Текст книги "Навсегда"

ГЛАВА 15

Все в Шермане, да и во всем Техасе знали, что вдова Район была настоящей леди. Никто из ее клиентов не смог бы этого отрицать. Она всегда была любезна. Наблюдая за ее движениями, когда она ходила между столиками, предлагая клиентам стакан молока или чашечку кофе, любой мог сказать, что она олицетворяла собой старосветскую обаятельную леди. Этот ее особый шарм проявлялся во всем, особенно в меблировке ее дома.

Всюду, на отполированных до блеска деревянных полах, лежали яркие ковры. Небольшие столики были покрыты льняными небелеными скатертями с аккуратно обработанными краями. Драпировка была также из льна, отороченная по краям маленькими оборочками. Хотя ее клиенты по преимуществу были мужчинами, и эти оборочки стали излишним украшением. Иногда в высоких вазах стояли свежие цветы, наполняя воздух своим ароматом.

Большинство посетителей – мужчин были или приезжими, решившими перекусить в одном из ресторанов Шермана, или холостяками, которым некому приготовить дома, а также и теми, которым просто нравилось здесь бывать. Несмотря на это в ресторане Дженни Район не разрешалось многое из того, что так нравилось мужчинам, например, алкогольные напитки, грубая брань, курение, грязные башмаки и грязные руки. Посетители сразу же снимали шляпы, приветствуя ее, они были обязаны терпеть ее крутой нрав и соблюдать порядок, установленный хозяйкой ресторана, в противном случае она всегда могла поставить на место каждого, кто был не согласен с ее правилами или пытался их нарушить. И даже более того, ее завсегдатаи готовы были буквально разорвать на куски каждого, кто осмелился бы ее оскорбить или тем более поднять на нее руку.

В тот день, когда Джеб Уэллз появится в Шермане, в город приехал какой-то незнакомец и решил подвергнуть испытанию предписания хозяйки ресторана.

Дженни, стоявшая на другом конце зала, прищурившись, наблюдала, как этот мужчина, назвавшийся Хоком, вытащил из кармана жилета сигару. Она тотчас направилась к нему через весь зал, при этом полы ее платья со свистом рассекали воздух, однако движения ее все равно были грациозными, и это, как всегда привлекло внимание нескольких посетителей, находившихся в это время в ресторане.

– Хок, – сказала она своим мелодичным контральто, – вам придется покурить на лужайке, на свежем воздухе. Для джентльменов, привыкших к этой пагубной привычке, там созданы Необходимые условия.

Он зло посмотрел на нее своими темно-карими глазами. Хок был одним из тех, кто всегда привык любоваться женщинами и рассчитывал встретить с их стороны лишь восхищенные взгляды.

– Но как же так, мадам? Я только тогда получаю истинное наслаждение от сигары, когда пью кофе. Вы ведь не станете лишать меня такого права, не так ли? – Его голос был таким же нежным, каким бывает ласковое прикосновение.

Дженни видела, как он с самоуверенным видом оглядел присутствующих, надеясь получить одобрение своих действий. И тут же добавила:

– Конечно же, я не стану лишать вас ваших прав и ограничивать вас в ваших привычках. Вы могли бы взять туда, на лужайку, и свой кофе.

Уязвленный Хок явно был смущен.

– Что-то я не помню, чтобы в Шермане существовали какие-либо законы против курения.

– Возможно, в Шермане нет таких законов, но в моем заведении курение запрещено, и я сама устанавливаю здесь свои законы.

– И кто же следит за исполнением ваших законов? – спросил он с ухмылкой.

У Дженни внутри все переворачивалось от негодования. Несмотря на ее решительный характер, она была не из тех женщин, которые наслаждались всякого рода разборками и выяснением отношений. Но и отступать сейчас она уже не хотела. Если она хотя бы раз уступила, ее бизнес от этого вряд ли выиграл. Сохраняя спокойствие, она достаточно высоко подняла стоявшую перед ним чашку с кофе и вылила содержимое чашки прямо на зажженную сигару, торчавшую у него изо рта.

– Я сама слежу за претворением своих законов в жизнь, – ответила она, в то время как горячая жидкость растекалась под его рубашкой и заливалась в брюки. – Теперь, пожалуйста, наслаждайтесь вашим кофе с вашей сигарой.

Но прежде чем она закончила говорить, ее слова утонули в потоке брани, который извергался из Хока, взвившегося со стула.

– Ну, держись, проклятая сучка! Я тебя проучу, как…

Мужчины, находившиеся в это время в зале, повскакали с мест, придя на помощь женщине, которой они все восхищались. Но, прежде чем они смогли подбежать к ней, а Хок уже готов был нанести ей удар, он почувствовал, как кто-то больно сжал его руку.

Дженни увидела, что это шериф удержал хулигана. Она слегка улыбнулась ему. Она не должна была показывать, какие чувства она испытывала к нему в последнее время.

– Шериф, – тихо произнесла она.

– Мисс Дженни, – сказал он, сильнее сжимая руку Хока. – У вас проблемы с этим человеком?

Когда Хок услышал, что он имеет дело с представителем закона, сразу пропало желание сопротивляться. Он стоял и ждал, что дальше скажет хозяйка ресторана. Но на его лице не было ни малейшего следа того, что он раскаивается в содеянном или просит прощения.

– Это просто недоразумение, шериф. Я думаю, что мистеру Хоку просто надо сейчас покинуть ресторан, – ответила Дженни.

Продолжая держать его за запястье, Дэниель развернул Хока лицом к себе и слегка оттолкнул его.

– Ты уедешь из Шермана. Через пару часов будет рейсовый дилижанс, и ты сядешь на него.

– Но у меня здесь дела, – говорил Хок, протестуя против решения шерифа.

– У тебя были здесь дела и больше их нет. Конечно, если ты не хочешь заниматься ими, сидя в здешней тюрьме. – Тон шерифа был даже немного приятнее, чем его глаза в этот момент.

Бормоча под нос ругательства, Хок схватил со стола свою шляпу и зашагал к выходу, он лишь остановился, чтобы взглянуть на Дженни. И на этот раз от него исходила угроза.

Для Дэниеля это не осталось незамеченным.

– Мне бы чертовски не хотелось убивать человека, – сказал он, делая над собой усилие и дотрагиваясь до Дженни, словно желая убедиться, что она цела и невредима.

Той не понравилось, что шериф заговорил об убийстве, однако она не сводила глаз с Хока и увидела, что в дверях он столкнулся с мужчиной, входившим в этот момент в ресторан. Когда она узнала в вошедшем Джеба Уэллза, она на мгновение затрепетала от радости, сразу забыв о Хоке, но это чувство сразу исчезло, когда она напомнила себе, что Джеб Уэллз был одной из причин, по которой она никогда не позволила бы себе влюбиться в шерифа Гастингса.

Когда Джеб вышел из пансиона Армена, он думал о двух женщинах. Он решил, что, если проведет пару часов с вдовой Район, он развеет настойчивое ощущение, что ему не так-то просто будет забыть Ханну и вообще не думать о ней. Одно можно было сказать точно – причина была не столько в ее женском обаянии, сколько в том, что он страшно измотан, занимаясь постоянно ее проблемами.

У Дженни Район был вполне респектабельный ресторан. Его кухня славилась во всей северо-восточной части Техаса и даже в Остине, находившемся на юге. Только очень немногие люди знали, каким образом вдове Район удается постоянно пополнять доходы от ресторана. А эти немногие люди относились к числу особо избранных. Не каждому мужчине суждено было приблизиться к ней, чтобы познать все ее прекрасные женские достоинства, нежную кожу цвета слоновой кости, атласные каштановые волосы и золотистые глаза.

Зато Джеб сполна наслаждался всеми женскими прелестями Дженни Район, которая страстно предавалась с ним любви. Он видел, как трепетало ее тело от его прикосновений. Он восхищался ее волосами, нежными, как шелк, ее глазами, всегда обращенными к нему. Как только он начинал думать о ней, все внутри него начинало волноваться. Сейчас вдова Район поможет ему вспомнить, что Ханна Барнс не принадлежит к тому типу женщин, которые привлекают его внимание. Ему нужны были страсть и женское тепло, а не холодный голос, цитирующий священное писание.

Джеб проделал длинный путь на другой конец города, чтобы увидеть Дженни. Когда он остановился у распахнутых ворот, означавших, что ресторан открыт, он заметил, что в тени деревьев было привязано с полдюжины лошадей. Джеб обратился к тому времени, когда он впервые увидел Дженни. Тогда он был на пять лет моложе и на пять лет наглее, но в том, что касалось женщин, он знал, что им надо, к тому же он не страдал отсутствием самолюбия. Когда он сказал, что хочет чего-то большего на десерт, нежели ее домашний яблочный пирог, вдова изобразила из себя такую праведницу, выказав страшное негодование. Но прежде чем она смогла достойно парировать, Джеб опередил ее.

– Не лгите мне, мадам, – протянул он. – Возможно, мне нужна горячая ванна, но моя грязь – чистая грязь, и, когда она смоется, вам, может быть, понравится то, что вы увидите. И вам понравится то, что «это» умеет делать.

К его удивлению, вдова не дала ему пощечину, а вместо этого расхохоталась. Джеб и сейчас улыбался, вспоминая, как она смеялась, и часы, проведенные в ее объятиях. Он старался, чтобы она ни о чем не пожалела, и, когда она задыхающимся голосом повторяла его имя, он старался сделать так, чтобы она не подумала, словно просто отработала те деньги, которые он дал ей за проведенное вместе время. Но когда он утром на рассвете уходил, он все же последовал традиции, установленной теми, что допускались в ее спальню, и оставил ей на ночном столике несколько свернутых в рулон банкнот. Она сделала вид, что ничего не заметила, и лишь улыбнулась, попросив навестить ее опять, если он будет в городе.

И он навещал ее несколько раз, позволяя ей удовлетворять его потребности так, что с ней в мастерстве не смогла бы сравниться ни одна самая стоящая проститутка. Отрываясь друг от друга в изнеможении, они хохотали и болтали. Они не давали друг другу никаких обязательств и расставались без сожаления.

Сейчас Дженни Район была ему нужна больше, чем когда-либо. Он чувствовал в себе слабость, и причина таилась в Ханне. Он не мог позволить себе зависеть от этого состояния. Бормоча под нос ругательства, он зашагал к двери. Посетители были заняты едой, и мало кто разговаривал. В желудке Джеба заклокотало от приятного запаха жаркого и только что испеченного хлеба.

Когда он вошел в дверь, он увидел, что вдова Район оборвала разговор с шерифом и взглянула на него. Лишь легкая улыбка скользнула по ее губам, как только она узнала Джеба. Настоящей леди не подобает проявлять свои эмоции, и поэтому она ограничилась лишь кивком головы, приветствуя его и указывая на свободный столик. Джеб сел и стал ждать, пока она подойдет. Ожидание не оказалось долгим.

Ее глаза были так же прекрасны, как и всегда:

– Чем могу быть тебе полезна, ковбой?

Этот голос вдовы с легкой хрипотцой напомнил ему скорее голос Кэтрин Слейд и совсем не был похож на голос Ханны.

– Пожалуйста, полную тарелку, ванну и доставьте удовольствие позже побыть в компании с вами, – добавил он тихо, чтобы никто не слышал.

Счастливый смех Дженни привлек внимание почти что всех присутствовавших в зале мужчин, которые так восхищались вдовой и обожали ее. И с особой завистью они смотрели на ковбоя, которому удалось развеселить ее. Дэниель Гастингс не принадлежал к их числу.

Дженни сморщила свой хорошенький носик, подумав про себя, какая же она хорошая актриса, что так ловко притворяется, не замечая шерифа, сидевшего совсем рядом, сзади, и наблюдавшего за каждым ее движением.

– Каждый раз, когда ты приезжаешь сюда, ты заказываешь ванну, – сказала она, напоминая себе и ему о его первом визите.

– Да, я считаю, что должен привести себя в порядок, чтобы подойти вам, – Джебу тоже было о чем напомнить ей.

Вдова улыбнулась и этой улыбкой сказала ему все. Ему не надо было спрашивать, свободна ли она сейчас, днем.

– Сейчас я принесу тебе твой обед.

Когда она отошла, Джеб наблюдал, как покачивались ее бедра под мягкой тканью цвета розы. И он сразу же вспомнил о Ханне, о том, как она невзрачно одета, и он представил, как бы она выглядела в красивом платье. Опять он думает о Ханне, злился Джеб, в то время как он должен находиться в предвкушении тех нескольких часов, которые проведет с Дженни. Джебу захотелось громко выругаться. Он сжал губы, но его мысли переключились на то, как он станет охотиться за Уилкинсом и Нельсоном сейчас, когда Ханна была в безопасном месте.

Опять Ханна! Черт побери!

Улыбаясь, Дженни подавала Дэниелю его порцию мяса.

– Мне бы хотелось поговорить с вами, – с замиранием сердца произнес Дэниель. Всегда, когда он собирался сказать о своих чувствах этой женщине, он вел себя как мальчишка.

– Конечно, Дэн… шериф.

– Нет, не надо называть меня шерифом Гастингсом. Просто Дэниель, – он накрыл своей рукой её руку.

Дженни провела языком по пересохшим губам. Нет, этого не могло быть. Она не должна допустить, чтобы этот честный человек, полюбивший ее, был обманут. Ни за что на свете она не хотела бы, чтобы Дэниель Гастингс узнал всю правду о вдове Район. О том, что она вынуждена была делать, чтобы оплатить долги покойного мужа. Но это было необходимо ради сохранения крыши над головой, а также из-за боязни остаться одной, которая часто охватывала ее.

Конечно, она была оскорблена, когда первый мужчина, побывавший в ее спальне, оставил тогда ей деньги на ночном столике. Она спала с ним, не думая о деньгах, она нуждалась к крепких мужских руках, которые поддержали бы ее в часы одиночества. Но когда она увидела, как много он оставил ей, ее благородные намерения вернуть эти деньги тут же исчезли. Этих денег было достаточно, чтобы покрыть часть неоплаченных счетов, которые скопились у нее после смерти мужа. Месяц спустя, а может быть, чуть позже, когда его друг попросил о таком же дружеском приеме с ее стороны, она, подавив свое самолюбие, также пригласила его в свою комнату. С каждым разом подобные случаи воспринимались ею все проще и проще. Такие визиты были не столь уж частыми, один раз за несколько недель. Поначалу ей везло, и мужчины, с которыми она встречалась, были корректны и предупредительны. А потом, когда она столкнулась с грубостью, она уже достаточно прочно стояла на ногах и знала, как справиться с грубиянами. Довольно долго она не находила ничего плохого в том, чем она занималась. Потом в город приехал Дэниель Гастингс.

После первой их встречи она поняла, что ей необходимо скрыть свое настоящее отношение к нему. Проходили месяцы, и она прятала свои чувства, но ее тянуло к нему все больше и больше.

– Ну, так как, Дженни?

Она заметила, что он не сказал ей «мисс», он смотрел на нее так, как могла только мечтать любая женщина. Но все это было сейчас некстати. Она опять нервно облизнула сухие губы.

– Ну, хорошо, потом… Дэниель. – Она не знала, что ответить на его предложение поговорить с ней. О чем они станут говорить? Она стояла и смотрела на него, силясь сообразить, как выйти из этого положения.

– Может быть, мы могли бы прокатиться в кабриолете сегодня днем?

Она мельком взглянула на Джеба и переспросила:

– Сегодня днем?

Дэниэль заметил ее взгляд. Он хотел изо всех сил закричать, чтобы она не делала этого, чтобы она не тратила свое время и не дарила свое тело тому, кто не останется рядом с ней навсегда, на всю жизнь. Этот мужчина не из тех, кто захотел бы каждое утро просыпаться с ней рядом. Он лишь переспит с ней и уедет, а потом будет хвалиться перед кем-нибудь другим, как хорошо он провел время, и предложит тому, другому, то же самое.

Дэниель прочел ответ в ее глазах и почувствовал, что его сердце разорвется сейчас на части.

А она сейчас больше, чем когда-либо еще, хотела бы сказать ему, что мечтает побыть рядом именно с ним. Но она не осмелилась. И не только из-за Джеба Уэллза. Она была привязана к нему, это правда, но даже слабая надежда все равно не удержала бы ее. Истина состояла в другом, она боялась, ужасно боялась, что Дэниель Гастингс, возможно, не знал всей правды о ней. Полюбить, а потом день ото дня наблюдать, как любовь будет сменяться отвращением, когда он узнает, чем на самом деле она занималась.

Она покачала головой с горьким чувством сожаления:

– Сегодня днем я не могу… может быть, в другой раз.

Однако оба они знали, что другого раза не будет никогда. Дэниель грустно улыбнулся, кивнул головой и лишь смотрел ей вслед, когда она удалялась от него к другим посетителям, продолжая играть роль любезной хозяйки. Как бы ему разлюбить ее!

ГЛАВА 16

Дженни никогда не приходилось соблазнять своих «гостей». Они обычно приходили к ней уже разгоряченными и возбужденными. Но если и требовалось кого-либо из них довести до нужной кондиции, то она успешно справлялась и с этим, когда мыла им голову и делала свой особый массаж. Но сейчас она заметила, скользя намыленной губкой по груди Джеба, что он все еще не был готов заняться любовью. Дженни-женщина знала, как поправить это, Дженни-проститутка должна была бы уже «излечить» его, ну, а любящая Дженни никак не решалась спросить, что с ним происходит.

Джеб также заметил, что он не сгорает от страстного вожделения, и ему даже стало перед ней неудобно. Она делала все от нее зависящее, чтобы помочь ему насладиться ее искусством. Стиснув зубы, Джеб заклинал себя не думать о том, что же могло охладить его страсть. Одно соображение пришло ему на ум, но он отбросил сразу же эту мысль. Он погрузился глубже в воду и попытался заставить себя испытать удовольствие от того, как мягко прикасалась губка к его телу.

В какой-то момент Джебу показалось, что он уже готов, и Джеб с облегчением расслабился.

Запрокинув голову назад, он, полузакрыв глаза, оглядывал комнату. Дженни всегда чертовски точно знала, как надо все устроить в комнате, служившей как бы сценой для любовных игр. Хотя занавески были приспущены, чтобы лучи полуденного солнца не заглядывали внутрь и не нарушали приятного полумрака, окна все равно были открыты. Легкий ветерок, проникавший в комнату, касался свечи, мерцавшей на ночном столике и заполнявшей благоуханием всю комнату.

С особой тщательностью Дженни подготовила себя. Она была неотъемлемой частью этой сцены, которая была создана ею самой. Она укладывала волосы в высокую прическу, оставляя лишь тоненькие прядки волос, свисавшие по ее щекам. На ней был халат из такой великолепной воздушной ткани, что у зрителя не оставалось ни малейшего сомнения, что под этой материей нет ничего, кроме ее прекрасного женского тела.

– Когда ты был с женщиной, Джеб? – будто бы небрежно спросила Дженни. Она уже давно поняла, что могла «заводить» некоторых ковбоев, доводя их почти до оргазма, лишь только разговаривая с ними. Она знала, как ей говорить, чтобы возбудить их. С помощью такой тактики она сводила к минимуму свои собственные физические затраты. Но с Джебом Уэллзом она никогда так не поступала. Она никогда не отказывалась от близости с ним. Наслаждение, которое она получала, отдаваясь ему, не сравнимо было ни с чем. Но сейчас она «работала» с ним по схеме, ставшей для нее привычной, и делала она это из-за того, что перед глазами у нее стоял Дэниель. Она не могла забыть, как он смотрел на нее всего лишь несколько часов назад.

Джеб закрыл глаза, наслаждаясь теплой водой и голосом Дженни. И ее рукой. Она вызывала у него такие ощущения, от которых он почти что стонал. Он правильно сделал, что пришел к Дженни.

– Слишком давно, – ответил он наконец. – Но ты же знаешь, как трудно найти такую же женщину, да еще в глуши, моя любимая.

– Нет, я не знаю, – шептала она, наклонившись ближе к нему так, что завязки ее халата щекотали ухо Джеба. – Возможно, любая женщина смогла бы сделать то же, что делаю я.

Джеб приоткрыл немного глаза и повернул голову. Теперь он почти что касался груди Дженни. Она хотела испытать максимум того удовольствия, которое всегда испытывала с ним. Из-за Дэниеля Гастингса она лишится Джеба. Она знала, что ее чувства к Дэниелю способны сломить ее, если она не будет осмотрительной!

Рука Дженни скользила по телу Джеба, и он наклонился вперед. К своему изумлению, Дженни вдруг ощутила теплую влагу у себя между ногами. Давно уже она не испытывала подобного чувства, когда возбуждалась еще до того, как мужчина прикасался к ней. Она даже не могла вспомнить, когда это было в последний раз. Наверное, в последний приезд Джеба, когда он был полон жизни и смеялся.

– Я слышала, ты приехал с женщиной, – беспечно произнесла Дженни, уверенная в своем воздействии на Джеба, – разве она бы не смогла делать то, что делаю я сейчас?

Джеб застыл.

– Нет, – словно отрезал он.

Он думать не хотел о Ханне, а тем более, черт побери, говорить о ней. Его ужаснуло то, что он вдруг почувствовал горячее желание прямо сейчас уйти отсюда.

Джеб не хотел ничего говорить, и это очень заинтриговало Дженни.

– Я слышала, она просто красавица. Некоторые из моих клиентов во время обеда поговаривали даже о том, чтобы пойти взглянуть на нее.

– Проклятье! – произнес Джеб и выскочил из воды.

Дженни слишком поздно поняла свою ошибку. Несмотря на то, что он был сейчас с ней, эта женщина явно что-то значила для него.

– Милый, прости меня. Я уверена, что они не причинят ей зла, если она не захочет сама с ними иметь дела. Среди тех, кто собирался поглазеть на нее, не было никого с дурными намерениями. – Дженни закрыла глаза, чувствуя, как все ее тело трепетало от возбуждения, но сегодняшний день не сулил ей больше ничего.

Джеб поспешно вытерся полотенцем, все время думая о Ханне и о тех мужчинах, которые, очевидно, уже атаковали ее. Даже если эти мужчины были столь безобидными, как намекнула Дженни, Ханна все равно бы испугалась. Она уже столкнулась с насильниками, которые были не лучше животных. И как он смог оставить ее одну! Его охватило чувство вины.

Он посмотрел на Дженни, которая не отрываясь смотрела вниз, грустно созерцая доказательство того, что его пыл угас.

– Зачем ты пришел сюда? – спросила она с любопытством, пытаясь скрыть свое разочарование.

Джеб схватил свои брюки, не зная, что ей ответить. За все то хорошее, что сделала ему Дженни, он оставлял ее ни с чем. Он быстро натянул брюки, потянулся за рубашкой, но вдруг остановился:

– Потому что я не хочу тешить себя надеждой, прекрасно зная, что все равно я это иметь не буду.

Дженни засмеялась и покачала головой:

– Неужели ты думаешь, что есть такая женщина, которая смогла бы тебе отказать?

Джеб быстро застегивал рубашку и брюки:

– Ты не знаешь Ханну.

– Ты хочешь убедить меня в том, что ты не можешь ее соблазнить?

Остановившись, Джеб недоуменно уставился на нее, но перед его глазами стояла Ханна. Недоступная, беззащитная, невинная.

– Да, – наконец откликнулся он. – Возможно, мне бы и удалось это сделать. Но это уничтожило бы ее, – он покачал головой. – Ты же не знаешь Ханны. Она… какая-то не такая, как все, она другая.

Он дотронулся до щеки Дженни, видя и не видя ее красоту, потому что в голове у него была только лишь Ханна, которая сводила его с ума. Он осторожно положил на стул, где все еще мерцала свеча, несколько денежных купюр.

Дженни было запротестовала, не желая брать их, раз она ничем не смогла ему помочь, но, прервавшись на полуслове, она вдруг увидела, что Джеба уже не было в комнате.

«Другая» – именно так он сказал о той женщине. Другая по сравнению с кем? По сравнению с ней? По сравнению с женщиной, которая занималась проституцией за деньги? Она зажмурилась, так как слезы стояли у нее в глазах. Ей не стоило бы жалеть себя. Нет, не стоило.

Перейдя на другую сторону улицы, Дэниель стоял и наблюдал за дверью ресторана вдовы. Когда дверь открылась, как он и ожидал, оттуда вышел Джеб Уэллз. Дэниель видел, как тот, более молодой, надел на голову поношенную шляпу. И, прежде чем Дэниель смог проглотить комок горечи, застрявший у него в горле от ревности, он понял, что по виду Уэллза нельзя было сказать, что он всем доволен. Более того, он явно был чем-то обеспокоен. Дэниель прищурился. Что же его так взволновало?

Вот уже несколько часов подряд он прогуливался здесь, посматривая на дверь ресторана. Он делал это профессионально, словно выполняя обычное задание. Он был одинок, почти нигде не бывал. Разве что по воскресеньям посещал воскресную службу.

Впрочем, на этот раз он обнаружил, что чересчур часто появлялся в западной части города, там, где жила Дженни, напротив ее ресторана, прислонившись к столбу и наблюдая за дверью. Он подозревал, что она была сейчас с мужчиной. Подозревал и боялся убедиться в этом. Но теперь он знал точно. Она была с мужчиной. Она сделала выбор и предпочла этого мужчину прогулке с Дэниелем.

Наверное, он был не прав. Надо стать таким, как все, и тогда у него бы появился шанс. Он подумал, как же она должна сейчас выглядеть после нескольких часов, проведенных наедине с этим мужчиной, уставшим от общения с другой женщиной, до которой он не смог дотронуться, потому что она была женой проповедника.

Дэниель представил, как они занимались любовью. В его воображении возник образ обнаженной Дженни, распластавшейся на кровати и ждущей; затем эту картину сменила другая – ее великолепное тело, влажное от пота, утомленное другим мужчиной.

Ему стало не по себе. А что, если Уэллз был груб с ней? А что, если она была против? Дэниель сжал кулаки, но тут же взял себя в руки, он вспомнил ясный и честный взгляд Уэллза. Если жене проповедника ничто не угрожало, в таком случае Дженни должна была быть целой и невредимой.

Страстное желание увидеть ее и убедиться, что с ней все в порядке, переполняло Дэниеля. Он сделал было шаг вперед, затем остановился. Дженни выбрала, продемонстрировав свои чувства. Ему она ответила отказом.

Он посмотрел наверх. В окне второго этажа чуть колыхалась занавеска. Наверное, это ее спальня? У Дэниеля пересохло во рту. Как он хотел бы получить хотя бы что-нибудь от нее. Он одернул куртку и зашагал вниз по широкой пыльной улице. На полпути он остановился и повернулся. Дверь парадного входа ресторана опять открылась, и оттуда вышла Дженни. Она не видела его. Дженни медленно прошла через широкое крыльцо к деревянным качелям, свисавшим с потолка. Но именно эту часть крыльца, где висели качели, закрывали заросли лиственной лозы. Ранним утром здесь, наверное, было особенно красиво.

Дэниель застыл в нерешительности. Вид ее печально поникших плеч причинил ему невыносимую боль. Как он хотел броситься к ней, шептать ей слова любви, прижаться губами к ее нежной гладкой коже. Он вернулся к реальности. Она отвергла его любовь и предпочла ему того ковбоя. А может быть, все совсем не так? Но тогда чем она так расстроена? Что бы там ни было, ее грустное настроение не было связано с Дэниелем. Дэниель отвернулся, обещая себе, что последний раз он так волочится за женщиной. Пора подумать о будущем. До старости ему еще далеко, но годы берут свое. Он хотел иметь жену, домашний очаг. В городе полно женщин, которые достойны его. Возможно, даже та рыжеволосая красотка, которая приехала вместе с Джебом Уэллзом. Она же вдова и совсем одинока.

Дэниель лишь сожалел, что она была не так прекрасна, как одна женщина с блестящими каштановыми волосами.

Чем ближе Джеб подходил к пансиону, тем сильнее он злился. Однако к этому чувству гнева примешивалось что-то еще, чего он пока не мог определить. Он проучит этих скотов, которые пристают к приличным женщинам. А что, если он опоздал, и они опередили его?

По дороге ему попалась женщина в ярком платье и шляпке, выходившая из лавки. Джеб обогнал ее. Из салуна почти что выпали трое мужчин, также оказавшиеся на его пути. Растолкав их, Джеб промчался дальше.

К двери пансиона Джеб почти что подбежал. Распахнув ее без стука, он влетел внутрь, поднялся вверх по лестнице и постучал в дверь комнаты, которую мистер Армен предоставил Ханне. Ответа не было. Джеб опять заколотил в дверь:

– Ханна!

Поворачивая ручку, он услышал, как позади него также приоткрылась дверь. И в этот момент, когда он просунул голову в комнату Ханны, он услышал чей-то голос.

– Мы не разрешаем нашим постоялицам принимать у себя мужчин.

Джеб повернулся и увидел перед собой женщину, чей строгий стиль одежды и Прическа не соответствовали ее юному лицу.

– А вы кто? – спросил он грубо.

– Аманда Армен.

– Дочь Армена? – Возможно, она знала, где была Ханна.

Она с надменным видом взглянула на него:

– Я жена Джекоба Армена.

Джеб не собирался продолжать разговор, он лишь хотел узнать о Ханне.

– А где она? Где Ханна?

– Миссис Барнс в гостиной, вместе с мужчинами-постояльцами.

По всему было видно, что она испытывала удовольствие, сообщая ему об этом.

– Черт побери!

Джеб повернулся и почти скатился по лестнице. Пройдя через широко открытые двойные двери, он направлялся на доносившийся шум голосом. Джеб застыл в дверях, старясь унять сердцебиение: Ханна сидела невредимая, явно удивленная его появлением, и через мгновение его беспокойство переросло в ярость.

– Что, черт возьми, здесь происходит?

Ханна поставила чашку на блюдце. Ее ярко-голубые огромные глаза от изумления распахнулись еще шире.

– Джеб! – покраснела она. – Мистер Уэллз.

Джеб прищурился, пытаясь оценить то, что предстало его взору. Ханна была, несомненно, эпицентром внимания присутствовавших здесь мужчин. Она выглядела несколько смущенной, но была необыкновенно хороша, даже в своем невзрачном платье. Она расположилась на узком небольшом диване. В дальнем углу комнаты устроился мистер Армен, и его лицо выражало какое-то странное удовлетворение. В гостиной было еще четверо мужчин, одному из которых было лет восемнадцать-девятнадцать, двое мужчин одного возраста с Джебом, и еще один годился Джебу в отцы. Все они, как завороженные, смотрели на Ханну, так, словно она была соблазнительным куском яблочного пирога, который каждому из них не терпелось попробовать.

Джеб был уверен, что во всем случившемся была виновата сама Ханна: в том, что он боялся за ее безопасность, и в том, что он так поспешно ушел, оставив другую, такую желанную и такую полную желания, и, наконец, в его ревности. Он чертовски ревновал ее! И очень хотел как-то наказать. Остановившись, он прислонился плечом к двери, оглядывая комнату.

– Ханна, – заговорил он, нарочито растягивая слова, – я думаю, что после проведенных вместе трех дней вы можете называть меня просто Джеб.

Ханна моментально поняла, чего он хотел добиться и добился. Она сразу заметила, как изменились лица находившихся в комнате мужчин. Фамильярный тон Джеба вызвал не только интерес у присутствовавших мужчин к его словам, но и заставил их строить догадки и предположения.

Ханна побледнела. Она не понимала, что заставило Джеба оскорбить ее, но сомнения не было, он сделал это умышленно. И он достиг своей цели. Несмотря на желание броситься вон из комнаты, она еще выше подняла голову: