Текст книги "Дом-убийца в кольце огня"

Глава 8. На следующее утро

До гибели особняка в огне

осталось 13 часов 14 минут

– Как долго ты еще собираешься спать?

Первым, что я увидел, открыв глаза, было покрытое сажей суровое лицо Кацураги.

– Доброе утро.

– Доброе утро!

– Странно, разве мы не ложились спать в отдельных комнатах?

– Ты, наверное, лунатик. Мы давно уже не в школьном лагере.

Я улыбнулся. Здорово было бы, если б все случившееся оказалось простым сном.

– Но ведь тогда и мое будущее так и останется сном… – тихо прошептал я. – А это грустно.

– Может, уже будешь вставать? Самое время поменять свои привычки.

Приподнявшись на руках, я посмотрел на часы. Было уже семь утра. После разговора с Цубасой я вставал еще раз, чтобы сходить в туалет, но потом, кажется, спал довольно крепко. Кстати, надо попросить заменить лампочку в ванной.

Я быстро привел себя в порядок. Мы пришли сюда налегке, поэтому сменной одежды у нас не было. Вытерев лицо влажным полотенцем, которое для меня приготовил Кацураги, я почувствовал себя бодрее.

Коидэ, Кугасима, Такаюки и Фумио уже ждали нас, когда мы спустились.

– О, мальчишки в порядке! – Хриплый голос Коидэ раздражал.

Я только отмахнулся и пробормотал:

– Спасибо.

– Цубаса-сан и Асукай-сан еще спят?

– Да. Отец тоже в постели. В шесть утра я проверил его показатели и сменил подгузник. На обратном пути постучался в комнату Цубасы, но ответа не было. Дверь была заперта. Конечно, она ведь сильно устала, – объяснил Такаюки.

– Верно, вчера она много суетилась, – добавил Кацураги, и хозяин дома кивнул.

– А что с госпожой Асукай?

– Я говорил с ней с утра; кажется, она еще не проснулась до конца. – ответил Такаюки, протянув мне пластиковый контейнер с супом консоме[37]37
  Консоме (фр. consomme2) – концентрированный прозрачный бульон из мяса или дичи. Классическим консоме считается бульон, сваренный из разных видов мяса: говядины, телятины, курицы и дичи.


[Закрыть]. – У нас много свежих овощей и фруктов, но холодильник тоже сломался из-за грозы, так что нужно все съесть, пока не испортилось. Газовых баллонов достаточно, даже больше, чем мы думали.

Оказывается, холодильник тоже повредило ударом молнии.

Теплый суп принес долгожданное облегчение. Самое обычное блюдо, приготовленное из привычных ингредиентов, показалось мне произведением кулинарного искусства.

Семья Такарада была отлично подготовлена к стихийным бедствиям: их запасов бутилированной воды и риса хватило бы нам всем с запасом. Мы могли не беспокоиться о продовольствии.

– Как обстоят дела снаружи? – спросил Кацураги.

– Я поднялся на одну из башен, – ответил Фумио. – Судя по всему, пожар усилился. Лишь вопрос времени, когда огонь пересечет реку.

– О нет…

– Не расстраивайтесь раньше времени. Помощь уже в пути… Хорошо, сходим за Цубасой.

– Возможно, нам стоит все же поискать потайной ход, – сказал я, и мы с Кацураги направились в коридор. Кугасима последовал за нами. Наверняка ему было не по себе оставаться наедине с Коидэ.

Вдруг Кацураги резко остановился.

– Тадокоро-кун, что это? – спросил он и присел.

Мы стояли у двери в комнату с подвесным потолком. Проследив за его взглядом, я заметил темно-красное, почти черное пятно на полу у двери.

По моей спине пробежал холодок. Ночью дверь в комнату была открыта. Увидев темноту за дверью, я решил, что это проход в другой волшебный мир. Однако красновато-черное пятно, которое я видел, было далеко не волшебным. Оно было частью суровой реальности, ужасным шрамом, оставленным насилием.

Кровь.

По моему телу побежали мурашки.

– Синъя, нужно немедленно открыть дверь!

– Выключатель должен быть рядом с дверью. Он электрический.

Двери начали было двигаться внутрь, но уперлись во что-то.

– Но… почему? Все должно работать… – сказал Кугасима, часто моргая. Его дыхание стало неровным.

Мое страшное предчувствие стало еще хуже.

Кацураги словно осенило:

– Это потолок.

– Что?

– Потолок опущен, поэтому двери не открываются.

Я удивленно вздохнул.

– Потолок… опущен?

Я замолчал, задумавшись о пятне крови. Воображение работало против меня. Я вспомнил о двух людях, не спустившихся с утра на завтрак. Цубаса и Асукай… Я энергично потряс головой.

– Поторопимся. Необходимо попасть внутрь, чтобы понять, что произошло. Кугасима-сан, не могли бы вы сходить за господином Такаюки и господином Фумио? Нам понадобится помощь всех членов семьи Такарада.

Я, Кацураги, Такаюки и Фумио собрались перед входом в комнату с подвесным потолком. Коидэ, услышав шум, тоже пришла и наблюдала за нами с нескрываемым интересом.

Мы активировали выключатель на полу в коридоре и свернули за угол, в потайную комнату с лебедкой. Здесь находился механизм, отвечающий за движение подвесного потолка.

Стальные тросы, раньше намотанные на лебедки, кажется, были оборваны.

– Что произошло?

– Думаю, дело в этом. – Кацураги поднял что-то с пола. Несколько металлических деталей, пара винтов… – С их помощью крепились концы троса. Это называется клипсовым креплением: трос продевали в отверстие, а винтами крепили конструкцию на место. Это самый простой метод, но винты нужно регулярно подтягивать. Вот так. – Кацураги продемонстрировал нам один из винтов, явно непригодных. – Если резьба сорвана, то их нельзя использовать. Это может привести к несчастному случаю.

– Откуда ты все это знаешь? – воскликнул я.

Лицо Кацураги оставалось серьезным, и я тоже смог взять себя в руки.

– Нужно снова поднять потолок, – предложил Такаюки, и все дружно кивнули.

– Если заменим и хорошенько затянем винты, то сможем поднять потолок, – добавил заметно побледневший Фумио. – Нужно как можно скорее узнать, что произошло в комнате.

– Кажется, в подвале были инструменты и запасные детали. – И Такаюки, пошатываясь – должно быть, сказалось волнение, – отправился на поиски.

– Эй, но это не поможет! Смотрите, трос попросту обрезан! – сказала Коидэ, указывая на конец троса.

Тросы изготавливаются путем скручивания и скрепления большого количества нитей проволоки между собой. Конец этого троса действительно был грубо обрублен.

– Толстая металлическая проволока скручена особым образом, смещаясь как бы по спирали. На трос приходится нешуточная нагрузка, поэтому рвутся и ломаются обычно только внешние нити – это не такая уж большая проблема.

– Ты не прав, Тадокоро-кун. Даже если порвется только внешняя нить, нагрузка на оставшиеся сильно возрастет. А если учесть еще эксплуатационный износ троса и винтов крепежей…

– Это все объясняет, – ответил я.

– Тогда это действительно просто несчастный случай, – закончил Кацураги.

– И все же, – добавила Коидэ, – мы не можем снова использовать испорченный трос, это опасно.

– Согласно стандартам эксплуатации, в конструкции поддерживающего троса должно быть от двух переплетений; другими словами, это лишняя его часть. Говорят, на стройке тоже часто используют пять или восемь переплетений для верности… Похоже, и здесь так же.

– Понятно, – пробормотал Такаюки. – Думаю, я смогу починить подъемный механизм, не используя поврежденный трос. Должно хватить оставшихся.

Тем времени Фумио вернулся, неся тяжелый ящик с инструментами, и они с Такаюки приступили к работе. Оказалось, что винты и крепления были изготовлены на заказ – они идеально подходили под толщину троса. Заржавевшие детали и винты с сорванной резьбой заменили на запасные и снова закрепили тросы. Даже с нашей помощью на работу ушло довольно много времени, но мы смогли починить механизм и закрепить лебедку.

Когда потолок пришел в движение, мне показалось, что весь дом задрожал. Вспомнив, что мы находились в комнате, непосредственно прилегающей к залу с подвесным потолком, я успокоился.

– Подъем занимает слишком много времени! – нетерпеливо крикнул Такаюки.

– Все дело в том, что трос медленно движется по лебедке. А что бывает, когда потолок опускается?

– Лебедка помогает тормозить, поэтому опускается он так же медленно. А вот если трос оборвался, то… – Голос Фумио звучал напуганно. Я заметил, как вся кровь отхлынула от его лица.

Тогда потолок упал бы мгновенно.

Наконец, поднявшись до упора, потолок остановился. Процесс занял около минуты. Теперь дверь в зал с подвесным потолком можно было открыть. Каменная дверь казалась слишком тяжелой, чтобы ее можно было открыть в одиночку, поэтому для этого существовал отдельный электрический механизм.

– Предлагаю оставить ее открытой, – громко сказал Такаюки. – Мы закрепили тросы, но это не гарантирует нашу безопасность. Пожалуйста, не отходите от двери, – голос мужчины выдавал сильное волнение.

Мы прекрасно понимали причину его обеспокоенности.

– А-а-а-а-а-а!

Кугасима отпрянул назад и, побледнев и зажав рот рукой, прислонился спиной к двери. Казалось, он больше других напуган тем, что мы обнаружили, зайдя в комнату.

– Ого, ничего себе… – На этот раз реакция Коидэ была совершенно неуместной. Возможно, пустая болтовня обычно помогает ей отвлечься?

– Нет, это неправда! Этого не может быть! – Фумио, позабыв об опасности, бросился вглубь помещения. Никто из нас не стал его останавливать.

О нет…

– Мертва.

Ему одному хватило смелости, чтобы озвучить это вслух. Я смотрел не отрываясь. В свете, попадавшем в зал из коридора, поблескивало нечто пугающе гротескное, окруженное лужей липкой крови.

Она была раздавлена.

По полу растеклась темная кровь. Ее тело лежало на полу комнаты, изящные руки и ноги согнуты в неестественном положении.

«Как думаешь, мы все здесь умрем?»

Я согнулся под тяжестью нахлынувших воспоминаний. Сложно вообразить смерть ужаснее…

На сгибе локтей и коленей торчали поломанные кости. Под изорванным платьем проступала красновато-черная субстанция – туловище было раздавлено настолько, что не осталось неповрежденных внутренних органов. Все вокруг было забрызгано их содержимым. Она полностью лишилась человеческого облика. Мы узнали ее только по платью, в которое она была одета еще вчера. Ее запястья были оторваны от рук – их отбросило на небольшое расстояние.

Рука, которой я касался прошлой ночью…

Цубаса была раздавлена. Мертва.

* * *

Флэшбэк

– Ох… – Мой голос стал совсем тихим. Тело не слушалось, словно не до конца отошло от долгого сна, и я обмякла, положив голову на руки. – Зачем я сказала лишнего?

– Тебя не должна ранить такая мелочь. Наверняка именно это он и хотел услышать, – смеясь, ответила Мидори.

– Замолчи ты! – огрызнулась я в ответ.

Две старшеклассницы расследовали дело об отравлении в дорогом отеле. Мы с Амасаки всё еще в нашей рабочей форме вышли на террасу отеля, чтобы передохнуть. Свежий ветерок подхватил мои длинные черные волосы.

– Как я могу раздавать советы таким мальчишкам? Я даже в школьных клубах не состою. Может, лучше ты? В художественном клубе все от тебя без ума… Мидо-сэмпай!

– Завидуешь?

– Еще чего, – ответила я и вздохнула. – Тебе хорошо удается учить младших, ты часто бываешь в компаниях… Я не такая. Этот мальчик так восхищен мной, хотя ему следовало бы восхищаться тобой, Мидори! – Я знала, что веду себя несносно, когда злюсь.

Мидори снисходительно улыбнулась.

– Неужели ты не понимаешь? Сэмпаю не обязательно быть хорошим другом, весельчаком или учителем.

– Правда?

– Просто находясь рядом и показывая пример, можно оставить что-то после себя для тех, кто пойдет следом. Не унывай, Корю. Сегодня ты была такой крутой!

Я подняла голову и взглянула на Мидори. Ее лицо оказалось совсем близко к моему.

– Правда? – переспросила я.

– Правда-правда! Почему вы так не уверены в себе, мой детектив?

– Это тяжело. Быть первым, кто замечает несущественные на первый взгляд детали…

– Вот видишь, это делает тебя уникальной. Ты занимаешься расследованием в одиночку! Поэтому ты так ценна. Мой единственный и неповторимый детектив!

Сколько бы Мидори меня ни хвалила, мне всегда было мало. Я стояла, молча разинув рот.

– А вот на мое место подошел бы любой. Никто не заменит великого детектива Холмса, а вот Ватсона можно найти везде. Это меня и беспокоит…

Кровь прилила к моей голове. Я схватила Мидори за грудки, смяв форму – логотип отеля стал нечитаемым. Наши лица оказались совсем близко – казалось, мы могли делить одно дыхание на двоих. Выражение лица Мидори оставалось спокойным, это раздражало меня. Куда больше я злилась на себя, ведь считала это ее выражение очень милым…

– Мидори, для меня ты единственный Ватсон!

– Рада слышать.

– Не могу представить никого другого!

– Сколько страсти…

– Не смейся надо мной!

Мидори наклонила голову набок.

– Тогда больше не говори об этом.

Какое-то время она молча рассматривала меня, не двигаясь. Я почувствовала себя очень глупо из-за того, что наконец озвучила то, в чем давно хотела признаться. Я преувеличенно громко вздохнула и убрала руки от ее формы. Мне стало стыдно. Прислонившись горящей щекой к прохладному столбу ограждения, я обхватила его обеими руками.

– Тот мальчик действительно хочет стать детективом?

– У него есть все необходимое для этого.

– О чем ты? Мы как-то помогли ему?

– Нет, я имею в виду его лицо.

– Работа детектива никак не связана с тем, симпатичное ли у тебя лицо.

– Ну не знаю… По крайней мере, – Мидори достала из сумки этюдник и раскрыла его, – для меня это крайне важно. От этого зависит, захочу я его нарисовать или нет.

Хобби Мидори Амасаки – рисование. Ей хорошо удаются карандашные наброски и акварельные этюды, так полюбившиеся всем участниками художественного клуба. Она вступила туда, чтобы иметь возможность рисовать как можно чаще; ее совсем не интересовали конкурсы и награды.

– Я… – Я почувствовала, что могу быть честна с ней. – Я стала детективом, потому что этого хотела Мидори.

– Что? – Она округлила глаза. – Несносная девчонка!

– Ты популярна…

Я впервые увидела ее, когда Мидори любовалась звездным небом. Она была так поглощена этим занятием, что начала смеяться. Невинный смех. Сперва мне стало не по себе, ведь я подумала, что она смеется надо мной, но ее смех очаровал меня. Мне, всегда такой резкой и категоричной, был нужен партнер вроде нее.

– Ясно, – произнесла Мидори. – Но ты менялась ради меня, а я – ради тебя.

– Что?

– Меня… Меня недавно попросили проиллюстрировать книгу для родственника – он писатель-фантаст. Увидев мои рисунки, он обратился ко мне за помощью. Я прочла рукопись – она очень интересная. Я получаю большое удовольствие от этой работы!

Я открыла рот, собираясь что-то сказать. Я ощутила радость от того, что она наконец осуществит свою мечту… Но одновременно я почувствовала боль в груди. И пока не понимала, в чем дело.

– Слушай, Хикару… – Мидори резко обернулась. Ее коротко остриженные волосы взметнулись вверх, а лицо светилось от обращенной ко мне улыбки. Как и тогда, в самый первый раз, я была в полном восторге от нее. Ее гибкие пальцы переплелись с моими, и она сжала руку. – Все мы меняемся со временем, верно? Сможем ли мы всегда быть вместе? Останемся ли прежними?

Я не понимала, почему Мидори заговорила об этом, но молча кивнула, озадаченная ее грустным выражением лица.

– Когда книгу издадут, я обязательно подарю ее тебе, Корю, – спокойно сказала она, моментально сбросив все мое напряжение.

– Тогда я попрошу автограф у иллюстратора!

– Тебе это дорого обойдется.

– Жду с нетерпением, – ответила я.

Мидори рассмеялась, продолжая держать меня за руку.

Все остальное исчезло, испарилось, пока я держала ее руку в своей…

…Буквально исчезло. Ее запястья были отделены от рук. Холодные, совсем ледяные, отрубленные в местах сочленения. Настолько холодные, что они, казалось, примерзли к моей ладони. Мне почудилось, что эти пальцы вот-вот изо всех сил сожмут мои, совсем как живые.

На ногтях был черно-белый узор, напоминавший шахматную доску. Жаль, Мидори больше любила светло-голубой цвет…

…Я подняла глаза, уставившись в незнакомый потолок. С каждым вдохом воспоминания прояснялись. Горы. Лесной пожар. Особняк Такарады. Эвакуация. Мы укрылись в этом доме от огня.

Казалось, я все еще ощущала ледяную ладонь в своей руке…

Я тихо бормотала грязные ругательства. Отказывалась верить. Это просто страшный сон. Сон о счастливом времени. Времени, когда я не сомневалась в себе, когда она была рядом со мной. Времени, после которого не осталось ничего, кроме горя.

Я потрясла рукой, чтобы избавиться от холода в ладонях. Чихнула. Нос был заложен со вчерашнего дня. Наверное, простуда. Или, может, из-за страха?

Этот мальчик снова передо мной. Я вспомнила то, о чем мечтала позабыть. Сейчас мне двадцать восемь, я стала куда крепче – меня не может ранить такая мелочь… Мидори Амасаки больше нет рядом со мной.

«Сможем ли мы всегда быть вместе? Останемся ли прежними?»

Все, что она оставила после себя, – это ее слова.

За это я стала ненавидеть ее. Как я могла вернуться к той себе, какой была до потери Мидори? Я не могла смириться с ее смертью. Я пыталась найти ответ, но не смогла. Поэтому решила ненавидеть ее.

И вот я здесь.

С тех пор как Мидори погибла, бессонных ночей стало куда больше. Мне давно не было так плохо. Казалось, что с каждым вдохом я глотаю ядовитую сажу. Моя кожа липкая от пота и грязи; я не могу думать ни о чем другом, кроме как поскорее выбраться отсюда и принять душ. Но я не могу сейчас все бросить. Иначе я так и не смогу встретиться с ней лицом к лицу.

Изредка мне приходится думать о ней. Обычно ночью, когда я с ног валюсь после тяжелого дня, или утром, когда голова раскалывается от похмелья, или в дни вроде сегодняшнего, когда я поддаюсь отчаянию.

Была бы Мидори Амасаки счастлива, если б осталась со мной?

Возможно, я не смогла бы сделать ее счастливой. Было много причин, по которым мне не стоило желать ее. Но я всегда была слишком эгоистична – готова была даже оторвать ей крылья, чтобы она оставалась рядом со мной.

Мидори могла так и не признаться в своем несчастье, а я продолжала бы делать вид, что ничего не замечаю…

Совершила ли я ошибку? Должна ли была перестать желать, чтобы она во что бы то ни стало была рядом со мной?

…В дверь постучали.

– Вы в порядке, Асукай-сан?

Это был взволнованный голос парня, который пришел вместе с Тадокоро. В порядке ли я? Я с первого взгляда поняла, что он хороший человек. Мое тело оставалось неподвижным. Раньше одного намека на тайну было достаточно, чтобы оно приходило в движение. Теперь же я только и делала, что старалась как можно дальше отодвинуть момент встречи с ней. Я ощутила легкое раздражение – как я могла пропускать все это? Злясь на себя, я чуть стукнула кулаком по стене, поднялась и открыла дверь.

– Да.

– Что с вами?

– Скажи мне одну вещь, Кацураги-кун.

– Какую?

– Кто умер?

Кацураги, находившийся по ту сторону двери, не выказал ни малейшего удивления.

– Та девушка.

Я на мгновение задумалась.

– Сейчас приду.

Кацураги тут же молча ушел.

Та девушка? Меня разозлило то, как он это сказал. Словно кичился тем, что знает о чем-то, что неизвестно мне… Бесит. Голова раскалывалась.

Ужасное чувство.

Эй, Мидори! Если б ты увидела меня сейчас в таком виде, то испугалась бы?

Глава 9. Погибшая

До гибели особняка в огне

осталось 11 часов 40 минут

– Какой ужас…

Я обернулся на невнятный шепот. Госпожа Асукай замерла на месте, зажав рот рукой.

Мы втроем вернулись на место преступления и по-прежнему наблюдали из «безопасной зоны» в непосредственной близости от двери: я с Кацураги, Коидэ и только что подошедшая Асукай.

Фумио и Такаюки прижались к трупу так отчаянно, словно пытались вдохнуть в него жизнь. Фумио сказал: «Я провожу отца к дивану, пусть приляжет», и оба они, бледные и подавленные, вышли.

Господин Кугасима, видимо, никогда до этого не видевший смерть, выглядел хуже нас всех.

– Если тошнит, то выходи на улицу, ладно? – сурово сказала ему Коидэ. – Осталось бутылок двадцать воды, она нужна нам для питья. Учитывая, сколько нас, это не так уж и много. Не будем расходовать воду на то, чтобы отмывать рвоту! – И девушка слегка подтолкнула его к выходу. Побледневший мужчина вернулся в общий зал.

Стоило поблагодарить Коидэ за то, что ее бесцеремонность быстро вернула меня обратно в реальный мир.

– Тадокоро-кун, твой смартфон еще не сел? – спросил меня Кацураги. – Я хотел бы сфотографировать место преступления, пока мы не покинули дом. Это может быть полезно для полицейского расследования.

– Говоришь так, будто это убийство, – холодно отметила Коидэ. Я проигнорировал ее и приступил к съемке.

– А вот и настоящий детектив! – обратился мой друг к Асукай, оставшейся в комнате с подвесным потолком. Он явно старался задеть коллегу. Возможно, дело в чувстве соперничества?

Госпожа Асукай, нахмурив брови, посмотрела на Кацураги, затем перевела взгляд на меня. Меня охватило странное волнение. Еще вчера ее глаза напомнили мне о безвольном призраке, бесцельно блуждающем без надежды на упокоение. Сегодня все изменилось. Ее взгляд, обращенный ко мне, был все так же холоден, но в нем появилась сила. Я спросил себя почему. Неужели в ней еще осталась та девушка из прошлого? Возможно, она готова вернуться к тому, что так увлекало ее раньше?

– Извините, пожалуйста, – сказал я, пытаясь разрядить напряжение между Асукай и Кацураги. – Вчера я рассказал другу о вас. И он, кажется, очень заинтересовался.

Она, пристально глядя на меня, медленно натянула перчатки.

– Ха-ха, перчатки! Прямо как в кино про детективов? – Голос Коидэ звучал насмешливо.

– Я уже давно не детектив. Перчатки я ношу с собой, чтобы защитить руки от солнца. – И, пресекая любые вопросы, Асукай принялась за работу.

Я был все еще шокирован произошедшим, поэтому не нашел, что сказать.

Конструкция комнаты с подвесным потолком была простой и понятной. Механизм, позволявший ему опускаться и подниматься, находился в соседнем помещении, в самой же комнате не было никакой мебели. Если не считать тяжелые автоматические двери, то комната представляла собой большую бетонную коробку.

На стене рядом с дверью находился выключатель, еще один был выведен с обратной стороны в коридоре. Серое пространство стен и пола было заляпано красными пятнами, словно ребенок беззаботно орудовал кистью с красками.

Тело Цубасы лежало недалеко от двери, вокруг него растеклась лужа крови, а раздробленные кости и размозженную плоть разбросало в стороны. Небольшая лужица крови также застыла на полу у дальней стены.

– Почему кровь вытекла из-под двери? Если б не это пятно, мы могли бы так и не найти ее, – спросил я.

Кацураги кивнул.

– Положение тела заставляет усомниться в том, что кровь просто текла в том направлении, пока не показалась из-под двери. Однако если б тело перемещали, то на полу остались бы следы. Можно предположить, что кровь попала на руки или одежду убийцы.

– Если она оказалась под дверью… то это ботинки или брюки? – предположил я.

Кацураги снова кивнул.

– Уверен, преступник от нее избавился. Он на шаг впереди.

– Но как избавиться от одежды сейчас, в нашем положении? – спросил я.

Госпожа Асукай пожала плечами.

– Может быть, это человек, который заранее озаботился вопросом сменной одежды.

Люди в особняке…

– Крайне жестокий способ убийства. – Асукай посмотрела на тело, затем подняла взгляд вверх. – Подвесной потолок, значит?

Потолок был выкрашен в белый цвет, а прямо над трупом осталось яркое пятно. Кровь сперва капала вниз, оставляя все новые пятна на полу, а теперь почти вся свернулась и засохла.

– Пятно на потолке указывает, что именно конструкция комнаты и стала орудием убийства, – сказал я. – Конечно, если тело жертвы не доставили сюда после убийства в другом месте.

Кацураги отрицательно помотал головой:

– Тогда не было смысла опускать потолок. Кроме того, сложно представить, что тело можно доставить сюда, будучи незамеченным и не оставив следов.

Мой друг часто отвергал мои гипотезы, но приводил ясные аргументы, поэтому у меня не было повода для раздражения.

– Не вижу в комнате мебели. Должно быть, это для того, чтобы не мешать движению подвесного потолка, – бормотала Асукай, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Я думала, это безобидная комната, – вдруг вступила Коидэ. – Даже лебедка установлена в отдельном помещении… Не ожидала, что потолок и правда обрушится!

– Как это можно назвать… раздавлена насмерть? – серьезно сказала Асукай, глядя на тело Цубасы. – Сложные переломы по всему телу и сильное кровотечение, причиной которых стал подвесной потолок. Полагаю, ей было очень больно.

Слушая ее слова, я смотрел на останки девушки. Ужасающее зрелище…

В области груди я заметил что-то блестящее.

– А это…

Пока я колебался, Асукай быстро шагнула вперед, наступив в лужу крови, и наклонилась. Это была цепочка, но которой висели ключ и маленький колокольчик. Тот самый колокольчик, что мы слышали в лесу!

Асукай вытерла ключ о носовой платок. Для чего этот ключ? Он был сильно деформирован – должно быть, его тоже погнуло, когда упал потолок, – и абсолютно непригоден для дальнейшего использования.

– Спросим господина Такаюки и господина Фумио, они должны знать, от чего он, – сказала Асукай, забрав ключ. – Хотя все наверняка слишком шокированы столь ужасной смертью… Как они отреагировали, Тадокоро-кун?

Я рассказал ей том, что заметил, когда мы обнаружили тело Цубасы. Сложно представить, насколько были потрясены родственники жертвы – Такаюки и Фумио, – увидев свою дочь и сестру в таком состоянии.

Послушав мой доклад, Асукай прикрыла глаза. Интересно, о чем она думала?

– Кто-то знал, что механизм подвесного потолка находится в соседнем помещении.

– Да, – согласился Кацураги. – В конце коридора первого этажа есть небольшая комната с лебедкой, на которой висит трос, поддерживающий потолок в этом зале. Мы нашли перерезанный трос, починили механизм и подняли потолок. Я, Тадокоро-кун, Такаюки-сан и Фумио-сан, а также Кугасима-сан – все пятеро.

– А ты полезен… – Лицо Асукай ничего не выражало. – Какое расстояние отсюда до той комнаты?

– Идти меньше минуты. В конце коридора по левой стороне. На полу есть почти незаметный выключатель, он открывает эту секретную комнату. Наступите на него и сможете пройти…

– Поняла. Значит, комнатка примыкает к дальней стене этого зала…

– Надеюсь, потолок снова не упадет, пока мы будем этим заниматься? – спросила Коидэ.

– Всё должно быть в порядке, – ответил Кацураги. – Трос надежно закреплен. Когда мы пришли сюда утром, опущенный потолок заблокировал дверь – открыть ее было невозможно. Трос был оборван, поэтому нам не удалось его быстро поднять.

– Но как это возможно? – воскликнул я. – Преступник повредил трос, чтобы убить Цубасу, как раз тогда, когда она находилась в комнате… Как ему это удалось?

Кацураги и Асукай ничего не ответили. Неужели все детективы такие молчаливые?

– Действительно, выглядит невыполнимо. Как ему удалось угадать момент? Мы были в комнате с лебедкой, оттуда этот зал не видно… – рассуждал Кацураги.

Коидэ в ответ фыркнула.

– А ты прав. Здесь только одна дверь, нет даже маленького окошка. Снаружи невозможно понять, что происходит внутри.

– Может, он ориентировался по звуку? – предположил я.

– Проверим? Тадокоро-кун, пойди в комнату с лебедкой и проверь, слышен ли там наш разговор.

Я согласился. Госпожа Асукай немного колебалась, но мы с Коидэ направились к механизму, а она с Кацураги осталась в зале с подвесным потолком. Оба они выглядели встревоженно, когда я закрывал дверь, но немного успокоились после моего обещания открыть ее ровно через три минуты.

В комнатке с лебедкой за три минуты не удалось расслышать ни единого слова или шороха.

– Возвращаемся? – спросила Коидэ со скучающим выражением лица.

Мы вернулись в зал. Лицо Кацураги раскраснелось, а Асукай выглядела смущенной.

– Пока вас не было, я пел детские песенки так громко, как только мог.

– Серьезно? – Коидэ присвистнула.

– Я ничего не слышал. Прости, Кацураги.

– Ничего. Теперь мы знаем, что, если закрыть дверь, в комнате с механизмом ничего не слышно. А если встать прямо за дверью?

– То же самое. Стены и дверь такие толстые, что не слышно ни звука.

Кацураги кивнул.

– Я заметил еще кое-что, когда осмотрел двери, – добавил он. – Это тяжелая двустворчатая дверь, которая открывается внутрь комнаты. Когда она открыта, потолок невозможно опустить до конца – он упрется в нее и остановится.

Тяжелая каменная дверь высотой около двух с половиной метров слишком массивна, чтобы ее можно было открыть вручную, поэтому к ней подключен электрический привод и два выключателя – снаружи у входа и внутри комнаты. Даже если б потолок обрушился, то открытая дверь осталась бы невредимой.

– Если б дверь была открыта, то при обрушении потолка она создала бы свободное пространство над полом, так? В таком случае Цубаса-сан могла бы выжить…

– Именно поэтому можно заключить, что дверь была закрыта, когда Цубаса погибла.

– Но как тогда преступник смог убедиться, что она внутри? – Я задумался, начав медленно потирать пальцами виски.

Я мог предложить несколько гипотез. Первая: Цубаса сама сообщила ему заранее. Второе: преступник видел, как она входила внутрь. Третья: он знал, для чего Цубаса проникла в комнату.

– На данном этапе все это кажется вполне вероятным… – Кацураги нахмурился. – Но если ты прав в том, что преступник изначально хотел убить Цубасу, то почему она не открыла дверь и не попыталась сбежать?

– Ну да… – ответил я, едва шевеля губами.

– Если б дверь открывалась наружу, то преступнику понадобилось бы возвести препятствие или баррикаду, чтобы помешать жертве спастись. Но она открывается внутрь… Кроме того, на двери нет ручки, чтобы запереть ее, повесив цепочку или что-то подобное.

– Сложно представить, что Цубаса ночью, не включив свет, вошла в комнату и сама заперла за собой дверь. Рядом с телом не было даже фонарика. Если дверь закрыта, комната погружается в кромешную тьму. Чем она занималась в пустой комнате в абсолютной темноте?

– Кажется, бывает флуоресцентная краска, – выпалил я.

Кацураги бросил на меня косой взгляд.

– Так или иначе, нам предстоит расследование убийства. Преступник должен был нажать на выключатель снаружи, чтобы закрыть дверь, затем быстро пройти в потайную комнату с механизмом, повредить трос, найти место крепления, сломать винты – это заняло бы довольно много времени. Сложная работа… Возможно, один винт уже был откручен, и второй очень быстро сломался, не выдержав увеличения нагрузки. Но для этого все равно понадобились бы инструменты. По самым смелым предположениям, ушло бы не меньше пяти минут. Хотя скорее десять – так более вероятно. Вполне достаточно, чтобы Цубаса успела понять, в чем дело, открыла дверь и покинула комнату.

– Может, ее связали? Или накачали снотворным? – ответила Асукай, выслушав доводы Кацураги. Они старались не смотреть друг на друга.

– На относительно сохранившихся участках тела нет следов от веревки. Осмотрите предплечья и ноги, – ответил Кацураги, не поднимая взгляд. – Снотворное тоже под вопросом: где преступник сумел бы его раздобыть?

– А что, если, – перебил я, – она сбежала от убийцы и сама спряталась в этой комнате?