Текст книги "Друиды"

Поэтому нам ничего не остается, как встать на сторону здравого смысла и предположить, что могущественное и обладавшее сложной организацией друидическое жречество в Галлии является исконно кельтским установлением. Повторим простейший и самый весомый довод в пользу этого мнения: галлы на вершине своих успехов никогда не потерпели бы проникновения в их общественную жизнь иноземной жреческой касты, способной установить столь полный контроль и над светской, и над религиозной сферой.

Однако иначе обстоит дело с доктринами и теологией, и теперь мы должны рассмотреть вопрос о том, не могли ли кельты заимствовать их у других народов. Например, некоторые исследователи утверждали, что в друидизме в том виде, в котором он вырисовывается на страницах античных авторов, присутствуют черты, неприемлемые для арийского или индоевропейского духа. По этому поводу было исписано большое количество бумаги, но лично я не склонен уделять этому вопросу много внимания и поэтому ограничусь заявлением, что мне неизвестно ни одно положение друидической религии, которое не было бы также известно тому или иному индоевропейскому народу.[274]274
  Например, это можно сказать о человеческих жертвоприношениях; лучший известный мне пример – это учение о спасении одной жизни за счет другой. Покорный добавляет, что дополнительными признаками неиндоевропейского характера религии Британских островов, от которой происходит друидизм, служат пережитки каннибализма, матриархата и кувады, засвидетельствованные в легендах и фольклоре. В действительности все три эти черты вызывают серьезные возражения, однако даже если бы Покорный оказался прав и они отражают докельтскую религию, что из того? Никто не спорит с тем, что существовала некая докельтская религия. Мы не знаем, что эти элементы вошли в друидическое учение, и вопрос состоит в том, присутствуют ли в друидизме такие черты, которые с необходимостью должны выводиться из докельтской религии?


[Закрыть]

Эту проблему сложно обсуждать, не вдаваясь в подробности, так как по поводу параллельных обычаев у разных индоевропейских народов иногда говорят о том, что они последовали за введением этого обычая в индоевропейский мир друидами, а не предшествовали ему. Однако у меня существуют серьезные сомнения, что мы знаем о первобытном индоевропейском мышлении достаточно, чтобы заявлять о какой-либо доктрине, полностью принятой галльскими и британскими кельтами, что она была чужда древнему кельтскому духу и поэтому должны была быть заимствована ими у некельтских народов. Более того, если она была чужда кельтскому духу, почему они, будучи в те времена господами Западной Европы, должны были ее принимать?

В дошедших до нас сведениях о друидизме, писал профессор Мак-Бейн,[275]275
  Celtic Mythology and Religion, Stirling, 1917.


[Закрыть] нет ничего, что можно было бы с уверенностью назвать неарийским элементом. По мысли Мак-Бейна, могущественная жреческая каста, отделенная от знатных и простолюдинов, находит ближайшую параллель в индуизме с его замкнутой кастой брахманов, обладавших исключительным правом проводить религиозные обряды. Человеческие жертвоприношения, бытовавшие у друидов, можно в определенной мере сопоставить либо с засвидетельствованными примерами таких обрядов, либо с обрядами, которые указывают на существование человеческих жертвоприношений в прошлом, у других индоевропейских народов, включая греков и римлян; учение же о переселении душ составляет характерную черту брахманизма и буддизма индоевропейской Индии, а ее античный извод можно найти во взглядах Пифагора.

Поэтому вряд ли можно назвать оправданным подобный подход, и настало время испробовать другие методы исследования. Однако я бы сильно уклонился в сторону от основной темы этой книги, если бы попытался раскрыть сущность этих методов, и я скажу лишь, что это исключительно гипотетическая реконструкция событий, основанная на тех скудных сведениях о интересующем нас периоде, которые нам удалось приобрести. Оправданно будет назвать этот подход рациональной реконструкцией, однако я боюсь, что с тем же успехом можно назвать его методом догадок.

На секунду вернемся к картине доисторической Галлии и Британии, которую мы представили во второй главе. Мы видели, что в бронзовый век, хотя мы выделили на этой территории несколько культурных провинций, существовала определенная культурная общность, явившаяся результатом длительного периода относительно мирного процветания. Благодаря успехам археологии мы знаем, что три провинции Галлии и Британских островов были связаны теснейшими торговыми отношениями.

Говоря о сообществах, находящихся на достаточно примитивной стадии развития, мы можем с определенной уверенностью предположить, что религия одной группы должна была практически совпадать с религией ее соседей и поэтому вполне вероятно, что между этими областями, объединенными тесными торговыми связями, могло возникнуть сознание общности религиозных идей. Таким образом, мы можем говорить о доисторических культурных провинциях единого религиозного пространства.

Одной такой провинцией можно считать Западную Галлию, Ирландию, а также Западную и Юго-Западную Англию. Однако более важная роль была отведена Северной Галлии и Юго-Восточной и Восточной Англии. Культурное единство в этой области уходит корнями в каменный век, так как входящие в нее территории образовывали «кремневую культуру», которая существовала еще и в бронзовом веке, и, таким образом, установившиеся здесь религиозные связи обладают чрезвычайной древностью.

В самом бронзовом веке галльская часть этой провинции испытала существенное влияние со стороны Лигурийской и восточно-германской культур, но английская часть была затронута в гораздо менее значительной степени. В начале железного века Англия также была относительно закрыта для новых веяний, изменивших лицо континентальной цивилизации. Поэтому в Британии (и в западной провинции также) создались благоприятные условия для сохранения древней веры в неизменном виде, и по мере того как прерывалось сообщение между провинциями, она автоматически приобретала на континенте все большее признание и уважение, будучи отмеченной архаическими чертами. Более того, не следует упускать из виду местное развитие религиозных идей на Британских островах, свидетельством которого служит необычайное распространение каменных кругов в каменном и бронзовом веках.

Затем в Восточной и Северо-Восточной Франции появились кельты. Их походы носили отнюдь не грабительский характер; они расселились на своей новой родине, а в марнской области сложилась особая разновидность латенской цивилизации. Поэтому, какие бы столкновения между местной и кельтской религией ни происходили поначалу, результат ясен: в конечном итоге образовался единый пантеон и единая вера.

Я уже приводил (с. 96) замечательный пример сохранения в марнской области художественных традиций, идущих от каменного века через кельтский период до римской эпохи; и здесь мне хотелось бы повторить предположение о том, что существует столь же большая вероятность сохранения местной религиозной традиции. Поэтому после того, как сменилось два поколения первой латенской культуры, по нашему мнению, местные жители должны были бы обладать одинаковыми познаниями как в местной древней религии, так и в кельтской вере, даже если они сильно отличались друг от друга, в чем я лично сильно сомневаюсь. Иными словами, кельтская вера в марнской области наложилась на местную религию.

Затем последовало вторжение в Англию. Однако кельты, переправившиеся в Британию, не были бродячими народами, пришедшими из альпийских земель в Северную Францию; напротив, они были кельтоязычными потомками этих народов и составляли местное марнское население. Поэтому в результате переселения в Англию этот смешанный кельтско-марнский народ просто столкнулся с религией, которая была древней верой марнской области в неизмененном виде. Пришельцы поселились в Англии и, как мне представляется, без тени сомнения приняли элементы местной веры в свое религиозное мировоззрение, тем самым присоединив авторитет могущественных завоевателей к религии, уже пользовавшейся славой чистейшего источника древних элементов, включенных в их собственную веру. Проходили века, в венах местного населения текло все меньше кельтской крови, древняя религия все еще господствовала в этой провинции, поддерживая известность Британии в качестве области, где сохраняются ее чистейшие формы. Поэтому неудивительно, что в ответ на вопрос о происхождении галльской веры или друидизма Цезарь услышал: «Их наука, как думают, возникла в Британии и оттуда перенесена в Галлию».

Однако мы говорим о происхождении друидизма и не сказали ни слова о самих друидах! Как и когда они появились? Если бы у меня были основания предполагать, что я могу ответить на этот вопрос к моему полному удовлетворению, я бы написал ответ красными чернилами. Однако я ничего не могу предложить, кроме очередной гипотезы.

Один из способов выяснения происхождения этого жреческого сословия – поиск условий, наиболее благоприятных для его возникновения, и именно этому методу исследования я и собираюсь следовать. По моему мнению, имеются два основных фактора, определяющих эти условия: первый – это мир, а второй – пример. Иными словами, у кельтов вряд ли могло сложиться жречество во времена переселений, войн или народных бедствий, но это вполне могло произойти в тот момент, когда, образовав оседлое общество, живущее в мире, они столкнулись с организованным классом священнослужителей другого и более высокоразвитого народа.

В таком случае прежде всего нужно рассмотреть вопрос, существует ли вероятность того, что кельтское жречество возникло на древней кельтской прародине в Альпийских землях и Центральной Европе до периода экспансии. При таком подходе выполняется одно условие, так как происхождение латенской цивилизации несет на себе явственный отпечаток длительного процесса, уходящего в самое начало галльштаттского периода и тем самым означающего эпоху долгого и спокойного благополучия. Не следует пренебрегать и вторым фактором, так как греки вступили в контакт с кельтским миром уже в V в. до н. э., так что некоторые кельты вполне могли познакомиться в это время с самой идеей жречества. Однако мне кажется, что подобным влиянием могла быть затронута лишь южная часть кельтской области. По моему мнению, на ранней стадии кельтской истории, хотя представление о жреце и его функциях уже было до некоторой степени знакомо кельтам, все же в те времена, когда они не выходили за пределы своей древней родины, большая их часть еще не образовала собственную жреческую касту.

Из всех кельтоязычных народов, отправившихся в странствия, распространившие латенскую культуру от Шотландии до Малой Азии, быстрее других осели на новых территориях первые кельтские переселенцы во Франции и в Италии. Однако кельты, расселившиеся во Франции, насколько нам известно, господствовали над захваченной страной, а итальянские кельты должны были постоянно бороться, чтобы защитить свой ненадежный плацдарм от посягновений могучих противников с юга и востока. Более того, французские кельты вскоре познакомились с высокоразвитой формой греческой общественной жизни, а их итальянские сородичи из достижений более высоких цивилизаций видели только боевой строй этрусков и карфагенян. Из этого я делаю вывод, что благоприятные условия для развития жреческой касты, т. е. друидической иерархии, и в отношении оседлости, и в отношении образцов сложились именно в Галлии.

Никакая гипотеза не выигрывает от обилия подтверждающих ее подробностей, и хотя по данному вопросу можно сказать немного больше, я буду доволен, если мне удалось прояснить главные причины, по которым я считаю, что друиды в качестве кельтских жрецов зародились в Галлии и поэтому друидическая организация не являлась общекельтской. Однако я не имею в виду, что кельты в Галлии провели осознанную реорганизацию своего общества с целью создать новую касту для исполнения новых функций; напротив, я полагаю, что условия оседлости и наличия образца лишь довершили постепенный процесс, уже протекавший в их социальной жизни, в ходе которого функции политического вождя и жреца, до сих пор соединявшееся в одном лице, начали разделяться и доверяться разным личностям. Поэтому новые жрецы были новыми только в смысле специализации их функций, так что даже в начальный период существования жреческая каста была облечена почетом, доставшимся ей от древнейших времен. Подобно военным вождям, жрецы были наследниками примитивных патриархальных династий. Таким образом, хотя мы и полагаем, что сама иерархия друидов возникла не ранее IV или даже III в. до н. э., в глазах греков кельтские священнослужители исполняли обязанности, окутанные седой древностью. То, что теперь делали друиды, до них делали короли. И именно поэтому столь поздняя датировка появления жречества не противоречит тому обстоятельству, что они были известны греческому миру уже около 200 г. до н. э.

Итак, мы пришли к положению, которое, как я надеюсь, станет основным пунктом этой главы, а именно: мы сделали вывод, что происхождение друидизма и происхождение друидов – не связанные между собой события, вызванные различными причинами. Друидизм в Галлии стал кельтской религией после смешения с местной верой; друидизм в Британии явился следствием включения в эту кельтизированную местную веру автохтонной британской религии, которая представляла собой не подвергшуюся изменениям форму местного континентального компонента друидизма. Поэтому друидизм можно с полным правом назвать кельтской религией, но кельтской только в том смысле, что он является особым сочетанием древней галло-британской религиозной общности с новым кельтским влиянием.

С другой стороны, друиды в качестве организованной иерархии были лишь кельтскими служителями кельтизированной местной религии в Галлии и представляли собой особый феномен галльского (не британского) друидизма.

Попытаемся осознать значение этого разделения. К тому времени, когда в Галлии образовалось друидическое жречество, уже создалась смешанная кельтско-туземная вера, т. е. друидизм. И именно благодаря своей отчасти автохтонной природе она воспринималась как всеобщая религия населения этой страны. Поэтому нет ничего удивительного в том, что ее новоявленные служители в конечном итоге достигли самой вершины почета и уважения; естественно, жрецы также воспользовались тем обстоятельством, что общая религия умаляла значение кельтских племенных разделений в глазах кельтизированных местных жителей и их потомков, так как тем самым они обретали возможность учредить свою организацию на межплеменной основе и обеспечить себе, по крайней мере до времен Цезаря, неоспоримый контроль над религиозной и во многом над гражданской сферами галльской жизни.

Однако друиды не всегда занимали главенствующее положение в друидизме. И во время первой волны кельтского завоевания Британии, т. е. в то время, когда друидизм был принесен в эту страну, кельтоязычные переселенцы, как мне кажется, ничего не слышали о друидах. Возвышение друидического класса в Галлии также вовсе не означает, что с этих пор британский друидизм находился под управлением галльской коллегии жрецов или же контролировался британской организацией, созданной по образцу галльской. По моему мнению, у нас нет свидетельств, говорящих о том, что в этой стране существовала организация друидов; напротив, по-видимому, есть смысл предположить, что друидические обряды здесь всегда исполнялись теми, кто был облечен жреческими функциями до прихода кельтов, т. е. вождями и королями. Несомненно, какие-то минимальные изменения имели место; источники сообщают, что галльские друиды отправлялись в Британию для наставления в учении, и, возможно, оттуда же происходит и слово «друид». Более того, возможно, что группы британских старейшин, славившихся теперь далеко за пределами Британии, сами называли себя таким образом. Однако, несмотря на все это, британское священство, по-видимому, вовсе не стремилось к установлению межплеменной организации, и если даже такая тенденция и существовала, ей должны были положить конец такие мощные удары, как вторжение белгов и римское завоевание. После этого те, кто называл себя друидами, превратились в обычных волшебников и прорицателей покоренного народа.

Таким образом в Британии могли существовать места отправления друидических культов хотя проводимые там обряды и жертвоприношения исполнялись не друидами в галльском смысле слова т е не членами особой жреческой организации. И в отсутствие опровергающих это предположение свидетельств я склонен отрицать существование древних друидов в Британии и полагать что их место занимали племенные вожди. Иными слова ми хотя я согласен с тем что Стоунхендж в определенный период был друидическим храмом я не готов при знать что обряды там проводили друиды одетые в белые одежды которых рисует наше воображение. Вероятнее всего в роли жрецов Стоунхенджа выступали правители и менее значительные вожди племен населявших равнину на которой стоит этот памятник.

Вернемся еще раз к вопросу о мегалитах. В Британии то что мы называем друидизмом представляет собой форму религии время возникновения которой во всяком случае следует за периодом кельтизации этого острова и поэтому ни одно сооружение, которое пытаются изобразить в виде друидического храма, будь то каменный круг или памятник иного рода, нельзя называть друидическим, если только не существует вероятность что он использовался в этой функции и после кельтизации Современный Стоунхендж по моему мнению был построен во времена господства друидизма, но даже это предположение вызовет ожесточенные нападки со стороны большей части археологов. Что касается каменных кругов я с готовностью признаю, что выше моих сил доказать, что хотя бы один из них использовался в качестве храма после того как в Британии установилась друидическая религия, и, как я подозреваю, вряд ли кто-нибудь еще возьмется за эту задачу. Со своей стороны я могу сказать только то что весьма вероятно такое применение нашли некоторые каменные круги и что в этой незначительной мере оправданны распространенные в широких кругах взгляды приписывающие их друидам. Но мы вынуждены удовлетвориться лишь пред положением самой возможности этого не пытаясь ни исключить ее ни придать ей слишком серьезное значение.

Что касается Ирландии как мне кажется кельтизация этой страны проходила в достаточно позднее время чтобы весьма правдоподобным выглядело предположение о том что переселившаяся сюда ветвь кельтоязычного народа (а эта ветвь серьезно отличалась от кельтских племен уже переправившихся в Англию) была до своего переселения хорошо знакома с организованной жреческой кастой в Галлии. Поэтому хотя проникновение друидизма в Ирландию представляется сходным с проникновением друидизма в Англию, т. е. довершением кельтизации местной религии в провинции, включая шеи Галлию Юго-Западную Англию и возможно Уэльс и Ирландию, следует учитывать и то очевидное различие, что кельты в Ирландии вероятно попытались насадить в стране, исповедующей древнюю веру, принесенную ими жреческую организацию. Впрочем возможно друидическая каста в Ирландии всегда была лишь слабым отражением галльской системы, быстро попавшим в изоляцию и утратившим былое влияние. Поэтому вероятность того что каменные круги в Ирландии на самом деле могли использоваться древними друидами не много выше, хотя я хотел бы обратить внимание на то, что в этом вопросе присутствует тот же элемент неопределенности и при рассмотрении этого предположения необходима большая осторожность.

Вот мы и подошли к концу. Возможно я с не слишком большим сочувствием рассматривал теории о происхождении друидизма, завоевавшие признание равно у широких кругов и среди ученых, а вместо этого не смог предложить ничего лучшего кроме догадок. Однако при этом я опирался только на проверенные сведения. Давным-давно молодой немецкий ученый Эсаия Пуфендорф написал книгу на тему друидизма. Он просил о снисхождении тех кто отличается большими познаниями в изыскании древностей, если ему случилось ошибиться так как по его словам его путь был тяжел по причине нерассеявшейся тьмы обступающей нас со всех сторон. Прошло почти триста лет многие ученые обращали свет своих умов на эту мрачную завесу тьмы, но и до сих пор мы вынуждены пробираться на ощупь. Я вынужден лишь повторить просьбу Пуфендорфа и заключить эту книгу его словами. Если кто либо выскажется в пользу этих взглядов, мы не будем возражать, как не будем возражать, и в том случае если он станет их оспаривать ввиду того, что вряд ли можно подтвердить их достоверными свидетельствами. И на этом заканчивается наш краткий труд о друидах.