Текст книги "Тамплиеры и другие тайные общества Средневековья"

Поле битвы было местом, где тамплиеры приобретали славу, соответственно каждая деталь, относящаяся к поведению ордена в условиях войны, строго регулировалась. В походах тамплиеры, как стражники святого распятия, служили авангардом христианской армии; в боевом порядке они находились на правом фланге. Госпитальеры обычно были в арьергарде, а на поле битвы размещались по левому флангу. Тамплиеры садились верхом и выдвигались вперед по приказу маршала, знаменосец шествовал впереди со знаменем ордена. Они передвигались шагом или мелкой рысью. Обычно из-за жаркого восточного климата поход осуществлялся ночью и предпринимались все меры предосторожности, чтобы избежать замешательства и неудобств. Когда штандарт останавливался для привала, маршал выбирал место для своей палатки и церкви, в которой должен был находиться голгофский крест. Палаткам сервировщика и верховного приора провинции также выделялись отдельные места. После этого выкрикивалась команда: «Братья, во имя Всевышнего, устанавливайте палатки!», по которой каждый тамплиер незамедлительно начинал возводить палатку в своем ряду. Все палатки устанавливались вокруг церкви за ее ограждением. Возле знамени размещался глашатай. Ни один из братьев ни под каким предлогом не мог удалиться дальше чем на голос боевого клича либо расположения кого бы то ни было еще, кроме госпитальеров, но лишь если те размещались по соседству. Место разбивки лагеря выбиралось приором провинции, в которой велись боевые действия, приор в данном случае выступал своего рода генерал-квартирмейстером. Маршал распределял места стоянок и в каждой назначал рыцаря-прецептора для управления и контроля над ней.

Когда начиналось сражение, маршал обычно брал из рук субмаршала знамя и разворачивал его, взывая к Всевышнему. После этого он назначал от пяти до десяти братьев, которые должны были его охранять. Одного из них он делал рыцарем-прецептором, который обязан был держаться рядом с ним с завернутым вокруг пики знаменем, чтобы в случае, если тот флаг, который нес маршал, будет разорван, упадет или произойдет другая неприятность, то он мог бы поднять его на обозрение. Если маршал был ранен или окружен, этот рыцарь должен был поднять знамя вместо него. Никто не должен был ни при каких обстоятельствах опускать флаг, чтобы не вызвать смятение. Братство должно было сражаться по всем направлениям и любым способом, которым можно было нанести урон неприятелю, но все же держаться достаточно близко, чтобы иметь возможность защитить знамя, если это понадобится. Однако, если тамплиер видел, что опасность неминуемо угрожает христианину, он был вправе следовать зову своей совести и поспешить ему на помощь. Ему следовало вернуться на свое место как можно скорее. Если же на его пути к знамени встали тюрки, ему следовало присоединиться к ближайшему отряду христиан, отдавая предпочтение госпитальерам, если те были в пределах досягаемости. В случае если христиан настигало поражение, тамплиер под угрозой изгнания из ордена не мог покидать поле брани до тех пор, пока развевалось знамя ордена, а если флага с красным крестом не было видно, он должен был присоединиться к госпитальерам или любому другому отряду. Если ни одного христианского знамени не оставалось, ему следовало по возможности отступить.

Таковы были боевые принципы ордена тамплиеров, принципы, которые:

 
                                                   вместо ярости
Вливают храбрость свободно дышать, твердо и несгибаемо
Под страхом смерти не бежать и не отступать с позором;
 

и никем, без всякого сомнения, не демонстрировалось столь решительное бесстрашие, кроме тамплиеров. Даже если бы все были храбрыми и отважными, как прославленные герои рыцарских романов, тамплиеры все равно считались бы особенными. Поэтому кардинал де Витри мог в начале XIII столетия, когда их уже можно было считать несколько утратившими свое первоначальное величие, сказать о них: «Они стремятся изгнать врагов креста Иисуса с земель христианских, сражаясь мужественно и идя в битву по сигналу и команде того, кто стоит во главе их войска, не безудержно и беспорядочно, но расчетливо и со всяческими предосторожностями – сперва в наступлении, потом при отходе. Непозволительно им также обращаться спиною в бегстве либо беспорядочно отступать. Они стали внушать такой страх противникам Христа, что один обращает в бегство тысячу, а двое – десять тысяч. Когда их призывают к оружию, они не спрашивают, сколько их, а лишь где они. Львы на войне и агнцы в своей обители, суровые воины в походе, монахи и затворники в церкви». Конечно, слова достопочтенного кардинала напыщенны и переполнены риторикой и их не стоит воспринимать буквально, тем не менее, если все это убрать, оставшегося будет достаточно, чтобы увидеть в рыцарстве Храма достаточное количество достоинств, за которые они снискали первоначальную славу.

Глава 9

Де Моле избран магистром. – Последняя попытка христиан в Сирии. – Действия трех военных орденов. – Филипп Справедливый и папа Бонифаций VIII. – Захват папы. – Избрание Климента V. – Папский престол перенесен во Францию. – Причины враждебного отношения Филиппа к тамплиерам. – Прибытие де Моле во Францию. – Его беседы с папой. – Выдвинутые против тамплиеров обвинения. – Арест рыцарей. – Судебный процесс в Англии. – Суть обвинений, выдвинутых против ордена

Выше было дано описание ордена тамплиеров со времени его основания до момента, когда владения романцев на берегах Сирии навсегда были повержены, а также изложено, в определенной степени, его внутреннее устройство, было рассказано также о степени его влияния и размахе владений. Остается лишь показать, как этот могущественный орден внезапно был уничтожен, изучить выдвинутые против него обвинения[92]92
  Материалы судебного процесса против тамплиеров были опубликованы Моуденхалером в Германии на основании оригинальных документов. Однако этот труд был выкуплен франкмасонами, которые считают себя наследниками тамплиеров, поэтому не представилось возможности ознакомиться с их копиями. Тем не менее Вилайк основывался главным образом именно на них.


[Закрыть] и, как было обещано, доказать их лживость и необоснованность – задача хотя и болезненная, но вполне заслуживающая благодарности, поскольку позволяет укрепить веру в справедливость и усилить ненависть к тирании и угнетению, реабилитируя память тех, кто пал жертвами несправедливости много веков назад. Также это очередной пример того, насколько действенен столь распространенный в мире принцип, по которому, даже если лжи и казуистике удается сделать все, чтобы сокрыть правду, всегда остаются средства опровергнуть их и изобличить зло в его истинном свете, насколько бы оно ни было защищено высотою положения.

В 1297 году, когда главная резиденция ордена обосновалась на острове Кипр, магистром был избран Жак де Моле – уроженец Безансона во Франш-Конте. Де Моле, как представляется, всегда пользовался уважением и почетом, но, если доверять словам рыцаря по имени Гуго де Травю, он заполучил свой пост не без уловки, схожей с той, которую использовал папа Сикстус V, чтобы стать понтификом. Капитул, согласно Травю, не мог прийти к единому мнению, одна его часть была за Моле, другая, более мощная, – за Гуго де Пейро. Моле, понимая, что у него мало шансов на успех, заверил нескольких из наиболее влиятельных рыцарей, что не будет претендовать на этот пост и сам проголосует за своего соперника. Поверив ему, они охотно сделали де Моле верховным приором.

Теперь он заговорил по-другому: «Мантия готова, осталось прикрепить капюшон к ней. Вы назначили меня верховным приором, и, желаете вы того или нет, я буду и великим магистром». Пораженные рыцари тут же избрали его.

Если этот рассказ верен, то способ избрания в эти времена должен был сильно отличаться от того, что, исходя из статутов, был описан выше. Более того, избрание происходило во Франции, где в 1297 году де Моле, как утверждается, держал четвертого ребенка короля у крестильной купели.

Одна немощная попытка закрепиться на Азиатском континенте в последний военный поход тамплиеров была предпринята христианами в период правления де Моле. В 1300 году монгольский хан Газан пришел на помощь королю Армении в противостоянии с тюрками. Поскольку монголо-татары, которые еще не приняли ислам, придерживались правила не раздражать врагов-мусульман, Газан, захватив территорию вплоть до Дамаска, направил посольство к римскому папе Бонифацию VIII, предлагая христианам, в особенности трем военным орденам, прийти и завладеть Святой землей. Тамплиеры, госпитальеры и король Кипра Генрих незамедлительно снарядили семь галер и пять судов помельче. Граф Тирский Альмерик де Лузиньян, а также магистры двух орденов высадились в Тортосе и попытались отстоять этот остров у египетского султана, но вынуждены были уступить превосходящим силам. Тамплиеры сражались мужественно, но напрасно, и несколько из них, защищавших башню, в которой укрылись, сдались и были увезены в плен в Египет.

В 1306 году госпитальеры возобновили попытки захватить остров Родос, в чем они в конце концов преуспели, изгнав тюрок и водрузив штандарт ордена. Тевтонские рыцари перенесли сферу своих военных действий в Россию и близлежащие страны, жители которых все еще были язычниками. Тамплиеры тем временем бездействовали на Кипре и, казалось, уже помышляли о возвращении в Европу.

В это время во Франции правил Филипп IV Красивый, сын святого Луиса, который взошел на трон в семнадцатилетнем возрасте, обучался у Эгидио Колонна, впоследствии архиепископа Буржа, и был человеком, отличавшимся хорошими знаниями и дерзостью мышления. Одним из его любимых утверждений было, что «Иисус Христос не дал своей церкви светской власти, король же Франции получил свою от Бога и никого другого». Юному монарху, в голове которого очень рано утвердились подобные принципы, не было суждено стать верным сыном церкви, и такая личность, как Бонифаций VIII, который, не обладая талантами и достоинствами Григория или Иннокентия, пытался до крайних пределов расширить претензии Ватикана, очень скоро вызвала его противодействие. Папа издал буллу, запрещающую духовенству платить какие-либо подати мирской власти без разрешения из Рима. Филипп в ответ запретил экспорт из Франции золота, серебра и прочих товаров, тем самым лишив папу источника значительных доходов. В ходе спора Бонифаций утверждал, что монархи должны подчиняться ему и в светской жизни. Ответом Филиппа было: «Филипп, Божьей милостью король Франции, папе римскому Бонифацию не желает здравия. Да будет известно вашему безрассудству, что в мирских делах мы никому не подвластны». Вскоре после этого он публично сжег папскую буллу и возвестил Парижу о содеянном звуком труб. Бонифаций, переполненный негодованием, собрал в Риме французское духовенство, чтобы обсудить способы сохранить церковные привилегии. Филипп созвал в Париже национальный конгресс, на котором впервые появились представители третьего сословия, выразившие свое согласие встать вместе с монархом на защиту его прав, и духовенство охотно отказалось признать претензии понтифика на мирскую власть. У прелатов и аббатов, подчинившихся папе и поехавших к нему на собрание, король конфисковал церковные владения. Папа угрожал всем, кто отсутствовал, отрешением от должности и в своей известной булле Unam sanctam заявил, что каждый человек подвластен римскому понтифику. Другой буллой он установил, что любое лицо, вне зависимости от его титула, было обязано лично явиться в Рим, если его туда позвали. Филипп запретил публикацию этих булл, и вновь собравшиеся генеральные штаты обратились к церковному собору за помощью против папы. По всей Франции были посланы гонцы, чтобы получить согласие духовенства на проведение собрания, иногда оно давалось добровольно, иногда с использованием немного строгих, но действенных мер. Король, его жена и сын поклялись поддержать тех, кто присоединится к защите Франции от понтифика-узурпатора. Следующим шагом Бонифаций отлучил от церкви короля, который перехватил буллу и не дал ей быть опубликованной. В итоге папа предложил корону Франции австрийскому императору Альберту. Теперь противостояние дошло до крайней точки, и Филипп отважился на один из самых дерзких поступков, которые когда-либо совершались в христианском мире.

Филипп дал прибежище у себя во дворе некоторым представителям рода Колонна, которые были личными врагами папы. Его советник и ярый приверженец Гийом де Ногаре, который также был представителем короля в процессе созыва церковного собора и выступил перед генеральными штатами с обвинениями понтифика в симонии (продаже и покупке церковных должностей или духовного сана; от имени волхва Симона, просившего, согласно библейскому сказанию, апостолов продать ему дар творить чудеса. – Ред.), магии и прочих реальных и вымышленных преступлениях, обычных для того времени. Он и еще несколько из находившихся в изгнании итальянцев в сопровождении 300 всадников отправились в Италию и расположились в замке между Флоренцией и Сиеной под предлогом того, что складывалась хорошая возможность для ведения переговоров с Римом. Папа в это время находился в своем родном городе Ананьи. Ногаре, щедро раздавая деньги, приобрел достаточное количество сторонников и ранним утром 7 сентября 1303 года появился у стен Ананьи. Ворота были открыты предателем, и французы со своими сторонниками прошли по улицам с возгласами: «Да здравствует король Франции! Смерть Бонифацию!» Во дворец они вошли без сопротивления. Французы разбрелись кто куда в поисках наживы, а Сциарра Колонна со своими итальянцами предстал перед папой. Бонифаций, которому к тому времени исполнилось восемьдесят шесть лет, был одет в свое папское облачение и склонился на колени перед алтарем в ожидании смерти. При виде его заговорщики, в чьи намерения входило убить его, резко остановились, переполненные невольным благоговейным страхом, и не отважились поднять на него руку. В течение трех дней они держали его в качестве пленника. На четвертый день жители города подняли восстание и, изгнав их, освободили понтифика. Бонифаций вернулся в Рим, но негодование по поводу перенесенного им унижения расстроило его рассудок, и в одном из припадков он ударился головой о стену в своей палате и умер от полученной травмы[93]93
  Sismondi Républiques Italiennes.


[Закрыть].

Бенедикт IX, преемник Бонифация, освободил Филиппа, его вельмож и подданных от наложенной на них анафемы. По мере того как он начинал чувствовать свою власть, папа начал переходить к более решительным мерам, чтобы отомстить за нанесенное Святому престолу оскорбление, но был отравлен, как полагают современные историки, шпионами Филиппа. В течение десяти месяцев конклав не мог прийти к согласию относительно кандидатуры преемника из числа итальянских кардиналов. Затем сторонниками французского короля было предложено, чтобы одна часть конклава выбрала три кандидатуры из числа заальпийских прелатов, из которых уже другая сторона должна избрать одного. Выбор пал на Бертрана де Готе, архиепископа Бордо, у которого было множество причин враждебного отношения к Филиппу и его брату Карлу Валуа. Друг Филиппа кардинал Пратский тут же отправил гонца с этой новостью, посоветовав королю согласиться с этим выбором, как только тот будет уверен в соблюдении этим кандидатом его интересов. Филипп направился в Гасконь и лично побеседовал с новоизбранным понтификом в лесном аббатстве вблизи Сент-Жен-де-Анжели. После того как они поклялись друг другу в сохранении беседы в тайне, король сообщил прелату, что в его власти сделать того папой римским на условии оказания последним шести услуг. Филипп представил ему подтверждение своих возможностей, и амбициозный гасконец, упав на колени, пообещал все сделать. Шесть услуг, истребованные Филиппом, представляли собой: полное примирение с церковью; возможность причащаться ему и его друзьям; получение десятины от французского духовенства в течение пяти лет для покрытия расходов на войну во Фландрии; изобличение папы Бонифация и полное забвение; возведение в ранг кардиналов Джеймса и Питера Колонна. «Шестая услуга, – продолжил он, – серьезна и секретна, я попрошу о ней в более подходящее время и в другом месте». Прелат поклялся и отдал в заложники своего брата и двух племянников. После этого король послал приказ кардиналу Пратскому избрать архиепископа Бордо, который принял имя Климент V.

То ли из тщеславия предстать в новом качестве перед своими соотечественниками, то ли из страха перед тиранией кардиналов, которая нависала над его предшественниками, а может быть, что более вероятно, в соответствии с пожеланиями Филиппа или же вследствие тех препятствий, которые создал данный монарх, чтобы не допустить его отъезда, Климент, к величайшему недовольству всего христианского мира, вместо того чтобы отправиться в Рим, созвал кардиналов для своей коронации в Лионе. Те с неохотой подчинились, и он был коронован в этом городе 17 декабря 1305 года. Король, его брат и высшая знать принимали участие в церемонии. Климент сразу же избрал двенадцать новых кардиналов – все сподручные Филиппа, вернейшим слугой которого папа проявлял себя по любому случаю. Данные им обещания были точнейше выполнены, за исключением одного: искоренения памяти о Бонифации. Кардинал Пратский убедил Филиппа, что осуществление этого будет крайне неразумным и опасным. Тем не менее Климент охотно позволил королю в день праздника святой Марии Магдалины схватить всех евреев королевства, изгнать их и конфисковать всю их собственность во имя христианской веры.

Какова была шестая услуга, о которой просил Филипп, неизвестно. Множество гипотез выдвигалось, но безрезультатно. Вполне возможно, что на тот момент у короля не было в мыслях никаких определенных целей, и, подобно мифологическому подарку Нептуна Тесею, она должна была быть истребована, когда возникли бы обстоятельства достаточной важности.

Такими, как показано выше, были Филипп и высочайший понтифик. Один – искусный, решительный, алчный, амбициозный и беспринципный. Другой – покорный и не весьма щепетильный. Поскольку целью Филиппа было ослабление папской власти, ее подчинение собственным амбициям, его вполне естественным желанием было лишить ее всякой поддержки. Поэтому тамплиеры, которые при любых обстоятельствах были преданными сторонниками папского престола, по одной лишь этой причине должны были вызывать его антипатию. Более того, они открыто протестовали против неоднократного обесценивания денег из-за уменьшения в них содержания драгоценных металлов, что причинило им существенный ущерб. Они также были крайне настойчивы в своих требованиях вернуть деньги, одолженные королю по случаю выхода замуж его дочери Изабеллы за сына короля Англии. Богатство тамплиеров было огромно, владения во Франции были самыми обширными, они были связаны с самыми знатными родами королевства, следовательно, теперь, когда они, похоже, отказались от каких-либо идей по продвижению на Восток, они со всей вероятностью могли бы стать серьезным препятствием на пути установления абсолютной королевской власти. И наконец, неприязнь к тамплиерам была широко распространенной из-за их чрезмерной надменности и высокомерия, поэтому можно было ожидать, что в борьбе с их властью и привилегиями народ поддержит короля. Данные мотивы, как представляется, были вполне достаточным основанием для стремления Филиппа посчитаться с орденом, за пределы которого, как будет показано ниже, его планы первоначально не выходили. Трудно сделать какие-либо предположения относительно того, когда этот план впервые посетил короля Филиппа, имелись ли у него виды также на госпитальеров и принуждал ли он папу пригласить магистров двух орденов во Францию.

Поскольку враждебность и неприязнь, существовавшие между двумя орденами, уже считались одной из главных причин безуспешности распространения христианства на Востоке, идея их объединения вынашивалась уже давно. Григорий X и святой Луис пытались осуществить ее на церковном соборе в Лионе, но напрасно. Папа Бонифаций VIII также стремился, чтобы этот проект принес плоды, и теперь Климент решил сделать такую попытку. 6 июня 1306 года, всего шесть месяцев спустя после своей коронации, он написал магистрам двух орденов письма, содержание которых сводилось к следующему: короли Армении и Кипра обратились к нему за помощью, поэтому он хотел бы посоветоваться с теми, кто хорошо знал эти страны и имел в них свои интересы, относительно того, что лучше всего сделать. Он выразил желание, чтобы они приехали к нему, насколько это возможно, втайне и с самым малым сопровождением, поскольку множество рыцарей будет в их распоряжении по эту сторону моря. Он также попросил их обеспечить защиту Лимиссо на период своего отсутствия.

Магистр госпитальеров Уильям де Вилларет, когда до него дошло письмо, был вовлечен в битву за остров Родос и поэтому не мог откликнуться на призыв встретиться. Магистр же тамплиеров де Моле, поручив Лимиссо и управление орденом маршалу, отплыл в Европу с шестью наиболее знатными рыцарями, захватив с собой казну ордена, состоявшую из 150 тысяч золотых флоринов и такого количества серебра, которым нагрузили двенадцать лошадей. По прибытии во Францию он направился в Париж, где король принял магистра с величайшими знаками внимания и уважения, а сокровища ордена были размещены в парижском Тампле. Вскоре после этого де Моле уехал в Пуатье, где встретился с Климентом, которого ознакомил с состоянием дел на Востоке. По вопросу нового Крестового похода магистр высказал мнение, что лишь слияние всех христианских сил сможет принести сколько-нибудь значимый результат. Он воспротивился идее объединения орденов по следующим причинам, которые в целом не выглядели достаточно серьезными. Он заявил, во-первых, что новое не всегда означает лучшее и что ордены в таком виде, какими они существовали, были весьма полезными в Палестине, и если кратко, то использовал старый верный аргумент всех антиреформаторов: эта система работает. Во-вторых, ордены являются как духовными, так и мирскими, поэтому многие вступали в них по зову души и они не смогут остаться равнодушными к смене выбранного ордена на другой. В-третьих, возможен раздор, поскольку каждый из орденов пожелает сохранить свою собственность и влияние и попытается утвердить главенство своих правил и порядков. В-четвертых, тамплиеры были щедры в распределении своих богатств, в то время как госпитальеры заботились лишь об их накоплении для себя – существенная разница, которая могла породить распри. В-пятых, поскольку тамплиеры в большем объеме получали подаяния и помощь от мирян, чем госпитальеры, они оказались бы в проигрыше, или, по крайней мере, вызывали бы зависть у своих собратьев. В-шестых, споры могли бы возникнуть между руководителями орденов относительно назначений на высшие посты в новом ордене. Тем не менее он откровенно признал, что новый орден был бы более сильным, чем прежние, и тем самым стал бы более рьяным в борьбе с неверными, а также что многие руководящие должности можно было бы сократить и таким образом достичь эффекта экономии.

Выразив подобное свое отношение, де Моле покинул папу и вернулся в Париж. Смутные слухи стали появляться о серьезных обвинениях в отношении ордена, которые то ли выдвинуты, то ли должны быть выдвинуты, поэтому де Моле в сопровождении Рамбо де Карона, прецептора Утреме (область, включавшая в себя Армению, Антиох, Триполи и Иерусалим. – Пер.), Джефри де Гонвиле, прецептора Аквитании, и Гуго де Перандо, прецептора Франции, снова появились в Пуатье приблизительно в апреле 1307 года, чтобы оправдать себя и свой орден в глазах папы. Климент, как рассказывается, проинформировал их о выдвинутых против них серьезных обвинениях в совершении различных преступлений. Однако они дали ему такие разъяснения, которые якобы успокоили папу, и вернулись в Париж удовлетворенные тем, что в его мыслях нет более сомнений.

Вот как, собственно, появились обвинения против тамплиеров.

В одной из тюрем, не то в Париже, не то в Тулузе, был заключен за некое преступление человек по имени Сквин де Флексиан, уроженец Безье, который раньше был тамплиером и приором Монтфокона, но был изгнан из ордена за ересь и прочие проступки. Его соседом по заточению был флорентинец Ноффо Дей – «человек, – по словам Виллани, – всех возможных пороков». Эти двое начали придумывать, как они могли бы выпутаться из своего нынешнего безнадежного положения. Как представляется, они были осведомлены о неприязни короля к тамплиерам, и, возненавидев их за полученное от них наказание, Сквин де Флексиан решил обвинить их в самых ужасных преступлениях и тем самым заполучить себе освобождение. Вызвав к себе коменданта тюрьмы, он заявил ему, что может предоставить королю такое разоблачение, которое принесет ему больше пользы, чем приобретение целого королевства, но готов сделать это лишь ему лично. Сквина немедленно препроводили в Париж, где он предстал перед королем, которому и сообщил о преступлениях ордена. Нескольких тамплиеров по приказу Филиппа схватили и допросили.

По другим сведениям, Сквин де Флексиан и Ноффо Дей, которые оба были изгнанными тамплиерами, за некоторое время до этого активно подстрекали народ на мятеж, который вынудил короля укрываться в парижском Тампле. Они были схвачены и находились в тюрьме без всякой надежды на спасение своей жизни, когда у них в уме родился план обвинить своих бывших соратников. Их обоих освободили, однако впоследствии Сквин был повешен, а Ноффо Дей обезглавлен, как утверждается, хотя и с малой долей вероятности, тамплиерами.

Также утверждается, что примерно в это же время кардинал Кантилупо, папский казначей, который с одиннадцати лет общался с тамплиерами, выступил с некоторыми разоблачениями в их отношении перед своим патроном.

Обвинения против ордена, сделанные Сквином де Флексианом, были следующие:

1. Каждый тамплиер при вступлении клялся никогда не покидать орден и продвигать его интересы всеми праведными и неправедными способами.

2. Руководители ордена находятся в тайном сговоре с сарацинами и исповедуют больше мусульманской ереси, нежели христианской веры, в доказательство чего они заставляют каждого новобранца плевать на распятие и топтать его, а также поносить вероучение Христа иными способами.

3. Руководители ордена – это жестокие, святотатствующие еретики. Если какой-либо новичок, узнав об их злодеяниях, пытается выйти из ордена, они убивают его и тайно ночью захоранивают. Они учат женщин, которые забеременели от них, как сделать аборт, а также тайно убивают новорожденных детей.

4. Тамплиеры заражены ересью фратичелли, они отвергают авторитет папы и всей церкви, пренебрегают таинствами, особенно покаянием и исповедью. Они лишь делают вид, что соблюдают церковные обряды, дабы не быть разоблаченными.

5. Руководство ордена привержено всем наиболее низким проявлениям распутства, а те, кто проявляет свое отвращение к этому, караются пожизненным заточением.

6. Храмы тамплиеров являются вместилищем всех возможных преступлений и мерзостей.

7. Орден добивается передачи Святой земли в руки сарацин и благоволит им больше, чем христианам.

8. Назначение магистра происходит тайно, лишь немногие из юных членов ордена присутствуют на церемонии, из-за чего можно заподозрить, что он отвергает христианскую веру либо клятвой или иным способом совершает нечто неправедное.

9. Многие статуты ордена противоречат законам, богохульны и не соответствуют христианской вере, поэтому членам ордена под страхом пожизненного заключения запрещено разглашать их.

10. Никакое злодеяние или преступление, совершенное во имя или во благо ордена, не считается грехом.

Таковы были обвинения, выдвинутые против ордена его провинившимся приором Монтфокона, – обвинения по своей сути абсурдные либо основанные на серьезном извращении некоторых правил общества. Другие, еще более невероятные, были предъявлены позже в процессе допроса свидетелей.

Филипп и его вельможи, имея теперь на руках то, что они считали выигрышным делом против тамплиеров, секретно начали готовиться к действиям, и 12 сентября 1307 года по всей Франции губернаторам и королевским чиновникам были разосланы запечатанные конверты с приказом 12-го числа следующего месяца привести войска в боевую готовность, а ночью открыть конверты и действовать в соответствии с имеющимися там предписаниями. Наступил означенный день, и утром в пятницу 13 октября почти все тамплиеры по всей Франции оказались узниками своих врагов. Филипп так хорошо подготовил свои действия, что пребывавшие в созерцательном расположении духа жертвы ничего не заподозрили, а в самый канун своего ареста де Моле был избран вероломным монархом одним из четырех человек, поддерживавших покров гроба на похоронной церемонии принцессы Екатерины, жены графа Валуа.

Высланные королем указания своим чиновникам предписывали арестовать членов и имущество ордена Храма, допросить, подвергнуть пыткам и получить от них признания, обещать прощение тем, кто сознается, и угрожать тем, кто будет отказываться сделать это.

В день ареста магистра и его рыцарей король захватил Тампль в Париже, а сам магистр с прецепторами Аквитании, Франции и владений за морем были брошены в тюрьму в Корбейле. На следующий день теологи из Парижского университета с несколькими канониками собрались вместе с королевскими вельможами в соборе Нотр-Дам-де-Пари (собор Парижской Богоматери), и канцлер Уильям де Ногаре заявил перед ними, что рыцари ордена преследуются по причине их еретических убеждений. 15 октября университетский собор был проведен в Тампле, и некоторые из руководителей ордена, в частности магистр, были допрошены. Как утверждается, ими были сделаны частичные признания вины ордена в его деятельности за последние сорок лет.

Теперь король опубликовал официальное обвинение, в котором не было места умеренным и мягким терминам. Он называл в нем обвиненных кровожадными волками, коварным и идолопоклонническим обществом, чьих деяний и одних лишь высказываний достаточно, чтобы осквернить землю и заразить воздух, и т. д. и т. п. Жителей Парижа собрали в королевском саду, где выступили представители короля, а несколько монахов прочли проповеди с обвинениями в адрес ордена.

Филипп в своей враждебности к ордену ничего другого не добивался, кроме как его полного уничтожения. Почти сразу после coup d’état (фр. государственный переворот. – Пер.) 13 октября он отправил священника Бернарда Пелетуса к своему зятю английскому королю Эдуарду II с предложением последовать его примеру. 30 октября Эдуард написал, что обвинения Филиппа и его представителей, выдвинутые против тамплиеров, представляются ему, его пэрам и прелатам абсурдными, поэтому он призовет к себе сенешаля Эгена, откуда пришли эти сведения, чтобы тот проинформировал его о ситуации, прежде чем предпринять какие-либо действия.