Текст книги "Джекаби. Все мистические расследования"

Глава двадцатая

Весь следующий час я смотрела в окошко на маленький клочок сероватого неба, тихонько постукивая пальцами по скамье. Стоило мне попасть в такт с ударами штампа дежурного офицера, как дверь в коридор наконец отворилась и раздался голос Джекаби:

– Само собой, что вы еще могли подумать, если уж решили оценить уравновешенность человека на основании того, сможет ли он попробовать банан, когда бананов нет и в помине. Инспектор, вы, как всегда, демонстрируете высокомерие и узость мышления.

Офицер с испачканными плечами открыл дверь в камеру Джекаби и втолкнул детектива обратно. Захлопнув дверь, он подошел к моей камере.

– Вы следующая, – сказал он, пригрозив мне толстым пальцем, и в ожидании остановился возле двери.

Поднимаясь на ноги, я шепнула Джекаби сквозь прутья:

– Мне сказать им правду?

– Вы убили кого-нибудь? – тихо спросил он.

– Нет, конечно!

– Тогда я не вижу причин лгать.

В коридоре было тихо, лишь постукивала печатная машинка в одном из кабинетов у нас на пути. Я чувствовала себя провинившейся школьницей, которую дежурный ведет прямиком к директору. Офицер завел меня в одну из комнат в конце коридора. Она была чуть больше моей камеры, но при этом казалась еще менее уютной. В камере было хотя бы маленькое зарешеченное окошко, а здесь не оказалось и такого, поэтому ничто не разбавляло унылую серость стен. Свет давала лишь единственная газовая лампа, висевшая высоко на стене за спиной у Марлоу, который читал свои заметки за столом. Сев на стул напротив инспектора, я стала ждать, когда он заговорит. Сопровождающий меня полицейский занял свой пост у двери, будто я могла в любой момент сорваться с места и броситься наутек.

Стол был деревянным, уже видавшим виды, но крепким. На нем лежали завернутый в платок камертон, карта Брагга и записная книжка Марлоу. Последняя была открыта: Марлоу сверялся с прошлыми записями. Мне точно нужно было завести себе такую же. Медленно закрыв свою книжку, старший инспектор отложил ее в сторону.

– Итак, мисс Эбигейл Рук, – спокойно начал он, поставив локти на стол и сцепив пальцы под подбородком. – Вы недавно приехали в Нью-Фидлем, верно?

– Да, я приехала две ночи назад, – ответила я. – Сошла с корабля ближе к вечеру.

– Неудачное вы выбрали время, мисс Рук. Ближе к вечеру две ночи назад Артур Брагг был еще жив. Пока не умер, конечно. Вы встречались с ним до этого?

– Я никогда с ним не встречалась. Только видела его тело вчера в квартире.

– Мисс Рук, вы остановились в апартаментах «Изумрудная арка»?

– Нет, сэр. Я сняла комнату в доме мистера Джекаби на Авгур-лейн.

– Неужели? – изогнув бровь, спросил Марлоу.

– Да, сэр. Он нанял меня на должность ассистента.

– И пригласил пожить у себя. Мне стоит что-то еще узнать о характере ваших… отношений? – Его голос оставался холодным и бесстрастным, но эта пауза перед словом «отношений» показалась мне совершенно неуместной.

– Что? Нет!

Кивнув, Марлоу сделал пометку в книжке.

– Зачем вы пришли в «Изумрудную арку», раз не искали квартиру?

Я всеми силами старалась не позволить инспектору смутить меня своей грубостью и бесцеремонностью.

– Я только начала работать на мистера Джекаби – точнее, я начала работать на него уже там. Я сопровождала его в ходе расследования.

– Правда? – Марлоу сделал еще одну пометку. – Удивительно, что вы так быстро нашли работу у человека, который оказался замешан в убийстве… произошедшем в ту самую ночь, когда вы приехали в город. Вы пришли к нему потому, что хотели еще раз взглянуть на место преступления?

Кровь шумела у меня в ушах. Мне претили намеки инспектора.

– Со всем уважением, сэр, я бы поступила на работу к любому из полудюжины других уважаемых горожан, если бы хоть у кого-то нашлось для меня место. У мистера Джекаби работа была – и я этому рада. Он немного странный, это правда, но он хотя бы умеет вести расследование, не заключая под стражу любого, кто пытается помочь.

Я поняла, что позволила Марлоу пошатнуть мое равновесие, и нервно откинулась на спинку стула, ожидая его ответ.

К его чести, старший инспектор спокойно отнесся к моему замечанию. Он просто сделал еще одну пометку в записной книжке и продолжил допрос все тем же ровным, чуть хрипловатым голосом.

– Раз уж речь зашла о методах мистера Джекаби, вы узнаете этот предмет? – Он пододвинул ко мне карту.

– Да, сэр, – кротко ответила я.

– Можете объяснить, что это?

– Это карта. Похоже, мистер Брагг расследовал серию смертей по соседству с Нью-Фидлемом. Мы полагаем, что это и привело к его гибели.

– Любопытная улика. Объясните, как она оказалась в кабинете по адресу Авгур-лейн, 926?

– Полагаю, мистер Джекаби обнаружил ее в квартире мистера Брагга и счел, что ее следует изучить.

– И украл важнейшую улику?

– Думаю, он не собирался ее красть. Уверена, он планировал…

– Это было до или после того, как я застал вас на месте преступления?

– После, – пискнула я.

– До или после того, как вы двое проигнорировали мой приказ покинуть здание и вместо этого отправились поговорить со свидетелем – тем самым свидетелем, которого жестоко убили следующей ночью?

– Э-э-э, после этого, сэр, – призналась я.

– Что ж, мисс Рук, давайте начнем сначала.

Так мы и сделали. Я рассказала ему все, от кобольда у меня на пальто до беззвучного плача, мучившего мистера Хендерсона, и принципа действия камертона Джекаби. Я объяснила все о Моне и о банши и как раз дошла до описания Хатун и ее шали частичной невидимости, когда в дверь постучали. Марлоу хмурился и время от времени закатывал глаза, но все же слушал меня внимательно, делая пометки в своей книжке.

– Продолжим чуть позже, – сказал он и кивнул полицейскому у двери.

Тот повернул ручку, распахнул дверь и тотчас вытянулся по струнке. В коридоре стоял комиссар Свифт, который никак не вписывался в простую практичную обстановку полицейского участка. На нем было все то же дорогое черное пальто с красным кантом. На голове у него был красный котелок. Уголки накрахмаленного воротничка торчали по обе стороны от темного шейного платка с изящным узором. Опираясь на блестящую трость, комиссар расправил плечи, когда мы с Марлоу обернулись в его сторону.

Шагая скованно, но уверенно, Свифт прошел в комнату допросов. Несмотря на ортезы, он старался идти как можно ровнее, стискивая зубы всякий раз, когда механизм тихонько поскрипывал в процессе движения. Он подошел к столу и встал рядом с Марлоу.

Старший инспектор не меньше моего удивился его появлению.

– Добрый день, комиссар, – наконец сказал он, почтительно кивнув. – Чем могу быть полезен?

– Продолжайте, инспектор. Я просто понаблюдаю. Кто у нас здесь? Я думал, вы допрашиваете печально знаменитого мистера Джекаби.

Комиссар взял записную книжку Марлоу и пролистал несколько последних страниц, изучая небрежные заметки.

– Это его сообщница, сэр, некая Эбигейл Рук. Я просто снимал показания.

– Вижу. – Свифт снова полистал его книжку. – Банши? Волшебная шаль? Серьезно? Тролли, мисс Рук?

Не скрывая своего скептицизма, он поднял глаза и встретился со мной взглядом.

– Тролль всего один, – робко ответила я. – И мне сказали, что он очень маленький.

– Мы почти закончили, – сказал Марлоу, потянувшись за книжкой. – Вы позволите?

Свифт бросил ее обратно на стол, не обращая внимания на протянутую руку Марлоу.

– Вы закончили. Не хватало еще, чтобы мой старший инспектор терял время на сказки, пока какой-то безумец разрывает мой город на куски. Вы хоть понимаете, какую тень все это на меня бросает? Представляете, как сильно падают мои рейтинги с обнаружением в моей юрисдикции каждого следующего тела?

– Да, комиссар. Я понимаю, но…

– Никаких но! Берите людей и возвращайтесь в город искать ответы! Этим вы и должны заниматься! Найдите мне убийцу!

Марлоу держался из последних сил и потому ответил не сразу. Я же не стала упускать свой шанс.

– Значит ли это, что я могу идти?

Свифт взглянул на меня, словно уже забыл, что я вообще была в комнате.

– Вы? Само собой, нет. Марлоу, не выпускайте их, пока все не закончится. Пускай не путаются у вас под ногами и не мешают вам делать вашу работу. Будут знать, как отнимать у нас время. Теперь мы хоть можем сказать прессе, что взяли подозреваемых под стражу. Публика любит быстрые меры. Правосудие не дремлет и все такое. А что, неплохо. Подскажу-ка я это ребятам, которые работают над моей кампанией. Диксон!

Комиссар на негнущихся ногах подошел к двери и кричал, пока к нему не подбежал тщедушный человечек в замшевом костюме и соломенной шляпе. Они исчезли за углом, и громкий голос комиссара постепенно стих.

Марлоу медленно закрыл свою записную книжку и отодвинул стул.

– Мы не закончили, – сказал он, а затем, забрав окровавленный камертон и карту Брагга, вышел в коридор.

Перепачканный офицер проводил меня обратно в камеру, и я рухнула на скамью. Зарешеченное окно на противоположной стене открыли, чтобы проветрить помещение. Пока меня допрашивали, начался дождь, и капли успокаивающе барабанили по карнизу, хоть и было немного холодно.

– Вы хорошо провели время? – спросил Джекаби, прислонившись к прутьям, разделявшим наши камеры.

– Хорошо ли я провела время? На полицейском допросе по поводу двойного убийства на второй день работы?

– Значит, нет.

– Было… познавательно, – признала я. – Я бы и не подумала, что такой человек, как Марлоу, заподозрит юную леди в убийстве. Мне даже приятна его вера в равноправие.

– Не стоит заблуждаться, – сказал Джекаби. – Ожидания общества определяются культурой и традициями. Не сомневаюсь, Марлоу знает немало архетипов опасных женщин. Ла Йорона и ее убитые дети, сирены и разбитые корабли, Ева и яблоко.

– Спасибо, мне от этого гораздо лучше, – вздохнула я и прислонилась к стене.

– Так Марлоу и вас подозревает? Полагаю, он даже бедного Дугласа успеет в чем-нибудь обвинить, пока все это не закончится.

Я рассказала детективу о драматичном визите комиссара и продлении нашего ареста.

– Мне бы хоть раз увидеть, как Марлоу потеет, – усмехнулся Джекаби.

Поднявшийся ветер свистел между зданий. В окна стучал дождь. Похоже, для снега стало слишком тепло, хотя на улице было промозгло. Я невольно поежилась, но не от холода. Дежурный офицер забрал мое длинное, сшитое по фигуре пальто, но тяжелый жакет Дженни оказался очень теплым, в самый раз для холодной погоды. Что-то другое вызывало во мне дрожь. Хотя была только середина дня, затянутое тучами небо стремительно чернело.

– Что ж, полагаю, нас еще не скоро отпустят, – сказала я, стараясь не падать духом. – Пожалуй, нам стоит здесь обустроиться. В тюрьме ведь кормят? Я с самого приезда как следует не ела.

Джекаби, казалось, погрузился в раздумья. От напряжения его брови сошлись к переносице.

– М-м-м? Ах, да. Кормят здесь неплохо, если вы, конечно, любите кукурузную кашу.

– Мне стоило раньше попасть под арест, нам бы и комнату не пришлось расчищать.

Ветер завывал все громче, и в какой-то момент его внезапный порыв пронесся по участку. Бумаги полетели в разные стороны. Плотно прикрыв окно, грузный дежурный офицер поспешил вернуть все на место. Хоть окна теперь и были закрыты, снаружи доносился рокот урагана.

Джекаби, казалось, полностью погрузился в свои мысли.

– Помолчите минутку, – сказал он и приложил палец к губам.

Закрыв глаза, он наклонил голову набок и прислушался. Я тоже прислушалась, хотя различить хоть что-то сквозь вой ветра вряд ли было возможно.

А затем как по мановению волшебной палочки я вдруг услышала этот звук. На фоне шторма он становился все громче. Я почувствовала, как кровь отлила у меня от лица, а спину, руки и ноги словно пронзили ледяные иглы. На щеку упала капля, и я смахнула горячую слезу.

– Вы тоже его слышите? – угрюмо спросил Джекаби, перекрикивая шум ветра.

Я мрачно кивнула.

– Как печально, – выдавила я.

– Да, – сказал Джекаби. – У миссис Морриган незаурядный голос.

Когда он назвал банши по имени, окно озарила вспышка молнии, за которой не замедлил последовать гром. Я сгорбилась на скамье, качая головой и слушая плач банши – песню нашей смерти, идущей за нами в грозу.

– Хотите торт?

Туман перед моими глазами рассеялся. Полицейский с моржовыми усами держал в руках поднос с несколькими кусками праздничного торта. Он просунул один сквозь отверстие внизу моей камеры.

– Он все равно испортится, – добродушно сказал он. – И муравьи заведутся.

Джекаби едва заметно улыбнулся, когда толстяк дал торт и ему.

– Спасибо, офицер, – сказал он. – Пусть вам вернется сторицей.

Глава двадцать первая

Следующие несколько часов, во время которых штормовые ветра по-прежнему бились в стены участка, показались мне целыми днями. Мы были в полумиле от «Изумрудной арки», но плач банши не переставал накатывать на нас ритмичными волнами, как потоки воды на тонущий корабль. Я вспомнила мистера Хендерсона, который закрыл себе уши подушками: теперь этот поступок уже не казался мне безумным.

Плач, словно мощный водоворот, сбивал меня с толку и затягивал все глубже. Он то казался мелодичной песней безграничной тоски, то становился жутким визгом рожающей в муках женщины, то снова обретал мелодию. Перерыва между этими звуками не было, и чем дольше я слушала этот плач, тем больше убеждалась, что они едины. Я слышала голос матери, собственный голос и не слышала вообще никаких голосов. Ни в одном языке не нашлось бы слов, чтобы точнее передать тоску и дурное предчувствие, которые овладели мной. Других песен мне услышать было не суждено.

С огромным трудом я мысленно вернулась к полутемному полицейскому участку. Я взглянула на Джекаби, который стоял в соседней камере перед высоким узким окном и смотрел на бурю. Сколько он уже так стоял? Минуты? Часы? Все было как в тумане. Детектив казался необъяснимо спокойным.

Я плотнее запахнула грубое шерстяное одеяло, наброшенное на плечи, не в силах вспомнить, когда его получила, и подошла к Джекаби. Он дышал ровно и спокойно. Его пасмурно-серые глаза на мгновение вспыхнули, когда в них отразилась молния.

– Что вы видите? – спросила я сквозь решетку.

– Ничего, – тихо ответил он. – Просто дождь.

– Вы не боитесь? – спросила я, промокая глаза шерстяным уголком одеяла.

Он внимательно посмотрел на меня и слегка улыбнулся.

– Конечно, боюсь.

– По вам не скажешь.

– Полагаю, мне в большей степени любопытно. Я позволю себе испугаться, когда мое любопытство окажется удовлетворено, а поскольку оно будет удовлетворено, только когда я посмотрю убийце в глаза, бояться мне, видимо, придется недолго.

– А это разумно, – заметила я.

– Весьма.

Я тоже выглянула в окно.

– Значит, – сказала я, – мы оба умрем.

– Конечно, умрем, мисс Рук. Но не печальтесь. Умирают все.

– Но мы умрем сегодня.

– Да, – вздохнул Джекаби.

– Есть мысли, какого монстра нам ожидать? – спросила я.

– Мыслей у меня много.

– А выводов?

Прищурившись, Джекаби взглянул на меня. В его глазах вдруг что-то блеснуло. Безумие? Волнение? Надежда? Меланхоличная мелодия плача банши звучала в шуме деревьев, и я поежилась, смотря на этот блеск, как на красный уголек в куче остывшего пепла.

– Кое-кто возбудил мое любопытство, – признался детектив и снова отвернулся. – Это просто теория. Ничем не подкрепленные подозрения.

– Вы кого-то подозреваете? Кого?

Если Джекаби и собирался ответить, его прервали на полуслове. Ветер усилился, и плач банши стал громче. У меня по спине пробежал холодок, и даже детектив на этот раз поморщился. Дверь в дальнем конце коридора открылась, и внутрь вошел младший детектив Чарли Кейн.

Он кивнул грузному дежурному офицеру, который поспешно сунул в ящик бульварный роман и принялся перекладывать бумаги, всем своим видом показывая, что занят важным делом. Чарли прошел прямо к камерам. Его форма промокла под дождем, а глаза казались еще более усталыми, чем когда мы виделись в прошлый раз: веки покраснели, под глазами залегли глубокие тени.

Я взглянула на Джекаби, который внимательно наблюдал за приближением молодого детектива, совсем как кошка на подоконнике следит за движениями бродячей собаки на улице. Чарли? Неужели этот славный парень, который казался мне таким самоотверженным, и был разыскиваемым преступником, который к тому же теперь охотился на нас? Я вспомнила, что он солгал о царапинах на двери. Джекаби был прав: у детектива были секреты. Пронзив его взглядом, я решила подождать, что он скажет. Но Чарли, казалось, ничего не заметил. Он остановился у решетки в камере Джекаби и опустил голову. Несколько секунд он лишь тяжело дышал. Дождевые капли упали с его мокрых волос на носки начищенных туфель.

– Что ж, мисс Рук, мистер Джекаби, – наконец сказал он, – час пробил.

Его голос прозвучал зловеще, особенно на фоне завываний холодного ветра, но угрозы в нем не было. Зато в нем слышалась усталость, написанная у него на лице. Глубоко вздохнув, в конце концов он поднял голову и взглянул на меня покрасневшими глазами.

Несколько секунд он изучал мое лицо, а я – его. Сначала он недоуменно наморщил брови и перевел взгляд с меня на Джекаби. Затем к нему пришло понимание.

– Вы ее слышите? – спросил он.

– Да, – ответила я, и мой испуг сменился негодованием. – Как и Брагг. И Хендерсон. Получается, мы следующие?

Чарли кивнул, но я по-прежнему не заметила в его поведении угрозы, которая исходит от убийцы, идущего по следу жертвы. Казалось, он был искренне опечален.

– Да, мисс Рук, мы следующие.

Это был не грозный клич охотника, а жалобный плач жертвы. Мои подозрения рассеялись, как тени при первом свете дня.

– Мы? То есть вы тоже слышите стоны?

Он кивнул. Само собой. Снова и снова вмешиваясь в это дело, мы с Джекаби эгоистично полагали, что подвергаем опасности лишь самих себя. Если же убийца оказался загнан в угол и бросался на любого, кто осмеливался приблизиться к нему, найдя очередную улику, мы втянули Чарли в зону поражения. Со стороны казалось, что он участвовал в расследовании не меньше любого из нас.

Джекаби сделал несколько шагов и оказался у решетки почти нос к носу с Чарли. Лицо его по-прежнему было серьезно. Он внимательно изучал молодого детектива, бестактно разглядывая его покрасневшие глаза, волосы и одежду.

– Джекаби, – сказала я, – он тоже под ударом. Он слышит причитания банши. Кто бы ни был этим монстром, он собирается убить нас всех.

Не обращая внимания на мои слова, Джекаби наконец закончил осмотр и пронзил Чарли взглядом.

– Вы себя контролируете? – спросил он сдавленным, но решительным шепотом.

Чарли озадачил этот вопрос.

– Я не позволяю чувствам мешать моей службе, если вы об этом, сэр, – сказал он. – Я готов ко встрече со смертью.

– Я не об этом. Я спрашиваю: вы себя контролируете? – Джекаби повторил эту фразу с нажимом.

Глаза Чарли округлились от удивления. Он оглянулся на дежурного офицера.

– Вы знаете? – встревоженно прошептал он, а затем покачал головой и тихо усмехнулся. – Конечно, знаете. Да, детектив. Уверяю вас, у меня всегда все под контролем.

– Не преувеличивайте, Кейн. Командую парадом все же я, – раздалось из-за спины Чарли.

Он развернулся и увидел Марлоу, который как раз шел по коридору. Наручники по-прежнему висели у него на ремне, но складывалось впечатление, что при желании старший инспектор мог двигаться на удивление тихо для человека его габаритов.

– Вы идете со мной. Обратно в «Изумрудную арку». Сейчас же.

Не дожидаясь, пока Чарли догонит его, инспектор пошел прямо к выходу, на ходу надевая на голову форменную синюю фуражку.

Чарли бросил на нас последний печальный взгляд, поспешил за Марлоу и вскоре скрылся за дверью. Я же повернулась к Джекаби.

– Полагаю, вы не объясните мне, что имели в виду?

– Нет. Это вряд ли. Не переживайте, я сообщу вам, если случится что-то важное.

Я плюхнулась на скамью, не в силах больше спорить.

– Какая теперь разница? К утру мы трое уже будем мертвы.

– Боюсь, все будет еще хуже, – безучастно заметил Джекаби.

– Что может быть хуже смерти?

– Хуже трех смертей. Разве вы не заметили? Неудивительно, что он поспешил ретироваться, пока мы не обратили на это внимания, ведь у старшего инспектора глаза опухли не меньше вашего. Он плакал.

– Так Марлоу тоже ее слышит? – спросила я. – Но это ужасно! Они с Чарли прямо сейчас идут обратно на место преступления.

Джекаби прочистил горло и кивком велел мне оглядеться. Пьянчуга в красных подтяжках, сидевший по соседству с Джекаби, проснулся и доедал последние крошки праздничного торта, то и дело всхлипывая и вытирая рукавом нос. Слезы прочертили светлые дорожки по его перепачканным щекам. Я повернулась в другую сторону. Грузный полицейский за столом промокнул глаза носовым платком и навалился на локти, закрыв ладонями уши.

Они все слышали плач банши. Все до единого.