Текст книги "Сокровище двух миров"

– Как думаешь, – Анна снова дернула Хьюго за рукав, оттаскивая от Ингерды, – вон тот художник сможет предложить мне что-нибудь недорого и в масле?

– Банку сардин! – не на шутку рассердился юноша. – Дорогие мои дамы, по-моему, вы совершенно отвлеклись от цели нашего похода!

– Его здесь нет, – вдруг произнесла ди Эроен. Ее точеное лицо, только что выражавшее недюжинный интерес к бусам, стало мрачнее тучи. – Уверена, он опять подвизается в кабаке, паршивый утопец! – Демонолог решительным шагом устремилась на другую сторону моста к небольшой пивной, выстроенной неподалеку от набережной.

– О ком это она? – опешил де Крайто.

– О водяном из-под Карлова моста, – коротко пояснила Анна, нехотя отрываясь от созерцания картины «Прага под дождем». В отличие от Ингерды княжна действительно с удовольствием шла по импровизированному вернисажу.

– Ну и как прикажете искать здесь водяного? – озадаченно пробормотал Хьюго, рассматривая народ, заполнявший пивную возле Карлова моста. – Если он под личиной, то под очень качественной. Я ничего не ощущаю…

– Тазик, – многозначительно уточнила ди Эроен, воздев палец кверху.

– Он пьет из тазика? – не понял окончательно сбитый с толку де Крайто.

– Нет, держит в нем ноги, – пояснила Анна, деловито рассматривая горожан. – Водяные не могут долго находиться на суше, но любят посидеть за кружечкой «Старопрамена» не меньше человеческих жителей Праги. Вот и выкручиваются как умеют… Есть! Вон там, в углу!

Маги поспешно бросились в дальний угол пивной. Худой, носатый, бледнокожий субъект в черном рединготе попытался ретироваться, но запнулся о глубокий медный таз, в котором держал ноги, и растянулся на полу. Госпожа ди Эроен бесцеремонно цопнула его за шкирку и вздернула из-за стола.

– Произвол! – сдавленно взвизгнул водяной. Теперь даже Хьюго уловил запах речной тины, исходивший от него. – Я этого так не оставлю! Я подам ноту протеста! С вами будет разбираться специальный отдел!

– Подавай, – ухмыльнулась Ингерда. – Вот прямо сейчас и начни. Специальный отдел, – она указала на дипломатов, – тебя с удовольствием выслушает. Знакомьтесь, уважаемые, Томаш Водзянек, водяной из-под Карлова моста. Ну, так как, выслушаете пана водяного?

– Да нас, собственно, за этим и прислали, – пожала плечами княжна. – Только давайте выйдем куда-нибудь, а то на нас уже оглядываются.

Лодка для передвижения по канализационным каналам рывками двигалась вдоль русла, время от времени содрогаясь от толчков по днищу. Слышно было, как ругается внизу водяной, тянувший лодку. Когда суденышко начинало раскачивать совсем уж безобразно и оно черпало бортами черную маслянистую воду, Анна с Ингердой судорожно цеплялись то за Хьюго, то друг за друга и нервно стучали ногами и черпаком по днищу, приструнивая озлобленного водяного. Из верхних отводов на них пару раз обрушивались потоки помоев, но, к счастью, основная масса нечистот пролетала мимо.

– Эй-эй, барышни, осторожно! – сердито воскликнул де Крайто, когда чародейки едва не опрокинули его в воду. – Я вас предупреждал, что эта посудина рассчитана максимум на двоих!

– Предлагаешь выпрыгнуть и помочь водяному? – ехидно осведомилась Анна. – Не беспокойся, жабры я тебе, так и быть, отращу, милый.

– Успокойтесь, – хмуро одернула их госпожа ди Эроен, пытаясь оттереть заляпанный помоями бок куртки. – Акустика здесь хорошая, да и лишние уши найдутся… – Она уже давно не испытывала энтузиазма по поводу закрутившейся кутерьмы.

Хьюго пошарил фонарем по стенам, пытаясь сориентироваться.

– Похоже, сейчас мы где-то недалеко от Клементинума, – пробормотал он. – Впрочем, неудивительно…

– Ты так хорошо знаешь пражскую канализацию – интересно откуда? – Голос княжны источал сладкий сарказм, словно переполненные соты – мед.

– Несколько лет назад вместе с чистильщиками ловил здесь крысиного короля, – простодушно отозвался де Крайто.

Лодка еще раз конвульсивно дернулась и остановилась напротив бокового ответвления. Круглый лаз с характерными потеками на стене находился в полуметре над водой.

– Кажется, прибыли, – пробормотала ди Эроен, скептически изучая темную дыру, в которую им предстояло лезть. – Водзянек, это отсюда дрянь в реку лилась?

Под лодкой безмолвствовали.

– Сбежал, зараза! – гневно выругалась госпожа демонолог, в сердцах ударяя кулаком по ладони.

Впрочем, уговор-то ограничивался пунктом, что водяной покажет им место ядовитых сливов, поэтому роптать вроде не на что. Если только хозяин Карлова моста не завел их в какой-нибудь отстойник для нечистот в отместку за непочтительное поведение.

– Это здесь, – сдавленно прохрипел де Крайто, стараясь дышать как можно реже, – не сомневайтесь. Моя аллергия не ошибается, черт ее дери!

Княжна спешно набросила на него заклятие-паутинку, блокирующее воздействие ядовитых испарений.

Маги зашевелились, намереваясь перебраться в лаз, и тут лодку тряхнуло. Утлая неустойчивая посудина накренилась, черпанула бортом воды и перевернулась. Трио доблестных чародеев с воплями и ругательствами вывалилось в канал.

– Ненавижу!.. – прорычала госпожа ди Эроен, выныривая. Она очень надеялась, что успела подпалить водяному хвост, то-то он по каналу удирал, волна как в шторм стояла.

– Склочная, спесивая тварь! – поддержала ее Анна, отплевываясь. – Затаился под лодкой!

Хьюго уцепился за край лаза, подтянулся и, очутившись внутри, вытащил своих разгневанных спутниц. Еще бы, не каждый день двух элегантных магичек окунают в помои. Страдальчески поморщившись, парень неуклюжим пассом организовал поток теплого воздуха, высушивая насквозь промокших и ругающихся женщин. Подивившись такой предусмотрительности, а особенно компетентности своего подопечного, княжна поперхнулась очередным нелестным отзывом о водяном.

– О боги, теперь мы воняем! – раздраженно простонала ди Эроен, пытаясь развернуться в тесном лазе.

– Мы бы и так воняли, – криво усмехнулся де Крайто. – Впрочем, могу наколдовать лавандовую иллюзию.

– Не надо, – упреждающе взмахнула рукой Анна, делая себе заметку на будущее – узнать, когда парень успел освоить эти заклинания, – моль нас пока еще не побила! А если ты наколдуешь лаванду, я тебя сама побью! – Княжна ди Таэ прекрасно представляла, какое дивное амбре будет плыть по лазу, когда к миазмам канализации добавится сладкий запах лаванды.

Лаз оказался широк, но невысок, поэтому идти по нему, а временами и ползти, приходилось, согнувшись и враскорячку, стараясь не оскользнуться на мокром дне и не ухнуть носом в дурно пахнущую слизь. Спустя некоторое время к гнилостным помойным ароматам присоединился чуть заметный душок формалина. Воздух подземелья сделался откровенно удушливым, раздражая саднящее горло. Запах влажной почвы и старой каменной кладки все больше полнился удушающими миазмами неисправных канализационных труб. Честно говоря, этого и следовало ожидать. Ведь последние десять минут путники и так уже брели по щиколотку черт знает в чем, стараясь не смотреть вниз. Как говорится, не наступайте в… ну сами понимаете, во что, – не будет вонять. Да, а если больше некуда наступать?

Внезапно до порядком притомившихся дипломатов донеслись слабые звуки музыки, приглушенные значительным расстоянием. Сложно на таком расстоянии различить, каким именно инструментом пользуется музыкант. Анна, напряженно прислушиваясь, колебалась между клавесином и фортепиано, а исполняемый опус почти не поддавался распознаванию, но все же…

– Глинка? – удивленно-вопросительно пробормотала княжна в спину ди Эроен.

– Глинка! – уверенно буркнула госпожа демонолог.

– Девушки, вы что, спятили? – возмутился предельно упревший и уставший де Крайто. – Да мы уже битый час по фекалиям идем. Какая, к дьяволу, глинка?!

Чародейки сдавленно захихикали, ненадолго отвлекшись от ароматных реалий канализации. Хьюго, не совсем понимая, чем вызван неуместный приступ веселья, пробубнил себе под нос что-то нелестное на этот счет, поскользнулся и чуть не распластался на дне лаза. Из темной дыры в потолке отчетливо несло печально знакомым ароматом, не спасало даже заклинание Анны.

– Кажется, это здесь, – хрипло выдохнул юноша. – Я уверен, лилось отсюда!

– А толку? Мы туда все равно не пролезем, – проворчала ди Эроен, которой сейчас больше всего на свете хотелось забраться в ванную и долго-долго отмываться. А после вылить на себя не меньше флакона какой-нибудь «Шанели № 5».

– Если верить Хьюго, то мы находимся под Клементинумом. Давайте пройдем еще немного, возможно, там будет выход в здание, – предложила Анна.

Рваные звуки не то клавесина, не то фортепиано стали громче, но доносились не из этой узкой дыры. Не успели они проползти и десяти метров, как наткнулись на достаточно широкий колодец, уходящий вверх. Из стены торчали проржавевшие склизкие скобы. Неопознанный инструмент звучал совершенно отчетливо. Сквозь круглую решетку вниз падали лучи приглушенного света. Секунду поколебавшись, де Крайто полез наверх. Выждав, пока он достаточно поднимется, Анна двинулась следом. Госпоже ди Эроен досталась сомнительная прелесть замыкающего. Осторожно поддев тяжелую решетку магическим ломиком, Хьюго, стараясь не шуметь, отодвинул ее в сторону и выбрался наружу, настороженно осматриваясь. Видимо, когда-то здесь размещалась прачечная, а сейчас ушлые иезуиты приспособили чаны и центрифуги стиральных машин под свои нужды. Тусклое освещение не позволяло толком разглядеть их содержимое, но де Крайто решил, что это и к лучшему.

– Хьюго, – встревоженно окликнула Анна, – музыка закончилась…

– Мм? – Юноша недоуменно вскинул бровь. А он-то и не обратил внимания на внезапно установившуюся тишину.

Внезапно чьи-то вкрадчивые, но какие-то неровные шаги заставили дипломатов резко обернуться. У дальней стены действительно стоял клавесин, а музыкант неспешно направлялся к ним, подволакивая ногу. Кожи на его кистях почти не было – мышцы, перевитые сухожилиями, а местами и голые плюсны. Теперь становилось ясно, почему мелодия звучала столь рвано. Рубашка на груди подрагивала в такт пульсации открытого сердца. Левую половину лица обезображивала язва, разрушившая нижнее веко и кожу на скуле. Впрочем, Анне вполне хватило и того, что осталось. Перед ними стоял Эльдар Керн собственной полуразложившейся персоной. Да-да, тот якобы погибший в Петербурге маг…

К несчастью, княжна поняла это слишком поздно. Керн взмахнул руками, и комната потонула во вспышке мертвенно-синего света. Де Крайто еще услышал, как вскрикнула госпожа демонолог, так и не успевшая выбраться наверх, и инстинктивно отшвырнул княжну себе за спину. А дальше тьма навалилась на него, уподобившись закрывшейся плите склепа, отрезав сознание от мира…

Пристроившись у стрельчатого окна в южном коридоре собора Святого Матиаша, достойный князь Высокого дома Эрик ди Таэ играл в шахматы с не менее достойным наместником ордена иезуитов в Нейтральной зоне, его благостью братом Юлианом. Князь пребывал в здравом уме и твердой памяти, более того – в недюжинной заинтересованности развернувшейся партией. Хотя поначалу, услышав, как его окликают, Эрик немало подивился и предложению, и предлагающему.

– Извольте поинтересоваться, достойный, э-э-э…

– Брат Юлиан, – скромно поклонился иезуит.

– Ага, брат ты мне или не брат, рад ты мне или не рад… – бесцеремонно промурлыкал князь. – Уважаемый Каин, вы что, смазали фигуры ядом? Так ведь не по-братски это как-то! Право не стоило, существуют куда более действенные способы меня убить.

– Ну что вы, – притворно возмутился достойный професс, – я же исключительно по-добрососедски… Библейские Авель и Каин здесь ни при чем. Представьте себе, я столько времени не имел возможности сыграть с достойным противником.

– Хорошо, – с ухмылкой согласился чародей, подлетая к подоконнику, на котором стояла доска. – Только, чур, не на раздевание!

Иезуит играл белыми, успев двинуть вперед точеную фигурку из слоновой кости. Целитель хмыкнул и ответил тем же, виртуозно пролевитировав черную пешку с одной клетки на другую. Щека брата Юлиана нервически дернулась. Эрик, продолжая мило улыбаться, ждал следующего хода.

– Князь, позвольте узнать, что связывает потомственного чародея и великого инквизитора?

– О, случайность, не более. – Эрик пролевитировал очередную фигурку. – А вас? Что вас связывает с господином Фартом?

– Тоже… случайность… – сквозь зубы процедил брат Юлиан, наблюдая, как ди Таэ изящной комбинацией стремится убрать его ферзя, и невольно вспоминая, как семь лет назад, пытаясь подвести под монастырь дотошного экзорциста, сам едва не угодил в застенки церковного трибунала и лишился всех своих разработок и материалов. – Однако я бы настоятельно советовал вам держаться от него подальше. Мои отношения с отцом Фартом – это немного не ваше дело…

– Конечно, – растягивая гласные, ответил целитель, – я обязательно внемлю вашим советам… когда-нибудь… возможно… А пока вам шах и мат, почтеннейший, – лучезарно улыбнулся Эрик, исчезая в окне телепорта.

Брат Юлиан лишь злобно скрежетнул зубами, хмуро рассматривая шахматную доску. Впрочем, он и не рассчитывал договориться по-хорошему. Он рассчитывал на шахматную партию в свою пользу, но и здесь князь ди Таэ не оставил ему никаких шансов…

Глава 5

А вы пробовали подсчитать, сколь часто мы задумываемся о превратностях судьбы, преподносящей нам неожиданности и сюрпризы? Точнее, это лишь нам, невеждам, кажется, что эти происшествия по сути своей неожиданны и весьма сюрпризны, причем по большей части – неприятно. Однако стоит присмотреться поближе, напрячь память – и вот уже все выглядит закономерно и логично. Вот она, причинно-следственная цепочка во всей своей звеньевой красе! Там забыли, тут пропустили, здесь лишнее ляпнули – и нате вам, чего заслужили, получите – распишитесь! А вы говорите «сюрпризы»…

Глава инквизиции Нейтральной зоны, его благочестие отец Габриэль Фарт задумчиво переводил взгляд то на стопки скопившейся за время его болезни документации, то на изуродованную длинными багровыми рубцами руку. От последствий фатальной поездки он оправился не так давно, а швы на руке князь снял и вовсе два дня назад. К тому же после неудачного покушения (второго!) при нем в качестве телохранителей все время находились двое гвардейцев внутренней инквизиторской стражи.

Во второй раз после приснопамятного пробуждения в гробу он очнулся уже у себя дома. У входа в комнату, выдавая какие-то указания двум только что присланным телохранителям, стоял Вилдар Криэ. После всего случившегося Габриэль ожидал увидеть здесь кого угодно, вплоть до привидевшейся давеча ангелоподобной девы, но никак не профессора Криэ. Отпустив гвардейцев, тот развернулся в комнату и смерил очнувшегося Фарта укоризненным взглядом.

– Друг мой, возможно, я лишь повторю сказанное другими, – ворчливо произнес Криэ, – но не лезли бы вы куда не надо – целее были бы. Благородство – оно, конечно, штука хорошая, но до добра не доводит.

– Вас это, насколько мне известно, никогда не останавливало, – хрипловато откликнулся Фарт, приподнимаясь на локтях.

– За что бит бывал неоднократно, – усмехнулся Профессор. – Но тут уж горбатого могила исправит…

Сейчас же, в свете размышлений об этом разговоре, досточтимому отцу Фарту вспомнился совсем другой диалог, семилетней давности, начавшийся, как ни странно, с той же самой фразы, произнесенной Криэ. Только ситуация в тот раз приключилась несколько иная. Господин Фарт, тогда еще преподаватель экзорцистики на духовном факультете Венского университета, начал оказывать знаки внимания мастеру-демонологу Ингерде ди Эроен. Обета безбрачия Габриэль не давал, и посему никаких особых препон к подбиванию клиньев к очаровательной госпоже не видел. А уж наличие у той маленького сына и настоятельные рекомендации коллег держаться от ди Эроен подальше и вовсе за препоны не считал. Не остановился он и тогда, когда сию рекомендацию деликатно повторил ему профессор теологии Вилдар Криэ, считавшийся «другом семьи» и негласным щитом ди Эроен в университете. Сама же Ингерда относилась к новоявленному воздыхателю исключительно с дружелюбной вежливостью, пока тот не стал слишком настойчив.

Наблюдая все усиливавшуюся активность экзорциста, профессор Криэ повторил свою рекомендацию, правда, уже не так деликатно, завершив оную приглашением на беседу тет-а-тет в Венском лесу на закате. Габриэль Фарт, к тому времени уже вовсю расследовавший участившиеся случаи одержимости в городе, безоговорочно согласился, имея в Венском лесу дела и помимо разговора с Криэ. И начался этот судьбоносный разговор с той самой фразы, кою Профессор повторил семь лет спустя:

– Не лезли бы вы куда не надо, друг мой, целее будете.

Правда, семь лет назад эта фраза имела под собой несколько иную почву, и в ответ Фарт прореагировал довольно невежливой тирадой. Когда Профессору надоело выслушивать бурный эмоциональный пассаж, он попросту отвесил зарвавшемуся коллеге резкую оплеуху. Исключительно для приведения в чувство. Экзорцист не замедлил ответить тем же. Завязалась драка, точнее, Вилдар довольно быстро прижал противника к земле и отвесил еще несколько отрезвляющих пощечин, уже более чувствительных, нежели первая. При этом он настоятельно попросил Габриэля оставить госпожу ди Эроен в покое и переключить свое внимание на кого-нибудь другого, благо дам вокруг хватает. Отец Фарт уже вознамерился огрызнуться, но тут началось форменное светопреставление…

Неизвестных могилок под кустиками за все годы существования Венского леса скопилось довольно много, и неупокоенных душ там обитало предостаточно. Большинство из них спали, а бодрствующим не было до людей никакого дела, но сейчас все они будто взбесились, или, точнее, их взбесили. Вокруг сцепившихся мужчин мгновенно закружился воющий и визжащий призрачный хоровод, норовящий прикончить чужаков на своей территории. Профессиональные навыки Фарта мгновенно дали о себе знать, заглушив ощущение обиды. Да и Криэ, как выяснилось, оказался не лыком шит. Спустя пару минут им удалось частично разогнать или частично успокоить взбесившихся духов. Габриэль сразу же кинулся туда, где, по его мнению, прятался незадачливый виновник происшедшего. Догнать он никого не догнал, зато выяснил две немаловажные вещи. Первое: ниточки расследования точно ведут к ордену иезуитов, о чем свидетельствовало потерянное беглецом распятие с оттиском «Общество Иисуса». И второе: за неизвестным иезуитом тянулся весьма специфический ментальный душок, такой обычно оставляют после себя те, кто довольно часто работает с мертвыми. Теперь Фарт уже не сомневался, что рано или поздно сможет вычислить прыткого беглеца…

А через два дня ему среди ночи нанесли визит профессор Криэ и госпожа ди Эроен. Своего спутника, высокого пожилого мужчину, они представили как Якоба фон Кройца, главу инквизиции в Германии, и в двух словах обрисовали Фарту, в какие неприятности экзорцист угодил: иезуиты донесли на Габриэля в церковный трибунал. А господину фон Кройцу как раз срочно требовался старший дознаватель. О том, что в трибунал на него мог донести и Криэ, у экзорциста не возникло даже мысли – по университету во всех мыслимых и немыслимых вариантах уже много лет гуляла история, как господин Вилдар в молодости угодил в подвалы трибунала. Какова в этих историях доля правды, неизвестно, но то, что Криэ прятал под широкими кожаными браслетами следы от «кандалов правды», применяемых в трибунале, – факт непреложный.

Немного поразмыслив, достойный отец Фарт довольно быстро пришел к выводу, что должность старшего дознавателя все же предпочтительней застенков трибунала, и утром спешно отбыл с господином фон Кройцем в Айзенах. Таким образом, его расследование прекратилось на долгих семь лет… Уже намного позже, наводя справки и сопоставляя происшествия в Вене и землях близ замка Вартбург, Фарт узнал, что после событий в Венском лесу и спешного отъезда самого экзорциста под подозрение церковного трибунала попал представитель ордена иезуитов брат Юлиан Мориц. Впрочем, паршивец еще легко отделался – его всего лишь отстранили от проекта, над которым он работал.

И только сейчас, много лет спустя, инквизитора вдруг осенила гениальная догадка: тот иезуит-беглец и нынешний наместник ордена в Нейтральной зоне – одно и то же лицо, брат Юлиан Мориц. Теперь Фарту становилось понятно многое: и столь неожиданное назначение его великим инквизитором, и въезд ордена в бывшую штаб-квартиру спецотдела. А еще – подоплека неуемного желания иезуитов стравить между собой нового великого инквизитора и господ дипломатов. Вне сомнения, причина у всех этих событий одна: брат Юлиан помнил, кому он обязан своим унижением, и очень хотел отомстить!

Жози отодвинула в сторону коробку с документами и устало вздохнула. Недавняя работа в библиотеке хранителей ныне казалась ей сущим развлечением, естественно, по сравнению с теми бумажными рудниками, на которые ее загнала госпожа Пшертневская. Да и сама новая начальница немногим отличалась от Лоренсии Скрипто, во всяком случае почти не уступала ей по части садистских замашек и рабовладельческих наклонностей. Ибо додуматься до того, чтобы заставить Жози разгребать идиотские отчеты, за несколько лет скопившиеся в архиве спецотдела, могла только очень жестокая личность!

Андрогин потер слезящиеся от пыли глаза, уныло провел ладонью по залоснившимся волосам и подтянул бретельку бюстгальтера, давно утратившего первозданную свежесть. Последние несколько дней Жози пребывал в романтическом настроении и поэтому предпочел оставаться в женской ипостаси, располагающей к легкой рассеянности и мечтательности. А как всем известно, лучшие друзья девушек – отнюдь не бриллианты, но мыло, шампунь и зубной порошок. Блондинка категорично задвинула в угол шестую с утра коробку с отчетами дипломатов, требующую сортировки, и сдернула со стула красную кожаную куртку. Возможно, госпожа Пшертневская и не одобрит самовольно укороченного рабочего дня, но на сегодня с Жози хватит. Баста! Остаток дня она проведет наедине с горячей водой, ароматной пеной, массажной щеткой и чашечкой кофе. И пусть весь мир, вернее, архив спецотдела, подождет!

Жози запирала на замок двери архива, когда робкое похлопывание по плечу заставило ее отвлечься от столь важного занятия. Блондинка нервно обернулась, ожидая увидеть начальницу, поймавшую ее на месте преступления, но натолкнулась взглядом на невзрачного человечка неопределенного возраста, облаченного в форменную рясу сотрудника синодальной канцелярии.

– Что вам, любезнейший? – не очень-то вежливо спросила библиотекарь, успокаивая бешено колотящееся от испуга сердце.

Монах поклонился и вручил Жози письмо, запечатанное расплывшейся сургучной печатью.

– Дождь! – коротко пояснил он, указывая на свое насквозь промокшее одеяние.

Блондинка сочувственно кивнула и вскрыла раскисший конверт. Внутри она нашла короткую записку, подписанную жутко смазанными, совершенно нечитабельными инициалами. К удивлению Жози, сам текст письма выглядел вполне сносно и предписывал ей немедленно отправиться в небольшой книжный магазинчик, расположенный в паре кварталов от церкви Святого Матиаша, дабы забрать канцтовары, предназначенные для госпожи Пшертневской.

– А в другой день никак? – жалобно проскулила Жози, не желая расставаться с мечтой о вожделенном отдыхе.

– Никак! – ультимативно качнул головой монах. – Впрочем, я могу отнести письмо госпоже кардиналу, и она сама…

– Нет! – панически вздрогнула архивариус, от подобной перспективы аж покрываясь холодным потом. – Не вздумайте, я сама все получу и доставлю сюда в лучшем виде!

Монах снова поклонился и чинно удалился восвояси, посчитав свои обязанности исполненными. Жози издала еще один душераздирающий стон и вышла на улицу. Зонтик остался где-то в архиве, похороненный под коробками с бумагами, а потому девушка моментально промокла, ссутулилась и обреченно побрела вдоль домов, мысленно проклиная свою жестокую судьбу…

Если кто-то скажет вам, что быть магом легко и приятно, плюньте в его бесстыжие глаза, ибо перед вами находится либо исходящий завистью невежда, либо рекрутер магического учебного заведения. Быть магом – это не только спать на чистых простынях, прогуливаться по улице с гордо поднятой головой, наливать себе кофе щелчком пальцев и левитировать утреннюю газету с журнального столика. Быть магом – это в основном и чаще всего: бегать по кладбищам, ползать по канализациям и воро… пардон – левитировать печатную продукцию из чужих ящиков, потому как на покупку собственной нет ни времени, ни денег. А кофе чаще всего приходится наливать не себе в чашку, а противнику за шиворот, да такой, чтобы аж кипел. Да еще, например, приходить в себя в совершенно неподобающих честному магу, а пуще того – магичке, условиях…

Ингерда ди Эроен, верх стиля и элегантности, пришла в себя лежа, что называется, «мордой в луже». Подобных казусов с достойной госпожой демонологом не происходило даже в те редкие моменты, когда ей случалось перебрать на какой-нибудь вечеринке. Она просто успевала уверенной змееобразной походкой добраться до надежного мужского плеча господина Криэ.

– Экх-кх… о-ох… – прокашляла-простонала госпожа ди Эроен, подергивая легкой рябью грязную воду, уже начавшую по краям браться ледком.

Ингерда тщетно пыталась проморгаться, перед глазами до сих пор шли синие вспышки. Оглушенная и ослепленная заклятием Эльдара Керна, она сорвалась со скоб и наверняка бы расшиблась о дно хода-колодца, если бы не амулет, подаренный ей в свое время демоном Тэразом как раз для таких ситуаций. Демон заточил в кусочек дымчатого кварца частицу себя, и созданный таким образом амулет всегда уводил свою хозяйку из-под удара. С телепортацией этот способ не имел ничего общего, будучи более быстрым и стабильным, но с ма-ахоньким побочным эффектом: объект перемещался темными тропами потусторонья и по выходе обморок и ломота во всем теле были обеспечены. Впрочем, Ингерда находила это вполне приемлемой платой за спасенную жизнь.

С трудом подтянув под себя затекшие конечности, госпожа ди Эроен, кряхтя, поднялась на четвереньки и скосила глаза вниз. Черт с ней, с курткой, демон со штанами, а вот платок, платок из настоящего китайского шелка, оказался безнадежно изгажен! Ингерда раздраженно зарычала и тут же задавила клокочущее ворчание в горле. Человеческая глотка такие звуки издавать не может – это демонолог знала точно. Рычание, однако, продолжилось, и тут до женщины дошло, что эти звуки производит отнюдь не она. Ди Эроен медленно подняла голову. Хотя Прагу уже окутала ранняя осенняя ночь, демонолог вполне смогла рассмотреть угловатую фигуру с фосфоресцирующими глазами метрах в пяти от себя. Ингерда, как была на четвереньках, машинально попятилась, понимая, что ни пять метров, ни пятьдесят ее от гуля не спасут. Вот пятьсот – еще может быть… А в том, что перед ней гуль, то ли случайно уцелевший, то ли выпущенный уже после эксперимента, она не сомневалась.

Чудовище издало еще один утробный рык и прыгнуло… Ингерда обреченно зажмурилась… Но внезапно нечто непонятное схватило пятящуюся магичку за шиворот и резко рвануло назад, выдернув из темного переулка на широкую, освещенную фонарями улицу. Ди Эроен, кувыркнувшись через голову, пролетела по брусчатке и с плеском уселась в очередную лужу под фонарем. Темная фигура кинулась наперерез гулю, тускло сверкнуло лезвие на замахе, и голова монстра покатилась по мостовой. Обезглавленное тело медленно завалилось спиной назад, конвульсивно дергая конечностями и забрызгивая камни темной кровью. А Ингерда сидела в луже и глупо таращилась то на издыхающего гуля, то на своего спасителя – человека в черном рединготе и высоких сапогах… Тот уже успел сунуть клинок в ножны, тем самым превращая шпагу в черную трость с медным набалдашником. Что-то в этой фигуре было знакомое, можно даже сказать, родное…

– Стар я уже для таких фокусов, – потирая растянутое запястье, пробормотал мужчина, шагая в круг света и нависая над госпожой демонологом, словно неумолимый рок.

– Э… привет, Дар, – приветственно помахала она ему рукой, состроив невинные глаза и не стремясь покидать лужу.

Но профессор Вилдар Криэ лишь укоризненно покачал головой и молча вздернул обожаемую супругу на ноги…

Его благочестие наместник ордена иезуитов в Нейтральной зоне брат Юлиан задумчиво взирал на несколько темных флаконов, уютно расположившихся на подставке рядом с раскрытой записной книжкой, и предавался воспоминаниям. Воспоминания были довольно болезненные, бередящие его непомерное самолюбие, и охватывали весьма продолжительный период жизни длиной в семь лет. Именно семь лет назад из-за досадной стычки с Габриэлем Фартом брат Юлиан угодил в довольно щекотливую ситуацию, подпав под надзор церковного трибунала. Орден иезуитов таких ошибок не прощает даже своим лучшим братьям. Чего стоит одна история с ликантропосом, когда после разыгравшейся эпидемии Волчьего мора генерал ордена безоговорочно выдал трибуналу всех создателей состава, а документы, хоть и неохотно, передал на хранение Высокому дому Скрипто, как того потребовали древние. Ликантропос-то создавался не для баловства, а как оружие против нелюдей.

Незавидная доля ожидала бы и Юлиана, да только трибунал не нашел достаточно доказательств и выдвинутое против него обвинение развалилось за отсутствием улик. Но пока суд да дело, проект амбициозного иезуита, на дух не переносившего всех без исключения древних, успели отдать другому – по мнению Юлиана, дураку и полной бездарности, который не придумал ничего лучше, как засветиться перед инквизицией. В отличие от судий трибунала излишне амбициозный мэтр Саграда, тогда еще старший магистр, оказался не столь принципиален. Уж больно господина Христобаля заинтересовал резеректум – состав для восстановления мертвой плоти. Инквизитор предложил невезучему продолжателю брата Юлиана равноценный обмен: жизнь на материалы проекта.

Узнав о последующей утрате документов, брат Юлиан рвал и метал. Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло…

Событие, произошедшее чуть меньше двух лет назад в церкви Святой Екатерины – вотчине иезуитов в Санкт-Петербурге, всколыхнуло весь орден. На церковном кладбище появился очень странный оживший мертвец. В изодранной одежде, со специфическими повреждениями кожных покровов, он выбрался из безымянной могилы, устроенной за счет города. При этом несчастный разговаривал, пусть и не всегда внятно, и казался вполне разумным существом, что для оживших покойников немного не характерно. Примчавшись в спешном порядке в Петербург, брат Юлиан довольно быстро понял, что перед ним живой, пусть и несколько потрепанный, человек. Кстати, сильно смахивающий на Франкенштейна. Звали экс-мертвеца Эльдар Керн. При жизни – вольный боевой маг и алхимик. В ходе дотошной беседы выяснилось, что он работал на достойного мэтра Саграду и погиб в результате досадного несчастного случая. Погиб, а потом ожил! Как ожил? А вот тут и началось самое интересное…