Текст книги "Дом у Чертова озера"

– В таком случае почему он оставил наследство не тебе, человеку, скрасившему его последние дни, а нам?

– Тебе кажется это подозрительным? – Эйнштейн понимающе улыбнулся. – Да, я не получил наследства, но Леонид Владимирович меня не обидел. Еще при жизни он открыл счет на мое имя. Там весьма приличная сумма, поверьте мне. Хватит на безбедную старость, еще и детям останется. Но даже не это главное. Я был не просто его правой рукой, я был его единомышленником. Леонида Владимировича всегда интересовала история и, в частности, история потомков Себастьяна Гуано.

– Почему? – насторожился Влад.

– Почему? – Эйнштейн развел руками. – А ты можешь сказать, почему пишешь музыку? Ты просто делаешь то, что тебе нравится, и получаешь от этого удовлетворение. Вот и Поклонский любил копаться в прошлом. Что тут странного? Он восстановил этот дом, собрал под его крышей всех ныне живущих потомков Себастьяна и Барбары. Он думал, что это успокоит мятущиеся души и дом наконец-то обретет покой.

– Похоже, его благая задумка не удалась, – сказал Влад зло.

– Все мы совершаем ошибки. – Эйнштейн встал, забросил на плечо рюкзак. – Ладно, мне пора. Увидимся завтра, если, конечно, никто из вас не будет против.

– Приезжай, – решила за них обоих Варя.

* * *

Марк Сигизмундович оказался прав, когда говорил, что существуют места с дурной энергетикой. У этого дома была плохая аура – Варя чувствовала это каждой клеточкой своего тела. Дом стоял на пограничье. Здесь грань между прошлым и настоящим была необычайно тонкой, а временами рвалась, и тогда на волю вырывались призраки из далекого прошлого.

Сегодня Варя убедилась в этом окончательно. Ей помогла Сивцова. Одной-единственной фразы хватило, чтобы запрятанные в потаенных уголках души страхи вернулись. Сивцова сказала: «Да, ты была права: на ней не парадное платье, на ней лохмотья. И медальона нет… зато есть… когти. Мне вас жалко – она не остановится…»

Эйнштейн ушел, и они с Вороном остались вдвоем.

– Выпьешь? – Он протянул ей банку пива.

– Не хочу. – Варя мотнула головой, сказала упавшим до шепота голосом: – Мне кажется, будет лучше, если мы уедем из этого дома.

– Кому лучше? Жуану?

– Это плохое место, здесь погибают люди.

– Только Поклонский, да и то по неосторожности.

– А Сивцова?

– Несчастный случай.

– Это не было несчастным случаем.

– Тогда что, по-твоему, это было? Когда Юлька вышла в холл, мы все оставались за столом. Никто из нас не мог столкнуть ее с лестницы.

– Там была Барбара!

– Барбара?! – Он поперхнулся пивом, закашлялся. – Я вижу, не одному Эйнштейну нравятся эти байки про призраков.

– Это не байки!

– Байки!

– Ворон, я хочу уехать.

– Вали.

– И ты уезжай, пока не поздно.

– Вот только не надо меня запугивать, а то я, чего доброго, могу решить, будто ты позаимствовала тактику Жуана.

– Это плохое место! – Она не выдержала, сорвалась на крик.

– Это я уже слышал, но не видел никаких доказательств.

Господи, о каких доказательствах он говорит?! Неужели он не чувствует?..

Варя бросилась к телефону, поднесла трубку к уху – ничего, гробовая тишина.

– Телефон не работает, – сказала шепотом.

– А на кой тебе телефон? – Ворон зевнул.

– Чтобы вызвать такси. Я хочу уехать.

– Вызови с мобильника.

Она достала из кармана сотовый и застонала.

– Что на сей раз? – поинтересовался Ворон.

– Я не знаю номера.

– Логично, только непонятно, на какой номер в таком случае ты собиралась звонить со стационарного аппарата. Знаешь, Савельева, хватит ломать комедию. Ты же запросто могла уехать вместе с Эйнштейном, но почему-то осталась.

– Жуан должен знать номер! – Она его не слушала. Она не хотела его слушать. Нужно убираться из этого дома как можно быстрее.

Жуан спал мертвецким сном, рядом валялась пустая бутылка из-под виски. Как ни старалась Варя его разбудить, он даже глаз не открыл.

Пока она металась по дому и пыталась привести в чувство Жуана, Ворон слонялся следом: не мешал, но и не помогал. Надо думать – безвыходных ситуаций не бывает. Варя достала свой мобильный.

– Куда на сей раз собираешься звонить? – Ворон подошел вплотную.

– В «Скорую» или лучше в МЧС! Как звонить в «Скорую» с мобильника, ты знаешь?

– Савельева, уймись! – Ворон отобрал у нее телефон и засунул его в карман джинсов.

– Отдай! – Она повисла у него на руке.

– Не сходи с ума! С домом все нормально, это у тебя крыша поехала.

– Отдай мой мобильный!

– Отдам утром, когда ты придешь в себя.

– Ну, пожалуйста, я тебя очень прошу! – Нельзя унижаться и показывать свой страх, а как не унижаться, если от того, отдаст ей Ворон телефон или нет, зависит ее жизнь! – Это страшное место, я хочу уехать.

– И ты готова из-за каких-то баек отказаться от своей доли наследства? – Он смотрел на нее как на сумасшедшую.

– Да забери ты себе это проклятое наследство! Только верни телефон.

– Завтра утром, – отрезал Ворон. – Ты все решишь, когда сможешь здраво рассуждать.

– Да как ты смеешь?! – Варя бросилась на него с кулаками. – Как ты можешь принимать решение за меня?!

Он больно сжал ее запястья, сказал, глядя прямо в глаза:

– Варвара, у тебя истерика, ты не можешь нормально соображать. Зато можешь наделать глупостей, о которых потом горько пожалеешь. Поэтому сегодня решения принимаю я.

– Пусти! – Она вырвалась, бросилась к входной двери. – Если ты сейчас же не отдашь мой телефон, а пойду в город пешком.

Дверь не поддавалась. Варя навалилась на нее всем телом – ничего!

– Я запер ее на замок. – Ворон вышел следом. – Кстати, твой ключ тоже у меня.

– Зачем? – она прижалась спиной к двери.

– Все затем же. Пойдем спать, уже поздно.

Спать? Он, наверное, шутит. Как можно спать в этом доме? Нет, она никуда не пойдет, она останется здесь и будет ждать рассвета.

– Ты идешь?

– Пошел к черту! – Варя закрыла лицо руками.

– Ну, как знаешь. – Ворон не стал ее больше уговаривать, направился вверх по лестнице. Через несколько секунд на втором этаже хлопнула дверь, и дом погрузился в тревожную тишину.

Варя затравленно огляделась. Что же ей теперь делать? Дверь заперта, на окнах первого этажа решетки. Дом стал для нее ловушкой еще на одну ночь. И дверцу в эту ловушку захлопнул Ворон. Может, надо было с ним как-нибудь по-другому? Попытаться объяснить все спокойно, без истерик, рассказать, что Сивцова тоже видела Барбару? Он бы не поверил. Или поверил, но только утром, после того, как случилось бы что-нибудь непоправимое. Сивцова сказала, что Барбара не остановится… Нет, она так просто не сдастся, не позволит какому-то призраку свести себя с ума. Надо вернуться в главный зал, там больше света, призраки боятся света.

Без людей главный зал казался огромным и отнюдь не таким освещенным, как Варе хотелось бы. По углам прятались густые тени, а звери на старых гобеленах, казалось, оживали.

– Я не боюсь, – сообщила она в пустоту. – Слышишь, Барбара? Я не сделала тебе ничего плохого, и я не боюсь!

По залу пролетел ветерок, загасил две стоявших на каминной полке свечи. Ничего особенного, всего лишь сквозняк, где-то открыто окно, вот по дому и гуляет ветер. А то, что без каких-то наполовину сгоревших свечей в зале стало в два раза темнее, – просто обман зрения. Она не боится!

Варя присела в стоящее у камина кресло, протянула к огню руки. Решено – она проведет ночь у огня, как в лесу. Огонь отпугивает диких зверей и всякую нечисть.

Напольные часы показывали без четверти два, до рассвета осталось всего ничего. Она продержится. Только почему так холодно? Огонь в камине почти не греет и горит как-то тускло. Варя зябко поежилась и застегнула на все пуговицы кофту. Это все из-за Ворона, ему там у себя наверху жарко, небось открыл окно, а она здесь мерзнет. Она нехотя выбралась из кресла, пошевелила дрова в камине. Огонь заискрился и зашипел, как живое существо, из черного каминного нутра дохнуло не теплом, а леденящим холодом. Кочерга в Вариной руке вдруг покрылась сетью трещин и с тихим звоном осыпалась на пол множеством осколков, точно была сделана не из чугуна, а из хрупкого стекла.

– Не спи! – Варя больно ущипнула себя за руку. – Нельзя спать.

Огонь вспыхнул еще раз, и стало чуть теплее, но все равно недостаточно тепло. От холода пальцы онемели. Если она срочно не придумает, как согреться, то замерзнет насмерть, никакие призраки не понадобятся…

Взгляд упал на початую бутылку коньяка. Вот что ей нужно! И плевать, что в коньяке может быть наркотик. Этот дом хуже всех наркотиков, вместе взятых. Он высасывает из нее тепло и жизненные соки. Варя откупорила бутылку, сделала жадный глоток. Коньяк ожег небо, горячей волной скатился в желудок. Хорошо, а главное, тепло.

Она не стала возвращаться к камину, присела к столу, сделала еще один глоток, победно улыбнулась. Вот оно – верное средство борьбы с холодом. И не страшно, если коньяк закончится, в баре есть еще.

Когда бутылка опустела на треть, Варя подняла глаза на часы. По ее внутренним ощущениям прошло полчаса, а то и все сорок минут. Часы показывали без четверти два… Этого не может быть. Наверное, закончился завод. Она поддернула рукав кофты, посмотрела на наручные часы – без четверти два…

Волосы на голове зашевелились, а все то тепло, которым ей удалось запастись благодаря коньяку, исчезло, точно его и не было, остался только первобытный ужас и ощущение неотвратимости чего-то по-настоящему страшного.

За спиной послышался тихий шорох. Варя вскочила из-за стола, обернулась. Из дальнего угла зала, из чернильной черноты на нее пристально смотрели два зеленых глаза. Кошка. Значит, в этом доме в самом деле живет кошка. Просто днем она прячется от людей и выходит только ночью.

Шорох повторился, темнота в углу уплотнилась, зашевелилась, трансформируясь сначала в одну кошачью лапу, потом в другую. В этот самый момент Варя совершенно отчетливо поняла, что зверь не просто выходит из темноты, он и есть сама темнота…

Ужас придал ей сил. Варя бросилась к выходу из зала в тот самый момент, когда кошка окончательно материализовалась и, выгнув дугой спину, зашипела.

К черту гордость! Ночь в этом жутком доме может не закончиться никогда! Она уперлась ладонями в дверь и застонала от отчаяния – дверь была заперта, точно так же, как входная…

А шипение за спиной тем временем менялось, становилось похожим на едва различимую, но все же человеческую речь:

– Ты последняя… тебе не уйти…

Господи, да что же такое с этой дверью?!

– Ты останешься со мной…

Здесь же не должно быть никаких замков!

– Ты останешься вместо меня…

Дверь просто заклинило, надо надавить со всей силы. И не оборачиваться, ни в коем случае не оборачиваться…

– Здесь холодно. Ты чувствуешь?

На плечо легла ледяная ладонь. Варя зашлась истошным криком, и в ту же секунду дверь распахнулась… Она рванула вперед, ослепленная ужасом, совершенно четко осознавая, что еще чуть-чуть – и сойдет с ума. Рука на плече сжалась, в мышцы впились острые когти, затрещала рвущаяся кофта.

Господи, спаси и помилуй…

Голова закружилась, воздух вокруг завибрировал, стал жарким, как в пустыне. Варя непременно упала бы, если бы кто-то не подхватил ее под руки.

– Варя! Варя, что с тобой?! – Ворон. Снова пришел, чтобы спасти ее, в который уже раз…

Он прижимал ее к себе так сильно, что было трудно дышать, но она все равно продолжала цепляться за него до судорог в руках и смертельно боялась, что если разожмет пальцы, то он исчезнет и оставит ее один на один с этим кошмаром, с Барбарой…

– Черт, почему ты такая холодная? Ты что, открыла окна?

Ворон сделал шаг по направлению к главному залу, и она снова закричала:

– Нет! Не ходи туда!

Он мог не послушаться, он всегда делал только то, что считал нужным, но на сей раз остановился.

– Не хочешь туда возвращаться?

Она кивнула, сил на разговоры совсем не осталось.

– Хорошо, тогда пойдем наверх.

* * *

Влад не мог уснуть, как ни старался. События минувшего дня хороводом крутились в голове. Сначала Сивцова, а теперь вот Варя со своей непонятной истерикой и апокалипсическим бредом. Он разозлился. Да что там разозлился, он просто вышел из себя из-за всех этих дурацких россказней, из-за того, что Варька в них верит.

А она верила. Хуже того, она боялась: до дрожи, до нервной икоты, до такой степени, что готова была пешком идти в город посреди ночи. Эх, надо было отдать ей мобильный, пусть бы переночевала в какой-нибудь гостинице. Жуан все равно в стельку пьян, он бы даже не заметил ее отсутствия. А днем можно было бы за ней съездить и привезти обратно.

Был еще один вариант, самый простой и самый надежный. Небеса не упадут на землю, если Варвара Савельева переночует в его комнате. И ему будет спокойнее, и ей не так страшно. Взаимная выгода очевидна.

На то, чтобы эта мысль окончательно оформилась, Владу понадобилось чуть меньше часа. Решено, хватит и того, что прошлую ночь она провела в библиотеке на неудобном антикварном диване. Сейчас он спустится вниз и заберет эту упрямую ослицу в свою комнату. Если понадобится, он волоком ее потащит, главное, чтобы она была под присмотром.

В доме царила тишина: не обычная тишина спящего человеческого жилища, а настороженная, музейная. Не то чтобы Владу было страшно, просто как-то непривычно. Как только его босые ноги ступили на прохладные плиты холла, из-за закрытой двери главного зала донесся отчаянный Варин крик. В три прыжка Влад преодолел расстояние, отделяющее его от двери, потянул на себя бронзовую ручку.

Дверь открылась неожиданно легко, и он едва успел подхватить свалившуюся прямо ему в руки Варю. Первое, что он почувствовал, это исходящий от ее тела холод. Холодом веяло и из пасти распахнутой двери. Странно, даже если предположить, что в зале открыты окна, то на дворе сейчас разгар лета, ночная температура не опускается ниже двадцати градусов. Зайти, что ли, посмотреть, что за природная аномалия там приключилась?

Но войти в комнату ему не дала Варя. Она вцепилась в него мертвой хваткой, прижалась всем телом так сильно, что он почувствовал, как громко и испуганно бьется ее сердце.

– Нет! Не ходи туда!

– Не хочешь туда возвращаться?

Она ничего не ответила, лишь слабо кивнула головой.

– Хорошо, тогда пойдем наверх.

Влад не боялся того, что мог увидеть в главном зале, но Варя боялась, и он решил, что на сегодня страхов с нее достаточно. Со всем можно разобраться позже, а сейчас лучше подняться на второй этаж. Там, по крайней мере, тепло.

Да, в его комнате, несмотря на настежь распахнутое окно, было тепло, даже жарко, а Савельева продолжала дрожать и клацать зубами. Оптимальным средством для того, чтобы согреться, являлся алкоголь, но от нее и так за версту несло коньяком. Значит, этот способ, увы, не годится. Влад захлопнул дверь, сказал, не глядя в Варину сторону:

– Я сделаю тебе ванну. Подожди здесь, хорошо?

Она не стала ждать, как привязанная прошла за ним в ванную, прислонилась спиной к стене, невидящим взглядом уставилась на свое отражение в зеркале. Влад невольно поежился. Что же это творится, черт возьми?!

Раны на Варином плече он заметил, уже когда снял с нее кофту. Четыре глубокие царапины, такие же, как были на груди у Дарины.

– Кто тебя так?

– Она.

– Кто – кошка?

– Нет, Барбара. – Варя вздрогнула, потрогала царапины, а потом посмотрела прямо ему в глаза: – Не уходи.

– Боишься?

– Боюсь.

– Я думаю, тебе нужна горячая ванна.

– Нужна, – она отшвырнула порванную кофту, потянула за ворот майки, – только ты все равно не уходи.

– Хорошо. – Влад едва успел отвернуться до того, как Варька осталась голышом.

Нет, он, конечно, не ханжа, и у них с Савельевой даже когда-то был секс, целых четыре раза, но та Варька и эта – они совершенно разные. Та стеснялась и заливалась краской стыда, стоило только ему завести разговор о чем-нибудь серьезнее поцелуев, а этой все равно, смотрит он на нее или нет. Она его, кажется, вообще не замечает. Не замечает, но от себя не отпускает…

Чтобы не стоять столбом, Влад присел на бортик ванны, зачерпнул пригоршню пены, посмотрел задумчиво: сначала на пену, потом на обнаженную Варину спину. Что с ней стряслось? Может, в самом деле где-то в доме прячется кошка? Если так, то царапины стоит чем-нибудь обработать.

Версию о том, что подобный след мог оставить призрак умершей триста лет назад женщины, Влад отмел сразу. Во-первых, потому, что это откровенный бред, а во-вторых, даже если на долю секунды предположить, что привидения существуют, то в любом случае они не материальные объекты, а следы на Вариной коже очень даже материальны. И потом, она пила, а страх вкупе с алкоголем может дать очень неожиданный эффект. Не исключено, что она сама себя поцарапала, ногти у нее, кстати, длиннющие.

Единственное, что не укладывалось в более или менее стройную картину его рассуждений, это холод, но с этим можно разобраться и днем, а сейчас надо позаботиться о Варе. Ох, и не нравилась ему ее заторможенность и отрешенность.

От горячей воды шел пар, футболка пропиталась влагой и прилипла к телу. Соблазн последовать примеру Савельевой и освободиться от лишней одежды был велик, и Влад не стал ему противиться. Футболка спланировала на пол, и дышать сразу стало легче, точно это и не с футболкой вовсе он только что расстался, а как минимум с рыцарской броней.

Время шло, а Савельева продолжала сидеть в остывшей воде. Влад вздохнул, осторожно тронул ее за плечо:

– Согрелась?

Равнодушный кивок в ответ.

– Тогда, может, пора выходить? Вот, вытрись, – он протянул ей полотенце и отвернулся. – Я дам тебе свою рубашку, идет?

Никакого ответа. Влад вышел из ванной, специально оставив дверь приоткрытой.

Он рылся в дорожной сумке в поисках рубашки, когда за спиной послышались легкие шаги. Варя стояла посреди комнаты. Завернутая в белое полотенце, она сама была похожа на привидение. Только вот вряд ли какое-либо привидение может похвастать такими длинными ногами.

– Думаю, лучше обработать царапины. – Рубашка наконец отыскалась на самом дне: слегка помятая, но зато чистая, ни разу не надеванная. – Я могу сходить за водкой.

– Нет, – в Варином голосе послышались наконец хоть какие-то эмоции. – Не надо никуда ходить, пожалуйста.

Боится. А ведь это все из-за него. Нельзя было оставлять ее одну. И пусть он с ходу отмел мистический компонент, но вот сбрасывать со счетов чей-то злой умысел не стоило. Ее запросто могли напугать. Не призрак, а живой человек, из плоти и крови. Правда, круг подозреваемых получается какой-то неубедительный: Сивцова в больнице, Эйнштейн уехал, Жуан спит в своей комнате мертвецким сном. Кто же тогда? Человек со стороны? Вполне вероятно. Ключи от дома есть у троих, но где гарантия, что нет дубликата? Так, нет смысла обыскивать дом ночью, если злоумышленник и был, то уже наверняка убрался восвояси. А вот что не помешает сделать, так это поговорить по душам с нотариусом. Но это днем, а сейчас нужно что-то решать с Варей. Влад закрыл сумку, обернулся. Варя стояла здесь же, за его спиной, придерживала на груди полотенце и смотрела куда-то поверх его головы.

– Переодевайся, – мягко сказал Влад и отошел к окну.

На дворе еще царствовала ночь, но тонкая розовая полоска на горизонте свидетельствовала о том, что царству этому скоро придет конец.

– Можно я останусь с тобой?

Влад нахмурился. С одной стороны, не выгонять же ее после того, как только что спас и облагодетельствовал, а с другой – на кой хрен ему лишние искушения? А то, что Варвара для него самое настоящее искушение, он понял еще там, в ванной, когда вроде бы отстраненно, но в то же время очень внимательно рассматривал ее смуглую спину.

– Можно, – решил он наконец. – Если, конечно, ты не имеешь ничего против моего общества и моей постели. Предупреждаю сразу – я собираюсь спать на кровати, потому что на прикроватном коврике спать неудобно.

– Ты собираешься спать? – В ее голосе слышалось обреченность.

– А что, не нужно? – спросил Влад и обернулся.

Варя сидела на краю кровати, ее босые ноги едва доставали до пола.

– Давай не будем ложиться, – сказала она шепотом.

– А что мы будем делать? – В ушах вдруг зашумело и заухало.

– Все, что угодно, только чтобы не спать.

Она не шутила и не заигрывала. Зеленые глазищи – теперь он точно знал, что это не контактные линзы, – смотрели серьезно и очень внимательно.

– Звучит как приглашение. – Влад усмехнулся, подошел к кровати.

– Мы могли бы поиграть в карты. У тебя есть карты?

– Я не хочу играть в карты. – Ее кожа была влажной и пахла фиалками. – У меня есть встречное предложение.

Она же сама сказала «все, что угодно». Ему угодно, и не просто угодно, а чертовски хочется. Ему хочется с той самой первой минуты, как он ее увидел, и желание это с каждым днем становится все невыносимее. И вот сейчас она сидит на его кровати с голыми коленками и предлагает сыграть в карты…

Она вовсе не сопротивлялась его решительному, какому-то по-мальчишески агрессивному напору. Она даже обняла его за шею и запрокинула голову, чтобы ему было удобнее ее целовать. И глаза она не закрывала, совсем как раньше, тринадцать лет назад. Ей понравилось его «встречное предложение». Настолько понравилось, что иногда Влад не мог понять: а в чьих руках инициатива? С ней было чертовски хорошо, а стало бы еще лучше, если бы не тень сомнения, этакая гаденькая мыслишка, зудящая где-то в самом центре черепной коробки. А что, если она вытворяет все эти чудесные вещи, просто чтобы не дать ему уснуть?..

– Не бойся, Варя, я не засну, – сказал он, когда мыслишка стала совсем уж невыносимой.

Она отстранилась, не сильно, а так, чтобы видеть его лицо, и в зеленых глазищах зажглось недоумение пополам с нетерпением.

– А я и не боюсь. С тобой мне не страшно.

Вот чего ему не хватало для полного, всепоглощающего счастья. Ему не хватало именно этих слов.

– Теперь ты не сбежишь? – Он обнял ее так сильно, точно она уже собиралась бежать. – Если я буду рядом, все привидения мира не смогут причинить тебе вред. Не надо уезжать.

Молчание. Снова молчание. Да что же это такое?

– Осталось всего две ночи. – Он не сдастся. После того как Влад узнал, какая же она, теперешняя Варвара, он не позволит ей вот просто так взять и уйти. – Я клянусь, что до самого рассвета не сомкну глаз.

– Это будет нелегко. – Она улыбнулась, и от этой улыбки сжимавшие его сердце тиски разжались.

– Мы отоспимся днем. Хочешь, съездим в клуб? Там есть гостевые номера, и нас никто не побеспокоит. Будем спать как суслики.

– Как сурки, – ее улыбка стала еще шире.

– Ну, ты согласна?

– Днем в доме безопасно, – сказала Варя с непонятной убежденностью. – Не надо ехать в номера.

* * *

Они уснули на рассвете, а проснулись ближе к обеду: сначала Варя, а потом почти сразу же Влад.

– Доброе утро. – Он улыбнулся так, что тут же ожила и заныла где-то глубоко в сердце запрятанная заноза – ее первая, самая сильная, самая печальная любовь. Теперь Варя точно знала: то, что произошло между ними прошлой ночью, было правильным, если не закономерным, а тринадцать лет, прожитых без Влада Воронина, стали ее самой роковой, самой большой ошибкой. Именно так, потому что, если бы не ее непростительное заблуждение, все могло бы сложиться иначе. И не было бы сейчас горечи от осознания того, как много они потеряли по ее вине. Влад сказал, что ей нечего бояться, когда он рядом. Варе очень хотелось верить, а еще – она больше не страшилась себе в этом признаваться – ей очень хотелось, чтобы он остался в ее жизни не на жалких два дня, а навсегда. Думать о том, что можно легко удержать того Влада, которого она узнала прошлой ночью, было глупо и самонадеянно, но помечтать-то ведь можно.

Новорожденный день был чудесным, в его ярком свете все ночные кошмары казались надуманными и далеко не такими страшными. Она много выпила, вдруг все ей только примерещилось? И поцарапаться она могла случайно. Или в доме и в самом деле живет кошка. Не призрачный монстр, а самая обыкновенная кошка. Единственное, чему никак не находилось разумного объяснения, – это рассказу Сивцовой о женщине-призраке. На помощь пришел Влад. Они пили чай на кухне, когда он вдруг сказал:

– Я тут все думал по поводу твоей идеи с наркотиками.

– Сивцова вчера ничего не пила. – Варя отставила чашку. – Да и я выпила коньяк уже после того, как у меня начались видения. – Она поежилась, а потом добавила: – Влад, давай заглянем в главный зал.

– Я уже заглядывал. Там все в порядке.

– Ты уверен? И нет ничего подозрительного?

Он пожал плечами:

– Если хочешь, можешь убедиться сама.

Заходить в главный зал даже при свете дня было страшно, но Варя себя заставила: набрала в легкие побольше воздуха, как перед прыжком в прорубь, и переступила порог.

В зале было по-летнему тепло, на обеденном столе играли в догонялки солнечные зайчики, а на каминной полке стояли две сгоревших до основания свечи, тех самых, которые вчера погасил странный сквозняк. Напольные часы показывали половину третьего и жизнерадостно тикали, а кочерга, совершенно целая, была аккуратно прислонена к стене. Кстати, телефон тоже работал. Варя растерянно посмотрела на Влада.

– Ночью здесь все было по-другому.

– Или воспринималось по-другому.

– Думаешь, наркотик? Но я же говорила, что видения начались еще до того, как я выпила коньяк.

– А где ты в тот момент находилась? – вдруг спросил он.

– В кресле у камина. Я не понимаю…

– Варя, я почти не сомневаюсь, что причиной всему какой-то наркотик. – Влад заглянул в закопченное каминное нутро, – только подмешивали его не в напитки.

– А куда?

– В воздух. Скорее всего, это какой-то галлюциногенный газ.

– И каким образом его распыляли?

– Может, через систему вентиляции. Я пока не могу сказать с полной уверенностью, но смотри, в стене над камином есть вытяжное отверстие. – Он запрокинул голову. – И вон еще одно, над столом. Спорим, что-то подобное есть и в жилых комнатах. Это вполне объясняет наши коллективные видения.

Варя вспомнила призрачную удавку и вздрогнула, а потом подумала секунду и возразила:

– Но это никак не объясняет тот факт, что у нас всех были одинаковые галлюцинации. По логике, каждый должен был увидеть что-то свое.

Влад ненадолго задумался, а потом победно улыбнулся.

– И петля, и ваше с Сивцовой привидение запросто могли быть голографической проекцией. У них очень даже призрачный вид, а добавленный в воздух газ искажал восприятие и делал картинку более реальной.

Голограмма? Пожалуй, это сложно, но вполне осуществимо. Особенно если принимать во внимание, какая сумма поставлена на кон. А что делать с холодом?

– Ночью здесь было очень холодно. Ты почувствовал?

– Почувствовал, – кивнул Влад. – Возможно, в определенной концентрации газ способен влиять на тепловые рецепторы кожи.

– В моей спальне тоже было холодно.

– Ну, вот видишь.

– А почему действие газа не ощущалось в твоей комнате?

– Есть несколько вариантов. – Влад обнял ее за плечи, прижал к себе. – Во-первых, возможно, у нашего доморощенного мистификатора были другие планы. А во-вторых, что более вероятно, газ просто выветрился. Последние две ночи я спал с открытым окном.

Предположение казалось очень логичным, оно подтверждалось фактами и объясняло если не все, то очень многое. Осталось только выяснить, кто же он, этот мистификатор, и какие цели преследует. Хотя с целями все как раз ясно – наследство Поклонского, домик, который стоит почти миллион долларов. Ищи, кому выгодно. Очевидная выгода была у наследников. Она и Влад не в счет, остается Жуан.

– Где Димка? – спросила Варя.

– Уехал еще утром. Думаешь, это его рук дело?

– А чьих еще?

– Ну, я бы не стал сбрасывать со счетов Эйнштейна.

– У Эйнштейна нет финансовой заинтересованности.

– Зато он хорошо разбирается в истории и физике. К тому же промышляет охотой на привидений. Подозрительный набор увлечений. Тебе не кажется?

– Когда Сивцовой привиделась Барбара, мы все были в главном зале. Если твое предположение насчет голограммы верно, то кто-то должен был ее включить.

– И снова на ум приходит мысль о неизвестном фигуранте. Либо это чей-то помощник, либо независимое лицо.

– От кого независимое?

– Вот это я сегодня и постараюсь выяснить. – Влад наклонился, поцеловал ее в шею. – Мне нужно будет смотаться в город.

– Надолго?

– Максимум на пару часов. Ты как, продержишься тут без меня?

Варя кивнула, сказала:

– Я открою в доме все окна, устрою тотальное проветривание.

– Лучше сходи на озеро, позагорай. Ты по-прежнему сгораешь за пятнадцать минут или есть позитивные сдвиги?

– Сдвиги есть, – она улыбнулась, – но ты все равно не задерживайся.

Влад уехал в пятом часу, а Варя с книжкой под мышкой направилась к озеру загорать. В шесть приехал Жуан, она видела, как подкатил его «мерс». Возвращаться в дом не хотелось, нежиться в мягких послеполуденных солнечных лучах было приятно. Запросто можно подождать Влада здесь, у озера.

Расслабиться не получилось: минут через двадцать на берегу появился Жуан, уселся на покрывало рядом с Варей, снял с себя рубашку, вытер ею мокрое от пота лицо.

– Загораешь, Савельева?

– Загораю. – Смотреть на его белое, колышущееся при каждом движении пузо было неприятно. – Как там Юля?

– Плохо. Перелом руки и ноги, а еще ушиб спинного мозга. – Жуан горестно и, кажется, вполне искренне вздохнул. – Понадобится длительная реабилитация. Хорошо еще, если она сможет ходить.

Теперь вздохнула Варя. Сивцова, конечно, та еще стерва, но даже она не заслужила, чтобы с ней поступали так бесчеловечно. Того, кто все это затеял, надо обязательно найти и наказать.

– А где твой сердечный друг? – Жуан подсел поближе, теперь Варя отчетливо ощущала исходящий от его тела запах пота.

– Ты о ком? – Она слегка отодвинулась.

– Я о Вороне. Вы же, кажется, сегодняшней ночью помирились? – Жуан мерзко усмехнулся. – Что, решили объединить капиталы?

– А тебе, похоже, завидно? – Она улыбнулась в ответ.

– Нет, мне просто интересно, что Ворон делает в байк-клубе, если тут у вас такая идиллия.

– У него есть дела с хозяином клуба.

– Да что ты говоришь?! – Улыбка Жуана стала еще мерзостнее. – Я в простоте своей считал, что хозяин клуба мужик, а в тачке Ворона сидела какая-то баба. Или мне показалось?

– Жуан, чего ты добиваешься? – Сохранять невозмутимость становилось с каждой секундой тяжелее.

– Ох, ну и жарища! – Он заграбастал Варину книгу, принялся ею обмахиваться. – Да ничего я не добиваюсь, просто жалко мне тебя, Савельева. Уже второй раз на одни и те же грабли наступаешь. Он же тебя поматросит и бросит. У него таких, как ты, пол-Москвы. Ничему-то тебя жизнь не учит.

– Шел бы ты отсюда со своей жалостью, – сказала Варя ласково.

– Не, мне и здесь хорошо. Если хочешь, сама иди. – Жуан отшвырнул книгу, растянулся на покрывале.

– И пойду. – Варя решительно встала, направилась к дому.