Текст книги "Крестовый поход детей"

Глава 13. Удар в спину

Вскоре они обнаружили, что торговый центр Бонола вовсе не был той страной с молочными реками и кисельными берегами, какой они его воображали.

Здесь было холоднее, чем в Городе. Электричество пропало в день ядерной катастрофы. Чтобы согреться, жители города Железных врат разжигали костры в старых бочках из-под горючего, а источниками света служили только гигантские окна торгового центра и зловонные факелы.

Им удалось обеспечить себе автономную выработку питания и воды, но технологии, при помощи которых они сделали это, показались солдатам Города абсурдными.

Тем не менее, в глазах новоиспеченных завоевателей город Железных врат оставался настоящей страной игрушек. Они бродили по коридорам и магазинам торгового центра с разинутыми ртами. И хотя пустых полок было довольно много, на других еще встречались ценнейшие товары. Особенно сильное впечатление произвел магазин строительных материалов. В нем было множество разнообразнейших инструментов, значительную часть которых не могли использовать в отсутствие электрического тока. Тем не менее, эти товары оставались ценным предметом обмена с другими городами.

Единственными из завоевателей, кто даже краем глаза не посмотрел на все эти богатства, были Вагант и Дэниэлс. Начальник разведчиков реквизировал несколько комнат и обустроил в них свой командный пункт. Туда он и вызвал священнослужителя в два часа пополудни.

Вагант сидел в кожаном кресле за директорским столом. Двое вооруженных до зубов охранников стояли у него за спиной, скрестив руки на груди.

– Твой монстр надул нас, – начал Вагант. – Он надул нас, и это меня злит.

Священник пожал плечами.

– Нечего ответить? – спросил Вагант.

– Я уже сказал тебе все, что хотел. Если бы мы остались в Городе, умерли бы ни за что. А так у нас хотя бы есть шанс.

– Ты совсем сдурел? Шанс на что? Ты разве не слышал? Их пятьдесят человек. Ты видел их оружейный склад? Автоматы! Ручные гранаты! Минометы!

– Теперь это оружие в наших руках.

– Ага. Жаль только, что рук слишком мало, чтобы воспользоваться им!

Джон кивнул.

– Именно. И теперь я начинаю лучше понимать план Монаха.

– То есть?

– Теперь у нас в заложниках их дети.

– А у них – наши! Если, конечно, они их всех не перебили!

– Не думаю. Я допросил пленных. Целью их миссии было захватить Город, а не уничтожить его.

– Даже если это так, что нам теперь делать? Это шах.

Джон улыбнулся, услышав шахматный термин из уст Ваганта.

В Городе были шахматы, но в основном в них играли по упрощенным правилам, больше напоминавшим правила игры в шашки. Игра сложилась по неточным детским воспоминаниям. Однако начальник разведчиков, несомненно, знал настоящие правила.

– Видишь ли, Вагант, ты совершенно прав: нам поставили шах. Но ты рассуждаешь, как игрок в шахматы. Ты пытаешься придумать следующий ход и представить себе, какой ход сделает в ответ противник. В данной ситуации эта логика не работает. В партии есть третий игрок.

– И как же нам правильно разыграть ее?

Дэниэлс провел рукой по двухдневной щетине.

– Сделать ход, которого не ожидает третий игрок. Объединить черные с белыми.

Подходя к Городу с повязанной на палку белой тряпкой, он чувствовал себя голым. Ему оставалось только надеяться, что этот знак известен и понятен и в новом мире.

Он шел медленно, и казалось, что с каждым шагом скрипевший под сапогами снег предупреждает его об опасности.

Хрясть, хрясть, хрясть…

Они тебя пристрелят. Ты у них на прицеле. Они тебя пристрелят.

Хрясть, хрясть, хрясть…

Он остановился в ста метрах от стеклянных дверей. За ними никого не было видно. Небоскреб выглядел совершенно пустым, и все же у Джона Дэниэлса было ощущение, что за ним наблюдают. Кожа на шее горела, как обожженная крапивой.

Постояв несколько мгновений, он продолжил идти, размахивая белым флагом. Сильный ветер кружил колючий снег, царапавший Дэниэлса по не защищенным противогазом частям лица. Фасад небоскреба виднелся лишь в общих чертах и не выше четвертого этажа. Тем не менее, Джон знал – чувствовал, – что прямо сейчас недалеко от него находится кто-то, и этот кто-то держит его на прицеле.

План, всего несколько часов назад казавшийся таким простым и действенным, теперь вселял в него ужас. Он думал о том, не упустил ли в своих расчетах человеческий фактор, непредсказуемость поведения вооруженных людей – как тех, к которым он направлялся, так и тех, что стояли у него за спиной.

До темных стеклянных дверей оставалось меньше двадцати метров, когда чей-то голос приказал ему остановиться.

Он повиновался.

– Бросай палку и подними руки! – прокричал тот же голос.

Джон кинул белый флаг на землю.

– ТЫ КТО ТАКОЙ?

Джону показалось, что голос звучит откуда-то слева, но из-за ветра он не мог быть в этом уверен.

– Меня зовут Джон Дэниэлс, и я пришел переговорить с вами. Я человек из Города.

До слуха Джона донесся хохот.

– Да неужели? Ну мы вот тоже из города. Ты из какого?

– Мы просто называем его Городом, и все.

– Выпендрежники хреновы. Ну где находится этот твой город?

– Прямо здесь. В двадцати метрах от меня.

Голос надолго замолчал.

Затем послышался звук торопливых шагов.

Черная фигура налетела на Джона, опрокинув его на землю. Потом схватила его за ноги и потащила.

«Мне конец», – подумал священник, пока его тащили к сугробу слева от входа в Город. Противогаз сполз с его лица. Из укрытия вышли еще двое и принялись помогать товарищу тащить Джона. Снег забивался ему за пазуху, священник больно бился о попадавшиеся на пути камни и куски льда, подскакивая от ударов. Потом чьи-то руки схватили его и бросили в сугроб.

Первый удар угодил в щеку. Второй пришелся по яйцам. У него перехватило дыхание.

– Дерьмо собачье! Какого хрена ты тут делаешь? И какого хрена тут делают твои дружки? Не вздумай врать! Мы всех видели!

Пытаясь обуздать вызывавшие тошноту приступы боли, Джон сосредоточился на вопросе. Он заметил у главного в этой троице прибор ночного видения. Дэниэлс понял, что врать бесполезно.

– Мы жители Города. Этого города.

– Неужели? И откуда же вы явились? Почему вас не было здесь?

Джон долго обдумывал ответ. В конце концов, он решил пойти ва-банк.

– Мы пришли из вашего города. Мы его захватили. Ваши люди у нас в плену.

Допрашивающий Дэниэлса покачал головой.

– Гонишь.

И как бы в подтверждение своих слов ударил Джона по ребрам. Не со всей силы, но достаточно для того, чтобы заставить его согнуться пополам.

Джон закрыл глаза.

– Спроси у Самуэля, гоню я или нет.

Человек вытаращил глаза. Его спутники пялились на Дэниэлса, как на невзорвавшуюся мину.

– Мы захватили ваш город. Все, кто остался там, теперь у нас в плену.

Увидев, как глаза главаря загораются гневом, Джон поспешно добавил:

– Мы знаем, что вы напали на нас только для того, чтобы защитить своих заложников. Мы не хотим никому причинять вреда. Мы хотим всего лишь переговорить с вами.

– Переговорить?

Схватив Джона за воротник куртки, человек рывком поднял его на ноги. Другой рукой он достал из кармана нож.

– Сколько моих людей вы убили?

– В бою умерло двенадцать ваших людей. Десятеро из них были убиты не нами. Их убили Создания ночи. Все остальные живы.

– Создания ночи? Ты имеешь в виду Монстров?

– Да. Они тоже атаковали ваш город. Но потом отступили. Теперь ваши люди в наших руках.

Нож отодвинулся от его горла, хоть и не очень далеко.

– А теперь расскажи ты, что произошло с нашим городом.

Рука, сжимавшая ворот его куртки, ослабила хватку. Взгляд человека вдруг стал пустым и мрачным.

– Мы не ожидали такого сопротивления, – прошептал он. А потом опустил голову.

«Они сражались как львы».

Это следовало написать на могиле Управляющего и пятерых разведчиков, оборонявших Город. Вдесятеро уступая нападавшим по численности, с плохим оружием, они на протяжении почти двух часов сдерживали атаку, не позволяя им проникнуть в Город.

Они погибли смертью героев.

Джон насчитал на теле Управляющего семь ран.

– Мы тысячу раз предлагали ему сдаться. Мы никому не хотели причинять вреда.

Тон говорившего изменился. Он был совсем не похож на того человека, который избивал Джона, и говорил совсем тихо.

Стены коридора, который вел к дверям в Город, залило кровью. Это была кровь захватчиков, как объяснил их начальник, показав подбородком на семь трупов, завернутых в черный полиэтилен.

Джон опустил веки Управляющего. Пальцем набрал немного сочившейся из стены воды и нарисовал на его глазах крест. Потом, согласно католическому ритуалу, сделал то же самое с его ушами, носом, ртом, руками и стопами.

Даже после смерти Дон сохранил серьезное выражение лица прилежного мальчика.

In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti, extinguatur in te omnis virtus diaboli per impositionem manuum nostrarum, et per invocationem gloriosae et sanctae Dei Genitricis Virginis Mariae, ejusque inclyti Sponsi Joseph, et omnium sanctorum Angelorum, Archangelorum, Martyrum, Confessorum, Virginum, atque omnium simul Sanctorum. Amen[11]11
  Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, изгоним из тебя силы дьявольские наложением руки нашей и обращением к славной и святой матери Божьей Деве Марии, к славному ее супругу Иосифу и всем святым ангелам, архангелам, мученикам, исповедникам, девственницам, а также всем святым. Аминь. (лат.)


[Закрыть].

«Покойся с миром, – хотел он сказать юноше. – На тебе больше не висит тяжелый груз ответственности и власти. Ты наконец-то можешь отдохнуть. Покойся с миром. И пусть тебе приснятся игры, в которые ты никогда не играл, и ласки, которых тебе так не хватало. Я счастлив, что познакомился с тобой. Как прекрасно будет однажды снова повстречать тебя в объятиях нашего Отца».

Джон Дэниэлс поднялся на ноги. Затем прочел ту же молитву над шестью павшими из города Железных врат.

Среди гражданского населения Города погибших было гораздо больше. Никто не позаботился о них. Они лежали, разбросанные беспорядочно, как куклы, – в защитной траншее и на большой площади за выбитыми взрывчаткой воротами. Мертвых было невозможно сосчитать. Некоторые были разорваны на части бомбами, в ходе штурма использовавшимися нападавшими.

– Мы должны действовать как можно быстрее, – пробормотал командир захватчиков. – Сыны Гнева убьют наших детей, если мы не отдадим им ваш город в течение пяти дней. Когда мы пришли к ним, чтобы попытаться провести переговоры, они обстреляли нас.

С тяжелым чувством в груди Джон медленно поднял глаза на окруженное лабиринтами укрепление, в котором содержались дети Города.

Увиденное заставило его сердце болезненно сжаться.

Постройка в центре лабиринта была полностью сожжена. Все решетки, все калитки остались нетронутыми. Проникнуть внутрь хитроумной защитной конструкции не удалось никому.

Но и выйти тоже никто не смог.

– Мы не знали, что внутри находятся дети. Мы обстреляли этот чертов барак, и он вспыхнул.

Джон упал на колени. Как будто гигантский магнит притянул его к земле. Он почувствовал, как слезы хлынули из глаз, почувствовал их вкус на потрескавшихся губах. Зрение затуманилось, и сквозь слезы руины показались ему снова нетронутыми.

Он вспомнил голос Дария – мальчика, который задал ему вопрос о Нагорной проповеди. Вспомнил умный взгляд Исаака. Внимание, с которым дети слушали его. Их головы, повернувшиеся к нему, как подсолнухи в поле.

Потом он снова увидел руины такими, какими они были на самом деле. Груда обгоревших обломков, от которой исходил чудовищный запах смерти.

– Где остальные? – спросил он тихо.

– Мы заперли их внизу.

– Отведите меня к ним.

Выжившие жители Города были заперты за импровизированным ограждением под охраной трех вооруженных автоматами солдат. Пленных обоего пола осталось не более двадцати человек. Раненых среди них, по-видимому, не было, но они лежали на полу, как сломанные куклы, с отсутствующим взглядом, направленным в пустоту.

Среди бледных лиц бросалось в глаза смуглое лицо Исаака, местного ученого. Увидев его, Джон почувствовал облегчение. Очки Исаака окончательно поломались, но он, кажется, этого не замечал. Правая половина осталась цела, а левая, с разбитым вдребезги стеклом, болталась на зацепившейся за ухо дужке. По-видимому, ученый находился в состоянии шока.

Джон положил руки на заграждение, собранное из кусков, оторванных от металлического лабиринта, который должен был служить защитой детям Города.

Дэниэлс недостаточно хорошо знал местных жителей, чтобы обратиться к пленникам по именам. Его нормальное зрение вернулось к нему совсем недавно. А до этого он воспринимал их лишь как окруженные аурой неясные очертания. Но аура была изменчива, и по ней можно было определить душевное состояние человека, но не узнать, кто именно находится перед тобой.

Пленники на мгновение подняли головы. Затем опустили их снова, совершенно безучастно. Кротко, как стадо овец.

– Я хочу поговорить с вашим начальником, – прошептал Дэниэлс человеку из города Железных врат, не отводя глаз от пленников.

– Наш начальник – Самуэль.

Джон обернулся к офицеру, коренастому мужчине с угловатыми чертами лица. В его глазах отражался живой ум и большая решительность.

– Меня зовут Джон Дэниэлс. Я священник Католической церкви.

Тот сделал презрительную гримасу.

– Меня зовут Серджио Крисмани. И я уже нихрена ни во что не верю.

Джон тыльной стороной ладони стер со щек слезы.

– Веришь ты во что-то или нет – это твои проблемы, – ответил он твердо. – Раввин Самуэль – наш пленный. Кто его заместитель?

– Технически я.

– Значит, нам с тобой нужно поговорить.

Глава 14. Шах

Они сидели в кабинете Управляющего. Малюсенькая фотокарточка Матери Города смотрела из огромной барочной рамы на незваных гостей, не обращавших на нее совершенно никакого внимания. Эта фотография представляла ценность только для Дона. Но Дона больше не было.

Серджио Крисмани наполнил до половины два стакана. Бутылка, которую он держал в руках, была самым дорогим сокровищем Управляющего, чудом, которое он с гордостью демонстрировал своим гостям. В бутылке была груша. Настоящая груша. Как удалось целиком засунуть ее внутрь, оставалось загадкой. Фрукт в прозрачном ликере оставался совершенно нетронутым, точно таким же, как и много лет назад.

Не исключено, что это была последняя груша на Земле. Или даже вообще последний фрукт. И вот теперь она соприкоснулась с воздухом. Вскоре почернеет, разрушится.

Джон не тронул налитую ему граппу.

Ее запах был резким, с металлическими нотками.

– Положение следующее, – сказал он, откашлявшись. – Все мы находимся не на своем месте: вы в нашем городе, а мы в вашем. Там, где надо, остались только пленники. Ситуация патовая, – сказал он и сложил руки в ожидании ответа своего собеседника. Уже второй раз за этот день всплывала шахматная метафора. Сейчас драматичность сложившегося положения была куда очевидней.

Одним большим глотком Крисмани опустошил свой стакан. Удовлетворенно выдохнув, он ответил священнику с презрительной улыбкой:

– Вас мало, а нас много. И мы гораздо лучше вооружены.

Джон кивнул.

– Это так. Но у нас больше пленников. И прежде всего – ваши дети.

Он ненавидел себя за эти слова. Но у него не было выбора.

Крисмани ничего не ответил.

Они сидели в креслах друг напротив друга. Трое вооруженных мужчин стояли за спиной Джона.

– Похоже, среди нас нет победителей, одни только побежденные, – заключил его собеседник.

– Похоже на то.

Тот надолго задумался, потирая свой обросший многодневной бородой подбородок. Потом произнес:

– Сомневаюсь, что твои друзья захотят сотрудничать с нами. После того, что произошло с их детьми.

– Да, это проблема. Сейчас я задам тебе один вопрос, и я требую, чтобы ты ответил мне честно. Это действительно был несчастный случай?

Серджио развел руками. Кивнул в сторону руин, продолжавших дымиться в глубине Города.

– Кто-то начал обстреливать нас из этого барака. Мы ответили стрелковым оружием. Но этого оказалось достаточно, чтобы все загорелось. Черт разберет, что они держали внутри, – то ли газовый баллон, то ли бензин. Все сгорело в мгновение ока. Мы ничего не могли поделать. Мы слышали крики, но как мы могли туда проникнуть? Мы и сейчас не можем этого сделать. Для этого понадобится автоген и несколько дней работы.

Некоторое время они сидели молча.

– Вы не хотели причинить им зла.

– Не хотели, – подтвердил Серджио.

– Вы пытались спасти их.

– У нас не было возможности…

– Но вы бы сделали это, если бы могли?

– Да. Клянусь тебе, да.

Джон поднялся.

– Я должен поговорить с остальными. Я вернусь через час или даже раньше.

– Почему ты думаешь, что я отпущу тебя?

– Потому что ты не дурак.

Теперь ситуация, казалось бы, стала диаметрально противоположной: он удалялся от Города, и в его спину целился не Вагант, а Серджио и его люди.

«Но кто бы из них ни выстрелил, результат никак не изменится, – подумал Джон. – Если это произойдет, я просто превращусь в гуляш».

И все-таки страха не было. Напротив, он ощущал неизвестно откуда взявшееся глубочайшее внутреннее спокойствие.

Он быстрыми шагами приближался к направленным на него ружьям людей Города. Ветер хлестал его, пытаясь опрокинуть на землю, как капризный ребенок надоевшую игрушку.

Джон упорно продолжал шагать, не обращая на это никакого внимания.

Первым, что он увидел, было дуло направленной на него снайперской винтовки Ваганта. Начальник разведки медленно опустил ствол оружия.

– Долго ты. Мы уже успели подумать, что тебя убили. Что происходит внутри? Как мои люди?

Юноша орал во все горло, стараясь перекричать шум ветра.

– Дон мертв.

– Что?

– Дон мертв!

Выражение глаз Ваганта было невозможно разглядеть под стеклами противогаза. Но его эмоции выдало тело: винтовка выпала из его безвольно опустившихся рук.

– Мертв? – не веря услышанному, пробормотал он.

– Они сражались, как львы.

– Сколько погибших?

Джон не ответил.

– СКОЛЬКО ПОГИБШИХ? – прокричал Вагант.

– Много. И дети…

– Что случилось с детьми?

Джон вздохнул.

– Они мертвы.

– Сколько?

– Все.

Вагант застыл как статуя.

– Это был несчастный случай, – прошептал Джон.

Вагант, кажется, даже не услышал его слов. Он сделал шаг в сторону. Его плечи сотрясала судорога.

– Ублюдки, – сказал он. Потом повторил еще раз: – Ублюдки.

После этого он обернулся к Джону:

– Сколько их?

– Дело не в этом.

– Скажи мне, сколько их!

– Их попросту слишком много.

Вагант посмотрел на него странным взглядом. Как будто видел его впервые в жизни.

– Почему они отпустили тебя? Почему не убили?

– Они послали меня для переговоров.

– Переговоров о чем?

– У них наши пленники, у нас их. Они послали меня предложить тебе обмен.

Вагант замотал головой.

– Никаких обменов. Сейчас мы вернемся в Железные врата и всех их перебьем. Всех до одного. Мужчин, женщин, детей.

В ответ Джон произнес всего одно слово:

– Нет.

Вагант ударил его наотмашь. Священник упал в снег. Дождавшись, когда он поднимется, начальник разведки ударил его еще раз.

– Ты подчиняешься моим приказам, ясно?

Потирая подбородок, Джон снова поднялся на ноги и встал лицом к лицу с юношей.

– Мы должны согласиться на переговоры. Если мы хотим, чтобы смерть стольких людей не оказалась бессмысленной, мы должны согласиться на переговоры.

Вагант проигнорировал его слова.

– Пошли, – сказал он своим людям.

– Местью ты ничего не решишь. Ты только убьешь невинных.

– Невинных? Среди них нет невинных. Они напали на нас без причины.

– А мы что сделали?

Вагант повернулся к нему с поднятым кулаком, готовясь нанести удар, но так и застыл в этом положении с разинутым ртом и выпученными глазами. Потому что рядом с лицом священника увидел еще одно – лицо очень красивой девушки, внимательно смотревшей на него загадочным взглядом печальных глаз. Но ее очертания были размытыми, как на плохо проявленной пленке. Ее образ был как будто наложен на тело священника.

Вагант отступил на два шага. Навел на видение дуло своей винтовки.

Джон, не понимавший, что происходит, поднял руки. Он почувствовал близость смерти. Увидел ее в безумном взгляде Ваганта.

Отделившись от тела Джона Дэниэлса, девушка-призрак вытянула руки вперед. Она приближалась к Ваганту. При этом она вовсе не парила, как привидение, – шла настоящими человеческими шагами. Только не оставляла следов на снегу.

Она положила бестелесные руки на плечи Ваганта.

Винтовка выпала из его рук.

В его сознании возникла черная тень. Сперва маленькая точка, она постепенно расширялась, пока не заполнила собой все поле зрения. На фоне этой черной завесы показалась звезда. Звезда тоже начала расти и превратилась в крошечную фигуру, приближавшуюся к нему из темноты.

Та самая девушка. Она медленно шла к Ваганту.

Ее голос звучал прямо в его сознании.

– Не бойся.

– Кто ты?

– Меня зовут Алессия.

– Ты привидение.

– Нет.

– Кто же ты тогда?

– Я не знаю.

В ней не было ничего призрачного. В глазах Дэниэлса и Ваганта она выглядела как обычный человек с обычным телом. Только ее шаги не оставляли следов, а ее тело не отбрасывало тени.

Бледное лицо было белым, как фарфор. Темные глаза сверкали, как звезды.

– Если я и дух, то дух будущего.

Эти слова, как заклинание, раскрыли сердце Ваганта. Он вспомнил сказки, которые Мама читала ему при свете свечи. Любимой сказкой Ваганта была «Рождественская песнь» Чарльза Диккенса.

Откуда об этом могла знать девушка-призрак?

– Не бойся, – прозвучал ее голос у него в голове.

– Я не боюсь.

– Ты больше не ребенок. Ты вырос. Ты должен думать, как взрослый. Совершать взрослые поступки. Не позволяй страху руководить тобой. Пришло время поверить в чудеса.

В сознании начальника разведки возникла площадь Города. Незнакомцы ходили по рядам автомобилей. Город казался покинутым. Затем в одном из углов Вагант увидел два десятка своих людей, сидящих на полу под охраной вооруженных часовых.

Он узнал каждого из них. Но многие из тех, кто оставался в Городе, отсутствовали среди пленных. А потом он увидел зрелище, от которого сердце охватил ледяной ужас.

Убежище детей, самое святое место в городе, превратилось в обгоревшие развалины. Каким-то непостижимым образом видению удалось передать ему тошнотворную вонь пепла и чудовищный запах горелого мяса.

– Это был несчастный случай.

– Молчи!

– Ты должен думать о будущем. Смотреть поверх руин.

– Чертова шлюха! – закричал Вагант, обрушивая удары в пустоту. Джон и остальные смотрели, как он месит кулаками воздух.

– Ты закончил?

Алессия больше не улыбалась. Она была серьезна и, кажется, обижена.

– В смерти детей виноват ты, а не эти люди. Вы не должны были запирать их в таком уязвимом месте. Вместо того, чтобы обеспечить им убежище, вы своими руками посадили их в ловушку. Вы рассуждали, как дети…

– Заткнись, – захныкал Вагант.

– Нет. Это ты молчи и слушай меня. Если будешь слушать меня, я расскажу, что делать, чтобы не оказалось, что ваши дети погибли напрасно.

Джон удивленно смотрел, как Вагант шевелит губами, не издавая ни звука, как будто ведя немой разговор с невидимым собеседником.

Священник не видел стоящий между ними призрак. Он замечал только легкое колыхание воздуха. В этом месте со снежинками происходило что-то странное: они как будто таяли на невидимом теле. Джон сфокусировался – не глазами, а душой, каким-то неизвестным чувством – на фигуре, как будто соединив точки ребуса. Он узнал Алессию, и сердце его радостно заколотилось. Он не видел ее уже так давно. Буря эмоций захлестнула священника. Он даже почувствовал укол ревности, увидев, что руки Алессии лежат на плечах Ваганта.

Девушка-призрак и начальник разведки долго стояли, словно застыв в танце. Между ними тек поток информации, который Джон мог воспринимать только как отдаленный шепот, как холодное журчание ручейка.

Время от времени Вагант мотал головой, не веря тому, что говорила Алессия. Слова мертвой девушки раскрывали бездны безумия, изображали будущее мрачными красками отчаяния.

Наконец бестелесные руки девушки оторвались от Ваганта. Тот мотал головой, будто пытаясь сбросить с себя что-то.

Джон увидел, что в глазах юноши сиял новый свет. Прекрасный, но в то же время опасный, как блеск лезвия.

Вагант пересек пространство, где до последнего момента находилась Алессия, и встал напротив Джона Дэниэлса. Руки юноши дрожали. В левой он сжимал рукоятку кинжала, который всегда носил на ремне.

– И чем ты объяснишь это, священник? – прошипел он.

– Я не пытаюсь объяснить. Я просто стараюсь привыкнуть к ее присутствию.

– Она сказала обо мне вещи, которых не знает никто, кроме меня. Никто вообще.

– У нее есть особые способности.

– Как и у тебя. Как и у Монаха. Ее я убить не могу, но скажи-ка, почему бы мне не убить тебя и этого твоего дружка-монстра?

– Можешь сделать это. Но чего ты добьешься?

– Освобожу мир от мерзости. Даже от двух мерзостей.

– Мир полон тех, кого ты называешь мерзостью.

– Минус два – это уже кое-что.

– Тогда пожалуйста. Убей меня. С Монахом тебе придется посложнее.

На мгновение Дэниэлсу показалось, что Вагант действительно собирается сделать это. Но потом тот отнял руку от рукояти ножа. Глаза под стеклами противогаза по-прежнему оставались недоверчивыми, но стали гораздо спокойнее.

– Не бойся, – прошептала в сознании Джона Алессия.

– Конечно, тебе легко. Ты-то уже мертва.

– Это никогда не бывает легко. Думаешь, легко видеть смерть других?

Голос девушки исчез, оставив в сердце Джона пустоту. Вагант протянул правую руку. Пальцами стряхнул снег с воротника куртки Джона. Джон почувствовал скрытую угрозу в этом невинном с виду движении.

– Хорошо, священник. Возвращайся в Город и скажи этим убийцам, что мы принимаем перемирие, но нам нужно поговорить с ними лично. Скажи, чтобы прислали к нам своих представителей. Послов, или как ты их там называешь.

– Они не доверятся вам.

– Им придется.

– И куда им прийти? Сюда?

– Нет. В город Железных врат. Могут пройти по туннелю метро, как мы. Мои разведчики проводят их.

– Я могу гарантировать им, что они вернутся живыми?

– Можешь сказать им, что мы не тронем ни одного волоска на их головах.

– Они могут потребовать перенести встречу в другое место. Возможно, в Город.

Глаза Ваганта снова стали ледяными, как камень.

– Если они сделают это, скажи им, что они не в том положении, чтобы диктовать свои условия. Скажи, что мы будем убивать по одному пленнику каждые три часа, начиная с завтрашнего полудня. Не перебивай меня, Джон. По одному каждые три часа. Начиная с детей.

Холод в его голосе привел Дэниэлса в ужас. Казалось, перед ним стоит совершенно незнакомый человек.

– Ты не можешь говорить это всерьез.

– Прочти мои мысли. Или попроси сделать это свою подружку-привидение, и ты узнаешь, что я не шучу.

Отец Дэниэлс исследовал ауру начальника разведки. Он увидел серию красных и черных взрывов, которые убедили его в том, что угроза реальна.

Он покачал головой.

– Я передам им все. Но не могу гарантировать результат. А вы что пока будете делать?

– Мы вернемся к Железным вратам. Помни, священник: до завтрашнего полудня.

Вагант повернулся к нему спиной и направился ко входу в метро.

Джон смотрел юноше вслед. Он даже не попытался остановить его. Что мог он сказать, что мог сделать? Решение Ваганта было совершенно логичным. Он и сам шантажировал Крисмани детьми среди пленных.

Как долго можно прожить среди зла, не становясь его частью?

Он уже не первый раз задавал себе этот вопрос. И, видимо, не последний.