Текст книги "Тамплиеры и другие тайные общества Средневековья"

Глава 3

Возвращение тамплиеров на Восток. – Необоснованность и опровержение обвинений в связях с исмаилитами. – Деятельность тамплиеров. – Крестовый поход Людовика VII. – Осада Аскалона. – Продажа Насир-эд-Дина. – Разложение госпитальеров. – Папская булла Omne Datum Optimum[72]72
  Всякий дар совершенен (лат. – Прим. пер.).


[Закрыть]. – Отказ тамплиеров участвовать в походе на Египет. – Убийство исмаилитского посла

В 1129 году Гуго де Пейн в окружении 300 рыцарей из самых знатных семейств Европы, которые вступили в орден, в сопровождении многочисленного каравана пилигримов вернулись в Святую землю. Вскоре после их прибытия был предпринят неудачный поход на Дамаск, упоминавшийся выше[73]73
  См. гл. 6 в разделе «Ассасины».


[Закрыть], и тамплиеры составили часть выдвинувшихся войск, мечтавших завладеть этим городом. Как было отмечено, это стало первым случаем, в котором можно было заметить христиан в союзе и в сотрудничестве с исмаилитами. И поскольку Хаммер, изучавший историю последних, выдвигает серьезные обвинения против Гуго де Пейна в том, что он создал свое новое общество по образу того смертоносного союза и был главным организатором и инициатором вероломного нападения на Дамаск, прервем повествование, чтобы исследовать обоснованность этого утверждения, хотя при этом придется признать, что о самом ордене тамплиеров будет сказано немного.

Хаммер доказывает идентичность двух орденов, как он их называет, исмаилитов и тамплиеров, схожестью их одеяния, внутренней организации и секретных доктрин, а также тем, что оба общества существовали в одной и той же стране. И из того, что исмаилиты были созданы первыми, он делает вывод об их первичности и о том, что тамплиеры стали их копией.

Во-первых, что касается внешнего облачения, ничто не может быть более слабым аргументом, чем обращение внимания на столь случайное совпадение, как схожесть внешнего вида или цветов, тем более если имеется действительная и отчетливая причина их избрания у каждой из сторон. У рода халифов Оммиятов цвет был белым, поэтому род Аббасидов в противовес им принял черный цвет в качестве своего отличительного окраса. Из-за этого, когда Аббасиды пришли к власти, все те, кто, изображая поддержку прав потомков Али либо по любой другой причине, поднимал против них революционное знамя, естественно, избирали белый цвет в качестве символа своей оппозиционности. Хасан Сабах поэтому всего лишь сохранил цвет, который уже устоялся. Когда он создавал своих фидави, обреченных на смерть, чем мог он лучше обозначить их избранность, как не красным поясом или головным убором, символизирующими их готовность пролить кровь, свою или чужую? Что касается тамплиеров, то общество госпитальеров уже существовало, когда Гуго де Пейн и его соратники решили объединиться в новую ассоциацию. Носимая госпитальерами мантия была черной, соответственно, какой противоположный им цвет они могли принять? А когда почти тридцать лет спустя после их учреждения папа разрешил им носить крест на своем одеянии в качестве соперничающего ордена, никакой другой цвет не смог бы стать более подходящим для тех, кто ежедневно и ежечасно подвергался опасности стать мучеником, чем цвет крови, в котором так много было того, что называется символическим.

Относительно внутренней организации, как представляется, в любом случае выясняется, что в значительной мере она является результатом внешних обстоятельств и течения времени, и всегда будет одинаковой, если эти условия совпадают. Владения ассасинов распространялись на значительное пространство страны, отсюда возникла необходимость назначения наместников. Подобно этому, когда тамплиеры получили значительные имения на Западе и Востоке, им, по примеру госпитальеров, не удалось избежать назначения определенных лиц для управления делами в различных странах. Отсюда, если исмаилиты имели своего шейха аль-Джебала со своими дай-аль-кебирами в Кухистане и Сирии, то у тамплиеров был магистр и его приоры в различных провинциях. Сходство очевидно, но, как видно, вполне объяснимо. То, что Хаммер продолжает сопоставлять различные составные части этих обществ, вообще, весьма причудливо. Рифиикам, фидави и лазикам у исмаилитов он в качестве аналогов называет рыцарей, оруженосцев и духовников тамплиеров. Все же такое сравнение является своевольным. Капелланы у тамплиеров, как можно предположить, были как раз теми, кто в наибольшей степени обладал сходством с рифииками, но ни рыцари, ни оруженосцы не имели ничего общего с фидави.

Что касается секретной доктрины, ниже будет обсуждаться, имели ли они таковую или нет. Сейчас лишь отметим, что доказательство этого и того, что конечная цель тамплиеров была такая же, как у исмаилитов, а именно приобретение полной независимости, представляемое Хаммером, никоим образом не является состоятельным. Он утверждает, что оба общества ставили перед собой цель сделаться хозяевами близлежащих стран, путем овладения крепостями и замками и тем самым стать грозными соперниками официальным правителям. В общинах и жилищах тамплиеров он видит зеркальное отражение горных крепостей исмаилитов. То, что именно таким был замысел последнего общества, вполне очевидно, исходя из предыдущей части книги. Но где сходство между столь грозными, укрепленными для обороны крепостями Аламут и Ламсир и обычными сооружениями, в которых проживало несколько рыцарей с прислугой, в различных частях Европы, которые вряд ли были более укреплены, чем любое дворянское поместье, если вообще были укреплены? И какое сопротивление мог оказать лондонский или парижский храм королевской мощи, если бы она двинулась на них? Здесь Хаммер вновь совершил обычную для него ошибку вынесения слишком быстрого суждения на основании случайных совпадений. Локальные общины тамплиеров, как будет продемонстрировано, были естественным следствием приобретения орденом собственности и по своей природе не имели ничего враждебного по отношению к обществу.

Если взглянуть на образ первых крестоносцев и особенно на то, какими были первые тамплиеры, вспомнить их набожность, невежественность и непритязательность, ничто не может выглядеть более абсурдным, чем приписывание им секретной философской доктрины безверия, перенятой у тех, чей язык они даже не понимали и чья религия и образ жизни вызывали отвращение, и тем более предположение, что первые бедные рыцари Храма предвидели будущую мощь своего ордена и планировали овладеть властью над всем христианским миром. «Однако это очень распространенная ошибка среди наделенных богатой фантазией людей, которые всегда приписывают основателям империй, религий и обществ такое Божественное провидение, которое уже с самого начала видит конечную цель и все свои планы и действия выстраивает под ее достижение. Так, найдутся те, кто искренне будет доказывать, что Мухаммед в своей уединенной пещере в Мекке ясно и четко видел будущее торжество ислама и его флаги развевающимися над Пиренеями и Амударьей, что Кромвель, будучи еще малоизвестным человеком, уже в мыслях держал британский скипетр или что Лойола видел членов своего ордена иезуитов властвующими над сознанием королей и управляющими империей в Парагвае. Все эти достижения на самом деле являются всего лишь результатом медленного и поступательного действия времени, один шаг следует за другим до тех пор, пока человек или же все общество не оглянется назад в удивлении оттого, насколько все невразумительно было поначалу».

Тамплиеры и исмаилиты упоминаются вместе лишь по еще одному поводу, а именно в связи с данью, уплачивавшейся сирийским подразделением, и убийством исмаилитского посла, о чем писалось выше[74]74
  См. гл. 9 в разделе «Ассасины».


[Закрыть]. Поскольку это деяние, вероятнее всего, было совершено по приказу магистра Храма, который, наверное, сомневался в способности короля противостоять исмаилитам либо в том, что тот сохранит желание выплачивать ежегодно 3 тысячи золотых, то оно доказывает не что иное, как весьма недружественные отношения между тамплиерами и исмаилитами. Тем не менее Хаммер полагает, что 3 тысячи золотых выплачивались не как откуп слабого сильному, но в качестве вознаграждения за тайные услуги, которые тамплиеры имели обыкновение оказывать, следуя своим курсом. Так, например, они однажды отказались участвовать в походе против египетского халифа, верховного лидера общества ассасинов.

Описывать различные подвиги рыцарей Храма – это все равно что пересказывать историю Крестовых походов, поскольку с того момента, как орден приобрел силу и устойчивость, ни одна битва с безбожниками не проходила без того, чтобы рыцари ордена не принимали бы в ней значительное участие. Их боевой клич всегда раздавался в самой гуще схватки, и Босеан крайне редко можно было бы увидеть дрогнувшим или поникшим в сражении. В храбрости с ними соперничали и рыцари святого Иоанна. Пример этих конкурирующих друг с другом орденов заражал всю остальную часть христианского войска. Именно под их влиянием, возможно, в значительной степени были достигнуты все наиболее удивительные победы крестоносцев в XII столетии.

В 1147 году, когда папа Евгений III прибыл в Париж, чтобы договориться о планируемом Крестовом походе с Людовиком VII, и папа римский, и король почтили своим визитом главный капитул ордена тамплиеров, который находился в этом городе. Возможно, именно по данному поводу понтифик пожаловал ордену огромную привилегию служения мессы один раз в год в местах, находящихся под интердиктом. Новоизбранный магистр тамплиеров Эврар де Бар и 130 рыцарей сопровождали короля в его походе на Святую землю, а их мужество и воинские навыки в значительной мере способствовали тому, что армия крестоносцев сохранилась в ходе своего неудачного марша через Малую Азию. Осада Дамаска, предпринятая после прибытия французского и германского королей в Святую землю, провалилась, как известно, из-за предательства. Предателями, несомненно, были пулани, как называли сирийских христиан, от которых в те времена не приходилось ожидать ничего хорошего. Некоторые авторы совершенно напрасно обвиняют в этом тамплиеров. Но те, кто наиболее сведущ в этом вопросе, ни в чем их не упрекает. Само обвинение тем не менее, хотя и демонстрирует степень влияния и уважения, которым пользовались тамплиеры в то время, может служить доказательством того, что они в определенной степени отошли от своей первоначальной безупречности, иначе бы подобные мысли просто не появились.

Христианские войска в 1153 году осадили город Аскалон, который все еще удерживали сарацины, и захватили бы его, если бы не алчность тамплиеров. У одной из стен осаждавшие навалили огромную груду деревьев и подожгли ее. Сильный ветер дул всю ночь в направлении города, принося в него дым и жар, так, что защищавший крепость гарнизон был вынужден покинуть эту часть. Христиане подливали в огонь смолу, нефть и другие горючие жидкости, так что стена в этом месте от жара треснула и рухнула, образовав значительную брешь. Армия готова была ринуться в этот пролом, когда Бернард де Тремеле, магистр тамплиеров, встав со своими рыцарями возле него, перекрыл туда всем вход. По законам войны того времени у крестоносцев было заведено, что любой дом или трофей, захваченный при штурме города, становился их собственностью. Тамплиеры поэтому очень хотели оказаться первыми и, отстранив всех остальных, Тремеле с сорока своими рыцарями безрассудно вошел в город, в котором все еще находились многочисленные защитники. Тамплиеры поплатились за свою опрометчивость и жадность, поскольку их окружили и перебили всех до одного, после чего пролом был заделан.

Одно из наиболее постыдных деяний, вошедших в анналы тамплиеров, произошло в 1155 году, когда магистром ордена был Бертран де Бланфор, которого Уильям Тирский называет «набожным богобоязненным человеком». В борьбе за верховную власть в Египте, которую вели визири, гордо называвшиеся султанами при халифах-фантомах, султан Аббасид, который убил своего хозяина халифа, был вынужден бежать от мести разгневанных подданных. Со своим гаремом, собственным, а по большей части королевским богатством он двинулся в путь через пустыню. Отряд христиан, состоявший преимущественно из тамплиеров, поджидал беженцев под Аскалоном. Оказанное мусульманами сопротивление было слабым и безрезультатным. Сам Аббасид был либо убит, либо скрылся, а его сын Насир-эд-Дин и сокровища стали добычей победителей. Самая крупная часть трофеев, разумеется, досталась тамплиерам, но это не удовлетворило их алчности. И хотя Насир-эд-Дин проявил желание стать христианином и даже начал для этого изучать латынь, они продали его врагам отца за 60 тысяч золотых и спокойно наблюдали за тем, как его, связанного по рукам и ногам, погрузили в некое подобие железной клетки, водруженной на верблюда, чтобы отвезти в Египет, где пленника ожидали продолжительные пытки и смерть.

Госпитальеры к этому времени стали не менее развращены, чем тамплиеры. В том же году, когда патриарх потребовал от них десятину, подлежащую уплате, они пренебрегли этим требованием. Они возвели высокие, величественные здания, демонстрирующие их превосходство в богатстве на фоне непритязательной церкви Гроба Господня. И когда патриарх заходил в нее, чтобы обратиться к людям с проповедью либо дать отпущение грехов, они по приказу магистра так сильно били в колокола своего приюта, что, как бы он ни старался, не был способен сделать так, чтобы его услышали. Однажды, когда паства собралась в церкви, вооруженные госпитальеры ворвались в нее и начали выпускать стрелы в них, как будто бы те были разбойниками или язычниками. Эти стрелы собрали и повесили на Голгофе, где был распят Христос, в знак позора этих рыцарей-отступников. Обратившись к папе Адриану IV за поддержкой, сирийское духовенство обнаружило, что он и его кардиналы расположены к их врагам и, как утверждалось, подкуплены ими, так что никаких шансов на получение помощи не было. Госпитальеры вследствие этого стали еще более надменными, чем прежде.

Действительно, как крайне рассудительный автор отмечал[75]75
  Вилькен. История Крестовых походов.


[Закрыть], насколько мужественно рыцари духовных орденов сражались с язычниками, насколько велики были их неоспоримые заслуги в охране беззащитных пилигримов, настолько же нельзя отрицать, что эти же самые рыцари если и не были первоначальными зачинателями, то, по крайней мере, активными участниками всех зол, которые совершались в Святой земле, и что очень часто алчность и жажда наживы заставляли их постыдно уходить от исполнения своих обязанностей.

Весьма примечателен в истории тамплиеров год 1162-й, как дата издания буллы Omne Datum Optimum, Великой хартии вольностей ордена и краеугольного камня его могущества. После смерти Адриана IV были избраны два соперничающих друг с другом папы: Александр III – сицилийцами и Виктор III – в континентальной части. Тамплиеры первоначально признали последнего, но на синоде, состоявшемся в Назарете в 1161 году, они приняли сторону его соперника. Александр, вышедший победителем, не остался в долгу, и 7 января следующего года была издана вышеупомянутая булла. Данным документом, который выглядел так, как будто писался под диктовку ордена, тамплиеры не обязаны были подчиняться никому, кроме Святого престола, им разрешалось иметь свои собственные места для захоронения в их обителях и своих собственных капелланов, они освобождались от обязанности уплачивать десятину и получали возможность, с согласия епископа, собирать ее. Также любому, кто вступил в орден, запрещалось покидать его, за исключением вступления в другой, с еще более жестким уставом. Эти огромные привилегии неизбежно пробудили зависть и враждебность духовенства по отношению к тамплиерам и госпитальерам, поскольку последние были столь же облагодетельствованы понтификом. И эти ловкие прелаты, которые теперь стремились к всеобщей власти, очень хорошо понимали, какие преимущества они могли извлечь из того, что жестко привязывали к себе членов этих сообществ, которые соединяли в себе мужество рыцарей с покорностью монахов, многие из них происходили из самых знатных родов Европы, и их владения были обширными и разбросанными по всему христианскому миру.

В 1167 году произошел один из немногих случаев малодушия, а скорее можно сказать предательства, которые были записаны в анналы тамплиеров. Альмерик, король Иерусалима, поручил тамплиерам охрану одной из хорошо укрепленных пещер, которые находились на противоположном берегу Иордана. Там их осадили турки, и, хотя король спешил к ним на помощь, они капитулировали. Альмерик, пришедший в ярость от такого поведения, несмотря на то что был в очень хороших, дружеских отношениях с орденом и особенно с магистром Филиппом Наплусским, незамедлительно повесил двенадцать особо трусливых либо предавших веру рыцарей, при этом никакого сопротивления со стороны ордена он не встретил. Филипп, можно отметить, был первым магистром Храма, который был урожденным сирийцем, но, похоже, он был человеком справедливым и достойным. Он был феодалом в крепостях Крак и Монреаль в Скалистой Аравии, которые приобрел в качестве приданого жены. Лишь после ее смерти он стал тамплиером. После трех лет исполнения обязанностей магистра он покинул этот пост. Причина его ухода неизвестна, но его очень почитали и уважали в течение оставшейся жизни, и он принимал участие в некоторых важных событиях.

Именно в период, когда Филипп Наплусский был магистром, король Альмерик, подстрекаемый магистром госпитальеров и в нарушение священного договора, предпринял бесславный поход в Египет. Тамплиеры открыто выступали против такого вероломства и отказались принять участие в войне либо, как отмечает архиепископ Уильям Тирский, «потому, что это было против их убеждений, либо из-за того, что магистр соперничающего ордена являлся организатором этого похода». Прелат, похоже, реальной причиной считал ту, которая была более достойной. Вероятно, более правильным будет предположить, что в данном случае, как и во многих других, долг и предвзятость вполне хорошо сочетались и тот вариант, который был наиболее приемлемым, считался и более достойным.

При магистре Одо де Сент-Амане, преемнике Филиппа Наплусского, произошло вероломное убийство исмаилитского посла, о чем писалось выше, – деяние, которое сильно подорвало репутацию тамплиеров среди ревностных христиан, поскольку оно наглядно демонстрировало, что они предпочитали деньги завоеванию новых христианских душ.

Глава 4

Героизм тамплиеров и госпитальеров. – Битва при Хитине. – Крестовый поход короля Англии Ричарда и короля Франции Филиппа. – Разложение ордена. – Папа Иннокентий III издает письменное порицание. – Фридрих II. – Великая бойня тамплиеров. – Английский король Генрих III и тамплиеры. – Влияние тамплиеров в Моравии. – Их уничтожение госпитальерами. – Падение Акры

Закат христианского влияния на Востоке теперь быстро приближался, и вражда двух соперничающих орденов в немалой степени ускорила его. Истинность древнего изречения, что Всевышний лишает рассудка тех, кого хочет уничтожить, подтвердилась в этом, как и во многих других случаях. И пока великий и талантливый Саладин набирал силы и готовился достичь цели, которая, как у истинного мусульманина, была ближе всего к его сердцу, – возвращения Святой земли, распри, ожесточенность и вражда царили среди тех, кто должен был бы действовать в едином духе и порыве и противостоять ему.

Все же два ордена религиозного рыцарства не уронили честь своего изначального героизма, и последние дни Иерусалима были ознаменованы некоторыми подвигами. 1 мая 1187 года, когда Малик эль-Афдал, сын Саладина, возвращался из похода на Святую землю, который был предпринят с согласия графа Трипольского, регента королевства, магистры тамплиеров и госпитальеров, собрав 140 всадников и 500 пехотинцев, встретились с мусульманами, которых было 7 тысяч общим числом, у прославленной реки Кишун. Рыцари сразу же со всей стремительностью атаковали их. Турки, по своему обыкновению, развернулись и обратились в бегство. Конница стала их преследовать, оставив пехоту без защиты. Внезапно значительный отряд турок появился из долины, напал и перебил пехоту. Их крики заставили всадников повернуть к ним на помощь, однако из-за узости пространства они не смогли ни задействовать свои пики, ни напор своих коней против врага, и все пали под мечами турок, за исключением магистра тамплиеров с тремя его рыцарями, которых спасла быстрота их коней. Магистр госпитальеров оказался среди убитых. В этой злополучной схватке Джеймс де Майли, маршал тамплиеров, и госпитальер по имени Генри особо отличились. После того как все их доблестные товарищи по оружию лежали вокруг убитыми, они продолжали сражаться. Турки, восхищенные их мужеством, неоднократно предлагали им пощаду, но напрасно, и в конце концов они тоже пали, пораженные дротиками, брошенными издалека, поскольку никто не осмеливался приблизиться к ним. Историк Винисауф рассказывает, что де Майли был водружен на белую лошадь, на которой его вместе с оружием и белой мантией представили перед язычниками в качестве святого Георгия, и те были в крайнем восторге, что убили святого покровителя христиан. Он также пишет, и это вполне вероятно, что турки покрыли его тело пылью, которою они потом посыпали свои головы, полагая, что тем самым к ним переходит часть его доблести.

В трагичной битве при Хитине, в которой 30 тысяч христиан потеряли свою жизнь, а король со всей своей знатью был пленен, и после которой господство романцев на Востоке было сломлено навсегда, магистр тамплиеров Жерар де Ридфор с несколькими своими рыцарями и госпитальерами также оказался в числе пленников. Саладин, который испытывал особую ненависть к рыцарям духовных орденов, пообещал сохранить их жизнь, но лишь на одном-единственном условии – отказаться от своей веры. Все до одного мужественно отвергли это предложение, и всем, за исключением магистра, отрубили голову. Многие из тех, кто не принадлежал ордену, охваченные желанием обрести славу мучеников, набрасывали на себя мантии тамплиеров и с готовностью шли на смерть, как если бы они таковыми являлись. Один тамплиер по имени Николаус проявил такую радость и рвение принятия своей славной участи, что, согласно представлениям того времени, Небеса, как утверждалось, выразили свое одобрение видимым знаком – в течение трех ночей Божественный свет озарял незахороненное тело христианского мученика.

Это было крайне необычно для тамплиера – отказываться от веры. Можно назвать это предрассудком или чувством долга, или, скорее, принципиальностью, но они всегда придерживались своей веры, насколько бы трудными ни были жизненные обстоятельства. Имеется лишь один пример того, как член ордена отрекся от нее, и, к несчастью, им оказался английский рыцарь по имени Роберт де Сент-Альбан. По неизвестной причине он сбросил с себя одеяние своего ордена, нарушил данные обеты, перешел к Саладину и стал мусульманином. Султан выдал за него одну из своих родственниц, и отступник появился у Иерусалима во главе армии язычников. Он обещал Саладину священный город, но час для этого еще не настал. И, пройдя огнем и мечом по всей стране от Монрояля до Иерихона, изменник был вынужден отступить перед иерусалимской конницей, которая выступила со священным распятием и нанесла ему серьезное поражение. Это событие произошло в 1184 году, и отступничество этого тамплиера привело в крайнее смятение христианский мир и в целом способствовало росту неприязни в отношении ордена.

После этого в ордене стало правилом не выкупать кого-либо из своих членов из плена за более высокую плату, чем пояс, кинжал или любой другой малозначимый предмет, действуя при этом по схожему с римлянами принципу, которые никогда не выкупали пленных. Магистр Одо де Сент-Аман умер в плену, но за освобождение Жерара де Ридфора был уплачен выкуп размером аж в целый город Аскалон. Жерар умер год спустя от раны, полученной в бою.

В период памятного Крестового похода в Святую землю французского короля Филиппа и английского – Ричарда, который из-за их соперничества и взаимной неприязни оказался крайне безрезультатным, госпитальеры оказались на стороне английского короля, а тамплиеры, разумеется, стали ярыми сторонниками короля Франции. Тем не менее, когда Ричард возвращался в Европу, он обратился к магистру тамплиеров со словами, что ему известно о неприязненном отношении к себе со стороны очень многих, но, поскольку он подвергает жизнь большому риску, возвращаясь в свое королевство, то просит разрешить облачиться в одежду ордена и дать ему в сопровождение двух братьев. Магистр охотно удовлетворил просьбу столь сильного монарха, и король поднялся на борт судна под видом тамплиера. Вероятно, именно из-за широко известной враждебности ордена по отношению к нему король Ричард пошел на эту уловку, считая, что никто не заподозрит его находящимся среди тамплиеров. Его брат Джон, стоит здесь отметить, был, напротив, большим поклонником ордена, которому он отдал остров Ланди в устье Бристольского залива. В течение своего правления этот одиозный монарх был тесно связан с тамплиерами как верными слугами его хозяина – папы римского и полагался на их помощь в борьбе со знатными лордами, которые не желали расстаться со своими свободами, возложив их к ногам неверующего тирана. Теперь стало широко распространенной практикой среди монархов отдавать свои сокровища на хранение в замки тамплиеров, и в 1213 году, например, король Джон передал 20 тысяч марок на хранение тамплиерам. Со стороны рыцарей ордена примеров нарушения своих обещаний отмечено не было.

Тамплиеры ничем не отличались от церковников в плане фальсификации чудес, и угрызения совести не останавливали их от того, чтобы приумножать свое богатство путем обмана, рассчитанного на невежественность и рвение мирян. В 1204 году прошел слух, что икона Божьей Матери в монастыре под Дамаском обрела плоть и что из ее груди источается некий сок или жидкость чудотворного действия, избавляющего от грехов набожных пилигримов. Поскольку место было удаленным, а дорога сопряжена с опасностями, тамплиеры взяли на себя обязанность доставить чудесную жидкость в ту часть побережья, которая еще удерживалась романцами, и снабдить ею пилигримов. Сундуки ордена были существенно пополнены этим религиозным рвением.

Хотя, как и все прочие землевладельцы в Святой земле, орден тамплиеров многое потерял в результате ее захвата Саладином, их владения на Западе были столь обширны, что они едва ли почувствовали утрату. В это самое время количество их владений самого разного типа в Европе составляло 7050, главным образом расположенных во Франции и в Англии. Их надменность и развращенность росли соразмерно их богатству. И хотя писатели XII века, включая даже трубадуров – сатириков той эпохи, всегда отзывались о тамплиерах с уважением, скрытая неприязнь к ним начала укрепляться, особенно среди духовенства, вследствие огромных привилегий, предоставленных им буллой Omne Datum Optimum, и той наглостью, с которой эти привилегии использовались.

В 1208 году можно обнаружить, что великий Иннокентий III, наиболее амбициозный из римских пап и один из наиболее преданных сторонников ордена, был вынужден издать первое публичное порицание в отношении их и попытаться своей властью наложить ограничения на проявление ими излишеств. В связи с этим в своем послании к магистру святой отец пишет, что тамплиеры злоупотребили привилегией служения мессы в местах, находящихся под интердиктом, открывая повсюду свои церкви и ежедневно служа мессы, громко звоня в колокола, нося на груди Христов крест, но не удосуживаясь следовать Его наставлениям, запрещающим обижать любых из Его верующих детей. Далее он продолжает, утверждая, что они, следуя учениям демонов, надевали на грудь крест своего ордена (то есть принимали в члены) самых разных негодяев, полагая, что любой, уплачивая два или три пенса в год и становясь членом их общины, не может быть лишен права на христианское погребение, даже если на это был наложен церковный запрет. Поэтому известные прелюбодеи, ростовщики и прочие, подверженные интердикту, с почетом погребались на их кладбищах. «Тем самым они сами, будучи одержимы дьяволом, не прекращали порабощать души праведников, стараясь оживить тех, кто был для них уже мертв». Понтифик сокрушается также, что вместо того, чтобы, как религиозные люди, использовать жизнь для службы Господу, они использовали религиозный характер ордена для того, чтобы потворствовать мирским утехам. И хотя из-за этих и прочих злоупотреблений они заслужили лишения всех привилегий, предоставленных им, святой отец не намерен идти на крайности, полагаясь на использование магистром своего авторитета для проведения реформации.

В этом послании можно встретить все обвинения, которые, как выяснится позже, всегда можно справедливо выдвинуть против ордена, чье разложение шло обычным свойственным человеческой природе путем и никак иначе: привилегии и исключительные права порождали высокомерие и заносчивость, а богатство развращало и разъедало моральные устои. Изобильная щедрость римских пап, монархов и знати – вот что стало причиной крушения тамплиеров.

На тамплиеров легла значительная часть похода в Египет и осады Дамиетты в 1219 году, поскольку главнокомандующим этой экспедицией был папский легат, приказам которого, в проявление покорности, они неукоснительно следовали. Но когда в 1228 году император Фридрих II, тогда еще осужденный церковью, предпринял обещанный Крестовый поход, он не встретил ничего, кроме противодействия и предательства со стороны этих верных папских поборников. Принимая во внимание дух того времени, их, возможно, не следует обвинять за враждебность, но ничто не оправдает то, что они написали султану Египта, проинформировав его о планах императора. Великодушные мусульмане, вместо того чтобы воспользоваться этим предательством, послали письмо Фридриху, к огромному разочарованию авторов. Фридрих не дал поначалу волю своему негодованию, но, вернувшись в Европу, рассчитался с теми, кто был больше всего виновен, и конфисковал собственность ордена на Сицилии и его владения в Италии. Хотя он вновь был отлучен за это от церкви, Фридрих сохранил свою враждебность и к тамплиерам, и к госпитальерам. Хотя, возможно, религиозные предрассудки и нетерпимость можно было бы приписать практически любому человеку того времени, он не счел ниже своего достоинства выдвинуть в качестве серьезного обвинения против них дружеские связи с мусульманами. «Заносчивая религиозность тамплиеров, – пишет он, – взращенная на щедротах местных богатеев, развращающих все больше… Из надежных источников известно, что султаны и их караваны принимаются пышно и расторопно за воротами тамплиеров, которые позволяют им отправлять свои вековые ритуалы и служить свои языческие службы, посвященные Мухаммеду».