Текст книги "Друид Шаннары"

Коглин снова уложил его в постель и принялся обертывать мокрыми тряпками, чтобы снять жар, бушевавший в крови больного, словно незатухающее пламя. Уолкер пил, но есть не мог. И непрестанно грезил. Бесконечная череда злобных, наводящих ужас тварей проносилась перед ним, угрожая ему. Он сопротивлялся как мог, но у него не было оружия – и чудовища с легкостью одолевали свою жертву. В конце концов Уолкер сдался и погрузился в тяжелое забытье.

Время от времени он приходил в себя, и Коглин всегда оказывался рядом. Именно присутствие старика снова вернуло Темного Родича к жизни. Он вытянул больного из угрожающей тьмы. Узловатые пальцы крепко держали Уолкера. Знакомый голос убаюкивал, произнося какие-то неведомые слова. Уолкер чувствовал, что старик всегда тут, подле него, ждет, когда его подопечный проснется.

«Тебе не суждено умереть, Уолкер Бо».

Ему казалось, что он не раз слышал эти слова, хотя с уверенностью утверждать не стал бы.

Иногда Уолкер видел, как старик наклоняется совсем близко: пергаментная кожа, покрытая морщинами и шрамами, редкие всклокоченные волосы и седая клочковатая борода, ясные, умные глаза. Он был похож на могучее дерево – ветви и ствол стары, а листья свежи и по-весеннему зелены. Когда недуг угрожал одержать верх, Коглин ни на шаг не отходил от больного, поддерживал, ободрял. Только благодаря старику Уолкер не сдался, продолжал бороться.

На четвертый день Уолкер проснулся в полдень и немного поел. Наступление яда временно удалось задержать, снадобья, заботливый уход Коглина и воля к жизни самого Уолкера опять восторжествовали. Он внимательно осмотрел изувеченную руку. Яд проник дальше. Рука окаменела почти до плеча.

Этой ночью он плакал от ярости и отчаяния. Засыпая, Уолкер почувствовал, что Коглин стоит рядом, такой беспомощный и хрупкий на фоне необъятной, безжалостной тьмы. Он тихим голосом уговаривал больного, что все кончится хорошо.

Медленно и бесцельно тянулись часы между полночью и рассветом, время словно сбилось с пути. На этот раз Уолкера разбудил инстинкт, он почувствовал: происходит нечто ужасное, и с трудом приподнялся на локте, слабый и обескураженный, не в состоянии определить, что же случилось. Странный, ни на что не похожий звук нарушил ночное безмолвие. Резко вспыхнул огонь, озарив занавешенное окно.

Уолкер услышал голоса. «Нет, – подумал он с тревогой. – Это не голоса. Гортанные нечеловеческие звуки».

Призвав на помощь все оставшиеся силы, Уолкер ползком преодолел расстояние между кроватью и окном и замер – необходимо соблюдать осторожность, чтобы не выдать себя. Звуки снаружи усилились, он почувствовал неприятный запах.

Уолкер на ощупь отыскал подоконник и подтянулся. То, что он увидел за окном, заставило его похолодеть от ужаса.

Коглин проснулся оттого, что Шепоточек тыкался в него мордой. Накануне он допоздна изучал древние книги, пытаясь найти средство для спасения Уолкера Бо. Было далеко за полночь, когда он уснул в кресле у очага; книга, которую он читал, так и осталась лежать раскрытой у него на коленях.

– Чтоб тебе провалиться, кот, – пробормотал он.

Но когда сон прошел, первой его мыслью было: что-то случилось с Уолкером. Затем он услышал звуки – негромкие, нарастающие: урчание, шипение, рычание. Звериные звуки. Они явно приближались.

Коглин рывком вскочил на ноги, протер глаза. На обеденном столе горел одинокий светильник, огонь в очаге погас. Старец торопливо заковылял к двери, торопясь выяснить, что происходит. Шепоточек бежал впереди. Шерсть на его загривке поднялась дыбом, зубы оскалились. То, что находилось там, снаружи, болотному коту было явно не по душе.

Коглин распахнул дверь и вышел на крыльцо. Над головой раскинулось ясное, бездонное небо. Лунный свет струился сквозь листву, омывая долину серебристым сиянием. Воздух был прохладен. Старец остановился на крыльце, вглядываясь во тьму. Десятки пар крохотных красных огоньков мигали ему из лесного мрака – маленькие алые цветки, разбросанные тут и там, сияющие на черном фоне. Огни были повсюду, казалось, они кольцом окружали дом и поляну.

Коглин прищурился, чтобы разглядеть их получше. И вдруг понял, что это чьи-то глаза.

Он заметил среди огней какое-то движение. Возникший перед ним человек был облачен в черную одежду с вышитым на груди серебряным знаком – волчьей головой. Человек шагнул в полосу лунного света, и теперь Коглин отчетливо видел его: огромного роста, костлявый, с похожим на череп лицом и безжизненными глазами.

Риммер Дэлл, тотчас же понял старик, и сердце у него оборвалось.

– Старик, – произнес пришелец сдавленным скрипучим голосом.

Коглин не ответил, он не сводил с него глаз, заставляя себя не смотреть туда, где виднелось открытое окно спальни Уолкера. Страх и гнев душили старика, внутренний голос кричал: «Беги, спасай свою жизнь! Быстрее! Разбуди Уолкера. Помоги ему скрыться!"

Но Коглин понимал, что уже поздно.

Он давно знал, что это случится.

– Мы пришли за тобой, старик, – прошептал Риммер Дэлл. – Я и мои приятели.

Он сделал знак рукой, и окружающие его существа стали по очереди выбираться на свет – порождения Тьмы, ночные кошмары. Одни были уродливы, как лесная женщина, которую Коглин прогнал из лагеря Пара и Колла Омсвордов несколько недель назад; другие, стоявшие на четвереньках, покрытые волосами, походили на собак и волков; искаженные лица их превратились в звериные морды, зубы и когти обнажились. Мерзкие твари издавали утробные звуки.

– Неудачники, – объявил их предводитель. – Люди, не смевшие преодолеть свою слабость. Теперь они служат высшим целям. – Дэлл шагнул вперед. – Ты последний из тех, кто противостоял мне. Все дети Шаннары мертвы, сметены с лица земли. Остался только ты, жалкий друид, и никто не спасет тебя.

Морщины, избороздившие лицо Коглина, стали резче.

– Так ли это? – усомнился он. – Ты что же, всех убил?

Риммер Дэлл молча смотрел на него.

«Неправда, – внезапно решил Коглин. – Никого ему не удалось убить, просто он хочет, чтобы я в это поверил».

– И проделал такой путь, чтобы сообщить мне об этом? – поинтересовался старик.

– Я пришел, чтобы покончить с тобой, – отозвался Риммер Дэлл.

«Ну что же, вот тебе и ответ», – подумал старик.

Что бы ни сделал Первый Ищейка с детьми Шаннары, этого оказалось недостаточно: теперь он явился за Коглином, вероятно считая его более легкой добычей. Старик улыбнулся. Подумать только, чем все кончилось. Ну что ж, по крайней мере, он обо всем знал заранее. Алланон предупредил его еще тогда, когда просил вернуть «Историю друидов» из Паранора. Конечно же, Уолкеру Коглин ничего не сказал. Хотел сказать, но так и не решился. Просто показалось, что ни к чему. «Узнай же, Коглин, – нараспев говорила ему тень Алланона, – я прочел знаки подземного мира: твой срок в земной юдоли почти истек. Смерть взяла твой след, а она – безжалостный охотник. Смерть настигнет тебя, когда ты следующий раз взглянешь в лицо Риммеру Дэллу. Так помни же! Когда пробьет этот час, возьми у Уолкера Бо „Историю друидов“ и крепко держи ее, словно в ней заключена твоя жизнь. Не выпускай ее из рук. Не отдавай ее. Помни, Коглин».

«Помни…»

Коглин собрался с мыслями. «История друидов» хранилась в доме, в нише под каменным очагом – там, куда ее спрятал Уолкер.

«Помни…»

Он устало, покорно улыбнулся. Конечно же, он задавал тогда вопросы, только тень не пожелала ответить. Очень похоже на Алланона. Достаточно и того, что Коглин знает о надвигающихся событиях, а подробности ему ни к чему.

Шепоточек заворчал, шерсть его встала дыбом. Он припал к земле, готовясь защитить старика, и Коглин понял, что спасти кота не удастся, – тот ни за что его не покинет. Старик покачал головой. Хорошо же! Странное ощущение спокойствия охватило его. Мысли были ясны и отчетливы. Порождения Тьмы пришли за ним, о присутствии Уолкера Бо они не знали. Нужно сделать так, чтобы и не узнали.

Коглин нахмурился. Поможет ли ему теперь «История друидов», если он сумеет добраться до книги?

Он посмотрел Риммеру Дэллу в глаза и на этот раз открыто улыбнулся.

– Думаю, вас слишком мало, – сказал он.

Рука его взметнулась вверх, и серебристая пыль посыпалась на Первого Ищейку, воспламеняясь при прикосновении к нему. Риммер Дэлл дико закричал и отшатнулся, а его твари со всех сторон ринулись на старика. Однако Шепоточек решительно преградил им путь и первого, попытавшегося прорваться, разорвал на куски. Коглин тем временем метнул в своих преследователей несколько пригоршней серебристой пыли, и они тоже вспыхнули огнем. Порождения Тьмы завизжали и завыли, натыкаясь друг на друга.

Они дико метались в лунном свете, переполняя поляну пылающими телами. Твари кидались друг на друга и умирали. Легкая добыча! Коглин, охваченный неистовым восторгом, взрывал ночь ослепительно белым сиянием.

На короткий миг старику показалось, что ему, может быть, еще удастся выжить.

Но тут вновь появился Риммер Дэлл. Он был слишком могуществен, и магия Коглина не могла справиться с ним. Он хлестнул своим огнем покорных ему тварей – волков и собак, утративших человеческий облик людей и не способных рассуждать чудовищ. Перепуганные порождения Тьмы, одержимые ненавистью и яростью, снова устремились в атаку. «На этот раз их уже не удастся сдержать», – понял Коглин. Шепоточек, огромный и стремительный по сравнению с нападавшими, разметал первую волну, однако новые полчища тварей навалились на него, пустив в ход зубы и когти. Коглин ничем не мог помочь отважному коту – порождения Тьмы продвигались вперед, несмотря на взрывы серебристой пыли вокруг них. Шепоточек начал отступать.

В отчаянии Коглин бросил последние пригоршни порошка, воздвигая огненную стену, и она на мгновение остановила наступающих чудовищ. Старик ринулся в дом и выхватил из тайного хранилища «Историю друидов».

«А теперь посмотрим», – подумал он.

Коглин спустился с крыльца, и в тот же миг порождения Тьмы прорвались сквозь стену огня и бросились на него. Он услышал, как Риммер Дэлл криком подгонял их, почувствовал, как Шепоточек прижался к нему, пытаясь защитить. Бежать было некуда, не стоило даже пытаться, и Коглин замер на месте перед лицом смерти, прижимая книгу к груди, – дряхлый старик в лохмотьях. Нападающие приближались. Когда они схватили его и были уже готовы растерзать на куски, старец почувствовал, как знаки рун на переплете книги, вспыхнув, пробудились к жизни. Взметнулось ослепительно белое пламя, испепеляя все вокруг.

«Теперь дело за тобою, Уолкер», – подумал Коглин и исчез в огне.

Взрыв отбросил Уолкера от окна за секунду до того, как дом объяло пламя. Ему опалило лицо и волосы, одежда задымилась. Уолкер лежал на полу, огонь лизал потолок комнаты, но он не замечал этого. Теперь ему все было безразлично. Он не смог помочь Коглину и Шепоточку – был слишком слаб, чтобы призвать на помощь магию, у него даже не хватило сил встать рядом с ними, принимая на себя натиск порождений Тьмы, и ему оставалось только одно – наблюдать.

«Бесполезно!» Он прокричал это слово про себя, охваченный яростью и горем.

Наконец он поднялся, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь пламя. Коглин и Шепоточек исчезли. Риммер Дэлл и уцелевшие порождения Тьмы возвращались в лес, исчезая в темноте. Силы оставили Уолкера – он снова рухнул на пол.

Пламя разгоралось сильнее. С грохотом рушились балки, вниз летели пылающие головни, искры обжигали кожу. Уолкер извивался от боли, окаменевшая рука, словно якорь, тянула вниз, к деревянному полу. «Это конец», – понял он. Еще минута, и он превратится в пепел. Никто не придет ему на помощь. Никто даже не подозревает, что он здесь. Старик и болотный кот скрыли его от порождений Тьмы, пожертвовав ради него жизнью.

Уолкер вздрогнул: воображение рисовало образ Риммера Дэлла – неживые глаза оценивающе глядели на него. Он вдруг совершенно отчетливо осознал, что не хочет умирать. И, почти не понимая, что делает, пополз.

ГЛАВА 10

Через два дня появилась Оживляющая. С нею были Пи Элл и Морган Ли. Тайна их предназначения и то странное чувство, которое они испытывали к девушке, не давали им покоя. Из Кальхавена они пошли на север. За три дня добрались до реки Рэбб, держась на безопасном расстоянии от Вольфстаага и обитающих там темных тварей. Оживляющая меньше всего беспокоилась, что их кто-то заметит. Она предпочла уехать днем, а не под покровом ночи. Своих почитателей она попросила остаться и продолжить начатое ею дело – возродить землю. Прежде чем добрались до леса, они долго шли полем, и Морган Ли постоянно оглядывался. Как только они миновали Вольфстааг, возникла еще одна опасность: патруль Федерации, расположившийся возле реки Рэбб, мог их задержать. Как ни странно, этого не произошло. Солдаты видели их, даже направлялись к ним, но каждый раз, подойдя совсем близко, вдруг сворачивали, как будто их кто-то отвлекал.

Поздно вечером трое путников прибыли наконец в Каменный Очаг. Мужчины с трудом передвигали ноги, они взмокли и устали.

Их раздражало, что они оказались слабее девушки, державшейся как ни в чем не бывало. Они миновали Сторлок, одолели Нефритовый перевал и спустились к Темному Пределу. Солнце садилось за горы, отблески заката ярко окрашивали небо. Впереди высоко вздымался столб густого черного дыма. Путники давно заметили мглистую серую завесу. Они наблюдали, как дым, рассеиваясь, поднимается в небо. Морган Ли забеспокоился. Оживляющая ничего не говорила, но горцу показалось, что она нахмурилась. А когда они добрались до края долины, девушка была совершенно подавлена.

Они направились к развалинам дома, от которых поднимался дым. Груда обожженного камня – вот и все, что от него осталось. Кое-где еще дотлевали угли и головни, мерцал пепел. Трава кругом была выжжена, огромные пласты земли перевернуты, как будто на этом маленьком клочке происходило сражение двух огромных армий. Повсюду валялись какие-то обломки, однако определить, чем прежде они являлись, было невозможно. Даже невозмутимый Пи Элл, никогда не дававший воли чувствам, застыл в недоумении.

– Здесь побывали порождения Тьмы, – сказала Оживляющая. Мужчины собрались было пойти в лес на их поиски, но девушка остановила их. – Теперь они ушли и больше не вернутся.

Они обшарили поляну в поисках Уолкера Бо, но безрезультатно. Оглядев эту странную картину, Морган Ли сразу понял: уцелеть здесь кому-либо невозможно, оставалось надеяться, что Уолкера в Каменном Очаге не было и порождения Тьмы явились сюда по какой-то другой причине. Он заметил, как Пи Элл равнодушно пнул груду булыжника.

Моргану он не нравился. Горец не доверял ему. Несмотря на то что Пи Элл вытащил его из тюрьмы, Морган не мог заставить себя хорошо относиться к этому человеку. Пи Элл пришел к нему на помощь по просьбе Оживляющей, сам-то он и пальцем бы не шевельнул. Собственно, он уже сообщил об этом Моргану – не упустил такой возможности. Что собой представляет Пи Элл, оставалось тайной, но, по мнению Моргана, присутствие этого типа до добра не доведет. Когда он рыскал по выжженной поляне, то напоминал хищного кота, выискивающего свою жертву.

И вдруг Оживляющая обнаружила Уолкера Бо. Каким образом ей это удалось, они не знали. Уолкер лежал без сознания под слоем земли в несколько футов толщиной. Откопав его, Пи Элл и Морган обнаружили подземный туннель, который вел от дома к лесу. И хотя во время битвы туннель обрушился, Уолкеру удалось выжить.

Темного Родича вытащили на свет, и Морган увидел искалеченную руку. Дыхание Уолкера было слабым и неглубоким, лицо мертвенно-бледным, казалось, что он вот-вот умрет.

Уолкера осторожно уложили на землю, вытерли лицо. Оживляющая опустилась перед ним на колени. Она взяла его за руку, и через минуту веки его дрогнули и он открыл глаза. Морган отпрянул. Он никогда не видел такого взгляда – в нем было темное, наводящее ужас безумие.

– Спаси меня, – хрипло прошептал Темный Родич.

Девушка коснулась его лица, и он сразу же погрузился в сон. Морган облегченно вздохнул. Не страх перед смертью, а гнев и ненависть заставили Уолкера Бо просить о помощи.

Стало совсем темно, и они расположились близ развалин дома, укрывшись под сенью деревьев. Оживляющая велела развести костер. Уолкера положили у огня, и девушка больше не покидала его. Она гладила его волосы, плечи. Морган и Пи Элл отошли в сторону. Они поняли, что помощь ей не нужна, и тогда горец развел еще один костер чуть поодаль и приготовил ужин. У них был с собой хлеб, немного вяленого мяса, сыр и фрукты. Горец предложил девушке поесть, но та отрицательно покачала головой, и он отошел. Ужинал он в одиночестве, поскольку Пи Элл взял свою долю, и удалился куда-то в лес.

Вскоре Оживляющая прилегла рядом с Уолкером Бо и уснула, прижавшись к нему. Морган застыл, охваченный дикой ревностью. При свете костра он разглядывал лицо девушки, очертания ее хрупкого тела. Как она нежна и прекрасна! Он не мог объяснить, в чем сила ее воздействия, но знал, что ни в чем не способен ей отказать. Нет, он не питал надежд на взаимность или какие-то чувства с ее стороны, просто она была нужна ему, он не мог жить без нее. Конечно, ему не следовало с ними идти. Освободившись из тюрьмы и убедившись, что бабушка Элиза и тетушка Джилт в безопасности, он должен был вернуться в Дол, к Пару и Коллу Омсвордам. Ведь там, в тюрьме, в темной и грязной камере, он не раз клялся, что, если ему суждено освободиться, он поступит именно так. Но вот он здесь: тенью следует по пятам за этой девушкой в дебри Анара, на поиски какого-то, по ее словам, существующего талисмана. Однако что он собой представляет, неизвестно; и этот загадочный Пи Элл, и Уолкер Бо. Все очень странно. Морган твердо знал: он здесь потому, что ему так хочется. С того момента, когда он впервые увидел Оживляющую, он безнадежно влюбился в нее.

Он долго наблюдал за ней, пока сердце не заныло в груди, и тогда он заставил себя отвернуться. И тут Морган заметил, что Пи Элл замер во мраке у края леса и тоже наблюдает за девушкой.

Вдруг произошло нечто совершенно неожиданное: Пи Элл подошел к Моргану и сел рядом с ним у костра, точно они были давними приятелями и прежде не старались держаться подальше друг от друга. Он сел, скрестив ноги, и, увидев, как нахмурился Морган, усмехнулся.

– Ты не доверяешь мне, – проговорил он. – И правильно делаешь.

– С чего ты взял? – спросил Морган.

– Потому что ты не знаешь меня, и незнакомцы не внушают тебе доверия. Впрочем, как и те, кого ты знаешь. Так уж сложилось. Скажи мне вот что, горец, как ты думаешь, зачем я здесь?

– Не знаю.

– И я не знаю. Готов поспорить, что с тобою та же история. Мы здесь потому, что девушка уверяет нас, будто оба, и я и ты, ей нужны, хотя вовсе не известно зачем. Просто мы не в силах сказать ей «нет».

Похоже, Пи Элл объяснял ситуацию не только Моргану, но и самому себе. Он бросил быстрый взгляд на Оживляющую и кивнул:

– Она прекрасна, не правда ли? Как можно отказать девушке с такой внешностью? Но и это еще не все – в ней есть что-то исключительное. Она обладает магией, самой могущественной магией. Она воскрешает мертвых – так было с Садами, а теперь с этим парнем. – Он опять посмотрел на Моргана. – Все мы хотим соприкоснуться с этой магией, ощутить ее волшебную силу. Так мне кажется. Может быть, нам это удастся, если повезет. Но в этой истории замешаны порождения Тьмы, и, коль скоро придется иметь дело с такой гадостью, нам надо держаться друг друга. Ты, конечно, вправе не доверять мне, так же как и я тебе, но в случае опасности мы должны поддерживать друг друга. Ты согласен со мной?

Морган не мог с уверенностью сказать, согласен ли он, но тем не менее кивнул, хотя при этом подумал, что Пи Элл отнюдь не из тех, кто полагается на чью-либо поддержку, и уж тем более не из тех, кто поддержит другого.

– Знаешь, кто я? – тихо спросил Пи Элл, глядя на огонь. – Я мастер своего дела. Я прихожу и ухожу так, что никто об этом не знает. Устраняю то, что следует устранить. Заставляю людей исчезать. – Он поднял глаза. – Я и сам немного владею магией. И ты тоже, не так ли?

Морган неопределенно кивнул.

– Вот кто владеет магией, – сказал он, указывая на Уолкера Бо.

Пи Элл недоверчиво улыбнулся:

– Не похоже, что магия сослужила ему хорошую службу.

– Может быть, ей он обязан жизнью.

– Едва ли. Да и на что он нам сдался – с такой рукой? – Пи Элл скрестил руки на груди. – И что он умеет делать при помощи своей магии?

Моргану вопрос не понравился.

– Расспроси его сам, когда он придет в себя.

– Если он придет в себя. – Пи Элл легко поднялся на ноги.

«Проворнее, – подумал горец, – куда проворнее меня». Пи Элл не сводил с него глаз.

– Я чувствую в тебе магию, горец. Я хочу, чтобы при случае ты рассказал мне о ней. Позже, когда мы получше узнаем друг друга и ты станешь доверять мне.

Он отошел от костра, расстелил на земле одеяло и завернулся в него. Уснул он почти мгновенно.

Морган сидел, глядя на спящего, и думал, что пройдет немало времени, прежде чем он начнет доверять ему.

И какая у него странная улыбка.

Морган размышлял над словами Пи Элла. Что все это значит: приходить и уходить, оставаясь незамеченным, заставлять людей исчезать? Что за загадки?

Огонь догорал, все спали. Морган думал о прошлом, о погибших и исчезнувших друзьях, странном потоке событий, увлекающем его за собою. Но главное место в его мыслях занимала девушка, называющая себя дочерью Короля Серебряной реки. Что она от него требует? Что он сможет ей дать?

Уолкер Бо проснулся на рассвете. Ресницы его дрогнули, он открыл глаза и увидел, что на него смотрит девушка. Она дотронулась до него ладонями – прохладные и нежные пальцы слегка касались кожи – и помогла ему подняться на ноги, словно он был не тяжелее перышка.

– Уолкер Бо, – ласково произнесла она его имя.

Девушка показалась ему очень знакомой, хотя Уолкер был уверен, что не встречал ее прежде. Он попытался заговорить и понял, что не может. Что-то мешало ему. Он был очарован ее изысканной красотой, девушка пробуждала в нем какие-то неведомые чувства. Уолкер ощутил, что от нее исходит непостижимая магия, простая и сложная одновременно, что она вместилище стихий – почвы, воздуха и воды, частица жизни. Уолкер воспринимал ее иначе, чем Морган Ли и Пи Элл. Его не влекло к ней как влюбленного, и он не желал обладать ею. Между ними существовало некое родство, выходящее за пределы влечения и страсти. Узы взаимопонимания связывали их так крепко, как никогда бы не связали чувства. Эта девушка была воплощением того, к чему он стремился всю жизнь, была отражением его грез.

– Взгляни на меня, – промолвила она.

Девушка дотронулась до изувеченной руки – каменного обрубка, неуклюжего и безжизненного. Ее пальцы скользнули под одежду и, поглаживая кожу, пробирались туда, где плоть превратилась в камень. Он вздрогнул от ее прикосновения, ему не хотелось, чтобы она почувствовала, насколько омертвела плоть. Но ее пальцы настойчиво продолжали свою работу; она не отвела взгляд.

Он задохнулся: все исчезло в ослепительно белой вспышке боли. На какой-то миг он увидел Чертог Королей, склепы мертвых, каменную пластину с начертанными на ней рунами, черную дыру, неуловимое, стремительное движение – это асфинкс нанес удар. Затем Уолкер словно бы поднялся в воздух, видя перед собою только глаза незнакомки – черные и бездонные. Он погрузился в волны блаженного утешения.

Боль ушла, словно туман растаяла в воздухе. Уолкеру показалось, что с него сняли невыносимую тяжесть и он наконец-то обрел покой.

А потом он как будто уснул. Когда глаза его снова открылись, девушка стояла рядом, глядя на него сверху вниз. Далекий и неясный свет зари дрожал в кронах деревьев. В горле Уолкера совсем пересохло, и девушка поднесла к его губам бурдюк с водой. Он увидел Моргана Ли, тот неотрывно смотрел на него, на узком загорелом лице застыло изумление. Рядом с ним был кто-то еще, незнакомец с жестоким, хитрым взглядом. Уолкер вспомнил, что уже видел их. Это было тогда, когда девушка нашла его. Чему это они так удивляются?

И тут он почувствовал: что-то изменилось. Рука его стала легче. Ушла боль. Собрав силы, Уолкер поднял голову и посмотрел на руку. Плечо его было свободно от одежды, и он увидел розовую исцеленную плоть там, где прежде торчал окаменевший обрубок.

Что он ощущал? Противоречивые чувства бушевали в нем. Он неотрывно смотрел на девушку, безуспешно пытаясь заговорить.

Она взглянула на него, безмятежная и прекрасная.

– Я Оживляющая, – проговорила она, – дочь Короля Серебряной реки. Посмотри мне в глаза и узнай, кто я.

Девушка прикоснулась к нему. Тотчас же взгляду его открылось то, что было открыто до него Моргану Ли, что воочию наблюдал Пи Элл: приход Оживляющей в Кальхавен и возрождение из праха Луговых Садов. Уолкер удивился чуду и сразу понял, что эта девушка – именно та, за кого себя выдает. Она обладает такой магией, в которую нельзя не поверить. Она способна спасти и воскресить самые жалкие обломки жизни. Когда образы растворились, Уолкер вновь испытал необъяснимое чувство.

– Ты снова здоров, Уолкер Бо, – объявила ему девушка. – Недуг больше не будет беспокоить тебя. Усни же теперь, ибо я нуждаюсь в тебе.

Она снова прикоснулась к нему, и он погрузился в забытье.

Проснулся Уолкер в полдень и почувствовал, что умирает от голода и жажды. Оживляющая была рядом. Она помогла ему подняться, подала еду и воду. Уолкер ощутил прилив сил; он снова становился самим собою, каким был до встречи с асфинксом. Впервые за последние несколько недель он был способен мыслить. Радость оттого, что наконец-то он избавился от яда асфинкса, что жив, омрачали воспоминания о Риммере Дэлле и порождениях Тьмы, о том, что они сделали с Коглином и Шепоточком. Уолкер окинул взглядом поляну. Девушка не спрашивала его ни о чем – она только прикоснулась к нему и все уже знала. Образы трагических событий той ночи вновь нахлынули на Уолкера, и он с трудом подавил рыдания. Девушка снова дотронулась до него, чтобы успокоить и ободрить. Уолкер сдержался, мысленно поклявшись отыскать и уничтожить тех, кто причинил ему столько горя.

Когда Морган Ли и тот, кого она называла Пи Элл, отошли в сторону, Оживляющая промолвила:

– Тебе не следует давать волю чувствам, Уолкер. Если ты станешь преследовать порождения Тьмы сейчас, они уничтожат тебя. Тебе не хватит мудрости и силы одолеть их. И то и другое ты обретешь только благодаря мне.

И прежде чем он смог ответить, Оживляющая подозвала остальных и усадила их перед собою.

– Теперь я поведаю вам обо всем, – объявила девушка, по очереди оглядела их, потом задумчиво начала: – Давным-давно, во времена, предшествующие возникновению человечества, еще до Больших Войн жили создания магии, подобные моему отцу. Первые из них обрели жизнь благодаря Слову, и они правили миром. Они стали его хранителями и защитниками и оставались ими, пока могли. Но с угасанием созданий магии и возвышением человека мир стал иным. Он развивался. Все, что существовало изначально, постепенно уходило в прошлое. Один за другим умирали родичи отца, затерявшись в круговерти лет и череде мировых перемен. Многих уничтожили Большие Войны, а потом Битвы Народов. Остался только мой отец, и он стал живой легендой, Владыка магии, тот, кого называют Королем Серебряной реки. – Она подняла глаза и продолжала: – Однако отец мой не был так одинок, как ему казалось. И поначалу он не догадывался об этом, полагая, что весь род его вымер давным-давно и выжить удалось лишь ему одному. Однако отец заблуждался. В живых оставался его брат, но тот изменился до неузнаваемости. Все волшебники черпали магию из земных стихий. Волшебная сила моего отца, например, берет начало в реках и озерах, в насыщающих почву водах. Он создал Сады, чтобы питать эти воды, чтобы дарить им жизнь и снова отнимать ее. Его брат черпал магию в камне. В то время как мой отец обретал силу в движении, брат его предпочитал постоянство и неизменность. – Девушка помолчала. – Его зовут Уль Бэк. Он – Король Камня. Сначала у него не было имени; никто из родичей моего отца не имел имен. Имена были не нужны. Моему отцу имя дали жители земли, Уль Бэк взял его себе сам, потому что чувствовал: только обладая именем, он сможет выжить. Имя предполагает постоянство, считал он. А постоянство стало для него смыслом жизни. Мир менялся, старое отмирало, уступая место новому. Уль Бэк не мог примириться с необходимостью стать иным, ибо, подобно камню, в котором черпал силу, он был неподатлив и упрям. Чтобы выжить, он еще более углубился в занятия, поддерживавшие его, зарываясь в землю, на которую полагался. Так он пережил Большие Войны, Битвы Народов, войны магии, которые таили в себе новую угрозу уничтожения. Он взял себе имя и завернулся в камень, словно в плащ. Точно так же, как и для моего отца, мир для Уль Бэка сократился, угрожая исчезнуть совсем, – сократился до крохотной частицы бытия: магия Короля Камня уже не смогла бы его защитить. Он отчаянно цеплялся за эту малость, выжидая, когда вновь воцарится здравый смысл. Но в отличие от моего отца, Уль Бэк отрекся от ответственности, возложенной на него Словом. В своей борьбе за выживание он не видел цели; он решил, что имеет значение только одно – просто существовать, и не важно, какой ценой. Он забыл о своей клятве сохранять и оберегать землю, заботиться о жизни. Он подчинил свою магию одной цели – накопить силы для того, чтобы жить спокойно, чтобы существованию его ничто не угрожало. – Оживляющая на миг закрыла глаза. – Уль Бэк – хозяин Элдвиста, узкой полоски земли далеко на северо-востоке, за горами Чарнал, где у Быстрины Прилива кончается Восточная Земля. На протяжении веков он прятался, но теперь воспрял, чтобы прибрать к рукам мир людей. Он делает это с помощью магии, ее сила постоянно растет, ибо все, что есть на земле – почва, вода, деревья, вскормленные ими создания, – он превращает в камень и черпает из него магию. Весь Элдвист и его окрестности уже превращены в камень. И лишь Быстрина Прилива до поры удерживает Уль Бэка в плену, ибо даже его магии недостаточно, чтобы одолеть океан. Но Элдвист соединяется с Восточной Землей, и яд беспрепятственно распространяется к югу. Противостоит этому только мой отец.

– И порождения Тьмы, – добавил Морган Ли.

– Нет, Морган, – отозвалась она, и все заметили, что по имени она называет только его. Порождения Тьмы – не враги Уль Бэка. Один мой отец пытается сохранить край Четырех Земель. Порождения Тьмы, так же как и Король Камня, хотели бы видеть Земли бесплодными и безжизненными. Они не трогают друг друга, потому что не представляют взаимной опасности. Однажды это может измениться, но тогда миру уже ничто не поможет. – Девушка взглянула на Уолкера. – Вспомни о своей руке, Уолкер Бо. Асфинкс служит Уль Бэку. Все живое от прикосновения Короля Камня или его созданий становится таким, как твоя рука, твердым и безжизненным. В этом – источник его могущества.