Текст книги "Навсегда"

ГЛАВА 24

Даже если бы он закрыл сейчас глаза, то все равно видел бы над собой небо с разбросанными по нему звездами. Джеб так пристально и долго смотрел на звезды, что они почти что отпечатались в его голове.

Он смотрел на них, пересчитывал их, проклинал их – в общем, делал все, чтобы отвлечь себя от страстного желания перевернуть спящую у него в руках Ханну на спину и стащить через голову ее юбку. Но стоило ему лишь представить, какова была бы реакция Ханны, это желание сразу пропадало.

Наверное, он бы посмеялся, если бы такое продолжительное возбуждение не становилось бы уже болезненным. Как же удалось этой женщине, которая лишь только рыдала, довести его до этого состояния, когда даже изгибавшаяся до изнеможения салунная проститутка чего только ни делала с ним, но ей ничего не удалось.

Бесспорно, Ханна Барнс действовала на него как-то по-особенному, она завладела его эмоциями. Он чаще и чаще замечал, как его охватывает желание, и, что бы он ни делал с собой, он не мог с ним справиться.

Она возбуждала его даже тогда, когда просто спала и что-то бормотала во сне, отчего его жажда обладать ею становилась еще сильнее. Он весь пылал. И, если бы Ханна только узнала, о чем он сейчас думал, и какие образы раздирали его на части, она сразу же вырвалась бы из его объятий.

Он ближе привлек ее к себе. Он не мог позволить, чтобы она сейчас отпрянула от него. Бессознательно он подвинулся к ней ближе, теперь они лежали почти лицом к лицу. Ее легкое дыхание касалось его лица. Он поцеловал ее в висок, где вились мягкие кудри. Губами он ощутил ее четкий пульс.

Ощутив исходившее от Джеба тепло, Ханна невольно прижалась к нему. Где-то совсем рядом билось его сердце. Медленно она открыла глаза. От недавних слез глаза ее опухли. Мало-помалу она начинала осознавать, что лежит почти прижавшись к Джебу, ощущая его бедра, крепкие руки и грудь. Ее бросило в жар от того, что она лежала вот так, уютно устроившись рядом с Джебом Уэллзом, словно была той проституткой, что хотел сделать из нее Джекоб Армен.

Джеб почувствовал, как Ханна напряглась и отодвинулась от него.

– Ш… шш-шш, Ханна, успокойся, – шептал он ей, отчаянно стараясь удержать ее.

– Я не могу, – также отчаянно шептала она ему в ответ. Но ей бы не удалось назвать хотя бы одну причину, почему она не могла и даже, почему ей не следовало этого делать. Несмотря на протесты, она не сдвинулась с места. Даже через одежду она ощущала жар его тела.

– Я не хочу обидеть тебя, – произнес Джеб, изо всех сил сдерживаясь, чтобы необдуманным движением не спугнуть ее.

– А я и не боюсь, – сказала она тихо. Нет, его она не боялась. Она боялась себя.

Джеб увидел, как в лунном луче блеснули ее светло-голубые глаза. Может, это не было страхом, но чем-то вроде этого. Джеб готов был хоть сейчас шептать ей слова любви, он стал бы говорить о том, что хочет подарить ей, рассказать о том, что она должна научиться чувствовать. Но, представив, как она может реагировать на эти слова, он стиснул зубы. В ответ он мог услышать поток цитат из священного писания о прелюбодеянии и о том, какой это грех. Но сейчас, когда он был охвачен вожделением, он не хотел этого слышать.

Он не хотел, чтобы она ускользнула из его объятий. Почти бессознательно его рука, поглаживая, двинулась по ее руке от локтя к плечу. Он чувствовал ее дыхание, и она не оттолкнула его. При каждом вздохе она ощущала, как ее грудь касается его груди. Сердце Джеба отчаянно колотилось.

– Ханна!

Ханна понимала, о чем он спрашивает. Но она не знала, что должна была сейчас чувствовать. Может быть, гнев или возмущение, желание убежать? Закрыв глаза, она сосредоточилась лишь на том чувстве, которое вызвало у нее прикосновение его руки. Ее сердце рвалось у нее из груди. Она старалась справиться с собой, удерживая себя от ответных ласк. На память ей пришли ночи, проведенные с Кэйлебом, который осуждал проявление какой-либо нежности с ее стороны, заставляя ее спокойно лежать рядом с ним.

Джеб на мгновение почувствовал, как она вся сжалась. Но что он хотел от нее? Если она по-настоящему любила своего мужа, что было возможно, то вполне понятно, что она не могла вот так сразу принять его. Секс для нее не значил того, что он значил для Джеба. Кроме брачных ночей, в которых не было любви, она знала лишь тех троих ублюдков-насильников. Так чего можно было от нее ожидать?

Ханна жаждала прижаться к Джебу. Но боязнь испытать отвращение удерживала ее. Но тело уже изнемогало по Джебу, томилось, желало его.

От непреклонности Ханны пыл Джеба медленно стал угасать. В его жизни встречались такие несговорчивые женщины, которых он сначала упрашивал, затем, прижимая к себе, разжигал в них страсть, поддразнивая и побуждая их к тому, чтобы они сами просили его делать то, от чего отказывались вначале. Но он знал, с Ханной так поступать он не мог. Однажды ее уже изнасиловали. Джеб не собирался ничего делать против ее воли, что можно было бы сравнить с действиями тех подонков. Он не хотел, чтобы от близости с ней удовольствие получил только он.

Джеб убрал руку, а Ханна чуть не расплакалась оттого, что она лишилась этого сладостного ощущения. От собственных мыслей ей даже стало стыдно, но не настолько, чтобы она не смогла спросить:

– Куда ты собрался?

– Купаться, – произнес он и встал.

«Купаться?!» Так вот о чем он, оказывается, думал, когда прикасался к ней.

При виде его удаляющейся фигуры на глазах Ханны выступили слезы. Она никогда не пылала желанием по отношению к Кэйлебу, но он всегда хотел ее и каждый раз, проклиная свою естественную потребность, не отвергал ее, а овладевал ею. Она никогда не думала, что ее когда-нибудь что-то может ранить сильнее, чем унизительный отказ мужа от ее ласк. Теперь она поняла, что ошибалась.

Она глубоко вздохнула, вытерла слезы. В своей жизни она уже многое перенесла. С божьей помощью, она переживет и это. Возможно, так будет лучше. К тому же она не была уверена, что смогла бы жить как прежде, если Джеб вдруг злоупотребил бы теми ее чувствами, о которых она и не подозревала вплоть до сегодняшнего дня. Если бы из-за этого она пала в его глазах.

Довольно долго она оставалась неподвижной, прислушиваясь. Сквозь жужжание насекомых до нее донесся всплеск: это Джеб кинулся в воду и поплыл. Ханна почти что ощущала, как от холодной воды утихает зов ее охваченного вожделением тела, но, к сожалению, она не умела плавать.

Джеб оставался на реке довольно долго. И, когда он вернулся, она притворилась, что спит. Может, если она сделает вид, что ничего не случилось, так будет легче для них обоих. Возможно, Джеб так и считает. От этой мысли ей стало так горько. Похожие чувства последний раз она испытывала, стоя у могилы своей матери.

Айку все это не нравилось. Уилкинс должен был ждать его в баре. Он оглядел безлюдный бар, затем посмотрел на дверь, которая закрылась за барменом. Он вспомнил, в какой позе он оставил проститутку, и мерзко ухмыльнулся. Да, старина Херк устроит себе праздник.

Но, дьявол, где же Уилкинс? Он не подумал, что у этого олуха что-то получилось с проституткой, которую он поволок наверх. Этот дурень много раз уже сам убеждался в том, что ни на что не способен. Айк почти хохотал, представляя, в какой ярости была девка. А может, это ее вполне устроило – получить денежки и просто поваляться с ним рядом. Внезапно улыбка сползла с его лица. Посмотрев наверх, где было темно и тихо, Айк ощутил Томительное чувство тревоги. Уилкинса там нет. Айк мог поспорить: что-то случилось.

Чертыхаясь, он вышел из бара и направился в конюшню. У входа он остановился, осмотрелся и прислушался. Город спал, но, несмотря на мирную тишину, неприятное чувство не покидало его.

Услышав тяжелое сопение Уилкинса, Айк вошел в конюшню, где царила кромешная тьма. Немного привыкнув к темноте, он осторожно стал пробираться вглубь.

– Леон, – толкнул он храпевшего Уилкинса, который заснул полусидя в стойле. Возможно, его дурное предчувствие было ложным. Айк пихнул его носком ботинка. – Проснись.

– Какого черта? – Уилкинс разлепил глаза. Он чувствовал себя по-дурацки. – Айк?!

– А кто же еще, черт побери! И почему это ты спишь здесь? Что, та девчонка убежала от тебя, ты опять не смог?

При упоминании о той проститутке, Леон испытал вспышку гнева. Затем гнев обернулся страхом, что когда Айк узнает, как он убил девчонку, то рассвирепеет. Теперь они не смогут остаться в городе и охотиться за женой проповедника и за Уэллзом.

Уилкинс нервничал явно неспроста. И чутье Айка, наверное, и на сей раз его не подвело.

– Так что случилось? – Айк даже не попытался скрыть отвращение, звучавшее в его голосе. Когда Уилкинс не ответил, тревожное чувство усилилось. – Вот черт! Какого черта, ты здесь?

– Она смеялась надо мной, Айк. – Он вовсе не так хотел обо всем рассказать Айку, объяснить, почему им надо как можно быстрее убираться из города.

– Ты избил ее? – Ответа не было. – Сильно?

– Ей не надо было смеяться надо мной, – хныкал Уилкинс, – я лишь хотел заткнуть ей рот, но когда мои руки оказались на ее шее, как тут… – он замолк.

– Ты убил ее?! – Айк почти орал. – Ты, паршивый ублюдок!

Леон знал, что Айку все это не понравится.

– Я… не… не… хотел этого, Айк. Это случилось само по себе… – заикался он.

– Тебе, болван, не надо было притрагиваться к ее шее и душить ее! Теперь надо уносить отсюда ноги.

– Мы не можем уехать, – обеспокоенно произнес Уилкинс. – Уэллз и жена проповедника в городе.

– Здесь?! – Айк не мог поверить в такую удачу. Уэллз был здесь, но Уилкинс сделал так, что они не могут остаться. Он бы не мучился угрызениями совести, если бы бросил Уилкинса на растерзание «волкам», в данном случае, шерифу. Но он не надеялся, что ему позволят далеко уйти, когда кое-что узнают о его прошлом, о том, что на его руках человеческая кровь.

Он посмотрел на Уилкинса.

– И как же, черт тебя побери, мы сможем околачиваться здесь в поисках Уэллза и этой рыжей суки? – Айк не ждал ответа. Уилкинсу нечего было ответить.

Он уставился в темноту, в которой утопала улица. Уэллз и та жена проповедника могли быть где угодно.

– Мы сможем найти ее, Айк. Я знаю, мы сможем.

– Ну, понятно, что да, если Уэллз или шериф не найдут нас первыми. Неужели ты думаешь, после того, что ты сделал, они не будут нас искать?

– Ну, она ведь была просто проституткой.

– А ты – просто кусок никчемного коровьего навоза. Пошли. Надо линять отсюда. – Айк вывел из стойла свою лошадь.

– А что делать с девчонкой? – хныкал Уилкинс. Он должен найти эту суку, и она снимет с него порчу.

А потом он убьет ее. Он схватил бы ее за шею, как ту проститутку, которая издевалась над ним, и сжимал бы ее, пока она тоже не стала бы лиловой.

Айк не представлял себе, что значит душить. Он тоже раньше не представлял. Под тяжелым взглядом Айка Уилкинса трясло.

– Рано или поздно они уедут отсюда. Или Уэллз уедет один. Тогда мы доберемся до девчонки. – «И до Уэллза», – подумал Айк. Закончив седлать лошадь, он вскочил на нее.

Уилкинс удивленно посмотрел на него:

– А что мы будем делать до тех пор?

Айк ухмыльнулся.

– Мы скроемся где-нибудь за городом и будем ждать. И молись, чтобы из-за этой проститутки не подняли большого шума, я не хочу умирать из-за тебя.

Уилкинс понимал, что Айк мог бы запросто в любую минуту принести его в жертву. Он никогда в этом не сомневался, а сейчас тем более. Он вытер пот со лба и взял в руки вожжи.

Следуя за Айком по темной улице, он чувствовал, как его гнев растет. Во всем была виновата только она, эта жена проповедника. Во всем.

ГЛАВА 25

Джерихо поднималась по лестнице, чувствуя, как ноет каждый дюйм ее тела. Она сощурилась от яркого солнечного света, падавшего через окно прямо ей в глаза. Может быть, она становится старой для этого занятия. Потом она вспомнила, как Херк пялился на нее, когда натягивал брюки и застегивал ремень. Она могла бы спорить, что он ни за что бы не ушел от нее, если б не знал, что уже больше часа бар находится без присмотра. Правда, в это время клиентов обычно почти нет.

Ее ухмылка исчезла, когда она вспомнила об этом сероглазом парне. Херк не научил ее тому, что умел тот сероглазый, он не заставил ее тело пылать от желания, как это было во время близости с тем парнем. Но то, что Херк дал ей вместо этого, было более значимо. Он смотрел на нее, словно она была золотой жилой, он дотрагивался до нее так, как прикасаются к хрупкому хрусталю.

Когда Херк вошел к ней в комнату, его сердце остановилось. Он никогда не видел ее обнаженной, а тем более в такой позе, в какой она лежала, и ее рука все еще была там, где оставил ее тот парень – у нее между ног. Однако непривычное чувство смущения, охватившее ее, было напрасным. Вместо того, чтобы с отвращением отвернуться, бармен стал быстро расстегивать рубашку.

– Позволь мне это сделать, крошка, – шептал он, глядя на нее жадными глазами.

Сейчас, вспоминая о тех минутах, Джерихо улыбалась. Она никогда не думала о Херке как о мужчине, которому могла бы отдаться. Но почему же? Ей ведь нравились крупные мужчины с такими бычьими огромными руками. Но у Херка не только его руки напоминали ей быка, но и еще кое-что.

Боже, Коралл не поверит ушам, когда Джерихо все расскажет ей. Она зевнула и взялась за ручку первой двери. Она лишь надеялась, что в этой комнате не Хлоя. Если бы она разбудила Хлою, та выцарапала бы ей глаза. Нельзя сказать, что они не дружили с Хлоей. Нет, у них были нормальные отношения, но Хлоя предпочитала всегда хорошо утром выспаться.

На ее стук ответа не последовало, но дверь медленно приоткрылась. Джерихо вошла в комнату. Сделав еще шаг, она увидела, что керосиновая лампа еще не погасла, но ее фитиль почти что уже весь прогорел. Что-то не похоже на Коралл, чтобы та столь легкомысленно оставила лампу зажженной.

– Коралл?

Мороз пробежал у него по коже, когда она увидела, что Коралл даже не пошевелилась. Девушка лежала на спине с подвернутой под себя ногой. В такой позе никто не спит. Джерихо сделала еще шаг. Угол простыни, лежавший на груди Коралл, был неподвижен. Глаза безжизненно смотрели в потолок. Джерихо опять остановилась, ее зубы начали нервно стучать.

– Коралл??! М… милая?

О, Боже! Она мысленно повторяла это слово, пока силой не заставила себя закричать.

– О, Боже, Боже! Кто-нибудь, помогите!

– Ну что, доктор?

Мужчина в очках посмотрел на ожидавшего решения шерифа. Он отошел от трупа девушки, снял очки, достал носовой платок и стал протирать стекла.

– Задушена, – вынес он свое заключение. Темные синяки на шее у покойной не оставляли ни малейшего сомнения в этом. У нее также была сломана шея, но доктор уверен, что она была уже мертва, прежде чем убийца сделал это.

Как-то однажды он уже бывал в этом притоне, когда одна из девиц пострадала от Грубого клиента. Еще раньше, другая девушка, случайно забеременев, пыталась сделать себе аборт. Несмотря на все усилия доктора, она умерла, что стало поучительным примером для других девиц этого заведения.

Сейчас впервые одну из девиц Херка убили. Доктор посмотрел на бармена. Видно было, что он сильно переживал из-за случившегося. Глаза его покраснели, а лицо стало серым.

– Все произошло быстро, – сказал доктор. Херк посмотрел на него. Все не могло случиться так быстро. Ведь сначала Коралл испытала ужас, осознав, что она оказалась перед лицом смерти. И это была его вина. Осознание своей вины не отпускало Херка. Девушки всегда доверяли ему. Это Коралл он должен был предоставить ту комнату, что за баром. И, если бы он не ушел к Джерихо, как…

Дэниель Гастингс опустил руку на плечо Херка.

– Ты знаешь, кто это сделал? Херк угрюмо кивнул:

– Да!

– Тогда пойдем ко мне в контору. Мне нужно составить точное описание. – Дэниель, конечно, мог бы записать необходимую ему информацию прямо здесь, но он хотел поскорее увести отсюда Херка, из этой комнаты, где лежало неподвижное тело девушки.

Он повернулся и кивнул доктору. Доктор знает, что надо сделать, пока они будут отсутствовать. Дэниель подтолкнул Херка локтем, чтобы тот вышел первым. Трое девушек, прижавшись друг к другу, плакали в холле. Херк колебался, затем начал о чем-то говорить. Но, увидев, что Джерихо, словно обвиняя, посмотрела на него, он тут же замолчал и пошел к выходу.

– Эй! – крикнула ему Джерихо, но он даже не повернулся. – Херк, – позвала она опять.

Он остановился и обернулся, опасаясь того, что мог сейчас прочитать на ее лице. Джерихо заставила себя улыбнуться, но губы ее дрожали.

– Возвращайся быстрее, ладно? – Слезы уже блестели у нее на глазах, когда она добавила. – Мне страшно.

– Я долго не задержусь там, – пообещал он, немного расслабившись. Значит, Джерихо не винила его. Она все еще доверяла ему.

К тому моменту, когда у Дэниеля Гастингса было уже точное описание, он знал, что имеет дело с теми же бандитами, которые сделали Ханну Барнс вдовой. Это те двое, которых Джеб Уэллз поклялся найти. Теперь стало ясно, что Уэллз был прав, думая, что эти люди примутся искать миссис Барнс. По случайному стечению обстоятельств они прибыли в Шерман тогда, когда Уэллз и миссис Барнс уже, слава Богу, уехали отсюда.

Впервые шериф без колебания согласился с ним, что вдова Барнс приняла правильное решение, отклонив предложение о замужестве. Его преподобие Солтерс никогда бы не смог обеспечить ее безопасность, тем более противостоять таким типам, как Айк Нельсон и Леон Уилкинс. Дэниель боялся представить эту прелестную женщину со сломанной шеей. Он и думать не хотел, какие бы муки и ужас пришлось бы испытать ей, почувствовав то, что и Коралл. Он лишь надеялся, что Джеб Уэллз будет крайне внимателен и заметит, если кто-то станет преследовать их.

Дэниель вместе с Херком вышли на улицу. Не меньше чем две дюжины мужчин уже стояли перед зданием тюрьмы. У этих мужчин были угрюмые лица, строгий взгляд, и оружие их было наготове. Это были добровольцы, находившиеся в распоряжении шерифа. Их не пришлось созывать. Они сами были уже готовы и ждали дальнейших приказаний. Дэниеля это не удивляло. Шерифу уже несколько раз требовалась их помощь, и каждый раз они быстро собирались в ожидании его команды. Это ведь был их город, здесь жили их семьи, в этом состояла их жизнь. Среди них были фермеры и владельцы магазинов, но они прекрасно знали, как стрелять и как догонять бандитов, они знали, как защитить то, что принадлежало им.

Помощник шерифа переходил через улицу, где только что разговаривал с пожилым человеком, который тоже хотел бы помочь в поимке убийц, но был уже слишком стар. Дэниель кивнул старику головой, выражая свое понимание и сочувствие. Он подождал, пока его помощник встанет с ним рядом, и тогда он стал говорить громко, так, чтобы слышали все.

– Прежде, чем мы направимся искать их следы, мы обыщем все здесь, в городе: каждое здание, каждый переулок, – он запнулся, а затем добавил, – в поисках этих двоих. – Шериф не хотел настраивать людей так, чтобы они хватали каждого, кто вызовет у них сомнение.

Кое-кто был удивлен тем, что они не направляются тотчас за город. Двое мужчин удовлетворенно кивнули головой, но никто не выступил против решения шерифа.

Дэниель взглянул на своего помощника.

– Возьми половину людей и начните с другого конца города, – тихо сказал он ему.

Помощник подошел к середине шеренги и разделил мужчин на две группы. А Дэниель зашагал на окраину города, где находился ресторан Дженни. За ним последовала группа ополченцев.

Очень скоро он уже стоял напротив ресторана. В его соображении опять возник образ мертвой проститутки, он мучительно думал о том, Что любая женщина, занимающаяся подобным ремеслом, подвергает себя такому же риску. Даже то, что Дженни Район была очень осмотрительной в выборе посетителей, не означало, что она не может допустить подобной ошибки. Только потому, что он любил Дженни, он не хотел бы, чтобы когда-нибудь подобное случилось с ней.

Его прошиб холодный пот. Он посмотрел на мужчину, стоявшего рядом с ним.

– Начнем, Мэт. – Окружив его, добровольцы входили в магазины, лавки и дома.

Когда открылась парадная дверь, Дженни спускалась по лестнице. Она удивилась, увидев Дэниеля, вошедшего без стука. Он знал, что так рано она не открывает. Она с тревогой смотрела то на него, то на человека, следовавшего за ним.

– В чем дело, шериф? – она поплотнее укуталась шалью.

Дэниель представил себе, что мог бы увидеть в ней убийца. Гладкая кожа, нежные глаза, голубая шелковая материя облегала ее грудь и тонкую талию. Он почувствовал, как в нем рождается томительное желание, и поспешно заговорил довольно суровым голосом.

– Одна из… девочек Херка сегодня ночью была убита. Мы собираемся обыскать ваш дом.

Дженни слегка покраснела.

– Вы думаете, я прячу убийцу?

Дэниель почувствовал обиду в ее голосе. Проклятье! Он постарался смягчить свой тон.

– Мы делаем это вынужденно. Просто перед тем, как мы покинем город, чтобы продолжить поиски убийц в окрестностях, я должен убедиться, что город – в безопасности.

Дженни еще больше покраснела. Как могла она так думать о Дэниеле? Конечно же, Дэниель никогда бы не подумал, что она может укрывать убийцу. Она отошла в сторону, позволив им подняться по лестнице. Чувствуя, что у нее подкашиваются ноги, Дженни присела на один из стульев, стоявших у маленького столика. Ее трясло не от страха. Она чувствовала себя в Шермане в полной безопасности. Но могла ли она излечиться от тех опасных эмоций, что охватывали ее всякий раз, когда она видела Дэниеля Гастингса. Таких чувств она никогда не испытывала прежде. Она лишь надеялась, что сможет научиться их сдерживать, чтобы не позволить им окончательно разрушить ее жизнь. Но было ли это возможно, вот в чем вопрос?

Наверху она слышала шаги Дэниеля по коридору. А что, если бы она каждый день слышала эти звуки, зная, что Дэниель Гастингс принадлежит ей? О, Боже! Она затаила дыхание, когда поняла, что он остановился в ее комнате, где бывало так много мужчин.

Дэниель оглядел комнату Дженни, стараясь ничего не упустить. Полированный пол, коврики с косичками, все в комнате было выдержано в нежных тонах, никаких рюшек или оборок. Ее ночная рубашка была брошена там, где она переодевалась. Дэниель едва удержался, чтобы не поднять ее. Он почти явно ощутил, как шелковая ткань рубашки скользит по ее телу.

Какой же ты сукин сын, подумал про себя Дэниель и вышел из комнаты. Пройдя по коридору, он стал спускаться вниз. Там ждали его Мэт и Дженни.

При каждом его шаге, Дженни вздрагивала. Его поступь была тяжелой. Когда он уже почти спустился, она подняла голову и улыбнулась, спросив:

– Ничего?

Ее робкая улыбка снова отозвалась в нем желанием.

– Нет, ничего. – Мэт смотрел на нею с любопытством. – Пойдем, у нас впереди длинный день.

Дженни проводила их к выходу.

– Шериф? Он обернулся.

– Будьте осторожны. Дэниель ничего не ответил.

– Я тоже буду осторожен, миссис Район, – ухмыльнулся Мэт, совсем не обидевшись на то, что она обратилась только лишь к шерифу. Все в городе знали, что миссис Район так же влюблена в шерифа Гастингса, как и он в нее, а они не знали ничего.

Она улыбнулась.

– Пожалуйста, сделайте милость.

Вспоминая слова Дженни, Дэниель покидал город. Позже он старался не думать о них, сосредоточившись на поиске убийц.

– Видать, хитрые сволочи.

Дэниель вытер пот со лба и лишь потом ответил ехавшему рядом с ним помощнику:

– Да, эти сволочи такие же хитрые, как койоты. – Затем добавил. – И совершенно никчемные людишки.

Отъехав от города к западу, Дэниель и его добровольцы вскоре остановились. Они шли по следам, которые сразу же отыскали, но сейчас следы потерялись. Дэниель даже не был уверен, что они принадлежали убийцам, но других вообще не было.

– Что-то непохоже, что мы их сегодня найдем, – упорствовал помощник шерифа.

Дэниель понимал, на что тот намекал. Солнце уже опустилось за горизонт. Люди устали и хотели возвратиться домой. Они были убеждены, что убийцы ушли далеко, и шериф понимал, что большинство думало о погибшей как о всего лишь проститутке, а поэтому стоило ли так волноваться из-за ее смерти. Возможно, лишь из-за Дженни Дэниель не мог рассуждать так же. Но он все понимал.

– Согласен, наверное, мы их уже не найдем, – кивнул наконец-то шериф. До наступления темноты они вряд ли опять нападут на след. И вряд ли утром они вообще их найдут. Судя по облакам, которые собирались все быстрее и быстрее, погода не предвещала ничего хорошего.

Расстроившись и в последний раз оглядевшись, он обратился к сопровождавшим его людям:

– Ну хорошо. Возвращаемся в город. Здесь мы лишь теряем время.

Никто и не стал бы оспаривать решения Дэниеля. Каждый ополченец уважал его и доверял. По дороге в Шерман Дэниель чувствовал возраставшую обеспокоенность, его мучили сомнения: что, если они плохо искали в городе? Все могло быть, и эти ублюдки-убийцы околачиваются рядом и выжидают удобный момент, чтобы опять убить кого-нибудь. Оставив жителей без какой-либо защиты, Дэниель увел из города всех трудоспособных мужчин. Он схватился за горло, подумав, как бы быстрее домчаться до города. Даже сейчас эти двое могли находиться в ресторане Дженни, наслаждаясь ее кухней и думая, как бы убить хозяйку ресторана, ведь именно так они поступили с бедной Коралл. Они вполне могли сейчас развлекать Дженни, расположить ее к себе так, что она могла бы им довериться.

Мысли о Дженни не давали ему покоя, раздирали его на части, так что кровь застывала у него в жилах. Он знал, если он не успокоится, он сойдет с ума. Черт побери, может быть, он действительно уже свихнулся.

Вскоре они ворвались в город. Внутри Дэниеля все сжалось от тревоги. Он даже не остановился у тюрьмы, а помчался сразу же на другой конец города.

Подъехав к ресторану, он какое-то время сидел, глядя на свет, горевший в окнах нижнего этажа, так гостеприимно манящий посетителей. Да, думал Дэниель, спрыгивая с лошади, на гостеприимный огонек могут слететься и убийцы, ублюдки, приезжавшие в город. Он знал, что во многом он сейчас несправедлив. Но растущее внутри него гневное чувство подпитывалось страхом за жизнь Дженни. Как смеет она подвергать свою жизнь такой опасности?!

Как только Дэниель распахнул незапертую дверь, еще оставаясь за порогом, он прислушался и понял, что угрозы не было. Тогда, полностью убедившись, что в доме все в порядке, он решил войти внутрь, пытаясь определить, где же Дженни.

Она как раз выходила из кухни с корзинкой только что испеченных сдобных лепешек. Дэниель чувствовал, как вкусно запахло этими теплыми лепешками.

Увидев его, она остановилась. Он снял шляпу и еще раз осмотрелся вокруг. В ресторане было несколько посетителей. Все мужчины. Все незнакомые ему люди. Они оторвались от еды и уставились на него. Дэниель сердито нахмурил брови, и четверо мужчин опять уткнулись в свои тарелки.

По виду Дэниеля Дженни поняла, что удача не сопутствовала ему. Чувствовалось, что он изнурен безрезультатными поисками. Но было и нечто еще. Большее. Пройдя через зал, Дженни остановилась перед ним, совершенно забыв о том, что голодные посетители ждали своих горячих лепешек.

– Садитесь, – сказала она тихо, понимая, что вопросы сейчас ни к чему. – Я принесу тарелку.

Но, прежде чем она повернулась, Дэниель схватил ее за руку. Дженни смутилась.

– Пускай эти люди исчезнут отсюда.

– Мои посетители? – Она удивленно заморгала глазами. – Но я не могу этого сделать, Дэниель. Они еще не закончили есть.

– Зато я могу.

Дженни насторожилась, она не знала, что происходит с Дэниелем, но видела, что он чем-то крайне обеспокоен.

– Не надо, – попросила она.

Одно лишь слово… но Дэниель все понял. Если бы он сделал то, что собирался, все полетело бы к черту. Он оглядел зал. Посетители были заняты едой. Его напряжение несколько поубавилось, и он отпустил её руку. Боже, он не мог более терпеть. Эта женщина сводила его с ума!

– Ну, хорошо, – сказал он, – но я останусь. Дженни не скрывала своей растерянности. Ей и в голову не приходило, что он может сейчас уйти.

– Ну, вот и прекрасно, – проговорила она так, как будто они мирно беседовали, – сейчас я принесу тарелку.

Дэниель удобно расположился на стуле, все тело его ныло от усталости, а ему надо было сейчас отдохнуть.

Когда Дженни вернулась с чистой тарелкой и приборами, его изможденный вид потряс ее.

– Дэниель. – Она нежно дотронулась до его плеча.

Прикосновение ее руки словно ошпарило Дэниеля.

– Не прикасайтесь ко мне, – сказал он, поднимая на нее глаза.

Дженни тут же, словно наткнувшись на что-то острое, отдернула руку.

– Да-да, конечно, – быстро проговорила она, – я… я сейчас принесу вам еду.

– Нет. – Дэниель хотел как-то сгладить свои резкие слова, но мысль о том, что четыре пары глаз наблюдают за ними, пригвоздила его к месту. – Принесите только кофе.

Несмотря на задетое самолюбие, Дженни решила принести то, что считала нужным. Ему надо было хорошо поесть. Она положила на одну тарелку свиные отбивные, а на другую – морковь, тушенную с капустой. Вернувшись в зал, она поставила перед ним тарелки, выжидая, пока он посмотрит на нее.

– Ешьте. – Это прозвучало, как приказ, который нельзя не выполнить. – А позже я принесу кофе.

Она старалась как-то убить время, меняя тарелки, наливая кофе другим посетителям, но все время она чувствовала, что он рядом, он здесь. Она ощущала, как он ест, как пьет. Дэниель наблюдал за ней. И этот его неотрывный взгляд она ощущала сильнее всего. Ей казалось, что он смотрит на нее как-то сурово, и это даже немного смешило ее. По крайней мере, она утешала себя тем, что ее отменные блюда как-то смягчат его недовольство. Он все еще выглядел решительно, а она была озабочена тем, что же так волновало его, о чем он все не решался сказать ей.

Когда последний посетитель поблагодарил ее, расплатился и вышел, Дженни повернулась к Дэниелю. Он давно уже поел, отодвинул от себя чашку, но все равно продолжал наблюдать за ней.

Вздохнув, распрямив плечи, она набралась смелости, подошла и стала напротив него.

– В чем дело, Дэниель?

– Какую церковь вы посещаете – баптистскую или методистскую? – прозвучал неожиданный вопрос.

Дженни уставилась на Дэниеля, как на сумасшедшего. Ей уже казалось, что так оно и есть.

– Церковь?

– Да, вы баптистка или методистка?

Он никогда не видел ее ни в одной из церквей. Правда, он и сам не часто бывал там. Обычно, посещение церкви считалось им одной из служебных обязанностей, он поочередно ходил на службу то в одну, то в другую.

– Но какое это имеет значение? – Дженни никогда не слышала, чтобы Дэниель совал нос в чужие дела.

– Ну, вам бы, наверное, захотелось, чтобы вас венчал священник вашего вероисповедания.

– Венчал? – Дженни чуть не поперхнулась. Что он такое говорит? – Но я не собираюсь замуж!