Текст книги "Седьмое Правило Волшебника, или Столпы творения"

Глава 59

Дженнсен и Себастьян поспешили за сестрой Мердинтой. Та скрылась за гребнем горы. Подойдя к краю, они увидели, что сестра уже далеко внизу. Девушка оглянулась в тщетной попытке увидеть одинокого путника. Ей бросилось в глаза, что над огромной выжженной пустыней несутся темные облака.

– Быстрее! – крикнула сестра Мердинта.

Себастьян легонько подтолкнул Дженнсен в спину, и девушка побежала вниз по крутой тропе. Сестра в развевающихся одеждах неслась быстро, как ветер. Девушка с большим трудом поспевала за ней. Она подозревала, что Мердинта использует магию.

Иногда Дженнсен останавливалась, теряя опору на шаткой осыпи и сдирая об острые камни кожу на пальцах и ладонях. Это был самый трудный путь за всю ее жизнь. Скальные обломки скользили под ногами. Девушка понимала, что, ошибочно схватившись не за тот камень, она может запросто порезать руки об острый, как битое стекло, осколок.

Девушка тяжело дышала. Сестра Мердинта, идущая далеко впереди, тоже с трудом переводила дух. За спиной раздавалось тяжелое дыхание Себастьяна. Он тоже несколько раз терял равновесие, и однажды Дженнсен с криком успела схватить его за руку, не дав свалиться в тысячефутовую пропасть. Он с облегчением и благодарностью посмотрел на спасительницу.

Очутившись после показавшегося бесконечным тяжелого спуска почти в самом низу, Дженнсен с облегчением обнаружила, что каменные стены и утесы загораживают испепеляющий солнечный свет. Она посмотрела на небо, чего не делала уже долгое время. Оказалось, что тени, загораживающие солнце, падают вовсе не от скал. Небо, всего лишь час назад столь чистое и голубое, теперь было задернуто серыми дождевыми облаками, будто запечатывая долину Столпов Творения и отделяя ее от всего мира.

Девушка прибавила шаг, пытаясь догнать сестру Мердинту. Не было смысла переживать из-за облаков. Какой бы усталой ни была Дженнсен, она твердо знала: когда придет время, у нее найдутся силы, чтобы поразить ножом Ричарда Рала, и облака ему не помогут. Это время стремительно приближалось. Она знала, что мама и другие милостивые духи помогут ей, вдохновив на бой. А кроме них, есть и еще одна сила, которая обещала ей поддержку.

Вместо ужаса от мысли о скорой смерти Дженнсен чувствовала странное оцепенение и покой. Самым сладостным было обещание конца борьбы и страхов. Скоро отпадет необходимость принимать решения. И уже не будет усталости, невыносимой жары, боли, горя, тоски…

На темнеющем небе заиграли всполохи зеленого света. Вспышки исходили откуда-то издалека. Где-то загремел гром, перекатываясь по бескрайней пустыне. Этот задумчивый рокот как нельзя лучше соответствовал волнообразному пейзажу.

Путники закончили спуск, и высокие каменные колонны, представшие перед их взорами, оказались значительно больше, чем при взгляде со скалистых гребней. Казалось, они вросли в дно долины. Вскоре, когда путники удалились от скал, Столпы уже возвышались вокруг, как древний каменный лес. Дженнсен чувствовала себя на их фоне муравьем.

Шаги путешественников эхом отражались от каменных стен, объемистых выпуклостей и глубоких впадин. Девушка не переставала удивляться, глядя на рябую поверхность колонн.

Вертикальный столб состоял из нескольких частей, каждая из которых отличалась плотностью и пропорциями, отчего колонны были волнообразно изменчивы по длине. В некоторых местах широкие секции завершались узкими перешейками.

Все это время путники изнемогали от жары. Она легла им на плечи тяжелой ношей, прижимая к земле. Ноги вяло ступали по гравию. От Столпов падали жуткие длинные тени. Иногда из-за камней вырывались лучи зеленого света. Взгляд вверх, и будто смотришь из глубин преисподней: скалы, на которых время от времени играли отражающиеся от облаков изумрудные отблески, вздымались в небо, будто взывая о спасении.

Сестра Мердинта в развевающихся одеждах плавно скользила в этом лабиринте, подобно духу смерти. Даже присутствие рядом Себастьяна не добавляло Дженнсен покоя.

Световые вспышки мерцали над головами путников, над вершинами величественных Столпов, будто что-то разыскивали в каменном лесу. Прогремел гром, и долина затряслась неистовой дрожью, на путников дождем посыпались осколки. Люди побежали, увертываясь от них. Дженнсен видела, как там и тут огромные колонны падают и рассыпаются. Некоторые теперь лежали на земле, подобно упавшим гигантам, и путникам надо было проходить под величественными столбами, упавшими поперек тропы, и пробираться сквозь трещины. Дженнсен надеялась, что вспышки, рассекающие небо, не ударят в каменные Столпы рядом с ними, и те не обрушатся на путников всем своим невообразимым весом.

Но когда Дженнсен решила уже, что они останутся навеки погребенными в плотном кольце вздымающихся к небу скал, между колоннами показалась долина. Еще сотня-другая шагов по извилистой тропе меж плотно стоящих каменных столбов, и впереди открылось пространство, где редкие колонны стояли, как монументы.

Дно долины, сверху представлявшееся столь ровным, оказалось нагромождением осколков колонн, огромных камней и щебня.

Гром все сильнее действовал на нервы. Он грохотал практически постоянно, и так же непрерывно содрогался и гремел каменный лес. Небо висело низко, и клубящиеся облака задевали за окружающие долину каменные стены. На дальнем конце ее наиболее темные тучи постоянно извергали то блеклые, то яркие вспышки света. Порой вспыхивали и ослепительные – именно они порождали резкие удары грома.

Миновав высокий каменный шпиль, Дженнсен увидела двигающийся по долине фургон.

Удивленная девушка повернулась к Себастьяну и обмерла: за его спиной возвышался незнакомец.

Одним взглядом Дженнсен охватила его черную рубашку, черный распахнутый плащ с золотой каймой из древних символов. Плащ был собран на поясе широким кожаным ремнем, к которому с обеих стороны были прикреплены кожаные сумки. На украшенном золотом ремне была серебряная эмблема из накладывающихся друг на друга колец. Такими же эмблемами были украшены кожаные браслеты на запястьях. Брюки и сапоги были черные. Плащ был собран на шее на золоченую пряжку, контрастирующую со всей одеждой.

У незнакомца не было никакого оружия, кроме ножа на ремне.

Дженнсен взглянула в его серые глаза, и в тот же миг к ней пришло понимание: перед нею Ричард Рал.

Девушка почувствовала, как страх кулаком сжал ее сердце. Дженнсен выхватила нож, побелевшими пальцами сжимая серебряную рукоять.

Она хорошо ощущала выгравированный вензель «Р», означающий Дом Ралов, а лорд Рал собственной персоной стоял совсем рядом.

Себастьян обернулся, увидел его и тут же оказался за спиной у девушки.

Запутавшись в собственных чувствах, Дженнсен безмолвно застыла перед братом.

– Джен, не волнуйся. У тебя все получится. Твоя мать смотрит на тебя. Не опозорь ее, – шептал из-за спины Себастьян.

Ричард Рал внимательно разглядывал ее, казалось, не замечая ни Себастьяна, ни маячившей поодаль сестры Мердинты. Дженнсен тоже забыла про них.

– Где Кэлен? – спросил Ричард.

Его голос оказался совсем не таким, как представляла себе Дженнсен. Он был властный и уверенный, но, что было самым важным, в нем звучала тысяча чувств: от холодной ярости до непоколебимой решимости и отчаяния. Эти же чувства отражались и в его серых глазах.

Дженнсен не могла отвести от него взгляда.

– Кто такая Кэлен?

– Мать-Исповедница, моя жена.

Дженнсен не могла сдвинуться с места – настолько то, что предстало перед ее глазами, отличалось от того, что она слышала раньше.

Этот человек совсем не был похож на грязного пособника бессердечной Исповедницы, управляющей Срединными Землями посредством железной воли и жестокой руки. Этим мужчиной двигала любовь к женщине. Если они не уберутся с дороги, он пройдет сквозь них так же, как прошел сквозь тысячный отряд солдат. Это было просто, как дважды два.

Однако, в отличие от солдат, Дженнсен была неуязвима.

– Где Кэлен? – повторил Ричард. Было видно, что он на пределе.

– Ты убил мою маму, – проговорила Дженнсен, почти защищаясь.

Брат поднял бровь. Он выглядел озадаченным.

– Я совсем недавно узнал, что у меня есть сестра. Фридрих-позолотчик рассказал мне. Тебя зовут Дженнсен?

Дженнсен осознала, что кивает, не в силах отвести взгляда от его глаз, таких знакомых, столько раз виденных в зеркале.

– Убей его, Джен, убей его! Ты можешь это сделать! Его волшебство не может причинить тебе вреда! Ну же! – шептал сзади Себастьян.

Дженнсен почувствовала, как слабая дрожь, родившаяся в ногах, поднимается по ее телу. Что-то опять было не так. Схватив нож и собрав все свое мужество, она сконцентрировалась на цели, а голос заполнял ее голову, пока там не осталось ни одной мысли, кроме мести.

– Лорд Рал всю жизнь пытался убить меня. Убив своего отца, ты занял его место. И послал за мной своих людей. Ты охотился за мной, как и твой отец. Ты, ублюдок, послал убийц к моей матери!

Ричард выслушал, не перебивая, а потом сказал спокойным и понимающим тоном:

– Не вини меня только потому, что другие полны злобы.

Дженнсен встрепенулась. Это так было похоже на слова, которые обычно говорила ей перед сном мама. «Ты не должна чувствовать себя виноватой из-за того, что они – воплощение зла…»

Ричард стиснул зубы:

– Что вы сделали с Кэлен?

– Теперь она моя королева, – раздался новый голос, и эхо пронеслось между колонн.

Девушке показалось, что она уже слышала этот голос. Оглянувшись, она не нашла сестру Мердинту.

Ричард стремительно, как тень, двинулся на голос и внезапно исчез. Возможность нанести ему удар была потеряна. С трудом верилось, что они секунду назад стояли друг против друга, а теперь она упустила свой шанс.

– Джен! Ну давай же! – взывал Себастьян и тянул ее за рукав. – Идем, ты еще можешь догнать его!

Девушка не знала, что происходит неправильно, но что-то шло явно не так. Сжав голову руками, она пыталась заставить себя не слушать голос. Это было невыносимо. Голос требовал выполнения условий сделки. От сильной боли раскалывалась голова.

Откуда-то донесся хохот, и по каменному лесу разнеслось эхо. Дженнсен наконец удалось справиться с голосом, и они с Себастьяном побежали туда, откуда слышался смех, огибая беспорядочно нагроможденные скалы. Вскоре Дженнсен перестала понимать, куда они бегут. Одни каменные коридоры превращались в другие, изгибались, тоннелями проходили под скалами, колонны сменялись колоннами, тени – полосами света.

Но вот, обогнув очередную колонну, они выскочили на открытое пространство.

Перед ними была гладкая площадка в обрамлении невысоких колонн, подобная поляне, окруженной соснами.

К одной из колонн была привязана женщина.

Дженнсен не сомневалась: это жена Ричарда, Кэлен, Мать-Исповедница.

С противоположной стороны площадки раздавался тот самый, гуляющий эхом среди колонн хохот.

Мать-Исповедница была совсем не похожа на чудовище, какое нарисовала Дженнсен в своем воображении. Кэлен выглядела слабой и несчастной, хотя привязали ее по-детски, поперек талии. Так ребенок привязывает к дереву товарища по игре.

По всей видимости, она была без сознания – длинные волосы свисали со склоненной головы, руки были свободно опущены. На ней был простой дорожный костюм. И хотя волосы скрывали часть лица, было очевидно, насколько прекрасна эта женщина. Похоже, она была ненамного старше Дженнсен, но выглядела так, будто вряд ли проживет дольше.

Неожиданно за ее спиной появилась сестра Мердинта, приподняла за волосы голову Матери-Исповедницы, взглянула в лицо, отпустила.

Себастьян кивнул в сторону пленницы:

– Вот она, действуй!

Дженнсен уже не требовались подсказки голоса, утверждавшего, что Мать-Исповедница – именно та наживка, на которую можно поймать лорда Рала. Голос выполнил свою часть сделки.

Собрав всю свою решимость и крепко зажав в руке нож, Дженнсен подбежала к сестре Мердинте. Потом повернулась к находящейся без сознания женщине, не желая даже и думать о ней и сосредоточившись лишь на ноже. Наступило время покончить со всем этим.

Из-за соседней колонны неожиданно выскочил мужчина – тот, что хохотал. Несомненно, он хотел поймать собственную добычу. Дженнсен узнала его жуткую ухмылку. Именно его она видела той ночью в доме Латеи, когда колдунью убили. И именно он страшно напугал Бетти. И именно этот человек являлся Дженнсен в ночных кошмарах.

– Вижу, ты нашла мою королеву, – сказал он.

– Что? – удивился Себастьян.

– Мою королеву, – повторил мужчина, гнусно ухмыляясь. – Я – король Оба Рал. А она будет моей королевой.

Тут девушка заметила, что его глаза похожи на глаза Натана Рала, Ричарда, на ее глаза. Они не были похожи настолько, насколько походили друг на друга глаза Ричарда и Дженнсен, но тем не менее фамильное сходство имелось. Мужчина говорил правду: он тоже был сыном Даркена Рала.

– Вот он, мой брат, лорд Рал! – Мужчина сделал указующий жест.

Из-за колонны вышел Ричард.

– Не бойся, Джен, он не сможет причинить тебе вред, – прошептал Себастьян. – А ты можешь уничтожить его.

Шанс появился опять, и теперь она его не упустит!..

И тут Дженнсен вновь заметила сквозь чащу колонн приближающийся фургон. Ей показалось, что она узнает лошадей – серых, с черными гривами и хвостами. Огромные кони и дюжий светловолосый возница.

Послышалось знакомое блеяние. Неужели Бетти?! Дженнсен остолбенела, недоверчиво глядя на фургон. Козочка находилась рядом с возницей, поставив на сидение передние ножки. Огромный блондин почесал у нее за ушками. Похоже, это был Том.

– Дженнсен, отойди, пожалуйста, от Кэлен, – попросил Ричард.

– Нет, сестренка, не отходи, – захохотал Оба.

Девушка приблизилась к Матери-Исповеднице, по-прежнему висящей на привязанной к колонне веревке. Чтобы подойти к Кэлен, Ричарду придется пройти мимо нее, Дженнсен. И тогда он окажется в ее руках.

– Дженнсен, почему ты на стороне сестер Тьмы? – спросил Ричард.

– Я на стороне сестер Света, – бросив быстрый взгляд на Мердинту, сказала Дженнсен.

Ричард медленно покачал головой, тоже глядя на Мердинту.

– Нет, она – сестра Тьмы. У Джеганя есть сестры Света, но есть и не только они. Это рабыни сноходца – об этом говорят кольца в их нижних губах.

Дженнсен и раньше слышала слово «сноходец». Она судорожно пыталась вспомнить, где именно. И вспомнила: именно его сестры вопрошали в ночь свершения сделки в лесу. События той ночи с неистовой скоростью пронеслись в ее мозгу. Вновь появился голос, но это ей совсем не помогло. Все внутри Дженнсен изнемогало от желания убить Ричарда, но было и нечто мешающее.

«Возможно, в этом и проявляется волшебство лорда Рала», – подумала девушка.

– Чтобы спасти Кэлен, ты должен пройти Дженнсен, – произнесла сестра Мердинта холодным, высокомерным голосом. – Ты вышел за пределы отпущенного тебе времени и возможностей, лорд Рал. Пока твое время не вышло, постарайся по крайней мере спасти жену.

Краем глаза Дженнсен заметила, как сквозь каменный лес к ней бежит коза, далеко опережая Тома.

– Бетти? – прошептала Дженнсен, и слезы ручьем хлынули у нее из глаз. Девушка сняла черную накидку с лица, чтобы козочка узнала подружку.

Услышав свое имя, Бетти заблеяла, завиляла на бегу маленьким торчащим хвостиком. А вслед за Томом бежал кто-то еще, совсем маленький…

Но на пути между козой и Дженнсен уже стоял Оба.

Наткнувшись на него, Бетти издала жалобный вопль и попятилась. Девушка прекрасно узнала этот крик ужаса, призывающий на помощь.

Небо над головой разразилось громом и молниями, еще больше напугав несчастное животное.

– Бетти! – крикнула Дженнсен, с трудом веря собственным глазам.

Уж не видение ли это, не жестокий ли обман, не волшебство ли лорда Рала?..

Услышав ее голос, Бетти обежала Обу и со всех ног кинулась к своей горячо любимой подруге. Но не сделав и дюжины шагов, застыла на месте. Хвостик ее перестал вилять, и Бетти страдальчески заблеяла. А потом блеяние перешло в новый крик ужаса.

– Бетти, иди сюда, это же я, – рыдала Дженнсен.

Коза посмотрела на нее и попятилась. Животное реагировало на подругу так же, как на Обу. А потом Бетти повернулась и понеслась прочь.

Прямо к Ричарду.

Тот нагнулся, и расстроенная коза кинулась к нему, ища утешения. И нашла его под ласково протянутой рукой.

До ошеломленной Дженнсен донеслось новое тихое блеяние. В гущу людей, прямо в центр смертельного противостояния, прискакали два маленьких беленьких козленка-близнеца. Увидев Дженнсен, они сжались и стали жалобно звать мать.

Бетти призывно проблеяла. Козлята повернулись и бросились к ней. Около матери они тут же почувствовали себя в безопасности и запрыгали вокруг Ричарда, явно желая, чтобы он удостоил своим прикосновением и их.

Том остановился в отдалении и, прислонившись к колонне, спокойно наблюдал за происходящим.

И Дженнсен решила, что мир, несомненно, сошел с ума.

Глава 60

– Бетти, что происходит? – крикнула Дженнсен, не в силах смириться с происходящим.

– Волшебство происходит, – раздался сзади шепот сестры Мердинты. – Именно этим он и занимается.

Неужели лорд Рал и в самом деле заколдовал козу, настроив ее против Дженнсен?

Ричард шагнул к девушке. Бетти и близнецы возились возле его ног, не имея ни малейшего понятия о том, что все сейчас зависит от выбора между жизнью и смертью.

– Дженнсен, подумай обо всем своей головой, – произнес Ричард. – Ты должна мне помочь. Отойди от Кэлен.

– Убей его! – яростно шептал Себастьян. – Сделай это, Джен! Его магия не действует на тебя! Ну же!..

Ричард спокойно смотрел, как она поднимает нож.

Сейчас она убьет его, и волшебство закончится, и Бетти снова будет с нею…

Дженнсен застыла. Она вдруг поняла, что здесь что-то не так. И повернулась к Себастьяну:

– Откуда ты это знаешь, а? Я ведь никогда не говорила тебе о том, что его волшебство не может причинить мне вреда?

– И тебе тоже? – воскликнул Оба. – Значит, мы оба неуязвимы! Мы можем вместе править в Д’Харе. Но, конечно, королем буду я. Король Оба Рал. Я не жадный. А ты можешь стать принцессой. Может быть… Да, я могу сделать тебя принцессой, если ты будешь хорошо себя вести.

Дженнсен вновь посмотрела на растерянное лицо Себастьяна:

– Так откуда ты знаешь?

– Джен, я просто… Я думал… – Себастьян пытался найти ответ. И не находил.

– Ричард… – раздался голос приходящей в себя Кэлен. – Ричард, где мы? – Мать-Исповедница начала корчиться от боли и закричала, хотя никто до нее не дотрагивался.

Ричард сделал еще шаг вперед. Размахивая ножом, Дженнсен отступила.

– Если ты хочешь получить Кэлен, ты должен пройти через Дженнсен, – крикнула сестра Мердинта.

Ричард бросил на нее ничего не выражающий взгляд:

– Нет.

– Ты должен! – взвыла сестра. – Ты должен убить Дженнсен, иначе Кэлен умрет!

– Ты в своем уме? – набросился на нее Себастьян.

– Помолчи, Себастьян! – отрезала сестра. – Спасение приходит только через жертву. Все человечество испорчено. Один индивидуум не представляет никакой ценности. Одна жизнь не стоит ничего. Неважно, что с нею случится, имеет значение только само жертвоприношение.

Себастьян смотрел на нее и не знал, что ответить. У него явно не находилось доводов в защиту жизни Дженнсен.

– Ты должен убить Дженнсен, иначе я убью Кэлен, – повернувшись к Ричарду, завизжала Мердинта.

– Ричард, – простонала несчастная Мать-Исповедница, все еще не совсем понимая, где она и что происходит.

– Кэлен, спокойно, – мягко произнес Ричард.

– Это последний шанс! – вопила сестра Мердинта. – Последний шанс спасти драгоценную жизнь Матери-Исповедницы! Последний шанс, или она достанется Владетелю. Придержи его, Дженнсен, пока я буду убивать его жену!

Дженнсен слегка поколебало то, что сестра натравливает Ричарда на нее. Но это не имело значения. Сестра тоже жаждала смерти лорда Рала. Они все хотели его смерти.

Пора положить всему этому конец. Брат не сможет причинить ей вред своим волшебством. Неизвестно, откуда это стало известно Себастьяну, но пора положить этому конец, пока шанс не упущен снова. Но, интересно, зачем это понадобилось Мердинте…

Непонятно было и то, зачем сестра пыталась разозлить лорда Рала, чтобы он нанес удар своей магией, направив всю силу на Дженнсен, и таким образом открыл ей путь, о котором она столь долго мечтала…

Ладно, все так и должно быть. И незачем больше ждать!

Дав волю крику, полному накопившейся за всю жизнь ненависти, полному жгучей тоски по убитой маме, полному воющей ярости звучавшего в голове голоса, Дженнсен бросилась на Ричарда.

Она знала, что он использует для собственного спасения волшебство. Нанесет магический удар, подобный тому, который нанес тысячному отряду всадников. И будет потрясен, когда волшебство не сработает, когда она прорвется сквозь смертельные заклинания и вонзит нож в его злобное сердце. Он слишком поздно поймет, что она неуязвима.

С яростным воем Дженнсен налетела на брата.

Она ожидала ужасный взрыв, ждала, что придется пройти сквозь гром и молнии, но ничего подобного не произошло. Ричард попросту блокировал удар и поймал ее запястье. Проще некуда!.. Он не использовал волшебство и не произносил заклинаний. Он вообще не воспользовался волшебной силой.

Для обычной силы Дженнсен неуязвимой не была. А физически Ричард был явно сильнее.

– Успокойся, – сказал он.

Дженнсен яростно сопротивлялась, в ее бешеной атаке выплескивалась грозной бурей вся накопившаяся ненависть и боль. Лорд Рал предусмотрительно держал на расстоянии ее правую руку, а девушка бушевала, стуча ему в грудь кулачком левой. Ричард мог голыми руками разорвать ее надвое, но почему-то позволял выть и колотить его. А потом даже дал возможность отскочить назад. Дженнсен стояла, тяжело дыша и по-прежнему сжимая в кулаке нож, и слезы злобы и ярости струились по ее щекам.

– Убей ее! – снова завизжала сестра Мердинта. – Или Кэлен умрет!

– Ты в своем уме? – крикнул сестре Себастьян. – Она сама убьет его! Он даже не вооружен!

Ричард наклонился к лежащему на земле заплечному мешку и достал из него небольшую книгу.

– Я вооружен.

– Что ты имеешь в виду? – опешила Дженнсен.

Теперь взгляд мерзавца был обращен на нее.

– Это древняя книга под названием «Столпы Творения». Ее написал наш предок, Дженнсен, один из первых лордов Ралов, тот, кто пришел к полному пониманию того, что породил первый в нашем роду. Его звали Элрик Рал, и он, помимо всего прочего, создал узы. Это очень интересное чтение.

– Думаю, в ней написано, что лорд Рал должен убивать таких, как я, – произнесла Дженнсен.

– Конечно, – улыбнулся Ричард. – Именно так.

– Что? Неужели в ней это написано? – Дженнсен с трудом верилось, что он подтвердит сказанное.

Ричард кивнул:

– В ней объясняются причины, по которым все действительно лишенные дара отпрыски лорда Рала должны быть уничтожены.

– Я знала это! Ты пытался лгать! Но это правда! Здесь все правда!

– Но я не утверждал, что последую этому совету. Я всего лишь сказал, что в книге написано, что таких, как ты, следует уничтожить.

– Почему? – спросила Дженнсен.

– Дженнсен, это не имеет значения, – прошептал Себастьян. – Не слушай его!

Ричард кивнул на него:

– Ему все известно. Именно поэтому он знал, что я своим волшебством не могу причинить тебе вред. Ему известно, о чем эта книга.

Дженнсен повернулась к Себастьяну. В глазах ее внезапно зажегся свет полного понимания.

– Такая книга есть и у императора Джеганя.

– Дженнсен, это неправда.

– Я видела ее, Себастьян. Эти самые «Столпы Творения». Я видела книгу в палатке императора. Это книга на древнем языке, одна из самых ценных. Он знал, что в ней написано. А ты – один из его лучших стратегов. Он рассказал тебе, и ты знал, что в ней сказано.

– Джен, я…

И вдруг, сквозь буйство голоса, все происшедшее и происходящее сложилось в голове Дженнсен в целостную картину. Мучительная боль взорвала все ее существо. Истинные масштабы предательства предстали во всей ясности.

– Это же был ты! – прошептала она.

– Как ты можешь во мне сомневаться? Я люблю тебя!

– О добрые духи, все время это был ты.

Лицо Себастьяна стало таким же белым, как и взлохмаченные пряди его волос, но в нем появилось какое-то непреклонное спокойствие.

– Джен, это ничего не меняет.

– Это все ты, – прошептала она, широко раскрыв глаза. – Ты просто съел несколько сердцевинок горной розы…

– Ерунда! Да у меня их никогда не было!

– Я видела их в банке в твоем мешке. Ты спрятал сердцевинки розы под бечевкой. А они высыпались.

– Ах, эти. Я… Я взял их у целителя… Когда мы останавливались у него.

– Лжец, они всю дорогу были у тебя. И ты съел десяток, чтобы вызвать у себя лихорадку.

– Джен, ты сошла с ума!

Дженнсен, содрогаясь, указала на него ножом:

– Это был ты, все время ты. И тогда, в первую ночь, ты сказал мне, что лучшее против врага оружие – то, что принадлежит ему или получено от него. В общем, что к врагу близко… Ты очень хотел, чтобы у меня оказался этот нож. Я была тебе нужна, потому что я близка к врагу. Ты хотел использовать меня. Потому ты и снял его с того солдата!

– Джен…

– Ты клялся, что любишь меня. Докажи это! Не лги мне! Скажи правду!

Себастьян некоторое время смотрел на подругу, потом вскинул голову:

– Да, мне хотелось завоевать твое доверие. Я думал, что если у меня будет лихорадка, ты пожалеешь меня.

– А как насчет мертвого солдата, которого я нашла?

– Это был один из моих людей. Мы поймали человека, у которого был этот нож. Один из моих людей переоделся в д’харианскую форму. Увидев, что ты идешь, я сбросил его с утеса.

– Ты убил своего солдата?

– Иногда великая цель требует жертв. Спасение приходит через пожертвование. – Тон Себастьяна стал вызывающим.

– А как ты узнал, где я?

– Император Джегань – сноходец. Он узнал о тебе из книг много лет назад и использовал свои способности для поиска людей, которым было известно о твоем существовании. С течением времени ему удалось выследить тебя.

– А записка, которую я нашла?

– Это я подсунул ее в карман солдату. Джегань, используя свои способности, узнал, что ты уже пользовалась этим именем.

– Узы не позволяют сноходцу войти в ум человека, – пояснил Ричард. – Ему пришлось долго искать тех, кто не связан узами с лордом Ралом.

– Именно так, – кивнул Себастьян в знак согласия. – Но нам это удалось.

Дженнсен испепеляла ослепляющая злоба от такого беспредельного предательства.

– А остальные? А моя мама? Ее вы тоже принесли в жертву?

– Джен, ты не понимаешь. Я ведь не знал тебя тогда… – Себастьян облизнул пересохшие губы.

– Значит, это были твои люди. И потому тебе не трудно было с ними справиться. Они не ожидали твоего нападения, они думали, ты сражаешься рука об руку с ними. И именно поэтому ты так смутился, когда я рассказала тебе о кводах. Это были ненастоящие кводы. Ты убил невинных людей, желая заставить меня подумать, что первый был один из них. И каждую ночь, уходя на разведку, ты возвращался с известием, что они идут за нами след в след, и мы срывались и уходили в ночь. Ты все время врал!

– В благих целях! – тихо произнес Себастьян.

Дженнсен от ярости вновь залилась слезами.

– В благих целях?! Ты убил мою маму! Кругом был ты! О добрые духи… подумать только… о добрые духи! Я спала с убийцей собственной матери! Ты – грязный ублюдок!

– Джен, возьми себя в руки. Это было необходимо. – Себастьян кивнул на Ричарда. – Он – причина всему! И теперь он у нас в руках! Все это было необходимо! Спасение приходит только через жертву. Твоя жертва… твоя мать, принесенная в жертву, привела нас к Ричарду Ралу, человеку, охотившемуся за тобой в течение всей твоей жизни.

Слезы текли по лицу Дженнсен.

– Не могу поверить, что ты совершал эти гнусности и одновременно клялся в любви ко мне!

– Да, Джен. Тогда я не знал тебя. Я же сказал тебе: у меня не было намерений влюбляться в тебя, но так получилось. И теперь ты – моя жизнь. Теперь я люблю тебя.

Дженнсен сжала руками голову, пытаясь заглушить голос, завывающий в ее сознании.

– Ты – злобный выродок! Как я могла любить тебя!

– Брат Нарев учит, что все человечество погрязло в пороке. Мы не имеем морального права на существование, потому что люди изуродовали мир живых. По крайней мере сам брат Нарев сейчас в лучшем мире. Теперь он рядом с Создателем.

– Ты хочешь сказать, что даже брат Нарев – зло? Как часть человечества? Даже твой драгоценный, священный брат Нарев – тоже зло?

Себастьян пристально смотрел в лицо Дженнсен.

– Тот, кто по-настоящему олицетворяет собой зло, стоит сейчас прямо перед нами! – Он поднял руку, указывая на Ричарда. – Лорд Рал – великий убийца. Лорд Рал должен быть приговорен к смерти за все свои преступления.

– Если человечество – это зло и если брат Нарев в лучшем мире, рядом с Создателем, то Ричард, убив его и тем самым отправив прямо в объятья Создателя, совершил доброе дело. Разве не так? Раз человечество – зло, то почему вы считаете уничтожение ваших солдат Ричардом Ралом за злой поступок?

Лицо Себастьяна приобрело ярко-красный оттенок.

– Мы все зло, но некоторые представляют собой зло наибольшее. По крайней мере мы смиренно признаем перед лицом Создателя наши слабости и прославляем только Создателя. – Себастьян немного помолчал и уже спокойнее добавил: – Я знаю, что это слабость, но я люблю тебя. – Он улыбнулся Дженнсен. – Теперь смысл моей жизни только в тебе, Джен.

Она покачала головой:

– Ты не любишь меня, Себастьян. Ты даже не понимаешь, что такое любовь. Ты не сможешь полюбить кого-либо до тех пор, пока не полюбишь собственное существование. Любовь может вырасти только из уважения к собственной жизни. Когда любишь себя, свое собственное существо, можешь полюбить и того, кто обогатит твою жизнь, разделит ее с тобой, сделает ее более радостной. Если презираешь себя и веришь, что существование – это зло, то умеешь только ненавидеть. Ты можешь испытать лишь признаки любви, потянуться к добру, однако тебе не удастся поместить в ее основание ничего, кроме ненависти. Своей порочной жаждой смерти ты запятнаешь любое проявление любви. Я была нужна тебе лишь для того, чтобы утвердить твою ненависть, чтобы стать твоей подругой по самопожертвованию. Чтобы по-настоящему любить, Себастьян, надо радоваться жизни, потому что именно радость делает жизнь по-настоящему прекрасной.

– Ты не права! Ты просто не понимаешь!

– Я слишком хорошо все понимаю! Жаль только, что поздно.

– Но я люблю тебя, Джен. Ты ошибаешься, я на самом деле люблю тебя!

– Ты только хотел, чтобы так было. Это простые слова пустой бездушной оболочки, которая лишь называется человеком. Мне нечего любить, ничто в тебе не достойно любви. Ты настолько пустое существо, Себастьян, что мне даже ненавидеть тебя трудно, как трудно ненавидеть сточную канаву.

Яркие вспышки осветили все вокруг. Голос в голове Дженнсен, казалось, рвал ее на куски.