Текст книги "Леди полуночи"

Возможно, у нее просто разыгралась фантазия и, если бы она увидела орган своими глазами, все встало бы на свои места?

Не долго думая Кейт спустила бриджи Торну на бедра, и то, что едва помещалось внутри, вырвалось на волю, гордо вздыбившись над лужайкой черных волос: толстенное, смуглое, слегка изогнутое орудие во всей своей красе.

Неужели все мужчины такие?

Она снова взяла его в руку: ей показалось, что Торну это нравится, – но что дальше? Неожиданно Кейт захотелось сбегать поговорить со своими замужними подругами, а потом вернуться сюда более умудренной, практичной и с полным набором необходимых сведений.

Торн перехватил ее руку.

– Достаточно.

– Я что-нибудь сделала не так?

– Нет, все правильно, просто… чересчур хорошо. Я так долго не выдержу.

– Даже если все быстро закончится, я не возражаю.

Во второй раз за последний час она услышала, как Торн смеется. Это был восхитительный хрипловатый смех, и не важно, что причиной ему – она сама.

– А должна бы. – Торн освободился наконец от бриджей, отбросив их в сторону.

Кейт почувствовала себя полной дурой. У него было много женщин, и, вне всякого сомнения, они обладали нужным опытом, в отличие от нее досконально разбирались в делах постельных, а не в искусном исполнении арпеджио.

– Извини. У меня слишком мало опыта… Я просто понадеялась, что ты сам скажешь, как сделать, чтобы тебе стало хорошо.

– Ты уже делаешь. – Он сел рядом с ней на кровать, спустил рубашку с ее плеча и губами проложил дорожку до основания шеи.

– Мне не хотелось бы проигрывать в сравнении с кем бы то ни было.

Он поднял голову, в его глазах зажглись искорки.

– Ты несравнима. Ни с кем.

Она тихо застонала, когда Торн сунул руку ей под рубашку и, обхватив ладонью грудь, принялся перекатывать сосок между пальцами.

– Сэмюэл.

– Да! – Он стянул с нее рубашку через голову. – Так меня и называй всегда.

– Сэмюэл, – прошептала Кейт, обрадовавшись, что он сам подсказал ей первый способ доставить ему удовольствие. – Я так скучала по тебе!

Вытянувшись, он лег на нее, придавив всем своим весом, но ей нравилось это ощущение от его тела – мощного, тяжелого, поросшего темными волосами, так непохожего на ее собственное. Покрывая поцелуями лицо и шею, Торн развел бедром ее колени. Это так возбуждало – прикосновение его обнаженной кожи к самым интимным и чувствительным местам. Потом она почувствовала, как его кончик языка принялся описывать круги вокруг соска, и едва не задохнулась от восхитительных ощущений. А когда он взял сосок в рот и стал его сосать, вскрикнула от пронзившей ее радости и, бесстыдно прижимаясь к нему, потерлась лобком о его бедро.

Переключившись на другую грудь, Торн перевалился на бок, и она захныкала от разочарования – теперь потереться было не обо что. Но тут его рука скользнула вниз по ее животу и легла на пушистый холмик. Пробравшись через упругие завитки, его палец раздвинул припухшие от желания складки и осторожно двинулся дальше – сначала всего на дюйм, потом глубже, ласково, но уверенно. Она задохнулась от ощущения внутренней полноты. Одновременно его большой палец нащупал чувствительный узелок, укрывшийся между нежными лепестками, и принялся массировать его круговыми движениями. И уже скоро Кейт выгибалась дугой навстречу его пальцам, стонала и хрипло бормотала:

– Сэмюэл, это слишком… Я не могу…

Кейт достигла своего пика быстро и резко, выгнувшись на постели, схватив его за руку и зарыдав от наслаждения. Она была готова умолять его не останавливаться.

Когда последняя волна наслаждения схлынула, Торн перестал ласкать ее рукой и устроился у нее между бедер. Его член, твердый и горячий, все еще пульсировал.

– Ты по-прежнему хочешь меня?

– Больше всего на свете.

Торн придвинулся еще ближе.

– Ты хочешь этого? Уверена?

– Да. – Кейт развела бедра как можно шире, словно приглашая. – Прямо сейчас. Пожалуйста! Просто возьми меня.

Он не мог ей отказать.

Сначала Торн вошел в нее совсем неглубоко, и от болезненного давления Кейт бросило в жар. Но ничего ужасного не случилось, и она подумала, что все не так уж и плохо.

– Кэти! – простонал он. – Ты настоящий рай на земле.

И вообще нет ничего ужасного!

Однако Торн сделал еще одно движение бедрами, да так резко, что ослепляющая, невыносимейшая боль обрушилась на нее. Кейт уткнулась лицом в его плечо, чтобы не закричать. Когда Торн вошел в нее полностью, а потом ритмично и осторожно начал двигаться, боль немного отступила, но не настолько, чтобы она могла успокоить его, что с ней все в порядке.

Он тихо выругался, и Кейт спросила:

– Я сделала что-то не так?

– Ты чудо, а я чудовище. Ненавижу себя за то, что сделал тебе больно. Прости.

– А я ни о чем не жалею, да и боль уже не такая сильная. Мне нравится это новое ощущение, когда ты там, во мне, нравится, что я могу вот так удерживать тебя сколько захочу. – Убрав волосы с его лба, она пристально посмотрела ему в глаза. – Сэмюэл, я люблю тебя.

– Не говори так. – Хоть он и возразил, но снова двинул бедрами, медленно, глубоко проникая в нее.

Ей это показалось скорее сладкой мукой, чем мучительной пыткой, и она лукаво улыбнулась.

– А почему нет? Боишься, что придется ответить мне тем же самым?

Напрягая бедра, он вошел в нее так глубоко, насколько это было возможно.

– Я люблю тебя, – повторила она в такт его движению.

Нахмурившись, Торн приподнял бедра, остановился, словно взвешивая, стоит ли удовольствие, которое получит, той боли, которую ему придется испытать, услышав от нее то, что не хотелось слышать.

Ее не запугаешь яростными взглядами. Это была сделка: если ему нужно ее тело, то пусть примет и сердце.

Стиснув зубы, Торн так резко вошел в нее, что, задохнувшись, она до боли вцепилась ему в плечи.

– Я люблю тебя.

Он взвинтил темп, отчаянно вколачивая в нее бедра, как будто желая заставить взять назад свои слова.

Не тут-то было!

Кейт обхватила его ногами за талию, а руками обняла за шею. Ее слова превратились в речитатив, ритм которому отбивали движения его бедер. Если потребуется, она будет колотиться об эту стену всю ночь, только чтобы разрушить ее до основания.

Слова превратились в стон, стон – в крик:

– Люблю тебя! Люблю! Тебя!

Его лицо походило на маску агонизирующего наслаждения, а может, агонии в наслаждении. Брови поднялись в предвкушении, а потом неожиданно нахмурились, образовав одну сплошную линию.

И тут все кончилось.

Он резко вышел из нее, перекатился на бок и, отвернувшись, отдал свой последний, прекрасный порыв страсти льняной простыне. Кейт попыталась себя успокоить тем, что беременность в любом случае была бы сейчас совсем не ко времени, он побеспокоился о ее здоровье и добром имени даже в такой момент.

И все равно не смогла сдержать недовольство – он должен ей принадлежать.

Опустошенный и обессиленный, Торн рухнул с ней рядом, и Кейт, повернувшись, обняла его, погладила шрамы на спине, дожидаясь, когда он восстановит дыхание и сможет что-нибудь сказать.

Спустя какое-то время он приподнялся на локте, глядя на нее, хотя грудь его все еще резко вздымалась, а глаза оставались темными и бездонными от страсти. Убрав прядь волос с ее лица и нежно погладив по щеке, он хрипло произнес:

– Кэти! Теперь моя, навсегда.

И этого было достаточно. Достаточно для того, чтобы ее сердце воспарило, а на глаза навернулись блаженные слезы. Достаточно, чтобы ей отчаянно захотелось поцеловать его. Она прижала его к себе, завладела его губами и принялась наслаждаться своей сладостной собственностью.

С ним не нужно никакой романтики – ни поэзии, ни музыки, ни танцев. Они никогда не сядут вместе за фортепиано, чтобы сыграть в четыре руки.

Можно прождать целую жизнь, а он так и не найдет правильных слов, чтобы сказать, что любит ее.

Только ей не нужны слова – все и так написано у него на лице. И этого было достаточно.

Глава 20

Потом она заснула.

А вот Торн не мог. Несмотря на безумную усталость, сон не шел: слишком много мыслей крутилось в голове. Он лежал, обнимая ее за плечи, и наблюдал, как дымок от очага поднимается вверх и исчезает в темноте.

Что сделано, то сделано. Назад дороги нет. Теперь он должен дать ей все, чего она заслуживает, насколько это в его силах.

В полудреме Кейт шевельнулась у него под боком, еще теснее прижалась к нему, устраиваясь поудобнее, и, положив руку ему на грудь, лениво поиграла упругими завиткам.

Торн понял, что она окончательно проснулась, по движению ее руки вниз и мгновенно пришел в полную боевую готовность.

– Займешься со мной любовью еще? – шепнула Кейт.

Он с удивлением посмотрел на нее, убирая непослушную прядь с лица.

Она назвала то, чем они занимались, любовью? Кейт явно не раз произносила это слово как своего рода заклинание. У него возникла мысль, которую он никак не мог четко сформулировать.

Он предпочел бы называть этот процесс как-то иначе. Но вот «заняться любовью» звучало как-то уж слишком конкретно, чересчур определенно. Словно речь шла о каком-то товаре, который можно произвести из чего угодно. Взяли два похотливых тела, жаждавших наслаждения, потерли друг о друга, и в результате возникла субстанция под названием «любовь». Просто, как чиркнуть кремнями друг о друга, чтобы высечь искру.

Однако Торн не думал, что все может получиться так легко.

– Слишком рано. Тебе надо отдохнуть. Я не хочу делать тебе больно.

– Я уже отдохнула. И разве нет других способов?

Его удивлению не было предела.

– Откуда тебе известно про… другие способы?

Кейт засмеялась.

– Ну мы же не в лесу живем! Женщины ведь общаются между собой. Да и книжки рискованного содержания нет-нет да появляются в «Рубине королевы».

Торн с трудом сохранил серьезность. Одно дело герои из любовных романов, и совсем другое – реальные люди вроде него. Каких бы непристойностей она ни начиталась, это все равно были деликатные и изысканные изображения похоти. Наверное поэтому, как героини из тех романов, она сейчас легко и нежно водила ладошкой вверх-вниз по его гудевшему от возбуждения члену.

Он подавил в себе желание остановить Кейт или, напротив, показать, как нужно правильно зажать его в кулаке, как быстро и жестко довести его до исступления, чтобы он встал на дыбы и зарычал словно дикое животное. Потом он швырнул бы ее на четвереньки и по-звериному взял сзади.

Он сомневался, что такие сцены имелись в ее непристойных книжках, потому что не имели ничего общего с «занятиями любовью».

Грубость собственного воображения удивила его. Такого он не припоминал за собой. В отличие от других женщин, которых он укладывал в постель, Кейт каким-то образом удавалось лишать его самоконтроля. В тот момент, когда он все глубже и глубже погружался в нее, до него вдруг дошло, что одновременно он все ближе и ближе соскальзывал к краю пропасти. Именно поэтому ему пришлось так резко выйти из нее. Он слишком близко достиг предела и не знал, что ждет его там, по другую сторону. Там могла оказаться область тьмы, ничто. И если он свалится туда, то лишится своей сущности.

И может сделать ей больно.

Он закинул руки за голову и переплел пальцы, чтобы удержаться и не коснуться ее: достаточно было того, что касалась его она – легко и ласково.

– Поспи немного, – посоветовал Торн.

– Не могу заснуть. Я только что стала женщиной, и у меня в голове теперь куча планов. Как ты думаешь, мы сможем устроить венчание в Святой Урсуле? Это такая красивая церковь! Я во сне видела, как сочетаюсь браком там.

Торн хмыкнул.

– Не думаю, что рядом с тобой у алтаря стоял я.

– Я не уверена. Может, и ты: лицо жениха всегда оставалось в тени. – Кейт приподнялась на локте и повернулась к нему лицом, глаза ее загорелись от любопытства. – Ты когда-нибудь видел меня во сне?

– Было, – неохотно признался Торн, но лишь потому, что ей явно хотелось услышать положительный ответ. – Хотя я запрещал себе думать о тебе.

– Почему?

Он смотрел вверх, в темноту.

– То, что я обычно вижу во сне, не имеет никакого отношения ни к свадьбам, ни к церквям.

– О! – Кейт провела рукой по его груди.

– Это неправильно. То, как я поступил с тобой.

– Чушь!

Она легла на него, живот к животу, скрестив на его груди руки и положив на них подбородок. Теперь он видел только ее лучившееся улыбкой лицо. Ее волосы свесились вниз и как шторой закрыли их от остального мира, чтобы они могли целоваться сколько душе угодно.

Господи! Торн не верил себе, что такое возможно. Она здесь, рядом с ним, и принадлежит ему. Он боялся дотронуться до нее – вдруг исчезнет, – поэтому продолжал держать руки за головой и позволял целовать себя так, как ей хотелось.

– Сэмюэл, – заговорила наконец Кейт, – ты получаешь разрешение видеть меня во сне когда угодно и в каком угодно виде. – Она села на него верхом и направила указательный палец ему в грудь. – Но только при одном условии. Как проснешься, будешь рассказывать, какой меня видел, чтобы я могла воплотить твой сон в реальность.

– Не говори так. Ты не представляешь, каким извращенным может быть воображение у мужчин.

– Просвети меня.

Она наклонилась над ним, опираясь на руки, расставленные у него по бокам. Перед глазами Торна маячили ее груди, вызывая танталовы муки, мягкая поросль между ее бедер щекотала живот, и член у него ожил, вытянулся, налился силой в поисках тепла и нежности. Торн мог бы схватить ее за бедра и, резким движением насадив на себя, протиснуться в это лоно, узкое, как кинжальные ножны, но не дал свободы рукам, огромным усилием воли удерживая их за головой.

– Расскажи мне, – выдохнула Кейт. – Поведай обо всех своих извращенных, порочных, чувственных желаниях.

– Тогда мы не выйдем отсюда неделю.

Невинная улыбка тронула ее губы.

– А я не тороплюсь.

Торн покачал головой. Несмотря на ее самодовольный вид, он понимал, что всего пару часов назад она лишилась невинности.

Кейт выпрямилась и, откинув волосы за спину, в упор посмотрела на него.

– Послушай, Сэмюэл: я не хочу, чтобы ты обращался со мной как с утонченной леди-недотрогой, а все сокровенные желания осуществлял во сне с другой. Я ревнива и хочу не просто появляться в твоих снах, а быть единственной женщиной твоих сновидений на всю оставшуюся жизнь.

Он смотрел на нее во все глаза, удерживая руки с переплетенными пальцами все так же за головой. Хоть Торн и не предполагал, что дела могут принять такой оборот, но если она столь решительно настроена узнать о его затаенных желаниях… почему бы не поделиться? Нужно только проявить осторожность.

Главное, чтобы она сохраняла над собой контроль.

Приняв решение, Торн вытащил руки из-за головы и легонько провел пальцами по плечам Кейт, затем взял за руки и положил ее ладошки под нежные молочно-белые округлости.

– Подержи их вот так.

Кейт в недоумении наблюдала, как он снова откинулся на подушку и соединил руки за головой. С таким же недоумением посмотрев на свои груди, лежавшие у нее в ладонях, она спросила:

– И что мне теперь делать?

– Все что хочешь.

– А ты будешь просто лежать и смотреть?

Торн кивнул.

– И что, это и есть мужские фантазии?

– Самые невинные.

Она рассмеялась, слегка покраснев от смущения.

Торн лежал, смотрел и явно не собирался ей помогать.

Кейт пожала плечами.

– Ну что ж…

Вспомнив, какое удовольствие ей доставляли прикосновения Торна, она приподняла груди, кончиками пальцев очертила окружности вокруг сосков, а потом поочередно чуть сжала каждую грудь, словно взвешивая, будто сравнивая, и прижала большие пальцы к затвердевшим соскам.

– Так? Я все правильно делаю?

Он молча кивнул, не в силах произнести ни слова: язык словно присох к нёбу.

После того как Кейт помяла соски большими пальцами, грудь у нее немного порозовела, а потом и шея. Губы, припухшие и потемневшие, приоткрылись, и она облизнула их кончиком языка.

– Сожми соски, – проскрежетал Торн.

Кейт едва не задохнулась от острого наслаждения, когда зажала нежные бутоны между большими и указательными пальцами. Одновременно с этим, прогнувшись в спине и выставив свою роскошную грудь на его обозрение, она прижалась промежностью к его напряженному животу, уже вся влажная. А он – возбужденным до боли.

– Я уже делала так, – шепотом призналась Кейт из-под полуопущенных ресниц и смущенно улыбнулась. – В ту ночь, когда мы вернулись из Уилмингтона. Я вот так трогала себя и пыталась представить, как ты берешь сосок в рот.

О боже! Ничего более возбуждающего Торн никогда не слышал. Скрюченные пальцы у него за головой, словно когти, вцепились ему в волосы, но он не шелохнулся, даже не осмелился потянуться к ней, иначе накинулся бы на нее словно дикий зверь.

Однако одно свое желание Торн не мог не попросить ее исполнить.

– Придвинься ближе, дай их мне: хочу попробовать на вкус.

Она улыбнулась.

– Слушаюсь, капрал.

Такой задиристый ответ подстегнул его. Обычно он терпеть не мог ролевые игры в спальне, это мешало наслаждаться по-настоящему, – но Кейт не собиралась подчиняться и явно над ним подшучивала, хотя и понимала, что он на пределе. И понимала, что сама довела его до этого, потому что уже научилась пользоваться своими женскими чарами.

О черт, как быстро она учится! Умная девочка!

А он – самый счастливый из смертных.

Ухватившись одной рукой за спинку кровати для равновесия, она взяла грудь в другую руку и согнулась над ним так, чтобы напряженный сосок оказался в дюйме от его губ. Запах и тепло ее кожи опьяняли. Кейт снова дразнила его, дожидаясь, когда он потянется к ней и преодолеет это расстояние между ними.

Чертовка! Ну ничего, он тоже поиздевается над ней.

Сложив губы трубочкой, Торн подул на сосок, и он сразу сморщился, а Кейт легонько вздрогнула всем телом, передав эту дрожь и ему.

Он высунул язык и самым кончиком лизнул вершинку ее соска. Потом снова сложил губы трубочкой и подул.

– Сэмюэл…

Ему до боли хотелось добиться физической разрядки, но этот голос с призывной интонацией принес ему совершенно другое удовлетворение, более полное, более глубокое.

Кейт склонилась еще ниже, и ее атласная грудь коснулась его небритой щеки. Торн изо всех сил зажмурился, когда нежный, как ягодка, сосок прошелся вдоль его нижней губы. Он даже улыбнулся – что с ним редко случалось! – чтобы специально растянуть губы, удлинив тем самым для него дорожку.

За такой игрой они провели несколько минут, поддразнивая по очереди друг друга. Впереди целая жизнь, поэтому можно и не спешить.

Так же неторопливо Торн взял ее сосок в рот, потом другой. Опираясь руками на спинку кровати, Кейт опустилась еще ниже, предоставляя ему право выбора. Дыхание у него сбилось, опьяняющий мускусный запах повис в воздухе, сводя с ума. Он принялся лизать ей соски, а Кейт медленно и ритмично приподнималась над ним, потом опускалась, каждый раз надавливая промежностью ему на живот. Когда Торн втягивал сосок, у нее из груди вырывался низкий хриплый стон.

Она с такой готовностью отвечала ему, что он мог бы прямо сейчас довести ее до экстаза, но этого было бы недостаточно. Ее стоны словно обозначили для него некий предел, перейдя который ему уже хотелось большего.

Откинув голову на подушку, Торн смотрел на ее влажно блестевшие в прохладной темноте комнаты груди, потом протянул к ней руки, взял за талию и придвинул поближе к своему рту.

Она напряглась.

– Сэмюэл…

– Ты же говорила, что хочешь узнать и другие способы.

– Да, но…

– И хотела познакомиться с моими самыми темными, извращенными фантазиями.

Кейт задохнулась, когда он приподнял ее за талию над собой, так что колени уперлись в постель по обе стороны от его широченных плеч, а разверстые бедра оказались перед его лицом. Там она была розовой, влажной, роскошной. Возможно, ему не стоило заходить так далеко так быстро, но у него мутилось в голове от вожделения. Он не мог отказать себе в удовольствии попробовать ее на вкус. Всю ее!

– Держись за спинку кровати.

– Ты уверен, что так правильно?

– Совершенно уверен. А еще уверен, что тебе понравится.

Большими пальцами он раздвинул нежные складки и, чтобы она с благосклонностью отнеслась к его задумке, начал медленно, так же как когда ласкал груди. Легонько подул, потом кончиком языка осторожно прошелся вдоль складок, не оставив без внимания ни одного гребешка, ни единой морщинки. Когда сосредоточился на припухшем узелке, Торн понял, что она затаила дыхание.

Да!

Восторг пронзил его. Одной рукой придерживая ее за бедра, чтобы ей не вздумалось отодвинуться, другой он взялся за свой возбужденный член, подумал, так будет проще себя контролировать.

Долго такое не могло продолжаться ни с ней, ни с ним. Поглаживая себя, он быстро заработал языком, без труда определяя направление, чтобы доставить ей удовольствие. В ответ она, тихо ахнув, прижалась разверстыми бедрами к его рту.

«Да! Действуй со мной заодно! Наслаждайся!»

Ее протяжные вздохи доводили его до исступления, никогда еще он не испытывал ничего подобного. Она была так доверчива, так открыта и беззащитна! Она просто изнемогала от желания. Возможно, ему не удастся зажечь восторг в ее глазах, но он может заставить ее пылать от страсти, задыхаться, стонать, даже кричать…

Во всем этом было что-то нереальное. Подняв глаза, Торн видел, как ритмично вздрагивают ее груди, чувствовал, как мелко дрожат, прижимаясь к его подбородку, напряженные мышцы бедер. Он понимал, что предел близок. Осталось совсем немного. Грубое, откровенно животное желание, родившееся где-то в его глубинах, требовало выхода наружу.

Зажав член в кулаке, Торн с удвоенной силой заработал рукой. Еще чуть-чуть!..

– Сэмюэл, – простонала Кейт. – Сэмюэл, я не могу…

Кейт вскрикнула и судорожно задвигала бедрами, сотрясая спинку кровати, за которую продолжала держаться. И это стало последней каплей. Разрядка была столь мощной, что Торн зарычал, содрогаясь, вскинув бедра вверх, выбрасывая семя пульсирующей струей.

А потом они лежали в тишине, и только слышно было, как потрескивает огонь в очаге, глухо шумит дождь за окном да как хрипло и тяжело оба дышат.

Что ж, она сама хотела узнать, что такое настоящая чувственность.

Когда у него перестали дрожать руки и ноги, Торн поднял ее и устроил на постели рядом. Она свернулась калачиком, но глаза так и не открыла.

Кейт так долго лежала молча, что Торн забеспокоился. О черт! Наверное, он слишком шокировал ее; наверное, теперь она жалеет, что связалась с таким животным.

Торн погладил ее по волосам, пропустил несколько прядей сквозь пальцы.

– Все в порядке?

– Да, – отозвалась Кейт, – со мной все в порядке. Просто не знаю, как после всего смотреть тебе в глаза.

После короткой паузы он предложил:

– Смотри с гордостью.

Кейт уткнулась в подушку и рассмеялась.

– Я серьезно. Ты была прекрасна.

– У тебя и шуточки… Всегда заставляешь меня смеяться в самый неподходящий момент.

– Но ведь это хорошо?

– Это просто чудесно. – Она положила подбородок ему на грудь. – Вот таким я тебя обожаю. Это вселяет в меня надежду, что мы будем счастливы с тобой. Пусть мы оба и не совершенны, но зато можем смеяться друг с другом и признаваться в ошибках.

Порозовев, она глазами указала на сбившуюся постель и добавила:

– После того, что мы тут с тобой устроили, не думаю, что у меня остались хоть какие-то секреты от тебя.

– Прости, если был недостаточно нежен, – ведь с тобой это впервые.

– Пожалуйста, не извиняйся за то, что доставил мне немыслимое наслаждение. И… для девушки с фантазией я проявила себя недостаточно. – Улыбнувшись, она тронула его уже вздыбившийся член. – Ничего, в следующий раз я ему помогу.

Торн хрипло хохотнул:

– Это можно устроить. Хоть сейчас.

– Может, сначала немного поговорим?

Он сел на кровати, пригладил волосы и потянулся за фляжкой.

– Если только пару минут: ведь я уже не так молод.

Будто почуяв передышку, примчался Баджер, прыгнул на постели, втиснувшись между ними, замотал хвостом из стороны в сторону.

– Теперь вся семья в сборе, – рассмеялась Кейт. Нам будет хорошо вместе в Америке.

Торн сделал глоток из фляжки. Лучше пока не говорить ей, что от таких простых слов его самые странные, дикие и неистовые фантазии стали реальностью. Лучше придержать это сообщение при себе. По крайней мере до тех пор, пока не закончатся еще несколько раундов наслаждения.

Кейт опустила глаза и взялась за край простыни.

– Я законная.

Он поперхнулся виски.

– Что?

– Эван с поверенными нашел запись о регистрации брака. Судя по всему, Саймон и Элинор – мои родители – поженились тайно. И экономка из Амбервейла опознала меня по родимому пятну. Получается, что я не просто Грамерси, а…

«О господи! Не говори этого!»

Кейт подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.

– Я леди.

Комната закачалась, стены закружились в хороводе.

Благородная леди!

– Пожалуйста, не делай из этого трагедию, – попросила Кейт. – Для нас это ничего не меняет.

Разочарование облаком застлало ему глаза. Она законная дочь маркиза, леди! Как это – ничего не меняет?

Проклятье! Получалось так, словно каждый раз, когда Торн осмеливался дотронуться до Кейт, кто-то всесильный отодвигал ее чуть-чуть подальше, чтобы он опять не смог до нее дотянуться. Если удастся преодолеть это препятствие, каким будет следующее? Обнаружится, что она принцесса? Или, может, сирена?

– Мы все равно поженимся и отправимся в Америку, – твердо сказала Кейт. – Все, что мне нужно, это быть с тобой. Быть твоей женой.

Законная дочь маркиза станет женой охотника и будет жить в убогой, наспех сколоченной хижине? В Индиане?

Леди Кэтрин, Повелительница Прерий? Именно!

– Ты же не сердишься на меня?

– Сердиться на тебя? С какой стати? – Услышав свой голос, Торн понял, что говорит… со злостью, и заставил себя сделать глубокий вдох и медленно выдохнуть.

Кейт права: это не имеет никакого значения, в особенности после всего, что произошло. Они должны пожениться, будь она хоть служанкой, хоть королевой фей. И не стоит тратить время на переживания по поводу собственной ничтожности и перечисление причин, почему он ее не достоин.

Кем бы Кейт ни была, ей нужен мужчина, и он должен им стать для нее.

Пальцами, как щеткой, Торн пригладил волосы, пытаясь привыкнуть к этой мысли, и наконец сказал:

– Разумеется, ты благородная леди. И всегда была такой. Для меня.

– Они пока никому ничего не сказали, – продолжила Кейт. – Знает только семья и поверенные. На следующей неделе Эван устраивает бал в Саммерфилде. Для всех это будет дань признательности Спиндл-Коув, но втайне они задумали представить меня как свою кузину обществу. А потом мы должны были уехать в Лондон. – Она взяла его за руку. – Но я объясню им, что мы помирились и собираемся сочетаться браком как можно скорее.

Он поднял руку, призывая ее помолчать.

– Дождь почти перестал. Еще не очень поздно. Мы оденемся, я отведу тебя в пансион и там все объясню Дру.

Кейт побледнела.

– О нет! Мы не можем пойти к нему вот так. Не сейчас. Он жутко вспыльчивый, к тому же дуэлянт. Никто не знает, как он отреагирует, если узнает…

– Каким бы ни был, – перебил ее Торн, – он уже должен начать разыскивать тебя. Они могут начать барабанить в эту дверь в любую минуту.

– Тогда я должна идти. – Она выбралась из постели, стыдливо завернувшись в простыню.

Торн тоже поднялся, совершенно не стесняясь наготы.

– Кэти, я не могу отпустить тебя одну.

– Ты должен. Иначе все поймут, что между нами произошло, и тогда Эван… – Кейт натянула нижнюю сорочку через голову. – Сэмюэл, тогда, весьма вероятно, он попытается убить тебя.

«Убить? – Торн невольно хмыкнул. – Пусть попытается».

– Позволь мне самой сообщить им эту новость, исподволь, – попросила Кейт, безуспешно стараясь застегнуть пуговицы. – Пожалуйста!

Он тихо выругал себя за то, что заставил ее так нервничать. Разумеется, ей нужно сначала подготовить их к такому повороту событий, потому что никакой семье аристократов – какими бы эксцентричными и свободными от условностей они ни были – не понравится, что их законная кузина намерена выйти замуж за такого, как он, без роду и племени.

Даже ему самому не нравилась эта идея. В нем словно боролись два человека: один желал, чтобы у нее все сложилось как полагается, а другой примитивно хотел ее.

Он натянул форменные брюки, пока Кейт сражалась с чулками, пытаясь прихватить их простыми подвязками.

– Я думаю, что у меня появятся небольшие деньги. И тогда мы сможем купить какой-нибудь хорошенький кусочек Америки.

Улыбнувшись, она проскользнула к каминному экрану за своим платьем. Торн забрал его и скомандовал:

– Повернись. Руки вверх!

Он помог ей одеться, не торопясь застегнул все пуговицы и затянул шнуровку. Правая рука еще не до конца подчинялась, поэтому получилось не особенно быстро.

Закончив, Торн положил руки ей на талию и задумчиво проговорил:

– Кэти, как ты можешь хотеть так жить? Как ты можешь хотеть такого, как я?

Она развернулась к нему лицом.

– А как я могла бы хотеть кого-то другого?

Это она сейчас так говорит. Торн же беспокоился о том времени, когда ей придется столкнуться с суровой действительностью. Уединенная жизнь на американском Дальнем Западе с медленно текущим временем заставит ее задуматься о том, чего лишилась: уютного богатого дома и всяческих благ, любимой работы, подруг, семьи наконец.

– Ты будешь скучать.

Кейт кивнула.

– Конечно, буду. И буду счастлива с тобой. Эти два условия вполне можно совместить.

Не желая ей противоречить, он просто нагнулся и губами прижался к ее губам.

Мимолетная нежность переросла в жаркий, страстный поцелуй. Торн прижался к ней бедрами и вторгся к ней в рот языком. Кейт с готовностью открылась ему – без сопротивления, без всякого намека на стыдливость. Он целовал ее самозабвенно, в каком-то исступлении, словно отчаянно пытался найти хоть немного успокоения своему страдающему от осознания вины сердцу.

«Убеди меня! Заставь поверить, что я смогу сделать тебя счастливой…»

Когда они отпрянули друг от друга, ее щеки горели, глаза блестели.

– Сэмюэл, язык не поворачивается сказать, что любить тебя легко, но еще труднее тебя понять. – Кейт дотронулась до морщинки, что залегла у него между бровями. – Мне хочется ее разгладить. Перестань так переживать.

– Мужчины не переживают.

Мужчины действуют! Если возникает проблема, настоящий мужчина находит возможность ее решить, если даже придется рискнуть или предпринять жизненно важный шаг.

– Я отпущу тебя к Грамерси сегодня, – сказал Торн, – но с одним условием: пока ничего им не говори.

– Но я должна…

Он остановил ее, приложив палец к губам и погладив по щеке.

– Ни слова. Пока. Я хочу сделать тебе предложение по всей форме, но сначала должен сам поговорить с Дру, как мужчина с мужчиной. Ты не можешь отказать мне в этом, Кэти.

С трудом проглотив комок в горле, она кивнула.

– Хорошо. Это будет завтра?

Торн покачал головой.

– Мне нужно в Лондон: требуется кое-что подготовить.