Текст книги "Армяне в Турции. Общество, политика и история после геноцида"

Армянская жизнь в Стамбуле и в провинциях

Торос Азадян и Мардирос Кочунян (главный редактор ежедневной газеты Jamanak) издали в связи с 15-летием основания республики 82-страничный журнал Armagan («Дар»). В нем содержались некоторые подробные статистические данные о положении армянского населения в провинциях[242]242
  См.: Toros Azadyan и Mardiros Ko<;unyan. Armagan: Türkiye Cumhuriyeti 15. Yildönümü 1923–1938. Istanbul: Gutemberg Matb., G. N. Makasciyan, 1938. S. 80. Авторы поясняют значение названия Armagan. Это слово на армянском – как и на турецком – значит «подарок». Для подтверждения они привлекли различные словари вплоть до этимологических.


[Закрыть]. В Государственном архиве республиканской эпохи можно найти письмо (вместе с кратким содержанием журнала на турецком языке), которое авторы отправили премьер-министру Джелалю Баяру (Celal Bayar) 31 октября 1938 г.[243]243
  ВСА 030.10.85.558.7.


[Закрыть] В выпуске темой трех страниц был санджак Александретта (Iskenderun Saneagi), аннексия которого произошла годом позже[244]244
  По краткому изложению аннексии санджака см.: Zürcher. Turkey. S. 202–203.


[Закрыть]. Резюме журнала на турецком языке, отправленное премьер-министру, занимает 8 страниц. На полутора страницах речь идет о Хатайе (Hatay); следующие три с половиной страницы заняты «легендарным героизмом и великими победами турецкой армии и турецкого народа»[245]245
  Azadyan, Koçunyan. Armagan. S. 2-12.


[Закрыть]. Журнал содержит список городов с армянским населением и дополнительную информацию о населении каждого региона, включая количество армян в городских центрах и деревнях провинции, по профессиям армян (и в некоторых случаях армянок), и по общинным структурам в городах, как, например, церквям, которые все еще были и использовались общиной:

1. Кайсери: 2280 (женщин и мужчин), в Эвереке (Everek) – 900, Азилие, Пынар Башы (Aziliye, Pinar Başi) – 20, Бюньян (Bünyan) – десять. Всего в провинции (Vilayet) проживает 3470 армян. Пять процентов экономически активного населения составляют владельцы магазинов, 35 процентов – ремесленники, такие как торговцы коврами, торговцы металлоломом (hurdaci), кузнецы, каменщики, мясники, торговцы бастурмой и колбасами (pastirma/sucukcu), кровельщики, строители, мельники, маляры и т. д. 60–70 женщин работают на хлопковых полях. Священник Хайгазун Гарабетян (Haygazun Garabetyan) регулярно проводит богослужения в церкви «Сурп Лусаворич» (Surp Lusaworidi). Доверенным лицом по управлению имуществом церкви до 15 мая 19[3?]8 г. был адвокат Дживан Ашекян (Jivan Ashökyan)[246]246
  Его имя, вероятно, писалось Civan Aşikyan.


[Закрыть]. После его переезда в Стамбул фонд в соответствии с Законом 2762 принял решение, взять управление на себя, пока община не изберет нового доверенного[247]247
  См. также: Vakiflar Kanunu (Закон о религиозных фондах). URL: www.hukuki. net/kanun/2762.13.text.asp (дата обращения: 1.10.2020).


[Закрыть]. Также в Эвереке есть открытая и действующая церковь «Сурп Торос» (Surp Toros). Доверенным лицом является Аршаг Семизян (Arshag Semizyan). За религиозные дела отвечает священник Егише Такворян (Eghishe Т akworyan).

2. Йозгат: в городе Йозгат и в районе Богазлыян проживает около 1200 армян. Из них 20 процентов ремесленники, остальные кузнецы.

3. Сивас (Sivaz, Sivas): в городе и его районных центрах – таких как Зара (Zara), Дердене (Derdene), Кангал (Kangal), Гюрюн (Gürün), Шаркышла (şarkişla) – проживает более 1000 армян. Из них 25 процентов земледельцы или неквалифицированные рабочие. Остальные – ремесленники (кузнецы, медники, кровельщики, строители, изготовители и торговцы тапочками, мельники, торговцы металлоломом).

4. Токат (Tokat): в городе и во всех районных центрах проживает 900 армян. 20 процентов из них обычные рабочие; большинство – фермеры, виноградари, пастухи, мельники, кровельщики, суконщики.

5. Кастемуни (Kastemuni, Kastamonu): в городе Кастемуни и его окрестностях, например Ташкопрю (Taşköprü), живет около 2000 армян. 40 % экономически активного населения составляют ремесленники (сучильщики, торговцы ломом, жестянщики), 35 % – рабочие, 20 % – мельники, 5 % – лавочники и мелкие торговцы.

6. Амасья (Amasya): там проживает, включая районные центры Мерзифун (Merzifun), Гюмюш Хаджы Кёй (Gümüş Наш Köy) и др., 800 армян. 5 % – это торговцы и лавочники, 40 % – виноградари, садовники, торговцы фруктами и т. д., 20 % – земледельцы и пастухи; остальные – ремесленники (к примеру, сапожники, ювелиры, суконщики, кровельщики, мельники, строители).

7. Самсун (Samsun): в городе, как и в Орду и окрестностях проживает более 500 армян. Большинство из них ремесленники и торговцы, остальные – земледельцы. Священник в Орду – Кеворк Сахагян (Keörk Sahagyan). Церковь действующая, там проводится праздничная месса.

8. Харперт (Kharpert – Элязыг): там проживает 1 500 армян; некоторые из них армяно-католического вероисповедания. 10 % – купцы и лавочники, 25 % – скотоводы, торговцы растительным маслом и мелкие лавочники, 55 % – ремесленники (медники, кровельщики, сапожники, мельники, портные, каменщики и т. д.), а остальные – кузнецы.

9. Малатья: в этом вилайете вместе с районными центрами Агн (Agn), Арапгир (Arapgir), Дивриги (Divrig) и др. проживает около 1600 армян, работают они в качестве пастухов, лавочников, кузнецов, ковроделов, сучильщиков и т. и.

10. Диярбакыр[248]248
  О Диярбакыре в источниках имеются различные сведения. По воспоминаниям Кеворка Халаджяна (Keörk Halajian, 1925), муфтюзаде Абдуррахман Шереф-бей (Müftüzade Abdurrahman şeref Bey), тогдашний представитель Диярбакыра, сообщал об армянском населении города следующее: «После перемирия число армян в Диярбакыре увеличилось до 13 000-14 000. Это для нас было большой проблемой. <…> Однако в 1920–1922 гг. начался отток, и численность снова сильно сократилась. Ныне в городе проживает около 2500–3000 армян, и столько же, а может, и чуть больше, живет в горах. См.: Taparagan (Keörk Halajian). Tebi Gakhaghan. Boston: HairenikPubL, 1932. S. 143. Из путевых заметок Бедроса Зобяна и Уильяма Сарояна 1964 г. мы узнаем, что в этом регионе проживает 1500 армян; см.: Bedros Zobyan. Tebi Bittis William Saroyani Hed. Istanbul: Aras Yay, 2007. S. 247. В 1935 г. «Нор Лур» сообщал о 200 армянских семьях в Диярбакыре (Nor Lur. 20 ноября 1935. № 5316). В одном из устных интервью относительно 1960-х гг. мне было названо существенно большее число: «Мы добрались до Диярбакыра и жили в здании церкви в Ханчепеке (Han^epek). В то время в Ханчепеке было около 10 000 армян» (К. В., личное интервью от 21 января 2009 г., Берлин).


[Закрыть]: во всем вилайете проживает 1000 армян; в это число входят марониты, ассирийцы и коптские христиане. 10 % – мелкие торговцы или лавочники, 40 % – ремесленники (каменщики, ювелиры, торговцы фруктами, строители, каменотесы, кровельщики и т. д.); а остальные – земледельцы. У армян в Диярбакыре есть священник, выполняющий религиозные обязанности.

11. Конья: в центре города, а также в Эрегли (Eregli) и Ак-сарайе (Aksaray) живет около 600 армян. 10 % из них ремесленники, 5 процентов – мелкие торговцы и торговцы пшеницей, 40 % земледельцы, сапожники, медники, извозчики и другие. Остальные – обычные рабочие и фермеры. В Конье есть зубной врач по имени Осдан Гивлистанян (Osdan Giwlistanyan). В Эрегли д-р Симон-бей Терзиоглу (Dr. Simon Bey Terzioghlu) пользуется большим расположением со стороны общества. Его брат Мелкой (Melkon) – маклер.

12. Адана (Adana) и Мерсин (Mersin): здесь проживает около 30 армян. Они занимаются земледелием и ремеслами[249]249
  Azadyan, Kocpmyan. Armagan. S. 41–42.


[Закрыть].

В результате журнал констатирует: помимо перечисленных ранее 15 тысяч человек, в других частях страны проживает еще 4500 армян, и добавляет: «Все они живут в мире и согласии с правительством республики»[250]250
  Ibid.


[Закрыть]. Издатели журнала сообщают, что информация составлена с использованием «разных документов», так как официальных источников у них не было[251]251
  Ibid.


[Закрыть]. Эти подробные демографические сведения основываются, вероятно, на провинциальных отчетах армянских священников, которые направляли их в патриархию в Стамбул. В ежегоднике Армянской национальной больницы «Сурп Пргич» за 1932 г. есть подобный список мест и демографических данных армян, проживавших в провинциях. Пример иллюстрирует сходство: «Бурункышла (Burunkişla) – армяне живут земледелием и животноводством. Есть следующие сведения об их численности: 147 мужчин, 138 женщин, 135 девушек, итого – 553 человека. У них есть церковь “Сурп Торос” (Surp Toros). Было крещено 205 детей»[252]252
  EntartsagDaretsoyts Surp P‘rgich‘Azkayin Hiwantanots‘i 1932. S. 303. Эти данные использовались в различных работах по историческим городам Армении, опубликованных в общинах многочисленных диаспор. Так информация из ежегодника Армянской национальной больницы за 1932 г. попала к Армену Таряну (Armen Tarian) и Антранигу Ерганяну (Antranig Erganian); см.: Badmut'iwn Yozgadi Ew Shrchagayits‘ (Kamirk‘) Hayots‘. Beirut: Hradaragufiwn Yozgadi Ew Shrchagayits [Kamirk‘] Hayrenagtsagan Miutean, 1988. S. 913.


[Закрыть]. Этот список и подробный двухстраничный отчет о Кайсери и окрестностях были сделаны заместителем епископа Кайсери, священником Серовпе Бурмаяном (Serovpe Burmayan). По данным Бурмаяна, в селах Кайсери и Йозгата проживало 775 мужчин, 818 женщин, 822 мальчика и 702 девочки, итого – 3157 человек[253]253
  Ibid. S. 304.


[Закрыть]. Вероятно, Азадян (Azadyan) и Кочунян (Koçunyan) обращались к этим источникам при создании «Армагана». Азадян был издателем ежегодников Армянской национальной больницы, поэтому эти данные были в его распоряжении. И все же удивительно, сколь мало информации из этой обширной базы данных было использовано. Информация об общей численности армянского населения в провинциях умещается в «Армагане» на двух страницах, тогда как в ежегоднике 1932 г. демографические данные только по районам вокруг Кайсери и Йозгата представлены на таком же количестве страниц. Вероятно, Кочунян и Азадян не хотели в «Армагане» отводить много места жизни армянского народа в провинциях и предпочли незначительный объем информации для того, чтобы привлечь к нему по возможности меньше внимания. И все же – даже если цифры в журнале еще предстоит верифицировать, данные рисуют общую картину жизни армян, их профессий и условий жизни. Так, согласно мемуарам Гюзеляна (Güzelyan), в 1941 г. в Сивасе и его окрестностях проживало 2000 армян[254]254
  Hrant Güzelyan. Bolso Badanegan Dune: Mnats‘ortats‘i Duntartsi BadmutJwn Me / ed. Yervant H. Kasuni. Beirut: U.A.E.C.N.E Publications, 2007. S. 16.


[Закрыть], тогда как вышеупомянутый журнал указывает количество этих армян там как «более 1000» [255]255
  Ibid. S. 22.


[Закрыть]. Этот пример показывает, насколько сложно верифицировать фактические цифры. Видимо, цифры были скорее больше, чем меньше. Я решила включить эту демографическую сводку сюда, так как очень редко встречаются такие подробности об армянской жизни за пределами Стамбула. Кроме того, я тем самым хочу показать, что армянские общины в провинциях продолжали собирать данные о выживших.

Каспар Басмаджян (Kaspar Basmajian), посетивший Арапгир в 1954 г., в одной из глав другого исторического труда об этом городе – Badmut‘iwn Hayots Arapgiri — описал время со дня основания республики. Согласно Басмаджяну, армянское население Арапгира в то время составляло 350 человек, то есть 30 семей. Из Арапгира армяне продолжали переселяться в Стамбул и Малатью. Уже тогда 410 семей обосновались в Стамбуле, тогда как десять семей перебрались в Малатью[256]256
  Antranig L. P oladian. Badmut‘iwn Hayots‘ Arapgiri. New York: Hradaragufiwn Amerigayi Miutean, 1969. S. 741.


[Закрыть]. Таким образом, в мемуарах Басмаджяна можно найти сведения о судьбе мест проживания армян в 1950-е гг. Большинство важных зданий, к примеру церкви, школы для девочек и религиозные центры, были государством конфискованы и использовались в качестве турецких школ[257]257
  Ibid. S. 742.


[Закрыть]. По словам Басмаджяна, оставленные дома и земли были также конфискованы и проданы турецкому населению; некоторые были армянами выкуплены обратно.

В 1938 г., то есть тогда, когда был опубликован «Армаган», президент Мустафа Кемаль подписал указ об изгнании армян из Эфкере (Efkere), то есть прочь от расположенных в этом районе военных опорных пунктов. Решение было поддержано начальником Генерального штаба и Министерством внутренних дел[258]258
  ВСА 030.18.01.03.84.79.8.


[Закрыть]. Эфкере был важным центром армян в Кайсери (Кесарии) до 1915 г.[259]259
  По местной истории Эфкере (Efkere) и проживающим там армянам см.: URL: www.efkere.com (дата обращения: 12.03.2013).


[Закрыть] Согласно «Альманаху больницы “Сурп Пргич”», Кайсери и Эверек/Фенезе относились к тем немногим местам, в которых еще в 1940-х гг. был священник[260]260
  Pntartsag Darekirk‘ Surp PrgiclT Azkayin Hiwantanotsi 1944. Istanbul: W. Der Nersesyan Ew Ortik7Güzeliş Basimevi. S. 233.


[Закрыть]. В 1945 г. священник в городе Кайсери Хайгазун Гарабедян (Haygazun Garabedyan)[261]261
  Документ в Государственном архиве республиканской эпохи показывает, насколько строгим был контроль деятельности священников. Доклад о проповеди, произнесенной отцом Хайгазуном Гарабетяном 10 апреля 1938 г. в церкви Кайсери, был направлен премьер-министру, начальнику штаба и министру иностранных дел. Было записано, что он призвал паству молиться за здоровье Ататюрка, поскольку тот «спас страну от нападения иностранных держав». ВСА 030.10.109.721.21.


[Закрыть], проработавший там к тому времени уже восемь лет, сообщил армянской газете «Мармара» в связи с посещением Стамбула, что всего в Кайсери проживало 400 семей, то есть 2300 человек; в Анатолии было 20–25 тысяч армян[262]262
  Marmara. 7 Juli. 1945. № 713.


[Закрыть]. «Нор Лур» сообщил в апреле 1947 г. о свадьбе в Кайсери; по словам корреспондента, 16 марта 1947 г. в Кайсери прибыло девять человек из Сиваса; среди них было две пары, которые хотели пожениться на традиционной мессе (Surp Badarak). Священник Хайгазун Гарабедян (Haygazun Garabedyan) исполнил их желание. Далее в статье говорится, что посетители были родом из Тавры[263]263
  Тавра – это деревня, расположенная в нескольких километрах от Сиваса. До 1915 г. там проживало 1500 армян; В деревне было два монастыря, «Сурп Хагоп» (Surp Hagop) и «Сурп Анабад» (Surp Anabad), а также церковь «Сурп Асдвадзадзин» (Surp Asduadzadzin) и две армянские школы: «Арамян» и «Тавитян» (Aramyan и Tavityan). См.: Osman Köker. Sivas Ermenileri bin varmiş bir yokmuş. 4 Juli. 2009. URL: bianet.org/bianet/biamag/115648-sivas-er-menileri-bin-varmisbir-yokmus (дата обращения: 1.10.2020); Арсен Ярман; см.: Sivas 1877: Bogos Natanyan. Istanbul: Birzamanlar Yaymcilik, 2008.


[Закрыть], но жили в Сивасе, где работали на мельницах[264]264
  Nor Lur. 26 Apr. 1947. № 230.


[Закрыть]. Этот случай демонстрирует, что оставшиеся в Малой Азии общины при духовно-религиозной потребности имели по меньшей мере нерегулярные контакты друг с другом и пытались поддерживать обряды Армянской церкви и таким образом сохранять свою идентичность. В конце мая 1947 г. священник Хайгазун письменно обратился в «Мармару» – газета помогала в аукционной распродаже армянского имущества в Кайсери (см. дискуссию далее). Отец Хайгазун поблагодарил газету за помощь и сообщил, что 450 армянских семей живет в нищете; 95 % не имеет собственных домов, а снимает жилплощадь; они работают на полях. Десять пожилых людей живут в доме на территории церкви, которой он и принадлежит[265]265
  Marmara. 25 Mai. 1947. № 1647.


[Закрыть]. В 1950 г. «Мармара» освещала поездки из Эверека священника Тороса Чалджяна (Toros Chalgjyan) по провинциям. Согласно ее сообщениям, в Малатье проживало 170 армянских семей, 115 семей – в Арапгире, и по три-четыре семьи – в некоторых деревнях[266]266
  Marmara. 25 Aug. 1950. № 2317.


[Закрыть]. За время пребывания в Арапгире отец Торос провел 55 бракосочетаний и 126 крещений[267]267
  Ibid.


[Закрыть]. Кроме того, согласно той же статье, шесть армянских семей жили в Дивриги (Divrigi), две – в Армутаге (Армутаке/ Armutag), три в Каябуруне (Kayaburun/Odur) и шесть в Харнавуле (Harnavul (Khrnavul))[268]268
  Ibid.


[Закрыть]. Статья завершается длинным поименным списком армянского населения Арапгира.

Как она это сделала по армянскому населению Турции, «Мармара» в 1946 г. опубликовала сведения о демографическом составе армян по всему миру – согласно этим данным, в стране было 120 000 армян[269]269
  Marmara. 5 Juli. 1946. № 1325.


[Закрыть]. Три года спустя Nor Lur оценивал армянское население Турции в 100 000 человек[270]270
  Nor Lur. 5 Nov. 1949. № 494.


[Закрыть]. Книга, подготовленная в 1950 г. по случаю 160-летия Армянской национальной больницы «Сурп Пргич», содержала документ больничной администрации, в котором число армян в Турции оценивалось в 60 000 человек[271]271
  Köseyan. Hushamadean. S. 180.


[Закрыть].

Непросто было следить за положением дел у разбросанных по стране армян. После 1950 г. патриарх Карекин Хачатурян (Karekin Khachaduryan) учредил для провинций должность свободного священника. Такое служение, однако, было привлекательным не для всех[272]272
  Şavarş Balimyan. // Yes Gertam. Istanbul: Aras Yay., 2005. 263. Это транслитерация, предложенная издательством Aras.


[Закрыть]. Отец Шаварш Балымян (Şavarş Balimyan) из Zara (Зара в провинции Сивас), выросший в детском доме Карагёзяна (Karagözyan) в 1930-х гг., принял эту должность все же с радостью и все 1960-е гг. ездил по стране. Так армяне получали религиозную поддержку, и он смог установить отношения со всеми общинами, потерявшими связь со Стамбулом.

Если принять во внимание, что до сих пор нет возможности определить точную численность армянского населения Турции, то становится понятным, насколько важно на основании этих демографических данных получить хотя бы намек на армянское присутствие в первые десятилетия существования республики. В течение последующих десятилетий цифры из-за продолжающейся миграции уменьшились.

Уничтожение культурного наследия

О систематических конфискациях имущества религиозных учреждений и связанных с этим судебных заседаниях сообщали армянские газеты, поэтому проследить за этими событиями несколько легче, чем за уничтожением свидетельств армянской культуры в провинциях. Устные источники моих исследований и различные газетные статьи сообщают об уничтожении армянского культурного наследия. Вероятно, в газетах, мною не просмотренных, можно найти дальнейшую информацию; однако, основываясь на использованном мной материале, я сомневаюсь, что такая информация была бы такой же системной, как доклады о событиях в Стамбуле, поскольку газетам было трудно поддерживать контакты с армянами в провинциях. Как правило, в армянскую прессу попадали отчеты и статьи священников, трудившихся в провинциях. Согласно ежегодникам за 1948 и 1949 гг. Армянской национальной больницы «Сурп Пргич», только в четырех анатолийских городах были армянские священники. Они были в Орду, Диярбакыре, Кайсери и Эвереке/Фенезе[273]273
  Entartsag Darekirk‘ Surp Prgidi Azkayin HiwantanotsJ 1948. Istanbul: Akin Basimevi, 1947. S. 376; Pntartsag Darekirk‘ Surp Prgidi Azkayin Hiwantanots‘i 1949. Istanbul: Beeid Basimevi, 1948. S. 413. Те же данные приведены в: Entartsag Darekirk‘ Surp Prgidi Azkayin Hiwantanotsi, 1944.


[Закрыть].

По сообщению Дживана Чакара (Civan Qakar), родившегося в 1924 г. и проживавшего в Орду до 1949 г., в 1918 г. там жили 72 армянские семьи. Этим семьям, включая семью его матери, удалось вернуться в родной город после 1915 г. Он сообщает, что в 1940-х гг. в Орду еще оставалось от 10 до 15 армянских семей. Церковь, на основании того что здание было сильно повреждено во время землетрясения в Эрзинджане, была снесена в 1939 г.:

[На самом деле] церковь вообще не была тронута землетрясением – от нее просто хотели избавиться; поэтому была составлена экспертиза, в которой утверждалось, что она была повреждена, и ее снесли. До того мой отец пел в церкви, и я тоже часто там бывал. <…> Был еще священник Дер-Кеворк [Саагян, упомянут в Армагане]. Я полагаю, что одновременно он работал кровельщиком. <…> В 1949 г. он тоже уехал – сначала в Стамбул, а затем в Аргентину, где позднее и умер[274]274
  Дживан Чакар (Civan Qakar), личное интервью от 8 апреля 2012 г., Монреаль.


[Закрыть].

Дживан Чакар в 1949 г. отправился из Орду в направлении Стамбула; потом он переселился в Канаду, где и умер.

В 1947 г. государство решило продать три армянских церкви, к которым относилось до 300 земельных участков[275]275
  Marmara. 6 Mai. 1947. № 1628.


[Закрыть]. Речь шла об армянской церкви в Таласе, округ Тюраб (Türab), с участком, на котором находилась школа, армянская церковь в Мунджусуне (Гюнешли) (Muncusun (Güneşli)), как и армянская церковь на Лицейской площади (Lise Meydam), вместе с прилегающей школой[276]276
  Ibid. 1 Mai. 1947. № 1623. 9-16 мая 1947 г. в «Мармаре» были опубликованы воспоминания отца Серовпе Бурмаяна (Serovpe Burmayan). Он писал, что в Кайсери было три церкви: «Сурп Лусаворич» (Surp Lusaworidi) рядом со школой Гивмившян (Giwmiwshyan), «Сурп Асдуадзадзин» (Surp Asduadzad-zin) и «Сурп Саркис» (Surp Sarkis) рядом со школой Хагопяна. После 1919 г. Бурмаян 13 лет служил священником в Кайсери. Из его воспоминаний можно узнать, что после основания республики две из трех церквей со всем их имуществом были конфискованы. Церковь «Сурп Саркис» изначально предполагалось превратить в кинотеатр, но потом от этой идеи отказались. Бурмаян в своих мемуарах придерживался того мнения, что этот план задевал религиозные чувства армян больше, чем превращение ее в мечеть. Кроме того, он писал об армянской церкви в Таласе и об общественной жизни там после основания республики.


[Закрыть]. Согласно сообщению в «Мармаре», 24 апреля 1947 г. местная газета в Кайсери объявила, что армянские церкви будут выставлены на публичные торги через две недели, то есть 7 мая[277]277
  Marmara. 1 Mai. 1947. № 1623.


[Закрыть]. После этой новости главный редактор Marmara обратился к своему корреспонденту в Анкаре Мекки Сейиду Энесу (Mekki Seyid Enes) и попросил его сообщить об этих незаконных махинациях в Канцелярию премьер-министра. Согласно сообщению, заместитель премьер-министра Мюмтаз Окмен (Mümtaz Ökmen) вмешался и остановил проведение аукциона. 6 мая министр внутренних дел Шюкрю Сёкменсюэр (Şükrü Sökmensüer) заявил, что назначение аукциона было ошибкой[278]278
  Ibid. 6 Mai. 1947. № 1628.


[Закрыть].

Церковь в Сивасе больше не могла использоваться прихожанами, так как была занята военными; она была взорвана динамитом 24 июня 1949 г., согласно свидетельству Артина Коркора (Artin Korkor), опубликованному в «Агосе». Новость об этом смогли опубликовать в «Мармаре» только девять месяцев спустя, и то только потому, что об этом сообщила местная газета «Юлке» (Ülke)[279]279
  Artin Korkor. Qürük Raporlu Yikilmaz Kilise // Agos. 29 Mai. 1998; cp.: Ülke.
  7 Mär. 1950, перепечатано в: Marmara. 16 Mär. 1950. № 2156.


[Закрыть]. В этом отчете сообщалось, что «прилегающая территория от взрыва динамита не пострадала». Официальной причиной сноса здания стало его плохое состояние[280]280
  Ibid.


[Закрыть]. По данным Marmara, за пять-шесть месяцев до этого прихожане в Сивасе обратились в Стамбульский патриархат с просьбой завершить ремонт и назначить в Сивасе постоянного священника. Однако неясно, как такие ремонты могли быть возможны, если церковь использовалась в военных целях. Кроме того, церковь должна была быть выставлена на аукцион 28 марта[281]281
  Ibid.


[Закрыть]. Согласно Ülke, технический комитет сообщил об этом в администрацию губернатора Сиваса, и компетентный орган начал расследование; она решила принять «необходимые меры для предотвращения возможного ущерба». Это сообщение показывает, что ответственность за разрушение несут разные стороны. Однако заголовок в «Мармаре» возлагал ответственность за разорение на заместителя Армянского патриарха, а не на государство или его институты: «Армянская церковь в Сивасе обвалилась из-за некомпетентности архиепископа Арсланяна (Arslanyan)»[282]282
  Ibid.


[Закрыть]. Мы видим, что термин «разрушение» даже не используется. Газета возложила ответственность за разрушение церкви на армянскую общину или армянское руководство. Однако в то же время Ülke упомянул губернатора, власти и военных, другими словами: все местные официальные власти. Поэтому ясно, что наиболее важным вопросом было объяснение инцидента, а не фактическое разрушение. Судя по всему, это дело было частью антиарсланянской кампании «Мармары», о которой я подробно расскажу в четвертой главе. Заголовок газеты «Мармара» от 20 марта 1950 г. гласил: «Проблема церкви в Сивасе решена»[283]283
  Marmara. 20 Mär. 1950. № 2160.


[Закрыть]. Можно задаться вопросом: что это было за решение, когда церковь уже была разрушена? Согласно статье, аукцион на земли и церковные руины был отложен после того, как Marmara сообщила о ее разрушении[284]284
  Ibid.


[Закрыть]. Газета увидела в этом выход. Однако другое сообщение, появившееся 26 марта, показало, что проблема еще не решена. Согласно этой статье, губернатор Сиваса заявил, что разрушенная церковь будет рассматриваться как заброшенная собственность, и коммуна не может доказать, что она принадлежит им[285]285
  Ibid. 26 Mär. 1950. № 2166.


[Закрыть]. Как бы абсурдно это ни звучало – то, что армянская газета сообщила о разрушении церкви таким образом, а именно, что она была бы предметом аукциона или что прихожане не смогли доказать право собственности на нее, – все эти элементы являются составными частями постгеноцидной привычки к отрицанию, благодаря которой абсурдность истории становится нормой. Как я покажу в этом исследовании позже, армянские газеты отчасти сами стали частью этого габитуса отрицания, творчески освещая вопросы, которые иначе не могли бы быть подняты публично.

Я провела устные интервью с армянином по имени К. А., родившимся в 1938 г. в Сивасе, где он жил, пока в 1960 г. не уехал рабочим в Германию. К. А. рассказал, что был очевидцем взрыва церкви. Он шел по улице, когда на него от мощного взрыва упал прохожий. Церковь уже долгое время не использовалась общиной; по крайней мере, он никогда в ней не был, так как, сколько он себя помнил, она была занята военными[286]286
  К. А., личное интервью от 13 марта 2013 г., Мюнхен.


[Закрыть].

Та же участь постигла и армянскую церковь в Токате (Tokat). По сообщению Хагопа Арсланяна, в 1940-х гг. церковь была разрушена. Без священника и без церкви прихожане собирались, скорее тайным образом, в доме Арсланяна, в который время от времени летели камни, если литургию было слышно на улице. Государственная политика разрушения церквей подготовила почву для расистских нападений на жилые дома. Другой же источник из Диярбакыра позволяет предположить, что были нападения и на церкви, особенно когда в них находились прихожане. Гарабет Демирджиоглу (Garabet Demircioglu), армянин из Диярбакыра, поделился своими воспоминаниями о второй половине 1960-х гг.:

Мы регулярно ходили в церковь, а именно в церковь «Сурп Гирагос» (Surp Giragos). Наши мамы крепко держали нас за руки на протяжении всего пути. Пока мы были в церкви, месса всегда сопровождалась одними и теми же звуками – камнями, летевшими в дверь. <…> Наконец деревянная дверь однажды не выдержала и треснула. Ее заменили на другую, из железа[287]287
  Funda Tosun. Bir canavarmişim gibi subaylar beni görmeye geliyordu. (interview mit Garabet Demircioglu) П Agos. 20 Mai. 2011. № 789. См. также: URL: www. bianet.org/biamag/azinliklar/130311-bir-canavarmisim-gibi-subaylar-beni-gormeye-geliyordu (дата обращения: 1.10.2020).


[Закрыть].

Уничтожение армянского наследия в провинциях продолжалось. В 1951 г. был также взорван и по большей части разрушен монастырь на острове Ахтамар (Akhtamar). Так случилось, что романист Яшар Кемаль (Yaşar Kemal) – в ранние свои годы журналист – стал отчасти свидетелем разрушения и через своего главного редактора смог успешно вмешаться благодаря связям своего главного редактора газеты «Джумхуриет» (Cumhuriyet) Надира Нади (Nadir Nadi)[288]288
  Kemal Yaşar, Alain Bosquet. Yasar Kemal Kendini Anlatiyor. Istanbul: Toros Yay., 1993. S. 67–69.


[Закрыть]. Сегодня церковь Святого Креста на Ахтамаре – единственная сохранившаяся часть бывшей семинарии.

Разрушение церкви и бросание камней в частный дом, где собирались прихожане, – причем первое было государственной политикой, а второе – проявлением бытового расизма – демонстрирует согласованность официальной и общественной практик. Мотивы разрушения и мотивы, лежащие в основе нападений, кажется, заключаются в том, чтобы помешать прихожанам собираться, заниматься своей общественной жизнью и следовать религиозным церемониям; однако конечной целью является терроризирование армянского населения, как и принуждение к переселению и разрушение связи между людьми и их родиной. С этой точки зрения я разделяю анализ Угура Унгёра (Ugur Üngör) и Мехмета Полателя (Mehmet Polatel): объект разрушения и присвоения был подобен объекту политики младотурков, которые не только хотели присвоить собственность, но, что много важнее, стремились к физическому уничтожению людей[289]289
  Üngör, PolateL Confiscation and Destruction. S. 166.


[Закрыть].