Текст книги "Голос греха"

– Нет, говорил он не на кансайском диалекте. Как ни странно, хорошо помню черты его лица, хоть фоторобот составляй… Да, в его рассказе периодически проскальзывала ложь. Возможно, поэтому и возникало неприятное ощущение. Этот молодой человек был значительно подозрительнее, чем «Мэджик тач». Как я уже говорил вначале, тех, кто получает известность в мире биржевых спекулянтов, больше всего раздражает, что результат не стоит затраченных усилий. Да, ведь с оборотом в несколько сотен миллионов иен нет необходимости похищать главу компании…

Несмотря на то что информации, которую получил Акуцу, было недостаточно для написания материала, он практически увидел образ преступника. Молодой человек, окончивший Хитоцубаси, хорошо знакомый с подпольным миром Кансая… Вряд ли подобные люди встречаются на каждом шагу. Может быть, он и есть «покупающий акции иностранец-куромэ»? У Акуцу было ощущение, что мгла еще более сгустилась, и он спрашивал себя, удалось ли ему хоть как-то продвинуться в расследовании.

Интересно, жив ли еще этот человек… Акуцу сделал глоток скотча, словно в один момент растерявшего всю свою крепость.

5

Сонэ Тосия и Хорита Синдзи находились в южной части префектуры Осака, в городе Сакаи.

Они вышли из поезда железнодорожной линии Нанкаи и прошли чуть меньше километра в юго-западном направлении. По мере того как, сверяясь с картой, мужчины приближались к пункту назначения, вокруг становилось все оживленнее. По обе стороны располагались кафе-якитория[69]69
  Якитория – закусочная, где подают якитори (блюда из кусочков курицы, поджаренных над углями на бамбуковых шампурах).


[Закрыть], разнообразные закусочные, развлекательные заведения, рестораны суси. Поскольку был будний день, навстречу им ехали на велосипедах мужчины среднего возраста в приподнятом настроении. Стояла первая неделя сентября, и солнце светило по-летнему, так что Тосия щурился от яркого солнечного света.

Свернув за лав-отелем[70]70
  Лав-отель (отель любви) – разновидность гостиниц, в которых арендуются номера для свиданий. Оплата там обычно почасовая. Очень популярны в Японии.


[Закрыть], вывеска на котором гласила: «Ночь – 3980 иен», они прошли еще немного вперед, и Тосия обратился к Хорите:

– Уже скоро, не так ли?

Небольшая закусочная «Сино» располагалась перед паркингом, где стояли «Мерседесы» и «Лендкрузеры». Штукатурка на стене под черепичной крышей потрескалась. Хотя было уже начало четвертого, норен[71]71
  Норен – традиционный японский занавес, который вешают для отделения пространства в комнате или как штору в дверном проеме или на окне. Обычно используется магазинами и ресторанами как средство защиты от солнца, ветра и пыли, а также в качестве своеобразного бренда. Норен, вывешенный на главном входе, показывает, что заведение открыто.


[Закрыть] еще не вывесили. Потемневшая деревянная раздвижная дверь явно повидала многое на своем веку, а мысль о том, что за ней могли собираться преступники, заставила Тосию распрямить плечи.

– Офис, наверное, там, за углом.

Вытирая пот со лба, Тосия посмотрел на клинику иглоукалывания, расположенную по соседству с паркингом, на которую показывал Хорита, и кивнул. Узнав, что у «Сино» есть офис, они посоветовались и решили до открытия закусочной увидеться с хозяйкой. Хорита пришел к выводу, что, чем заранее звонить и будить ее беспокойство, будет разумнее просто прийти и встретиться с ней.

Прошло больше недели со дня встречи с Фудзисаки. Сегодня у обоих был выходной, и они решили прийти в заведение, служившее местом встреч преступников. Тосия был абсолютным дилетантом во всем, что касалось членов борёкудан[72]72
  Борёкудан (досл. «насильственная группировка») – название для якудзы и ее отдельных группировок, часто встречающееся в литературе и прессе.


[Закрыть] и концессионеров, о которых говорил Фудзисаки, поэтому не мог составить о них никакого представления. Но хотя было неизвестно, что расскажет хозяйка, существовала вероятность того, что она помнила дядю.

Офис располагался на втором этаже пятиэтажного здания. Первый этаж занимал ресторан тэппанъяки[73]73
  Тэппанъяки – стиль приготовления пищи, когда повар готовит продукты на широкой железной сковороде-тэппане рядом с обедающими людьми, после чего горячее блюдо сразу попадает в тарелки.


[Закрыть], и чтобы подняться на верхние этажи, нужно было воспользоваться проржавевшей железной лестницей справа. Тосия последовал за Хоритой. На тесной лестничной площадке второго этажа, друг напротив друга, были размещены офисы. На стене сбоку от двери Тосия заметил табличку с надписью «Сино». Вытащив носовой платок, он вытер с подбородка капельки пота.

– Похоже, здесь.

Поймав взгляд Тосии, Хорита кивнул и легонько постучал в железную дверь, местами потерявшую цвет. Спустя некоторое время настороженный голос произнес: «Да…»

– Извините.

Тосия вслед за Хоритой вошел в офис. В лицо им ударил холодный воздух из кондиционера, слегка пахнувший затхлостью. Как и предполагал Тосия, когда смотрел на здание с улицы, помещение было довольно тесным.

В глубине за стойкой стояли рабочий стол, телевизор и телефон с факсом; на низком книжном шкафу было сложено несколько картонных коробок. Напротив виднелась дверь, за которой, возможно, находилась приемная.

– Простите, с кем имею честь?

Хозяйка закусочной в их представлении должна носить кимоно, но на сидевшей за столом женщине было надето серое платье. Если судить по ее заведению, ей было немало лет, но она оказалась стройна, тщательно накрашена, а ее длинные волосы аккуратно собраны. И хотя на руках и на шее заметно проступали вены, черты ее лица выглядели молодыми.

– Просим прощения, что внезапно нагрянули к вам… – Хорита проворно достал из бокового кармана сумки визитницу, и Тосия последовал его примеру. – Вы хозяйка этого кафе?

Женщина, растерянно кивнув, вышла из-за стола, заваленного накладными, и, приняв через стойку визитки, быстро пробежалась по ним глазами.

– Вы приехали из Киото?

– Да. По старому делу… По делу «Гинга-Мандо», которое примерно тридцать лет назад наделало много шуму.

Лишь только услышав про «Гин-Ман», хозяйка нахмурилась.

– Мы имеем сведения, что в вашем заведении бывали люди, имеющие отношение к этому делу.

– Что за глупости? И для этого вы приехали издалека?

Показывая своим видом, что разговаривать не о чем, женщина склонила голову. Тосия решил идти вперед.

– Я не могу назвать вам его имя, но один человек рассказал, что здесь собирались люди, причастные к делу «Гин-Ман». Поэтому…

– Откуда вы знаете, что они были к нему причастны?

Это был совершенно естественный вопрос, но слепо поверившему словам Фудзисаки Тосии такие само собой разумеющиеся вещи даже в голову не приходили.

– Это мы тоже хотели бы узнать у вас.

Реплика Хориты ни к чему не привела: хозяйка опять настороженно склонила голову. Тосии показалось, что она всерьез обеспокоена, но, несмотря на стеснение, набрался смелости и решил открыть всю правду.

– Позвольте мне рассказать еще кое-что. Мы пришли отнюдь не для того, чтобы посмеяться над вами. В деле «Гин-Ман» преступник использовал кассету, на которой был записан голос ребенка…

Тосия понимал, что давить на хозяйку неразумно, но тем не менее описал в общих чертах само дело, не утаив вероятность причастности к нему своей семьи, рассказал, как нашел дома кассету, которая, возможно, была использована в ходе совершения преступления, и то, что на ней записан его детский голос, а также то, что содержание черной кожаной тетради касается пострадавших предприятий.

– Меня не интересует, кто преступник. Думаю, что, если сейчас заняться его поисками, вряд ли с этим справятся непрофессионалы вроде нас. Но, по крайней мере, я хочу убедиться, что мои родители не имеют отношения к этому делу.

Не слишком ли много он рассказал?.. В процессе рассказа Тосия ощущал страх, поскольку его тайны перестали быть тайнами, но он больше не мог находиться в неизвестности. Даже в глубине души он не хотел оставлять и каплю сомнения в честности своего отца.

Лицо хозяйки не выражало никаких эмоций, но раздражения, которое было до этого, уже не чувствовалось.

– Я все поняла. Но со своей стороны мне сказать нечего, поэтому могу ли я попросить вас оставить меня?

На этот раз она уже не отрицала, что преступники могли устраивать встречи в ее кафе, из чего Тосия сделал вывод: это весьма вероятно.

Хозяйка молча вернулась к столу, что означало окончание разговора. Однако Тосии по-прежнему хотелось отыскать связь между «Сино» и преступниками.

Они вышли из офиса и молча спустились по ржавой лестнице.

– Даже визитку не дала… – Хорита, словно признавая поражение, со шлепком приложился ладонью к своей шее. И хотя они не рассчитывали на многое, было странно видеть такую эмоциональную реакцию с его стороны.

– Не заглянуть ли нам и в кафе тоже? – Пока можно было еще хоть за что-то ухватиться, Тосия не собирался сдаваться.

Хорита с улыбкой кивнул. Похоже, что он собирался предложить то же самое.

Снова встав перед закусочной, Тосия постучал в видавшую виды раздвижную дверь. Раздался звук дребезжащего тонкого стекла, но ответа не последовало. Со словами «прошу прощения» Тосия открыл дверь. Видимо, она была хорошо смазана, поскольку, несмотря на свою древность и ветхость, легко заскользила.

Справа от входа находился стол на четверых, вдоль стойки были расставлены примерно десять стульев со спинкой. В глубине виднелась лестница – по всей видимости, на втором этаже располагался зал дзасики[74]74
  Дзасики – зал в японских ресторанах с татами, где посетители сидят на полу за низкими столиками.


[Закрыть]… Наверное, там и проходили собрания «причастных лиц». На стойку еще не поставили тарелки; было темно. Вокруг разносился приятный аромат кацуо даси[75]75
  Даси – традиционный японский бульон, основа многих блюд японской кухни, супов, соусов. Кацуо даси готовят из сушеных хлопьев тунца кацуобуси.


[Закрыть].

– Прошу прощения, – еще раз произнес Тосия.

Низкий голос из-за стойки откликнулся: «Да-а». Приближающийся звук гэта[76]76
  Гэта – японские деревянные сандалии в форме скамеечки, одинаковые для обеих ног. Придерживаются на ногах ремешками, проходящими между большим и вторым пальцами.


[Закрыть] становился все громче; наконец в зал выглянул крупный мужчина в белой поварской униформе. На его голове была повязана темно-синяя бандана, лицо покрывала щетина с закрадывающейся сединой.

– Чем могу помочь?

На вопрос Тосии: «Вы повар?» – мужчина открыто улыбнулся и положил обе руки на стойку. Казалось, что в отличие от хозяйки говорить с ним будет проще, но напряжение все равно не отпускало Тосию. Решив, что упоминать о посещении офиса не стоит, он начал с главного:

– Извините за неожиданный вопрос, но от одного человека я слышал, что здесь собирались причастные к делу «Гин-Ман»… Мы пришли с целью получить хоть какую-то информацию об этом.

– Это так давно было… Ох, вы меня напугали.

Было похоже, что повар действительно растерялся. Тосия взволнованно взглянул на стоящего рядом Хориту; тот одобрительно кивнул, что помогло вернуть присутствие духа. Он подробно объяснил, как нашел в доме тетрадь с текстом на английском языке, имеющим отношение к делу «Гин-Ман», и кассету с записью собственного голоса, а также рассказал про содержание тетради и про своего дядю – на этот раз более детально, поскольку хотел подчеркнуть всю серьезность своей истории.

– Да… Это ужасно. Однако не означает ли то, что обнаружилась кассета…

Тосия, увидев, как губы повара перестали шевелиться, сообразил, что еще не назвал себя. Когда вместе с Хоритой они протянули свои визитные карточки, мужчина, так же, как и хозяйка заведения, тихо произнес: «Специально приехали из Киото…».

– Нам действительно нужна любая информация.

Глядя на сделавшего полшага вперед Тосию, повар в замешательстве потер голову под банданой.

– Меня не интересует это дело в целом, для меня это чисто семейная проблема, – пояснил Тосия.

Повар, словно убеждая себя, что тот говорит искренне, несколько раз кивнул, затем нахмурился и прикрыл глаза.

– Я молчал, потому что не очень-то весело рассказывать о таких вещах. К тому же у меня свои обстоятельства… Но ведь прошло уже тридцать лет…

Тосия чувствовал замешательство повара и всей душой надеялся, что еще немного – и он заговорит.

– Прошу вас, расскажите, пожалуйста…

Тосия и Хорита склонили головы. Возможно, повар никак не мог решиться из-за своей хозяйки… При мысли о том, что она как раз сейчас может нагрянуть сюда, становилось не по себе.

Подняв голову, Тосия посмотрел повару в глаза. И тот, скрестив руки на груди, неохотно заговорил:

– Сонэ-сан, все было именно так, как вы сейчас описали.

Тосия определенно был склонен доверять свидетельствам Фудзисаки, но подтверждение повара делало их еще более надежными.

– Они действительно собирались здесь?

Взгляд повара говорил о том, что он подтверждает это.

– Когда примерно это было?

– Где-то… осенью того года, когда разразилось «дело Гинга».

– В восемьдесят четвертом году… иными словами, в пятьдесят девятом году Сёва[77]77
  В Японии существуют две системы летоисчисления – международная и традиционная (счет лет по императорам), которая и поныне широко используется в повседневной жизни.


[Закрыть], правильно? Извините, вы с того времени здесь работаете?

– Да. Правда, я тогда еще не был поваром, – усмехнувшись, произнес тот.

– Прошу прощения, я хотел бы, чтобы вы посмотрели сюда… – Хорита, тихо стоявший рядом, быстро вытащил из сумки фотографию и положил ее на стойку.

На черно-белом фото был изображен явно волевой и строгий мужчина. Дядя, видимо, не любил фотографироваться, и этот портрет времен старшей школы был самым ранним среди всех фотографий, которые имелись у Фудзисаки.

– Этот человек на здешних собраниях не присутствовал?

– Слишком молодой он здесь… Вообще-то я хорошо запоминаю лица, но этого человека не помню. А вот те люди врезались мне в память. Шумели здесь на втором этаже…

Повар, наверное, уже страдающий дальнозоркостью, отодвинул от себя фотографию и теперь старательно рассматривал ее. Тосия хотел спросить, как тот понял, что собиравшиеся там люди – члены преступной группировки; также он собирался задать вопросы о членах якудзы и концессионерах. Но Хорита опередил его.

– А не было ли среди них мужчины крупного телосложения? Похожего на борца дзюдо в тяжелом весе?

– Да, был…

– Волосы, вьющиеся от природы, уши «цветной капусты»[78]78
  Ухо «цветной капусты» – состояние, при котором хрящ в наружном ухе становится бледным, сморщенным и деформированным, напоминая цветную капусту. Обычно развивается в результате травмы.


[Закрыть]…

– Да-да. Точно, был крупный мужчина с ушами «цветной капусты». Помню, как он целых два раза опрокинул стакан с сётю, и я ходил за ним вытирать.

Если б не что-то особенное, вряд ли повар помнил бы посетителей, бывавших здесь больше тридцати лет назад. Тосия чуть ли не физически ощущал присутствие преступников, собиравшихся здесь на втором этаже.

– Здравствуйте, – раздался откуда-то из-за стойки голос молодого мужчины. – Извините, мы как раз принимаем товар…

Наверное, поставщик привез продукты. Повар все-таки в конце концов разоткровенничался, и Тосия был очень раздосадован тем, что их разговору помешали. Они с Хоритой поблагодарили повара, и тот, слегка поклонившись в ответ, удалился.

Прислушиваясь к удалявшемуся стуку гэта, Тосия смотрел на фотографию. Прямые волосы, с ушами все в порядке… Может быть, он довольно высок по сравнению с остальными членами семьи Сонэ, но трудно себе представить, чтобы юноша, изображенный на фотографии, превратился в дзюдоиста-тяжеловеса.

– Ну что, наверное, вот-вот придет хозяйка…

Хорита повернулся и толкнул дверь. В его памяти сейчас, несомненно, всплывает не дядино лицо, а чье-то еще, того, кто не знаком Тосии… И этот человек должен иметь отношение к делу «Гин-Ман».

Когда они вышли из «Сино», Тосия обернулся и бросил взгляд на окно с сёдзи на втором этаже. О чем же говорили преступники в той комнате?

Он поднял взгляд выше и заметил ворону, сидящую на черепичной крыше. Та взглянула на Тосию и, словно обвиняя его в том, что он помешал ей, хрипло каркнула.

6

Закончив обсуждение плана, Тосия положил трубку.

Записав в записную книжку время посещения мастерской в Киото, он вспомнил о портном, с которым они когда-то сотрудничали. Наверное, прошло уже почти три года с тех пор, как он видел его последний раз.

Поскольку Тосия стал вести дела по-новому, портные, с которыми он работал, тоже поменялись. Когда был жив отец, они делали бумажные выкройки, затем сметывали и после этого сшивали. Конечно, вдвоем с отцом им было не под силу управиться со всеми заказами, поэтому часть их они отдавали трем портным, которым упрямый отец худо-бедно доверял. Их отличало то, что каждый из них мог полностью сшить весь костюм. Конечно, портной – тоже человек, и настроение у него может меняться, но на опытных профессионалов это почти не влияет, и они обязательно выполняют свою работу на уровне выше среднего.

В настоящий момент «Костюмы на заказ Сонэ» сотрудничали с мастерской, в которой работали около двадцати портных. У них существовало разделение труда, но поскольку было их немного и трудились они в одном месте, никогда не было такого, чтобы готовый костюм получался «несбалансированным». Бумажные выкройки тоже подгонялись в этой мастерской. Все портные были мастерами своего дела, и Тосия оставался доволен их работой.

Но теперь он перестал испытывать радость от того момента, когда перед его глазами обретал форму новый костюм. Хотя между тоской по былым временам и раскаянием практически нет разницы, но сейчас уже невозможно вернуться назад. Из тех троих, чьими услугами пользовались они с отцом, один ушел на пенсию, еще одного не стало в прошлом году. Человек, которого вспомнил Тосия, был портной, с которым они перестали поддерживать переписку. Получив сообщение от Тосии, что они переходят к так называемому «быстрому пошиву», он ответил лишь: «Вот как», и с тех пор от него перестали приходить даже новогодние открытки[79]79
  Новогодние открытки (яп. нэнгадзё) – традиционные поздравительные открытки в Японии. Отправляются всем родственникам, друзьям и коллегам. Каждая семья получает по 50–100 новогодних открыток.


[Закрыть].

Тосия и сейчас считал: чтобы выжить в этом бизнесе, другого выхода не существует. Однако если б он сказал, что разрыв отношений с людьми, с которыми он общался на протяжении нескольких десятков лет, не оставил никаких ран на сердце, то покривил бы душой. Пытаясь внушить себе, что с тем человеком его уже ничего не связывает, Тосия все-таки продолжал испытывать чувство вины, которое не стиралось, словно нарисованное перманентным маркером. И если по какой-то причине он вспоминал об этом, его душу постоянно терзало желание оправдать себя.

Тосия убрал руку от телефонной трубки. Сегодня воскресенье, и клиентов еще должно прибавиться, но в первой половине дня посетителей явилось всего ничего – двое мужчин и мужчина с женщиной. Да и те лишь присматривались. Уже перевалило за середину сентября, и солнечные лучи теперь не жгли, а лишь мягко пригревали. С помощью пульта Тосия прибавил температуру кондиционера на один градус. Закрыл записную книжку, посмотрел на наручные часы: время приближалось к двум часам дня, к назначенной встрече. Хорита должен прийти снять мерки. Они договорились, что Тосия сошьет ему костюм для командировок в Европу в зимнее время. О фасоне он расспросил Хориту, когда они сидели в идзакая после недавней поездки в Осаку. Обычно при первом пошиве Тосия примерно в течение сорока минут внимательно расспрашивал клиента о том, куда тот собирается надевать костюм, какие у него предпочтения, вкусы, работа. Но Хорита долгое время был клиентом отца, и на него имелось солидное «досье», поэтому им хватило короткого обсуждения.

После этого Хорита рассказал, что человека, о котором он расспрашивал повара, звали Икусима Хидэки. Тот родился в Киото и был сэмпаем дяди Тацуо и Хориты в секции дзюдо. Икусима был старше Хориты на десять лет, Тацуо – на восемь, и в детстве они его очень любили.

– Поначалу Икусима возглавлял отдел полиции префектуры Сига[80]80
  Сига – префектура в регионе Кансай. Административный центр – город Оцу.


[Закрыть], занимающийся организованной преступностью, и, если я не ошибаюсь, сблизился с якудза, за что был уволен. Точно не знаю, чем он занимался после этого, но слышал от Мицуо, что он продолжал общаться с Тацуо-саном.

Похоже, Хорита с самого начала считал, что если Тацуо имел отношение к этому делу, то вероятность того, что Икусима тоже был причастен к нему, весьма высока. К тому же он говорил, что жесткость, которую демонстрировали преступники в деле «Гин-Ман», и то, как блестяще они выбрали момент для своего ухода, указывают на то, что работали профессионалы. Тосия ухватился за обещание Хориты попробовать найти причастных и на протяжении полумесяца, продолжая держать все в секрете от семьи, ждал от него информации.

«Завтра приду снимать мерки». Во время телефонного разговора накануне вечером имя Икусимы не прозвучало, но поскольку Хорита сообщил о своем намерении, даже не спросив, удобно ли это Тосии, тот догадался, что в деле появились какие-то подвижки.

Послышался шум, и сразу же распахнулась задняя дверь. На него налетела выскочившая из мастерской дочь Сиори.

– Папа, а у Сии-тян есть грибочки! – В руках она держала небольшую сумочку размером с ладонь.

– У тебя есть грибочки? Здорово.

Тосия стал гладить дочь по волосам, но Сиори резко замотала головой.

– Папа, тебе нельзя работать.

– Что? Это почему еще?

– А, хватит. Хватит работать. Нельзя!

Два года и пять месяцев. С каждым днем она говорит все лучше. Только недавно не могла отличить слова «катагурума» и «катацумури»[81]81
  Катагурума – «посадить себе на плечи», катацумури – «улитка». Слова похожи, поэтому девочка путала их.


[Закрыть], а сейчас уже вполне научилась строить фразы… Тосия присел на корточки и обнял дочь, которая пристально смотрела на него своими большими глазами. Сегодня утром его мать Маюми наговорила колкостей по поводу занятий Сиори, из-за чего отношения между свекровью и невесткой стали еще более натянутыми, чем обычно. Сиори, несомненно, почувствовала это и убежала от напряженной и пребывающей в плохом настроении мамы.

С того дня, как мать выписалась из больницы, куда попала из-за обострения язвы желудка, она чувствовала себя прекрасно и настойчиво отвергала попытки обращаться с ней как с человеком, оправляющимся от болезни. Казалось даже, что она стала еще более самоуверенной, чем до того, как попала в больницу, и жена Ами, не церемонясь, приняла вызов.

– Отпусти.

Сиори резко высыпала из сумки на пол все пять маленьких игрушечных грибов, сделанных из винила и при нажатии на шляпку издававших звук. Дочь получала новый гриб каждый раз после посещения педиатра. Она собрала их и стала расставлять на полке, расположенной с внутренней стороны стойки и невидимой снаружи. Сиори вообще обожала грибы; недавно ходила по дому с пакетом опят, купленных совсем недавно. Она сама не понимала, почему ей понравились именно опята, – просто постоянно таскала их с собой.

– Чай-чай, дай чай.

– Хочешь чаю?

Сиори кивнула, Тосия поднялся и заглянул в мастерскую, дверь в которую так и осталась открытой. Ему бросилась в глаза подставка под утюг, и он вспомнил про сильно искривленный кусок ткани. Задумался на секунду… но Сиори в одно мгновение влетела в комнату и схватила стакан с чаем, стоявший на картонной коробке.

Этот чай старый…

– Сиори! – закричал Тосия.

Дочка, вздрогнув, остановилась. Подбежав, он вырвал стакан у нее из рук. Сиори разразилась громким плачем, и Тосия, положив руки ей на плечи, стал уговаривать: «Нельзя пить этот чай, животик заболит». Успокоившись, что она не успела глотнуть его, он взглянул на заварочный пакетик.

И тут в его голове всплыли события давних времен. Опустевшие полки супермаркетов. Преступники, раскладывавшие на них сладости с синильной кислотой, подвергали опасности жизнь огромного количества детей. Неужели к этому имел отношение его отец?.. Тосию внезапно сковало чувство страха. Почему те тетрадь и кассета лежали в ящике телефонного столика? С одной стороны, он молил о том, чтобы отец не был связан с этим делом, – но в то же время начал смиряться с тем, что это вряд ли возможно.

– Что случилось? – спустившись по лестнице, спросила Ами.

Сиори бросилась к матери и прижалась к ней.

– Она чуть не выпила старый чай. – Тосия показал на пакетик.

Ами, побледнев, взяла Сиори на руки. Воцарилось неприятное молчание.

– Прошу прощения, – раздался со стороны магазина спасительный голос Хориты. Ами с Сиори на руках пошла к лестнице. Тосия выбросил пакетик в мусорное ведро, переключился – и, улыбнувшись, вышел в магазин.

– Добро пожаловать. Я ждал вас.

Он предложил гостю стул рядом с антикварным столом. Хорита протянул ему бумажный пакет.

– Это запеченные сладости. Маюми-тян их любит.

Тосия, поблагодарив, сел напротив. Материал пиджака Хориты – фирмы «Холланд энд Шерри»[82]82
  Британский бренд «Холланд энд Шерри» появился в 1836 г. Производит качественные роскошные ткани из кашемира, шелкового бархата, натурального льна и первосортной шерсти.


[Закрыть]. Рубашка, по всей видимости, тоже сшита на заказ. Все это очень ему шло.

– Я подумал, что не шил у тебя костюм, с тех пор как умер Мицуо…

– Да. Поэтому мне очень приятно, что вы сделали заказ.

Костюм для Хориты был первой работой Тосии после того, как тот решил поручить мастерской изготовление бумажных выкроек и сметывание, – и именно потому, что это был близкий человек, он волновался. Они обсудили все детали, касающиеся дизайна: количество и расположение пуговиц, плотность ворота, карманы. В процессе разговора Тосия понял, что Хорита подразумевал под словом «небрежность».

После двадцатиминутного обсуждения они приступили к снятию мерок. Хорита снял пиджак и встал перед зеркалом. Тело у него было мускулистое: сразу видно, что занимался дзюдо. Хотя Тосия и знал его размеры, но прошло время, поэтому он решил еще раз тщательно снять мерки. Ловко обмерил сантиметром тело в восемнадцати местах. Главное в пиджаке – обхват груди и плеч. Затем измерил глубину проймы. Главное в брюках – обхват бедер. Если талию можно отрегулировать, то, ошибившись с ягодицами, переделать уже не получится. С точки зрения комфорта в носке и внешнего вида, измерение бедер крайне важно.

– Растолстел я, правда? – смутившись, сказал Хорита, но Тосия помотал головой.

– Нет, что вы. Даже сорокалетние не могут похвастаться такими мышцами.

– Я смотрю, ты стал бойким на язык, Тосия-кун… – И Хорита весело рассмеялся.

На самом деле то, что сказал Тосия, было комплиментом лишь наполовину, а на вторую половину – истинной правдой. Конечно, размеры увеличились, но по талии и бедрам можно было уверенно определить, что человек над собой работает.

Далее перешли к этапу закалывания булавок. Тосия накинул на Хориту специальный пиджак для примерки и стал закалывать булавки вдоль линий тела. Попросив его стоять не напрягаясь, он проверил складки. В этом и проявляется мастерство портного. У Хориты, как у правши, правая рука чуть ниже, поэтому, заколов одну булавку, Тосия отходил и проверял посадку в целом. Время от времени он просил Хориту чуть подвигаться и переколол булавки в нескольких местах. Они почти не разговаривали. В итоге работа, требовавшая изрядной выдержки от обоих, заняла полчаса.

– Теперь все нормально. Хорошо потрудились.

– Спасибо, Тосия-кун. Скорее, ты потрудился…

Поблагодарив Хориту за заботу, Тосия направился в кухонный закуток, расположенный по соседству с мастерской. Там он налил растворимый кофе, поставил две кружки на поднос и вернулся к столу, за которым сидел Хорита.

– Буду с нетерпением ждать окончания.

– Буду стараться оправдать ваши ожидания, – ответил Тосия.

По правде говоря, теперь от него уже мало что зависело, поскольку дальше работу принимала пошивочная мастерская. Он чувствовал легкую грусть от того, что его самолюбие как портного уязвлено. Даже ощутил забытое желание начертить выкройку.

– Кстати, по поводу того дела…

Поставив кружку на стол, Хорита засунул руку во внутренний карман и вытащил фотографию. Это был выцветший цветной снимок, на котором был изображен крупный мужчина в дзюдоги[83]83
  Дзюдоги – японское название для формы одежды, используемой во время тренировок и соревнований по дзюдо.


[Закрыть] со скрещенными руками, словно демонстрировавший свою силу. Он стоял на татами, поэтому, по всей видимости, фото было снято в додзё[84]84
  Додзё – место, где проходят тренировки, соревнования и аттестации в японских боевых искусствах.


[Закрыть]. Тосия увидел короткие вьющиеся волосы и уши «цветной капусты» – и, ахнув, посмотрел на Хориту.

– Это тот человек, о котором вы спрашивали в кафе…

– Да, Икусима Хидэки. Думаю, это он был в «Сино».

Тосия придвинул к себе лежавшие на краю стола бумагу для записей и ручку. Хорита, подождав, когда он будет готов записывать, начал рассказывать о жизни Икусимы.

– Я ведь уже говорил, что он родился в Киото и вместе с Тацуо-саном и со мной ходил в секцию дзюдо? После окончания старшей школы в шестьдесят третьем году Икусима поступил на службу в полицию префектуры Сига.

– И, будучи полицейским, он участвовал в этих сборищах…

– Это не совсем так… Но обо всем по порядку. В семьдесят третьем году, когда Икусима был сержантом, он получил назначение в подведомственный уголовный отдел, через четыре стал помощником полицейского инспектора, а еще через год был распределен в главное управление полиции префектуры в отдел по борьбе с организованной преступностью.

– Отдел по борьбе с организованной преступностью занимается якудзой, не так ли?

– Да. В результате внутренней проверки в полиции обнаружилось, что Икусима получал деньги и вещи от якудзы. Сам он настаивал на том, что это было частью плана, но, видимо, просочилась информация об обысках. При этом ни ареста, ни предания суду не последовало. Конечно, в СМИ тоже ничего не сообщали – просто тихо уволили его. Это было в восемьдесят втором.

Тосия старательно все записывал; Хорита же, похоже, все держал в голове. К тому же было понятно, что он хорошо осведомлен о работе полиции.

– Другими словами, когда Икусима был в «Сино», он уже не работал в полиции, так?

– Совершенно верно. Бывший полицейский.

– Но как вам удалось так много узнать за такое короткое время?

– Мой отец был следователем в полиции префектуры Киото.

– Я этого не знал.

– К тому же я ведь тоже посещал секцию дзюдо… Мне нравилось, когда отец приводил в дом своих младших коллег; с некоторыми из них я и сейчас поддерживаю отношения. Этих людей я и спрашивал про Сигу. – Хорита, улыбнувшись, сделал глоток из кружки. – После увольнения из полиции Икусима, похоже, работал в охранном агентстве в Киото, но в каком именно, точно неизвестно. В Сиге у него однозначно были жена и дети.

– Он ведь продолжал общаться с дядей?

– По словам Фудзисаки, в то время Тацуо-сан находился в Лондоне. Вряд ли они часто встречались.

Тосия подумал, что если выяснить поточнее, в каких отношениях были Икусима с дядей, то можно было бы узнать, присутствовал ли последний в тот день в «Сино».

– Я услышал одну странную историю…

Голос Хориты изменился, поэтому Тосия, сжав ручку кружки, напряженно ждал.

– Один человек рассказал, что однажды семья Икусимы таинственно исчезла.

– Таинственно исчезла?..

Услышав эти жутковатые слова, которые ему давно не приходилось слышать, Тосия пристально посмотрел в глаза Хориты.

– Дочь Икусимы в то время училась в третьем классе средней школы, а сын – во втором классе начальной школы. Возможно, я смогу встретиться с представителем школы, где училась дочь. Тосия-кун, не хочешь пойти со мной?

Тосия понимал, что собирается выяснить Хорита. Согласно книгам, написанным о деле «Гин-Ман», и документальным программам, преступники использовали голоса трех детей. Одним из них, по всей видимости, был он – ребенок дошкольного возраста. Остальные двое – девочка-подросток и мальчик, ученик младшего класса начальной школы.

Услышав о том, что дети исчезли, Тосия снова ощутил волнение. Представив, что к этому причастна его собственная семья, он подумал, что рассказывать везде про тетрадь и кассету очень опасно.

– Хорита-сан, я ведь сам попросил вас кое-что выяснить, поэтому не должен задавать такие вопросы, но…

Тосия запнулся, но Хорита мягко поддержал его:

– Я не возражаю. Можешь говорить все.

– Возможно ли мне узнать больше, чем я уже знаю…

Хорита некоторое время молчал, словно подбирая подходящие слова, затем внимательно посмотрел на Тосию.

– Возможно, это прозвучит грубо, но решать тебе, Тосия-кун. Если ты потом не пожалеешь об этом, то я не возражаю.

Может быть, этим подозрениям, связанным с семьей Сонэ, лучше так и остаться неопределенными? Тосия опять почувствовал сомнение.

Живы ли сейчас эти дети? Старшая сестра, третьеклассница средней школы, и младший брат, второклассник начальной… Возраст полностью совпадает.