Текст книги "КГБ во Франции"

Досье «Фэарвелл» впервые позволило составить точную структуру разведывательных учреждений СССР, из которой видно, что главенствующее положение занимала Военно-промышленная комиссия (ВПК). Руководившаяся с ноября 1985 года Юрием Маслюковым (заменившим на этом посту Леонида Смирнова, работавшего с 1963 года), ВПК имела несколько задач: а) сбор заявок различных министерств, связанных с военной промышленностью; б) разработка на основе этих заявок разведывательного плана на год; в) передача этого плана различным разведорганам (КГБ, ГРУ, службам разведки стран Восточной Европы и т.д.; г) сбор данных, полученных разведывательными службами за год; д) подсчет сэкономленных средств в промышленности и научно-исследовательской деятельности.

Официально ВПК созывалась раз в год для сбора заявок и разработки разведывательного плана. На самом же деле в течение всего года комиссия контролировала выполнение плана. Помогал ей в этом Всесоюзный институт межотраслевой информации (ВИМИ), своего рода трансмиссия между промышленностью и разведорганами.

Подобная система, на первый взгляд забюрократизированная, на самом деле функционировала с поразительной эффективностью. Информация свободно циркулировала по иерархической пирамиде. Высшее руководство осуществлялось Политбюро и Центральным Комитетом коммунистической партии. Годовой разведывательный план, например, утверждался Генеральным секретарем партии, прежде чем попадал в разведорганы.

В КГБ задача добывать "специальную информацию" бьша возложена на управление "Т" Первого главного управления. Это управление занималось, в частности, разведывательной деятельностью в области ядерной промышленности, военного и космического ракетостроения, кибернетики и общей промышленной технологии. Работа проводилась в тесном сотрудничестве с разведслужбами восточноевропейских стран, с которыми постоянные связи поддерживал отдел "Д", куда стекалась вся "специальная информация", поступавшая из "братских стран". Эти службы действовали зачастую гораздо более эффективно, чем КГБ и ГРУ вместе взятые. Разведчики из Восточной Европы казались – и это большая ошибка – менее опасными, чем советские. Контрразведка не уделяла им особого внимания; они пользовались в западных странах относительной свободой передвижения, чего лишены советские "дипломаты" (как, впрочем, и все иностранцы в СССР) и прекрасно использовали в своих целях благоприятные коммерческие и культурные отношения между Восточной и Западной Европой.

Управление "Т" КГБ отсылало в каждую резидентуру разведплан. На офицеров "линии X" была возложена задача выполнить все установки плана. Этот план хранился в посольстве в строгой секретности. Он представлял собой объемный альбом, выполненный на специальной толстой бумаге. Все листы сшивались, чтобы предотвратить пропажу той или иной страницы. Применялась также двойная нумерация страниц. Каждый офицер (включая резидента), прежде чем воспользоваться планом, заполнял специальный формуляр, где указывалась причина, по которой ему понадобился документ.

В свою очередь ГРУ располагало "оперативным отделом", а именно "отделом научно-технической разведки", в задачу которого входил сбор научной информации, находившей применение в военной сфере. За границей офицеры ГРУ подчинялись своему собственному резиденту. Их гораздо меньше, чем офицеров КГБ, но действовали они также под дипломатическим прикрытием. Нередко использовалось и торговое представительство.

Другие учреждения, добывавшие информацию, обычно использовали официальные пути.

– Государственный комитет по науке и технике (ГКНТ) поддерживал тесные связи с другими странами в рамках многочисленных программ сотрудничества, действующих между западными и советскими научно-исследовательскими институтами или между правительствами. В "управлении внешних сношений" ГКНТ работало большое количество офицеров КГБ и ГРУ.

– Академия наук, где занимаются фундаментальными исследованиями (в области математики, физики, биологии и т.д.) и научно-исследовательской работой, также имела "специальные каналы" для сбора на Западе информации в этих областях.

– Министерство внешней торговли добывало современные технологии посредством заключения официальных торговых соглашений. Здесь существовали два отдела: а) "экономические отношения с западными странами"; б) "импорт оборудования из капиталистических стран". Министерство развернуло широкую сеть торговых представительств, акционерных обществ со смешанным капиталом, закупочных центров для приобретения западных технологий, необходимых для советской промышленности.

– Наконец, Государственный комитет по внешним экономическим связям (ГКЭС), подчинявшийся Министерству внешней торговли, получал оборудование "официальным путем", используя для этого закупочные центры, находившиеся под его опекой.

Годовой отчет о выполнении разведывательного плана, подготовленный ВПК для Политбюро и Центрального Комитета партии, показывает, что в 1980 году КГБ выполнил 42% заявок, ГРУ – 30 (из них 45% приходилось на чисто военные документацию и оборудование), Министерство внешней торговли – 5, ГКНТ, ГКЭС и Академия наук – 3%.

Каждый год в распоряжение ВПК выделялся "специальный фонд", около 12 миллиардов франков, для финансирования конкретных операций по сбору информации о западной технике, которая могла бы оказаться полезной для военной промышленности. Эти средства предоставлялись, естественно, за счет других отраслей производства.

Досье "Фэарвелл", таким образом, помогло лучше понять саму сущность советской системы: главенствующая роль военного сектора во всех областях.

Об этом говорит и экономическая структура страны, где военная и гражданская промышленность тесно переплелись. В каждом институте, лаборатории, на заводе имеется специальный отдел (называемый "I отделом"), куда собираются все лучшие достижения для последующей передачи в военный комплекс.

То же самое происходило и во внешней торговле. Любая техническая деталь, полученная на Западе, немедленно находила применение в военной промышленности. Отсюда любая торговая сделка с СССР укрепляла в конечном счете его военный потенциал.

Наконец, это проявлялось и в такой специфической области, как шпионаж. Место и роль ВПК в системе, которую мы только что разобрали, показывают, что советские военные имели преимущественное право на всю информацию, полученную разведкой в научной, технической и технологической областях.

Просчитывалось все до мельчайших подробностей. Как показали документы, переданные агентом Фэарвеллом, ВПК разрабатывала годовой разведплан с поразительной скрупулезностью. Каждая заявка сопровождалась техническим описанием, номером серии, названием фирмы или места, где можно получить оборудование, заказанное тем или иным министерством. Все эти сведения получались благодаря систематическому широкомасштабному сбору необходимой информации.

В период, скажем, перефразируя известный афоризм Маркса, "первоначального накопления информации" данные извлекались в основном из открытой документации (рекламные проспекты, образцы и т.д.), которую КГБ, ГРУ, ученые, советские торговые представительства обычно получают легальным путем. В своих отчетах ВПК подчеркивала, что 90% из сотен тысяч документов, получавшихся ежегодно этими организациями, не являлись секретными.

Каждый год, например, Государственный комитет по науке и технике приобретал полтора миллиона западных научно-технических журналов. Все эти издания изучались с величайшим вниманием. Американский еженедельник "Авиэйшн уик энд спейс текнолоджи", по-видимому, особенно ценится советскими учеными. Десятки экземпляров журнала каждую неделю отправлялись в СССР самолетами "Аэрофлота". Журнал переводился в течение полета!

ВПК относилась с большим вниманием ко всем международным ярмаркам и выставкам, где можно получить какую-либо полезную техническую документацию. Ежегодно около трех с половиной тысяч советских специалистов направлялись за границу (две тысячи – в США). Официально – для укрепления связей в области науки, на самом деле – для ведения разведывательной работы. В большинстве своем члены Академии наук или ГКНТ, они проходили стажировку в лучших западных университетах (в 1980 году 374 советских гражданина посетили знаменитый Массачусетский технологический институт или приняли участие в международных конгрессах и конференциях).

В одном из документов досье "Фэарвелл", полученном в ВПК, говорилось, что в период с 1979 по 1981 год советские специалисты приняли участие в 35 международных научных форумах с единственной целью: собрать необходимую для военной промышленности информацию (в области космической промышленности, радаров, микроинформатики, солнечной энергетики и т.д.). Среди них многие являлись офицерами КГБ и ГРУ. В своих отчетах ВПК отмечала, что полученные таким образом сведения позволили сэкономить миллионы рублей на научных исследованиях, что эквивалентно трехлетней работе группы из сотни ученых.

ВПК брала на заметку и классифицировала все западные предприятия, которые могли стать поставщиками документации и оборудования для советской военной промышленности. Эта классификация весьма специфична. Ее критерий: интерес, который могла представлять продукция того или иного учреждения для Советской Армии. В США КГБ, ГРУ и другие разведорганы должны были концентрировать свое внимание на следующих компаниях: 1) "Дженерал электрик", 2) "Боинг", 3) "Локхид", 4) "Рокуэлл интернэшнл", 5) "Макдоннел Дуглас", 6) "Вестингхаус электрик…" и т. д. до 32-й фирмы – "Пан-Америкэн". Во Франции под прицелом находились все предприятия, работавшие на национальную оборону: "Аэроспасьяль", "Дассо", "Снекма", "Матра", "Томсон", "Панар" и др.

Правительства западных стран практически не в силах помешать утечке на Восток открытой документации. Это могло бы серьезно нарушить свободный обмен информацией, присущий демократическим странам, а также затормозить необходимую для экономического развития конкуренцию между фирмами. В мире свободного предпринимательства любой новый продукт неизменно становится объектом рекламы – его необходимо выделить из целого ряда конкурирующих с ним образцов и привлечь потенциального покупателя. В военной промышленности соперничество приобретает особую остроту – ведь любой контракт здесь оценивается в миллионы франков. Вот пример: достаточно получить каталог "Сатори", связанный с продажей французского оружия, чтобы узнать все основные характеристики французских вооружений. Подобная информация была весьма полезна для ВПК и великолепно дополняла разведплан.

В Соединенных Штатах 11 тысяч предприятий так или иначе работают на оборонную промышленность. Это более четырех миллионов рабочих и служащих. Конечно же, нет никакой возможности контролировать их всех. То же самое можно сказать и о 900 тысячах американцев, имеющих доступ к секретной документации (19,6 миллиона документов только в 1984 году). Утечка информации неизбежна.

Около 15% задач, фигурировавших в годовом разведплане ВПК, выполнялось за счет официальных торговых сделок, заключавшихся между государствами или советскими учреждениями и западными фирмами.

За период до 1980 года, например, Советский Союз закупил в Соединенных Штатах, Западной Германии и Японии сотни тонн силиконовых руд, необходимых для производства элементов для компьютеров третьего поколения. С тех пор на вывоз руды было введено эмбарго. Однако ничего не изменилось. СССР продолжал получать этот стратегический минерал через сложнейшую сеть различных акционерных обществ.

Более 300 предприятий в трех десятках стран занимались тем, что переправляли западные технологии в Советский Союз. Некоторые акционерные общества, оказавшиеся фиктивными, были организованы КГБ, ГРУ и другими советскими разведорганами. Большинство из них, впрочем, принадлежало западным дельцам, соблазнившимся, как мы увидим далее, легкой наживой. Москва без колебаний платила им на 50% больше за усовершенствованный компьютер.

Для сбора научной и технической информации КГБ и ГРУ прибегали чаще всего к услугам агентов. В качестве примера назовем лишь Сергея Фабиева и Владимира Золотаренко, которые во Франции были пешками в гигантской сети, раскинутой по всему миру советскими разведслужбами с единственной целью: выполнить задачи разведплана ВПК.

К заслугам Фэарвелла необходимо отнести и то, что, основываясь на его списках агентов, действовавших в десятках стран, западная контрразведка сумела нейтрализовать некоторых из них. Пьер Бурдьоль во Франции и Манфред Рёч в Западной Германии были арестованы, как мы уже знаем, по наводке Фэарвелла. Благодаря ему ФБР напало на след двух американцев, Уильяма Белла и Джеймса Харпера, завербованных польской разведслужбой и работавших на Советский Союз. Белл служил в "Хьюз эйркрафт компани". Он имел доступ к современным разработкам в области радарных систем, ракет класса "воздух-воздух" и "земля-воздух". С его помощью в период с 1978 по 1981 год, год его ареста, СССР сэкономил десятки миллионов рублей и пять лет научных исследований. Джеймс Харпер нанес более ощутимый ущерб. Инженер-электронщик, он передал с 1971 по 1981 год десятки сверхсекретных документов, касавшихся межконтинентальных баллистических ракет.

Старший офицер южноафриканского флота Дитер Герхардт с 1964 по 1983 год передавал ГРУ информацию относительно противовоздушных ракет западного производства. Он был нейтрализован также благодаря Фэарвеллу.

По многим делам еще ведется расследование. Если сравнивать с перебежчиками, такими, как Голицын, то Фэарвелл, конечно, гораздо лучше мог знать западных агентов, предающих родину. Каждый названный человек был – и остается – под внимательным наблюдением западной контрразведки, так как необходимо найти неопровержимые доказательства его предательства, чтобы исключить всякую возможность ошибки. Подобные расследования требуют длительного времени, поскольку КГБ и ГРУ законсервировали большое количество точек, с тех пор как в конце 1982 года Фэарвелл замолчал. Может быть, придется ждать пять, а то и 10 лет, прежде чем перевернется последняя страница в этой главе досье "Фэарвелл".

Заметим, однако, что среди указанных имен фигурируют три члена конгресса США и один западногерманский парламентарий.

«Советский Союз сумел в ходе систематического сбора информации в высокотехнологичных областях западной промышленности овладеть целым рядом ключевых или потенциально ключевых элементов обороны свободного мира, что серьезно подрывает превосходство Запада над Востоком и отрицательно сказывается на нашей собственной безопасности», – писал Анри Реньяр в журнале «Дефанс насьональ» (декабрь 1983 года) в заключение статьи о советской разведке в области науки.

Автор прекрасно знает, о чем говорит. Под этим псевдонимом скрывается один из двух ответственных работников французской контрразведки, который в деталях изучил досье "Фэарвелл".

Анри Реньяр сдержанно выражает страшную тревогу, охватившую западных руководителей после того, как Франция проинформировала их.

С конца 70-х годов Советский Союз получил на Западе 30 тысяч единиц усовершенствованного оборудования и 400 тысяч документов. Из отчетов ВПК, которые предоставило в наше распоряжение досье "Фэарвелл", видно, что между 1979 и 1981 годами ежегодно пять тысяч образцов советских вооружений улучшались за счет западных технологий. За десятую пятилетку (1976-1980) три с половиной тысячи заявок на "специальную информацию" были удовлетворены. Это составляет 70% общего объема задач. Если взять только два министерства из 12, непосредственно связанных с обороной, – министерство оборонной промышленности и министерство авиапромышленности, – то информация, полученная на Западе, позволила Москве сэкономить в период с 1976 по 1980 год 6,5 миллиарда франков, что эквивалентно годовой отдаче от работы 100 тысяч научных сотрудников. Известно, что на одиннадцатую пятилетку (1981-1085) объем заявок ВПК увеличился на 15%.

Если говорить непосредственно о производстве вооружений, то здесь систематический грабеж, как показано ниже, достиг гигантских размеров.

– "Аваксы" советских ВВС (самолеты-радары) были скопированы с американских "Аваксов".

– Советские бомбардировщики "Блэкджек" – точная копия самолета "BI-B" ВВС США.

– Транспортный самолет "АН-72" похож, как двойняшка, на "Боинг УС-14".

– Более половины технологических принципов производства ракет "СС-20", которые угрожали Европе, были получены на Западе. В частности, система наведения высокой точности.

– Защитный слой ядерных боеголовок для межконтинентальных советских ракет был создан на основе разработок американскими учеными защиты космического корабля (термический щит) при его входе в слои атмосферы.

– Все успехи СССР в области создания истребителей спутников и лазерного оружия были достигнуты благодаря западной документации и достижениям западных специалистов.

– Точные копии ракеты класса "воздух-воздух" "Сайдуиндер" и противовоздушной ракеты "Редай" с инфракрасной системой наведения находятся в настоящее время на вооружении Советской Армии.

– Последняя модель советской подводной торпеды была разработана на основе торпеды "МК-48" ВМС США.

Прервемся на этом.

На самом деле все советские вооружения были созданы в той или иной степени с помощью "импортных" технологий, что не является новостью. Руководители западных стран давно об этом догадывались. Приведя конкретные примеры, Фэарвелл заставил их, однако, в полной мере осознать опасность, которую представляет систематический грабеж. Ведь если СССР воспользовался тем или иным техническим достижением для усиления своего военного потенциала, то это одновременно означает, что его Генеральный штаб узнал и обо всех сильных и слабых сторонах западных вооружений.

Таким образом, Красная Армия располагает теперь значительным стратегическим преимуществом.

Отметим, что досье "Фэарвелл" вынудило американских руководителей изменить все коды наведения крылатых ракет. Ведь старые коды были известны в Советском Союзе с давних пор. Известно также, что американский истребитель "F-18", оснащенный усовершенствованной системой наведения стрельбы, теперь утерял свои преимущества. Получив полную информацию об этой системе с помощью КГБ и ГРУ, советские специалисты разработали систему контрмер. То же самое произошло и с американскими противотанковыми ракетами TOW. Советской Армии известны все детали их конструкции. И теперь при помощи помех система наведения может быть легко нейтрализована.

Основываясь на досье "Фэарвелл", Соединенные Штаты попытались оценить ущерб, нанесенный советской разведкой их армии: 20 миллиардов долларов. Такую сумму должен теперь вложить Вашингтон, чтобы свести на нет успехи советской оборонной промышленности, достигнутые благодаря лишь приобретениям западных технологий. 20 миллиардов долларов – таков военный бюджет Франции, пятой державы мира.

"Предыдущие оценки научного, технического и технологического уровня Советского Союза в военной и гражданской областях должны быть значительно изменены в большую сторону как в количественном, так и в качественном отношении", – пишет в своей статье Анри Реняр.

Возьмем в качестве примера информатику, широко применяемую и в военной, и в гражданской областях. Из отчетов ВПК на начало 80-х годов видно, что 42% продукции электронной промышленности было создано не без применения западных технологий. В 70-е годы считали, что СССР на 10, а то и на 15 лет отстает от Запада в данной сфере. В настоящее время разница составляет всего лишь три года. И это вовсе не заслуга "гениальных" советских электронщиков. Они заняты методичным копированием западной продукции. Так, мощные компьютеры "Ряд" не что иное, как точная копия "IBM-360 и 370". То же самое и с микропроцессорами. Наиболее совершенные "KP580IK80A" в точности повторяют "8080А", изготовленные "Интел корпорейшн" и применяемые в армии США. В данном конкретном случае СССР дошел до того, что даже скопировал маркировку американских элементов: "8080А" превратился в (КР5)80(1К)80А.

"Невозможно однозначно и точно оценить результаты, полученные Советским Союзом в области сбора научной, технической и технологической информации, – пишет в заключение Анри Реняр. – Очевидно, что, помимо сэкономленных средств в научных исследованиях, доводке и внедрении боевой техники, информация, собранная Советским Союзом на Западе, позволила руководителям страны получить общее представление о состоянии и техническом уровне западных вооружений и военной техники. Советский Союз также получил бесценные сведения о направлениях развития современных систем вооружения, о возможностях и способности к мобилизации Запада" (выделено автором).

Сказанное выше составляет основное содержание досье "Фэарвелл" в том виде, в котором Франция передала его своим основным западным союзникам. Изучив документ, некоторые руководители, например Рональд Рейган, были просто потрясены. У них в руках оказалось неопровержимое доказательство того, что без западной технологии военную мощь СССР можно сравнивать с уровнем развития вооруженных сил слаборазвитой страны. Досье также наглядно показало чрезвычайную незащищенность демократических стран от деятельности советской разведки, доступность важнейших государственных тайн.

Вышеуказанные разоблачения позволяют лучше понять причины значительного ухудшения отношений между Западом и Востоком в начале 80-х годов. Объяснения этому не исчерпываются войной в Афганистане, положением в Польше или борьбой за размещение ракет ("Першингов-2" и крылатых ракет против "СС-20"). Одной из причин жесткой политики западных стран по отношению к СССР также можно считать досье "Фэарвелл". Свободный мир должен был ответить на важнейший вопрос: можно ли доверять нации, которая выслеживает все, что ее экономика неспособна произвести?

Вопрос остался открытым, несмотря на все попытки Михаила Горбачева очаровать западный мир. Вряд ли руководители западных держав смогут относиться к Советскому Союзу так, как они относились к нему еще вчера. Понадобится время, пока миражи "разрядки" вновь обретут былую силу, чего горячо желает Кремль.

Если Юрий Андропов и не сделал никаких официальных шагов после выдворения 47 советских "дипломатов" – благодаря, как мы уже знаем, досье "Фэарвелл", – то он в душе жаждал отомстить Франции за ее блестящий маневр. "Теневая война" разгорелась с новой силой после исчезновения агента. Весь КГБ был мобилизован.

Совпадение? Одновременно в Париже начиналась великолепная "операция по дезинформации", которая едва не парализовала контрразведку и – что еще более опасно – не ввела смертельный яд подозрительности в самые высшие сферы французского государства. Не было обнаружено ни малейшей связи между прекращением работы Фэарвелла и столь дьявольской операцией. Однако совпадение по времени по меньшей мере вызывает определенные подозрения. Операция едва не увенчалась успехом. Последствия могли бы быть катастрофическими для правительства. Сейчас впервые появилась возможность рассказать об этих событиях.

Поначалу все выглядело как банальное происшествие, случившееся дней через 10 после того, как Фэарвелл не вышел на связь. В то время УОТ еще не знало, что агент больше никогда не подаст признаков жизни.

Однажды ноябрьским утром 1982 года в парижский магазин по продаже мехов, расположенный на улице Сент-Онорэ, зашел мужчина лет 40. Его неуверенный английский язык звучал с сильным русским акцентом. Мужчина, которого мы будем называть Владимиром Ростовым, купил два манто на общую сумму 40 тысяч франков. Расплатиться он пожелал кредитной карточкой. Когда же он открыл портмоне, на лице его появилась обеспокоенность: Ростов обнаружил, что больше не располагает наличностью. К тому же, как он сам объяснил, у него совершенно не было времени зайти в банк днем. Покупатель спросил, не могли бы ему выписать чек на 45 тысяч франков, а разницу выдать наличными. В кассе магазина не оказалось пяти тысяч франков. Администратор посоветовала клиенту зайти после обеда. Он ушел, но оставил номер своей кредитной карточки. Первая ошибка.

Владимир Ростов совершил и вторую, зайдя вечером в надежде получить пять тысяч франков. Во время его отсутствия магазин навел справки: кредитная карточка, выданная издательством в США, уже двое суток, как не обеспечивалась. Ростов, возможно, и не знал об этом. В противном случае он вряд ли бы вернулся. Если только oнl заранее не просчитал дальнейшее развитие операции, что, впрочем, мало вероятно.

Администратор предупредила полицию. Ростова арестовали за мошенничество и на следующий день перевели в тюрьму "Фрэн".

Здесь началось самое интересное.

Ростов представился: советский эмигрант, получивший убежище в Соединенных Штатах. Во Францию прибыл с целью организовать международный журнал по вопросам права на американские средства. Великолепно. Но когда он заявил, что готов дать важнейшую информацию о советской разведке, полицейские навострили уши. Поначалу отношение к его заявлениям оставалось скептическим. Однако Ростов настаивал. Потребовали доказательств, фактов. Он попросил вызвать специалистов. Была предупреждена контрразведка. С этого момента дело приняло совсем другую, неприятную окраску.

В своей камере Ростов начал давать показания представителям контрразведки, которые со всей скрупулезностью записывали его откровения. Из Советского Союза он сбежал весной 1981 года через Турцию. Все было очень просто: в течение долгих лет он служил в звании лейтенанта КГБ в погранвойсках. Он работал во Владивостоке, затем на границе с Турцией. Местность знал как свои пять пальцев: время патрулирования, проходы и т.д. Рассказ звучал вполне правдоподобно. То же самое он поведал и американцам, которые приняли его после побега. На допросе в ЦРУ – в Лэнгли, пригороде Вашингтона, – он заявил, что ушел из КГБ несколько лет тому назад, затем изучал право, желая стать адвокатом. Его трения с властями начались с того момента, когда он попытался защитить диссидента. Лейтенант КГБ, вдруг превратившийся в защитника угнетенных? Нет, американцам это показалось чересчур грубой выдумкой. Продержав его несколько недель, ЦРУ наконец избавилось от перебежчика. Мнение о нем оставалось невысоким. Эту историю УОТ узнало, связавшись с Вашингтоном.

Несмотря на весьма сомнительное прошлое, французская контрразведка ухватилась за Ростова. Почему? Никто не может сказать с точностью. Безусловно, Ростов – человек обаятельный. Он красноречив, уверен в себе, привлекателен. Одним словом, он умеет нравиться.

Продолжение его истории не вызывает особых вопросов. Выйдя из ЦРУ, он сумел устроиться в издательство. Здесь он предложил организовать в Париже международный журнал по вопросам права. Издательство приняло предложение, что говорит об умении Ростова убеждать. Спустя некоторое время он появился в Париже с необходимым капиталом. Но вместо того, чтобы заниматься журналом, он пустился в мелкое мошенничество. Напомним дело с мехами. Спустя несколько месяцев издательству стало известно о его делишках. Финансирование прекратилось, и Ростов оказался в тюрьме "Фрэн".

Откуда же у него сведения о советской разведке? Этот вопрос не смущает Ростова: он знаком с офицерами КГБ в Москве, которые работают в 5-м отделе Первого главного управления, курирующем деятельность разведки во Франции, в Италии, Испании, Голландии, Бельгии, Люксембурге и Ирландии. По его заверениям, они готовы передавать сведения французской контрразведке. Если ему будет предоставлена возможность, он займется этим.

Завербовать новых агентов в сердце КГБ после прекращения работы Фэарвелла казалось невозможным. УОТ дало согласие. Ростов становится "почтальоном", сидя в своей камере. По сложным каналам (не стоит в данном случае углубляться в детали) он входит в контакт с этими пресловутыми офицерами в Москве. Во всяком случае, он так утверждает. Правда или ложь? В конце концов контрразведка получила "почтой" ценный подарок: микрофильм, спрятанный в полой шахматной фигуре. Не слишком ли романтично? УОТ нe обратило внимания на эту деталь. То, что находилось на пленке, поразило воображение: имя одного высокопоставленного государственного деятеля Франции, который, по уверениям информаторов Ростова, является агентом КГБ. Микропленка также содержала информацию о его вербовке и деятельности.

Мы не можем здесь привести имя этого деятеля. Скажем только, что во время происходивших событий он занимал очень высокий пост в социалистическом правительстве. Если бы расследование подтвердило его измену, то нужно было бы признать, что для Москвы не осталось ни единого секрета во французской военной инфраструктуре.

УОТ овладела тревога. Немедленно был создан чрезвычайный комитет. Группа из трех или четырех сотрудников взяла дело в свои руки. Приняты специальные меры безопасности (членам группы запрещено обмениваться информацией со своими коллегами). Все имена закодированы из боязни утечки.

Первые результаты расследования не сулили ничего хорошего государственному деятелю. В его биографии обнаруживались странные пробелы, в семье отчетливо проявлялись просоветские настроения; он посещал по меньшей мере подозрительные места (расположенные недалеко от посольства СССР в Париже), а его публичные выступления всегда были двусмысленны. Подозрения росли с каждым днем. Впрочем, не найдено пока прямых доказательств его измены. Однако странно, каким образом человек с подобным послужным списком смог занять столь высокий пост. Любое предварительное расследование помешало бы ему. Но – и в этом все дело – подозреваемый тесно связан с крупными социалистическими лидерами. Именно в их группе после 10 мая 1981 года он вошел в правительство.

В контрразведке растерянность сменилась беспокойством. Что делать? Доказательств нет. Однако при столь серьезных подозрениях его никак нельзя оставлять на таком посту. Как предупредить власти об опасности, не рискуя скомпрометировать его политических друзей, могущественных, даже очень могущественных?

В то время как УОТ ломало голову по поводу нейтрализации "подозреваемого", Ростов продолжал насыщать контрразведку. И не второсортным материалом. В новых микрофильмах, полученных по тем же каналам, обвинялись другие высокопоставленные чиновники. Среди четырех названных агентов Москвы один оказался ближайшим советником президента.

Все это начинало напоминать времена Голицына. Социалистическое государство становилось похожим на голлистское государство: настоящее шпионское гнездо. В сложившейся обстановке контрразведка была вынуждена проинформировать самые высокие инстанции, и лично Франсуа Миттерана. Президент с осторожностью отнесся к новости, несмотря на доверие к УОТ, службе, которая, напомним, преподнесла ему на блюдечке досье "Фэарвелл". Именно с помощью этого документа он смог утвердить свой авторитет у союзников Франции.