Текст книги "У ангелов нелетная погода"

24 августа 2008 года, воскресенье, день

Дидье поднялся в мансарду в половине четвертого. Аня была уже готова – одета во все свое, свежевыстиранное, с сумкой на плече. Кристина до последнего читала какую-то толстую книжку, отчеркивая в ней отдельные строки оранжевым маркером. Аня искоса поглядывала на нее, каждый раз внутренне съеживаясь, – мама запрещала даже загибать страницы, а тем более черкать в книжках, да еще цветным маркером, который тут же проступал сквозь бумагу. Но Кристину, видимо, учили по-другому.

Они сели в старенький «рено», размалеванный аэрографом под ягуара: на капоте оскаленная морда, сзади – длинный хвост, а по бокам яркая желто-коричневая шкура. Вдруг Кристина воскликнула:

– Сегодня же воскресенье, они наверняка в посольстве не работают!

Диди вопросительно оглянулся на Аню, сидевшую сзади. Она только пожала плечами.

– Ну ладно, все равно поехали, раз уж собрались! – Кристина воинственно вскинула крошечный подбородок. – Разведаем дорогу хотя бы. А если закрыто, завтра поедем.

«Бульвар Ланн, бульвар Ланн, 40», – твердила Аня про себя адрес посольства. По пустынным в выходные дни улицам они довольно быстро доехали до нужного дома. Бетонный куб с вертикальными пилонами и блестящими стеклами снова напомнил Ане знакомое с детства, с главных елок, на которые ее водила мама, – Большой Кремлевский дворец, только меньше ростом и за строгим металлическим забором.

На узкой полосе асфальта не было ни одной машины, по всей ее длине не виднелось ни одной человеческой фигуры. Зато справа шевелился живой зеленой массой парк – Булонский лес.

– Ну ничего, завтра у них наверняка будет прием, поедем с тобой, как только я из университета вернусь, – утешила ее Кристина. – А сейчас давай попробуем найти твою клинику. Может быть, что-нибудь узнаем о твоей матери?

Дидье быстро довез их до места, которое Аня отлично запомнила, – террасы дворца Шайо. Отсюда она показывала направление по памяти, а он медленно проехал знакомым Ане маршрутом – на маленькой круглой площади, похоже, все та же старушка в шляпке кормила толстых голубей.

Сердце билось в самом горле – Аня стиснула руки, прижала их к груди. Вот опять те же дома в стиле модерн, вот магазин электротоваров, кафе со столиками под клетчатыми красно-белыми скатертями… И наконец, четырехэтажный особняк с темным провалом гаража рядом. В стеклянной будке сидел темнокожий человек – но не тот, мимо которого Аня выскользнула на улицу, а постарше, морщинистый и седой.

– Так, вы посидите пока, а я попробую узнать, что тут за клиника.

Дидье припарковал свой «африканский» автомобиль на два дома выше нужного и вышел из машины.

Аня и Кристина смотрели, как он независимой пластичной походкой пересек улочку, подошел к старику, приветливо улыбнулся. Старикан что-то отвечал ему, размахивая руками и показывая наверх, на окна над затейливым карнизом, отделанным по бокам пучками каменных лилий и металлическим бордюром в виде античных лир. Дидье поговорил со стариком, кивнул и вернулся к машине.

– Охранник говорит, что наверху тут частный кабинет доктора Оливье Дюпре, пройти к нему можно через главный вход, приемная на третьем этаже, а квартира доктора на четвертом. Но сегодня неприемный день, доктор отдыхает. Приходить надо завтра, после трех часов дня, – пересказал Дидье разговор со старикашкой.

– Ну вот еще! – фыркнула Кристина. – Я сейчас пойду и все выясню. – Она открыла дверцу и ступила одной ногой на асфальт.

– Может, не стоит, Крис? – Дидье обернулся назад. – Поднимешь шум, а нам не нужно, чтобы Анна рисковала. Вдруг те, кто ее тут удерживал, смогут проследить за нами?

– Глупости! – Кристина решительно вылезла наружу. – Это они должны нас бояться, а не мы их. В этой стране есть закон и есть полиция. Я пошла. Ждите меня тут!

Кристина вошла в холл, по изогнутой полукругом лестнице поднялась на второй этаж. Отсюда шла уже обычная лестница, четыре марша которой она преодолела одним духом. На высокой деревянной двери нашла бронзовую кнопку, нажала. В глубине квартиры раздалась какая-то музыкальная фраза, словно проигранная на ксилофоне.

Дверь открыла немолодая дама в стильном домашнем наряде – широких брюках и тунике из сиреневого шелка.

– Мадемуазель? – вопросительно подняла она тонко выщипанные брови.

– Это офис доктора Дюпре? – Кристина нарочно спрашивала с ошибкой, чтобы вынудить даму к признанию.

– Простите, но это не офис, это квартира доктора. Офис этажом ниже, но сегодня доктор не принимает, приходите, пожалуйста, завтра, только предварительно позвоните. – Дама словно из воздуха достала визитную карточку и протянула ее Кристине.

– Благодарю, но я бы хотела задать один вопрос доктору сегодня. – Кристина умела быть настойчивой.

– Сожалею, мадемуазель, но доктор не сможет вас принять, его нет дома.

– А вы знаете, что в офисе доктора силой удерживают женщину, гражданку России мадам Ларису Северцеву? – Кристина решила, что неожиданный вопрос лучше всего позволит вывести даму из ее равнодушной любезности.

– Простите… Мадемуазель, вы что-то путаете. – Дама ни на гран не потеряла любезного безразличия. – Во-первых, среди пациенток доктора нет русской дамы с таким именем. Во-вторых, здесь никогда и никого не удерживают силой…

– А вы сможете доказать это в полиции?

– Что? – Дама еще выше подняла брови, казалось, они сейчас просто потеряются в пышных каштановых волосах. – Вы, кажется, сказали – полиция? Мадемуазель, прошу вас удалиться!

– Хорошо, я удалюсь, но прямо отсюда пойду в полицию, а затем в русское посольство! Вы удерживали здесь русскую девушку Анну и продолжаете удерживать ее мать, мадам Северцеву. – Кристина воинственно помахала перед носом дамы пальцем. – Это преступление, и доктор Дюпре за это ответит.

Дама снисходительно пожала плечами, пробормотала что-то вроде «Безумие!» и захлопнула дверь.

Кристина сбежала по лестнице, хлопнула стеклянной дверью.

– Я разворошила змеиное гнездо, теперь они попытаются выпустить ее. – Кристина плюхнулась на сиденье. – Хорошо бы нам последить за этим домом, только вот кому?

– Ну, давай не будем играть в «Красную бригаду», Крис! – Дидье обернулся к ней, широко улыбнулся, сверкнув зубами. – Завтра отвезем Анну в посольство, а там уж пусть они принимают свои меры, чтобы все выяснить.

– А ты… Видела кого-нибудь? – дрожащим голосом спросила Аня. – С кем ты разговаривала там?

– Да какая-то старая буржуа! – с досадой сказала Кристина. – Похоже, либо жена доктора, либо маман. Он молодой?

– Н-не знаю. – Аня растерялась. – Если это тот самый доктор, которого я видела – такой кудрявый, темный, – то ему, кажется, лет сорок.

– Ну, тогда маман! – авторитетно заявила Кристина. – Сказала, что никого они силой не удерживают и чтобы я катилась на все четыре стороны.

– Поедем, мы покажем тебе Париж, – вдруг предложил Дидье. – Все равно до завтра делать нечего.

Он долго катал Аню и Кристину по пустым в воскресный вечер улицам, рассказывал о памятниках, парках, площадях. Кое-что Аня узнавала – здесь она уже проходила во время своих невольных странствий. Погуляли по парку Тюильри, где было много семей с детьми, полюбовались стеклянной пирамидой во дворе Лувра, постояли на мосту императора Александра над Сеной… Внизу проплывали прогулочные кораблики, с которых махали руками и что-то приветственно кричали не то японцы, не то китайцы в одинаковых желтых клеенчатых плащах…

Закончили вечер в кафе недалеко от дома – пили легкое вино и ели сыр. Голова у Ани закружилась, но она впервые с момента приезда в Турцию неделю назад чувствовала себя легко и спокойно: завтра все выяснится, и мама найдется, и у нее теперь есть такие славные друзья в Париже…

24 августа 2008 года, воскресенье, вечер

Маша протиснулась в палату, огляделась. Из четырех коек три были заняты, одна стояла пустая – голый матрас и тощая подушка в пятнах. Две толстые тетки в халатах оживленно что-то обсуждали у стола, накрытого веселенькой клеенкой. В углу молча, вытянувшись во весь рост, лежала Лариса: бледное лицо в цвет наволочки, одеяло натянуто ровно, словно под ним ничего нет.

– Ларочка, привет, это я! – Маша подошла, поставила тяжелый пакет у ног, подтащила хлипкий стульчик на железных ножках. – Ты как тут?

– Хорошо, – безжизненно отозвалась Лариса. – Ничего нет?

Маша молча покачала головой.

– А что доктор говорит? – преувеличенно бодро спросила она.

– Ничего не говорит, – так же еле слышно прошелестела Лариса. – Врач дежурный, молоденький, только уколы назначил, и все.

– Ну, наверное, завтра тебя начнут обследовать, – сообразила Маша. – В воскресенье-то у нас не лечат, а так… Ты ела?

– Ела. – Лариса с трудом повернулась на бок, устало прикрыла веки.

– Ничего она не ела! – вдруг влезла одна из теток. – В столовую не ходила, а мы принесли суп и второе, так она и не копнула даже! – Она с победным видом посмотрела на Ларису. – А доктор говорит, ей есть надо, ослабла очень. Чего она не ест-то? Желудок больной? Здесь же не гастроэнтерология, а кардиология!

– Я буду, буду, только сегодня не хочется, – примирительно прошептала Лариса, видно, энергичная тетка ее уже достала.

– А я вот тебе соку принесла, апельсинов, яблок свежих, этого года уже. – Маша начала суетливо вынимать пакеты. – Ты давай ешь, а то не поправишься!

Эти слова были лишними, Маша и сама понимала. Из-под век Ларисы показались слезы, но она справилась, не заплакала.

– На что мне поправляться, Маш? – Она скорбно сжала губы. – Мне теперь все равно.

– Да ты что! – горячо зашептала Маша. – Ты не раскисай! Завтра мы пойдем в МИД, в Интерпол я схожу, все узнаю. Мы ее найдем, понимаешь, обязательно найдем! Я с Ильей…

– Нет! – Лариса открыла глаза, – Ты Илье ничего не говори, прошу тебя. Он и так много для меня сделал. У него работы много, пусть… – Она не договорила, горло перехватило.

– Ну, так я ему уже позвонила, – виновато сказала Маша. – Я же не знала… Он хотел к тебе приехать сюда…

– Нет! – еще громче сказала Лариса. – Я не могу, не хочу… Ты скажи ему, пусть не приезжает, я не хочу! – Она открыла запавшие глаза, умоляюще посмотрела на Машу: – Я не могу, чтобы он меня видел в таком состоянии, понимаешь? – Она отвернулась к стенке.

Маша посидела молча. Она прекрасно понимала чувства подруги. И сама не хотела бы показаться на глаза Андреасу слабой, раздавленной несчастьем. Хотя им вместе пришлось побывать в непростых передрягах и даже угодить в почти детективную историю на далеких Курилах, но там она ни разу не почувствовала себя беспомощной. Впрочем, может, именно потому, что он был рядом, – эта мысль пришла в голову только что, и Маша даже обрадовалась ей. Она точно знала, что рядом с мужем ощущает себя увереннее и сильнее, но кто его знает, этого Илью, может, он совсем другой человек…

– А что тебе принести? – спросила она обычным тоном, пытаясь как-то ободрить подругу. – Может, книжки, журналы? Или поесть что-нибудь домашнего? Ты скажи, я приготовлю.

– Ничего не нужно, Мань, спасибо тебе. – Лариса повернулась к ней, попыталась улыбнуться.

От стола раздался взрыв смеха – тетки, похоже, рассказывали друг другу анекдоты. Маша растерянно обернулась на них – по контрасту с Ларисой обе выглядели совсем здоровыми, крепкими, но, может, она ничего не смыслит в сердечных болезнях?

– Я пойду, Лар. – Она наклонилась, поцеловала подругу. – Ты если надумаешь чего, позвони, ладно? А с доктором я завтра поговорю… Пока!

– Пока, – прошелестела Лариса и снова закрыла глаза.

За дверью Маша остановилась, растерянно посмотрела в большое окно. По улице несся поток машин, люди сновали по тротуарам, перебегали проезжую часть. Скорость обычной жизни казалась особенно странной сейчас. Неужели Ларка сломается, не выдержит? Мучительный вопрос не давал ей покоя уже не первый день. И что можно сделать, чтобы помочь ей?

25 августа 2008 года, понедельник, утро

Ханна и Кристина убежали на занятия еще в половине восьмого. Аня встала вместе с ними, застелила свой побитый жизнью и поколениями постояльцев диван, послонялась по мансарде. Запоздало подумала, что надо было попросить у хозяек разрешения воспользоваться ноутбуком и попытаться связаться с подружками. Но сразу эта мысль в голову как-то не пришла, а теперь ноутбуки девушки унесли с собой.

Она включила старенький телевизор, но ни на одном канале не нашла ничего интересного – либо какие-то дурацкие мультики, либо информационные программы, по мнению Ани, не менее дурацкие – все что-то про деньги, индекс Доу – Джонса и курс какой-то унции золота…

Она выглянула в скошенное окно. В мансарде напротив пожилая азиатка поливала горшки с цветами, выставленные на смешной крошечный балкончик, и приветливо закивала Ане. Она тоже покивала. Выпила воды из-под крана, помыла тарелки и кружки, оставшиеся от завтрака…

«Что я здесь сижу? – вдруг подумала она. – Дорогу знаю, вполне могу сама до посольства дойти. А там уж расскажу все, как было». И девушек с Диди ждать не надо. Только вот ключ… А, можно же оставить его консьержке, как это вчера делала Кристина, вспомнила Аня.

Повеселев, она оделась, перекинула сумку через плечо и бегом сбежала по полутемной лестнице.

Дорогу от дома она запомнила, пока Дидье медленно вез их, рассказывая обо всем, что встречалось на пути. Конечно, доехали они за двадцать минут, а шла она уже почти час, но шевелящуюся зеленую массу Булонского леса узнала издалека. Прохожих снова почти не было, несколько автомобилей были припаркованы у обочины бульвара. Легкий ветерок дул ей в лицо, сбоку чирикали совсем свойские воробьи…

До здания посольства оставалось метров триста, когда ее нагнала летящая в том же направлении большая черная машина. Взвизгнув тормозами, она резко остановилась чуть впереди, из машины выскочили двое мужчин в деловых костюмах, при галстуках и, мгновенно подхватив Аню под локти, впихнули ее в распахнутое нутро автомобиля. Она даже вскрикнуть не успела, мужчина справа зажал ей рот ладонью. Он его руки пахло дешевыми сигаретами и каким-то противным одеколоном или лосьоном.

В салоне, напротив, пахло дорогим табаком и тонким парфюмом. Мужчины ловко втиснули ее в середину заднего сиденья и сели рядом. Сквозь ткань костюмов Аня чувствовала жар, исходящий от их тел, и это было особенно противно.

– Что вам надо? Кто вы такие? – закричала она, как только правый отнял ладонь от ее лица.

Мужчина бесстрастно смотрел вперед, ни на градус не повернув голову в ее сторону. Зато человек, сидевший впереди рядом с водителем, обернулся. На нее с улыбкой смотрел Павел, «представитель страховой компании», как он тогда, сто лет назад, представился.

– Здравствуйте, Анечка! Как вы себя чувствуете?

– Никакая я вам не Анечка! – огрызнулась Аня. – Кто вы такой, почему хватаете меня?

Имейте в виду, мои друзья знают, что я пошла в посольство, и если через час я им не позвоню, они обратятся в полицию! И они знают, где находится клиника доктора Дюпре, вот!

– А-а, так это ваша подруга напугала бедную мадам Дюпре? – еще шире заулыбался Павел. – Ну, напрасно, бедная старуха совсем не в курсе ваших дел!

– Каких моих дел? Где моя мама? Что вы с ней сделали? – Аня почувствовала, что еще секунда – и она зарыдает в голос. Но каким-то чудом удержалась. Наверное, потому, что широкая и наглая улыбка на лице Павла вызывала настоящую злость. – Вы обманывали меня с самого начала! Кто вы такой?

– Да я здесь вовсе ни при чем. – Улыбка вдруг пропала с правильного лица, глаза словно подернулись льдом. – Я просто делаю свою работу. Сейчас мы приедем на место, и вы все узнаете. Может быть…

– Что значит «может быть»? – взвизгнула Аня. – Куда вы меня везете? Имейте в виду, я позвонила домой, в Москву, и там в милиции уже все знают про вас.

– Да-а? – Павел отвернулся и равнодушно уставился в лобовое стекло. – Это, конечно, ужасно страшно здесь, в Париже. Ну вот вы сейчас все и расскажете.

– Кому? – не вытерпела Аня через пять секунд. – Кому я расскажу?

Он не ответил, пожав широкими плечами.

Аня смотрела в окно: мимо проносились незнакомые улицы, старинные дома сменились обычными «панельками», похожими на московские окраины. Мелькали вывески магазинчиков, ресторанов, несколько бензоколонок, какие-то чахлые скверики, на скамейках сидели парни и девчонки, в основном темнокожие, в рэперских огромных штанах, черных кожаных куртках, некоторые – в намотанных на шею палестинских платках…

Потом домов стало меньше, они ехали мимо парка или леса, но очень ухоженного, с чистыми аллеями, ровной травой в просветах между деревьями.

Наконец автомобиль свернул направо и покатил сквозь колоннаду высоких деревьев. Через автоматические ворота въехал на большую лужайку, на краю которой стояла стильная вилла с огромными, прямо от земли, зеркальными окнами, большой боковой террасой. Справа от нее голубело зеркало большого бассейна, но зонты на его берегу были сложены, а шезлонги составлены в стопки.

– Выходи, приехали, – грубым басом сказал правый охранник.

Аню вытащили из машины и провели в холл, быстро запихнули в зеркальный лифт.

Через секунду его двери открылись прямо в огромном зале со стеклянной стеной, через которую была видна и лужайка, и бассейн с пиками свернутых зонтов. В зале стояло много низких белых диванов, перед ними полыхал ковер винного цвета. Повсюду расставлены какие-то металлические предметы необычных форм – скульп тура такая, наверное, подумала Аня. В углу одного из диванов она увидела скорчившуюся женскую фигуру. Женщина порывисто встала и быстро подошла к Ане и ее провожатым.

– Спасибо, Павел! – срывающимся голосом проговорила она. – Вы свободны. Скажите Сергею Петровичу, что мы здесь. Аня, простите, что так получилось, но мы не знали, где вас искать. – Женщина дотронулась до ее руки, Аня мгновенно отдернула ее.

– Кто это мы и почему вы должны меня искать? – независимо вскинула она подбородок. – Имейте в виду, мои друзья знают, где я и что со мной.

– Друзья? – Женщина устало улыбнулась. – Это замечательно, что у вас уже появились друзья в Париже. У меня вот их здесь нет. Но поверьте, и я вам не враг.

– Да? – Аня неуступчиво покачала головой. – Мне врали с самого начала, меня похитили, притащили сюда. Зачем? Где моя мама, отвечайте немедленно! Вы преступница, если это все ваших рук дело!

Женщина сжала худые пальцы. На одном снова блеснул крупный бриллиант, и Аня мгновенно вспомнила, как ночью она проснулась от светлячка, а это оказались блики от серьги этой странной женщины. Только тогда она была вся в черном, а сейчас на ней было какое-то необыкновенное одеяние из серого шелка – широкие легкие брюки и что-то вроде легкого пальто с мягким кожаным поясом.

– Анечка, вы присядьте, я сейчас все вам объясню… – Она подошла к диванам, села сама и жестом пригласила сесть Аню. – Хотите чай, кофе, может быть, колы?

– Ничего я не хочу, давайте рассказывайте, где моя мама, что с ней?

– Мама твоя дома, в Москве! – раздался за спиной резкий мужской голос. – С ней все в порядке, немного нездорова, но врачи сделают все как надо, не беспокойся.

Аня обернулась и настороженно смотрела на подошедшего к ним мужчину. Она узнала его: квадратная фигура, выбритый до блеска череп, прорезанное четкими морщинами лицо… Это он вывел из палаты женщину той ночью, а потом ругал Павла и его спутников. Он посылал их следить за ней, когда она вернулась за своей сумкой, открыв, что попала вовсе не в Турцию, а в Париж.

– Вы кто? – Голос у Ани дрожал, но она справилась. – Ведь это вы тут главный, да? Вы зачем меня похитили?

– Ты сядь, сядь! – Он властно усадил Аню, сам сел напротив. – Я уже сам жалею, надо было тебе все рассказать с самого начала, может, и не получилось бы так глупо…

Аня выжидательно посмотрела на женщину: та прижала к губам ладонь. Глаза ее горели страшным сухим огнем.

– Мадина, успокойся! – Мужчина дотронулся до ее плеча. – Я сам все расскажу.

Она мелко закивала, не произнося ни слова.

– Аня, прости меня, я виноват, очень виноват и перед тобой, и перед твоей матерью… – Мужчина покрутил бритой головой. – В общем… я твой отец… Ну вот так получилось…

– К-какой отец? – Аня во все глаза смотрела на дядьку, ей казалось, что она внезапно заснула, и ей снится какая-то чушь, как перед экзаменом. – Во-первых, у меня нет отца, а во-вторых… мама говорила, вы погибли. И я видела некролог в газете, она показывала…

– Ну да, некролог… – Он встал, походил по красному ковру. – Так получилось. У меня был большой бизнес. Ну, и большие враги, конечно. Моя служба безопасности выяснила, что готовится… ну, в общем, меня хотят убить. Пришлось инсценировать автокатастрофу, ну и… Бежать, в общем.

– А кого же убили вместо вас? – растерянно спросила Аня.

– Да никого не убили, – досадливо махнул он рукой. – Труп бесхозный купили в морге, одели-обули и в мою машину сунули… В общем, никто не пострадал, кроме трупа месячной давности… Но я не об этом хотел…

– А-а-а… как вас зовут? – спросила Аня.

– Сергей Петрович Терновой меня зовут. Разве мать не говорила? – Он остановился перед Аней, покачался с носка на пятку.

– Говорила, кажется… – Аня отвела глаза. – Только мне это было без надобности. А вас и здесь так зовут?

– Здесь! Нет, здесь я гражданин Франции Серж Терно. А это моя жена, мадам Мадина Терно.

Аня перевела взгляд на женщину. Она по-прежнему молчала, черный огонь в глазах полыхал, но она даже не шелохнулась.

– У нас большая беда, Аня. – Сергей сел, широко расставив ноги. – У нас есть сын, Арсений. Год назад он заболел лейкемией. Сначала лечили химиопрепаратами. Потом сказали, что нужна пересадка костного мозга. Но наш с женой мозг ему не подходит. И донорского пока не нашли. И я вспомнил о тебе…

– Что? – Ане показалось, что она ослышалась. – Вы вспомнили обо мне только потому, что понадобился костный мозг для вашего сыночка?

– Н-ну… да. Прости, но врать я не буду. – Сергей опустил голову. – Я понимал, что твоя мама никогда не разрешит… Она давно еще все мне сказала… Она не хотела, чтобы я был в вашей жизни, как-то присутствовал…

– Вы врете! – Аня вскочила, отбежала от дивана. – Вы все врете! Вы ни разу, ни одного разу даже не попробовали присутствовать! Вы даже не хотели узнать, какая у вас есть… дочка, – тихо закончила она. – А теперь вспомнили, когда приспичило. И тогда решили меня украсть, да? Подлость, и больше ничего!

– Аня, Анечка! – Мадина вскочила с места, подбежала к Ане. – Простите его, простите нас! Мальчик умирает, и только вы… только вы… – Какой-то странный звук вырвался из ее горла, она пыталась еще что-то сказать, открывала рот, но не смогла больше произнести ни слова.

– Аня, да, я виноват, я действительно не пытался встретиться с тобой и твоей матерью, как-то все наладить. – Голос Сергея изменился, теперь в нем не было привычной властности, одна только усталость и мука. – Понимаешь, если бы она… Я был уверен, что она мне откажет, не позволит тебе приехать.

Он помолчал, исподлобья глядя на пустынную лужайку за окном.

– Последняя наша надежда на тебя… – Сергей повернулся к Ане. – Я сделаю все, чтобы загладить свою вину перед тобой, поверь. Ты ни в чем не будешь нуждаться, я сделаю все для вас с мамой… Только помоги, спаси нашего мальчика. Он у нас один, и больше детей не будет никогда.

– Он у вас один? – Анины глаза защипало от едких слез. – Один, да? Я у своей мамы тоже одна! А вы… вы…

– Аня, девочка, ну прости меня, я кругом виноват. – Ане послышалось или он на самом деле готов заплакать? – Понимаешь, твой костный мозг подходит Арсению идеально, мы это уже знаем. Но той порции, что у тебя взяли, оказалось недостаточно. Нужна повторная пересадка. Спаси его, ради бога, Аня… – Я на коленях, Анечка, на коленях… – Мадина и впрямь бухнулась на колени перед ней, схватила за руки.

– Да вы что? – Аня вырвала ладони, отскочила. – Вы с ума сошли?

Она отошла к окну, сердито вытерла глаза рукавом. Постояла минуту.

– Он где сейчас, этот ваш Арсений?

– Он в клинике, после пересадки ему еще долго надо в стерильном боксе находиться, – устало сказал Сергей.

– Я хочу его увидеть, – твердо сказала Аня. – Он же, получается, мне… брат?

– Аня… Мы… Сейчас я позвоню лечащему врачу, узнаю, можно ли… – Сергей вскочил, судорожно потянул из кармана сотовый.