Текст книги "Оруженосец"

ЯЩЕРКИ КОРБИ

Связь между рыцарями Грифона налажена отменно. В случае необходимости паладин может приказать любому подданному короля передать на ближайшую почтовую станцию свиток, скрепленный особой печатью, а там письмо помчится по указанному адресу со всей возможной скоростью. Подмога прибудет вовремя.

Одно мне непонятно: как те, первые борцы со злом узнают, где сейчас они нужны?

Сэр Грегори говорит, что с годами появляется некое чутье. Наверное, он прав. Как иначе объяснить, что в один из дней патрон повелел поворачивать к Корби?

Что скрывать, я был рад этому. Я покинул школу в конце весны, а сейчас уже осень подступает. Каким сейчас покажется мне Корби, место, где я прожил почти пять лет?

А главное, я повидаюсь с Джеффри. Как там друг без меня? Не обижают ли его? Добился ли он наконец благосклонности Салли? А сколько у меня всего рассказать о жизни оруженосца!

Я уже предвкушал, как проеду через Керберри, уверенно сидя в седле, с гордо поднятой головой. Если какая-нибудь девушка бросит мне цветок, я поймаю его, куртуазно поцелую и прикреплю напротив сердца. Есть в Керберри красивые девушки? Жаль, что у меня пока что нет дамы сердца – можно было бы повязать на рукав ленту ее цветов.

Зато на поясе у меня висит настоящий меч, и копье сеньора я уже держу уверенно. Если бы сэр Грегори разрешил закрепить на древке его флажок. Но он говорит, что в этом есть смысл только во время войны. Зато щит с Лебединым Крылом я разверну так, чтобы прославленный герб был виден всем.

Всю картину портил сам паладин Грифона. Как всегда, погруженный в раздумья, он сидел в седле понурившись, отпустив поводья, а хитрый Скорпий, пользуясь этим, тащился нога за ногу. Попросить, что ли, патрона дать мне какое-нибудь поручение и, воспользовавшись этим, уехать вперед?

– Артур! Смотри!

Скорпий замер, нервно поводя ушами. А в шаге от копыт его, там, куда указывал наставник, тянулась та самая «полоса ржавого металла», о которой так любит рассказывать хромой Джон. Сотни, легионы ящерок, обогнув Керберри, пересекали дорогу и уходили в лес. Если ящерицы покидают Корби, обители грозит беда.

Хвост последней чешуйчатой беглянки, вильнув, скрылся в придорожных зарослях.

– Сеньор! Надо быстро в Корби!

– Ты прав, юноша.

На дороге, как из ниоткуда, появились вооруженные люди. Неторопливо окружили нас. Их предводитель, облаченный в одежды красного, белого и черного цветов, изобразил издевательский поклон.

– В обитель вам надо. Но прежде придется посетить одну славную деревушку. Милорд герцог Кесс повелел доставлять к нему всех проезжающих, дабы они могли лично поприветствовать его милость.

Любезное приглашение было подкреплено щелчками взведенных арбалетов.

Человек, обосновавшийся в Керберри, в отличие от сэра Грегори, не пренебрегал геральдической символикой. На площадь в центре деревни наскоро приволокли и установили майский шест, и сейчас на верхушке его гордо развевался черный штандарт с красной оторочкой. Посреди полотнища свирепо скалился белый леопард. На гербах и знаменах много подобных зверей, но этого нельзя спутать ни с кем: в наказание за дерзкий и недостойный поступок король Юстиниан лишил леопарда герцога Кесса хвоста.

Сам мятежник восседал под знаменем на перевернутой бочке. Был он весьма велик и толст. Но стоило приглядеться, и становилось ясно: тучность его мнимая, происходит не от обжорства, а от скрытой мощи. Голову Кесс брил, и тем самым как бы противопоставлял себя придворным щеголям, отращивающим длинные локоны. Зато дремучей рыжей бородой зарос по самые глаза. Не из-за неряшливости – одет герцог был чисто и красиво, – а ради устрашения всякого взглянувшего. Внешне Роберт Кесс был вылитый людоед из сказки.

И обличье его соответствовало истине. Человечину герцог вроде бы пока что не ел, но прочие деяния сего мужа не отличались благородством и милосердием.

Рядом, под охраной дюжих головорезов, облаченных в цвета своего сюзерена, угрюмой толпой стояли жители Керберри.

– А, Деер! – мятежник сразу узнал моего патрона. – С оруженосцем? Даже не ждал такой удачи. Вот ты-то и отправишься в обитель.

– Зачем?

Сложив руки на груди, сэр Грегори холодно смотрел на Кесса.

– Затем, что там сейчас прячется королевская дочка. Я хочу, чтобы святоши мне ее выдали.

– Невместно человеку благородного происхождения воевать с детьми.

– С детьми? – расхохотался Кесс. – В какой берлоге ты спал, Деер? Принцесса Доротея – взрослая девица, старше твоего оруженосца. Засиделась в девках.

– Рвешься в королевские зятья?

– Нет, – мятежник аж облизнулся от удовольствия. – Но Юстиниан оскорбил меня и должен быть наказан. Мне не нужны власть и королевские сокровища. Я хочу, чтобы наш венценосец знал, что его обожаемая доченька стала матерью моего ублюдка. Так что ступай на холм, Деер, и скажи чернецам: если я до завтрашнего вечера не увижу принцессу Доротею – уничтожу деревушку вместе со всем этим бараньим стадом, – негодяй небрежно указал рукой в сторону жителей Керберри. – А обитель просто возьму приступом. Придется немного повозиться, но я отлично знаю: кроме толстых стен, другой защиты у долгополых нет.

– В обители находится еще и королевская школа, где учатся дети из знатных семей. Кесс, тебе не простят…

– Ты что, – поморщился мятежник, – действительно настолько глуп, что думаешь, будто я буду сидеть на развалинах, дожидаясь мстителей? Я воюю с Юстинианом одиннадцать лет, и со мной никто ничего не может сделать. Уйду в Телевьен. Король Адам ничуть не хуже короля Юстиниана, даже лучше, потому что умеет ценить полезных ему людей. Не теряй времени, Деер, ступай к чернецам. Я хочу как можно скорее заполучить мою новую наложницу.

Сэр Грегори снова пристально взглянул на герцога Кесса. Обвел взглядом селян. Повернулся ко мне:

– Отправляйся в обитель, Артур. Ты все равно не сможешь выдержать пытки.

За что он со мной так?!

– Э, Деер, – герцог погрозил патрону пальцем. – Хочешь убедить меня, что не веришь в стойкость юных? На самом деле просто пытаешься спасти щенка! Даю тебе срок до завтрашнего заката. Если за это время не сумеешь убедить принцессу покинуть обитель, я приволоку твоего оруженосца под стены и разделаю, как свиную тушу. Клянусь сделать это так, что быстро он не умрет. У человека достаточно зубов, ногтей, пальцев, кожи и прочих частей тела, без которых можно жить, но которые очень больно терять. А чтобы ты не сомневался в моих словах…

Герцог шагнул к испуганно притихшим селянам и за руку выдернул из толпы Салли. Стремительный взмах кинжала – и две туго заплетенные косички-«баранки» упали к ногам сэра Грегори.

И тут же Джеффри, мирный толстячок Джеффри, ни разу за все время пребывания в Корби ни с кем не дравшийся, кинулся на герцога, неумело замахиваясь пухлым кулачком.

Его даже бить не стали – верзила, стоявший рядом с Робертом Кессом, отвесил Джеффри пинка, и мой друг полетел лицом в пыль.

Между мной и герцогом не было никого. Но даже если б стоял строй латников, я все равно ринулся бы на негодяя. Без меча – оружие у нас отобрали, – ни о чем не думая. Просто чтобы достать.

Итог атаки был предсказуем: удар мощного кулака герцога или кого-то из его свиты отправил меня считать звезды.

В себя пришел оттого, что на меня выплеснули ведро воды и рывком за шиворот вздернули на ноги. Другой рукой поднявший меня верзила точно битую птицу за шею потряхивал Джеффри. Сэра Грегори, заломив рыцарю руки за спину, держали двое. Рядом на земле валялся чей-то меч.

– Мальчишек и толстомясую в сарай, – брезгливо бросил герцог Кесс. – А тебе, Деер, доброй дороги. И помни: сейчас все зависит только от твоего красноречия.

Сарай, куда нас заперли, принадлежал всему Керберри. Обычно здесь хранили всяческие земледельческие орудия, но сейчас постройку изнутри чуть ли не вымели. Понятное дело – вилы, коса и цеп в сильных руках селянина порой пострашнее меча и секиры. Если бы Керберри не захватили врасплох, герцогу Кессу вряд ли бы удалось установить свою власть так легко.

Джеффри и Салли сразу же забились в угол и сидели там, тихо переговариваясь. Их шепот звучал почти неслышно, но я понял, что девушка не только ищет у Хога защиты, но и сама утешает его. Вот оно, подумал я, стирая под носом несмытую юшку, сбывается предсказание духа из колодца – Джеффри обретет свое счастье, когда его друг падет в крови. Не соврала, значит, нежить.

– Артур! – тихонько позвал Джеффри. – Артур, Салли говорит, тут крыша из соломы. Можно ее разобрать.

А я-то думал, что они утешают друг друга или беседуют о своей любви.

– Я обопрусь руками о стену, ты заберешься мне на спину, – расчетливо продолжал Джеффри.

– Хорошо. Потом ты.

– Нет, – покачал головой друг. – Я не смогу туда влезть. Но если подсажу Салли, то ты ее вытащишь.

– Ой! – дочка булочника замотала головой так, что короткие волосы разлетелись. – Я не пойду. Как же папу брошу?

– Артур, ты должен пробраться в Корби, – продолжал Джеффри. – Тем тайным ходом.

Еще осенью я заметил близ обители лисицу и решил выследить плутовку. Не ради охотничьего трофея, мне просто нравится наблюдать за всяким зверьем. А тем, что удалось обхитрить лису, остаться ею не замеченным, даже можно гордиться.

Несколько дней я потратил на изучение следов и ожидание в засадах. Наконец увидел, как рыжая скрывается в зарослях можжевельника на склоне.

Кусты оказались не такими уж страшными, мне удалось проползти между ними на брюхе. Исцарапался знатно, но зато обнаружил щель, уходящую в недра холма.

Уже на следующее утро я пришел туда с закрытым фонарем и веревкой.

Лисицы то ли не оказалось дома, то ли она все-таки меня обманула, кинув ложный след. Протиснувшись в щель, я понял, что это не нора зверя, а изрядно осыпавшийся рукотворный вход в пещеру, которая предваряет подземный коридор. Пробравшись по нему (большого труда это стоило!), я оказался в Корби. И тут совершил ошибку. Желая скорее понять, куда попал, просто отодвинул пропитанную вековой пылью занавесь и вышел в какую-то кладовку, а оттуда – прямо навстречу отцу настоятелю. Корнелиус изругал меня за грязную и порванную одежду и назначил кару – неделю я не должен был покидать обитель.

Срок наказания как раз подходил к концу, когда в Корби появились мой отец и сэр Грегори.

– Ты проберешься в Корби, – повторил друг. – И выведешь принцессу.

– Я видела ее высочество, – поддержала его Салли. – Она тоненькая!

– А как же вы? И люди Керберри? Кесс отомстит.

– Нет, – покачал головой Джеффри. – Бывшие владения герцога граничат с нашими. Мой отец хорошо знал сэра Роберта. В доме взрослые часто говорили о нем. Я любил играть, сидя под столом. – Друг тяжело вздохнул. – Слышал все, запомнил. Герцог Кесс жесток, как сам Породитель Скверны, но он рыцарь и никогда не убивает просто так, без цели. Если принцессы Доротеи не окажется в Корби, он уйдет. Человек благородного происхождения не может поступить подло! К тому же, Артур, когда ты будешь при сэре Грегори, вы быстро что-нибудь придумаете.

Салли согласно кивнула – вера простых людей в благородство и мудрость паладинов Грифона не знает границ.

Временем побега мы назначили ночь. Очень боялись, что до того срока еще что-нибудь произойдет и кто-то из свиты герцога явится по наши души, но, хвала Творцу Заступнику, этого не случилось. Прислушиваясь к звукам за дверью, поняли, что сторожит нас всего один человек, и то делает это довольно небрежно. Бродит туда-сюда, разминая ноги, заговаривает с проходящими мимо соратниками. Один раз раздался звук, услышав который Салли покраснела.

Наконец наступила ночь. Джеффри, отойдя к дальней от двери стене, наклонился и уперся руками в бревна. Я взобрался к нему на спину. Хорошо было бы снять сапоги, чтобы не бить каблуками по спине и плечам друга, но пройти босиком в темноте по усыпанной хвоей и мелкими острыми камешками земле я не смогу и нескольких шагов.

Я боялся, что не сумею дотянуться до крыши, но ничего, достал. Нашарил в темноте стропило и начал выдергивать солому рядом с ним, отдавая пучки вниз, стоящей рядом Салли.

На наше счастье, кровля была старая, рыхлая. Новую собирались положить после праздника сбора урожая. Скоро я увидел звездное небо, а после расширил дыру до таких размеров, что смог, подтянувшись на стропиле, в нее протиснуться.

Джеффри и Салли, запрокинув головы, смотрели на меня снизу.

– Я все равно вернусь за вами! Обязательно вернусь!

Теперь надо было сползти к краю крыши и спрыгнуть в заросли бурьяна.

Силы ада! Но если я сделаю это, стерегущий сарай мятежник наверняка услышит шум.

Я замер, прижавшись к соломе, и тут из сарая послышалось пение.

Джеффри любит музыку. Во время праздников даже тянет гимны в храмовом хоре. Но сейчас он распевал балладу о даме в зеленом, вещь настолько светскую, что в Корби ее не одобряли.

К тому же друг сейчас заботился не о красоте исполнения, а лишь о громкости.

И дрожащим, но упрямым голоском Джеффри подпевала Салли.

Снизу раздалось довольное хмыканье и шаги: стражник перебрался к двери сарая, откуда было лучше слушать.

Когда певцы дошли до куплета, в котором содержались подробности, вовсе уж неподходящие для храмовой обители, я осторожно соскользнул с края крыши.

Исходя из каких-то своих соображений, герцог Кесс не стал отдавать Керберри на разграбление. Жителей деревни просто согнали на площадь и связали. Сейчас они сидели в стороне от костра захватчиков, сливаясь в темноте в единый смутный силуэт.

Мятежники же собрались у огня. Я слышал, как они перебрасываются шутками и ведут беседы на разные темы. Кто-то закусывал, кто-то возился с амуницией, кто-то уже спал и звучно храпел. Как странно: захватчики, враги, а ведут себя как обычные люди.

Но некогда было удивляться и размышлять. Обогнув костры по широкой дуге, я приблизился к зарослям можжевельника, скрывающим тайный ход. Пролез под колючими ветками и протиснулся в щель.

Здесь было темно, как в зеве дракона, и приходилось пробираться на ощупь. На мое счастье, подземный коридор тянулся прямо, разветвлений и отнорков не имел, заблудиться здесь было невозможно. Хуже, что путь в Корби преграждало множество препятствий. Не знаю, кто и когда обустроил этот ход, но им явно давно не пользовались. Скорее всего, просто забыли. Тающие по весне снега и летние ливни размыли потолок и своды подземного хода. В одном месте, я видел, образовалась лужа жидкой грязи. Но хуже всего было то, что опоры сгнили и земля начала осыпаться по всему коридору. Во время прошлого моего путешествия пришлось несколько раз, прижимаясь к стене, протискиваться мимо небольших завалов или перелезать их поверху. Что, если теперь и этих лазеек не существует? Сверху в любую минуту мог рухнуть оторвавшийся пласт.

Дурное предчувствие не обмануло. Через какое-то время я дошел до завала, напрочь перегородившего коридор.

Во тьме кромешной трудно было что-либо разглядеть, я пробирался, вытянув вперед руки, и замер, когда пальцы коснулись сырой земли. Гораздо выше, чем я запомнил по прошлому своему походу.

Я не мог понять, какое расстояние отделяет завал от свода подземелья, смогу ли протиснуться поверху или застряну? Что, если я, пролезая, потревожу ненадежные своды и меня засыплет? Буду умирать в темноте, стиснутый влажной землей. Похороненный заживо.

Честно говоря, я не очень храбрый. Вот Ричард – он ничего не боялся. И сэр Грегори наверняка не знает страха. А я…

Там, где истинный храбрец ринулся бы вперед и легко преодолел преграду, я стоял столбом, размышляя и прикидывая. А чего тут думать? Надо или лезть, или возвращаться назад. Последнее делать точно не буду, не могу же я погубить Джеффри и Салли! Остается только путь вперед.

Вздохнув, я устремился на штурм земляной стены.

Любая возвышенность, расположена она под открытым небом или в темной норе, все равно имеет склоны, а самое узкое место ее – вершина. Если мне удастся пролезть, то именно там.

Мне повезло. Между завалом и сводом коридора оставался достаточный зазор, чтобы просунуть руки… голову… плечи…

Я уже протиснулся по грудь, когда сверху на спину что-то упало. Проворная струйка скользнула по краю воротника, коснувшись шеи. Потревоженная земля снова оседала. Кошмар быть погребенным заживо мог стать явью.

Я замер от ужаса, и это меня спасло.

В такой ситуации думать сложно, вспоминать – того труднее. Рассказ о битве с кошачьим аспидом, который я все-таки вытянул у сэра Грегори, пришел на ум как-то сам собой. Патрону тоже пришлось протискиваться через лаз-шкуродер.

Прежде всего не стоит дергаться и биться. Руки мои свободны. Нужно очень спокойно выдохнуть и втянуть живот. Так же неспешно пошарить перед собой. Кажется, земля уходит вниз. Осторожно упереться локтями и подтянуться.

Никогда не думал, что у меня такое длинное тело. Я полз и полз, тащился, как вялая после зимнего сна змея, но все же большая часть меня по-прежнему оставалась под готовым рухнуть сводом.

Снова осторожно перенес руки вперед, вогнал пальцы в сырую землю, подтянулся. И вдруг заскользил вниз. Позади раздался тяжкий вздох, чавканье, шлепок, и весь завал пришел в движение. Я головой вниз съехал с кручи, кое-как вскочил на ноги и бросился прочь.

Мир вокруг рушился, подземный ход взбесился, а может, просто я, ничего не видя перед собой, шарахался и натыкался на стены. Пока одна из них не отошла в сторону. Какое-то чудовище прыгнуло мне навстречу, больно ударило по лбу. Защищаясь, я вскинул руки и… Враг оказался старой пыльной шваброй. Я добрался до кладовки в Корби.

– Да, уйти этим путем уже не удастся, – сказал сэр Грегори, освещая факелом завал, перегородивший подземный ход. – Жаль.

Я тоже посмотрел. Впечатлился. Среди комьев осыпавшейся земли хорошо были заметны довольно крупные камни. Ударь такой по голове, хребту или просто по кости в неудачном месте… Мне снова стало жутко.

– Идем обратно, – сэр Грегори решительно развернулся. – Как найти отца келаря? Нужно запереть дверь, ведущую из обители, а после заделать лаз в холме.

– Но, сеньор, разве теперь враг сможет пробраться в Корби этим путем?

– Враг – нет. Но если один школяр отыскал подземный ход, то и другие сумеют. Королевской школе не нужны сгинувшие ученики, а обители – новые призраки.

– Так, значит, подземный ход для нас уже бесполезен, – задумчиво сказал отец настоятель Корнелиус.

Я сидел за столом как равный с равными с великими и могущественными людьми. Сэр Грегори. Глава обители Корби. И принцесса Доротея.

Я украдкой поглядывал на дочь короля Юстиниана. Кто знает, доведется ли когда-нибудь еще лицезреть настоящую принцессу. Звание паладина Грифона вовсе не означает приближенность к монаршему двору.

Прав ли был мэтр Жоффруа де Малль, сложивший о ее высочестве балладу? Сравнивший Деву Утренней Звезды с розой, расцветающей на рассвете? Или это звезда была рассветная, а роза – утренняя?

Оказалось – все правда. Сравнения менестреля, в смысле.

Принцесса Доротея действительно была весьма хороша собой. Если судить с позиций «Канона красоты», который тайно ходил по рукам у школяров Корби, – ни одного изъяна. Портило ее только выражение лица: холодное, почти злое, властное и презрительное. Да, но вряд ли кто-нибудь, оказавшись в нынешнем положении королевской дочери, мог бы улыбаться всему миру.

– Я не должна достаться мятежнику, – изрекла наследница Юстиниана голосом, по мнению мэтра Жоффруа звенящим, как ручей в тенистой дубраве.

– Ваше высочество, – отец Корнелиус, не поднимая глаз, перебирал зерна Тропы Творца. – Но тогда герцог Кесс…

– Вы обязаны защитить меня.

Глаза у принцессы Доротеи были как тающий лед – голубые и прозрачные. Но абсолютно сухие. Вопреки всему, она никак не походила на помянутую во многих балладах «деву в беде» – нежную и кроткую.

– Ваше высочество, – сэр Грегори был собран и сух, – как получилось, что вы оказались в Корби без охраны?

– Мой защитник, благородный сэр Персиваль Грэндиш, и верные люди находятся в Бертмунте. На встречу с Творцом не ездят со свитой.

– На встречу с Творцом, как правило, отправляются, оставив тело в закрытом гробу. Я правильно понял, что вы поссорились с телохранителем и в одиночку…

– При мне камеристка!

– …вдвоем со служанкой отправились в Корби? Сбежали?

– Я приказала сэру Персивалю ждать меня в Бертмунте.

Сэр Грегори буркнул что-то неразборчивое. Мне показалось: «Уши оборву».

– Бертмунт – город наемников, – теперь патрон говорил так, чтобы было слышно всем. – Там полно вояк, ожидающих выгодного контракта. Сэру Персивалю хватит нескольких часов, чтобы собрать сильный отряд. Еще до захода солнца он будет в Керберри, ударит на Кесса неожиданно. Есть возможность послать весть? – обернулся он к отцу Корнелиусу.

– Нет, если только гонец…

– Любой, кто покинет обитель, не проедет и полумили – его убьют головорезы герцога. Но я знаю, в кого они точно не будут стрелять, а попытаются захватить живьем.

Мы все разом посмотрели на принцессу.

– Сэр Грегори! – возмутилась она. – Вы утратили разум!

– Я и не предлагаю, чтобы ехали вы, ваше высочество. Какой смысл – попадете в лапы Кесса сразу за воротами. Но другой человек, надев ваши платье и плащ…

– Моя камеристка? Как можно принять служанку за принцессу?

– Да, она не похожа на вас. Но, главное, от нее так же не будет никакого проку. Поеду я.

Прекрасный план. Вот только…

Принцесса Доротея обладает высоким для женщины ростом, она худощава. Но спутать с ней сэра Грегори, даже в сумерках…

– Сеньор, у вас не получится. Ну, в смысле, вам не поверят.

Сэр Грегори, принцесса и отец настоятель воззрились на меня в недоумении. Негоже оруженосцу подавать голос без разрешения патрона. И уж тем более сомневаться в правильности его решения. Но промолчать сейчас было гораздо хуже.

– У вас борода. И волосы короткие. А в седле вы держитесь так, что любой дурак сразу поймет: воин едет. И мест здешних вы не знаете, спрятаться не сумеете. Что, если вас догонят?

– Хм, – сэр Грегори провел ладонью по своей бородке клинышком. – И что же нам делать?

– Разрешите поехать мне.

Сэр Грегори молчал. Мне от этого сделалось не по себе. Вот сейчас наставник скажет, что я глупый щенок, лезущий в дела истинных рыцарей в то время, как сам не должен был даже приближаться к мечу.

– Ваше высочество, – наконец, тяжело вздохнув, обратился мой патрон к принцессе, – мятежники видели, на какой лошади вы прибыли в Корби?

Всех школяров особым распоряжением отца настоятеля разогнали по комнатам, строго-настрого запретив даже высовываться в коридор. Я был этому очень рад. Не допусти Творец Вездесущий, кто-то из бывших однокорытников увидит меня в женском платье. Тогда в Корби точно появится еще одна легенда, над которой будет ржать не одно поколение воспитанников королевской школы.

А вот девиц и дам – всех, прекрасных и не очень, мне было искренне жаль. Как они только в такой одежде ходят? Я уже дважды наступил на собственный подол и чуть не упал. Плечи почти открыты и шея… Зябко, наверное, бывает. Я решительно натянул платье принцессы Доротеи поверх собственной рубашки. И штаны с сапогами, естественно, оставил. Тем более что юбку с одной стороны пришлось разрезать почти до бедра – я не умею сидеть в дамском седле. Все равно сверху плащ до земли. Драгоценного темно-вишневого шелка, украшенный искусно вышитым белым единорогом. Именно по нему мятежники должны узнать «принцессу». И еще – по диадеме. Ее я надвинул на лоб, чтобы не свалилась во время скачки.

Оружие решил не брать.

Может быть, мы сумели бы подготовиться получше, а то и составить более разумный план, но времени не хватало. Летние ночи коротки, а нужно было успеть до рассвета.

Скорпий уже стоял взнузданный. В сумерках казалось, что он не рыжий, а благородной гнедой масти, как лошадка принцессы Доротеи. Мне предлагали взять Нимфу, но это изящное животное не справится с тем, что нам предстоит.

Меня вдруг пробрала дрожь.

– Зябко, – сказал я, поправляя плащ. Если кто-то заметил, пусть думает, что оруженосца славного сэра Грегори Деера колотит от утренней свежести, а не от страха.

– Пора.

Отец настоятель Корнелиус благословил меня. Принцесса Доротея величественно сказала:

– Отправляйтесь, Артур. Если вы уцелеете, я, когда придет время, лично посвящу вас в рыцари.

Она повернулась и, сопровождаемая отцом Корнелиусом, скрылась в обители. Рядом со мной остался только наставник. Мне показалось, кто-то вздохнул с облегчением.

Скорпий косился на меня ошарашенно, но все же позволил сесть в седло.

– Пора, – повторил я.

Сэр Грегори придирчиво оглядел меня, поправил плащ принцессы Доротеи.

– Наклонись. Прими.

Старый рыцарь снял с себя и повесил мне на шею драгоценный янтарь ордена Грифона.

– Но сеньор, я не достоин…

– Не тебе решать, – ворчливо ответил сэр Грегори. – Покажешь знак Персивалю Грэндишу. Да и вообще всякому, от кого решишь потребовать помощи. Паладину Грифона нельзя отказать. Что еще?

– Сеньор, дайте кинжал. Если поймают…

Коротким клинком от мечников не отобьешься. Но если я попаду в руки герцога Кесса, все равно убьют, только еще поглумятся напоследок. Не хочу.

Старый рыцарь понял. Вытащив из-за голенища сапога, протянул мне стилет.

Оставалось только услышать от патрона последние наставления и призыв к подвигу.

– Артур, – сказал сэр Грегори, – в Керберри в эти дни уже поспевают яблоки?

Сколько раз я воровал сладкие плоды в чужих садах, а Джеффри, стыдясь и переживая, стоял в карауле!

– Да, сеньор.

– Когда ты вернешься, я велю булочнику испечь пирог. Большой, размером с мой щит. Пышный, румяный. И чтобы яблочный дух шел на всю деревню. Ты позовешь своих друзей, и мы умнем этот пирог, пока горячий, до крошки.

Я представил, как смеющаяся Салли вносит гигантскую выпечку, почему-то с поздними, наиболее духовитыми яблоками, и Джеффри с кровожадной ухмылкой начинает делить яство на равные части, и сэр Грегори глядит на это с одобрением. А лет через шесть, когда мое обучение закончится и я стану достоин, сама принцесса королевского дома посвятит меня в рыцари.

Все у нас получится!

– Ждите подмогу к ночи!

Сэр Грегори распахнул ворота, и Скорпий помчал меня прочь от Корби.

Я обманул своего патрона.

Сэр Грегори был уверен, что я, выбравшись из обители, устремлюсь к лесу и, оторвавшись от преследователей, спрячусь где-нибудь в чаще. И, верно, страшно ругался, когда наблюдавшая за всем со смотровой башни принцесса Доротея рассказала ему, как непутевый оруженосец, едва пронесшись мимо караула мятежников, развернул коня к Керберри.

Мне было нужно, чтобы герцог Кесс знал, что дочь короля Юстиниана покинула свое убежище. И видел, что произошло с ней дальше.

Скорпий воистину был лучшим из коней. Словно Злой Насмешник, гонимый гневом Творца Заступника, пронесся он мимо выставленной заставы и сквозь деревню. Но нас все равно заметили и «принцессу» узнали. Погоня, возглавляемая самим герцогом Кессом, сорвалась следом.

Длинное платье, хоть и разрезанное, отчаянно мешало удерживаться в седле. Но это и к лучшему: пусть преследователям кажется, что их жертва непривычна к верховой езде, к тому же напугана почти до потери чувств. Может быть, герцог решит поиграть, насладиться охотой, и погоня немного поотстанет. Когда мы со Скорпием доберемся до цели, нам понадобится еще хоть немного лишнего времени.

Я направлял коня к реке. Безумие с точки зрения того, кто не знает окрестностей Керберри. По заросшему ивняком высокому берегу не уйти ни пешему, ни конному. Спусков к воде нет, лишь в одном месте, довольно далеко от деревни, зияет прогал, но выводит он к высокому обрыву. У Кенд, речки не широкой, но с темной непрозрачной водой, есть секрет: глубина тут едва по грудь, но стоит сделать несколько шагов вниз по течению, и сразу ухнешь в омут, глубину которого не знает никто. Лежит он как раз под обрывом.

Парни из Керберри на праздниках красуются перед девушками, проделывая лихой трюк: разогнавшись верхом, отправляют коня в прыжок с обрыва. Глубина омута не позволяет разбиться, а мелководье рядом – утонуть. Надо только суметь вынырнуть из омута. Но до сих пор всем удавалось.

Именно на это я рассчитывал. Только бы Скорпий не подвел. Рыцарский конь доверяет своему всаднику, но человеком рыжего был сэр Грегори.

К тому же удальцы накануне праздника поят своих лошадей пивом с травой-ползучкой. Скотина от нее на какое-то время как бы дуреет и утрачивает всякий страх.

Но изменить что-либо было уже невозможно, а сомневаться – некогда. До обрыва оставалось не больше десятка человеческих шагов.

– Вперед, вперед, брат ветра, – шептал я, прильнув к крутой атласной шее. – Ты сможешь!

Скорпий коротко, будто насмешливо фыркнул и оттолкнулся от земли. Конь не упал – прыгнул.

Миг, что показался длиннее жизни, и воздух отдал нас воде.

Омут действительно оказался очень глубоким. Спасительное мелководье было совсем рядом, но тяжелое одеяние принцессы тянуло меня на дно. На миг удалось вынырнуть, глотнуть воздуха и сорвать пряжку плаща, но тут ноги облепил подол платья. Я снова ушел под воду. Бестолково заколотил руками, и вдруг пальцы наткнулись на мокрую конскую гриву. Я судорожно вцепился в нее, и только когда Скорпий могучим рывком выдернул меня на безопасное место, понял, что конь тоже мог тонуть. Словно в подтверждение моих мыслей, из омута вынырнула рыжая лошадиная голова. Скорпий, мокрый и рассерженный, встал на дно на мелководье и, рассекая грудью воду, устремился к берегу, поросшему по краю нависающим над рекой кустарником. Сверху раздались голоса, и я, стремительно метнувшись, спрятался рядом с конем.

– Не видно ничего, ваша милость.

– Или потонули, или об воду убились. С такой высоты сигать…

– Я сам видел это, болваны! Что там плывет посреди реки?

– Тряпка какая-то.

Тряпка? Течение медленно влекло прочь вишневый плащ принцессы Доротеи.

– Странно. Дочь Юстиниана никак не полная дура. Эй, Уилл, отправляйся в деревню за веревкой! Нужно узнать, что там внизу.

Толковый мужчина герцог Кесс. Но мне-то что теперь делать? Вправду утопиться?

Все решил Скорпий, которого я успокаивающе гладил по морде. Вывернулся из моих рук и поплыл через реку. На обрыве раздались изумленные крики, когда рыжий конь вылез на противоположный берег – с гривы и хвоста стекает вода, потемневшая шкура лоснится – и, повернувшись к преследователям, хищно оскалил зубы.

– Это келпи, ваша милость!

– Принцессу на дне сейчас доедают его сородичи!

– Прикажете пристрелить нечисть?

– Нет, – после недолгого раздумья ответил герцог Кесс. – Это тварь Деера, если то, что про нее говорят, правда… Водяные жители злопамятны и всегда все заодно, я не хочу до конца своих дней с опаской приближаться даже к колодцам. Похоже, девка просто украла коня. Не знаю, почему не сиделось в обители, на что она рассчитывала, но ее замысел провалился. Хотя… Майк, оставайся здесь. Следи, вдруг из реки полезет еще кто-нибудь.