Текст книги "Культурное наследие русского зарубежья в диалоге цивилизаций XV – начала XX веков"

В Петербурге у Дидро состоялось несколько десятков встреч с императрицей Екатериной II. Также Дидро встречался с российскими деятелями науки и культуры, был избран почетным членом Петербургской академии наук и Академии художеств. На исходе зимы 1774 года Дидро уехал из России в Париж, а спустя десять лет умер. Осенью 1785 года библиотека Дидро, купленная двадцать лет назад Екатериной II, наконец-то была перевезена из Франции в Россию и выставлена в Эрмитаже – почти три тысячи томов европейской философской мысли[253]253
  См.: Королёв С. В. Библиотека Дидро: опыт реконструкции. СПб.: Российская национальная библиотека, 2016. – 223 с.


[Закрыть]. Она вместе с библиотекой Вольтера стала важной частью формировавшихся в России в течение всего XVIII века еввропейских книжных собраний, которые активно пополнялись русскими переводами и изданиями: сочинениями Самуэля фон Пуфендорфа «О должностях человека и гражданина по закону естественному» (СПб., 1726) и «Введение в историю знатнейших европейских государств» (СПБ., 1767–1777), Л. Жокруа «О государственном правлении и разных родах оного» (СПб., 1770), Ж.-Ж. Руссо «Гражданин, или Рассуждение о политической экономии» (СПб., 1777, 1787), «Политическое завещание г. Вольтера» (СПб., 1785), 27-томный «Всемирный путешествователь, или познание старого и нового света» Ж. де Ла Порта (СПБ., 1778–1794), которые не просто расширяли кругозор русских читателей, но ломали старое и формировали новое представление о мире, государстве, обществе и человеке.

Левицкий Д. Г. Портрет М. П. Нарышкиной 1773–1774 гг. Музей Лувра. Париж, Франция.

Левицкий Д. Г. Портрет Д. Дидро 1773–1774 гг. Музей искусства и истории Женевы. Швейцария.

Конечно, не всем это приходилось по нраву, и, как писал, например, профессор Духовной академии Д. И. Ростиславов, даже в уездном городе Касимове, «увы… были либералы, пропитанные идеями Вольтера и Жан-Жака Руссо»[254]254
  Записки Д. И. Ростиславова // Русская старина. 1888. Т. 59. № 7–9. С. 82.


[Закрыть]. Взращенное в Московской Руси неприятие мировоззрения латинского Запада толкало апологетов допетровской старины на варварское уничтожение неугодной литературы, запрещение и цензурное оскопление сочинений. Так, грубой цензуре подверглась книга Луи-Антуана Караччиоли «Путешествие разума в Европейские области» (СПб. 1783), особенно раздел о России, из которого вырезали все разговоры о крепостном праве и сибирской каторге, в результате чего из десяти страниц, посвященных России, осталось только две; полностью запрещены были книги швейцарского просветителя Иоганна Циммермана «Народная гордость» (СПб. 1788) и «Образ народного любочестия» (СПб. 1793) из-за восхваления свободных государств и осуждения деспотизма[255]255
  Баренбаум И. Е. Французская политико-экономическая литература в русских переводах (вторая половина XVIII века) // Книга. Культура. Общество: сб. науч. трудов по материалам 12-х Смирдинских чтений. Т. 154. СПб.: СПГУ культуры и искусства, 2002. С. 5.


[Закрыть]. А в 1797–1799 годы, время правления Павла I, вообще было запрещено 639 изданий, в том числе почему-то «Путешествие Гулливера», а вот сочинение Руссо цензура пропустила[256]256
  Эйдельман Н. Я. Грань веков. С. 96.


[Закрыть]. Но некоторым частным книжным собраниям удавалось быть неподцензурными, и библиотеки, например, Н. П. Румянцева, А. С. Норова, В. А. Десницкого хранили издания таких известных западных типографов, как Альда Мануция и Джамбаттиста Бодони, выпускавших произведения Данте Алигьери, Франческо Петрарки, Торквато Тассо, Леонардо да Винчи, которые в России служили образцом европейской мысли, словесности, графического искусства и печатного дела[257]257
  См.: Степанова Е. В. Итальянское искусство книги в собрании НИО редких книг Российской государственной библиотеки // Медиатека и мир. 2011. № 4. С. 14–25.


[Закрыть].

Через просвещение Россия открывала Запад, а Запад открывал для себя Россию. Так, уроженец Германии Иоганн Готлиб Георги (Johann Gottlieb Georgi), в 1770 году по приглашению Академии наук приехавший в Россию, написал и издал на немецком языке такие важные для россиеведения работы, как «Комментарии к путешествию по Российской Империи в 1772–1774 годах», «Описание всех в Российском государстве обитающих народов, также их житейских обрядов, вер, обыкновений, жилищ, одежд и прочих достопамятностей», «Физико-географическое и естественноисторическое описание Российской империи», «Описание российско-императорского столичного города Санкт-Петербурга и достопримечательностей в окрестностях оного, с планом 1794–1796»[258]258
  Gottlieb Georgi Johann. Bemerkungen einer Reise im Russischen Reich 1772–1774. T. 1–2. St. Petersburg: Kaiserl. Academie der Wissenschaften, 1775; Idem. Beschreibung aller Nationen des Russischen Reichs, ihrer Lebensart, Religion, Gebräuche, Wohnungen, Kleidung und übrigen Merkwürdigkeiten. T. 1–4. Санкт-Петербург: Müller, 1776–1780; Idem. Geographisch-physikalische und Naturhistorische Beschreibung des Russischen Reiches. Bd. 1–9. Konigsberg, 1797–1802; Описание российско-императорскаго столичнаго города Санктпетербурга и достопамятностей в окрестностях онаго / Сочинение И. Г. Георги, врачебныя науки доктора, Российско-императорской и Королевской Прусской академии наук, Римско-императорской академии испытателей естества, Курфирстскаго Майнцскаго, Санктпетербургскаго Вольнаго экономическаго и Берлинскаго общества испытателей естества, члена. С планом. Санктпетербург: При Имп. Шляхет. сухопут. кад. корпусе, 1794. – 124 с.


[Закрыть]. Императрица Екатерина II высоко оценила труды Георги, особенно его этнографическое исследование, повелела издать его за казенный счет, да еще наградила автора золотой табакеркой, а русский шотландец Франц Гарднер, опираясь на красочные иллюстрации книги Георги «Описания всех в Российском Государстве обитающих народов», запустил на своей фабрике под Москвой производство фарфоровых кукол в разных национальных костюмах народов России.

Крупным исследователем России был уроженец Берлина, доктор медицины, ученый-энциклопедист Петер Симон Паллас (Peter Simon Pallas), который в 1767 году поступил на службу в Петербургскую Академию наук и за сорок с лишним лет работы на русской земле написал о ней свыше ста пятидесяти трудов, заложивших основу естественнонаучных знаний о России: «Путешествие по разным провинциям Российского государства», «Достопримечательности мордвы, казахов, калмыков, киргизов, башкир и др.», «Флора России», «Краткое физическое и топографическое описание Таврической области», «Перечень дикорастущих растений Крыма», «Сравнительные словари всех языков и наречий, собранные десницей Всевысочайшей особы императрицы Екатерины II» и другие[259]259
  Pallas P. S. Reise durch verschiedene Provinzen des Russischen Reichs. Т. 1–2. St. Petersburg, 1771–1773; Idem. Merkwürdigkeiten des Morduanen, Kasaken, Kalmücken, Kirgisen, Baschkiren etc. T. 1–3. Franrfurt Leipzig, 1773–1777; Idem. Flora Rossica. T. 1–2. St. Petersburg, 1784–1788; Паллас П. С. Краткое физическое и топографическое описание Таврической области». СПб., 1795;. Он же. Перечень дикорастущих растений Крыма. СПб., 1795; Он же. Сравнительные словари всех языков и наречий, собранные десницей Всевысочайшей особы императрицы Екатерины II. Т. 1–2. СПб., 1787–1789.


[Закрыть].

Свой вклад в россиеведение внесли и другие трудившиеся в России иностранцы. Так, Г. З. Байер (Gottlieb Siegfried Bayer), опираясь на исследования Лейбница по генеалогии древнерусских князей[260]260
  См.: Conze W. Leibniz als Historiker. Berlin: Akademie der Wissenschaften, 1951. – 85 S.; Richter L. Leibniz und sein Russlandbild. Im Auftrage der Akademie der Wissenschaften zu Berlin zum 300. Geburtstage ihres Gründers. Berlin: Akademie der Wissenschaften, 1946. S. 80; Hoffmann P. Deutsche Publikationen aus der ersten Hälfte des 18. Jahrhunderts zur Geschichte des vorpetrinischen Russlands // Wissenschaftliche Zeitschrift der Humboldt-Universität zu Berlin. R. XVII. 1968. 2.


[Закрыть], разрабатывал историю скифов, варягов и других племен, стоявших у истоков создания Древней Руси[261]261
  Готлиб Зигфрид Байер – академик Петербургской Академии наук. Санкт-Петербург: Европейский Дом. 1996. – 80 с.


[Закрыть]; Г. Ф. Миллер (Gerhard Friedrich Müller) прославился сочинениями «Происхождение народа и имени российского», «Опыт новой истории о России», «Описание Сибирского царства», «О начале и происхождении козаков»[262]262
  Г. Ф. Миллер – выдающийся ученый России XVIII века // Исторический архив. 2006. № 1. С. 3–63; Миллер Г. Ф. Опыт новейшей истории о России // Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащие. СПб., 1761, январь. С. 8–11; Он же. Описание Сибирского царства и всех происшедших в нем дел от начала, а особливо от покорения его Российской державе по сии времена. СПб., 1750; Он же. О начале и происхождении козаков // Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащие. СПб., 1760, апрель и др.


[Закрыть]; Ф. В. Берхгольц (Friedrich Wilhelm von Bergholtz) оставил дневник о «Царствовании Петра Великого, с 1721–1725 год»[263]263
  Берхгольц Ф. В. Дневник каммер-юнкера Берхгольца, веденный им в России в царствование Петра Великого, с 1721–1725 год / пер. И. Аммон: [в 4 ч.]. М., Ч. 1: 1721-й год. 1857. – 271 с. Ч. 2: 1722-й год. 1858. – 358 с. Ч. 3: 1723-й год. 1860. – 292 с. Ч. 4: 1724-й и 1725-й годы. 1862.


[Закрыть], а Э. И. Миних (Ernst Johann von Münnich) стал автором «Записок графа Эрнста Миниха, сына фельдмаршала…», большая часть которых посвящена царствованию Анны Иоанновны[264]264
  Записки графа Эрнста Миниха, сына фельдмаршала, писанные им для детей своих в Вологде в 1758 году. СПб.: Тип. Н. Греча, 1817. – 233 с.


[Закрыть]; Обри де Ла Моттре119 (Aubrey de la Mottraye) в 1732 году выпустил написанное в Петербурге сочинение «Путешествие на английском и французском О. де ла Моттрэ по различным провинциям и местностям герцогской и королевской Пруссии, России, Польши и т. д…»[265]265
  Motraye A. de la. Voyages en Anglois et en Francois en diverses provinces et places de la Prusse ducale et royale, de la Russie, de la Pologne etc… La Haye; Londres; Dublin, 1732; Беспятых Ю. Н. Петербург Петра I в иностранных описаниях. М.: Наука, 1991. – 284 с.


[Закрыть]; Я. Я. Штелин (Jacob von Stäehlin) оставил «Любопытные и достопамятные сказания о императоре Петре Великом изображающие истинное свойство сего премудрого Государя и отца отечества, собранные в течение сорока лет действительным Статским советником Яковом Штелиным», «Анекдоты о Петре Великом» и «Записки об императоре Петре III»[266]266
  Штелин Я. Любопытные и достопамятные сказания о императоре Петре Великом: изображающие истинное свойство сего премудрого государя и отца отечества. Собранные в течение сорока лет действительным статским советником Яковом Штелиным. Изд. Вторым тиснением. СПб.: М. Овчинников, 1787. – 468 с.; Он же. Подлинные анекдоты о Петре Великом. Л.: АТУС. 1990; Он же. Записки о Петре III, императоре Всероссийском // Чтения Императорского общества истории и древностей российских». Кн. 4. [СПб.], [1866]. С. 67–118.


[Закрыть]; К. К. де Рюльер (Claude Carloman de Rulhière) издал книгу «История, или анекдоты о революции в России в 1762 году», которая описывала дворцовый переворот Екатерины II, свидетелем которого он был[267]267
  Алпатов М. А. «История, или анекдоты о революции в России в 1762 году» Клода Карломана де Рюльера // Проблемы истории русского общественного движения и исторической науки. М.: Наука, 1981. С. 322–326.


[Закрыть], и так далее.

Значительна часть материалов иностранного происхождения, связанных с Россией, отложилась в различных архивах и библиотеках мира. Например, в одном только архиве министерства иностранных дел Франции в рубрике «Russie» серии «Mémoires et documents», по данным работавшего там историка Е. В. Тарле, хранятся бумаги маркиза де ла Шетарди, находившегося на дипломатической службе в Петербурге в 1739–1742 годы, французского посланника Шевалье д’Эона, жившего в России в 1755–1762 годы, барона де Бретейля, прибывшего в 1760 году послом Франции в Петербург, участника Русско-турецкой войны 1769 года барона де Тотта, члена французской дипломатической миссии в России 1775–1780 годов барона де Корберона, французского эмигранта, генерала А. Ф. Ланжерона и другие[268]268
  Из литературного наследия академика Е. В. Тарле. М.: Наука, 1981. С. 346–351.


[Закрыть].

Видение иностранцами России XVIII века, их понимание русской истории и культуры носило противоречивый характер – от одиозности, присутствовавшей, например, в трудах авторов норманнской теории, немцев Г. Байера, Г. Миллера и А. Шлёцера, до восхищения, которым была наполнена работа серба Захария Орфелина о реформаторской деятельности Петра I, изданная в Венеции в 1772 году, а два года спустя и в России[269]269
  Орфелин З. Житие и славные дела Петра Великого: в 2-х т. Венеция, 1772; Второе издание под редакцией и с примечаниями историка М. М. Щербатова: в 2-х т. СПб.: Издание Императорской Академии наук, 1774.


[Закрыть]. Сочинения, негативно оценивавшие русское прошлое и настоящее, как правило, вызывали решительный отпор со стороны творческой и правящей элиты страны – от академика М. В. Ломоносова до императрицы Екатерины II включительно и рождали бурный межцивилизационный диалог, за которым внимательно следила вся интеллектуальная Европа. Так, острую полемику породили изданные в 1768 году сначала в Париже, а через год в Амстердаме путевые заметки французского аббата, астронома и путешественника Жана Шаппа д’Отроша (Jean Chappe d’Auteroche) «Путешествие в Сибирь по приказу короля в 1761 году…», которые одним росчерком пера свели европейскую Россию к ее азиатской окраине, подменили метрополию периферией, распространили рассказы о быте и нравах азиатских этносов Сибири на русский народ и исконную Россию, названную варварской отсталой страной, пребывающей за гранью цивилизации[270]270
  Chappe d’Auteroche. Voyage en Sibérie, fait par ordre du roi en 1761; contenant les moeurs et les usages des Russes, et l̕ état actuel de cette puissance; la description géographique & le nivellement de la route de Paris à Tobolsk; l’histoire naturelle de la même route; des observations astronomiques et des expériences sur l’électricité naturelle. Vol. 1–2. Paris, Debure, père, 1768.


[Закрыть].

Данный подход с замещением и извращением понятий вызвал полное неприятие у отечественной элиты, решившей не оставлять его без ответа и защитить Россию, тем более что сочинение Шаппа д’Отроша приобрело в Европе большую популярность[271]271
  Проскурина В. Ландшафт империи: «Антидот» Екатерины II против «Путешествия в Сибирь», или границы европейской цивилизации // Новое литературное обозрение. 2017. № 2 (144). С. 9–32.


[Закрыть]. В 1770 году Екатерина II содействовала изданию на французском языке двухтомного русского «Антидота», то есть «Противоядия», состоявшего, как отмечалось в пояснении к нему, в «разборе дурной, но великолепно напечатанной книги под заглавием “Путешествие в Сибирь по приказу короля в 1761…”»[272]272
  Каррер д’Анкос Э. Императрица и аббат. Неизданная литературная дуэль Екатерины II и аббата Шаппа д’Отероша / пер. с фр. О. А. Павловской. М.: Олма-Пресс, 2005. С. 225–424.


[Закрыть]. Желая переубедить ее читателей, «Антидот» приводил развернутую критику всех антирусских высказываний, в частности на пренебрежительные слова о бескультурье россиян давался подробный обзор состояния отечественной литературы середины XVIII века с краткой, но высокой оценкой творчества Прокоповича, Кантемира, Ломоносова, Сумарокова, Тредиаковского Татищева и даже библиотекаря личной библиотеки Екатерины II В. П. Петрова, которые ставились в один ряд с европейскими писателями. «Антидот», как и книга Шаппа д’Отроша, вышел через год повторным изданием в Амстердаме, что, впрочем, никак не изменило мнения русофобов, однако для европейских исследователей России он стал важным источником информации[273]273
  Берков П. Н. Изучение русской литературы иностранцами в XVIII веке // Язык и литература. Т. 5. Л., 1930. С. 87–136.


[Закрыть].

Продуманностью, прагматичностью и взвешенностью оценок отличались материалы дипломатических миссий и посольств, например «Записки Дюка Лирийскаго и Бервикскаго во время пребывания его при императорском российском дворе в звании посла Короля Испанскаго. 1727–1730 годов», опубликованные на французском языке в Париже в 1788 году. И хотя в России они в русском переводе Д. Языкова были изданы лишь в 1845 году, да еще в сокращенном и отредактированном виде, это не помешало любителям россики сразу же включить их в научный оборот[274]274
  Записки Дюка Лирийскаго и Бервикскаго во время пребывания его при императорском российском дворе в звании посла Короля Испанскаго. 1727–1730 годов. СПб.: Гутенбергова типография, 1845. – 226 с.


[Закрыть]. В 1737 году секретарь прусской миссии в России Иоганн-Готтгильф Фоккеродт (Johann Gotthilf Vockerodt) написал подробное «Исследование некоторых вопросов относительно совершившейся перемены в России в царствование Петра I», которое имело также другое название – «Россия при Петре Великом, по рукописному известию Иоганна-Готтгильфа Фоккеродта»[275]275
  Россия при Петре Великом по рукописному известию Иоганна-Готтгильфа Фоккеродта и Оттона Плейера. М.: Издание Императорского общества истории и древностей российских при Московском университете. 1874. – 122 с.


[Закрыть]. Прибыв в 1712 году в Россию сначала в качестве учителя племянников Я. В. Брюса и сыновей Д. К. Кантемира, а потом секретаря прусского посольства, Фоккеродт за четверть века не только освоил русский язык, но и изучил массу материалов по истории и современности России, которые затем легли в основу его сочинения «Россия при Петре Великом». При этом, говоря о преобразованиях Петра I, Фоккеродт сопровождал свой рассказ обширными экскурсами в допетровское время, опровергая, с одной стороны, расхожее мнение Запада о дикости русского народа, а с другой стороны, повторяя его утверждением о том, что основы государственного, военного и гражданского устройства были получены русскими от Золотой Орды. Фоккеродт сравнивал время петровских реформ с кризисными периодами русской истории – Смутой, расколом, – что заставляло его скептически оценивать результаты правления Петра I. Вместе с тем, несмотря на спорные выводы, исследование Фоккеродта получило большое признание в мире из-за наличия в ней подробных сведений о России: численности и составе населения, бюджете, армии и флоте, религии и церкви и так далее. Не случайно она практически сразу после выхода в свет стала предметом внимательного изучения со стороны разных исследователей, от французского энциклопедиста Вольтера и адъютанта Фридриха II Х.-Г. Манштейна до русских историков С. М. Соловьёва и В. О. Ключевского[276]276
  См.: Неистовый реформатор / Иоганн-Готтгильф Фоккеродт, Фридрих-Вильгельм Берхгольц. М.: Фонд Сергея Дубова, 2000. – 560 с.


[Закрыть].

В XVIII веке, как известно, происходил важный процесс превращения знаний в науку, характеризовавшийся систематизацией, обобщением и анализом накопленных к этому периоду сведений о явлениях природы и общества, их рационалистическим пониманием и объяснением. Затронул данный процесс и россику. Автором первых работ по россике обычно считают Логина (Логгина) Бакмейстера (Хартвиг Людвиг Кристиан Бакмейстер/Hartwig Ludwig Christian Bacmeister) – уроженца Германии, который благодаря своему студенческому знакомству с А. Л. Шлёцером смог в 1762 году приехать в Петербург и посвятить себя изучению России[277]277
  Венгеров С. А. Критико-библиографический словарь русских писателей и ученых. СПб.: Семен. типолит. (И. Ефрона), 1891. Т. II. С. 70–73; Геннади Г. Н. Литература русской библиографии. СПб.: Имп. Акад. наук, 1858. С. 10.


[Закрыть]. Бакмейстер подготовил и издал одиннадцать томов (по шесть частей в каждом) библиографического обозрения книг, вышедших в России в 1769–1789 годы с рецензиями, полными выходными данными и подробными указателями[278]278
  Russische Bibliothek, zur Kenntniß des gegenwärtigen Zustandes der Literatur in Rußland (Русская библиотека для познания современного состояния литературы в России) / Hrsg. von H. L. C. Bacmeister. Bd. 1–11. St. Petersburg; Riga; Leipzig, 1772–1787.


[Закрыть]; четыре части «Топографических известий, служащих для полнаго географическаго описания Российской империи», «Краткую географию Российской империи»[279]279
  Бакмейстер Л. И. Топографическия известия, служащия для полнаго географическаго описания Российской империи. СПб.: Имп. Акад. наук, 1771–1774; Bacmeister H. L.Ch. Kurze Geographie des Russischen Reiches. Revel, 1773.


[Закрыть], а также переводы на немецкий язык книги Ломоносова «Древняя российская история от начала российского народа до кончины Великого Князя Ярослава Первого или до 1054 года», дневника Петра Великого, «Жизнеописания гр. Б. П. Шереметева» Мюллера[280]280
  Lomonossow M. Alte Russische Geschichte von dem Ursprunge der Russischen Nation bis auf den Tod des Großfürsten Jaroslaw des Ersten, oder bis auf das Jahr 1054 / Aus dem Russischen ins Deutsche übersetzt von H. L. C. Bacmeister. – Riga; Leipzig: Hartknoch, 1768. – 192 S.; Beyträge zur Geschichte Peters des Grossen / Hrsg. von H. L. C. Bacmeister; [übersetzt von Ch. G. Arndt, H. L. Ch. Bacmeister]: Bd. 1, 2: Tagebuch Peters des Grossen in einer deutschen Übersetzung; Bd. 3: Beilagen zu dem Tagebuch Peters des Grossen, meistens aus dem Russischen übersetzt. Riga: Hartknoch, 1774, 1776, 1784; Müller G. F. Lebensbeschreibung des General-Feldmarschalls Grafen Boris Petrowitschj Scheremetew, mit eingestreueten Erläuterungen über die Geschichte Peters des Grossen / übersetzt aus dem Russ. von H. L. C. Bacmeister. – St. Petersburg: Hartknoch, 1789. – 212 S.


[Закрыть] и другие.

Свои работы Л. Бакмейстер предназначал почти исключительно «академическому юношеству», однако очень скоро их значение вышло за эти сугубо учебные рамки. Они положили начало культурной миссии русской исторической, научной и художественной литературы, определили ее значение в диалоге культур и международном культурном обмене. Важность трудов Бакмейстера определялась еще и тем, что в «Опыте исторического словаря о российских писателях» 1772 года, автором которого был известный литератор, издатель и просветитель Н. И. Новиков, отсутствовали сведения о литераторах-иностранцах, работавших в России и для России[281]281
  Новиков Н. И. Опыт исторического словаря о российских писателях. СПб.: Тип. Акад. наук, 1772. – 264 с.; Он же. Опыт исторического словаря о российских писателях // Новиков Н. И. Избранные произведения. М.; Л.: Гос. изд-во худож. лит., 1951. С. 277–370.


[Закрыть], а немецкоязычная библиографическая «Записка» Я. Я. Штелина, имевшая целью создание словаря русских писателей, так и осталась запиской, содержавшей отрывочные сведения о русской словесности XVIII века[282]282
  Библиографическая «Записка» Я. Я. Штелина была опубликована М. П. Погодиным в его журнале Москвитянин. 1851. № 2. С. 205–215.


[Закрыть].

Таким образом, во многом именно благодаря россике отечественная история и культура стали частью мирового исследовательского пространства, наглядным примером чего являются труды другого «россиковеда» – Ф. П. Аделунга, который в 1794 году приехал в Россию и прожил в ней почти полвека, закончив свои дни в Петербурге в 1843 году. Миссия Аделунга была двоякой: с одной стороны, он привносил европейскую культуру на русскую почву, был директором немецкого театра, цензором немецких книг, коллекционером европейского искусства и его собрание легло в основу Художественного музея Харькова, а с другой стороны, он активно разрабатывал русскую тему сквозь призму представлений иностранцев о России, что нашло отражение в его работах: «О древних иностранных картах России до 1700 года» с библиографией иностранных карт России за 1306–1699 годы; «Систематическое обозрение литературы в России в течение пятилетия с 1801 по 1806 г.» (ч. 1–2, 1810–1811), «Критико-литературное обозрение путешественников по России до 1700 года и их сочинений»[283]283
  Аделунг Ф. О. древних иностранных картах России до 1700 года / соч. почетн. члена Имп. акад. наук Федора Аделунга. Санкт-Петербург: В тип. Имп. акад. наук, 1840. – 51 с.; Систематическое обозрение литературы в России в течение пятилетия, с 1801 по 1806 год / Соч. А. Шторхом и Ф. Аделунгом: [Ч. 1–2]. СПб.: Тип. Шнора, 1810–1811; Он же. Критико-литературное обозрение путешественников по России до 1700 года и их сочинений, Фридриха Аделунга, увенчанное большою Демидовскою наградою: в 2-х ч. / пер. с нем. Александра Клеванова. М.: Университетская типография, 1864.


[Закрыть].

Аделунг как ученый знал, что для понимания России, «нахождения общего языка» с ее историей и культурой, иностранные материалы имели большое значение, причем не только для жителей зарубежных стран, но и для самих россиян. История с русским дневником итальянского литератора Франческо Альгаротти была тому наглядным подтверждением. В 1739 году Альгаротти в составе английской делегации прибыл в Петербург на свадьбу принцессы Анны Леопольдовны. Все свои впечатления об этой поездке он подробно записывал в дневник, который затем был положен им в основу книги «Письма о России» («Lettere sulla Russia»), изданной в 1759 году[284]284
  Альгаротти Фр. «Окно в Европу»: Дневник путешествия из Лондона в Петербург в 1739 году. М.: Изд-во «Старая Басманная», 2016. – 164 с.


[Закрыть]. В ней он написал фразу, получившую впоследствии широкое распространение: «Петербург – это окно, через которое Россия смотрит в Европу» («Petersbourg est la fenetre par laquelle la Russie regarde en Europe»). Именно на нее при написании поэмы «Медный всадник» в 1833 году сослался А. С. Пушкин, что сделало ее поистине крылатой.

Во второй половине XVIII века приезжавших в Россию иноземцев было так много, что для них стала выпускаться на русском и иностранных языках специальная литература в жанре путеводителей как по отдельным городам, так и по стране в целом. Например, в 1779 году было издано «Историческое, географическое и топографическое описание Санктпетербурга: От начала заведения его, с 1703 по 1751 год» А. И. Богданова[285]285
  Богданов А. И. Историческое, географическое и топографическое описание Санктпетербурга: От начала заведения его, с 1703 по 1751 год, / Сочиненное г. Богдановым, со многими изображениями перьвых зданий; А ныне дополненное и изданное надворным советником, правящим должность директора над Новоросссийскими училищами, Вольнаго Российскаго собрания, при Имп. Московском университете и Санктпетербургскаго Вольнаго экономическаго общества членом Васильем Рубаном. СПб.: Тип. Воен. коллегии, 1779. – 496 с.


[Закрыть]; в 1782 году увидело свет «Описание императорского, столичного города Москвы…» В. Г. Рубана[286]286
  Описание императорскаго, столичнаго города Москвы, содержащее в себе: звание государских ворот, казенных и деревянных мостов больших улиц и переулков монастырей, церквей, дворцов, присутственных и других казенных мест, число обывательских дворов, и покоев, рядов и рынков фабрик, заводов и прочая. Собранное и изданное в свет, для удовольствия общества издателем Описания Санктпетербурга, г. н. с. В. Г. Рубаном. Спб., печатано при Артиллерийском и инженерном шляхетном кадетском корпусе, у содержателя типографии X. Ф. Клеэна, 1782. – 159 с.;


[Закрыть]; в 1790–1794 годы на немецком и русском языках вышло «Описание российско-императорского столичного города Санктпетербурга и достопамятностей в окрестностях оного» И. Г. Георги[287]287
  Описание российско-императорскаго столичнаго города Санктпетербурга и достопамятностей в окрестностях онаго / Сочинение И. Г. Георги, врачебныя науки доктора, Российско-императорской и Королевской Прусской академии наук, Римско-императорской академии испытателей естества, Курфирстскаго Майнцскаго, Санктпетербургскаго Вольнаго экономическаго и Берлинскаго общества испытателей естества, члена. С планом. Санктпетербург: При Имп. Шляхет. сухопут. кад. корпусе, 1794. – 124 с.


[Закрыть], послужившее основой для создания другой книги «Картина С.-Петербурга» Х. Шторха[288]288
  Storch H. The Picture of Petersburg: From the German of Henry Storch. London: N. N. Longman & O. Rees, 1801.


[Закрыть], в 1791 году появилась «Карманная книжка для приезжающих на зиму в Москву» Н. И. Страхова[289]289
  Страхов Н. И. Карманная книжка для приезжающих на зиму в Москву старичков и старушек, невест и женихов, молодых и устарелых девушек, щёголей, вертопрахов, волокит, игроков и проч., или Иносказательные для них наставления и советы, писанные сочинителем Сатирического вестника: в 3 ч. М.: Университетская тип., 1791. – 175 с.


[Закрыть], а в 1796 году увидело свет пятитомное «Путешествие двух французов на Север Европы» Форсия де Пилеса, две книги которого рассказывали о Петербурге, Москве и прилегавших к ним городах[290]290
  Форсия де Пилес. Прогулки по Петербургу Екатерины Великой. Записки французского путешественника: пер. с фр., англ. В прил.: Путешествие двух французов на Север Европы: отр. из кн. / Форсия де Пилес. Картина Петербурга: отр. из кн. / Х. Шторф. СПб.: Паритет, 2014. – 384 с.


[Закрыть].

Большое влияние на русскую культуру оказали деятели европейского сценического искусства. Например, только из Италии во второй половине XVIII века в Петербург и Москву приехали актеры, музыканты, певцы, балетмейстеры, балерины Д. Анджолини, Ф. Беккари, Дж. Бельмонти, А. Белюцци, Дж. Канциани, В. Манфредини, А. Ринальди, Л. Сакко, Дж. Соломони, Дж. Чинти, познакомившие россиян с итальянской оперой, балетом, комедией дель арте, маскарадами, театральной живописью и возглавившие труппы Петровского Большого театра и Оперного дома у Красных ворот в Москве, Старого Придворного театра в Петербурге, крепостных театров Н. П. Шереметева и Н. Б. Юсупова. Они подготовили целую плеяду русских сценических деятелей, поставили несколько десятков спектаклей, в том числе при участии выдающегося итальянского художника и декоратора П. Гонзага. Немало было на русской сцене также французов, немцев, австрийцев. Так, среди россиян пользовалась признанием труппа выходца из Вены Петра Гильфердинга, который содержал ее вместе с И. Сколари и И.-Фр. Нейгофом и имел с 1737 года привилегию на театральную деятельность в России, продленную в 1745 году.

Популярности иностранных театральных деятелей способствовало также то, что в России в период великого поста все светские увеселения прекращались, а в течение второй-шестой недель могли устраиваться лишь концерты духовной музыки, поэтому русские меломаны в это время часто посещали католические храмы, как, например, литератор М. Н. Муравьёв. В 1778 году он слушал «целую мессу в католической церкви, и Порри пел», известный в то время артист итальянской оперы; в следующем году он внимал оратории в исполнении французского композитора, дирижера и скрипача Пезибля; в 1780 году наслаждался ораторией итальянского музыканта Перголезе, а в 1781 году собирался посетить католический храм, где «будет новая прекрасная музыка, присланная к государыне от императора, а к императору от папы»[291]291
  Письма русских писателей XVIII века. С. 352, 377.


[Закрыть].

Верховная власть России высоко ценила талант и щедро оплачивала труд сценических деятелей Европы, например одной только драматической, оперной и балетной труппе Джованни Батиста Локателли, прибывшей в Петербург в 1757 году, императрица Елизавета Петровна определила жалованье в семь тысяч рублей в год, немалые деньги в те времена[292]292
  Локателли Джованни // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПБ., 1896. Т. 17 А (34). С. 916.


[Закрыть]. Екатерина II продолжила развивать театральное дело, говоря: «Театр есть школа народная, она должна быть непременно под моим надзором, я старший учитель в этой школе и за нравы народа мой ответ богу»[293]293
  Дризен Н. В. Материалы для истории русского театра. М.: А. А. Бахрушин, 1905. С. 98.


[Закрыть]. Недаром Вольтер писал про нее: «Совершенно необходимы государи, которые любят искусство, понимают их и им покровительствуют. Они переменяют климат и заставляют цвести розы среди снегов. Именно так поступает ваша несравненная государыня. Можно было бы подумать, что письма, которыми она меня удостаивает, я получаю из Версаля…»[294]294
  Письма русских писателей XVIII века. Л.: Наука, 1980. С. 122.


[Закрыть].

Европейское сценическое искусство создало русский театр, и, например, драматургия А. П. Сумарокова уже полностью соответствовала европейским канонам театрального искусства: содержала конфликт чувства и долга, яркую любовную историю, живые диалоги и эффектные монологи, динамичные сцены, красивые интерьеры. Вольтер, хорошо знавший пьесы русского репертуара середины XVIII века и парижские рукописные тексты сочинений Сумарокова[295]295
  Резанов В. И. Парижские рукописные тексты сочинений Сумарокова // Известия отделения русского языка и словесности Академии наук. 1907. № 2. С. 135–169.


[Закрыть], видел в нем «одного из своих собратьев по Французской Академии», а сам Александр Петрович полагал, что «быть адвокатом Мельпомены и Талии не только в одной России, но и во всей Европе пристойнее всех Вольтеру и мне…»[296]296
  Письма русских писателей XVIII века. С. 123.


[Закрыть]. Дерзостная эта мысль ставить себя рядом с Вольтером, по словам Сумарокова, родилась у него вовсе не от гордыни, а от боли за Россию и за Москву, о чем он сообщал Екатерине II: «Здесь же не Париж. Там и много авторов театральных и много любителей театра, между которыми и много знатоков; народа там больше; а Москва всего того лишена, и только люди еще во вкус приводятся. Да и двор обыкновенно в Петербурге, а не в Москве, а Москва от Петербурга далее, нежели Версалия от Парижа. Там Расины, Вольтеры и Молиеры, а у нас писатели очень безграмотны, переводы скаредны, подлинники еще хуже, актеров надобно созидать»[297]297
  Письмо Екатерине II А. П. Сумарокова от 24 июля 1769 г. // Письма русских писателей XVIII века. С. 124.


[Закрыть]. Не случайно Сумароков был избран почетным членом Лейпцигской академии свободных искусств, но вот в Европе побывать ему и непосредственно познакомиться с театральной жизнью ее стран так и не удалось. Зато это смог сделать И. А. Дмитриевский – «первый актер российского придворного театра» Екатерины II.

В 1765–1768 годы Дмитриевский совершил две поездки в Европу, где он в качестве главного своего дела посчитал необходимым издать свои сочинения, посвященные культуре России: «Историю русского театра» и «Известие о некоторых русских писателях с кратким сообщением о русском театре». И если первая работа так и не вышла в свет, то вторая была издана, правда, без указания имени автора, сначала в немецком переводе в Лейпциге, в седьмом томе 1768 года журнала Х. Ф. Вейсе «Neue Bibliothek der schönen Wissenschaften und der freien Künste» («Новая библиотека прекрасных наук и свободных искусств»), а затем во французском переводе в Ливорно – в 1771 и 1774 годы. Параллельно Дмитриевский внимательно изучал театральное мастерство европейских актеров, сценическое искусство и драматургию Англии, Италии, Франции, Германии, других стран Запада. Приобретенные за рубежом знания настолько обогатили профессиональное мастерство и художественную культуру И. А. Дмитриевского, что по возвращении на родину он был назначен «надзирателем спектаклей российского театра» и «почти все крупные таланты следующих за ним поколений сформировались под его влиянием», более того, «благодаря обширным познаниям в области русской и иностранной драматургии он был советником всех современных ему драматургов, не исключая Фонвизина, и переводчиком с французского и итальянского ряда драм, комедий и опер»[298]298
  Гуревич Л. Дмитриевский Иван Афанасьевич // Большая Советская энциклопедия /под ред. О. Ю. Шмидта. Т. 22. М.: ОГИЗ РСФСР, 1935. С. 697.


[Закрыть].

В то же время Россия не только научилась театральному мастерству у Запада, но и передала его дальше на Восток, на практике показав, что у культуры нет границ. И сделал это уроженец Ярославля Герасим Степанович Лебедев. В 1777 году он в качестве музыканта-виолончелиста русского посольства в Неаполе, возглавлявшегося А. К. Разумовским, выехал в Европу, где при поддержке графа, а также русского посла в Вене князя Д. М. Голицына начал первым из русских артистов вести самостоятельную концертную деятельность и выступать с гастролями в разных европейских городах. Оказавшись в Лондоне, Лебедев получил рекомендации русского посланника С. Р. Воронцова и разрешение на въезд в Британскую Индию, куда он прибыл в августе 1785 года.

Десять лет Г. С. Лебедев изучал индийскую культуру и местные языки, занимался переводами, выступал с концертами и преподавал музыку, пока в 1795 году не создал в Калькутте, где ставились лишь английские спектакли для англичан, первый национальный индийский театр европейского типа с местными актерами, бенгальской речью, индийской музыкой. В своем театре Лебедев был режиссером, драматургом, декоратором, музыкантом и композитором, автором «Индийской серенады» – вокально-инструментального произведения с европейскими и бенгальскими инструментами. В 1798 году Лебедев под давлением английской администрации вынужден был покинуть Индию и уехать в Лондон. Там он издал «Грамматику чистых и смешанных восточноиндийских диалектов…» («Grammar of the pure and mixed East Indian dialects…»), а также работы по географии, экономике и культуре Индии. Они прославили Г. С. Лебедева как первого русского индолога, не случайно в Калькутте одна из улиц была названа в его честь, а бенгальский ученый Хаята Мамуда посвятил ему книгу «Герасим Степанович Лебедев», изданную Бенгальской Академией Дакка в Бангладеш. В 2012 году она в русском переводе вышла на родине нашего знаменитого соотечественника в Ярославле[299]299
  Мамуд Хаят. Герасим Степанович Лебедев. Бенгальская Академия Дакка. Бангладеш, 1986 (на бенг. яз.); Он же. Герасим Степанович Лебедев. Ярославль: ООО «Академия 76», 2012. – 448 с.


[Закрыть].

В общем, благодаря активному развитию международных связей и отношений в России сложилась высокая культура мирового уровня, которая впитала в себя лучшие достижения человечества.

Однако она затрагивала очень узкий круг элиты страны, различные представители которой, глядя в одну и ту же западную сторону, видели и понимали совсем не одно и то же. Некоторые из них во главе с венценосными монархами полагали, что им можно и нужно жить по-европейски в комфортной обстановке «поэтического наслаждения», а вот простой народ должен существовать по-русски, то есть в рабстве, и это совмещение итальянского ренессанса, французского просветительства, английского рационализма и немецкого прагматизма с доморощенным крепостничеством представлял собой удивительный факт отечественной истории и культуры. Более того, ради красоты и приличия Екатерина II даже запретила произносить слово «раб» и написала «Оду на истребление в России названия раба», однако отмена данного слова вовсе не означала уничтожения крепостного права.

Екатерина II в этом отношении следовала за Петром I, который стремился сделать из россиян европейцев чисто азиатскими методами и применял к тем, кто сопротивлялся, всю мощь карательного аппарата страны. Население отвечало на это бунтами и массовым бегством – в Польшу, в Литву, в Пруссию, в Турцию, только бы подальше от царя, который европейскую идею «просвещенного» земного труда как смысла жизни трансформировал в идею служения власти с полным растворением в ней всякой отдельной личности. Это не могло не порождать, с одной стороны, эмиграцию, а с другой стороны, стремление власти вернуть беглецов на родину и покарать. Петр I не пожалел даже собственного сына царевича Алексея, объявленного изменником и обманным путем доставленного из-за границы на родину, где и оборвалась его жизнь.

Двойственная политика Петра I затронула все сферы жизни, в том числе и религию. Вместе с европеизацией в Россию пришли западные христиане, католики и протестанты, которым царь разрешил строить церкви и школы, ставшие местом притяжения русского дворянства. И хотя православная церковь выражала острое недовольство подобным развитием событий, Петр I заявлял: «Я весьма уважаю и люблю римских католиков», и «так как эти славные мужи живут на пользу всем, с любовью обучают юношей и всем нравятся, то я охотно терплю и держу их в Москве»[300]300
  Андреев А. Н. Влияние католичества на дворянское образование в России в XVIII в. // Уральские Бирюковские чтения: сб. науч. статей. Вып. 1. Ч. 2. Актуальные проблемы краеведения. Челябинск, 2003. С.183.


[Закрыть]. Также русской знати было разрешено посещать папскую столицу, и ряд ее представителей стал с благоговением поклоняться католическим святыням – граф А. П. Апраксин, князь М. А. Голицын, княгиня И. П. Долгорукая и другие вплоть до челяди и слуг. Например, дворовый человек Шереметева Курбатов, «путешествуя с барином по Италии, в 1698 году обратился к папе с прошением, в котором, заявляя себя верным сыном католической церкви, просил снабдить его по приложенному списку книгами религиозно-догматического содержания и, обнадеживая папу в успехе католической пропаганды в России, советовал отправить туда знающих людей, обещая открыть им доступ в дома московской знати»[301]301
  Ключевский В. О. Соч.: в 9 т. Т. IV. Ч. IV. С. 232.


[Закрыть].

В общем, как писали католики о России, «нас здесь считали прежде наравне с татарами, а теперь стали признавать за христиан, а иные не только признают, что мы христиане, но и нечто большее начинают чувствовать»[302]302
  Андреев А. Н. Влияние католичества на дворянское образование в России в XVIII в. С. 187.


[Закрыть]. С другой стороны, некоторые представители западного христианства начали видеть в русских людях своих единоверцев, и, например, в немецкой книге Михаэля фон Оппенбуша (Michael von Oppenbusch) «Религия Московитов, древняя и настоящая, с ее удивительными церемониями», которая вторым дополненным изданием, выполненным голландцем Яном ван Лееуеном (Jan van Leeuwen), вышла в Амстердаме, отмечалось, что «религия русских согласуется с учением Лютера и, следовательно, русские вполне могут называться христианами»[303]303
  Архимандрит Августин (Никитин). Русско-голландское издание Нового Завета (1719 г.) // Христианское чтение. 2014. № 6. С. 279; Oppenbusch M. von. Religie der Muscoviters, oud-tijds en hedendaeghs, met der selver wonderlijcke ceremonien, gewooten. 1698.


[Закрыть]. А в 1717–1721 годы в Голландии для России по воле Петра I было осуществлено издание Библии в шести томах, при этом на одной половине страницы давался голландский перевод, а на другой, оставленной пустой, предусматривался «словенский перевод»[304]304
  Архимандрит Августин (Никитин). Русско-голландское издание Нового Завета (1719 г.). С. 286.


[Закрыть].

Такая веротерпимость затем ярко проявилась в период правления императора Павла I, взявшего пример мироустройства в Пруссии, а образец духовной жизни в средневековом рыцарстве с его идеями благородства, мужества и бескорыстия. В 1798 году Павел I пригласил в Петербург католический Мальтийский гостеприимный орден, созданный в честь Иоанна Крестителя в середине XI века итальянцами в Иерусалиме и являвшийся религиозно-благотворительным и военным братством, монахи которого оказывали помощь паломникам. Под натиском мусульманского завоевания братья-госпитальеры в 1187 году перебрались из Иерусалима на Кипр, потом на Родос, а затем на архипелаг Мальта, который и дал им окончательное имя – «мальтийские рыцари». Отличительной чертой их одежды стало изображение особого мальтийского креста. Его четыре основных конца символизировали почитавшиеся рыцарями добродетели: справедливость, благоразумие, умеренность и храбрость. На Мальте орден находился с 1530 по 1798 год, до времени ее захвата французской армией Наполеона Бонапарта, после чего часть рыцарей перебралась в Триест под защиту австрийского императора, а часть обрела покровительство Павла I и приют в Петербурге, где было организовано приорство (отделение) Мальтийского ордена.