернула тюбик и налила немного шампуня на голову Стёпки.

– Смотри, чтобы в глаза не попало, – вдруг испугалась Клара.