Текст книги "Леди полуночи"

– Это надолго?

– Несколько дней, не больше.

Ее глаза влажно заблестели.

– Обещай, что вернешься.

– Даю слово.

У нее было его слово, его сердце, его душа, его жизнь. Навсегда!

А у него было несколько дней. Всего несколько дней для того, чтобы изменить свою жизнь и сделать дикую, безрассудную ставку на будущее.

Глава 21

В беспокойстве Кейт стояла перед зеркалом в «Рубине королевы».

Сэмюэлу легко было заявить, что мужчины не переживают. Зато ей он дал столько поводов для переживаний, что хватит на всю оставшуюся жизнь. Почти неделя прошла с той ночи в замке, а она не получила от него ни единой весточки. У нее не было причин сомневаться в его намерениях, однако чем дольше она утаивала от Грамерси свою новость, тем большей лгуньей себя чувствовала.

Всю неделю Грамерси строили планы насчет Амбервейла и Лондона – какие вечера устроят, куда повезут ее, кому представят. Кейт пыталась ограничиться уклончивыми кивками и вежливыми улыбками, хотя понимала, что создает у них ложное впечатление, будто собирается прожить вместе с ними до конца своих дней.

И вот наконец наступил канун. Через пару часов всему Спиндл-Коув ее представят как леди Кэтрин Грамерси. Откровенно говоря, это еще не высшее общество, но новость очень скоро долетит до Лондона. Но не станет ли публичным унижением для Грамерси ее отъезд в Америку со своим суженым всего несколько недель спустя?

А что, если слухи о ее связях с «Оранжереей» станут достоянием публики? Вдруг лондонским сплетникам станет известно, что маркиза Дру когда-то подвизалась в кафешантане в Саутуарке? Если разгорится скандал, это станет катастрофой для всей семьи, не говоря уж о надеждах Ларк на новый сезон.

Кейт понимала, что может уберечь семью от боли, которую причинит им их с Торном тайный отъезд. Наследство ее не волновало, поэтому следовало обо всем поставить их в известность заранее, до публичного признания ее членом семьи.

Ждать Сэмюэла больше она не могла. Нужно поговорить с Эваном сегодня же.

Кейт повернулась из стороны в сторону и покрутилась перед небольшим зеркалом, рассматривая свое отражение. Цвет платья предложила Ларк: глубокий голубой, – с отделкой из темно-синих кружев. Это было чрезвычайно смело для незамужней женщины, но им хотелось, чтобы Кейт выделялась из толпы. А кроме того, ей самой нравился голубой цвет.

– О, Кейт! Ты прелестна!

В комнату вплыла тетушка Мармозет, одетая в длинное платье фиолетового цвета с перчатками в тон. Тонкие как паутинка волосы, собранные вверх, венчал плюмаж из страусовых перьев.

Кейт тем временем безуспешно пыталась прикрыть локоном родимое пятно на виске.

– Ничего не могу с ним поделать.

– Дай я попробую. – Тетушка Мармозет взяла с туалетного столика шпильку и, нагнув Кейт голову, закрепила локон. – Вот так.

Кейт выпрямилась и снова взглянула в зеркало. Идеально. Ничего не видно.

– Зря ты его прячешь, дорогая. Оно делает тебя одной из нас.

– Извините. Это по привычке. Ничего не могу с собой поделать: очень нервничаю сегодня.

Тетушка встала перед зеркалом сбоку от нее и обняла за талию, слегка задев плечо перьями.

– Ларк очень нравится, когда я стою рядом: говорит, что выглядит при этом выше ростом.

– Не знаю, как насчет роста, но я чувствую себя сильнее рядом с вами. – В зеркале Кейт увидела свою неуверенную улыбку.

– Ах! – отозвалась тетя Мармозет. – Я понимала, для полноты твоему облику чего-то не хватало, но не могла сообразить, чего именно. Не хватало вот такой улыбки.

– Спасибо, что помогли обрести ее.

– Не стоит благодарности, потому что я собиралась подарить тебе вот это взамен.

Тетушка Мармозет разжала худой узловатый кулачок. На открытой ладони лежала золотая цепочка с кулоном.

С тем самым кулоном!

– О боже! – задохнулась Кейт.

Короткий взгляд на портрет матери подтвердил, это та самая капля темно-синего камня, пронизанная прожилками белого и янтарного цветов. Он особенный, этот камень, с острой, перемежающейся игрой света и тени. Это напомнило Кейт крылышко бабочки, которое сэр Льюис под микроскопом как-то показывал дамам.

– Откуда он взялся?

– Я попросила слуг упаковать все мои драгоценности в Амбервейле и привезти сюда к балу. Наверняка горничная нашла его где-нибудь в туалетном столике и решила, что он тоже мой. Но ведь это не принадлежит мне, не так ли? Эта вещь твоя.

– Какая роскошь!

– Давай его наденем. – Тетушка Мармозет застегнула цепочку на шее Кейт.

Та обернулась к зеркалу посмотреть на себя. Кулон свисал до ложбинки на груди.

– Прелесть! – заметила тетушка.

– Это чудо. – Кейт повернулась к ней, наклонилась и поцеловала в щеку. – Для меня ваша доброта дороже любых драгоценностей, тетя Мармозет. Не знаю, как мне достойно отблагодарить вас за то, что помогаете почувствовать себя своей в этой семье, но…

– Глупости, – отмахнулась старушка в ответ. – Семья Грамерси – твой дом. Когда ты наконец сама это осознаешь?

«Не знаю, – подумала Кейт. – Я не знаю».

В глубине души ей еще не верилось, что она Кэтрин Аделл Грамерси. Она также помнила, что остается дочерью несчастной проститутки из Саутуарка, а еще сиротой без гроша в кармане, которая росла и воспитывалась в школе, опекавшей ее. Возможно, когда-то все это сольется в одном человеке, но…

Но сейчас она прежде всего юная особа по имени Кейт, в первый раз в жизни влюбившаяся до беспамятства.

Она тосковала и ужасно скучала по Сэмюэлу.

В коридоре раздался громкий крик:

– Кареты, дамы! Кареты прибыли.

Выйдя из своей комнаты, Кейт увидела неземной красоты женщину в алом туалете, которая быстро шла по коридору. Она была уверена, что никогда до этого не встречала ее. Темные волнистые волосы дамы были собраны в высокую прическу, элегантную шею охватывало тяжелое ожерелье из золота и рубинов.

Женщина обернулась, и Кейт ахнула от неожиданности.

– Хэтти? Неужели это ты?

Кузина улыбнулась.

– Ну конечно, дорогая. Неужели ты решила, что на балу в твою честь я появлюсь в брюках?

– Никогда бы не попросила тебя идти наперекор себе, – заверила ее Кейт и понадеялась, что кузина точно так же отнеслась бы к ней.

Хэтти пожала плечами, рубиновые губы сложились в соблазнительную улыбку.

– При случае я люблю щегольнуть в роскошном платье, чтобы напомнить им всем, что они теряют.

Из боковой комнаты выпорхнула Ларк, свежая и очаровательная в воздушном белом платье.

– О, Ларк! Не знала, что ты тоже участвуешь. У тебя ведь еще не было выхода в свет.

Улыбнувшись, юная леди покраснела.

– Сегодня Эван сделал исключение. Я так давно не танцевала!

Их преданность тронула ее до глубины души. Вдуматься только, на что они пошли ради нее в этот вечер. Хэтти переоделась в платье, а Ларк добровольно ушла на второй план со своим дебютом. И остальные полностью поменяли свои планы на летний отдых только для того, чтобы провести время с ней.

Вряд ли они ожидают, что через несколько дней она сделает им ручкой и уедет. Навсегда! Поймут ли Грамерси причины, толкнувшие ее на отъезд, или будут чувствовать себя преданными?

Она будет скучать по ним. Это совершенно точно. Но ее место рядом с Сэмюэлом, а он не может оставаться в Англии. Ему нужен простор и возможности, которых не сможет – или не захочет – получить здесь человек низкого происхождения да еще и с криминальным прошлым. После всего, что ему пришлось пережить, теперь ее очередь принести жертву, и она сделает это с превеликим удовольствием.

Кейт всем ему обязана, абсолютно всем! Если бы не он…

Без него она не представляла своей жизни.

Сэмюэл, где ты?

Вместо него в холле «Рубина королевы» стоял Эван и, глядя, как они спускаются по лестнице, приложил руку к груди, выражая тем самым восхищение.

– Какое роскошное собрание дам!

Эван выглядел тоже потрясающе: одетый в черный приталенный сюртук с жилетом, расшитым золотым шелком, он держался с достоинством настоящего маркиза. А черные перчатки… О, руки у него всегда были затянуты в какие-то немыслимо элегантные перчатки, и благодаря этому казалось, что они готовы к любому виду деяний, готовы быть щедрыми, чувственными, безжалостными.

Когда Кейт спустилась в холл, он обратился к ней:

– Все дамы уже уехали в каретах сэра Льюиса. Остались только наши, семейные кареты.

Они вышли на лужайку перед домом, где уже дожидались в полной готовности две кареты, украшенные гербами Дру и с роскошными лошадями в упряжках.

Эван подал руку тетушке Мармозет, помогая подняться в первую карету. За ней последовали Хэтти и Ларк. Когда маркиз махнул рукой кучеру, давая сигнал отъезжать, Кейт удивилась:

– Значит, мы поедем вдвоем?

– Вы против? – Дру помог ей сесть во вторую карету, поднялся сам и устроился на противоположном сиденье лицом к ней, так чтобы не касаться ее платья. – Я надеялся, что нам удастся поговорить наедине. Перед балом.

– О! – откликнулась Кейт, когда карета тронулась. – Очень удачно. Я тоже на это рассчитывала.

Он улыбнулся.

– Рад, что наши желания совпали.

– Мне очень нужно… – произнесли они одновременно в унисон.

И оба засмеялись.

Дру сделал приглашающий жест рукой в перчатке.

– Пожалуйста. Вы первая.

– Эван, я не уверена, что сегодня нужно делать объявление о нашем родстве.

Он некоторое время молчал, и Кейт показалось, что она все испортила, потом неожиданно заявил:

– Я согласен.

– Правда?

– Я предпочту объявить вас своей будущей женой.

От удивления Кейт чуть не потеряла дар речи.

– Что?

– Именно поэтому мне нужно было поговорить с вами наедине. В смысле, я хотел попросить вас выйти за меня.

– Но почему? Вы же не… – Она попыталась начать заново. – Эван, мне не кажется, что вы испытываете ко мне такие чувства.

– Вы мне очень нравитесь, Кейт. У нас с вами есть общие интересы, и мы прекрасно поладим. Если бы у меня не было уверенности в том, что нам удастся прожить счастливую жизнь, я бы никогда не сделал вам предложение.

– Но есть ведь что-то еще. – В ней вдруг сработала интуиция. – Какая-то другая причина для вашего предложения.

– Не хочу обижать вас увертками. – Он наклонился к ней. – Я говорил вам, Кейт, что существует еще и наследство.

Она кивнула.

– Но ничего не сказал о его размерах.

– Так сколько же там? – Кейт заметила, как он забеспокоился. – Точно?

Эван посмотрел ей прямо в глаза.

– Вы получите все, Кейт. Все! За мной останется Роксфелл. Это поместье – неотчуждаемая собственность, которая получена вместе с титулом маркиза. За исключением этого все, чем владеют Грамерси, перейдет к вам. А это восемь усадеб и несколько сот тысяч фунтов.

Кейт схватилась за край сиденья.

– Но… мне это не нужно. Что я буду делать со всем этим богатством? Собственность таких размеров требует постоянного внимания, и есть вы, кто занимается этим делом каждый день. – Она крепко зажмурилась. – А что насчет доходов Хэтти? Или приданого Ларк? А содержание для тетушки Мармозет?

– Все в ваших руках. Я разместил деньги в различных фондах, отдав их в доверительное управление. Но срок действия соглашения истекает. Юридически деньги не принадлежат мне, и я не имел права ими распоряжаться.

– Боже! О, Эван!

Он стиснул пальцами переносицу.

– Теперь вы понимаете головную боль, которая не давала мне спать по ночам.

– Отсюда агрессивность, – прошептала Кейт.

– Вот именно. – Эван опустил руку и горько улыбнулся. – Я больше не в силах притворяться. Меня одолевает жуткая тревога за будущее нашей семьи. Не за себя – за братьев и сестер. Грамерси всегда были слегка чудаковаты, но благодаря богатству нам прощали эксцентричность поведения.

– И это положение изменится.

Даже не будучи юристом, Кейт понимала дилемму, стоявшую перед Эваном. Если она выйдет за Торна, все состояние семьи утечет из рук Грамерси. У Эвана не окажется средств, чтобы защищать и поддерживать членов семьи. Они все станут ее иждивенцами или – если она выйдет замуж – иждивенцами Торна.

Вот это будет весьма неловкая ситуация.

– Если бы мне только знать о вас! – Он уставился в окно кареты. – У нас была и другая собственность по материнской линии. За границей по большей части: в Индии, в Вест-Индии. Потом Бент отправился туда проверить, как там обстоят дела, и вернулся назад… совершенно другим человеком. Я распродал все земли несколько лет назад, не желая больше иметь дел с плантациями и рабством. Земель и здесь, в Англии, было вполне достаточно – я так думал.

– Вы думали правильно, – решительно сказала Кейт. – И поступали правильно. Я вас не брошу. Мы найдем какое-нибудь решение. Могу ли я просто отказаться от наследства или вернуть его назад?

Он улыбнулся.

– Боюсь, это не так просто.

– А что, если я уеду? – Это могло бы решить обе проблемы. Она отправится в Америку с Торном, а Эван останется главой семьи. – Я могу уехать из страны. Или остаться здесь, в Спиндл-Коув. Нет никакой нужды ставить всех в известность о моем существовании.

– О вашем существовании знаю я! Мы все знаем, и это будет неправильно. Кейт, я хочу спасти будущее моих братьев и сестер, но при этом не собираюсь загубить наши души. Мы не можем просто отрицать факт вашего существования, потому что это будет означать, что мы не верим в любовь, которая соединяла ваших родителей, в их любовь к вам. Вы же этого не захотите.

Да. Здесь он прав.

– Мы тоже этого не хотим, – продолжал Эван. – И главное, Кейт. Поверенные знают о вас. Юридическая процедура запущена. Если вы теперь исчезнете… Имущество будет арестовано по суду, и нам придется ждать семь лет, чтобы обжаловать это решение и объявить вас мертвой. – Он поморщился. – Поэтому, пожалуйста, не забивайте голову подобными мыслями.

– Но это абсолютно несправедливо! – возмутилась Кейт. – Вы были так щедры и добры ко мне, а теперь должны заплатить за это чудовищную цену.

– Вы единственная, кто несправедливо пострадал, – возразил Эван. – Думайте об этом именно так.

– Вы все знали с самого начала? Даже когда приехали сюда в первый раз, чтобы разыскать меня? Вы уже тогда знали, что все состояние может отойти мне?

Он кивнул.

– Я это предполагал.

– Но все равно разыскивали меня. Без сомнений и колебаний.

– Разумеется. – Его изящные брови взлетели вверх. – Семья превыше всего. Для Грамерси это закон.

Эван был настолько порядочен и добр и в таких разных обстоятельствах, что Кейт с радостью вышла бы замуж за такого человека… если бы не любила Сэмюэла, не была связана с ним обязательствами, не отдалась ему. Поэтому даже сама мысль стать женой Эвана для нее неприемлема.

Он взял ее за руку.

– Кейт, если выйдете за меня, клянусь, я сделаю все, чтобы обеспечить вам жизнь, которую вы заслуживаете. И всегда заслуживали. Семье не придется опасаться нищеты. – И улыбнулся полушутливо-полусерьезно. – Если вы откажете, мне придется подыскать какую-нибудь противную безродную девицу с хорошим наследством, которая мечтает подняться по социальной лестнице.

Только захотят ли родители нетитулованной богатой наследницы содержать Хэтти с ее экстравагантными замашками, или тетушку Мармозет, или Беннета, путешествующего по горам Гиндукуша? А бедняжку Ларк, которая лишится приданого через пару месяцев после своего дебюта?

В полном отчаянии Кейт отвернулась к окну. Карета как раз повернула на подъездную дорожку к дому. Это было невыносимо! После долгих поисков она наконец обрела семью, которая приняла и полюбила ее, и только для того, чтобы разрушить их жизнь и счастье.

– Итак. – Он приготовился выйти из кареты. – Что вы решили? В полночь я представлю вас как леди Кэтрин Аделл или смогу объявить вас будущей маркизой Грамерси?

– Эван, я…

– Вам надо подумать, – закончил лорд Дру за нее. – Это понятно. Ближе к полуночи я найду вас – надеюсь, к тому времени у вас уже будет ответ.

Эван легко спрыгнул на землю и подал ей руку, помогая спуститься, и теперь у них не осталось возможности продолжить разговор. Главный зал особняка Саммерфилд призывно светился множеством свечей. На них с любопытством смотрели десятки глаз.

– Улыбайтесь, – шепнул ей Дру. – И будьте счастливы! Это ваша ночь.

Едва переступив порог, Кейт оглядела бальный зал, не пропустив ни одной ниши, ни одного укромного уголка. Каждый раз ее сердце радостно подпрыгивало при виде алого мундира, но это был не тот один-единственный ополченец, которого она жаждала увидеть, хотя и понимала тщетность своих надежд.

Его она не нашла, зато все другие были здесь: знакомые, подруги.

– Кейт! – послышалось из одного угла.

– Это мы! Мы здесь, – раздалось из другого.

Она резко развернулась на каблуках, услышав знакомые голоса.

– Сюзанна! Минерва! Как я вам рада! – Кейт обнялась с подругами и, лишь оказавшись в объятиях Сюзанны, вдруг поняла, как отчаянно ей ее не хватало.

Как и ее советов.

– Представить себе не могла, что вы здесь. – Она переводила глаза с одной подруги на другую: с Сюзанны – теперь леди Райклиф, рыжеволосой, с веснушками, на Минерву – брюнетку в очках, среднюю из сестер Хайвуд, недавно вышедшую замуж за лорда Пейна.

– Мы обе вот только приехали из Лондона, – объяснила Сюзанна. – Папе отчаянно захотелось увидеть свою первую внучку.

В разговор вмешалась Минерва.

– А я поняла, что больше не могу мешать встрече мамочки с ее любимым зятем. Хотя, по правде говоря, это мужья подвигли нас на такое путешествие.

– Правда? – не могла поверить Кейт. – Лорд Райклиф и лорд Пейн захотели приехать? В Спиндл-Коув?

– Мне кажется, втайне они скучают по этому месту, но не показывают вида, – сказала Минерва.

Сюзанна слегка поморщилась.

– Что такое? – забеспокоилась Кейт.

– Ничего страшного. Голова немного болит. Когда ребенок остается без моего присмотра даже на несколько часов, я очень неуютно себя чувствую. – Она посмотрела в потолок. – Может, я просто ускользну наверх, в детскую.

– Можно нам с тобой? – попросила Кейт. – До смерти хочу увидеть маленькую Викторию, и… и очень хочется поболтать.

– Какая красавица, – прошептала Кейт. – У нее твои волосы.

– Это редкий момент, когда она молчит, – сказала Сюзанна, с любовью глядя на малышку, сосавшую грудь. – Замолкает только у отца на руках. У Брама есть какой-то секрет, как ее успокоить, но он отказывается его открыть. Несносный человек!

– Я так рада, что Колин решил подождать с детьми, – призналась Минерва. – Он лишь совсем недавно получил контроль над своим поместьем, а у меня сейчас много учебной работы. Мы совершенно не готовы стать родителями.

– Но, Мин, как… – Кейт понизила голос. – Как ты можешь быть уверена, что не забеременеешь?

– Ну, полностью уверенной быть нельзя. Но мы предохраняемся. У Колина есть мужской опыт по этой части. Понимаешь, когда мужчина извергает семя…

Сюзанна выразительно посмотрела на подругу и шепотом сказала:

– Мин, может, побеседуем об этом как-нибудь в другой раз?

– Ой, прости! Ты же меня знаешь: говорю о вполне естественных вещах в абсолютно неприемлемое время. В любом случае, Кейт, существует много способов. Например травки – Сюзанна дала мне – тоже помогают.

– Какие вы обе опытные! – сказала Кейт, не сумев скрыть завистливых ноток.

Слава богу, Сэмюэл был осторожен той ночью. Не то чтобы ей претила сама мысль о беременности: однажды не будет никого счастливее ее… стоит только представить его в роли отца, бережно баюкающего кроху… у нее сердце замирало от такой картины, – но сейчас, при полной неопределенности с Грамерси, это совсем не ко времени.

Тем более что потенциальный папаша куда-то пропал.

– Кейт, что-то случилось? – встревожилась Сюзанна. – У тебя расстроенный вид.

Прежде чем на что-то решиться, она помолчала, покусала губу, а потом, набрав в грудь воздуха, выложила им все: про Грамерси, про Торна, про портрет, арбуз, укус змеи, наследство, ночь с Сэмюэлом и предложение Эвана, сделанное только что в карете, – в общем, все.

– О боже, Кейт. – Минерва поправила очки. – Как много, оказывается, у тебя дел!

Кейт рассмеялась над абсурдностью замечания, но ей стало легче. Именно это ей и было нужно: чтобы близкие, самые лучшие подруги выслушали ее и помогли увидеть все со стороны. Сюзанна и Минерва никогда не займут сторону Торна или Грамерси – всегда будут с ней. Безоговорочно.

– Я знала, что в один прекрасный момент ты обретешь свою сказку, – сказала Сюзанна, закончив кормление и передавая ребенка няне. – Конечно, такого я не могла предвидеть. Но все тебя так обожали! Я понимала, что скоро на тебя обратят внимание.

– Я никогда не была незаметной, – возразила Кейт. – По-настоящему – никогда.

Сэмюэл обратил на нее внимание в первый же день, когда она появилась в «Быке и цветке» с индийской шалью на плечах. Просто сидел и смотрел на нее, ничего не требуя и не предпринимая.

Кейт бросила взгляд на темнеющее окно. Где он сейчас?

– Не знаю, что мне делать. Сэмюэл исчез. От меня зависит будущее Грамерси. Эвану еще до полуночи нужен ответ, в каком качестве меня всем представить: как леди Кэтрин Адель или как будущую маркизу Грамерси. Между тем я ощущаю себя служанкой-замарашкой, которая в хозяйском платье сбежала на бал. Не знаю, как я смогу выступить в роли леди, хоть в том, хоть в другом качестве.

– То же самое было и с нами, – успокоила ее Минерва. – Посмотри на нас с Сюзанной. Еще год назад мы считались записными старыми девами, и на балах все смотрели мимо нас. Но теперь она леди Райклиф, а я – леди Пейн. Может, мы еще неловко играем свои великосветские роли, но это проблема общества – пусть привыкает.

– Мы организуем свой клуб, Кейт. Давайте назовем его «Лига нетипичных леди». – Сюзанна подошла к подруге. – А в отношении твоих дальнейших действий… Я уверена, что ты уже знаешь, в глубине души.

Конечно, она знала. Кроме как стать женой Сэмюэла, ничего другого Кейт не желала. Но еще нужно было найти какой-то способ помочь Грамерси. Это ее семья, и их нельзя бросать в трудную минуту.

Минерва склонилась над ней и с интересом принялась рассматривать ее кулон.

– Какая прелесть!

– Ты не знаешь, что это за камень? – оживилась Кейт. – Я раньше никогда такого не видела.

– Сейчас определим. – Приподняв цепочку, Минерва покрутила кулон перед очками и осторожно вернула на место. – Это так называемый «блю джон» – разновидность плавикового шпата. Довольно редкий, его добывают только в одном районе Дербишира.

Кейт зажала кулон в руке.

– Он принадлежал моей матери, а она родом из Дербишира. Должно быть, она носила его не снимая, чтобы всегда помнить о родном доме.

Тогда очень странно, что она оставила кулон в Амбервейле. Может, боялась потерять во время переезда?

Минерва похлопала ее по руке.

– Кейт, я думаю, тебе не стоит так сильно беспокоиться. У меня стойкое ощущение, что твои проблемы разрешатся сами собой и очень быстро.

– Надеюсь, ты права.

– Ну что ж. – Сюзанна поднялась. – Мы больше не можем себе позволить и дальше скрываться здесь. Давайте спустимся и отыщем наших мужчин. Как бы они там не набедокурили.

– Это ведь саммерфилдский бал. Тут может случиться все, что угодно, – согласилась Кейт. – Мне кажется, в здешней наливке содержится что-то такое, отчего мужчины становятся… неуправляемыми.