Текст книги "Дальние континенты"

– Мы не знаем. Но, кажется, их никто не выгонял. Они сами отгородились.

Брат Лэльдо очнулся от раздумий и вмешался в разговор.

– Давайте пока оставим чудовищ в стороне, – предложил он. – Меня сейчас другое интересует. Ваши друзья сказали, что помогут нам бежать. Но как?

– Есть только один способ, – донеслось в ответ. – Когда вы окажетесь на арене Колизея, все лошади в Риме одновременно начнут беситься. Мы устроим такое представление, что о вас просто забудут. И тогда вы сможете уйти… вас проводят, не беспокойтесь, вас выведут из города, и если вам повезет – вернетесь к тому аппарату, на котором прилетели сюда.

– О, вы и об этом знаете? – удивился Горм.

– Мы многое знаем, – печально откликнулись лошади. – Но легче от этого нам не становится.

– Это хороший план, – подумав, решил брат Лэльдо. – Ну, а если нам не удастся добраться до своего воздушного корабля? Куда мы могли бы направиться?

– Только в сторону Стены, на северо-восток, – твердо ответили Нани и Нони. – Никто не решится преследовать вас, если вы очутитесь вблизи территорий, принадлежащих словенским чудищам.

– А велики ли эти территории? – поинтересовался медведь.

– Мы не знаем. Но говорят, они тянутся до самого Северного моря, до тех мест, где вообще кончается земля.

– Ну что ж, значит, нам остается только ждать. А когда нас должны вывести на арену? – спросил молодой эливенер.

– Весь Рим уже знает о том, что в город доставлен необычайно крупный и сильный боец-человек и необыкновенный гигантский зверь, – сообщили Нани и Нони. – Так что – скоро. Дня три-четыре, может быть, потратят на вашу подготовку – и вперед! А может, у них и на три дня терпения не хватит.

– А в чем состоит эта подготовка? – насторожился брат Лэльдо.

– В вашу пищу и питье будут добавлять особые травы, чтобы вы стали злыми и агрессивными, и чтобы всей душой стремились драться и убивать. И объяснят правила боя. Но они очень простые.

– Ого! – испуганно воскликнул Горм. – И как же нам быть? Ничего не пить и не есть в эти дни? Тогда, пожалуй, у нас для побега и сил-то не останется!

Лошади за стеной весело заржали.

– Не беспокойтесь! Еду вам будет приносить один из рабов, его зовут Ринпо. Он из-за гор, и он телепат, как и вы, хотя, конечно, скрывает свои способности. Он вам объяснит, что делать.

– Телепат? – переспросил брат Лэльдо. – Значит, за горами живут другие люди, не такие, как здесь?

– Мы не знаем. Просто он пришел из-за гор, и, конечно же, его тут же схватили и превратили в раба. Он сам вам расскажет о себе, если захочет. Эй, кажется, за вами уже идут!..

И в самом деле, к решетке приблизились верховые солдаты. Их было не меньше двадцати, и брат Лэльдо насмешливо подумал, что, похоже, римляне здорово побаиваются пленников. Впрочем, они совершенно правы в своих опасениях. Горм достаточно силен, чтобы побороть до десятка человек… будь даже они отлично вооружены. А лошади, надо полагать, этому могли бы неплохо поспособствовать, делая вид, что во всем покорны воле римлян.

– Эй вы, чужаки! – крикнул офицер, возглавлявший отряд сопровождения. – Быстро встали – и пошли! И не пытайтесь безобразничать!

Брат Лэльдо и Горм, одинаково пожав плечами, спокойно подошли к решетке. Она медленно поднялась – и на пленников в то же мгновение набросили крепкие веревочные петли, прижавшие руки обоих американцев к их телам. Пленников потащили наружу.

10

Окруженные вооруженными солдатами, сидевшими на серых в яблоках конях, брат Лэльдо и Горм бежали за римлянами, тащившими их за собой на длинных толстых веревках. Горм шел на задних лапах, поскольку в тот момент, когда поднялась решетка их временной тюрьмы, он стоял именно в такой позе, и петля, захлестнувшая его тело, прижала передние лапы к бокам медведя, – но ему вообще-то было все равно. Ведь сейчас его не заставляли состязаться с кем-либо в скорости. Время от времени Горм широко разевал пышущую жаром красную пасть, вываливал розовый язык – и рычал что есть сил, заставляя вздрагивать и шарахаться зрителей, выбежавших на улицы вечного города. Брат Лэльдо, также туго спеленутый толстой белой веревкой, посмеивался, наблюдая за тем, как развлекается медведь, и при этом внимательно рассматривал и изучал римлян. Брат Лэльдо был плотно закрыт ментальным экраном, и никто, даже самый искусный и могучий телепат, не мог заглянуть в его ум, – но сам эливенер с легкостью исследовал умы встречных. Он искал тех, кто обладает способностями к мысленному общению. Его очень интересовали так называемые священники Новой Римской Церкви, и он надеялся, что в заполнившей улицы толпе найдется хоть один из них. При этом эливенер не забывал внимательно изучать и сами улицы – кто знает, вдруг именно по этим мостовым придется бежать им с Гормом, когда они вырвутся из казармы гладиаторов или прямо с арены Колизея. Рим показался брату Лэльдо странным городом…

Широкие мостовые сверкали белизной гладких мраморных плит. Вдоль домов были проложены тротуары – коричневато-розовые или серые. Эливенер только покачал головой при мысли, скольких трудов стоило создать все это. А зачем? Вполне можно было вымостить улицы и простым камнем… ну, в конце концов, это не его дело. А здания, высившиеся по обе стороны улиц? Назвать их домами просто язык не поворачивался. Это были самые настоящие дворцы. Колонны пышных портиков были увенчаны роскошными резными листьями, белые мраморные ступени – широкие, тщательно отполированные, – вели к золоченым резным дверям. Окна с огромными на взгляд американца стеклами поражали воображение не только размерами, но и тем, что их рамы были сплошь покрыты яркими росписями, изображавшими цветы, колосья и листья.

Но самым удивительным в этом городе были, конечно, его жители.

Все, как один, маленького роста, со смуглой, чуть зеленоватой кожей и черными как смоль волнистыми волосами, худые, с непропорциональными телами, с длинными руками, кривоногие… и при этом обладающие на редкость красивыми лицами с огромными, выразительными черными глазами, – римляне выглядели настолько непохожими на жителей американского континента, что брату Лэльдо нетрудно было понять их интерес к нему, американцу, выглядевшему среди горожан настоящим гигантом. ыВ особенности этот интерес проявляли женщины, причем ничуть не смущались при этом. Они оценивающе рассматривали брата Лэльдо, прищелкивали языками, громко обменивались впечатлениями – и их совершенно не беспокоило, что чужак может услышать и понять их слова. Молодой эливенер усмехался и покачивал головой, когда до него доносилось нечто вроде: «Да, он должен быть божественно хорош в постели…», или: «Нет, нам он не по карману. Если он победит, то достанется какой-нибудь из матрон…» Последнее замечание насторожило брата Лэльдо. Этого еще не хватало… неужели тут у них… нет, не может быть, решил он в конце концов. Женщины имели в виду что-нибудь совсем другое.

Но не только разговоры горожан и горожанок, но и их наряды привели молодого эливенера в немалое изумление. Очаровательные кривоногие и длиннорукие дамы были одеты в… ну, брат Лэльдо сказал бы – в маленькие разноцветные лоскутки. Эти лоскутки, оставляя полностью открытыми плечи, едва прикрывали грудь женщин и с трудом доставали до середины бедер. На тощих ногах римских красавиц были надеты сандалии – два золотых или серебряных ремешка и толстая деревянная подошва. Чтобы не потерять по дороге свою изысканную обувь, дамы привязывали ее к ногам яркими лентами, которые оплетали икры и завязывались сзади под коленками пышными бантами, зачастую дополнительно украшенными стеклянными бусинами. «Ну и ну, – подумал брат Лэльдо. – Даже в наших южных странах дамы одеваются все-таки не так… выразительно».

Впрочем, одежда мужчин в Риме по откровенности не намного отличалась от дамских нарядов. Правда, мужчины носили свои «лоскутки» перекинутыми через одно плечо, но в остальном их костюмы были очень похожи на женские, всерьез отличаясь лишь широким кожаным поясом – у кого с искусным глубоким тиснением, у кого с серебряными или золотыми накладками, – на котором обязательно висел либо меч, либо кинжал. Римляне, несмотря на свой малый рост и хилое тело, были, похоже, воинственными ребятами. И все их жизненные интересы укладывались в рамки ощутимого, материального мира. Ничто абстрактное не пробуждало в них любопытства.

Но вот дома расступились и пленники увидели широкое открытое пространство, а за ним – высоченную стену, уходящую полукругом вправо и влево, чуть наклонившуюся внутрь. В нижней части стены виднелось множество сквозных арок, а между арками в стене было множество дверей и узких как бойницы окон. К одной из дверей и повлекли связанных чужаков.

Офицер соскочил на землю и лично отпер дверь ключом из небольшой связки, висевшей на его поясе. Толкнув дверь, открывавшуюся внутрь, он исчез в полутемном помещении. Пленники, плотно окруженные солдатами, ждали. Наконец офицер вышел и приказал заводить пленников в казарму.

Сразу за дверью оказался неширокий короткий коридор, через несколько шагов повернувший налево. За поворотом была другая дверь, заранее распахнутая. С пленников сняли путы. Брат Лэльдо и Горм под бдительными взглядами римских солдат вошли в большое темноватое помещение – и дверь за их спинами сразу захлопнулась. Щелкнул замок, звякнул запор – и голоса солдат удалились.

Еще не рассмотрев, что или кто находится в помещении, брат Лэльдо вдруг замер, оглушенный вдруг пришедшей ему в голову мыслью. Ведь с точки зрения римлян Горм должен был считаться животным… однако его вместе с эливенером привели в казарму для гладиаторов-людей! А это могло означать только одно: кто-то, умеющий слышать мысленную речь, подслушал разговоры чужаков… Но брат Лэльдо так и не нашел в толпе зрителей на улицах ни одного такого человека! То ли священники Новой Римской Церкви держались подальше от толпы, то ли они умели закрываться настолько плотно, что обнаружить их было невозможно…

Встряхнув головой, брат Лэльдо решил, что подумает об этом немного позже и более основательно. А пока нужно было осмотреться и разобраться в нынешней ситуации и познакомиться с другими рабами-гладиаторами.

Однако в довольно большом помещении казармы, рассчитанном на двадцать «поселенцев», между рядами невысоких деревянных кроватей, американцы увидели одного-единственного человека. И человек этот был так же непохож на римлян, как и вновь прибывшие рабы, – но и на них он тоже ничуть не походил.

Брат Лэльдо отлично знал о существовании желтой расы, но ему ни разу не приходилось лично встречаться с ее представителями. Но теперь перед ним стоял именно желтокожий человек. К тому же человек, не только владеющий ментальной речью, но и ничуть не скрывающий этого…

Молодой эливенер всмотрелся в широкое желтое лицо, в узкие, раскосые черные глаза, – и вдруг усмехнулся. Желтокожий в ответ расхохотался. Горм, не уловивший ни единого мысленного «звука», удивленно хрюкнул и, опустившись на все четыре лапы, принюхался к желтокожему. А потом вопросительно посмотрел на брата Лэльдо.

– Другая волна, – коротко пояснил эливенер, и мысленно продолжил, обращаясь к желтокожему: – Горм на этой волне не слышит. Давай говорить на нашей общей.

Желтокожий спокойно кивнул и тут же заявил вслух:

– Я знаю ваш язык. Можно и просто так побеседовать. Нас подслушивают, конечно, да ведь они все равно ничего не поймут.

– Откуда ты знаешь наш язык? – спросил брат Лэльдо.

– А откуда ты знаешь итальянский? – ответил вопросом желтокожий.

– Я так и думал, – сказал эливенер. – Ты тоже из Братства Одиннадцатой Заповеди? Но я думал, эливенеры везде одеваются одинаково, – и он показал на свой бесформенный коричневый балахон с большим капюшоном, свисавшим на спину. Желтокожий был одет тоже в нечто вроде длинного, почти до полу, балахона, только темно-красного цвета, и еще его наряд дополняла желтая рубаха с короткими рукавами.

– Нет, – ответил желтокожий, – на нашем континенте носят красное с желтым. И никаких капюшонов. Мы никогда не покрываем головы.

– Ну, с такой шевелюрой, как у тебя, в этом и необходимости нет, – заметил Горм. – А как тебя зовут?

– Ринпо.

– А, так это о тебе говорили нам лошади? – удивился брат Лэльдо. – Но я думал, они имеют в виду местного жителя.

– Я здесь довольно давно, – пояснил Ринпо. – Успел завоевать доверие своего хозяина, так что мне даже предоставили некоторую свободу. Во всяком случае, на кухню за обедом я хожу сам.

Брат Лэльдо засмеялся.

– Да, это серьезный успех! – сказал он. – И нам будешь обед приносить, так?

– Так, – кивнул Ринпо. – А заодно прихвачу в поварской что-нибудь такое, что и в самом деле можно есть. Без дурмана.

– Но я думал, здесь всех здоровых чужаков заставляют драться, – передал Горм. – А ты, выходит, не гладиатор?

– Почему же нет, я именно гладиатор, – серьезно сказал Ринпо. – Просто я до сих пор побеждал.

– Побеждал… тех полосатых котов? – недоверчиво спросил эливенер.

– А почему бы и нет? – снова расхохотался желтокожий. – Мы устраиваем отличное представление… дело в том, что эти полосатые коты куда умнее римлян. И здесь им совершенно не с кем поговорить. Поэтому они рады хорошим собеседникам и вовсе не стремятся их сожрать.

– Вот оно что… – задумчиво пробормотал брат Лэльдо. – А с лошадьми коты общаются?

– Нет, они не считают лошадей равными себе.

– Любопытно… А коты знают, что лошади задумали помочь нам сбежать отсюда? – спросил эливенер.

– Конечно, – кивнул желтокожий. – Собственно, это была идея котов. Они прослышали, что чужаки владеют мысленной речью, и решили, что римлянам на этот раз не удастся повеселиться за чужой счет. И осторожно внушили идею лошадям, – так, чтобы лошадки считали, что сами до этого додумались.

– А почему ты сам до сих пор не сбежал? – с легкой подозрительностью в тоне спросил медведь. – Тебе что, нравится быть гладиатором?

– Не в этом дело, – спокойно ответил Ринпо. – Что мне нравится и что нет – это совершенно неважно.

Он умолк, явно не желая продолжать, – но и Горм, и брат Лэльдо уже поняли, в чем дело. Ринпо очутился в вечном городе вовсе не случайно, наверняка он был прислан сюда своими братьями и наставниками – а уж с какой целью, посторонних не касалось. Мало ли какие замыслы могли возникнуть у эливенеров этого континента…

– Значит, мы скоро сбежим, – утвердительно сказал брат Лэльдо. – А ты?

– А я останусь. Но возможно, вскоре догоню вас. Я пока что не знаю. Вы ведь хотите добраться до Гималаев?

– Да, – кивнул брат Лэльдо, понимая, что его наставники уже сообщили на другое полушарие о своих замыслах и о том, куда и зачем идет отряд Иеро.

– Это нелегко, однако вполне возможно, – коротко сказал Ринпо и тут же перешел к другой теме: – Сейчас мы должны заняться вот чем. На меня возложили почетную обязанность – объяснить вам правила боя. Вообще-то обычно этим занимается тренер гладиаторов, но вы не итальянцы… и я тоже. Видимо, поэтому нас и поселили вместе.

– А с кем мы будем драться? – спросил брат Лэльдо.

– Со мной и котами, – ответил желтокожий Ринпо. – Так что будет весело.

Тут американскому эливенеру пришла в голову еще одна мысль.

– А почему вообще коты соглашаются драться на арене, если они так умны? – спросил он.

– Потому что их жены и дети – в заложниках у римлян, – грустно ответил желтокожий Ринпо. – И их прячут так, что у котов нет возможности выручить любимых. Если же коты откажутся драться – их семьи погибнут.

Брат Лэльдо ужаснулся изощренной жестокости римских граждан. Он подумал, что если Новая Римская Церковь одобряет все это – он готов такую церковь разбомбить и разгромить, и ничуть не пожалеет, если погибнут все ее служители.

– Да, вот еще что, – вспомнил Ринпо. – Вполне возможно, что в последний момент перед началом боя владелец Колизея решит выпустить на арену еще и нескольких местных рабов-гладиаторов. И тогда вам и мне придется защищаться всерьез. Если мы не убьем их – они убьют нас.

Брат Лэльдо покачал головой, не в силах осознать всю злобность и мерзость римских забав. Горм тоже был сильно смущен и озадачен. Он не понимал, как можно убивать кого-то просто так, без смысла и цели. Если медведь убивает рыбу – он делает это потому, что голоден. Если один человек убивает другого – это потому, что идет война. Но просто так выйти на арену и начать убивать друг друга лишь затем, чтобы развлечь зрителей? Нет, это было совсем не по-медвежьи. Лесной народ не одобрил бы подобного.

– Ну что ж, – сказал брат Лэльдо. – Давай, начинай урок. Каковы правила боя?..

11

Едва лишь стемнело, как иир'ова заявила:

– Пойду-ка я прогуляться.

И исчезла, растворившись в ночи, не дав Иеро возможности возразить. Впрочем, священник догадывался, куда отправилась степная охотница, и с какой целью, так что не особо беспокоился.

Они с Клуцем устроились неподалеку от опушки леса, под особо выдающимся дубом, чтобы немного поспать. Они ведь не знали, когда придут вести от лошадей, и придут ли они вообще. Но в любом случае до возвращения из разведки Лэсы им нечем было заняться.

Впрочем, одно дело у них было. Иеро сосредоточился и, направив луч мысли на центр вечного города, позвал:

– Лэльдо, Горм! Как вы там?

Некоторое время никто не откликался, и священник встревожился. Он ведь целый день не связывался с братом Лэльдо, поскольку опасался быть услышанным местными телепатами. Но он должен был узнать, как идут дела у друзей, очнулись ли они полностью и окончательно от газообразного снотворного, выпускаемого удивительными зверьками скунсами, и вообще… что там происходит? Неужели они снова спят?

Но они не спали. Через минуту Иеро услышал мысленный голос эливенера:

– Мы в порядке. Готовимся к бою. Завтра нас выпустят на арену Колизея. Начало развлечения – ровно в полдень.

– Очень мило, – мысленно хмыкнул Иеро. – А до сих пор ты не мог об этом сообщить? Я-то тут с ума схожу, думаю, вы все еще спите, а лошади забыли о своем обещании… почему ты не позвал меня?

– Это опасно, – донесся до Клуца и священника незнакомый мысленный голос. – У Новой Церкви есть очень сильные слухачи. Завтра в полдень вы должны быть с восточной стороны города, поближе к окраине. Ждите своих друзей и ни во что не вмешивайтесь.

– Но нам нужно на юго-запад, к нашему кораблю! – возразил священник.

– Ваш корабль окружен солдатами, вам к нему не пробиться, – пояснил тот же незнакомый голос. – Вы сможете бежать только в одном направлении. Все, больше не шумите в эфире.

Священник не знал, что такое «эфир», но понял, о чем речь. Их могут подслушать, и тогда организовать побег двух гладиаторов станет намного сложнее.

Иеро не знал, слушала ли иир'ова этот разговор… скорее нет, чем да, у нее ведь были другие дела… это, конечно, неважно, они с Клуцем могут сейчас передать ей новости, и как только она вернется, все вместе отправятся вокруг города, к его восточной окраине. Но… но кто разговаривал со священником?

– Неужели это была одна из лошадей? – с большим сомнением в голосе произнес Иеро.

– Нет, конечно, – уверенно откликнулся лорс. – Это был человек.

– Интересно… – протянул Иеро. – Человек… а лошади где? Они тоже будут участвовать в заварушке, или нет? И что это может быть за человек? Он явно не из телепатов Новой Церкви, а?

– Наверняка нет, – согласился Клуц. – Да какая нам с тобой разница? Нашелся некто, готовый помочь, вот и все. Стоит ли ломать голову по пустякам?

– Может, и не стоит. Надо только Лэсе сообщить…

Иеро направил ментальную волну на город, ища Лэсу, бродившую где-то между домами и садами римлян. Наконец он нащупал знакомый мысленный фон и осторожно позвал:

– Лэса! Ты можешь говорить?

– Вполне, – откликнулась иир'ова. – Что случилось?

– Нам велено идти к восточной окраине города. Возвращайся. И поосторожнее – нас могут подслушать.

– Поняла, – коротко ответила Лэса. – Ждите через пару часов. Успеем.

Она прервала связь, а Иеро и Клуц недоуменно переглянулись. Пару часов? Чем это Лэса занимается в Риме? Конечно, они прекрасно успеют до рассвета обогнуть город, им не понадобится на дорогу много времени, да ведь дело не в этом. Что задумала иир'ова?

– Лишь бы с ней ничего не случилось, – вслух сказал священник.

– Не случится, – фыркнул лорс. – Она не настолько глупа, чтобы попасться на глаза людям, а больше ей никто не опасен. Да и солдаты здесь… прямо скажем, не слишком грозные.

– Однако они сумели захватить двоих наших, – напомнил лорсу священник.

– Они взяли числом и неожиданностью, это была просто ловушка, – возразил Клуц. – В честном бою эти тонконогие римляне ни за что бы не смогли победить даже одного Горма.

Иеро усмехнулся. Да уж, выглядят римляне так себе… но, возможно, это не имеет значения? Они могут, например, настолько искусно владеть своим оружием, что физическая сила теряет при этом значение. Такое случается, и нередко. А может быть, они вообще владеют некими неведомыми американцам военными приемами… В общем, лучше не обольщаться мыслью, что римские солдаты – слабаки.

Время шло не спеша, но два часа все же миновали. Священник и лорс были готовы в любое мгновение выступить в поход – лишь бы вернулась Лэса. Но ее пока что не было ни видно, ни слышно, и Иеро уже готов был снова найти и окликнуть ее, несмотря на опасность быть услышанным служителями Новой Римской Церкви, – и вдруг Клуц сообщил:

– Сюда идут… Лэса и еще кто-то, очень большой.

Поскольку лорс обладал феноменальным слухом (как и Горм), Иеро не усомнился в точности его выводов. И в самом деле, через несколько минут между высокими грядками римских огородов мелькнули две тени. Священник привстал, изумленно всматриваясь в существо, бежавшее следом за Лэсой. Клуц мысленно ахнул:

– Вот это кот! Сроду таких не видывал!

Да уж, полосатый кот, которого привела с собой иир'ова, был кот что надо. Огромное гибкое тело, мощное, мускулистое, в длину превышало два метра. Крупная голова с умными глазами и острыми черными ушами была, пожалуй, раза в два больше головы Лэсы. Когда кот слегка раздвинул темные губы, шевельнув длинными усами, священник и лорс увидели громадные острые клыки, сверкнувшие белизной в лунном свете. Хлестнув хвостом, кот уселся на задние лапы и уставился на священника.

– Лэса, где ты раздобыла это чудо? – спросил Иеро вслух на языке северян, уверенный, что кот не сможет его понять.

И вдруг он услышал незнакомый мысленный голос:

– Ну, ваша Лэса и сама – чудо из чудес.

Это говорил полосатый кот…

Иир'ова фыркнула и расхохоталась, видя изумление лорса и священника.

– Вот так! – сказала она. – Знай наших! Его зовут Мик. И у него есть к нам интересное предложение. Но я думаю, нам лучше поговорить по дороге. Мы ведь должны обойти город, я правильно поняла?

– Да, – кивнул отчасти опомнившийся Иеро. – Кто-то, кто находится рядом с Лэльдо и Гормом, передал, что мы должны идти к восточной окраине и там ждать до полудня, когда начнется сражение гладиаторов и наши друзья будут освобождены.

– Тогда пошли, – предложила иир'ова. – Надеюсь, вы уже собрались?

– Да уж конечно, – сказал Клуц. – Но еще нас предупредили, что нас могут подслушать… не опасно ли будет слишком много разговаривать?

– Нет, не опасно, – сказал Мик. – Сейчас все слухачи Новой Церкви спят. Они ужасно ленивы. Заелись. Им лень работать по ночам.

– Отлично! – обрадовался священник. – Тогда, может быть, можно поговорить с братом Лэльдо?

– Не стоит, – ответил кот. – Они там сейчас заняты делом. Тренируются. Лучше им не мешать.

Да, Мик был лаконичен. Лишнего слова от него, похоже, не дождешься, подумал Иеро. Ну, это неважно. Главное – что у них появился еще один необыкновенно мощный союзник, хорошо знающий местную обстановку.

Иеро вскочил в седло, и отряд понесся вдоль края леса, оставляя слева от себя бесконечные огороды. Обе кошки – тонкая изящная иир'ова и мощный кряжистый Мик – мчались рядом с лорсом, но Лэса, будучи наполовину человеком, бежала по-человечески, на двух ногах, а Мик летел по-кошачьи, на четырех лапах. Священник, изредка поглядывая на них, мельком подумал, что если бы эти двое не были слишком разными генетически, у них могло бы родиться весьма любопытное потомство…

Не прошло и часа, как Мик скомандовал:

– Стоп! Ждать будем здесь.

Американцы остановились и принялись осматриваться по сторонам в поисках подходящего укрытия. С этой стороны вечного города леса не было, на восток, в сторону гор, уходила волнистая равнина, на которой местами виднелись густые заросли пышного высокого кустарника. Иеро присмотрелся к кустику, отбившемуся от стаи и гордо взобравшемуся на небольшой бугорок. Что-то знакомое… форма листьев и колючек что-то напоминает… и ягоды похожи на…

– Ба, да это же облепиха! – вдруг обрадовался священник. – Только не совсем такая, как у нас на севере. Мик, что ты скажешь об этих ягодах?

– Скажу, что римляне их не едят. Они вообще не потребляют дикорастущие растения, – ответил гигантский кот. – А наше племя их очень даже уважает. Они целебны.

– Вот-вот, – кивнул Иеро. – Наша северная облепиха – тоже лечебная ягода. И к тому же придает бодрости и восстанавливает силы… ведь у нас больше нет листьев дерева мирр, так, Лэса?

– Да, все сжевали. Что, хочешь набрать этих ягодок? А кстати…

Иир'ова тщательно осмотрела и обнюхала кустик, растерла между длинными пальцами молодой листочек, сорванный с самой верхушки, немножко подумала – и заявила:

– Эта облепиха почти не отличается от мирра. Надо листьев про запас нарвать.

И тут же приступила к реализации своей идеи, умчавшись к зарослям колючих высоких кустов.

– Где же нам укрыться? – пробормотал Иеро, снова оглядываясь. Он не видел ничего подходящего. Бугорки, поросшие травой с мелкими цветочками, были слишком уж невысоки. Кусты угрожали длинными колючками. А отряду нужно было затаиться надолго, до полудня, а то и больше. Кто знает, когда примчатся их друзья? Нельзя допустить, чтобы римляне с окраин города раньше времени заметили чужаков. Это может вызвать ненужные осложнения.

Но Мик быстро успокоил священника, передав:

– Здесь есть подходящая нора. Спрячемся.

И, обогнув один из бугорков, принялся энергично, всеми четырьмя лапами, рыть землю. Комья земли и пучки выдранной с корнем травы полетели во все стороны, – и через минуту Мик подозвал американцев.

Это оказалась никакая не нора, а самое настоящее подземное убежище, выстроенное давным-давно человеческими руками. Вход в него засыпало землей, но когда Мик выкопал небольшую яму, стала видна полусгнившая деревянная дверь. Клуц подошел к ней, повернулся задом, примерился – и вышиб одним ударом мощного копыта. Мик исчез в темном подземелье, из которого несло сыростью и плесенью. Иеро хотел спуститься за ним, но изнутри донеслось:

– Подожди там. Не лезь.

Иеро, в очередной раз подивившись чуткости кота, остановился у гнилого порога, пытаясь рассмотреть, что там, под землей. Но он увидел только широкие каменные ступени, полого уходившие вниз, и подумал, что по таким ступеням Клуц спустится без труда. Из убежища не доносилось ни звука, и священник решил, что ничего особенного там не происходит.

Вернулась Лэса, набившая один из запасных мешков листьями облепихи, и уложила свою добычу в седельную сумку лорса. Лишь после этого она спросила:

– А где Мик?

– Там, – кивнул на вход в подземное убежище Клуц. – Что-то он долго…

В то же мгновение Лэса сорвалась с места и исчезла под землей. Иеро и мигнуть не успел, не то чтобы сказать ей что-нибудь.

А в следующую секунду до его ушей донесся яростный боевой вопль степных охотников. Потом кто-то громко зашипел, раздалось несколько мягких тяжелых ударов – как будто кто-то колотил о землю толстым жгутом из влажной ткани, – а потом из разбитой двери выскочил Мик, волоча в зубах… ну да, это был змеиный хвост. Иеро разинул рот, глядя на то, как из подземелья все тянется и тянется бесконечно длинное тело змеи – тонкой, белесой… А потом на свет выскочила Лэса, крепко державшая обеими руками маленькую змеиную голову.

– Ну, гадюка! – злобно прошипела иир'ова, изо всех сил шмякая змею головой о каменный дверной проем. – Ну, дрянь подземная!

Змея слабо дернулась – и окончательно издохла.

Священник не стал спрашивать кота, почему снаружи не было слышно ни малейшего звука, хотя под землей бушевала битва тигра с драконом. Иеро и сам все понял: коты обладали настолько мощной ментальной защитой, что уловить их присутствие не смог бы и самый сильный телепат. И при этом коты умели двигаться до такой степени неслышно, что и их физическое присутствие невозможно было обнаружить. Но во всем этом, как теперь видел Иеро, была и отрицательная сторона. Мик вполне мог погибнуть в схватке, а американцы, оставшиеся наверху, ничего бы и не заподозрили… если бы не Лэса, чьими предками тоже были кошки.

Оттащив тощую десятиметровую змею в сторонку и мгновенно закопав ее в землю, Мик вернулся и сообщил:

– Больше там никого нет. Можно прятаться.

Первым в подземное укрытие спустилась Лэса, за ней – Иеро, потом на широкие ступени шагнул Клуц. Мик, дождавшись, когда все очутятся внизу, с кем-то быстро переговорил на направленной ментальной волне, и тоже сошел в подземелье.

– Здесь будем ждать полудня, – сообщил он американцам. – Когда появятся ваши друзья, вы все рванете на северо-восток, а мы прикроем ваше отступление.

Иеро, почувствовав в мысленном тоне Мика некую недоговоренность, спросил:

– Мик, а почему вообще ваше племя остается в Риме, почему вы не уйдете отсюда? Вам что, нравится выступать на арене, убивать людей-гладиаторов? Мне в это, честно говоря, не верится.

Огромный кот долго молчал, словно не зная, стоит ли откровенничать с чужаками. Но вдруг решился и заговорил.

Американцы услышали страшную историю…

…Это случилось давно, очень давно, почти столетие назад . И как именно это произошло – никто теперь не знал, а легендам о тех временах не стоило, пожалуй, верить. Но так или иначе – все малыши кошачьего племени, жившего далеко от Рима, очутились в руках людей. И не просто людей, а римлян. Точнее – римских солдат. И были увезены в вечный город. Среди малышей были и совсем крошечные, неспособные выжить без материнской заботы. И кошки помчались в Рим, чтобы выручить своих детей. Мужчины племени в это время отсутствовали. Возможно, они были на охоте. Никто теперь не знает и не помнит. Да это и неважно. Важно лишь то, что когда отцы вернулись домой – они не нашли ни своих детей, ни жен. И они тоже отправились в Рим, горя яростью и пылая жаждой мести.

Но им не удалось отомстить. Им вообще не удалось увидеть своих любимых. Хитроумные римляне – но уже не воины, а священники Новой Римской Церкви, – надежно спрятали детей и женщин кошачьего племени. Мужчинам удалось лишь повидаться с одним из подростков, и он рассказал им обо всем. А после этого явился некий священник и сообщил, что если коты согласятся участвовать в боях гладиаторов, их любимые останутся целы и невредимы. Но если коты тронут хоть одного римлянина без одобрения Новой Церкви – их жены и дети в тот же миг будут убиты, и убиты жестоко. У котов не осталось выхода, они были вынуждены согласиться на условия людей. И с тех пор они жили в Риме. Время от времени им позволялось встречаться с семьями. У котов рождались новые дети – уже в неволе. И росли неведомо где и как. Это тянулось уже пятое поколение. И до сих пор котам не удавалось выяснить, где скрывают их подруг и малышей. Они изучили весь город, они даже нашли себе союзников среди людей – в бедных кварталах, где на дух не переносили Новую Церковь и тщательно скрывали тех, кто обладал способностью к мысленной речи (а таких становилось с каждым годом все больше, как ни старалась Новая Церковь их изничтожить). Коты научили людей устанавливать плотную ментальную защиту, и никакой священник не мог бы пробить ее. И эти люди помогали котам в поисках.