Текст книги "Потерянное солнце"

2. Вечер

После застолья, пролетевшего в обеденное время как десять минут, все медленно выдвигались на рабочие места. Все расходились с неохотой, работать после выпитого и съеденного, хотелось меньше всего.

Катя, придя на рабочее место, увидела перемигивающееся окошко, которое давало знать, что там послание, что он написал. Она открыла сообщение.

– Привет. Сегодня и вправду чудесный день, приятно, что тебе захотелось, им поделится. У меня сегодня уйма работы, поэтому пока никак не могу, постучусь к тебе позже, когда разгребусь…

Мило, очень мило. Ну ладно, потом, так потом. Работа нахлынула волной. Мысли охватили ее. Невидимая дымка будто легла перед ней и чего бы она не касалась, все становилось готовым, завершенным.

Женька, которая чувствовала свою вину, очень старалась. Она откликалась даже на не совсем нужные замечания, которые начальница в силу увлеченности работой, бормотала себе под нос. Она старалась изо всех сил, чтобы ее работа приносила пользу. И чтобы ее когда-нибудь, за какие-нибудь хорошие заслуги перевели туда, где сердце билось чаще. Она не знала, на какие еще можно было пойти хитрости, чтоб он, наконец, догадался, что он не безразличен ей. Что все, что она делает, это все ради него и для него. Об этом не говорят, но очень хотелось бы, чтоб он узнал, что она выбрала подарок для его друга. Что когда она узнала, что девичий совет принял решение, купить ему в подарок еще один бесполезный, ничем не обязывающий сувенир, она попросила, чтоб ей дали право заняться этим вопросом, что она придумает что-нибудь такое, что действительно будет полезным. Никто не возражал.

– Да, пожалуйста. Женька, да нашла ты ради кого стараться, какая разница, ему вообще, по-моему, все равно, – сказала Лиза.

Но Женька на голом энтузиазме, и скрытых чувствах полетела на крыльях любви заказывать подарок. И никто не знает, что за один день это было просто невозможно. Что сотрудники магазина любезно сообщили, что ей надо будет придти завтра и забрать красиво оформленный подарочный сертификат с его именем, которая завтра будет готов. Как ей пришлось упрашивать, объяснять, что у человека завтра уже день рождение, что она не может приехать завтра, что в девять часов она должна быть на работе. Какими силами и невидимыми молекулами она излучала самое нежное тепло для молодого сотрудника, который был просто обязан войти в ее затруднительное положение. Который все-таки пошел ей навстречу и сделал практически не возможное, уточнив только одно:

– Вы так для жениха стараетесь.

– Нет, что Вы, для сотрудника нашего предприятия, ему было бы очень приятно, получить Ваш подарочный сертификат.

И в обмен на ее телефон, он сделал то, чего делать был не должен. С каким трудом, для себя она оставляла телефон, человеку который ее не интересовал, но был спасительным кругом в ее намерении сделать приятное Лешке, а самое главное Игорю, может быть, он узнает, оценит. Может быть.

Катя долго смотрела на свою подчиненную, которая так бережно и старательно выполняла ее поручения. Она казалась такой беззаботной, но искренней, такой простой, но умной, такой живой и чувственной. Катя понимала, что Женьке давно вскружил голову ее старый друг, одноклассник. Она даже намекала при них о не заметном романе, который им бы пошел на пользу и работа бы пошла лучше. Они смущались, краснели, отшучивались. Она хотела бы помочь, но Игорь уже взрослый человек, и все-таки когда-то должен был обзавестись по истину мужским и нужным качеством в жизни – решительностью. Но, глядя на него, было видно, как трудно ему давались любые решения, просьбы, можно было подумать, что он работает у президента, и принимает настолько важные решения, от которых будут зависеть дела государственности важности и мирового значения.

Он всегда был таким робким, нерешительным, но прекрасным другом. Катя помнит, как когда-то давным-давно она возвращалась со школы, дорога проходила через стройку, там сейчас целый комплекс домов, а тогда только застраивали пустынную улицу. Ее окликнули два старшеклассника, которые просто шутили и издевались над младшими, показывая всем, а главное самим себе свое превосходство над ними, над младшими девчонками и мальчишками. Они подошли и начали шутить, Кате было неприятно, но она стояла и молчала, и тут ее догнал Игорь, запыхавшись, он крикнул только одно:

– Эй Вы, она со мной.

Что им двигало, тогда трудно было угадать, но он сказал это с такой храбростью и напором, что ребята попятились назад, вряд ли они испугались маленького, хрупкого мальчишку. Но он точно произвел на них впечатление, настоящего защитника. Они ушли. И Игорь с вырывающимся сердцем из груди от страха, сказал:

– Так-то одной ходить, меня надо было подождать.

Они дружили, со школы, дружили и сейчас. Мужу Кати он всегда нравился. «Он такой забавный», – говорил Дима. У них на свадьбе когда дошла очередь говорить тост до Игоря, он настолько переживал, что его речь перестала быть связанной. Он, то бледнел, то краснел, гости смиловались над ним, договаривая за ним все то, что он хотел сказать. Игорь был хорошим человеком, ему бы немного быть посмелей. Но привить все те мужские качества, которые должны были быть у мальчишек, ему было не кому. Мама вкладывала в него все и заботу, и любовь, все то, что могла, дать женщина, безумно любящая и оберегающая своего единственного ребенка. Игорь знал, что отец ушел, когда он был маленьким, он его помнит, он его любил, но он не помнил и не знал, что послужило, распаду его маленькой, но счастливой семьи, в которой было все.

Мама Игоря дружила с Катиной мамой, жили они в одном доме, дети одногодки, вместе росли, бегали и хулиганили тоже вместе. Дни рождения, праздники, демонстрации. Какое это было счастливое время для детей, все куда-то идут с флажками, шариками, у всех были счастливые лица, потом были шашлыки, и самое главное все всегда были вместе. Добрые праздники, хорошие фотографии, навевающие эхо того времени, и ныне уже не понятного уклада жизни. За день до такого праздника, папа Игоря ушел. Ушел, ничего не объясняя, ему, военному, ни к чему было отсчитываться перед слабой женщиной. Он ушел к другой, такой же сильной, а может быть и сильней его, красивой и уверенной в себе женщине. Ей, может быть, и не нужен был именно этот мужчина, она могла найти себе и другого, это не составляло ей труда. Но ей очень льстило, что за ней ухаживал человек большой должности. И она не стала отказываться от него и от возможности стать женой подполковника. Сколько бы он мог дать, военный со своим строгим голосом, но добрым сердцем маленькому Игорю, мог, но не дал. Ему хотелось обладать такой красивой женщиной. Ему нравилось, что на нее оборачивались и засматривались мужчины и за спиной перешептывались женщины. Ему не хотелось ее терять, не смотря на семью и большую разницу в возрасте. Из армии не увольняют за развод, повторяла она, тем самым подтолкнув его к не простому и поспешному решению, которое изменило жизнь и самого Игоря.

На следующий день мама Игоря шла на демонстрацию с сыном, ей было плохо, но она улыбалась, она несла флажок, крепко сжимая сына за руку. Под конец празднества, когда все отправлялись на шашлыки, она не выдержала и заплакала в плечо своей подруги мамы Кати. Он ушел, я теперь одна, как я скажу об этом Игорю, он не вернется, они переезжают.

Время лечит, вылечило и ее. Большая и живая рана для преданной и верной женщины долго жгла и болела, но все же заживала. Шрам оставался, но был поверхностным и грубым на ощупь. Она не вышла замуж, но у нее был жених, такой же одинокий, с грустными глазами и тихим голосом. Он жил через дом, вкусно готовил и всегда был готов принять свою невесту, которая прибегала ненадолго. Она всегда торопилась обратно к своему сыну и наотрез отказывалась съезжаться.

Она всю себя посвятила Игорю, как могла, как умела. Игорь за все был благодарен маме, за терпение, за нежность и за заботу о нем, он только хотел, что бы она еще тогда научила его, как постоять за себя, чтоб отвечать, когда на тебя нападают. В те годы и работу было очень трудно найти, но когда маму сократили с завода, на котором она прогибалась почти полжизни, он нашел работу. Его, маленького паренька, взяли на склад, в магазине, следить за грузчиками, чтоб те не крали. Такой не обманет, сказал начальник, и его приняли. И он следил, только грузчикам это пришлось не по душе. Они пытались договориться, когда у них не получилось, и Игорь получил свою первую зарплату и гордо нес ее домой, его ограбили. В подъезде, на прыгнули сзади, избили в полной темноте и украли все деньги. Игорь ужасно переживал, мама успокаивала, он догадывался, кто это был. Но он все-таки вышел на работу, было нелегко, но он вышел. Начальник, когда увидел Игоря, позвал его к себе, он все понял без слов, он спрашивал, но Игорь молчал. Он дал ему еще одну зарплату и рассчитал – они так и будут каждый месяц тебя поколачивать и без денег оставлять.

– Почему Вы не уволите их?

– Не могу. У одного из них брат есть, так вот они крыша этого склада. Мало того, что крыша приезжает деньги берет, и все что хочет, так еще и эти воруют, я думал, что поможет метод стражника. Я ошибался.

Он, конечно, нашел себе еще работу, времена менялись, он был мозговитым парнем, и всегда придумывал нехитрые махинации, заработка. Но тот случай из жизни он запомнил и никак не мог его забыть. Он жалел о том, что так и не смог дать сдачи, что просто терпел и ждал, когда они закончат его избивать. Он чувствовал, как они получают наслаждение. Им казалось, что справедливость восторжествовала, Игорь чувствовал их гнев, но ничего не мог сделать. Он как-то замкнулся, он боялся, что где-нибудь его подстерегает опасность. Он стал неуверенным в себе. Как не хватает этого качества. Уверенность в себе, она много значит в жизни.

Девушки всегда предпочитают более крепких парней, думал он. У него была невеста, и он всегда переживал, что она уйдет, его ревность была так велика, что поглощала не только его, но и ее чувства. Ему всегда казалось, что он не сможет защитить ее. Девушки на расстояние чувствовали все то, что съедало его изнутри. Они чувствовали, что за хрупким, но очень приятным человеком кроется не только ранимая душа, но еще злость на обстоятельства, на себя и на весь мир. Прошло немало лет, прежде он научился быть в ладу с самим собой. Он научился добиваться цели, которые ставил сам себе, он научился многому, вот только в вопросах с девушками, оставалась все та же нерешительность, робость. Женечка из соседнего отдела. Она ему так нравилась. Помощница Кати, он пользовался этим, заходя к старой подруге, ее он не боялся, под предлогом что-нибудь спросить, сам тайком любовался той, с которой не мог заговорить первым. Ему даже иногда казалось, что симпатия эта взаимна. Но потом его другое «я», говорило, а вдруг тебе все это кажется? А вдруг, у нее есть жених, а может и не один, она ведь так хороша собой. И узнать правду он боялся. А вдруг она его отвергнет? Он не сможет больше работать с ней вместе, как он будет смотреть на нее? Все это было настолько страшно, душевные терзания были так велики, что он решил для себя получать от этого прекрасного знакомства, только положительные эмоции. Ему очень нравилась ее улыбка, она казалась ему по-детски наивной, прекрасной и юной. С течением времени обязательно что-то придумает. Если только кто-нибудь еще не осмелится сказать ей, как прекрасна она, если она не ответит кому-то раньше, чем он переступит через свои страхи. Если…

* * *

Восхитительное время весна. Холодная зима тянется, не хочет заканчиваться, не отступает, не пуская весну в город. Но когда она все-таки сдается, то людские сердца наполняются теплотой. Истосковавшиеся по солнцу люди будто добреют, все чаще улыбаются. Весна быстро пролетает, ждешь ее, но не успеваешь оглянуться, как все вокруг становится зеленым, незаметно, быстро.

Для Кати время летело так же быстро, как во все весенние периоды ее жизни. Апрель она любила особенно. Именно в этот месяц, случалось все самое загадочное, самое приятное, еще она любила осень, но апрель… Именно в апреле, все начинало таять, холода сходили на нет. Весеннее солнышко начинало ласкать, обволакивая, душу невидимой белой лентой, немного пережимая ее белую длинную шею так, что ей становилось трудно дышать, но задыхалась она не от апрельской ленты, а от вкусного весеннего воздуха, он наполнял ее легкие, дразня все в ней.

Проекты были завершены, начальство было довольно, тонкой, творческой техникой Катерины. Когда начальство отметило ее заслуги, она не забыла упомянуть и о своей подчиненной, которая внесла не маленький вклад в создание всех рекламных роликов, плакатов, вывесок, заставок, и прайс-листов для оптовых и розничный покупателей. Премирование, приятная штука. При открытие магазинов, начальство выдало сотрудникам, внесшим вклад, двойной оклад. Катя была довольна, не только собой, но и Женей, которая честно заслужила свои премиальные, хоть ее и надо временами подгонять или вытаскивать из других отделов… Но ничего, это дело молодое, главное девушка с головой, а что еще лучше в ней есть тонкие нотки творческого подхода к любому делу и инициативу не боится проявлять, по крайней мере, в работе.

При получении заслуженных премиальных Катя с семьей, хорошо провела выходные. Они ездили к отцу Кати. Она обещала. Ему не хватало ее, он скучал, Катя знала об этом, но встречи не становились от этого чаще. А он никогда не требовал большего. Не говорил о том, как бы ему хотелось, видеться чаще, он не позволял себе быть требовательным к единственной дочери. Он просто наслаждался проведенным временем с семьей. С любимой, единственной дочкой, внучкой, это согревало его сердце, это именно то, ради чего ему еще хотелось жить. Ради этих редких встреч. Это было приятное время для всех. Для Вики дедушка был образцовым примером, она им гордилась и восхищалась. Его владение языками. То как он с легкостью отвечал на любые вопросы задаваемые внучкой. Он отвечал на все, без промедления.

Она и сама очень часто просила о том, чтоб съездить к дедушке, но в силу большой и не прекращающейся занятости родителей, это не всегда получалось.

Еще они отложили деньги на отпуск, в котором очень хотелось побывать. Отпуска у них бывали, но им хотелось провести такой, о котором можно было только мечтать, но денег на такой отпуск, всегда было жалко. Всегда что-то мешало, то ремонт, то машина вставала на пути не обыкновенной сказки, которую Катя всегда рисовала в мечтах.

Семейная жизнь текла своим руслом, как будто бы без видимых изменений, но они были. Переписка настолько увлекла их обоих, что она сама забывала, с кем общается. Что это он ее муж. Поначалу ей в это просто не верилось. Она узнала его совсем с другой стороны, неизвестной ей. Совершенно другой человек был настолько приятен в общение, что она иногда жалела, что не знает его лично. И только по дороге домой, она напоминала себе, что она его знает, а когда приходила, то ей просто навсего не верилось в это. Этого просто не может быть. Она несколько раз проверяла правильность данных в учетной карточке. Это был он. Дима как два разных человека, или просто я не помню его таким? Или я не знала его таким?

Они говорили обо всем. Как два человека, у которых очень много общего, временами их мнения расходились и они отстаивали свое мнение. Разговоры могли касаться совершенно разных тем, и политики, где каждому из них было интересно подчеркнуть для себя мнение другого человека живущего в России. Они пережили пусть не так много, но все-таки перемен.

Дима:

– Я лично присутствовал на путче. Я был подростком, меня туда тащил отец, которому всегда было небезразлично что творится в стране. А страна была как сумасшедшая, ей действительно были нужны перемены. Люди, которые все смотрели по телевизору, получали совсем иные ощущения, да они переживали, следили за парадами суверенитетов союзных республик, но ощущения были другие. Люди не знали, что скоро эти самые союзные республики, станут для нас ближним зарубежьем. Люди кричали: Ельцин – наш президент, если бы они знали, как изменится страна с его приходом. Они размахивали новым флагом, триколором, они не знали, что другого больше не будет. Даже сейчас, не смотря на все те события, многочисленные публикации спустя время, до сих пор остается много нераскрытых вопросов, в оценках действий Горбачева, Ельцина, коммунистов и демократов, люди делают свои выводы. Но на самом деле все то, что там тогда произошло, узнают наши дети, внуки… Правда всегда достается им. Вопрос, который так долго замалчивался, после этого напросился сам собой.

Леля:

А у тебя дети есть? (знаю, конечно, что есть, но всегда интересно, можешь ли ты обмануть)

– Есть. У меня дочка. Она очаровательна. Учиться в школе. А у тебя?

Катя (Исчерпывающий ответ, это чтоб не было лишних вопросов?)

Леля:

– Нет, у меня нет. Собираюсь вступить в брак. Обдумываю, тщательно это решение, это же навсегда, понимаешь? Вот и думаю.

Дима:

– Взвесить, конечно, надо. Убедиться что это твой человек! Чтоб потом горько не сожалеть, о потраченном времени в пустую, а еще хуже, что оно не вернется, а ты прожила свое время с чужим человеком. Так что тут я конечно не советчик. Ты лучше знаешь своего партнера.

Леля:

– А ты сделал правильный выбор?

Дима:

– Да, совершенно определенно, да. У всех бывают проблемы, без них просто не бывает.

Так разговоры касались и семьи, и работы. Они задавали друг другу столько вопросов, что сблизились, став хорошими, будто старыми друзьями. Он ей рассказывал о своей работе. Что он работает в известной автомобильной компании. Что следит за отправкой и поставкой машин. Что работы у него хватает, работа интересная, прибыльная и временами нервная. Что иногда приходится ездить в командировки, это бывает редко, но это часть работы.

Они говорили о прошлом. Жизнь всегда делится на несколько этапов. До и после. Отправной точкой становится рождение, потом сад, школа, а там у кого, куда был забронирован билет. У кого-то дальше идет опять учеба, работа, у кого-то семья, ну или холостяцкий образ жизни. Мы вспоминаем, как мы жили «до» и «после». Сравниваем. Могло ли быть лучше или хуже? Что было бы, если б моя дорога пошла немного другой дорогой? Не прими я тогда такого решения, жил бы я сейчас так? Все это относительно. Люди понимают, что уже ничего не изменится, еще никто не научился вращать планету земля в обратную сторону, поэтому им не остается ничего более как копаться в себе и анализировать.

Они вспоминали забавные случаи из детства. Они по разные стороны сети чувствовали, что им нравятся эти истории. Они чувствовали, что их слушают, задают встречные вопросы, переживают и сочувствуют. Что нет того утомительного кивка головы, взгляда в сторону, разглядывания ногтей… Они друг друга не видели, но чувствовали, и им нравилось это общение. Они говорили о книгах, они оба любили читать, рассказывая, какая книга действительно произвела впечатление, оставила след в памяти, которая бережно хранилась на задворках души, которую в особые моменты грусти невидимые пальцы перелистывали мягкие, невидимые страницы. И губы тихо шептали так затронувшие струны души строки. Они шутили на тему детского чтения. Ну, почему всех детей заставляют читать, когда в детстве меньше всего хочется делать это. Она рассказала свой случай, который почему-то не рассказывала мужу.

Леля:

– В школе всем учительница литературы дала список внеклассного чтения, который дети должны были по желанию выбрать заинтересовавшие их книги и прочитать. В начале учебного года добрая Лидия Михайловна спрашивала детей о каникулах, кто, где отдыхал, и какие самые яркие воспоминания о лете? В классе было шумно и весело. Но когда она спросила – А теперь дети расскажите мне что, кто прочитал? В классе наступила тишина. Я тоже ничего не читала, но у меня была в детстве удивительная способность рассказывать о книгах, которые я не читала, о фильмах которых я не смотрела. Ну и память у тебя – говорили мне уже тогда родители. У меня соседка была Оля, самый настоящий полиглот – школьник, который мне когда-либо встречался. Ей не нужно было все то, что нужно было обычным детям, у нее была тяга к знаниям, в жизни же всегда должны быть исключения. Про таких говорили белая ворона, а на самом деле, она была классная девчонка. Так вот она регулярно заходила ко мне, чтоб рассказать о новых книгах, родители устали слушать весь тот объем, который Оля охватывала. И они посылали ее ко мне. С каким энтузиазмом, волнением она все это выкладывала, как будто она сама там была и все это видела. Я с открытым ртом слушала ее. Читать я тогда не очень любила, но с каким вдохновением Олечка рассказывала о прочитанном поражало и восхищало. Я как будто сама переносилась в то время и лично участвовала во всех событиях, которые так красочно описывались в ее книгах. И когда на том уроке все уткнулись в тетрадки, мое эго не выдержало, я встала и начала рассказывать об одной увлекательной книге, автора, о котором даже Лидия Михайловна не слышала. Меня хвалили, шептались, молодец, ну ничего себе, в тот день я получила Ольгину пять, но мне не было стыдно, я была горда и несказанно рада.

В то время когда Леля, писала истории, Дима всегда вставлял, ха-ха, ну ты даешь, ну, ничего себе. Явно давая понять, что он на месте, что ему интересно, и что он слушает, читает, иногда они забывали об этом. Она поступала совершенно точно так же как и он, слушая его.

Дима:

– Людям свойственно иногда врать. Они знают, что это не хорошо, иногда плохо. Но они делают это. В детстве это просто безобидная ложь. В подростковом периоде это ложь для красоты. А потом просто бывает ложь во спасение, потому что мы не хотим делать близким людям больно. Проще конечно не совершать тех, поступков, из-за которых в дальнейшем не пришлось бы говорить не правду. Но это не всегда получается. Люди имеют право жалеть или не жалеть, выбор есть всегда, но не врать получается реже. Даже сама работа часто обязывает к этому не очень хорошему занятию.

Леля: Как часто ты врешь?

Дима: По мере необходимости…

Леля: Ты врал своей жене?

Дима: Да, приходилось…

Леля: Это тоже была ложь во спасение?

Дима: Можно и так сказать.

Катя вообще пыталась избегать вопросов связанных с семьей. Но иногда так хотелось, заглянуть в нечто личное. Она и была той самой семьей, и вопросы личного характера, давались ей тяжело, Леля боялась узнать то, чего не знает Катя.

Леля: расскажи.

Дима: ух… не очень приятно это вспоминать, да и рассказывать не очень хочется…

Леля: не надо, я уже догадалась, с чем именно это связанно, это твое личное дело, я все поняла.

Дима: может, и поняла, но я не хотел бы, чтоб ты думала обо мне плохо.

Леля: ты изменял?

Дима: да, было пару раз…

Леля:

– Было пару раз? Как ты мог? – быстро писали ее пальцы, продавливая клавиши клавиатуры… выделить текст “Delete”. – Ясно…

Катя нервно стучала по столу, ее ногти впивались в его поверхность, от злости. Она всегда этого боялась. Ну, как ты мог? Что послужило тому виной? Почему он мне сам этого не рассказал? Почему постороннему человеку он это вот так просто? Почему когда я подозревала его, он уверял меня, что этого не было и быть не может. Врал, врал, он просто врал… Ах, ну да – ложь во спасение, чтобы не сделать больно. Лучше больно, чем так врать, гнусно, противно. Я верила тебе, как ты мог меня предать, обмануть, променять, как ты мог возвращаться ко мне от другой.

А я? А я, начала игру, в которой не только олицетворяю ложь, но и являюсь инициатором, всей этой глупой ситуации в которую сама и попала по своей же воле. Как мне выбраться из всего этого? Как смотреть ему в глаза? Я же теперь знаю о его предательстве, он будет меня обнимать, а я буду только об одном думать, он будет меня желать, а я – нет.

Дима: Неприятно как-то получилось, я расскажу. Эта была случайность.

Леля: Пару раз? (она говорила с обидой, как будто он изменил ей, Лельке, она это понимала, но ничего не могла сделать)

Дима: Это все не было запланировано, в командировке по глупости, случайности, недоразумению. После выпитого все не кажется так страшно, а потом не можешь остановиться в самый нужный момент. И у меня так произошло, а второй раз был опасный. Мы работали вместе, была симпатия, взаимная. Ну, ты понимаешь?

Она отступила от правил игры, она только читала написанное им, и ужасалась, ее пальцы не хотели нажимать на кнопки, просто отказывались, через силу она заставила себя написать – понимаю, в ее глазах застыли слезы.

Дима: Так вот. На работе это все так, ничем не обязывающий флирт, не более того. Улыбки, смущения, просто взгляды и т. д. Все это продолжается до тех пор, пока ты сам это позволяешь. Праздники на рабочем месте, раскрепощают обстановку, снимают напряжение. Особенно, если это корпоративная вечеринка, на которой присутствует очень много народу, все заняты сами собой, разбиваются на этакие маленький компашки, кто-то вообще отдаляется от коллектива. Под действием напитков люди сближаются с теми, кто им нравился или проявлял симпатию. В свое оправдание могу сказать, что человек, попавший в мою ситуацию, обречен на душевные муки. Так вот, наша симпатия выросла от просто симпатии до природного магнетизма, мы начали тянуться к друг другу. Я не хотел этого, я отговаривал себя от этой мысли, ведь мы все понимаем, что это не правильно. Особенно когда ты не свободен, и у тебя уже есть половина. Очень больно признаваться себе в том, что тебя тянет к другому человеку, что ты предаешь. Но как не пытаешься себя убедить в обратном, нечего не получается. Это же не просто знакомство на улице, когда даже если у тебя и будет стучать бешено сердце, ты больше не увидишь этого человека и забудешь его. На работе все иначе. Ты видишь этого человека изо дня в день.

Дима: Ты еще здесь?

Леля: Да, слушаю очень внимательно.

Дима: Никто никогда это не обсуждает вслух, не обсуждает с друзьями, но это знакомо многим. Как люди начинают искать повод увидеться, работа это позволяет. И ты бегаешь из отдела в отдел в поисках нового повода для мимолетного взгляда, мимолетной улыбки и просто намека. Сначала все кажется просто игрой, это интересно, увлекательно. Но потом наступает период, когда ты все осознаешь и не знаешь, как из всего этого выбраться, ну не увольняться же? Ты начинаешь понимать то, о чем не хочешь говорить даже себе. Признаться себе в том, что ты как дурак, испытываешь невиданные чувства (невиданные, потому что другим словом, ты не можешь этого назвать). Тебя влечет. Это действительно терзания. Был бы свободен, проблем бы не было, особенно если это влечение взаимное.

Отношения в твоей личной, семейной жизни, начинают разлаживаться, потому что ты не можешь с той же лучезарностью и открытостью смотреть на свою вторую половину. Ты не прогуливаешь, не болеешь, ты не можешь пропустить встречу, ты же лишен этого в выходные. Выходные вообще сводят тебя с ума. И когда-то наступает момент выставления точек, потому что, ну не можешь ты постоянно так жить. На одной из таких вечеринок, мы разговорились не о работе, мы говорили о влечение, о симпатии, признались в том, что нравимся друг другу. И вот когда все уже и так не трезвые сотрудники начинали собираться дальше, где-нибудь еще погудеть… мы скрылись от общества, и уехали к ней. Я не хочу говорить о том, что было там. И вспоминать тоже не хочу. Мне кажется, что этого вообще не было, а если и было, то не со мной. Я уехал ночью, дорога до дома, дом, сон. А вот утром начались мучения. Перед женой, которая не заслуживала всего этого обмана и перед собой. Тогда и начинаешь думать, только после того, как все свершилось, как будто бы мы так долго шли именно к этому. После мертвой точки, это и есть начало чего-то нового, после этого ты можешь сказать, что это просто флирт. Тот день был больным, а еще он был выходным. Я не видел ту, которую хотел, но видел ту, которой было стыдно смотреть в глаза, да и не хотел. Мне кажется, что она догадывалась. Женщины вообще чувствуют то, что в принципе знать не могут. У нее не было доказательств, но она спрашивала. Старалась обратить внимание на себя, и когда у нее не получилось, она решила поговорить. «Так больше нельзя», – сказала она. Я много думал, о том чего действительно хотел бы. Тогда я так и не признался в этом, слишком гнусной, мне казалась эта правда, я не мог с ней так поступить, хотя поступил, но в глаза всего этого не смог. А влечение, почему-то не прекращалось. Было стыдно, чувствуешь себя как пятнадцатилетний подросток, боишься, оглядываешься. Мы переписывались, сообщениями, пользовались услугами интернет общения на работе. В какой-то момент меня начала мучить совесть, нельзя было жить так, на двух женщин, разрываться между ними. Та другая требовала больше, чем я мог ей дать. Даже не знаю, с какого именно момента, люди чувствуют, что имеют право предъявлять какие-то требования. Хоть я и скучал по ней, тянулся, но она начала злоупотреблять нашими встречами, потом спустя время начала появляться некая недосказанность. Как будто мы оба чувствовали свою вину за случившееся, мы боялись. Что об этом станет известно на работе. Мы ездили несколько раз в командировки. Были гостинцы, случайные номера и тяжелое расставание после. Как-то все это затянулось, наверно тогда я понял, что полный осел, что я сам зашел в этот тупик.

Выбор был не легким, даже не выбор, он то, как раз был очевиден, трудно было расстаться. С той, которая так притягивала вопреки моему пониманию. Она – молодец, она поняла все раньше, чем я захотел все объяснить ей. Она поняла, что мы не сможем быть вместе и спасибо ей, что она не стала требовать от меня ничего. Мы расстались обоюдно. Она уволилась с работы, иногда приезжая, навещая сотрудников, друзей которых было много на работе, ну и меня, заскакивала на минутку, поглядеть.

Вот и все…

Катя читала эту трогательную историю, как будто не о нем. Не о своем муже. Она была печальная, но красивая история, как из книжного романа и кинофильма, где даже хотелось пожалеть главного героя, и она бы так и сделала, если бы она не была частью этого рассказа. Она и была той, которой он не мог ничего сказать, посмотреть в глаза. Ту, которую предавал, та, от которой уезжал. И та, к которой он вернулся. Она читала, думая о том, что она никогда бы об этом не узнала, с такой стороны. Если бы он рассказывал ей бы это лично, она бы не смогла его дослушать, услышать, понять. Она никогда бы не прониклась его чувствами, и все это было бы трогательно, если все-таки она не имела к этому никого отношения. Эй, было жалко его, читая все то, что он, как на исповеди рассказывал, она понимала, что ему было тяжело, что им тогда было тяжело. Она вспомнила, то тяжелое время их жизни. Она помнит, каким он был далеким, таким близким и далеким. Она догадывалась, что что-то не так, но он никогда не давал ей повода усомниться в искренности своих чувств. В том, что их нет. Она будто вернулась в то время, мурашки шли по коже, сердце стучало очень быстро и не хотело верить, в то, что это не придумано, что это правда, просто очень жуткая. Как она хотела, лучше больную, но правду, всегда говорила она. Вот она твоя, правда – получи, сказала она сама себе.